Текст книги "За закрытой дверью"

Прошлое

Когда мы с Джеком объявили Милли о помолвке, она сразу захотела быть подружкой невесты.

– Конечно, дорогая! – воскликнула я, обнимая ее, и, испугавшись нахмуренного лица Джека, поспешно спросила: – Да, Джек? Ты не против?

– Я думал, у нас будет скромная свадьба, – ответил он многозначительным тоном.

– Да, но мне все равно нужна подружка невесты!

– Разве?

– Разумеется! Так положено, – объясняла я, несколько сбитая с толку. – Я надеюсь, ты не будешь возражать?

– А тебе не кажется, что для Милли это слишком? – понизив голос, спросил он. – Если тебе так нужна подружка невесты, почему бы не позвать Кейт или Эмили?

– Потому что я хочу, чтобы подружкой была Милли, – твердо ответила я, чувствуя на себе ее тревожный взгляд.

На миг повисло неловкое молчание.

– Что ж, так тому и быть. – Он с улыбкой протянул Милли руку: – Пойдем, Милли, сообщим твоим наставницам новости!

Узнав, что мы решили пожениться, миссис Гудрич и Дженис пришли в восторг. Пока Милли мыла руки перед ужином, миссис Гудрич согласилась, что лучше оставить ее в школе еще на год и три месяца, до восемнадцати лет, – как и планировалось с самого начала. А потом – несмотря на все заверения Джека, что он готов принять Милли хоть сейчас, – намекнула: молодоженам не помешает побыть какое-то время вдвоем. Этим она очень меня порадовала – догадалась, наверно, что мы собираемся сразу заняться пополнением семейства.

Из пансиона мы отправились прямиком в Крэнлипарк, и он оказался в точности таким, как расписывал мне Джек. Идеальное место для свадьбы. Я была глубоко признательна Джайлсу и Мойре – друзьям Джека, которые любезно предоставили нам свой потрясающий дом. Мы сочли, что едва ли кто-то из гостей поленится проехать сорок минут ради отдыха в таком волшебном месте, – тем более что радушные хозяева согласились оставить на ночь всех, кто не сможет сесть за руль. Часа через два, обсудив меню на полсотни гостей (обслуживание банкета заказали кейтеринговой компании из Лондона), мы отправились в отель, который забронировал Джек.

Я сгорала от желания наконец оказаться с Джеком в постели, но в отеле пришлось сразу идти на ужин – столик был заказан, и времени уже не оставалось. Все было ужасно вкусно, но я сидела как на иголках, мечтая поскорей вернуться в номер.

Благоухая после душа, в предвкушении страстной ночи я вышла из ванной и остановилась как вкопанная: Джек спал. Было жалко его будить; я знала, как он вымотан, – за ужином он признался, что подумывал даже отменить нашу поездку из-за завала на работе, но не решился меня расстроить. Очнувшись часа через два, он ужаснулся тому, что посмел уснуть, и сжал меня в объятиях. И тогда мы, наконец, занялись любовью.

Почти все следующее утро мы провели в постели. Потом неспешно пообедали и отправились обратно в Лондон. Я радовалась: хоть на время вырвались из сумасшедшего водоворота, закрутившего нас из-за скорой свадьбы! Однако эта передышка означала, что теперь мы не увидимся до конца недели. Зато у меня появился шанс закончить картину, которую я рисовала для него второй месяц. Мне очень редко удавалось поработать над ней, и я уже решила подарить ее не на Рождество, как планировала, а на свадьбу. Теперь же, поскольку Джек был занят все будние вечера, а мои чемоданы обосновались в шкафу на неопределенный срок, я успела дорисовать ее к Рождеству. Решила, что если картина понравится (на что я очень надеялась), то мы повесим ее в нашем новом доме. Так и видела ее над камином, который, как мы договорились, будет в гостиной.

Холст был большой. На первый взгляд казалось, что это абстракция – мешанина пятен разных оттенков красного, испещренная серебристыми точками. Лишь при ближайшем рассмотрении сплошное красное марево распадалось на несколько сотен крошечных светлячков. Секрет – его знали только мы с Джеком – заключался в том, что все это великолепие было создано не краской, а губной помадой, которую я потом покрыла прозрачным лаком.

Поначалу я не говорила Джеку, что люблю рисовать. И ни словом не обмолвилась, что его любимая картина у меня на кухне – моя работа. Призналась только на Рождество, убедившись, что подарок понравился: я сама нарисовала «Светлячков», да еще и особой «поцелуйной» техникой – целовала холст сотни раз, меняя оттенки помады. Джек рассыпался в комплиментах, и я обрадовалась: все-таки сумела его удивить. Впечатленный моими способностями, он заявил, что после переезда ждет новых шедевров, которыми я должна украсить стены.

Мой дом купили очень быстро. Я предложила Джеку вложить вырученные деньги в покупку нашего нового дома (он уже присмотрел один в Спринг-Итоне), но он отказался наотрез: это будет свадебный подарок. Маленький тихий Спринг-Итон приглянулся ему однажды в воскресенье, когда он ехал от Адама с Дианой. Расположение идеальное, всего двадцать миль от Лондона; в доме нужно было кое-что переделать, и Джек не хотел мне его показывать до возвращения из свадебного путешествия. На все мои расспросы он лишь загадочно улыбался и говорил, что дом идеален. А когда я спрашивала, похож ли он на наш рисунок, лаконично отвечал, что похож. Чтобы сделать Джеку свадебный подарок, я решила вложить деньги в отделку. Уговаривать его пришлось долго, но в конце концов он согласился. Конечно, странно было покупать всякую всячину для незнакомого дома, но, к счастью, Джек точно знал, чего хочет, и к тому же обладал безупречным вкусом.

За месяц до свадьбы я уволилась и уже через неделю полушутя жаловалась Джеку, что ничегонеделание – это прекрасно, но прелесть новизны быстро пропадает. На следующий день он явился с коробкой, украшенной красным бантом. В ней оказался трехмесячный щенок лабрадора.

– Джек, какая прелесть! – восторженно воскликнула я, доставая умильный комочек. – Где ты его взял? Он твой?

– Нет, твой, – ответил он. – Чтобы ты не скучала.

– Да уж, скучать теперь не придется! – засмеялась я и опустила собачку на пол. Она тут же отправилась изучать коридор. – Но как же наш медовый месяц в Таиланде? Кто будет о ней заботиться? Можно попросить родителей, но я сомневаюсь, что они согласятся…

– Не волнуйся, я уже обо всем позаботился. Нашел домработницу, которая приглядит за домом, пока нас не будет. Не хочу оставлять его без присмотра, к тому же нам должны привезти кое-что из мебели. Эта женщина будет жить в доме до нашего возвращения и заодно позаботится о Молли.

– Молли? – Я взглянула на щенка. – Да, это имя ему очень подходит. Милли будет в восторге, она всегда хотела собаку! Милли и Молли – отлично звучит!

– Вот и я так подумал, – кивнул Джек.

– Милли влюбится в нее по уши!

– А ты? Будешь ее любить?

– Конечно! – Я сгребла щенка в охапку. – Я уже ее люблю! – Молли лизнула мой нос, и я засмеялась. – Ужасно будет расставаться с ней на целых две недели!

– Да? – улыбнулся Джек. – Зато как приятно будет встретиться после разлуки. Так и вижу ваше бурное воссоединение!

– Мне не терпится показать ее Милли. Джек, ты даже не представляешь, какой ты замечательный! – Я нежно поцеловала его. – Молли – именно то, чего мне не хватало! Она будет меня развлекать, пока ты на работе. Надеюсь, в Спринг-Итоне красиво? Там есть где погулять?

– Там полно чудесных мест, особенно у реки.

– Скорей бы уже увидеть дом! – Я задыхалась от счастья. – Я хочу поскорее выйти за тебя замуж! Не могу больше ждать!

– Я тоже. – он поцеловал меня в ответ. – Я тоже.

* * *

Три недели промелькнули незаметно: благодаря Молли у меня не оставалось свободной минуты. Накануне свадьбы я забрала Милли из школы, и мы вместе вручили Молли Джеку, чтобы он отвез ее в новый дом и оставил на попечение домработницы. Расставание прошло тяжело, но Джек уверял меня, что миссис Джонс – прекрасная, добросердечная женщина и с удовольствием будет ухаживать за Молли до нашего приезда. За несколько дней до этого, проводив фургон с последними из моих вещей (они отправились в Спринг-Итон), я переехала в отель неподалеку. И теперь мы с Милли вернулись туда, чтобы заняться приготовлениями. Весь вечер примеряли платья и делали пробный макияж (к свадьбе я купила новую косметику). Мне не хотелось выходить замуж в классическом свадебном наряде, и я купила шелковое платье кремового цвета. Длинное – почти в пол – и облегающее, оно идеально подчеркивало фигуру. Милли тоже выбрала кремовое, но с розовым поясом – в цвет ее букета.

На следующее утро, облачившись в платье, я почувствовала себя прекрасной принцессой. Цветы уже доставили – розовые розы для Милли и темно-красные для меня. Я знала, что Джек заказал машину, которая отвезет нас в загс, и, когда в одиннадцать часов в номер постучали, отправила Милли открывать.

– Скажи, что я буду готова через минуту! – крикнула я и проскользнула в ванную, чтобы напоследок взглянуть на себя в зеркало и все проверить. Довольная увиденным, вернулась в спальню и взяла букет.

– Великолепно выглядишь.

Вздрогнув, я подняла глаза. В дверях стоял Джек в темном костюме и бордовом жилете. От его безупречного вида у меня перехватило дыхание.

– Ты почти такая же красивая, как Милли. Честное слово.

Стоявшая за его спиной Милли радостно захлопала в ладоши.

– Что ты здесь делаешь?! – всполошилась я, хотя была очень рада видеть Джека. – Что-то случилось?

– Ничего, просто хотел тебя увидеть. – Он притянул меня к себе. – И еще принес тебе кое-что. – Отпустив меня, он вытащил из кармана черный футляр: – Я сегодня ходил в банк вот за этим.

Я открыла футляр. На черном бархате покоилось изысканное жемчужное ожерелье и такие же серьги.

– Боже, Джек, какая красота!

– Это украшения моей матери. Я о них совсем забыл и вспомнил только вчера вечером. Подумал, может, ты захочешь сегодня их надеть. Но ты, конечно, не обязана.

– Ну что ты, я с удовольствием! – Я взяла ожерелье и расстегнула застежку.

– Давай я. – Забрав у меня ожерелье, Джек приложил его к моей шее. – Ну как тебе?

Я повернулась к зеркалу.

– Просто удивительно, как оно подошло к платью, – заметила я, перебирая пальцами жемчужины. – Ровно тот же оттенок! – И, сняв золотые сережки, я надела жемчужные.

– Грейс красивая! Очень-очень красивая! – радовалась Милли.

– Согласен, – серьезно кивнул Джек, опустил руку в другой карман и достал футляр поменьше. – Тебе я тоже кое-что принес, Милли.

При виде жемчужного сердечка на серебряной цепочке Милли ахнула.

– Спасибо, Джек! – Она лучезарно улыбнулась Джеку. – Я надеваю!

– Джек, ты так добр, – сказала я, застегивая Милли цепочку. – Но разве ты не знаешь, что видеть невесту до свадьбы – плохая примета?

– Что ж, тогда мне остается только надеяться на удачу, – улыбнулся он.

– Как там Молли? Как ей на новом месте?

– Прекрасно. Смотри. – Достав из кармана телефон, он показал нам фотографию Молли, которая спала, свернувшись клубком в корзинке.

– Значит, там на полу плитка… – пробормотала я. – Хоть что-то узнала о своем новом доме.

– Этим твои знания пока и ограничатся, – ответил он, убирая телефон. – Ну что, спускаемся? Машина ждет. Водитель очень удивился, когда я попросил его по дороге захватить и меня. Если не поторопимся, он решит, что я все отменил.

Взяв меня и Милли под руки, Джек торжественно проводил нас к машине, и мы поехали.

У загса все ждали нас. Родители уже сидели на чемоданах: отъезд в Новую Зеландию намечался через две недели после нашего медового месяца. Узнав, что они так торопятся, я удивилась, но, поразмыслив, поняла: они ждали этого шестнадцать лет. За неделю до свадьбы мы с Джеком встретились с ними за ужином, и они официально передали Милли на наше попечение. Мы стали ее опекунами – и такой расклад всех устраивал, хотя родители, очевидно чувствуя вину за то, что перекладывают на Джека расходы, вызвались помогать нам по мере возможностей. В ответ Джек заверил их, что мы справимся сами и Милли ни в чем не будет нуждаться.

Увидев выходящего из машины Джека, гости немало удивились, и из толпы полетели добродушные шутки – ну конечно, ему просто захотелось прокатиться с ветерком на «роллс-ройсе»! Мы стали подниматься по лестнице; меня вел отец, Джек шел с Милли, а мой дядя Леонард, с которым мы не виделись уже несколько лет, предложил руку маме. Когда я уже почти поднялась, Милли вдруг закричала. Обернувшись, я увидела, как она катится по ступеням вниз.

– Милли! – отчаянно крикнула я и ринулась к ней.

Милли бесформенной куклой лежала на земле. Целая вечность ушла на то, чтобы пробиться сквозь окружившую ее толпу; наконец я опустилась рядом с ней на колени, не обращая внимания на платье. Я боялась лишь за Милли, которая не шевелилась.

– Все хорошо, Грейс, она дышит! – успокаивал меня Адам, присевший на корточки с другой стороны от Милли, пока я судорожно пыталась нащупать ее пульс. – С ней все будет в порядке, вот увидишь! Диана уже вызвала скорую, врачи будут с минуты на минуту.

– Что случилось? – крикнула я прерывающимся голосом и краем глаза заметила, как рядом склонились родители. Трогать Милли не стоило, и я лишь осторожно откинула пряди с ее лица.

– Грейс, пожалуйста, прости меня!

Подняв глаза, я увидела Джека с белым как мел лицом.

– Она вдруг споткнулась… может, наступила каблуком на платье… – объяснял он. – Я даже не понял, что происходит, а она уже летела вниз! Я пытался поймать ее, но не смог!

– Все в порядке, – поспешно ответила я. – Ты не виноват.

– Я должен был держать ее крепче! – продолжал он упавшим голосом, запустив пальцы в волосы. – Должен был помнить, что с лестницами она не дружит!

– Мне не нравится, как согнута ее нога, – тихо произнес отец. – Похоже на перелом.

– Господи! – простонала я.

– Она приходит в себя! – Мама взяла Милли за руку.

– Все будет хорошо, Милли, – прошептала я, увидев, что Милли зашевелилась. – Все будет хорошо.

Через несколько минут примчалась скорая. Я хотела ехать с Милли в больницу, но родители сказали, что поедут сами, а я должна выйти замуж.

– Но я не могу сейчас замуж! – всхлипывала я, пока Милли заносили в машину.

– Можешь, можешь, – настаивала мама. – С Милли все будет в порядке.

– Но у нее же перелом! – прорыдала я. – И наверняка еще какие-то травмы!

– Если ты решишь все отменить, я пойму, – произнес Джек у меня над ухом.

– Как мы можем веселиться, если даже не знаем, насколько все серьезно?!

К счастью, нам повезло с санитарами. Понимая, в каком сложном положении я оказалась, они тщательно – насколько это было возможно в машине скорой помощи – обследовали Милли прямо на месте. Ничего опасного, кроме перелома ноги, не обнаружилось; свадьбу можно было продолжать, а мои родители могли бы сообщать о развитии событий, тем более что в больнице Милли все равно сразу повезут на рентген и я не смогу быть рядом с ней. Я нерешительно взглянула на Джека, который тихо беседовал с Адамом. Выражение безысходного отчаяния на его лице все решило. Я забралась в машину к еще не до конца пришедшей в себя Милли и поцеловала ее на прощание, пообещав навестить на следующее утро. Потом оставила родителям номер телефона Джека (свой телефон я уже уложила в чемодан) и попросила сразу сообщать все новости.

– Ты уверена? Может, все-таки отменим? – обеспокоенно спросил Джек, глядя вслед отъезжающей «скорой». – Сомневаюсь, что у кого-то еще осталось праздничное настроение… Может, подождем и убедимся, что у Милли все будет хорошо?

Я оглядела гостей, прогуливавшихся в ожидании вердикта: быть свадьбе или нет.

– Думаю, если у нас будет настроение, то и у них тоже. – Я тронула его за плечо и, когда он повернулся, решительно спросила: – Ты все еще хочешь на мне жениться, Джек?

– Ну разумеется! Больше всего на свете. Но последнее слово за тобой.

– Тогда давай поженимся. Милли бы этого хотела, – соврала я, зная, что Милли не поймет, как можно было пожениться без нее. Я чувствовала себя предательницей; на глаза снова навернулись слезы, и я быстро заморгала, чтобы избавиться от них, пока Джек не заметил. Я надеялась, что мне больше никогда не придется выбирать между ним и Милли.

Узнав, что свадьба состоится, все обрадовались. Часа через два позвонила мама: Милли в порядке, если не считать перелома. От облегчения у меня подкосились ноги; я рвалась к сестре и хотела поскорее закончить банкет, но мама сказала, что Милли дали обезболивающие и она, скорее всего, проспит до утра. Мама собиралась дежурить в больнице всю ночь, и я пообещала навестить Милли завтра вместе с Джеком по дороге в аэропорт.

После разговора с мамой мне даже удалось немного расслабиться. И все же я вздохнула с облегчением лишь тогда, когда все гости разъехались и мы с Джеком наконец отправились в отель. Его машина осталась в Лондоне, и Джайлс с Мойрой одолжили нам свою, чтобы мы с утра поехали в аэропорт, а после возвращения из Таиланда – к себе в Спринг-Итон. Заверили нас, что машин у них полный гараж и нет нужды торопиться с возвратом.

Когда мы приехали в отель, который выбрали для первой брачной ночи, я сразу отправилась в ванную, оставив Джека в компании бутылки виски. Лежа в горячей воде, я то и дело возвращалась мыслями к Милли и радовалась, что этот день наконец закончился. Вода в ванне остыла; я вылезла и торопливо вытерлась, представляя лицо Джека, когда он увидит меня в шелковом кремовом белье, купленном специально для этого случая. Надев его и дрожа от нетерпения, я вошла в спальню.

Настоящее

– Думаю, нужно позвонить Диане и сказать, что я не смогу пообедать с ней и Эстер в пятницу, – говорю я Джеку в машине по дороге от Милли.

– А я думаю, ты должна пойти, – отвечает он, но это ничего не значит: я слышала это тысячу раз. – Ты и так уже дважды отказывалась.

Я все равно ни на что не надеюсь. Но в пятницу утром он достает из шкафа мое лучшее платье, и в голове одна за другой проносятся мысли. Неужели час, которого я так ждала, настал?! Одергиваю себя: прошлые разы ничем не закончились. Когда мы садимся в машину, я все еще не позволяю себе верить, но, когда доезжаем до города, не верить уже невозможно, и я лихорадочно придумываю план – нельзя упускать момент! Припарковавшись у входа в ресторан, Джек выходит из машины. И только тут я понимаю, как глупо заблуждалась.

Эстер с Дианой уже там. Диана машет нам, и я, ощущая руку Джека на талии, направляюсь к их столику. Натягиваю улыбку, пытаясь скрыть досаду.

– Как здорово, что ты пришла! – говорит Диана, обнимая меня. – Джек, очень мило с твоей стороны зайти поздороваться. В офисе обеденный перерыв?

– Я сегодня работал дома, – отвечает он. – В офисе меня ждут ближе к вечеру. Надеюсь, вы меня не прогоните? Разумеется, обед за мой счет.

– Тогда другое дело! Можешь остаться, – хохочет Диана. – Поместимся как-нибудь – все-таки стол на четверых.

– Вот только теперь мы не сможем перемыть Джеку косточки, – шутит Эстер, пока он придвигает стул от соседнего стола.

Да уж. Эстер, сама того не ведая, бьет точно в цель. Но все это не имеет значения.

– Думаю, у вас найдутся темы поинтересней, – улыбается Джек и, усадив меня напротив Эстер, делает знак официанту.

– Тем более что Грейс все равно не сказала бы про тебя ничего плохого. Скукота, – вздыхает Диана.

– Уверена, пару крошечных недостатков она бы нашла. – Эстер смотрит на меня вызывающе. – Правда, Грейс?

– Это вряд ли, – отвечаю я. – Джек – само совершенство, ты ведь знаешь.

– Да брось, ну не может он быть идеальным! Должно же быть хоть что-то!

Наморщив лоб, я изображаю мыслительный процесс, но потом с сожалением качаю головой:

– Уж извини, ничего такого не припоминаю. Правда, он слишком часто дарит мне цветы. Иногда даже не знаю, куда их ставить, потому что ваз не хватает.

– Грейс, это не изъян! – стонет Диана и поворачивается к Джеку: – Ты не мог бы немного поучить Адама, как баловать жену? Хотя, пожалуй, это бесполезно.

– Не забывай, что Джек и Грейс, можно сказать, молодожены по сравнению с нами, – говорит Эстер. – К тому же у них еще нет детей. Уходит новизна, появляются дети, и романтики как не бывало… А вы долго жили вместе до свадьбы? – спрашивает она, помолчав.

– У нас не было на это времени, – отвечает Джек. – Мы поженились через полгода после знакомства, даже меньше.

Эстер в изумлении вскидывает брови:

– Вот это скорость!

– Я знал, что мы с Грейс просто созданы друг для друга. Зачем ходить вокруг да около? – говорит он, гладя меня по руке.

– А скелеты в шкафу после свадьбы не обнаружились? – весело смотрит на меня Эстер.

– Ни одного, – отвечаю я и поспешно погружаюсь в принесенное официанткой меню. Хватит пока расспросов о наших с Джеком отношениях; к тому же я страшно голодна. Изучаю список блюд. Бифштекс с грибами, луком и картошкой фри – прекрасно!

– Кто-то будет что-нибудь калорийное? – с надеждой спрашивает Диана.

– Я нет. – Эстер качает головой. – Возьму салат.

– Я буду бифштекс с картошкой фри, – сообщаю я. – И шоколадный торт на десерт, – добавляю, зная, что Диана этого ждет.

– Тогда я присоединюсь к Эстер с салатом и к тебе с шоколадным тортом! – радуется она.

– А кто хочет вина? – Джек, как всегда, галантен.

– Я не хочу, спасибо, – отвечает Диана.

Что ж, придется смириться с безалкогольным обедом. Сам Джек никогда не пьет днем.

– А я немного выпью, – решает Эстер. – Но только с тобой и Грейс за компанию.

– Я, к сожалению, не могу: у меня после обеда еще много работы, – отвечает Джек.

– А я могу, – отзываюсь я. – Ты какое хочешь – красное или белое?

В ожидании заказа мы обсуждаем июльский музыкальный фестиваль, который проводится неподалеку и каждый год собирает тысячи людей. Все считают, что нам повезло: мы живем достаточно близко, чтобы до него добраться, но достаточно далеко, чтобы не страдать от толп, наводняющих город и окрестности. Диана с Адамом бывают там каждый год, а мы с Джеком не были ни разу, и Диана предлагает съездить всем вместе, большой компанией. Оказывается, Эстер играет на фортепиано, а Руфус – на гитаре. Я признаюсь, что далека от музыки, и Эстер спрашивает, люблю ли я читать. Отвечаю, что люблю, хотя на самом деле читаю очень мало. Говорим о литературных предпочтениях; Эстер вспоминает о новом бестселлере и интересуется, кто его читал. Выясняется, что никто.

– Хочешь, я дам тебе прочесть? – спрашивает она, пока официантка расставляет тарелки.

– Да, было бы здорово! – радостно соглашаюсь я.

Я совсем забыла. Слишком растрогалась оттого, что Эстер предложила книгу мне, а не Диане.

– Тогда заброшу тебе ее сегодня вечером. У меня по пятницам нет уроков.

Вернувшись с небес на землю, начинаю увиливать:

– Хорошо, только тебе придется оставить ее в почтовом ящике. Скорее всего, я буду в саду и не услышу звонок.

– Я, кстати, ужасно хочу взглянуть на ваш сад, – оживляется она. – После тех дифирамбов, которые Джек пел твоей легкой руке…

– Зачем же столько телодвижений ради книги? – вмешивается Джек, аккуратно обходя толстый намек. – Грейс и сама может ее купить.

– Мне совсем не сложно. – Эстер одобрительно разглядывает свой салат. – Какая красота!

– Вот что: мы пойдем и купим эту книгу прямо сейчас, после обеда, – продолжает он. – Тут книжный за углом.

Пытаюсь сменить тему:

– У тебя только пятница свободна?

– Нет, еще вторник. Делим работу с коллегой.

– Везет же некоторым! – завидует Диана. – Тяжело работать полный день, когда у тебя дети. Хотя и торчать дома – то еще удовольствие. А третьего не дано – в нашей фирме о частичной занятости даже не слышали.

– Ты правда не скучаешь по работе? – спрашивает Эстер. – Мне кажется, до свадьбы у тебя была очень интересная жизнь.

Разрезаю мясо, опустив глаза в тарелку. Да, была. И мне тяжело об этом вспоминать.

– Чего по ней скучать? У меня и без нее полно разных интересных занятий.

– И чем ты еще увлекаешься, кроме рисования, садоводства и чтения?

– Да так, то одним, то другим… – мямлю я. Звучит неубедительно.

– Грейс вам еще не рассказывала, что шьет себе одежду! – встревает Джек. – Как раз вчера закончила очередное платье. Очень симпатичное.

– Да ты что! – Эстер смотрит на меня с любопытством.

Я привыкла импровизировать. Подхватываю не моргнув глазом:

– Ничего особенного. Я не умею шить сложные вещи, какие-нибудь вечерние платья и тому подобное.

– А я и не знала, что ты такая мастерица! Хотела бы я уметь шить… – Диана мечтательно закатывает глаза.

– Я тоже! – вторит ей Эстер. – Может, научишь меня, Грейс?

– А давайте устроим швейный кружок, и Грейс будет нашей наставницей! – Диана, как всегда, дает волю фантазии.

– Мне самой еще учиться и учиться, – отнекиваюсь я. – Я потому вам и не говорила: не готова показывать свои творения.

– Если ты шьешь так же, как готовишь, то я уверена, что платье вышло обалденное!

– Обязательно покажи нам в следующий раз, – требует Эстер.

– Ладно, – сдаюсь я. – Но при условии, что ты не попросишь сшить тебе такое же.

Я страшно устала придумывать ответы на ее реплики. Как-то уже не до торта. Может, отказаться, против обыкновения? Тогда откажется и Диана, и конец посиделкам – ведь Эстер только что объявила, что в нее больше ничего не влезет. Взвесив за и против, голосую за торт: слишком уж он соблазнительный. Надеюсь, большая часть допроса позади. Пригубив вина, мысленно прошу Эстер переключиться на Диану.

Кажется, сработало: Эстер расспрашивает Диану о сыне. Та обожает поговорить о его питании, так что можно отдохнуть несколько минут, пропустив мимо ушей все способы заставить детей есть нелюбимые овощи. Джек слушает их так внимательно, будто ему и впрямь интересно, а я мысленно возвращаюсь к Милли. Что, если я опять не смогу навестить ее в выходные? С каждым разом мне все труднее выдумывать оправдания. Раньше мне и в голову не приходило желать, чтобы Милли была другой, а теперь только и думаю: если бы у нее не было синдрома Дауна! Если бы она не зависела от меня и могла жить своей, самостоятельной жизнью!

Диана заказывает за меня десерт, и я тут же возвращаюсь к реальности. Эстер спрашивает, о чем я задумалась; отвечаю, что о Милли. Диана интересуется, когда мы в последний раз виделись, и я рассказываю, как мы прекрасно провели время неделю назад. С надеждой жду, что кто-нибудь спросит, собираемся ли мы к Милли в эти выходные. Напрасно.

– Милли, наверно, не терпится поскорее к вам переехать, – замечает Эстер, когда нам приносят десерт.

– Не то слово, – соглашаюсь я.

– Нам и самим не терпится! – улыбается Джек.

– Ей нравится ваш дом?

– Вообще-то она его еще не видела, – отвечаю я, потянувшись к бокалу.

– Но вы ведь живете там уже год?

– Да, но мы хотим сначала довести его до совершенства, а потом уже показать Милли, – объясняет Джек.

– По мне, он уже идеален…

– Да, но комната Милли еще не совсем готова. Я ее как раз доделываю. Это так прекрасно – правда, милая?

Я с ужасом чувствую, как на глаза наворачиваются слезы. Поспешно опускаю голову, чтобы Эстер их не заметила.

– И какого она будет цвета? – спрашивает Диана.

– Красного, – отвечает Джек. – Это любимый цвет Милли. Ешь, дорогая. – Он кивает на мой шоколадный торт.

Беру ложечку. Не понимаю, как теперь буду есть.

– Выглядит аппетитно! – говорит Эстер, глядя мне в тарелку. – Можно я съем кусочек? Если, конечно, тебе не жаль делиться такой вкуснятиной!

Изображаю размышление. Не знаю, правда, к чему этот спектакль: Джека не обманешь. Протягиваю Эстер свою вилку:

– Угощайся!

– Спасибо, – отвечает она, накалывая кусочек. – А вы с Джеком на разных машинах приехали?

– Нет, на одной.

– Тогда давай я подброшу тебя домой.

– Не беспокойся, я сам завезу Грейс по дороге на работу, – отзывается Джек.

– Ничего себе по дороге! – Эстер удивленно поднимает брови. – Джек, да тебе отсюда рукой подать до офиса. Я ее отвезу, мне это в радость.

– Очень мило с твоей стороны, Эстер, но мне все равно нужно забрать из дома кое-какие документы. У меня встреча с клиентом после обеда, – возражает он и, помолчав, прибавляет: – Жаль, конечно, что я не взял их сразу, иначе бы спокойно отправил Грейс с тобой.

– Тогда в другой раз. – Она поворачивается ко мне: – Грейс, давай обменяемся телефонами! Хочу пригласить вас всех на обед. Уточню только у Руфуса, когда он сможет. Он, кажется, собирался в Берлин, но я не знаю, когда именно.

– Конечно, давай.

Диктую ей наш домашний номер, и она сохраняет его в телефоне.

– А мобильный?

– У меня его нет.

– Как это? – Она немало удивлена. – У тебя нет телефона?

– Нет.

– Но почему?

– Потому что он мне не нужен.

– Но сейчас у всех есть мобильники! От детей до стариков!

– У всех, кроме меня, – забавляюсь я ее реакцией, хотя смешного в этом мало.

– Чудеса, правда? – оживляется Диана. – Я все уговариваю ее купить телефон, но она ни в какую.

– Как же с тобой связаться, когда тебя нет дома? – допытывается Эстер.

Пожимаю плечами:

– Никак.

– Если подумать, это не так уж плохо, – замечает Диана, помрачнев. – Я вот даже по магазинам не могу спокойно пройтись. Обязательно позвонит Адам или кто-то из детей и спросит, когда я вернусь, да еще потребует что-нибудь купить. А сколько раз приходилось решать домашние проблемы прямо на кассе – в одной руке телефон, другой заталкиваешь покупки в пакеты…

– А если что-то случится? Если тебе понадобится помощь? – не унимается Эстер. Новость не укладывается у нее в голове.

– Раньше все прекрасно жили без мобильников, – замечаю я.

– Ага, в Средние века… – Она поворачивается к Джеку: – Джек, ради бога, купи жене телефон!

Тот беспомощно разводит руками:

– Я бы с радостью, но она же не будет им пользоваться.

– А я уверена, что будет. Когда увидит, как это удобно.

– Джек прав, – говорю я. – Не буду.

– Только не говори, что у тебя и компьютера нет!

– Ну почему, есть.

– Дашь мне свой электронный адрес?

– Конечно: [email protected].

– Так это же адрес Джека!

– И мой тоже.

– У тебя что, нет своего? – Эстер, подняв голову, смотрит на меня во все глаза.

– А зачем он мне? У нас с Джеком нет секретов друг от друга. К тому же обычно мне пишут что-то, что касается и Джека. Приглашения на ужин и тому подобное. И Джек сразу все видит – очень удобно.

– Тем более что Грейс часто забывает сообщить мне что-нибудь, – снисходительно улыбается Джек.

– Да вы и впрямь живете душа в душу… – произносит Эстер, задумчиво глядя на нас. – Ладно, раз ты без мобильника, придется тебе взять ручку и бумагу, чтобы записать мой номер. У тебя есть ручка?

Конечно нет.

– Не помню. – Я начинаю изображать поиски ручки: тянусь к сумочке, висящей на спинке стула. Эстер меня опережает.

– Боже, да она у тебя как будто пустая! – восклицает она, протягивая сумочку мне.

– Люблю ходить налегке. – Я заглядываю внутрь. – Нет, прости, ручки нет.

– Ничего, я запишу. – Джек достает телефон. – Руфус уже дал мне ваш домашний номер. Так что осталось узнать твой мобильный. Диктуй, Эстер.