Текст книги "Ночь, когда я встретил Рождественского Деда"

Глава 4

Беседа с Медным Эльфом здорово встревожила Торвила, и, несмотря на предвкушение оживлённой торговли, войдя в магазин, он обнаружил, что пребывает в весьма недовольном настроении. А что ещё хуже, его Эльфа-Игрушечника, Штайнара, нигде не было видно.

Торвил нахмурился. Всякий раз, когда он продавал игрушку, Штайнар магическим образом делал взамен неё новую, так что полки никогда не опустевали. Как работник мог опоздать именно в Сочельник? Он уже должен был быть на месте и мастерить игрушки, чтобы Торвил смог заработать побольше денег. Куда же он запропастился?

* * *

А Штайнар тем временем был в мясной лавке – стоял в довольно длинной очереди, надеясь купить гуся на рождественский ужин для своей семьи. Денег, которые платил ему Торвил, едва хватало, чтобы сводить концы с концами, особенно с тех пор, как его единственная дочка, Кити, заболела и часто нуждалась в дорогостоящем лекарстве. Но Штайнар хотел, чтобы его жена и дочь были счастливы, так что он надеялся, что мясник согласится продать самого маленького своего гуся всего за несколько пенни.

К сожалению, мясник тоже пребывал в не самом лучшем настроении. Несмотря на большую очередь, сулящую приличную выручку, всё выводило его из себя: и его бедная взрослая дочь Герда, помогающая ему в лавке, и уж конечно всякие бедняки с пустыми карманами.

– Сколько у тебя есть? – прямо спросил он Штайнара, да так громко, чтобы все остальные покупатели его услышали.

– Две кроны, – ответил Штайнар.

– Самый дешёвый гусь стоит двенадцать, – заявил мясник. – Следующий!

Чувствуя себя полным неудачником, Штайнар побрёл на заснеженную улицу, размышляя, как он скажет своей дорогой жене, Фрейе, что у них ничего нет на рождественский ужин. А бедняжка Кити, которая так радовалась празднику? Штайнар изо всех сил постарался думать о хорошем, но у него ничего не вышло, и по его носу скатилась огромная горячая слеза и упала на снег, проплавив в нём дырочку.

Внезапно он почувствовал чью-то нежную руку на своём плече. Это оказалась Герда. У неё было доброе, открытое лицо, а её длинные светлые волосы были перевязаны хорошенькой лентой из красного вельвета.

– Вот, возьмите, – сказала Герда, вкладывая ему в руку небольшой свёрток. – Счастливого Рождества.

И прежде чем Штайнар успел её поблагодарить, она поцеловала его в лоб и снова скрылась в лавке.

Поражённый, Штайнар развязал верёвочку на свёртке. Внутри, на глянцевой коричневой бумаге, лежали полдюжины лучших говяжьих сосисок из всех, что он когда-либо видел. Штайнар не мог поверить своей удаче. Что за прекрасный рождественский ужин из них выйдет! Семья будет в восторге! Он посмотрел на Герду через окно – та уже снова принялась обслуживать покупателей.

– Спасибо, – сказал Штайнар, прижимая ладони к груди, так что хоть Герда и не могла его слышать, она всё равно поняла бы, что он говорит. Герда помахала ему и широко улыбнулась.

Не успел Штайнар уйти, как Герда почувствовала чью-то руку уже на собственном плече. Она повернулась и обнаружила перед собой красное лицо отца.

– Что ты ему дала? – угрожающе спросил мясник.

– Всего лишь пару сосисок, – ответила Герда. – Он был такой грустный, да и Рождество ведь.

Мясник медленно кивнул.

– Идём со мной, – велел он и, взяв её под локоть, отвёл в кабинет в задней части лавки. – Вот, – сказал он, указывая на старую конторскую книгу, лежащую на столе. – Здесь записаны все расходы, которые я понёс, чтобы тебя вырастить. Каждый обед, каждая пара носков, каждая ночь, которую ты провела в моём доме. Смотри, сколько ты мне должна.

Герда посмотрела на цифры.

– Двести девяносто три тысячи восемьсот двадцать четыре кроны, отец, – кротко сказала она.

– Умница, – произнёс мясник. – А теперь прибавь к этому стоимость сосисок. – И Герда сделала в точности как он велел.

Глава 5

– И который, по-твоему, час? – осведомился Торвил, когда Штайнар вернулся из мясной лавки.

– Непростительно поздний, хозяин, – ответил Штайнар. – Мне очень жаль, я задержался в мясной лавке.

– Хмпф, – произнёс Торвил, оглядывая улицу в поисках покупателей. – Проматывал свою зарплату на стейк, безо всяких сомнений. Научись любить овощи, Штайнар! Они гораздо лучше для твоего здоровья и кошелька.

Штайнар хотел сказать, что его зарплата такая маленькая, что после того, как он расплачивается за лекарство для Кити, ему едва хватает на одну морковку, но передумал. Вместо этого он стряхнул снег с башмаков и последовал за Торвилом в волшебную страну – магазин игрушек.

Глядя на полки с игрушками, которые он сам смастерил, Штайнар всегда испытывал прилив горькой гордости. Вот они – яркие деревянные конструкторы, игрушечные швейные машинки и лошадки-качалки, замки и ружья. Штайнар знал каждый винтик и заклёпку, каждый мазок лака и краски, каждый кусочек ясеня и кожи так же хорошо, как знал все волоски на голове Кити. Его восхищало, до чего они идеальны, и печалило, до чего мало эльфийских детей могли их себе позволить.

– А теперь, прежде чем ты возьмёшься вон за те ролики, – строго сказал Торвил, – мне потребуется твоя помощь. Нам нужно в срочном порядке поднять цены, пока не явились рождественские покупатели. Проверь ценник на каждой игрушке, удвой цену, а затем наколдуй новый ценник вместо старого.

– Да, хозяин, – отозвался Штайнар, открывая дверь в свою мастерскую. Я говорю «мастерскую», но на деле это был скорее чулан. Внутрь было втиснуто всё, что могло понадобиться Штайнару для изготовления игрушек: станки, зажимы, настольные лампы и паяльники, а также ошеломительное количество фетра, красок, ниток, клея, серебряных пуговиц и перламутровых страз.

Штайнар положил коричневый свёрток с сосисками на стол и задумчиво поглядел на него. Теперь, когда ему было что приготовить к рождественскому ужину, он должен был задать Торвилу вопрос.

– Кхм, – кашлянул он, приближаясь к прилавку, за которым Торвил пересчитывал остаток денег в кассе. – Я тут подумал…

– Да? – сказал Торвил, не поднимая головы.

– Я знаю, я уже спрашивал в прошлом году… и в позапрошлом… на самом деле, я спрашиваю каждый год… наверное, я так вам наскучил! Но я просто подумал… Нельзя ли мне будет взять завтра выходной?

– Совершенно исключено, – отрезал Торвил, высыпая на стол монетки из мешка.

– Просто… мне хотелось бы провести Рождество со своей семьёй.

– Сорок шесть, сорок семь… – считал Торвил себе под нос.

– Покупателей же не будет, – не сдавался Штайнар. – Потому что праздник. В магазине будет пусто.

– Именно, – сказал Торвил, переводя взгляд на игрушечника. – Так что это будет прекрасный день, чтобы заняться инвентаризацией и составить опись всех игрушек в магазине. В бизнесе главное чистая прибыль, Штайнар, – заявил Торвил, раскладывая монетки по соответствующим отделениям. – Чтобы увеличить прибыль, нужно понизить расходы. Знать каждую игрушку – какая продаётся, какая нет, за какие можно попросить больше, на какие не стоит и времени тратить – поэтому я столь успешен! – И с этими словами он захлопнул кассу, и та звякнула, словно подчёркивая его слова.

– Вы кое-что забыли, – заметил Штайнар.

– Что? – спросил Торвил, слегка раздражённый тем, что Штайнар испортил его громкую речь.

– Вы пропустили пенни, – сказал Штайнар.

На прилавке лежала серебряная монетка, которую Торвилу дал Медный Эльф.

Торвил нахмурился.

– Хм-м, – протянул он. На другом конце прилавка стояла хлипкая механическая рука с увеличительным стеклом, которое он часто использовал, чтобы менять безумно маленькие винтики, фиксирующие батарейки многочисленных пластиковых игрушек. Торвил притянул увеличительное стекло поближе и пристально рассмотрел монету.

Она была старой. Старее всех монет, которые он когда-либо видел, и покрыта странными раннеэльфийскими символами. Она, наверное, очень ценная? Торвил хмыкнул себе под нос. Ну и дурак же этот Медный Эльф! Он поди и понятия не имел о ценности монетки и просто отдал её!

– Что скажешь? – спросил Торвил Штайнара, демонстрируя ему монету.

Работник покачал головой.

– Никогда ничего подобного не видел.

– Ха! – воскликнул Торвил, премного довольный. – А теперь отвернись.

Убедившись, что Штайнар не смотрит, Торвил повернулся к картине в резной позолоченной раме. С одной стороны она была навешена на петли, и Торвил распахнул её – за картиной оказался сейф. Введя верный код, он осторожно поместил монету внутрь, к прочим горам своих наличных. Потом он закрыл сейф и снова толкнул раму на место.

– Продолжай работать, – сказал Торвил. Именно этим Штайнар и занялся.

* * *

Это был один из самых хлопотных Сочельников на памяти Торвила. Наборы кеглей и кожаные футбольные мячи, игрушечные мечи и кукольные коляски так и сметали с полок – Торвил только и успевал вести им счёт. В какой-то момент касса так переполнилась, что ему пришлось запихивать банкноты в свои резиновые сапоги, а Штайнар был вынужден разжечь печурку для обжига, чтобы обжечь новых фарфоровых кукол на место тех, что раскупили с витрины.

Когда Торвил провожал последних покупателей к двери, пошёл снег. Торвил, хоть и был чёрствым, любил смотреть, как огромные снежинки опускаются на ели и деревянные крыши, а вкупе с мыслью о деньгах, которые он заработал, эльф начал чувствовать небольшой прилив благодушия.

– Знаешь что? – сказал он Штайнару. – Думаю, последние несколько месяцев я был немного чересчур скуп. Весь этот снег напомнил мне, что на носу Рождество. А Рождество – это время для щедрости.

– Правда, хозяин? – спросил Штайнар.

– Время вознаградить тяжкие труды и немного пожить в своё удовольствие.

– Именно так, хозяин, – согласился Штайнар, разрешая себе надеяться.

– Так что, поскольку на улице снег, я решил побаловать себя и поехать домой на собачьей упряжке. Будь хорошим эльфом, найми мне упряжку, а? Я верну её с утра же.

Улыбка Штайнара застыла – он пытался скрыть разочарование. Он-то решил, что, возможно, Торвил разок проявит хоть немного доброты и рождественского великодушия и даст ему выходной, а то и небольшую премию за то, что он трудился в поте лица. Как бы не так.

– Да, конечно, хозяин, – сказал он. – С удовольствием. – И вышел в метель.

Когда Штайнар ушёл, Торвилу представился шанс спрятать всю дневную выручку. Сейф был полон, почти переполнен, и ему пришлось заталкивать деньги внутрь, чтобы дверца закрылась.

– Упряжка готова и ждёт, хозяин, – сказал Штайнар, входя в магазин и стряхивая снег со шляпы.

– Прекрасно, – ответил Торвил.

Штайнар раскрыл зонт и держал его над головой Торвила, пока тот закрывал дверь магазина и взбирался в пустые сани, запряжённые собаками.

– Вы уверены, что вам не нужен возничий, хозяин? – спросил Штайнар. – Там жутко холодно.

– Чтобы заплатить почти в два раза больше? – усмехнулся Торвил. – Я вполне способен самостоятельно управлять санями, большое спасибо. Увидимся завтра ровно в восемь! – бросил он Штайнару и, вскрикнув «Йах!», щёлкнул поводьями и скрылся в снежной буре.

Глава 6

Если ты когда-нибудь решишь побывать на Северном полюсе – а своё мнение на этот счёт я уже, кажется, высказал – то тебе обязательно стоит прокатиться на санях, запряжённых хаски.

Это ни с чем не сравнимый опыт – нестись сквозь плотную тишину заснеженного ночного города, пока пушистые снежинки опускаются на землю, словно идущие ко дну галеоны, а ледяной ветер кусает тебя за щёки. Хаски никогда не бывают счастливее, чем когда бегут в стае, и практически невозможно не чувствовать собачью радость, когда они мчатся по снегу.

Торвил был таким сухарём, что едва ли когда-нибудь чувствовал себя живым, но в тот вечер, катя на санях домой, он почти что ощутил это. По главной улице по-прежнему бродили гуляки, и собаки мастерски огибали их, пролетев сперва мимо почты, потом мимо пекарни, а потом мимо мясной лавки. Проносясь мимо последней, Торвил заметил в ярко освещённом окне Герду, оттирающую колоду для рубки мяса, пока мясник за прилавком отрывисто отдавал приказы. Торвил знал Герду в юности, и на миг он ощутил укол печали из-за того, что они больше не дружат. Его так и подмывало помахать ей, и он уже приподнял руку, как вдруг одна из хаски потеряла равновесие, сани встряхнуло, и эльфу пришлось взяться за поводья.

После главной улицы дорога начала забирать вверх, и Торвил щёлкнул кнутом, чтобы собаки не ленились. Здесь жили богачи: он проезжал мимо огней больших деревянных коттеджей, где юные эльфы в хлопковых пижамках с начёсом желали спокойной ночи своим ухоженным родителям, а бойкие эльфы постарше читали друг другу у камина. Потом, один за другим, такие домики начали оставаться позади, и Торвил миновал тёмные окна заброшенного городского приюта. Здесь, на вершине холма, воздух был чистым и неподвижным, и на несколько кратких секунд дорогу осветила подёрнутая дымкой полная луна. Дальше мимо проплыли несколько одиноких ёлок, потом целое их скопление, и наконец дорога нырнула в густой лес.

– Йах! – снова крикнул Торвил собакам, и они начали набирать скорость. Деревья сдвигались теснее; чем дальше в лес углублялась упряжка, тем круче петляла из стороны в сторону тропа. Торвил стал задумываться, не слишком ли быстро он едет, когда сани свернули за угол и оказалось, что дорогу им преграждает здоровенный олень.

Когда попадаешь в аварию на высокой скорости (и я надеюсь, тебе никогда не придётся испытать этого), происходит кое-что странное: время растягивается, а доли секунды превращаются, по ощущениям, в долгие минуты. Всё словно стало двигаться в самой замедленной из всех замедленных съёмок, Торвила выбросило из саней на землю, и он прокатился головой вперёд прямо между оленьих ног и выскользнул уже позади животного. Последним, что он помнил, был ствол огромного дерева, несущийся на него, как перископ подводной лодки, а потом наступила тьма.

Глава 7

– А, – сказал Рождественский Дед. Он поглядел на часы, а потом на свой мешок с игрушками. – Эм… Думаю, придётся дорассказать в другой раз.

– Что? – переспросил я, в ужасе от того, что история прервалась. – Но… что было дальше?

– Много всего, – ответил Рождественский Дед. – Вот почему эта история так хороша.

– Но… но… – промямлил я, ища какой-нибудь повод, чтобы он остался. – Вы же сказали, что опережаете график.

– Раньше опережал, теперь нет, – сказал Рождественский Дед, поднимаясь со скамеечки для ног, на которой сидел. – А эта история слишком хороша, чтобы рассказывать её в спешке. АУ!

– Всё в порядке? – спросил я, подозревая, что, скорее всего, нет.

– Моя лодыжка! – воскликнул он, прыгая на одной ноге. – АЙ!

Я вспомнил, как папа подвернул лодыжку, когда бегал с яйцом в ложке во время последней школьной родительской эстафеты.

– Снимите ботинок! – велел я и кинулся на кухню, там достал из морозилки пакет замороженного гороха и принёсся обратно.

Рождественский Дед с присвистом вдохнул, когда я обернул горох вокруг его довольно-таки потного носка.

– Ау! – вскрикнул гость. – Холодно как!

– Простите, – ответил я, чувствуя, что это всё моя вина. – Но так отёк спадёт, обещаю.

– Это плохо, – сказал Рождественский Дед. – Это очень плохо. Как же я развезу подарки?

– Я могу помочь? – спросил я.

– Как? – поинтересовался Рождественский Дед.

– Я бы мог вас понести?

Последовала пауза – Рождественский Дед немного подумал, но вариантов не было.

– Давай попробуем, – решил он, вскидывая на плечо мешок с подарками. Я поднял его на стул, и он вскарабкался мне на спину. Я изо всех сил постарался встать, но мешок оказался слишком тяжёлым, и мне пришлось опустить эльфа обратно, чтобы не опрокинуться на спину.

– Без толку, – сказал он. – Ничего у нас не выйдет.

– Погодите, – возразил я. – А если вы сядете мне на плечи и поставите мешок мне на голову?

Последовала очередная пауза.

– Это, – произнёс Рождественский Дед, медленно кивая, – и впрямь может быть очень дельная мысль.

* * *

Несколько секунд спустя мы оказались на крыше. Там под лунным светом стояли самые огромные сани, которые я когда-либо видел. Они были размером с грузовик и полупогребены под лавиной подарков. Запряжены сани были девятью здоровенными оленями – они били копытами о снег, выдыхали огромные облака пара и трясли рогами, так что большие бубенцы, привязанные им на шеи, звенели вовсю. Рождественский Дед подвёл меня прямо к вожаку, громадному серо-коричневому зверю с розоватым носом, из которого так и текло. Я немедленно догадался, что это, видимо, Рудольф.

– Вот он, – сказал Рождественский Дед, скармливая Рудольфу морковку. – Моё тайное оружие.

– Потому что у него нос светится? – спросил я, едва переводя дыхание, отчасти от изумления, а отчасти от того, что я только что пронёс Рождественского Деда по четырём лестничным пролётам.

– Не совсем, – ответил Рождественский Дед, давая остальным оленям откусить от морковки понемногу. – На самом деле, это существенный недостаток. Он вечно простужается и заражает своими микробами остальных оленей. Нет, он моё тайное оружие, потому что он может летать.

– А ещё он может слышать, – будничным тоном заметил Рудольф.

– Прости, Рудольф, – сказал Рождественский Дед.

– Извинения приняты, – ответил Рудольф. – Хотя, к твоему сведению, я не простужен, у меня грипп. Меня всего трясёт и суставы ломит. А это кто?

– Это Джексон. Он поможет мне сегодня с работой.

– А это хорошая идея? – уточнил Рудольф. – Обычно с нами никто не ездит.

– Иначе никак, – ответил Рождественский Дед. – Я подвернул лодыжку и без него не смогу развезти подарки.

– К тому же Рождественский Дед рассказывает мне историю, – гордо вставил я. – Про эльфа Торвила.

– А, значит, он уже рассказал тебе, как мы встретились? – спросил Рудольф.

– Тс-с, тс-с, тс-с! – шикнул Рождественский Дед. – Ты всё испортишь. В общем, как я сказал, Рудольф – моё тайное оружие, потому что он может летать. Без него нам ни за что не оторваться от земли. А теперь пора в путь; мне нужно побывать ещё в куче мест.

Я помог Рождественскому Деду забраться на сиденье саней, а потом влез с ним рядом. Я натянул нам на колени медвежью шкуру, а Рождественский Дед взялся за поводья.

– Йах! – крикнул он. – Йах!

– Давайте, народ! – окликнул Рудольф остальных оленей, с усилием сглатывая. – За работу!

Как один, девять оленей встали в упряжь и протащили нас по большому кругу, пока мы не оказались лицом к краю крыши.

– Держись крепче! – прошептал Рождественский Дед.

– Ну погнали! – крикнул Рудольф. – Три, два, один… понеслась!

Олени напряглись, принимая весь вес саней на себя. На краткий миг мне показалось, что это для них перебор. Но потом внезапно мы накренились вперёд и начали быстро набирать скорость. Если вы когда-нибудь бывали во взлетающем самолёте, ощущения примерно такие же, за тем исключением, что мы не были пристёгнуты ремнями и никто не показал нам аварийные выходы.

Я ждал, что мы поднимемся высоко-высоко в небо, но, миновав край крыши, сани камнем ухнули вниз, и я уже подумал, что мы непременно разобьёмся, когда сани начали со скрипом выравниваться, и мы снова рванули вверх. Мы врезались в верхушку здоровенного дерева – только снег и сосновые иголки во все стороны разлетелись – и вскоре перед нами простирались огни города.

Мы летели!

– Прошу прощения, – сказал Рождественский Дед. – Это из-за меня. После долгих перерывов они начинают терять хватку.

– Куда мы летим? – спросил я.

– В Африку, – ответил Рождественский Дед. – Ты знаешь, в какой она стороне?

– На юге? – предположил я.

– Точно, – сказал Рождественский Дед. – На расстоянии восьми тысяч тридцати одного километра, если быть точным. Мы будем там через восемь минут семнадцать секунд. Гляди! Здание Парламента!

Я посмотрел туда, куда он указывал, и немедленно пожалел об этом, потому что через долю секунды мы подлетели так близко к часам на Биг-Бене, что я едва не вывалился с сиденья.

– Йах! – гаркнул Рождественский Дед. – Йах!

– Да, мы поняли! – крикнул Рудольф.

Мы нырнули в гряду облаков, и я обеспокоенно посмотрел на своего спутника.

– Не волнуйся, – сказал Рождественский Дед. – Рудольф знает, куда летит.

Несколько минут спустя звёзды снова засияли на небосклоне, а Лондон превратился в блестящую паутинку жёлтых огней далеко под нами.

– А теперь у нас есть немного времени, прежде чем мы приземлимся, так что где в нашей истории мы остановились? – спросил Рождественский Дед.

– Эльф Торвил, – ответил я, борясь с порывом ветра, – только что ударился о дерево и отключился.

– Впечатляет, – заметил Рождественский Дед. – Ты и впрямь слушал. Что ж, а дальше было вот что.

И вот, практически слово в слово, что он мне поведал…