Текст книги "Господство"

Глава 6

После урока мифологии Дион последовал с Кевином из здания школы в кафетерий. Все складывалось как нельзя лучше. Он здесь меньше недели, но уже вписался в ритм школы, адаптация прошла с необычной легкостью. Учителя, уроки и все школьные порядки не очень отличались от того, что было в Аризоне, и уж определенно не труднее, а большинство школьников, с которыми он успел познакомиться, казались в полном порядке, хотя толком поговорить ни с кем, кроме Кевина, не удалось.

Дион пока еще до конца не понимал, каков статус Кевина в общественной школьной структуре. Совершенно очевидно, что его приятель ни к одной из группировок, которые Диону удалось определить, не принадлежал. Но отверженным он тоже не был. Кевин, казалось, болтался где-то посередине. Знал он здесь почти всех, с большинством был в хороших отношениях и тем не менее обедать решил ходить с Дионом. Они пока еще не чувствовали себя друг с другом совершенно свободно, еще предстояло распределить роли в их приятельском союзе, он по крайней мере уже существовал, и за это Дион был судьбе благодарен. Кевин говорил резко, порой даже грубовато, но за всем этим проглядывал острый ум, и Дион догадывался, что Кевин проявил к нему интерес, потому что почувствовал родственную душу. И действительно, их вкусы во всем, начиная от музыки и кинофильмов и кончая школьными учителями, почти полностью совпадали, и Дион решил, что именно поэтому ему с Кевином так хорошо и свободно.

Интерес к Пенелопе Аданем не ослабевал, и это его удивляло. Он думал, что вначале она привлекла его только тем, что была похожа на девушку из сна, но ее ответы на уроках, подслушанный им разговор с подругой, сидевшей рядом с ней, говорили о том, что это не призрак из его сновидения, а живой человек. Ее образ теперь отличался от того, который явился Диону в воображении, и она все больше и больше интересовала его. Пенелопа казалась более умной, развитой и начитанной, чем девушки, с которыми он был знаком в Аризоне, и это производило на него впечатление. И самое главное – она казалась вполне доступной. Конечно, она была хороша собой, в этом не было никакого сомнения, и уж не так недосягаема, как он полагал вначале. В ней не замечалось ни мрачности, ни надменности, ни заносчивости. В ее манерах присутствовала какая-то легкость, искренность, которая проявлялась даже на уроке в классе. Она просто была настоящей, не фальшивой.

И к тому же совсем не похожа на лесбиянку.

Проблема заключалась в том, что Дион не знал, как к ней подступиться. Он сидел на уроке и мечтал: как было бы хорошо, если бы она случайно уронила книгу, а он поднял ее, их глаза бы встретились и… Но он знал, что такие вещи случаются только в кино и книгах, а в жизни такая возможность невероятна. Единственное, что он делал каждый день, – это передвигался на одно сиденье ближе к ней, постоянно меняя парты. У них совпадало довольно много уроков, и на одном из них учитель не следил, кто где сидит, позволяя ученикам менять места, и это давало шанс, которым молодой человек собирался воспользоваться, хотя и не представлял, что скажет ей, когда наконец окажется рядом, с чего начнет разговор. Но полагал, что справится с этой трудностью, когда придет время.

По его расчетам, это должно было произойти в пятницу.

К счастью, Кевин передвигался по партам в классе вместе с ним. Это всегда легче, когда есть кто-то третий, когда приходится заводить беседу с тем, с кем раньше никогда не разговаривал.

Кевин взял в кафетерии коку и бурито,[11]11
  Бурито – мучная лепешка, в которую завернуты мясо, сыр и жареные бобы.


[Закрыть] а Дион заказал хот-дог и молоко. Прокладывая себе путь против движения, они добрались до торговых автоматов и сели рядом на низкий барьерчик. Отсюда было очень удобно глядеть на проходящих.

Кевин откусил от своего бурито и покачал головой.

– Представляешь, – сказал он, – у каждой из этих девчонок есть кое-что между ног. Представляешь, у каждой. – Дион проследил за его взглядом и увидел большегрудую девицу в узкой футболке и облегающих джинсах. – У каждой между ног есть нечто, жаждущее тебя принять. – Он усмехнулся. – Какой удивительный мир.

Дион кивнул. Вчера Кевин назвал женское тело «системой жизнеобеспечения вагины». Ошеломляющие комментарии Кевина на тему секса были, конечно, забавными, но Дион не был уверен, произносит ли их Кевин просто ради позерства, или они являются отражением его подлинных мыслей. Это его тревожило, и становилось как-то слегка неуютно.

Они оглядывали проходящих мимо девушек. Глаза Диона заметили Пенелопу уже издали; она держала коричневый пакет с едой и покупала в одном из автоматов пачку апельсинового сока. Кевин увидел, куда он смотрит, и засмеялся.

– Понятно, понятно. Песня сирены с острова Лесбос.

Дион кивнул, напуская на себя беспечный вид.

– Ну расскажи мне что-нибудь о ней.

– Что рассказать?

– Что-нибудь.

– Хорошо. Она лесбиянка. Но я уже говорил тебе об этом, правда? – Он сделал вид, что задумался. – Дай-ка мне припомнить. Она живет с кучей других лесбиянок в винодельческом хозяйстве «Сестры Аданем». Ну, наверное, они не все сестры, но приходятся друг другу какими-то родственницами, это уж точно. Они ее тетки или что-то в этом роде. Их вино в магазине не купишь. Оно распространяется только по почтовым заказам. Наверное, его продают другим лесбиянкам.

– Ну а если серьезно?

– Серьезнее и быть не может. По крайней мере что касается винного завода. Сведения же об их сексуальной ориентации я изложил тебе, основываясь на собственных соображениях.

Дион почувствовал, что его шансы катастрофически уменьшаются.

– Значит, она богатая?

Кевин кивнул.

– Да уж, не всем по зубам.

Они оба встали, но Пенелопа взяла свой сок из автомата и исчезла в толпе.

– Не печалься, – сказал Кевин. – В нашей долине есть еще много других пиписек.

Дион заставил себя улыбнуться.

– Хотелось бы верить.

* * *

После занятий Кевин предложил Диону подвезти его до дома на машине одного из приятелей, но Дион отказался, сказав, что хочет пройтись. Кевин с приятелем сели в «мустанг». Машина рванула с места так, что аж шины взвизгнули.

А Дион пошел по обсаженной деревьями улице. Обычно от большинства видов физических упражнений он уклонялся – атлетом он отнюдь не был, уроки физкультуры устойчиво ненавидел, – но гулять пешком любил. Это позволяло ему побыть на свежем воздухе, а кроме того, здесь легче думалось. Он посмотрел на аккуратные строения по соседству. Ему нравились эти дома, ему нравилась его школа, нравились люди, с которыми он познакомился, а Напа оказалась достаточно приятным городом. Однако в здешней жизни было что-то, что делало ее слегка странной, поэтому возникал какой-то непонятный осадок. Это не было чем-то очевидным, специфическим, чем-то бросающимся в глаза. Ничего зловещего на улицах не было, и от вида зданий у него по всему телу не бегали мурашки. Нет, чувство, которое он испытывал, было более утонченным, более расплывчатым. Оно относилось ко всем окрестностям Напы. Здесь везде ощущалась какая-то тяжесть, какое-то неопределенное беспокойство, тревога, какую он никогда не наблюдал за собой в Аризоне. Это не было чем-то определенным, что влияло бы на его повседневную жизнь, но все же это нечто настойчиво заявляло о себе. Это был какой-то фон, что-то вроде белого шума, который не затихал никогда. И с этим приходилось жить. Не замечать этого он больше не мог.

Больше не мог.

Дион остановился. Здесь ему нужно было повернуть направо за угол, а улица перед ним уходила прямо по направлению к невысоким зеленым горам.

Горы.

Юноша стоял и смотрел. Открывшаяся вдали перспектива казалась какой-то знакомой и одновременно чем-то неприятной, и внезапно он почувствовал, что ему холодно, что у него мороз пробежал по коже.

Он заставил себя отвернуться, поспешно пересек улицу и зашагал к дому. «Наверное, все дело в психологическом факторе, – подумал он. – Реакция на переезд. Наверное, так реагирует растение, когда его пересаживают с корнями. Ага. Именно так. Скорее всего так. Я скоро оправлюсь, это несомненно. Сразу же, как только привыкну к новому окружению».

Он поспешил вперед, не глядя налево, не глядя на горы.

Когда он пришел, мамы дома не было, но Дион не беспокоился. Она работала до пяти. Все это время сын внимательно наблюдал за матерью и был приятно удивлен, обнаружив, что ей действительно нравится новая работа и что она отлично ладит с коллегами. Последние два вечера за ужином она подробно описывала все, что случалось с ней в течение дня: кто и что сказал из служащих банка, какие ссуды оформляли клиенты и кем они были. Мальчик внимательно слушал, пытаясь прочитать между строк правду.

Но пока все шло нормально, на работе у нее были чисто профессиональные интересы, она вроде бы не притворялась, и он решил, что в настоящее время ничьего внимания она в этом банке, видимо, не привлекла. Это было хорошим знаком. На последних двух ее работах, в Месе и Чендлере, мать уже в первую неделю приглашала к себе приятелей, чтобы, как она это называла, «немного расслабиться».

Может быть, она действительно решила начать новую жизнь?

Он заглянул на кухню, открыл пакет кукурузы, посыпал ее солью, затем прошел с ней в гостиную, где взял пульт управления телевизором и включил MTV. Но скоро однообразие музыки и видеоряда ему надоело. Пройдясь по очереди по всем кабельным каналам и не найдя ничего интересного, Дион выключил телевизор. Вот сейчас он покончит с кукурузой, врубит стерео и под музыку будет делать задание по математике. Назавтра надо было сделать двадцать примеров по алгебре. А потом придет и мама.

Дион закончил домашнее задание, прочитал все, что было на первой странице и в рубрике развлечений в сегодняшней газете, а затем просмотрел «Тайм» двухнедельной давности, который привез из Аризоны.

Уже был седьмой час, но мама не пришла и, самое главное, даже не позвонила. И он забеспокоился. Он остановил проигрыватель, включил телевизор и устроился на диване, чтобы посмотреть национальные новости. Не понимая почему, эта программа была ему по душе, и это несмотря на то что большая часть сообщений касалась убийств, катастроф и других трагических происшествий. Возможно, это глупо и невежественно, но ему нравилось, что все события прошедшего дня разложены по полочкам, проанализированы и открыто обсуждаются по национальному телевидению. Это придавало Диону чувство уверенности и убеждало в том, что, независимо от того, каким бы хаотичным ни казался этот мир, за всем случившимся в нем кто-то следит и по каждому поводу что-то предпринимает. Хотя подспудно он знал, что это, наверное, не так.

Прошла первая рекламная пауза, затем вторая и третья, и было уже шесть тридцать. Он встал и посмотрел в окно. Уже начало темнеть, оранжевая дымка начала превращаться в пурпурно-голубую, вечернюю. Мать не могла начать все с начала, это невозможно. Не могла после того, как обещала ему, что все изменится.

Он почти не сомневался, что с ней что-то случилось.

Нет.

Он выбросил это из головы.

Дион снова сел. Передавали местные новости. Он пытался сохранять оптимизм, говорил себе, что она всего лишь задержалась на работе и забыла позвонить, но тут же не верил этому.

Он только надеялся, что у нее хватит ума не приводить мужика домой.

Он был на кухне и собирался приготовить себе макароны с сыром или достать замороженный готовый ужин из холодильника, когда услышал звуки подъезжающей к дому машины. Дион хотел выйти на крыльцо или подойти к окну гостиной, чтобы посмотреть, что происходит во дворе, но остался в кухне, как будто прирос к месту. Его мускулы напряглись, ладони вспотели.

Он услышал, как открылась входная дверь.

– Я дома!

Он выглянул в гостиную и почувствовал огромное облегчение (как будто груз со спины сняли), когда увидел, что мать одна.

– Извини, что я поздно, – сказала она, ставя свою сумку в прихожей.

Пьяна она не была, но то, что пила, было очевидно. Ее голос был громче, чем обычно, веселее и живее, движения – более свободными.

– Я познакомилась с замечательными людьми! – объявила она.

Беспокойство вернулось.

– Мам…

– Нет, я вполне серьезно. Мне кажется, они тебе понравятся.

– Кто они?

– Да, мне очень повезло, что я их встретила…

Дион глубоко вздохнул.

– Повезло, что их встретила? Мам, ты сказала…

– Не беспокойся. Это две женщины с моей работы. Они собирались пойти немного посидеть, ну, сам понимаешь, немного расслабиться, и спросили меня, не хочу ли я пойти тоже. Но когда мы пришли туда, то встретились с теми людьми, которые…

– Кто эти люди? Женщины или мужчины?

Мать посмотрела на него, видимо, начиная что-то понимать. Это было видно по ее лицу.

Дион нервно переминался с ноги на ногу.

– Ты же говорила, что изменишься, – мягко напомнил он.

Ее настроение круто изменилось.

– Да, говорила, – сердито произнесла она. – И не смотри на меня с таким укором. Что мне оставалось делать, отказаться?

– Да.

– И сразу же испортить отношения на новой службе? – Она резко прошла мимо него на кухню.

– Садись, – приказала она, – я приготовлю ужин.

– Все в порядке… – начал он.

– Я приготовлю ужин!

Дион знал, что спорить бесполезно. Он смотрел, как она вынула сковороду из ящика под раковиной, как плюхнула ее на плиту. Вздохнув, он прошел в гостиную. За окнами уже совсем стемнело. Он смотрел телевизор, а на кухне мать готовила еду, громко ругаясь и разговаривая о чем-то сама с собой.

Глава 7

В пятницу мистер Холбрук ошарашил всех внезапным контрольным опросом. Сразу же, как прозвенел звонок, возвещающий о начале занятий, учитель мифологии приказал классу убрать все книги и взять лист бумаги и ручку.

– Проставьте на листе номера от одного до двадцати пяти, – сказал он, – оставив между номерами по одной строке. – Он поднялся со стула и подошел к доске. Повернувшись спиной к классу, взял большой кусок мела. – Порядок такой: я пишу на доске вопрос, вы его переписываете и немедленно внизу пишете ответ.

– Вот дерьмо, – прошептал Кевин, показывая средний палец.

Дион едва сдержал смех.

Учитель начал писать.

– Можете начинать.

Зашуршали листы, заскрипели парты – ученики устраивались поудобнее выполнять контрольную работу. Дион уже начал прикидывать, сколько ему следует получить по письменной работе и на регулярных тестах, чтобы вспомнить оценку «F»,[12]12
  В американских школах принята шестибалльная буквенная система оценок; пятерке соответствует «А», а двойке – «F».


[Закрыть] которую он получит сегодня. Он потер свой карандаш о край парты, чтобы заточить его. В конце концов Холбрук мог бы предупредить их заранее, что будет проводить неожиданные контрольные опросы в семестре. Кое-что он, конечно, говорил, но в общих чертах: сказал, на каких страницах и в каких книгах что следует читать по каждому вопросу, но о контрольных – ни слова. Во всяком случае, это просто неприлично и нелюбезно не объяснить классу, как будут проходить его уроки.

Конечно, теперь, оглядываясь назад, Дион вспомнил, что учитель несколько раз повторял: «Я ожидаю от вас, что вы будете самостоятельно работать». Он понимал теперь, что это загадочное предупреждение было намеком на грядущие контрольные.

К несчастью, из рекомендованного учителем текста он не прочел ни слова. Он вообще не учился таким способом. Никогда. Он всегда работал под давлением, так ему казалось лучше, схватывая все в последний момент, набивая свой мозг информацией. Он всегда все делал в последний момент, мимоходом, а уж такое занятие, как чтение дополнительной литературы, всегда оставлял на самый конец.

Теперь за это приходится расплачиваться.

А самое главное, сегодня он как раз заканчивал свои маневры, чтобы незаметно занять свободное место рядом с Пенелопой. Контрольная эта ему сейчас вот как нужна была.

Все пошло совсем не так, как хотелось.

Дион покорно переписал вопросы, предложенные мистером Холбруком. Он не знал ответа ни на один из них, да и с терминами, и то с некоторыми, был знаком весьма туманно, просто помнил, что их произносили на уроке. Он просто наобум написал ответы (первое, что пришло ему в голову), благо они состояли из одного слова, затем перевернул свой лист и положил карандаш в знак того, что закончил.

Когда все выполнили задание, учитель повернулся лицом к классу.

– Прекрасно, – сказал он. – Пожалуйста, обменяйтесь листками с тем, кто сидит рядом.

С тем, кто сидит рядом. Это означало: либо Пенелопа, либо Кевин. Он посмотрел налево и увидел, что Кевин обменялся листком с низкорослым пареньком, сидящим по другую сторону от него. Дион повернулся к Пенелопе, заставив себя улыбнуться, обменялся с ней листками и уставился в ее работу. Ее буквы были четкими, выведенными почти с каллиграфической тщательностью, – настоящий женский почерк.

– Вопрос номер один, – объявил учитель. – Ответ: Зевс.

Дион начал ставить плюсы против правильных ответов и минусы – против неправильных, как и потребовал преподаватель. У Пенелопы было два неправильных ответа, стало быть, она получала «А» с минусом. Он не ошибся. Она – умненькая.

Умненькая, не умненькая, какое это теперь имеет значение. Они обменялись листками, и Пенелопа протянула ему его контрольную. Он даже не взглянул ни на девушку, ни на свою работу. «Она, очевидно, подумала, что я тупица, кретин», – мрачно произнес про себя Дион. Его шансы познакомиться снизились сейчас, наверное, до нуля. Он грустно посмотрел на Кевина, а затем на листок в своей руке.

Дион зажмурился, затем открыл глаза.

Он написал отличную контрольную работу.

Все ответы – абсолютно все – были правильными.

* * *

Кафетерий, как всегда, был переполнен, и они с Кевином сели на крышку одного из круглых пластиковых столов в соседнем, примыкающем к кафетерию, помещении и стали ждать, когда рассосется очередь.

– А ты, выходит, силен в мифологии, – сказал Кевин, проводя пятерней по своим волосам. Он тоже занимался крайне несерьезно, как и Дион, за книги садился, только когда контрольная на носу, поэтому сегодня неправильно ответил примерно на четверть вопросов. Если учитель будет округлять, Кевин получит «В» с минусом.

Дион пожал плечами.

– Думаю, мне просто повезло.

– Когда в тесте предлагается выбрать правильный ответ из нескольких вариантов, тогда, я думаю, еще может повезти, но в данной работе абсолютно все угадать невозможно. Для начала надо хоть что-то знать. Черт побери, мне кажется, ты единственный в классе, кто получил за эту контрольную отлично.

Это было правдой, но Дион не знал, почему так все случилось. Он был смущен и поэтому молчал, пристально вглядываясь в крышку стола, пытаясь прочитать на стертом пластике надписи. Он вскинул глаза, когда к ним резко приблизился худой белобрысый парень в черной футболке с символикой хэви метал. У него был хмурый вид, что свидетельствовало о его явно враждебных намерениях.

– Что это за дела? И как это, по-твоему, называется? Вам что, очень удобно сидеть на моем столе?

Кевин спокойно поднял средний палец.

– Чего ты молчишь, Харт? Считаешь, что это красиво?

– Не так красиво, как титьки твоей матери, но все равно сойдет.

– Вали отсюда.

– Сам вали, приятель, но только не в штаны.

– Ну, Харт, скотина, я еще с тобой посчитаюсь.

Парень отошел набычившись, тоже со злостью оттопырив свой средний палец.

Дион не сказал ничего. Во время этой словесной перепалки он молчал, опасаясь, что этот парень затеет сейчас драку с кем-нибудь из них или, еще хуже, вернется с рослыми и сильными дружками. Но чувств своих он не выдал. Кевин был спокоен. Казалось, он знал, как справиться с этим оболтусом, или по крайней мере делал вид, что знает, и Дион верил, что его новый приятель в курсе, кого надо толкнуть, в какое место и насколько далеко, то есть понимает, когда выступать, а когда стоит заткнуться.

В конце концов, Дион надеялся, что это так.

– Парень этот – мудак порядочный, – произнес Кевин, словно прочитав его мысли. – Насчет него не беспокойся. Он только кулаками в воздухе махать горазд.

Дион кивнул, как будто именно это он и подозревал.

– Ого, – сказал Кевин. – Погляди-ка. – Он кивнул в сторону очереди в кафетерий. Прокладывая себе путь, между столиками по направлению к открытой двустворчатой двери двигалась Пенелопа с невысокой черноволосой девушкой в сильных очках. – А вот и твой шанс, приятель.

Дион соскочил со стола.

– Ты пойдешь со мной?

Кевин фыркнул.

– К черту, нет. Это твой ход. Ты подойдешь к ней один и попробуешь заговорить. А я буду поблизости, когда она тебя отбреет.

Пенелопа с подругой были последними в очереди, и Дион знал, что если сейчас не подойдет, то место позади нее очень скоро займет кто-нибудь другой. Быстро пробираясь зигзагом через толпу, он направился к ней.

Ему повезло. Он встал за девушкой как раз за несколько секунд до того, как группа ребят спортивного типа выстроилась за ним. Все произошло так стремительно, что теперь он машинально подвигался вперед, совершенно не представляя, что делать. Его руки вспотели, в животе было холодно. Дотронуться до Пенелопы он боялся – ну, хлопнуть, к примеру, по плечу или что-нибудь в этом роде, – чтобы привлечь внимание или заговорить с ней и таким образом обнаружить свое присутствие. Юноша просто пытался успокоиться. Если она внезапно обернется, надо постараться напустить на себя беззаботный вид. На самом деле никакого спокойствия и в помине не было.

Когда некоторое время спустя она все же обернулась и увидела его, он сделал удивленный вид и откашлялся.

– Привет. Я тебя сзади не узнал.

Она тоже выглядела удивленной, но улыбнулась. «У нее милая улыбка, – подумал он. – Дружеская улыбка. Настоящая улыбка».

– Привет, – сказала она.

– Меня зовут Дион. Я сидел с тобой на уроке мифологии.

Он произнес эти слова и в тот же момент понял, как это все глупо звучит. Сразу же понял. Но как их возьмешь назад, эти слова?

Она засмеялась. Ее смех был теплым и искренним.

– Я знаю тебя. Ты что, забыл? Ведь я проверяла твою контрольную.

Он покраснел, понятия не имея, что теперь говорить, как реагировать, боясь сморозить еще большую глупость.

– На меня произвело большое впечатление, как здорово ты сделал работу, – добавила она.

– Ага, спасибо.

– Да нет же, я говорю совершенно серьезно. Ты классно знаешь этот предмет.

Очередь двигалась, и Диона охватила паника – надо что-то сказать. Но что? В голову абсолютно ничего не приходило. Между стойкой раздачи и Пенелопой оставалось не больше шести человек. Это был его единственный шанс. Надо что-то придумать. Срочно. Иначе они проведут остаток времени в молчании, а потом все кончится. Он посмотрел в сторону Кевина, который подал ему знак, подняв вверх большой палец.

Черт побери, хоть бы одна завалящая мыслишка в голове осталась!

Спасение пришло от подруги Пенелопы.

– Я что-то не помню, чтобы мы встречались где-нибудь прежде, – сказала она. – Ты новенький?

Он расслабился, почувствовав наконец облегчение.

– Да, – сказал он. – Я из Аризоны. Мы с мамой приехали сюда чуть больше недели назад.

– Это, наверное, трудно – начинать в новой школе? – сказала Пенелопа.

Он посмотрел на нее. Быть может, ему показалось, но в тоне, каким были произнесены эти слова, да и в ее лице тоже, промелькнуло нечто большее, чем праздный интерес. Она говорила очень мягко, как будто хорошо понимала его чувства, как если бы представляла себя на его месте.

Как если бы это ее заботило.

Нет, ему просто почудилось, ничего такого на самом деле не было.

– Да, – сказал он. – Это трудно. Я ведь здесь почти никого не знаю.

– Но теперь ты знаешь нас, – ответила, улыбнувшись, подруга Пенелопы.

Дион улыбнулся тоже.

– Это верно.

– А кроме того, ты приятель этого Кевина Харта, – добавила Пенелопа. В том, как она выговорила «этого Кевина Харта», сквозила неприязнь.

– Да, с ним я успел познакомиться, – сказал Дион. – И довольно близко.

И вот уже очередь подошла к раздаче, подошел к концу и разговор. Пенелопа взяла салат в коробке и банку сока из буфета. Дион схватил гамбургер, маленькую тарелку жареной картошки и две коки – одну для себя, другую для Кевина.

– Увидимся в понедельник, – сказала Пенелопа, направляясь с подругой к кассе, и улыбнулась своей лучезарной улыбкой. – Было приятно с тобой познакомиться.

– Да, было приятно, – добавила ее подруга.

– Мне тоже, – эхом отозвался Дион. Он хотел сказать что-то еще, хотел пригласить обеих девушек к ним за стол, хотел спросить у Пенелопы, не возражает ли она позаниматься с ним когда-нибудь, хотел выразить уверенность, что они как-нибудь побеседуют снова, но не успел это сделать. Он заплатил два доллара и увидел, как девушки уходят.

Для начала было совсем неплохо, и он вроде бы должен быть доволен, но почему-то чувствовал разочарование, как будто бы потерпел неудачу. Для этого не было никаких оснований. Все развивалось нормально. Ведь прошла всего неделя, его первая неделя, а они уже поговорили и все такое. Но ощущение подавленности не оставляло Диона. Он протиснулся через толчею к Кевину.

– Итак, – спросил приятель улыбаясь, – как все прошло? Ты ее, конечно, покорил. Она утонула в твоем красноречии.

– Абсолютно. Скушала все, что я ей приготовил, и попросила еще, – нашелся Дион, ставя поднос на стол.

Кевин зашелся смехом, да так сильно, что чуть не поперхнулся кокой, которую только что отхлебнул. Он вытер рот тыльной стороной ладони.

– Пенелопа? Неужели? – усомнился он, продолжая смеяться.

Дион слегка улыбнулся, потом улыбка его стала шире, и он рассмеялся.

– Именно, – подтвердил он, беря свой гамбургер. Он уже пришел в себя. – А ее подруга, кстати, интересуется тобой.

– А вот это уже по-настоящему приятная новость. Мечтал, мечтал, и вот, значит, мечты осуществились, – отозвался Кевин.

Дион смеялся. И думал о Пенелопе. «Все должно пойти хорошо, – сказал он себе. – Все должно получиться».

Он снял обертку со своего гамбургера и принялся есть.