Текст книги "Сюеме не будет! Там, где горы и «Приоры»…"

– А у вас что-нибудь было? – кокетливо подмигнула Тришина.

– Ась, ты сдурела? – повысила голос Я. – Ты, млин, простая как нокиа с фонариком! На земле? У костра?! Всё ж ради тебя – на сыром лежала, простатит себе зарабатывала.

– Давно бы согрелись! Кто мешал?! Ядрён-фасон! Прямо-таки ради меня! – фыркнула подруженька. – Я не просила. И простатит тебе в любом случае не грозит!

– Пилял как бы не схватил простатит! – забеспокоилась Я.

– Так у него, поди, уже имеется! – махнула рукой Тришина. – Всю жизнь жопу в лесах по ночам протирает, одинокий пастух, романтик херов!

– Возможно…, – задумчиво протянула Я.

– Что нового-интересного поведал граф? – полюбопытствовала подруга, лениво разглядывая свои ногти.

– В любви признавался, Шайтаныч, и у меня пытался признание выбить. Романтика, пилять! – с чувством произнесла Я.

– Твой этот Шайтаныч, по ходу ни на что не годен! – сделала вывод Тришина.

– Зато твой Горыныч, – Я попыталась руками изобразить Зульпагаровский размер, – на всё горазд!

– Языком чесать он горазд! – махнула Аська рукой. – Оба они не ахти какие кхе-кхе женишки!

– Горыныч, Шайтаныч…, – покачала головой Я. – Не Ариу-Къыз – страна чудес!

– И не говори! – согласилась подруга.

– Кстати, Пиля обещал меня приворожить! – неожиданно вспомнила Я и засмеялась.

– Не удивлена, – покачала подруженька головой. – От этих чабанов всего можно ожидать. Хотя… Тебя легче придушить, чем приворожить!

Я глянула на зудящие ноги, покрытые волдырями, и чуть не заплакала. «Надо ж так себя изуродовать! Ой! Как чешется!»

Поныв, но не найдя поддержки у Тришиной, позвонила пожаловалась Пилялу. Джаш хотя бы утешил.

– Ничего страшного! Это полезно – кровь разогнать! В крапиву даже детей кидают. Я тебя и с такими ногами любить буду! – заверил Пилорамыч.

Он успокаивал меня с полчаса, потом связь прервалась. Вскоре пришло сообщение от графа:

«Даже приснул я от твоего ангельского голосочка, джана. Желаю тебе прекрасных снов. Представь меня с букетом лотосов. Я признаюсь тебе в любви, а позади меня двенадцать тысяч баранов. Это будет самый лучший сон».

И Я ответила: «Пусть и тебе снится прекрасный сон, в котором растут наши проценты!».

Конечно, проценты любви! Бытдаев и не знал, что они давно поднялись до запредельной отметки. Похоже, чары Пиляла начали действовать. Может и вправду он чего нашаманил? Шайтаныч, эх…

День пятый

Утро получилось бурно насыщенным как в душевной мексиканской мыльной опере. Сначала грозно постучали.

– Да-да, войдите! – гаркнула сонная Аська.

В комнату вплыла Зина и картинно хватаясь за сердце принялась охать, что «полночи глаз не сомкнула из-за нашего грохота». Суркова была злющая-презлющая! Я демонстративно зевнула, повернулась к Фрекен Бок задом и натянула одеяло по самые уши.

– Мы поняли, тёть Зин! – попыталась выпроводить Аська назойливую тётку. – Ну, извините, мати-коловрати, сами виноваты: понавыставляли кучу вёдер под ноги – как не встрять?! Заминировали путь к главному месту – тубзику! А у меня мочевой пузырь слабый… Ядрён-батон!

Когда разъярённая дама громко хлопнув дверью удалилась, Я выглянула в окошко – во дворе нарисовалась куча машин: значит, прикатила вся семейка Барановых.

Стоило нам выйти на порожек покурить как мы – напоролись на Настю. Супруга Вячеслава испустила тяжкий вздох и прижала ладонь к сердцу. Другой рукой жёнушка банкира судорожно схватилась за деревянные перила.

– Тёть Зин, тёть Зин, воды! – с надрывом проорала Настя.

Перебирая слоновьими ножками, Суркова тут же выплыла из кухни со стаканом наготове:

– На вот, держи, милая!

Баранова вмиг опустошила стакан и умирающим голосом попросила:

– Тёть Зин помогите наверх подняться, плохо что-то мне…

В обнимку бабоньки юркнули в дом.

– Обстановочка напряжённая…, – заметила Ася.

И Я не могла не согласиться.

Спустя некоторое время Суркова сползла вниз и накинулась на нас с новыми претензиями:

– Вот бесстыжие, а! Довели Настеньку! Слегла она! Наверно, сердечко прихватило-то… Вот помрёт – возьмёте грех на душу, ох, ужас-то!

Стенания Сурковой вгоняли в тоску, и Я направилась в душ снять напряжение. Искупавшись, выключила воду, обтёрлась полотенцем и застыла перед зеркалом. За стеной доносились возбуждённые голоса. Я напрягла слух. «Превосходная слышимость – вот, пожалуй, единственный существенный минус срубов!» Ирма в кухне оживлённо беседовала с Зиной. Обсуждали мою персону. Не уловив ничего принципиально нового, Я решила: «Пойду лучше макияж наведу, а в душ отправлю Тришину – пусть дослушает!»

После того как из купальни вышла Аська, послышались писклявые Зинины вопли:

– Девочки! Как в душевой-то напарили! Ну, разве же так можно! Да и вообще, чё по три раза на день купаться?

– Зачем вообще купаться? – пожала плечами Я. – Что меньше трёх сантиметров, то и грязью не считается, что больше – само отвалится!

Я промокнула влажные волосы, кивнула Тришиной, и с пачкой сигарет мы вышли на воздух. Не успела Я закурить, как на пороге нарисовался Вячеслав. Я схватила Баранова за шиворот и злобно зашипела:

– Доброе утречко, скотина! Почему вчера ворота не открыл?! Мне под забором с Бытдаевым заночевать пришлось!

– Извини, Юрьевна, уснул! – невинно улыбнулся дружище.

– Собака плешивая! – выругалась Я. – Козёл старый!

– Меньше с носорожками бродить надо! – подколол Баранов. – Так вы что же это правда у Пилюлькина в машине спали? Хе-хе!!

– Представь себе, сволота банковская! Насте сильно плохо? – сменила Я тему на актуальную.

– Не-а, – беззаботно махнул Славутич рукой. – Придуряется она.

– Сердце? Давление? – нахмурилась Аська

– Воспаление хитрости! – захихикал банкир.

– Ну-ну, хорошо если так. Не говори потом, что Я тебе жену загубила, – вздохнула Я.

– Что ты Азочка! Ты ни в чём не виновата! – заверил босс.

– Иди уже, пенёк гнилой! – фыркнула Я и легонько пнула банкира.

Мы поспешили смыться из дома, чтоб не мозолить глаза. «Лучше прогуляемся часик, пусть уймутся Барановы. Наверняка сейчас Славик потащит всю компашку в горы. Не очень-то приятно натыкаться на истеричек и выслушивать про себя не Бог весть что!».

Мы вальяжно шагали по Хубиева. Я дымила как печная труба. В голове роились глупые романтические мысли. «Странный у меня однако же сюйгеним, ахаха… Сюйгеним? Да, наверное, хмм… Бытдаев, Бытдаюшка… Приворожить Орлову вздумал, колдун сельский? Что ж, хе-хе, попытай счастья, чабан наивный. Одинокий пастух, хо-хо!..»

– Азка, у тебя лишней бритвы нет? – внезапно спросила Аська.

– Неа, – покачала головою Я. – А твоя где?

– По ходу я в Ростове отставила. Вот идиотка! – заворчала Тришина. – Млин! Собираюсь, собираюсь, ядрён-фасон, а потом вечно что-нибудь забуду. Ну как так можно?!

– Что ты разволновалась? – хмыкнула Я. – Не велика беда. Сейчас пойдём купим. Заодно и жидкость для снятия лака возьмём. А то Я свою уронила, разлила, теперь ногти стереть нечем.

Я кинула взгляд на свои руки: глянцевое покрытие местами облупилось, и оттого маникюр выглядел неаккуратно.

– Ногти – ерунда! – фыркнула Даниловна. – Не очень хочется с небритыми ногами на свидание идти.

Честно говоря, у меня такое чувство, что мужчин наша внешность беспокоит гораздо меньше, чем нас самих. Вы думаете, Я никогда не попадала на свидание с небритыми ногами (имею ввиду щетинку), или в полнейшем неформате, или совершенно измотанная в конце рабочего дня? И что? Например, моему бой-френду по ходу абсолютно всё равно, как Я выгляжу. Он ни разу не заметил модификаций с причёской и цветом волос. Не оценил ни духов ни всевозможных масел для тела… «Дорогая, что ты так сильно надушилась?» или «Чем это ты таким намазалась!» – вот предел отзывов. Я, конечно, не требую восторженных комментов, но всё-таки…

– Интересно, где тут станочком отовариться можно…, – задумчиво пробормотала Аська.

– Пошли в центр, там магазин, – кивнула Я.

– Центр? – оживилась Тришина? – Где центр?

– Так вот же он, – хмыкнула Я, когда мы вырулили на пятачок.

– Где? Не вижу! – подруга крутила головой из стороны в сторону, силясь увидеть нечто грандиозное.

Я только рукой махнула. Аське не понять, что есть ариу-къызский центр. Мы добрели до рынка, и рядом с магазином увидели стеклянную будку оператора сотовой связи. На ней висел листик: «В долг счёт не пополняем». Мы с подругой переглянулись и невольно прыснули со смеху.

– Эй, – заметила Я. – А почему на все точки продаж такое не повесят: «Шашлык в долг не даём, хычинами в долг не кормим, на халяву не наливаем!»

– Бесполезно, – презрительно фыркнула Тришина. – Местные привыкли в долг жить. Судя по всему, они ничего не покупают!

– Красота! Экономия-то какая! – подивилась Я.

Мы подошли к облезлому вагончику с хозтоварами. Милая девушка в повязанной поверх длинных чёрных распущенных волос косынке озадаченно глянула на нас. Оно и понятно: на полках лампочки, бечёвки, гвозди, всякая дребедень, а у нас с Тришиной на губах переливающийся блеск и стрелки взлетают до бровей.

– Здрасьте. У вас бритва есть? – ослепительно улыбнулась Аська.

Продавщица кивнула на упаковку с лезвиями.

– Э-э-э, нет, дорогая, ты не поняла, – кашлянула ростовчаночка, – Мне станочек нужен, безопасный. Одноразовый.

– Не, такого нет, – покачала горянка головой.

– Может подскажешь, где есть? – не унималась Тришина.

– Наверх пойдёте, там магазинчик на холме стоит, синий вагончик такой…, – проворковала таулу кызчык.

– А ацетон есть? – вступила в разговор Я.

– Да, – кивнула молоденькая продавщица.

– Дай, пожалуйста, красавица, – попросила Я.

– Вот держите! – ариукъызчанка грохнула на прилавок огромную стеклянную бутыль.

– Это что? – округлила Я глаза.

– Ацетон, – как ни в чём не бывало пояснила девушка.

– Это не то. Не ацетон ей нужен, а жидкость для снятия лака! – пояснила Тришина.

– Не, нэту, нэту, – замотала горянка головой. – Там же, где бритву спросите…

Мы отправились в местный «магазин косметики». Ассортимент не радовал. Дешёвые шампуни, мыло, зубная паста… Бритвы в наличии не оказалось. Мне повезло больше, и заветный пластиковый флакончик с яркой вонючей жидкостью Я получила.

– Евпати-коловрати! Что за место? Поганая дыра! – взбесилась Тришина, когда мы покинули косметик-шоп. – Ядрён-закидон! Даже бритвы нет! Они по ходу тут ноги вообще не бреют! Капец! Не зря ходят легенды о волосатых спинах карачаевок!

– Наверное, – пожала плечами Я. – Слава Будде, маникюр делают. А магазинчик нормальный, универсальный. Видела? Там всё есть! А что! Купи три бутылька ацетона – топор в подарок.

Мы захохотали.

– Ладно, придётся бедолаге Зульпагарову потерпеть мою двухдневную щетину, – хмыкнула Тришина и задумчиво протянула. – Не сильно заросла, сойдёт для чернозёмной местности! Хотя… Думаю, к волосатым ногам ему уж точно не привыкать.

По возвращению домой Я вплотную занялась ногтями. Скучающая Ася опять подняла тему Барановеда.

– Хочет он тебя! – со знанием дела заявила подруга.

– Может быть…, – невинно улыбнулась Я.

– Да точно тебе говорю! – хихикнула Аська. – По всему видно секаса Пиле очень не хватает. Ядрён-ацетон!

– Оттого и мозг работает в автономном режиме? – хихикнула Я.

– Ты такая язва, Азка! – пожурила меня подруга. – Перестань над челом глумиться! Графёнка от нехватки секаса аж попрыщило!

– Ты в его адвокаты подалась? – кашлянула Я.

– Нет. Просто жалко парнишу…, – повела бровью подружка. – Такую стерву как ты терпеть – это ещё дар иметь надо, – хмыкнула Даниловна.

Пропустив «стерву» и редкий дар мимо ушей, Я заявила:

– Ладно! Буду понежнее вести себя с Барановедом.

– Слабо верится, – скептически хмыкнула Даниловна. – Где-то, ядрён-патефон, я это уже слыхала!

– Клянусь, сегодня Я буду сущим ангелом! Ты меня не узнаешь! – пообещала Я.

– Интересно будет понаблюдать! – ухмыльнулась подруга. – Курево есть?

– Чёрт! Закончилось! – потрясла Я пустой пачкой у Даниловны перед носом.

У меня заиграл сотовый. Я глянула на дисплей и, вытаращив глаза, завопила:

– Это Дима!

Наверное, вернулся из Греции, припёрся с подарками, а меня нет.

– Что делать? – хлопала Я ресницами, косилась на верещащую мобилку и дёргала Аську за руку.

– Просто не бери, – пожала подруга плечами. – Ядрён-лимон! Достал твой хер старый. Пусть даст бабе нормально отдохнуть. Пошли, давай за сигаретками!

Выйдя на Хубиева, мы тут же встретили весёлую троицу: Пилю, Маджира и Стаса. Приятели осведомились о нашем маршруте и как водится любезно предложили подвезти… Отоварившись в магазинчике никотиновыми палочками, мы принялись бесцельно наворачивать круги по посёлку (хотя, наверное, на наш с Аськой взгляд бесцельно, кто знает, возможно, для парней это имело глубокий смысл!).

«Чебуреки» перевозили нас как контрабанду в наглухо затонированной машине. Они старательно прикрывали окна, пряча подружек от посторонних взглядов. Маджир пугливо озирался по сторонам, то и дело охая: «Не высовывайтесь! Того родственника! Орлова, закрой окно! Потом докуришь!…» На наивные вопросы: «От кого шифруемся?» и «А что тут такого?» Зульпагаров уклончиво отвечал: «Лучше, чтоб люди нас вместе не видели – лишние разговоры ни к чему!», ну и, естественно, обильно сдабривал эти фразы того-сего-его-дрюкательными пассажами.

– Ты меня стесняешься? – захохотала Аська и повисла у Маджира на шее.

Я полностью открыла окошко и с наслаждением пускала дым.

– Анасын сигеим! Ася, мля, слезь! Слезь с меня! Я того за чопай тягал! Аза, закрой стекло! Быстро! Того род собирался! – задёргался Горыныч.

– Да пошёл ты! – отмахнулась Я.

Маджир одной рукой пытался стащить Тришину, другой поднять окно.

– В чём дело? – взбесилась Даниловна. – Ядрён-намудрён! Мы такие стрёмные, что с нами уже западло и вместе находиться?!

– Отец идёт – плохо будет, если с девчонками увидит! – пробормотал къарнаш. – Я того бабушку дрюкал!

Забавно было наблюдать, как взрослые хлопцы бегают от папаши, теряются при встрече с соседями или впадают в краску, напоровшись на матушку… Но сидеть в пыльной прокуренной машине, когда на улице такая шикарная погода было просто глупо.

– Пиля, отведи нас на озеро любви! – пристала Я к Баранологу.

– Когда? – поинтересовался тип.

– Сейчас, – заявила Я.

– Не могу! – буркнул Пилорамыч.

– Почему? – надула Я губки.

– Мне надо в Зеленчук по делам, – важно выдал Пилорамыч.

– Ладно, тогда до вечера! – фыркнула Я и пнула подругу в бок. – Пошли, Аська!

Мы вылезли из машины и направились в сторону заповедника. Дойдя до реки плюхнулись на траву на перекур. Минут через пятнадцать к нам присоединились Маджир со Стасом.

– Бытдаев где? – поинтересовалась Я.

– Уехал! Того рог бодался! – радостно оскалился Зульпагаров и ухватил Аську за грудь.

– Эй, парень, полегче! – треснула Даниловна громилу по волосатой лапе. – А вдруг папа мимо проходить будет – руку на фиг отпилит!

– Он здесь не ходит! – заверил къарнашым и хапнул мохнатой клешнёй Аську за зад. – Я тому в хавчик плевал!

– Девчонки, может пива? – подал голос Сурков.

– Не, Стасович! Лучше отведите нас куда-нибудь…, – протянула Я.

– В кусты! – оживился Зульпагаров. – Дрюкаться! Того чай наливался!

– На озеро…, – закатила Я глаза.

– На озеро пусть тебя твой Рябчик ведёт! Я того мокасы топтал! – фыркнул Маджир. – На пещеры поднимемся? Того лес горел!

– Пещеры Я уже видела, – недовольно сморщилась Я.

– Ася не видела, – резонно заметил Зульпагаров. – Я их род бомбил!

– Я сама ей потом покажу, – сопротивлялась Я изведанным маршрутам.

– На водопады хотите? – предложил къарнаш. – Я того челюсть крошил!

– На какие? – спросила Я.

– Казачьи, – пояснил Маджир.

– Казачьи?! Название-то какое родное! – Тришина аж подпрыгнула. – Конечно! А почему их так назвали?

– Хрен его знает, – пожал мощными плечищами къарнашым. – Того род собирался! Стас Стасыч, ты не знаешь?

Сурков отрицательно покачал головой.

– Далеко идти? – заволновалась подруга.

– Не, минут пятнадцать через заповедник…, – махнул тёмной волосатой ручищей Зульпагаров. – Я его родственник!

– Ну, погнали! – согласилась Ася.

В пятнадцать минут мы не уложились. Брели по заповеднику, периодически останавливались на перекуры. Несколько раз Маджиру звонили. Я внимательно слушала, кого он ещё там дрюкал и чей род где собирался. «До чего же экспрессивная смачная речь у этого карачаевца! Жаль Я не фольклорист! По фразочкам Зульпагарова можно было бы ни одну диссертацию защитить!» Ругательство «Анасын сигеим» и слово «танашки» не сходили с губищ парня.

– Кто такие танашки? – не выдержала Я. – Это плохое слово?

– Ну, смотря как посмотреть, я их род забыл…, – озадаченно почухал къарнаш небритый подбородок.

– Как переводится? – поставила вопрос ребром Ася.

Джигит призадумался.

– Блин, даже не знаю. Того лопатой копался! – пробасил он. – Э-э-э…

– Ну как, скажи, хороший мой…, – заканючила Даниловна, поглаживая дружка по корявой грабле.

– Типа «девочки»! – хмыкнул къарнаш. Вроде «танашка» – тёлочка, прикольная тёлочка. Того мор душил!

«Мля, ну и придумали же, словоплёты!» – мысленно подивилась Я.

– Хмм… Странно. Почему так? – удивилась Я. – А «танаш» это тогда «пацан», «телок» что ли получается? Бычок карачаевский!

Маджир снова ушёл в свои мысли.

– Ну, как, блин, я того собаку дрюкал! В общем «тана» – это телёнок, – пояснил он.

– То есть «танашка» по-вашему «тёлка»? – уточнила Я.

– В карачаевском такого нет. Это Бытдаев придумал! Я его в жопу дрюкал! Пошли уже! – гаркнул Зульпагаров, видимо, устав от лингвистических страстей.

Аська ехидно улыбнулась и подмигнула мне, мол, во, какой, Орлова, Бытдаев твой изобретательный: брёвна пилит, баранов пасёт, лексику обогащает.

Маджир с Асей в обнимку плелись позади, мы со Стасом изрядно оторвались от них. Сурков то и дело лез обниматься, но Я пресекала все попытки сблизиться. Стасович знатный плейбой. За каждой юбкой готов бежать от Аньки на край света. Правда, на время… Как-то Сурков мне в любви объяснился и даже замуж звал. Но у меня Стасик не вызывал никаких чувств кроме жалости. Воспринимать всерьёз этого смазливого жиголо невозможно!

– Азик! Ты так похорошела! – льстиво пело Зинино чадо.

– Что, раньше страшненькая была? – съехидничала Я.

– Нет! Ты прекрасна всегда. Но сегодня просто… просто… Богиня! – Стасик упал на колени и принялся целовать мне руки.

– Хватит, Стасович! – разозлилась Я и отпихнула незадачливого поклонника ногой.

– Аза! Ты чего? – нахмурился паренёк.

– Ничего! – Я присела на траву и закурила. – Давай Аську с Маджиром подождём. Где они там застряли?

Сурков упал рядом. Минут пять он помолчал, а потом выдал:

– Вот не пойму, Азка, к какому типу женщин тебя отнести?

Он задумчиво склонился надо мной и томно прошептал:

– Дам, не дам…

Я пускала дым парню прямо в лицо.

– Дам, не дам. Дам, но не вам…, – Стас подскочил и завопил. – Точно! Дам, но не вам! Дама даст, но не вам!

– Чудеса дедукции! – закатила глаза Я.

«Вам, Стас Стасыч, Я точно не дам!»

Сурков изобразил умняк на смазливой физиономии и серьёзным тоном спросил:

– Скажи, Орлова, кому повезло?

– В смысле? – не поняла Я.

– Кому ты даёшь? – уточнил альфонс.

– Стасик, иди ты на йух! – разозлилась Я.

Маджир с Тришиной подрулили весьма кстати. Чтобы выслушивать размышления Стасона нужно иметь поистине буддистское терпение!

Когда мы увидели водопад, Я пожалела, что не взяла купальник. Между двумя почти отвесными скалами резво колыхалась неукротимой струёй прозрачная вода. Сквозь сверкающие хрустальные потоки темнел мшистый серо-коричневый камень. Буйные заросли придавали местечку интимность и уют.

– Красиво! – вздохнула Ася.

– Херня, – фыркнул Стасон. – Высох по-ходу, две недели назад больше был.

– Посмотрели? Пошли обратно! Я того шляпу топтал! – хмыкнул Зульпагаров.

– Нет уж! Я наверх полезу! – заявила Я.

Мои спутники озадаченно переглянулись.

– Зачем? – подал голос Маджир. – Я тех черкесов на своём чопае вертел!

– Хочу! Поближе глянуть! – пожала плечиками Я.

Это называется «посмотреть»?! Нет уж! Надо коснуться рукой мокрых камней, ощутить на коже брызги ледяной воды, глянуть на посёлок с новой высоты.

– Хочу! – повторила Я.

– Я тоже! – загорелась Тришина.

Я решительно направилась к только что поставленной цели. Къарнашым схватил Аську за задницу и подтолкнул.

– А я вас внизу подожду! – улёгся Сурков на траву.

– Хрен там! Вставай, с нами пойдёшь! – пнул его Маджир. – Анасын сигеим! Я тех танашек трепал!

Стасик со вздохом поднялся и, тихо поругиваясь, последовал за всеми.

Аза карабкалась по крутому каменистому склону, в затылок ей жарко дышал Зульпагаров. Помогая Тришиной взбираться наверх, къарнаш пялился на укреплённый Орловский тыл и активно пускал слюни.

– Чего уставился? – нахмурилась Ася.

– А-а-а… Да это…, – замялся джигит. – Смотрю, ноги у Орловой мощные! Я того туфли царапал!

– Это всё йога, цигун, тай-чи…, – хохотнула Даниловна.

– Тай чё? – разинул рот Горыныч.

– Да так, – махнула девушка рукой. – Буддистские приходы.

– Где Аза и где буддисты? – подал голос Стасик.

– Мальчик, ты совсем отстал от жизни! – Ася поскользнулась и если бы не Маджир то точно бы шмякнулась носом. – Ядрёна-плетёна! Все знают – Орлова была на Гоа, в Бангкоке и приняла буддизм!

– Быть такого не может! Орлова! Орлова! – заорал Сурков. – Ты чё, буддистка?!

– Конечно! – отозвалась Аза Юрьевна.

Добравшись до водопада, Орлова нацелилась на вершину и отчаянно поползла по скользкой скале.

– Э-э, тормози, да! – перепугался Маджир и ухватил её за ноги. – Дальше не надо! Я того во все дыры дрюкал!

– Почему? – удивлённо похлопала глазками Аза Юрьевна.

– Опасно это! Я того хлеб крошил! – заорал къарнашым.

– Да мне по фиг! – фыркнула Орлова.

Для неё это явно был не аргумент. Что для других опасно, то для Юрьевны, как вы уже поняли, – в самый раз!

– Азочка, дорогая, не лезь, пожалуйста! Ради меня! – заныла Ася. – Лучше давай пофоткаемся внизу!

И Орлова, немного поколебавшись под звуки Тришинских стенаний, сдалась – она редко в чём-то отказывала лучшей подруге.

Пока девушки резвились в ледяной воде, парни курили в сторонке. Мокрая одежда облегала женские тела, открывая взору самые интересные очертания. Тришина же заметила кое-что другое – намокшие красные мокасины обильно окрасили Азины ноги. Это натолкнуло предприимчивую девушку на интересную мысль. Ася подошла к Стасу, хмыкнула, затянулась его сигареткой и спросила:

– Чё, нравится Азка в мокром?

– Ага, – кивнул тип.

– Так ты не веришь, что Орлова буддистка? – ехидно поинтересовалась Тришина.

– Нет, конечно! – насмешливо фыркнул Сурков.

Зульпагаров презрительно хрюкнул, мол, задрюкали вы, плин, своими неверными штучками, анасын сигеим!

– Зря. Юрьевна скоро будет ритуал проводить, – задумчиво выдала Ася.

– Какой? – оживился Стасон.

– Ясный пень, буддийский! – недовольно нахмурилась девушка.

– И чё? – недоумённо уставился на Асю Стас.

– Чё, чё? Она перед этим ступни красной краской покроет. Как спустимся – попроси её обувь снять, – доходчиво объяснила Тришина.

– Ладно, – озадаченный Стасик сделал ещё одну затяжку и швырнул окурок в воду. – А почему не сейчас?

– Рано ещё для обряда! Аза его каждый вечер в одно и тоже время проводит! – загадочно подмигнула ростовчаночка.

Я вылезла из водопада. Садилось солнце, по лесу разливалась прохлада. Мы немного обсохли, покурили и начали спуск. Я по привычке шла быстрее всех. Когда Заиграл телефон успела уже изрядно оторваться от компашки. «Баранолог», – высветилось на дисплее. Умостив задок на корягу, задымила и приняла входящий вызов.

– Да-да…, – томно прошептала Я в динамик.

– Добрый вечер, Дорогая! – осчастливил меня Пиля своим хорошим расположением духа.

– Добрый, добрый… – согласилась Я.

– Чем занималась моя принцесса? – кашлянул сюйгеним.

– На водопады ходила, – ответила Я. —А ты где пропадал?

– Твой джигит занят был, – вздохнул Пилорамыч, – даже не было времени любимой набрать!

– Изменял мне, грядочник? – включила я суровый тон.

– Делами был занят немножко. А тебя я не изменяю, дивчина! – заверил джаш.

– Да что ты? – злобно хмыкнула Я. – Потому и уметелил хер знает куда?! Деловой, млин!

– Не злись, родная, – нежно попросил Барановед, – племянник заболел, с братом в больницу его возили в Зеленчук. Я вот только вернулся и сразу тебе позвонил.

– И что ты сейчас делаешь? – поинтересовалась Я.

– Скучаю! – заявил Бытдаев. – Спускайся скорее!

– А ты погуляй! – предложила Я.

– Без тебя, Орлова, гулять не могу! – сообщил мой чабан.

«Вот это подача. Граф сегодня такой позитивный».

– Пилик! Я вся мокрая! Если хочешь – можем часика через два встретиться! – предложила Я.

– Хорошо! – согласился Пилорамыч. – Как будешь готова – набери!

– Окей!

Отключившись, Я заявила подоспевшим попутчикам:

– Ускоряемся, ребятки!

Уже на подходах к посёлку мы плюхнулись на траву перевести дух и заодно посмолить (казалось бы вещи не особо совместимые, но всё же, всё же…). Стас внимательно разглядывал мои ноги, Тришина хихикала. Я терялась в догадках. «Чего он уставился? Вроде подставочки бритые, целые, непоцарапанные!» я сама осмотрела собственные ножки, но ничего дивно интересного не обнаружила. Аська заговорщически подмигивала и загадочно улыбалась. Но силы моей мысли не хватило, чтобы уловить послание подруги. Сурков продолжал медитативное созерцание. Наконец он не выдержал и попросил:

– Аз, сними тапки!

– Это у тебя тапки, а у меня мокасины! – поправила Я.

– Неважно. Сними, – настаивал парень.

– Зачем? – удивилась Я. – Хочешь сделать массаж стоп?

– Нет… Да…, – растерялся Сурков.

Я сбросила обувь и закинула ноги Стасу на колени. Он схватился за мою правую ступню, развернул к себе и диким голосищем завопил:

– О, Боже! Она и вправду буддистка!

– А ты не верил! – довольная Тришина удовлетворённо хихикнула.

– Что происходит?! – возмутилась Я.

И только тут Я обратила внимание, что мокрые мокасины окрасили мои ноги в страстный красный. Я подскочила как ужаленная.

– О, Великий Будда! – закатила Я глаза. – Пойдёмте скорее!

«Мне нужно поработать пемзой! Не являться же пред очи Бытдаевские с этаким художеством!»

– Будда-мудда! – проворчал Зульпагаров. – Я те километры мотал!

Троица неохотно поднялась и прибавила шагу. Это я к Милому Чабану тороплюсь, а им-то чего потеть-напрягаться лишний раз?

Вернувшись, мы обнаружили, что окна в комнате открыты, дверь распахнута настежь, постели заправлены, а раскиданные в утренней спешке вещички аккуратно сложены на полочке. Не успели сообразить, в чём дело, как невесть откуда выскочила красная взбешённая Суркова и заорала:

– Девочки! Зачем вы так понабрызгались?! Всю комнату провоняли! Как я после вас людей пущу?

– Чем провоняли? Мы не воняли! – возмутилась Тришина.

– Чем-чем! – передразнила Зина и упёрла руки в боки. – Духами своими термоядерными! Это ж жуть что за запах! За целый день так и не выветрилось!

Фрекен Бок повела носом и сморщилась.

– Тёть Зин, это вообще-то «Шанель», а не дихлофос! – рассердилась Я.

– Шанель-шманель! Какая разница! Неужели нельзя на улицу выйти попшикаться, если уж так это необходимо! – вопила Стасина матушка.

– В следующий раз так и сделаем! – заверила Ася и захлопнула дверь у тётки перед носом. – Нам переодеваться надо!

– Вот наглющая! – закудахтала Зина «за кадром».

Аська поёжилась:

– Ты глянь-ка, стервоза старая! Ядрён-матрён! В вещичках наших рылась, тряпки поскладывала. Мы что, дверь забыли закрыть?

– Ну, да, – растерянно кивнула Я. – Наверное…

Раздалось заунывное «А-а-а ма-а-аха-ама-а-ад!», Тришина подскочила, рванула дверь на себя, но путь ей преградил крупногабаритный Вячеслав Иванович.

– Привет, милая! Куда несёшься? – ласково запел Баранов и погладил Тришину по груди.

– В туалет! – рявкнула Ася.

– Припекло? – Славка обхватил подругу за талию и притянул к себе.

– Как не припечёт от этих басурманских воплей? – похлопала Тришина в ответ банкира по бедру.

– Да я давно предлагаю заменить запись на матерные частушки. Прикинь, упали муслимцы молиться, а тут на весь посёлок вместо «а-ма-а-аа-ха-аа-ма-а-а-а»: «Ё-мля! Эх, мля! Нихьт во мля нихьт ферштейн!» – заржал Баранов и спустил руку на Аськины ягодицы. – Ну и про резинку от трусов тоже можно… Чуркобесы повыпадают!

– С удовольствием послушала бы! И всё ж я в сортир! – Тришина высвободилась из Барановских объятий и прошмыгнула в уборную.

Славик поинтересовался:

– Юрьевна, Зина говорит, ты комнату провоняла?

– Иди ты, Слав! – поморщилась Я. – Только недавно заходила, фурия!

Баранов принюхался:

– Да вроде ничем не несёт! Видимо, у Зинки климакс! Приливы-отливы, вот ей и мерещятся шельме запахи и звуки! Щас я с каргой старой разберусь, ты не нервничай, отдыхай… Константин Николаевич не звонил?

– Нет. А должен? – спросила Я

– Там вопросики возникли…, – замялся шеф. – В общем, ладно, если не звонил – значит без нас справятся!

Когда Славка ушёл, Я растянулась на кровати в позе морской звезды и прикрыла глаза. «Как хорошо здесь в Ариу-Къызе. Такое расслабление. Это место словно создано для меня!» медитативные волны релаксации уносили всё дальше от мирской суеты. Прострационное состояние разрушил настойчивый звонок. Телефон не умолкал. Я распахнула глаза, лениво потянулась. «Я ему срочно понадобилась? Эта песенка стоит на… Диме!»

Честно говоря, Я не любительница фаршировать телефон мелодиями. Обозначены у меня только семья: дядя с родителями, Ася, Димка….. Ах, да, да и… Пиля.

Я поднялась, взяла сотик, с полминуты тупо пялилась на дисплей и, наконец, ответила:

– Да, милый.

– Приветствую тебя, дорогая! Куда пропала? Почему трубку не берёшь? – возмутился бойфренд.

– Не слышала, – ляпнула Я первое, что пришло в голову.

– Ты не в Ростове? – напрягся Димка.

– Нет…, – выдавила Я из себя.

– Ясно, – мужчина вздохнул. – Опять в своих горах…

– Ну… Понимаешь, – принялась оправдываться Я. – Тришина меня потащила…

– Понятно, – охнул Дима. – Вячеслав с вами?

– Нет! – соврала Я.

Дима жутко ревновал меня к Баранову. Любая совместная поездка с боссом оборачивалась феерическим скандалом с бойфрендом.

– А я из Греции вернулся. Ты когда в Ростове появишься? – справился Димка.

– Скоро, – заверила Я. – Вот Тришина нарезвится и приеду.

– Ладно, любимая, осторожней там с горцами. Целую тебя!

– А что горцы? – не поняла Я.

– Азочка, девочка моя, – мягко проговорил Димитрий. – Мне приснился ужасный сон: ты изменила мне с грязным чабаном в антисанитарных условиях…

Я поневоле представила себя в объятиях Барановеда где-то в полусгнившем сарае с инструментами с видом на пилораму.

– Ужас какой! – посочувствовала Я. – Не волнуйся. Это невозможно: Я на такое не способна. Ладно, давай, пока!

– Целую, дорогая!

Когда вернулась Тришина, Я отправилась оттирать свои «буддистские» пятки.

Созвонившись со своими чебуреками, мы договорились встретиться в десять.

В ожидании ариу-къызчан присели на улице в беседке покурить. В начале одиннадцатого у ворот остановилась машина. Раздались громкие сигналы. Типа, выходите, крошки-танашки, и возрадуйтесь – джигиты, ана, приехали!