Текст книги "Сказка о мистере Проныре"

Беатрис Поттер
Сказка о мистере Проныре

Для Уильяма Фрэнсиса с острова Алва

Сказка о мистере Проныре

Я написала множество книг о тех, кто хорошо воспитан и благонравен. А сейчас в кои-то веки расскажу историю о двух противных личностях, которых звали Томми Барсук и мистер Проныра.

Мистера Проныру никто не считал милым. Кролики его и вовсе не выносили; чуяли его за полмили и сразу прятались. Он любил побродить по округе; никто не знал, куда он отправится в следующий раз.

То он жил в хижине среди зарослей, наводя страх на семью старого мистера Бенджамина Прыгуна. А потом вдруг перебирался в нору между корнями растущей у реки ивы и распугивал диких уток и водяных крыс.

Зимой и ранней весной его можно было найти среди камней на вершине холма Булл-Бэнкс, который стоит рядом с Оатмил-Крэг.

У мистера Проныры было с полдюжины домов, но застать дома его можно было редко.

Покидал он их, правда, не всегда по своей воле. Иногда их попросту занимал Томми Барсук.

Томми был низкорослым и толстым; он ходил вразвалочку и всегда усмехался. Привычки у него, надо сказать, были не самые хорошие. Он разорял осиные гнезда, поедал лягушек и червяков и шатался по ночам, то и дело что-то раскапывая.

Одежда на нем была всегда очень грязной, ведь днем он всегда спал – причем в постель он забирался, даже не снимая ботинки! И постель эта зачастую принадлежала вовсе не ему, а мистеру Проныре.

Бывало, Томми Барсук ел пирог из крольчатины – редко, когда ему попадались совсем уж юные кролики, а другой еды было не достать. Он водил дружбу со старым мистером Прыгуном. Они часто обсуждали болезненную для обоих тему – им страшно не нравились эти гадкие выдры и мистер Проныра.

Мистер Прыгун был уже совсем пожилым. Он любил посидеть на солнышке у норы, закутавшись в шарф, и покурить набитую кроличьим табаком трубку.

Он жил вместе со своим сыном, Бенджамином Кролем, и невесткой, Флопси, которые уже обзавелись маленькими крольчатами. В тот день мистер Прыгун остался за ними следить, ведь Бенджамин и Флопси отправились по делам.

Крольчата были совсем еще крошечными; они лишь недавно открыли голубые глазки и научились брыкаться задними лапками. Они лежали в уютной постельке из кроличьего пуха и сена в отдельной норке. Сказать по правде, старый мистер Прыгун совсем про них позабыл.

Он сидел на солнышке и вел душевную беседу с Томми Барсуком, который шел через лес с мешком, лопаткой и несколькими кротоловками. Томми как раз страшно жаловался на недостаток фазаньих яиц и обвинял мистера Проныру в их краже.

А еще, пока он был в зимней спячке, выдры прикончили всех лягушек.

– Я уже две недели не могу сытно покушать, живу на одних земляных каштанах. Скоро придется перейти на овощи или съесть собственный хвост! – сердился Томми Барсук.

Возмущение его было нешуточным, но старого мистера Прыгуна все равно позабавило. Все потому, что Томми Барсук был таким упитанным, приземистым и постоянно ухмылялся.

Поэтому мистер Прыгун рассмеялся и, не терпя возражений, пригласил Томми Барсука в дом, отведать кусочек пирога с тмином и выпить «бокал вина из первоцветов, дело рук моей невестки». Томми с готовностью протиснулся в нору.

Мистер Прыгун закурил очередную трубку и предложил Томми Барсуку сигару из капустного листа – столь крепкую, что ухмылка Томми стала еще шире. Нору заполнил дым. Старый мистер Прыгун посмеивался и кашлял, а Томми Барсук выдыхал еще больше дыма и ухмылялся.

Мистер Прыгун зажмурил глаза из-за капустного дыма…

…

… и проснулся, когда вернулись Флопси и Бенджамин. А вот Томми Барсук и все крольчата пропали!

Мистер Прыгун не хотел признаваться, что впустил кого-то в нору. Но в ней слишком явно пахло барсуком, а на песке оставались глубокие круглые следы. Мистер Прыгун страшно провинился. Флопси встопорщила ушки и отшлепала его.

Бенджамин Кроль тут же бросился за Томми Барсуком.

Отыскать его было совсем несложно – он медленно брел по извилистой лесной тропинке. Тут он раскопал мох и щавель. Там вырыл глубокую яму и поставил кротоловку. Тропинку пересекал ручей – кролик с легкостью его перепрыгнул, не намочив лапки, а вот тяжелая поступь грязных лап барсука оставляла на земле заметные следы.

Тропинка вела к зарослям, где деревья были вырублены; от них остались обросшие пеньки, то и дело точащие среди моря голубых гиацинтов – вот только запах, который заставил Бенджамина остановиться, был отнюдь не ароматом цветов!

Перед ним возвышалась хижина мистера Проныры, который в кои-то веки оказался дома. Об этом свидетельствовал не только лисий дух, но и тянущийся из дырявого ведра, служившего трубой, дымок.

Бенджамин Кроль сел на задние лапки и уставился на хижину, подергивая усиками. Внутри дома кто-то уронил тарелку и выругался. Бенджамин топнул лапкой и сорвался с места.

Он бежал, пока не оказался на другом конце леса. Судя по всему, туда же свернул и Томми Барсук. На ограде виднелись следы его когтей, а на ветках шиповника висели клочки, выдранные из мешка.

Бенджамин перебрался через ограду и, очутившись на лугу, тут же обнаружил еще одну свеженькую кротоловку.

Дело близилось к вечеру. Из нор на прогулку выбирались другие кролики. Один из них, в голубой курточке, деловито собирал одуванчики.

– Братец Питер! Кролик Питер! – закричал Бенджамин.

Кролик в голубой курточке сел на задние лапки и навострил ушки.

– Что стряслось, братец Бенджамин? Кошка? Или хорек Джон Стоут?

– Нет-нет-нет! Он унес мою семью… Томми Барсук… в мешке… ты его видел?

– Томми Барсук? Сколько он унес, братец Бенджамин?

– Семерых, Питер, и все они близняшки! Он здесь проходил? Ответь, пожалуйста, и поскорее!

– Да, да… минут десять как… он сказал, что несет гусениц! То-то мне показалось, что для гусениц они чересчур сильно брыкались.

– Куда? Куда он отправился, братец Питер?

– У него был мешок с чем-то живым… А еще я видел, как он поставил кротоловку. Дай подумать, братец Бенджамин. Расскажи-ка все сначала.

И Бенджамин рассказал.

– Дядюшка Прыгун повел себя, к несчастью, не по годам неосмотрительно, – задумчиво заметил Питер, – но есть пара обнадеживающих обстоятельств. Твое семейство живехонько, а Томми Барсук уже успел перекусить. Скорее всего он отправится спать, а их оставит на завтрак.

– Куда он отправился?

– Успокойся, братец Бенджамин. Я прекрасно знаю, куда. Раз уж мистер Проныра сегодня в хижине, Томми отправился в его другой дом, на вершину холма Булл-Бэнкс. Я знаю отчасти потому, что он предложил что-нибудь передать моей сестрице Хвостик. Мол, он будет проходить мимо.

Хвостик вышла замуж за черного кролика и теперь жила на холме.

Питер спрятал собранные одуванчики и отправился в путь вместе с встревоженным родителем, который уже весь трясся. Они пересекли несколько полей и принялись взбираться на холм по следам Томми Барсука – он каждую дюжину ярдов опускал мешок на землю, чтобы перевести дух.

– Он, должно быть, страшно запыхался. Мы его почти догнали, судя по запаху. Что за противная личность! – сказал Питер.

Солнышко по-прежнему согревало лежащие на холме пастбища. На середине пути Питеру и Бенджамину встретилась Хвостик, которая сидела на пороге своей норы в окружении четырех или пяти своих детишек. Один был черным, а остальные – бурыми.

Хвостик и в самом деле видела, как мимо проходил Томми Барсук. Но на вопрос, дома ли ее муж, она не ответила – только сказала, что Томми Барсук дважды останавливался передохнуть. А еще – приветственно ей кивнул и, указав на мешок, чуть не согнулся от смеха.

– Пойдем скорее, Питер! Он их сейчас приготовит и съест! Скорее! – забеспокоился еще сильнее Бенджамин Кроль, и они продолжили подниматься к вершине холма. – А знаешь, он ведь был дома, – заметил он чуть позже. – Я видел, как в норе мелькнули его черные уши.

– Хвостик с мужем просто не хотят ссориться с соседями. Давай, братец Бенджамин!

Добравшись к лесу на вершине холма Булл-Бэнкс, они зашагали осторожнее. Деревья здесь росли между грудами валунов. И как раз среди таких валунов, около насыпи, мистер Проныра построил себе очередное жилище, прикрытое камнями и кустарником. Кролики подкрались ближе, прислушиваясь и оглядываясь.

Дом этот напоминал что-то среднее между пещерой, тюрьмой и свинарником-развалюхой. А вот дверь в нем была крепкая и запертая на замок.

Закатное солнце плясало на оконных стеклах алыми всполохами, как яркое пламя, но очаг в кухне не горел. В нем только аккуратно лежали заготовленные сухие веточки, увидели кролики через окно.

Бенджамин вздохнул с облегчением.

А вот приготовления на столе заставили Бенджамина содрогнуться: огромное блюдо с синим рисунком, большой нож для разделки мяса, тесак и вилка.

На другом краю стола красовались скатерть, тарелка, стакан, нож с вилкой, солонка и горчичница. Словом, все было готово к ужину на одну персону.

Персоны этой, правда, видно не было, как и крольчат. В кухне было пусто и тихо; даже часы остановились. Питер и Бенджамин даже прижались носиками к стеклу, но больше никаких следов не разглядели.

Потом кролики обошли валуны к другой стороне дома. Там было очень сыро, дурно пахло и вдобавок все поросло колючими кустарниками.

Кролики поежились.

– Бедные мои деточки! Как же здесь жутко… я их больше никогда не увижу! – тяжело вздохнул Бенджамин.

Они с Питером подкрались к окну спальни. Оно было крепко заперто, как и в кухне, но кто-то его недавно открывал: паутинки были порваны, и на подоконнике красовались свежие грязные следы.

В спальне было так темно, что кролики сперва не могли совсем ничего разглядеть, зато отлично слышали че-то раскатистый храп. Как только глазки Питера и Бенджамина привыкли к темноте, они увидели, что на кровати мистера Проныры кто-то спит, свернувшись под одеялом.

– Даже ботинки не снял, – прошептал Питер.

Бенджамин, дрожащий как осиновый лист, стянул Питера с подоконника.

Из постели мистера Проныры все так же доносился спокойный храп Томми Барсука. А вот крольчат по-прежнему не было видно.

Солнце опустилось за горизонт; стало темно, и в лесу заухали совы. Питер и Бенджамин огляделись – местечко это и правда было жутким. На земле то и дело попадались кроличьи кости и черепа, куриные лапы и прочие страсти. Бр-р.

Питер и Бенджамин вернулись к кухне и попытались открыть окно. Что они только не перепробовали! Даже хотели пропихнуть ржавый гвоздь между створками, но ничего не вышло, особенно в темноте.

Кролики сели рядышком, на всякий случай навострив ушки, и тихонько перешептывались.

Через полчаса над лесом взошла луна. Свет ее, яркий и холодный, упал прямиком в кухонное окно. Но увы, крольчат там по-прежнему нигде не было! Лучи лунного света поблескивали на большом ноже и блюде, падали дорожкой на грязный пол.

А один лучик высветил маленькую железную дверцу рядом с очагом – это была кирпичная печь, которую топят дровами.

И ровно в тот миг Питер и Бенджамин заметили, что стоит им пошуметь у окна, как за маленькой дверцей тоже начиналась возня. Крольчата были живы, их просто заперли в печи!

Бенджамин так обрадовался и расшумелся, что Томми Барсук просто чудом не услышал и не проснулся, а продолжил заунывно храпеть в постели мистера Проныры.

Однако радоваться на самом деле было рано. Кролики ведь по-прежнему не могли открыть окно, а крольчата не сумели бы выбраться сами – они были совсем малышами и еще даже не умели ползать.

Пошептавшись, Питер и Бенджамин решили сделать подкоп. Они принялись рыть на ярд или два ниже насыпи, в надежде пробраться между камнями под домом; пол на кухне был таким грязным, что кролики даже не смогли понять, земляной он или мощеный.

Они копали час за часом. Пробраться напрямую не получалось из-за камней, однако к утру кролики все же оказались под кухонным полом. Бенджамин устроился на спинке и изо всех сил рыл. Питер, сточивший все коготки, отбрасывал лишний песок снаружи и сообщил Бенджамину, что настало утро – солнце уже вставало из-за горизонта, и в лесу уже подавали голос сойки.

Бенджамин Кроль выбрался из подкопа, отряхивая ушки от песка, и вытер мордочку лапками. С каждой минуткой лучи солнца становились все теплее. Долина же пока оставалась окутана туманом – виднелись лишь позолоченные верхушки деревьев.

Из тумана этого опять донесся злой крик сойки, а за ним… визгливый лай лисы!

Тут-то кролики совсем потеряли головы от страха! Глупее поступка нельзя было придумать – они ринулись в своей подкоп и затаились под самым полом кухни мистера Проныры.

Мистер Проныра поднимался вверх по холму, пребывая в отвратительнейшем настроении. Сперва его расстроила разбитая тарелка. Да, он сам виноват, что выпустил ее из лап, но тарелка эта была фарфоровой, последней из обеденного сервиза, принадлежавшего его бабуле, Лисице Проныре. Потом пойманные рыбешки оказались совсем невкусными. И, наконец, ему не удалось застать фазаниху на гнезде – в нем, к слову, было всего-то пять яиц, два из которых успели протухнуть. В общем, ночь у мистера Проныры выдалась крайне неудачной.

И как он всегда поступал, будучи не в духе, мистер Проныра решил пожить в другом доме. Сперва он сунулся в нору под ивой, но там оказалось слишком сыро. Вдобавок выдры бросили неподалеку мертвую рыбину, а мистер Проныра терпеть не мог чужие объедки.

Итак, он шагал вверх по холму, и настроение его все сильнее портилось – он заметил барсучьи, которые было ни с чем не спутать. Только Томми может так бессмысленно раскапывать мох!

Мистер Проныра со злостью вонзил трость в землю; он догадывался, куда ушел Томми Барсук. А еще за ним по пятам следовала ужасно раздражающая сойка. Она перелетала с дерева на дерево и сварливо вопила, предупреждая всех кроликов округи о том, что приближается кошка или лисица. Как только она пронеслась над головой мистера Проныры, он щелкнул зубами и залаял.

Он приблизился к дому на цыпочках, держа наготове большой ржавый ключ. Мистер Проныра принюхался и встопорщил усы. Дом был закрыт, однако мистер Проныра очень сомневался, что там нет гостей. Он провернул ржавый ключ в замке – кролики расслышали щелчок, – а потом тихонько открыл дверь и вошел.

Зрелище, представшее глазам мистера Проныры на его собственной кухне, привело его в ярость. Его стул, блюдо, нож и ложка, горчичница и солонка, и скатерть, которую он хранил свернутой в буфете – все лежало на его столе, приготовленное к ужину (или завтраку) этого гнусного Томми.

А еще в кухне пахло сырой землей и грязным барсуком – и это, к счастью, полностью заглушало запах кроликов.

Однако все внимание мистера Проныры было обращено на звук – протяжный и глубокий храп, исходящий из его спальни.

Мистер Проныра заглянул в спальню через щель в приоткрытой двери. А потом развернулся и тут же покинул дом. От ярости его усы встопорщились, а пушистый воротник встал дыбом.

Следующие двадцать минут мистер Проныра то на цыпочках крался обратно в дом, то снова поспешно убегал. Постепенно он забирался все дальше – прямиком в спальню. Оказываясь за стенами дома, мистер Проныра в ярости драл когтями землю. А вот оказываясь внутри, побаивался зубов Томми Барсука.

Томми лежал на спине с открытой пастью и ухмылялся от уха до уха. Он мирно храпел, вот только один его глаз оставался слегка приоткрыт.

Мистер Проныра то входил в спальню, то выходил из нее. Дважды он приносил с собой трость, а один раз захватил ведерко для угля. Правда, потом он передумал и унес их обратно.

Когда он вернулся в следующий раз, Томми Барсук лежал уже слегка повернувшись, однако заснул, казалось, еще крепче. Он был исключительно ленивым и ни капли не боялся мистера Проныру. Он просто-напросто слишком уютно устроился и не хотел шевелиться.

Мистер Проныра же принес с собой веревку. Он с минутку постоял, разглядывая Томми Барсука и внимательно вслушиваясь в его храп. Храпел Томми и в самом деле очень громко, но вполне убедительно.

Мистер Проныра прокрался мимо постели и открыл окно. Оно скрипнуло; мистер Проныра тут же испуганно повернулся. Томми Барсук, приоткрывший было один глаз, тут же его закрыл. И продолжил храпеть.

Затея мистера Проныры была довольно хитрой и сложной (потому как кровать находилась между окном и дверью спальни). Он приоткрыл окно и оставил бо́льшую часть веревки на подоконнике, а остаток, с крючком на конце, так и не выпустил из лапы.

Томми Барсук добросовестно храпел. Мистер Проныра опять понаблюдал за ним с минутку, а потом снова ушел.

Томми Барсук открыл глаза, посмотрел на веревку и ухмыльнулся. Из-за окна послышался шум, и Томми поспешно зажмурился.

Мистер Проныра тем временем обогнул дом, а по пути споткнулся о кроличью нору. Если бы он хотя бы догадывался, кто же сидит в этой самой норе, он мигом бы вытащил оттуда обоих притаившихся кроликов.

Провалившись в землю лапой, мистер Проныра чуть было не задел Питера и Бенджамина, но, к счастью, решил, что это опять дело рук Томми Барсука.

Он забрал моток с подоконника, на мгновение прислушался, а потом привязал веревку к дереву.

Томми Барсук следил за его приготовлениями через окно, одним глазом. И гадал, что же такое лис затеял.

Мистер Проныра набрал в ручье большое ведро воды и, пошатываясь от тяжести, принес его в спальню.

Томми Барсук захрапел со всей старательностью.

Мистер Проныра поставил ведро рядом с кроватью, взял конец веревки с крюком и, помедлив, с сомнением уставился на Томми. Храпел тот уже как-то нездоро́во, но зато ухмылялся не так широко.

Мистер Проныра забрался на стоящий у изголовья кровати стул. Лапы его оказались в опасной близости от зубов Томми Барсука.

Потянувшись, мистер Проныра перекинул конец веревки через каркас балдахина, с которого обычно свисали занавеси. (Сейчас их там не было, ведь в доме временно никто не жил. Томми Барсука скрывало лишь одеяло). Мистер Проныра, стоя на шатком стуле, вновь внимательно посмотрел на Томми. Да уж, тот и в самом деле отменно спал!

Даже не пошевелился, когда над ним болталась веревка.

Мистер Проныра преспокойно спустился со стула, но затем взгромоздился на его опять – теперь с ведром, намереваясь повесить его прямо над головой Томми Барсука. А потом устроить ему купание в ледяной воде, дернув за другой конец веревки.

Но, разумеется, так как он был весьма тощим (и мстительным, и рыжим), поднять тяжелое ведро так высоко ему не удалось. Он даже чуть не потерял равновесие.

Храп становился все более громким. Томми дернул под одеялом задней лапой, но продолжил мирно спать.

Мистер Проныра осторожно спустился со стула. Хорошенько поразмыслив, он вылил воду из ведра в корыто и кувшин. Пустое ведро перестало быть таким тяжелым, и мистер Проныра быстро повесил его над головой Томми Барсука.

Да уж, такого крепкого сна свет не видывал! Мистер Проныра то и дело вставал на стул и спускался обратно. Поднять полное ведро он не мог, поэтому носил в него воду кувшином. Ведро, постепенно наполняясь снова, покачивалось туда-сюда, словно маятник. Временами с кувшина срывались капли, однако Томми Барсук все продолжал смирно лежать и размеренно храпеть. Он даже не шевелился. Ну, разве что, иногда подглядывал одним глазком.

Наконец мистер Проныра все подготовил. Ведро наполнилось до краев; веревка, привязанная к кровати и дереву за окном, туго натянулась.

– Да, в спальне будет страшный беспорядок, но я все равно не смогу снова лечь в эту постель, пока не устрою тут уборку, – пробормотал мистер Проныра.

Он в последний раз окинул взглядом барсука и тихонько покинул комнату. Затем он вышел из дома и закрыл за собой дверь. Кролики расслышали его шаги.

Мистер Проныра оббежал дом, желая поскорее развязать веревку и облить Томми водой.

– Устрою ему неожиданное пробуждение, – снова забормотал он себе под нос.

Однако, как только он скрылся, Томми Барсук выскочил из постели и, скатав халат мистера Проныры, положил его вместо себя. И тоже покинул спальню, широко ухмыляясь.

Томми отправился на кухню, где зажег огонь, вскипятил чайник. Браться за приготовление крольчат он пока не спешил.

Мистер Проныра тем временем обнаружил, что из-за тяжелого ведра узел так сильно затянулся, что развязать его было невозможно. Поэтому веревку пришлось попросту грызть! И мистер Проныра грыз и жевал эту веревку больше двадцати минут. Наконец она поддалась, но при этом чуть не выбила ему клыки и сшила с ног.

Из дома донесся громкий стук и плеск, а потом грохот покатившегося по полу ведра.

И никаких криков. Мистер Проныра обескураженно прислушался. Потом заглянул в окно. С кровати стекала вода, ведро лежало в углу.

Посреди постели, под одеялом, лежало мокрое нечто… слегка сплюснутое там, куда упало ведро – наверное, это был живот. Головы не было видно из-за одеяла, однако никто больше не храпел.

Никто не шевелился, и царила тишина, которую нарушало лишь тихое кап-кап-кап с матраца.

Прошло полчаса. Мистер Проныра неотрывно следил за постелью; глаза его при этом блестели.

Затем он радостно подпрыгнул и так расхрабрился, что даже постучал в окно. Но комок под одеялом остался недвижим.

Да, теперь не оставалось никаких сомнений – план сработал даже лучше, чем мистер Проныра рассчитывал. Ведро рухнуло на бедного старого Томми Барсука и пришибло его насмерть!

– Похороню мерзавца в той дыре, которую он сам и выкопал. А потом вынесу постельное белье наружу и высушу на солнышке, – решил мистер Проныра. – Постираю скатерть и расстелю на травке. А кровать придется тщательно обеззаразить, просушить грелкой с углями и прогреть бутылкой с горячей водой.

– Добуду мыло да не одно какое-то, а разных видом. И соду, и жесткие щетки, и персидский порошок от блох и клопов, и карболовую кислоту, чтобы вывести запах. Я должен, должен все обеззаразить. Может, даже придется окурить все серой.

И мистер Проныра поспешил в кухню за лопатой.

– Первым делом раскопаю яму поглубже… потом вытащу этого мерзавца в одеяле…

Он распахнул дверь…

А там за столом мистера Проныры сидел не кто иной как Томми Барсук. Сидел и наливал чай из чайника мистера Проныры в его же чашку. И Томми Барсук, вполне себе сухой, ухмыльнулся и облил мистера Проныру горяченным чаем с головы до ног.

Тогда мистер Проныра бросился на Томми Барсука. Они вцепились друг в друга, разбивая посуду так, что посреди кухни разразилась страшная битва. Кроликам, сидящим внизу, даже казалось, что мебель вот-вот проломит пол!

Они выбрались из подкопа и, спрятавшись среди камней и кустов, взволнованно прислушались.

В доме царил страшный шум. Крольчата проснулись и задрожали от ужаса. Наверное, им даже повезло, что их заперли в печи.

На кухне перевернули все, кроме стола.

И разгромили все, кроме каминной полки и решетки. От посуды и вовсе осталась одна пыль.

Стулья, окна, рухнувшие со стены часы – все было разбито, а кругом на полу валялись клочья рыжей шерсти.

С каминной полки полетели вазы, со стеллажа – склянки. Чайник свалился в огонь. Томми Барсук вступил лапой в банку малинового варенья.

А кипящая вода из чайника вылилась прямиком мистеру Проныре на хвост.

Томми Барсук, который по-прежнему ухмылялся, как раз очутился верхом на мистере Проныре и принялся катать его по полу, словно полено.

Затем возня и рычание донеслись уже снаружи дома – барсук и лис вывалились за порог и покатились дальше вниз-вниз-вниз по холму, набивая шишки о камни. Увы, Томми Барсук и мистера Проныра ни за что не помирятся.

Как только они скрылись из виду, Питер и Бенджамин выбрались из кустов.

– Давай! Беги, братец Бенджамин! Беги, спасай крольчат! А я постерегу дверь.

Правда, Бенджамин слишком боялся:

– Ой-ей-ей! Они возвращаются!

– Нет, тебе показалось.

– Нет, не показалось!

– Какая жуткая ругать! Кажется, они свалились в карьер. – Но Бенджамин все колебался, и Питеру пришлось его уговаривать: – Поспеши, все будет хорошо. Только закрой потом дверцу печи, братец Бенджамин, чтобы пропажи не хватились.

Ох, что же творилось в кухне мистера Проныры!

Дома, в кроличьей норе, тоже не все было ладно.

Сперва Флопси и мистер Прыгун поссорились за ужином; потом они легли спать, но так и не сомкнули глаз, а наутро, за завтраком, опять принялись ссориться. Старый мистер Прыгун уже никак не мог отрицать, что приглашал кое-кого в дом, но отвечать на вопросы и упреки Флопси отказывался. День прошел напряженно.

Старый мистер Прыгун, крайне угрюмый, забился в угол, за кресло. Флопси отобрала у него трубку и табак! Чтобы отвести душу, она устроила генеральную уборку и только что закончила мыть всю нору. Старый мистер Прыгун, сидя в своем углу, очень переживал, гадая, что же Флопси будет делать дальше.

Бенджамин Кроль, нервно оглядываясь, пробрался сквозь облако пыли к печи. Он открыл дверцу, пошарил за ней лапой и нащупал мешок с теплыми, ерзающими комочками. Бенджамин осторожно вытащил мешок и вернулся к Питеру.

– Я их спас! Удираем, Питер? Или лучше пока спрячемся?

Питер навострил ушки. Из леса по-прежнему долетали далекие звуки драки.

И уже пять минут спустя два запыхавшихся кролика понеслись вниз по холму, пытаясь то нести, то волочить мешок по траве. Они добрались домой в целости и сохранности и радостно ворвались в нору.

Облегчению старого мистера Прыгуна и Флопси не было предела. Крольчата, правда, оказались очень взъерошенными и голодными, но их сразу же накормили и уложили спать. Вскоре они почувствовали себя лучше.

Мистеру Прыгуну вручили новую длинную трубку и свежий запас табака. Старик, конечно, пообижался, но подарок принял.

Вот так мистер Прыгун и был прощен. Все сели за обеденный стол, и Питер с Бенджамином рассказали о своих приключениях. Правда, они так и не узнали, чем же кончилась битва между Томми Барсуком и мистером Пронырой.

КОНЕЦ