Электронная библиотека » Берта Ландау » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Береги нашу тайну"


  • Текст добавлен: 11 января 2019, 14:40


Автор книги: Берта Ландау


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Живность

1. Аня и лошадки

После бурного трудового дня хорошо усталый Миша едет к своей Ане. Она почти каждый вечер проводит «с лошадками».

Аня по профессии дефектолог. Получила диплом и устроилась поначалу в интернат для детей-инвалидов. Работа изматывала. Пожалуй, не столько даже работа, сколько условия, в которых содержались несчастные дети, оставленные родителями и никому не нужные. Пока не родилась Любочка, Аня трудилась без выходных: привязалась к своим подопечным, а уж они души в ней не чаяли.

С появлением дочки все изменилось. Беспомощный младенец нуждался в матери. Естественно, поначалу все время было отдано новорожденной. Когда пришел срок возвращаться на работу, возникли трудности: интернат расформировали, большинство Аниных учеников находились теперь за городом.

Аня получила лицензию частного предпринимателя, открыла поначалу центр для семей, воспитывающих детей с ДЦП, аутизмом, синдромом Дауна. Родители нуждались в помощи не меньше детей: они всем сердцем хотели помочь своим детям, но сколько же препятствий – и материальных, и моральных – стояло на их пути.

Аня уже по опыту знала, как многому можно научить, казалось бы, совсем безнадежных, лишенных всякого интереса к внешнему миру инвалидов, если они чувствуют любовь и тепло живой души, старающейся им помочь. Постепенно, месяц за месяцем, год за годом, совершались чудеса, цену которым осознавали лишь те, кто вплотную сталкивался с больными детьми. Чудо происходило, если замкнутый, полностью погруженный в себя ребенок начинал улыбаться матери или своему учителю. Чудо случалось, если молчавший годами вдруг начинал говорить. Аня давно поняла: если сама веришь в чудо, оно обязательно объявится в реальности. Так и было. Каждый день – новое чудо. И огромная порция счастья. И детского, и родительского.


Выросла Аня в деревне, в Калужской области. Отец работал агрономом, заведовал хозяйством огромного процветающего в те времена совхоза. Держали в совхозе и лошадей. У отца имелся свой персональный транспорт: кобыла Искра. На все свои объекты, по всем делам папа отправлялся верхом. Искра была сильной, выносливой, спокойной и уравновешенной лошадью. Вечерами Аня прибегала к отцу в контору, он подсаживал дочку на седло, вскакивал сам, и они отправлялись на прогулку: вдоль реки, потом лесом, лугом, снова по берегу речки и домой.

Спешившись и расседлав Искру, папа первым делом вел ее на луг за их домом, чтоб она паслась на свободе. Он, правда, слегка опутывал ее ноги, чтоб она не ушла куда глаза глядят.

Пока они ужинали, Искра паслась. После ужина папа, мама и Аня шли на реку плавать. Синие стрекозы вертелись у поверхности воды, мальки стайками метались туда-сюда, за рекой мычали коровы: их пора было доить, пастухи стегали землю своими бичами, покрикивали на коров, собирая их в стадо…

Накупавшись, возвращались домой. Мама поджидала корову, звала ее ласково. Папа и Аня шли за Искрой.

Если Искра хотела домой, она легко откликалась на зов и шла с людьми. От нее пахло летом и красотой жизни – так Аня для себя определяла запах любимого существа.

Бывали вечера, когда Искра хотела погулять. Она легко освобождалась от своих ножных пут и медленно-медленно уходила все дальше и дальше от дома. Приходилось ее искать. Вот уже становилось темно. Они брели по травам и звали, смеясь: «Искра!» Смеялись, потому что знали: все равно найдется, это она так немножко играет с людьми, проверяет, любят ее или нет. Наконец в летней светлой ночи виделся силуэт лошади. Она щипала травку и будто ничего больше не замечала, не слышала зова и звука шагов. Но стоило подойти ближе, она делала несколько прыжков в сторону и снова пропадала в зыбкости мглы.

Отец и дочь садились на пенек или бревнышко и терпеливо ждали. Как только Искра переставала чувствовать преследование, она начинала сама искать своих людей: не заблудились ли? Папа и Аня сидели тихо, проверяли, найдет их лошадь или нет. Искра всегда находила. Появлялась неслышно, как фея, из темноты. Вырастала рядом из ниоткуда. Стояла и ждала, пофыркивая.

– Нагулялась? – ласково спрашивал отец.

– Фрррр, – подтверждала Искра.

– Поехали тогда домой?

Лошадь согласно кивала.

Папа легко вскакивал на неоседланную Искру, свесившись, подхватывал Аню, усаживал перед собой.

Искра спокойно шла.

Ночной туман покрывал поля. Казалось, вокруг расстилается огромное озеро. Искра, папа, Аня плыли по этому озеру тихо-тихо.

У самого дома Аня уже крепко спала. Отец передавал ребенка маме, та укладывала девочку в кровать, укрывала. И приходили счастливые сны.

Аня мечтала, что вырастет, заведет конюшню. Будет у нее много-много лошадей. Самых лучших на свете друзей, которые понимают все и не умеют предавать.

И вышло, что мечта сбылась. Только не сразу, а окольными путями. Но свелось, пусть не все, но многое, к лошадкам.

Богатый процветающий совхоз развалился. Вместо него возникло какое-то ООО. Что-то приватизировали местные, какие-то участки земли, коровники, ангары для техники.

Отец, видя мучения лошадей, брошенных и никому не нужных, сумел приватизировать конюшню. Выхаживал старых больных животных, которых знал еще только появившимися на свет жеребятами, кое-как латал крышу.

В это время участки плодородной ухоженной земли стали раскупаться дачниками. Пошло строительство диких дворцов, до которых наконец домечтались зажатые в тиски своих крошечных жилплощадей горожане.

Любке было полгодика, когда дед в спешном порядке отзвонил в Москву: «Как хотите, тут несколько га земли продается за копейки. Задушат природу на корню. Покупайте и стройтесь. Чтоб внучке хоть что-то осталось от ее родины». Так и сделали. Подключили соседей, Федю с Ирой. Вместе так вместе. Пару хороших друзей нашел Миша. Договорились: замки не строить, оберегать ландшафт, незаметно и без ущерба вписываясь в окружающую среду.

Летом в дедовой конюшне работали все новые дачники. Ухаживали за лошадьми, готовили корма на зиму, ремонтировали, чинили. Аня радовалась за Любочку и Женю: они проживали такое же счастье, как она сама в детстве. Только ей все казалось вполне естественным и бесконечным. Городским детям лошади всегда представлялись чудом природы, которому они не переставали удивляться.

Уже организовав свой центр, Аня услышала об иппотерапии, лечении с помощью лошадей[2]2
  Hippos – лошадь (греч.); иппотерапия – действенный метод реабилитации и социальной адаптации, помогающий при целом ряде заболеваний, как, например, церебральный паралич, дефицит концентрации внимания, гиперактивность, аутизм, синдром Дауна и мн. др.


[Закрыть]
. Стала мечтать: вот бы привезти в Москву пару лошадок, найти площадку для занятий… Как бы Аниным подопечным деткам было хорошо. Мечта овладела ею настолько, что она прошла курс «Лечебная езда» в институте физкультуры в дополнение к своему диплому. И убедилась: мечты сбываются. Если, конечно, сильно-сильно мечтать.

К ней обратились родители пятилетней Юленьки, страдающей церебральным параличом. Девочке было трудно держать голову и вообще прямо держаться. Отец, обожающий дочку, был человеком богатым. Видимо, богатства достались ему разными путями, в том числе и неправедными. Он и вбил себе в голову, что дочка своей болезнью расплачивается за его грехи, о чем не раз вздыхал, когда присутствовал на занятиях Ани с Юленькой. Аня учила девочку правильно говорить. Та капризничала, кричала, замахивалась на учительницу, которую ждала, любила, ценила. Но когда раздражение брало верх, ребенок забывал и о любви, и о своем ожидании уроков.

– Ее бы на лошадку, – вздохнула как-то Аня после очередной вспышки гнева несчастной малышки.

– Нам только лошадки не хватает для полного счастья, – горько вздохнул отец, приняв за шутку слова педагога.

– Лошадки именно и не хватает, – согласилась Аня. – Смотрите: во время верховой езды Юленька будет получать физические нагрузки и положительные эмоции. Лучше любого массажа. Еще Гиппократ говорил, что верховая езда освобождает от темных мыслей и порождает мысли веселые и ясные.

– Да разве это возможно? Она же голову еле держит! – не поверил отец.

– Все возможно, увидите. Невозможно другое: место для выездки найти, для конюшни небольшой. А остальное – за мной.

Тут-то мечта и сбылась. Сначала Анина. Появилась при ее центре конюшня и все, что полагается.

И вскоре удивленный Юлькин отец смог убедиться, что Аня говорила чистую правду: лошадки подпитывали девочку своей доброй энергией и силой настолько, что та вскоре стала легко держать голову. Улыбка не сходила с ее личика, когда она сидела в седле. Вспышки гнева сошли на нет.

Летом Аня вывозила своих подопечных с родителями и помощниками к себе на родину, там было вольготнее. В городе почти каждый день в послеобеденное время она была «у лошадок», как привычно называли ее занятие в семье.


Жена была оживленна, как всегда, когда общалась с лошадьми и детьми.

– Поскачем немножко? – предложила она. – Бери Розу.

Веселая красавица Роза, понятливая, но своенравная, пока еще привыкала к своим «целительским» обязанностям. Сейчас она стояла под седлом, ожидая седока. Мишу она уже хорошо знала и относилась с уважением.

Они двигались рядом. Лошади шли спокойным ритмичным шагом. Так их тут учили. Ведь главное их дело – общение и помощь больным детям.

– Представляешь, – рассказывала Аня, – не зря мы гнедого жеребчика Генералом назвали. Он сегодня решил меня подчинить. Подошел и головой своей мне на затылок принялся давить. Хотел меня на колени поставить. Но главная тут я. Поработали – понял, расслабился.

– Это как с людьми. Они, если силу твою не будут чувствовать, обязательно пригнут. До самой земли. В крови это у всех живых, что ли?

– Наверное, да, – вздохнула Аня. – Главное, помнить об этом.

– Сильному – зачем помнить? – возразил Миша. – Сила, если есть, сама о себе напомнит.

– До силы тоже нужно дорасти, – задумчиво сказала жена. – Давай возвращаться, нам домой пора…

2. «Не слона же купили…»

У песочницы на пустующей детской площадке сидел в позе роденовского «Мыслителя» Федор и задумчиво курил.

Увидев Аню с Мишей, он встрепенулся:

– Садитесь, перекурим.

Аня не курила, к тому же стремилась домой. Надо было приготовить ужин. Да и взглянуть на Любину радость – щеночка – хотелось поскорее.

Она приветливо помахала рукой, оставляя мужчин с их мужскими разговорами.

– Миш, – начал, как-то особенно загадочно улыбаясь, Федор, – Люба сказала, что вы согласились. Ну и мы после этого тоже согласились. А времени утром не было, понимаешь… Спешили. И что-то, кажется, погорячились. Недосмотрели.

Уже интересно, подумал Миша. Некая догадка мелькнула в его усталом мозгу:

– Федь, вы сколько дали? На щеночка? – спросил он, заранее готовый услышать ответ.

Федя, тоже человек сметливый, покивал головой, мол, да, и на старуху нашлась проруха, одурачили-таки родные детки, и с загадочной улыбкой вымолвил:

– Да небось столько же, сколько и вы! Десятку! Это дешевле не стоит.

Интонация, с которой Федор выговорил невинное указательное местоимение «это», заставила Мишу насторожиться:

– Ты о чем?

– Не о чем, а о ком! Об этом крошечном невинном существе, об этой жертве людской жестокости, которую надо было именно сегодня спасать от чудовищного утопления. Интересно, кто из них эту версию придумал? Как считаешь?

– Об утоплении? Или – что деньги предназначены на щеночка?

– Нет, деньги на щеночка. Не сомневайся! Они у нас – честные ребята. На щеночка, щенулю двухмесячного. Я об утоплении.

– Любка, наверное, – предположил Миша. – Типично женский прием, чтоб захватить врасплох, разжалобить и отрезать все пути к отступлению. Ну, чего уж теперь. Пусть у них будет щеночек. Летом на дачу отвезем.

Федя нервно засмеялся.

– Отвезе-ем! – уверил он. – Это обязательно. Ему воздух нужен. Лишь бы только в машину к лету влез. Чтоб не пришлось автобус заказывать.

– Да ладно, – не поверил Миша, – залезет. Не слона же купили.

– А фиг его знает, – раздумчиво откликнулся сосед. – Я знаю, о чем говорю. Я это уже видел. А ты пока нет.

– Пойдем, покажешь, – предложил заинтригованный Михаил, поднимаясь.

– Пойдем, – поднялся вслед за ним Федор. – Но учти: я тебя предупредил.

– А то! – откликнулся Миша. – Предупрежден – значит, вооружен.

Едва они открыли дверь в их общую просторную прихожую, с младенчества принадлежавшую их ненаглядным деткам, как выкатилось к ним нечто. Да, не зря Федор многозначительно произносил «это», говоря о малютке-щеночке.

На первый взгляд походило «оно» на перспективно развивающегося ребенка-медведя. Крепкие толстые лапы, мощная голова с маленькими ушками, небольшие пытливые молочно-синие глазки. Вес – никак не меньше десяти килограммов.

– Это девочка, пап! – показалась совершенно счастливая дочкина мордаха. – Кавказская овчарка. Красавица, да? Мама говорит, что она просто чудо.

Миша посмотрел на сияющую жену. Поди пойми этих женщин. Но если они счастливы, мужчинам полагается вздохнуть с облегчением и на время расслабиться.

– Слышал я, – голосом былинного сказителя произнес между тем Федор, – что растут эти малютки быстро и дорастают килограммов так до семидесяти. И очень плохо поддаются дрессировке.

– Пап, про них написано: «Не раб, а компаньон». На врага нападает молча, зря не лает. Ест даже меньше, чем такого же размера псы других пород, – вступился Женька.

– И кто ж нас, таких красивых, таких малюсеньких мисюток-симпампуток топить собрался? – нежно заворковала Ира. – И у кого бы это рука поднялась на такое преступление?

– А наверное, у того самого, кто за эту симпампутку двадцать штук с превеликим удовольствием отхватил, – в тон ей ответил супруг.

– Ну, ладно, пап, – одернул отца Женька своим подростковым колючим голосом.

– Это я так придумала, – хныкнула Люба, – простите меня, ну, просто если бы мы сегодня ее не взяли, другие покупатели уже хотели забрать. Она – лучшая из помета! Самая активная, самая недоверчивая, самая красивая. Вы же сами видите!

– Красавица! – восторженно подтвердила Женькина мама. – Мишутка-малютка.

– Имя уже дали? – спросил Федор, протягивая руку к мишуткиному паспорту.

– У нее все есть! И имя, и ушки купированы, и прививки! Смотрите тут, дядь Федь, ее Михаэла Северная Звезда зовут.

– В твою честь! – льстиво обратилась Аня к мужу.

Было совершенно очевидно, что женское население этажа влюблено с первого взгляда и навсегда в пушистую «симпампутку» Михаэлу.

– Ладно, Миха, добро пожаловать! – склонился над медвежонком Михаил.

Пушистая красавица немедленно улеглась на спину, подставив розовое детское пузо взрослому «компаньону».

Все человеческие сердца зашлись от нежности к новому члену семьи.

Давид и Вирсавия

Они собрались, как заведено годами, в общей – Любиной и Жениной – детской. Правда, в последнее время это ни в коем случае называть детской было нельзя. Обмолвившись, родители рисковали получить на свою голову шквал возмущения:

– Сколько можно! Забудьте! Мы не дети!

И даже:

– Хотите детей – родите себе еще!

Вот как!

Так что – ни в коем случае не в детской.

И не в игровой – это тоже детсад какой-то.

Полагалось говорить неопределенно:

– У вас.

Или, если Люба с Женей приглашали «к себе», то получалось так:

– Пойдемте к нам.

Или:

– Почитаем у нас.

– Попьем чайку у нас.

Детство кончилось. Это надо признать, глядя правде в глаза. Но остались от детства привычки и традиции, так прочно укоренившиеся, что ни у кого и мысли не было что-то менять.

Одна такая привычка – вечернее чтение.

Собирались за общим столом вшестером: Любины родители, Женины родители и сами «хозяева помещения» – дети, то есть теперь уже, извините, не дети… Вполне взрослые пятнадцатилетние Любовь и Евгений. Однако начинали еще детьми. И читали вслух. Полчасика. Что придется. Читали и разбегались семьи по своим квартирам. А потом выяснилось, что без этого чтения день хорошо прожитым не считается.


Почему Миша захотел прочитать своей честной компании про Давида и Вирсавию?

И не думал, и не планировал, и не хотел.

И не помнил даже эту библейскую историю почти совсем. Так, сюжет для картин. Видел в разных галереях: Вирсавия купается, а с крыши ею любуется Давид. И ни он, ни она не подозревают, чем этот момент грозит их дальнейшей судьбе.

Миша просто взял с полки первую попавшуюся книжку. А попалась «Библия для детей». И открылась она сама собой. На той самой страничке.

Вот о чем читал Любин отец.

Царь Давид прогуливался по крыше своего дворца. Крыша была плоской и специально предназначалась для приятных царских уединенных прогулок.

С высоты своей крыши увидел царь, как купается в бассейне прекрасная женщина.

Царь привык получать все, что захочет.

А тогда он захотел взять в жены эту женщину.

Только все оказалось не так просто.

Вирсавия (так ее звали) не была свободна. У нее имелся муж. Это был иноплеменник по имени Урия, который служил как раз царю Давиду и в тот момент был далеко, участвуя в военных действиях.

Давид, разумеется, решил все просто, вполне по-царски.

Он написал письмо своему военачальнику:

«Поставьте Урию там, где будет самое сильное сражение, и отступите от него, чтобы он погиб».

Приказ царя был неукоснительно выполнен.

Урия был сражен в битве.

Давид женился на Вирсавии.

Она родила ему сына.

Царю – выходит – все можно.

И возжелать чужую жену. И послать любого на погибель ради того, чтобы завладеть единственной его радостью…

Но можно ли обмануть Бога?

И вот Господь посылает к Давиду пророка Нафана. Тот рассказывает царю притчу:

– В одном городе жили два человека, один богатый, другой бедный. Богатый владел большим количеством скота, у бедного же была лишь одна-единственная овечка, которую он купил совсем маленькой и выкормил. Она выросла вместе с его детьми, ела его хлеб и пила из его чаши, и спала у него на груди, и была для него как дочь.

Однажды к богатому человеку пришел гость. Гостя полагалось хорошо принять, накормить. Но богатый пожалел своих овец. Он забрал единственную овечку бедняка и приготовил из нее обед для своего гостя.

Услышав эту притчу, царь Давид разгневался:

– Этот богач достоин смерти! За овечку он должен заплатить вчетверо: ведь он украл ее. И, кроме того, у него не было сострадания!

Пророк Нафан ответил царю Давиду:

– Этот человек – ты! Так говорит Господь: Я сделал тебя царем. Я избавил тебя от Саула, я дал тебе царство. Если тебе этого мало, я прибавил бы еще больше. Но зачем же ты совершил злодейство? Ты убил Урию, а жену его забрал себе.

После этих слов пророка Давид покаялся перед Богом.

Нафан же объявил ему, что в наказание сын, родившийся у него, умрет.

Так и стало.

Прошло время.

Вирсавия вновь родила Давиду сына.

Она назвала его Соломоном.

Господь полюбил его.

Царь Давид завещал ему свое царство[3]3
  2 Цар. 11:2–3, 14–17, 26–27; 12:1–10, 14–19, 24.


[Закрыть]
.

Миша закончил чтение и вздохнул:

– Тысячи лет люди знают, что нельзя брать чужое, нельзя убивать, завидовать…

– А все равно – завидуют, крадут, отнимают последнее, – продолжила Ира, Женькина мама.

– И никакого наказания не боятся. И бывает ли им это наказание? – мудро заметил ее сын.

– Может быть, Бог от нас устал и все пустил на самотек? И ничего никому не бывает за их зло? – с заметной горечью произнесла обычно молчавшая при чужих Аня.

И опять, как в начале дня, заблестели в ее глазах слезы.

– А может быть, бедняку стоило лучше следить за своей овечкой, раз он ее так сильно любил? – раздраженно спросила вдруг Любочка. – Почему бедняки всегда дают себя обокрасть? Может, с ними что-то не то? Может, они ущербные какие-то?

Люба не выносила, когда мама делалась грустной. От отчаяния и невозможности помочь она немедленно начинала «лезть на рожон», как называл это ее состояние папа Миша.

– Слушай, Любань, а ты – ума палата, – уважительно восхитился Федор, Женькин отец. – Под таким углом взглянула…

– А богатые – не ущербные? Так и норовят ухватить чужое, хоть у самих уже из ушей лезет, – тут же возразила его супруга, любившая вступать с мужем в горячую полемику по любому вопросу.

– Получается – ущербные все, – подвел итог Миша. – То есть все не без греха. Но только тот, кто заведомо сильнее, и отвечает потом по полной программе.

– А бедняк не ответил по полной, по-твоему? – не унималась Люба.

Но тут в общий разговор вступил заскуливший немыслимым басом щеночек.

От звуков его богатырского плача всех присутствующих почему-то разобрал дикий смех.

– Любань, – добродушно поинтересовался Федор, – как думаешь, может, это не щенок вовсе, а?

– А кто? – насторожилась Люба.

– Почем я знаю? Дикая лошадь Пржевальского, например. Вырастет и задаст нам жару. Жеребят нарожает. Будут у нас на лоджиях пастись…

– Может, и лошадь, пап, а может, корова? – согласился Женька, отправляясь за тряпкой: на полу после прохода «не мышонка, не лягушки, а неведомой зверушки» образовалась более чем солидная лужа. – Зато все нас уважать будут.

И с этим трудно было поспорить.


– А где ее место будет? – спросил Миша. – Кто будет главный хозяин?

– Мы, – хором заявили Люба с Женькой.

– А давайте ей на лоджии конуру построим, – вполне всерьез предложил Федор. – Кавказцы – они же на улице привычные жить, на дворе или при отаре.

Весь их этаж опоясывала широкая лоджия.

Дом строился по индивидуальному проекту. Архитектор явно воплощал мечты собственного детства о катании на велике по балкону, о свете, широком обзоре и удивительном покое, возникавшем у каждого, кто входил в дом. Сейчас-то все владельцы квартир понимают, как повезло им тогда, в лихие девяностые, что на их вложенные деньги действительно построили дом, причем такой, какой планировался изначально. И деньги затрачены – сейчас даже смешно вспоминать какие.

Когда только-только заселялись и не знали еще, что станут с соседями почти одной семьей, собирались лоджию разгородить так, чтобы не мешать посторонним и не нарушать чужое частное пространство. Но вскоре разобрались друг в друге, и лоджия так и осталась единой и неделимой. И действительно, сколько кругов на своих трехколесных машинах нарезали дети – не сосчитать.

Теперь вот можно для зверя конуру поставить. Пусть охраняет дом на подступах с воздуха.

А пока самое правильное место – бывшая детская.

И пусть Мишутка сама выбирает, к кому пойти, когда соскучится.


Перед сном счастливая Любка забирается в кровать к родителям.

Давно уже не приходила – взрослая! Но сейчас она по-щенячьи запрыгивает между мамой и папой, ласкается.

– Мамочка, папочка, какая же я счастливая! Какие вы хорошие!

– И мы счастливые! И ты хорошая! – смеются Аня и Миша.

Они устали. И – жутко соскучились друг по другу.

– Любка, все! Спать пора! Ты теперь мать, тебе высыпаться надо. А то с утра, чувствую, не в ванной засядешь, а полы будешь мыть, причем неоднократно, – гонит отец.

– Ну вот… В кои-то веки… Захотела к вам… – Люба притворяется обиженной, но уходить не собирается. – Мам, расскажи, как я родилась…

– Я же тебе сто раз рассказывала…

– Ань, я ж говорю, у нее проснулись материнские чувства, она теперь хочет обмениваться опытом, – поясняет Миша.

– Тебе про роддом рассказать? – уточняет мама.

– Да! Как там все было… Страшно, да?

– Я тебе завтра все-все расскажу. Договорились? – выпроваживает Аня дочку, вытягивая ее из недр супружеского ложа.

Миша, как падишах, любуется своими девочками: женой в тоненькой шелковой рубашечке и дочкой в мягкой просторной пижаме. Как есть: мать медведя!

Наконец дверь спальни заперта. Они снова вместе. И нет никакого сна и усталости. Есть только они двое, их счастье и понимание желаний другого.

– Думал, взорвусь, – шепчет Миша своей Анечке в самое ухо.

– И я – дождаться не могла.

– Будь моей, – просит муж.

– Я – твоя.

– Будь совсем-совсем моей, – повторяет он.

Словно первый раз они вместе. Словно не проснутся в объятиях друг друга, не соединятся снова…

– Да, – отзывается жена, – я твоя. Совсем-совсем.


Уже засыпая, они слышат, как воркует со своей «малюткой» Любка.

– Давай на выходные в Венецию слетаем, – шепчет Миша. – Вдвоем. За Любкой Ира присмотрит.

– Давай.

– Так я завтра с утра билеты в Интернете подыщу. И отель.

– Отель только наш, другой не надо, – велит Аня.

– Договорились: только наш, – соглашается муж. – Спи.

Они не знают – и откуда бы им знать, что никакой Венеции на выходные им не положено. Судьба уже распорядилась по-своему. Но человек предполагает…

И Аня в полудреме сначала думает о Венеции, о том, что обязательно в этот раз возьмут они гондолу, поедут, обнявшись, по всем каналам. Весна, как хорошо… Там должно быть совсем тепло. Потом вспоминает она тот самый роддом, о котором просила рассказать дочка.

Как Любочка рождалась…

Что рассказать? Историй много…

Пусть подрастет еще. Или уже пора? Женские истории… Конца им нет…


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации