Текст книги "Кавказский меловой круг"

Бертольд Брехт
Кавказский меловой круг
В сотрудничестве с Р.Берлау

Действующие лица

Старый крестьянин справа.

Крестьянка справа.

Молодой крестьянин.

Очень молодой рабочий.

Старый крестьянин слева.

Крестьянка слева.

Женщина-агроном.

Молодая трактористка.

Раненый солдат.

Другие колхозники и колхозницы.

Представитель из столицы.

Аркадий Чхеидзе – певец.

Его музыканты.

Георгий Абашвили – губернатор.

Нателла – его жена.

Михаил – их сын.

Гоги – адъютант.

Арсен Казбеки – жирный князь.

Конный гонец из города.

Hико Mикадзе, Миха Лоладзе – врачи

Симон Хахава – солдат.

Груше Вахнадзе – судомойка.

Три архитектора.

Четыре служанки.

Нянька.

Повариха.

Повар.

Конюх.

Слуги во дворце губернатора.

Латники и солдаты губернатора и жирного князя.

Нищие и просители.

Старый крестьянин, продающий молоко.

Две знатные дамы.

Хозяин постоялого двора.

Работник.

Ефрейтор.

Латник Дубина.

Крестьянка.

Ее муж.

Три купца.

Лаврентий Вахнадзе – брат Груше.

Анико – его жена.

Их работники.

Крестьянка – временная свекровь Груше.

Давид – ее сын, муж Груше.

Монах.

Гости на свадьбе.

Дети.

Аздак – деревенский писарь.

Шалва – полицейский.

Старик беглец – великий князь.

Племянник Арсена Казбеки.

Врач.

Инвалид.

Хромой.

Вымогатель.

Хозяин другого постоялого двора.

Тамара – невестка хозяина.

Работник хозяина.

Старая бедная крестьянка.

Ираклий – ее свояк, бандит.

Три кулака.

Ило Шуболадзе, Сандро Оболадзе – адвокаты.

Очень старая супружеская чета.

I. Спор о долине

Разрушенная кавказская деревушка. Среди развалин сидят кружком, пьют вино и курят колхозники – делегаты двух деревень, в большинстве женщины и пожилые мужчины. Есть и несколько солдат. К ним приехал из столицы представитель государственной комиссии по восстановлению хозяйства.

Крестьянка слева (показывает). Вон там, в предгорье, мы задержали три фашистских танка, но яблоневый сад был уже уничтожен.

Старик справа. А наша молочная ферма! Остались одни развалины!

Молодая трактористка. Это я подожгла ферму, товарищ.

Пауза.

Представитель. Выслушайте теперь протокол. В Нуку прибыла делегация овцеводческого колхоза «Ашхети». Когда гитлеровцы наступали, колхоз по указанию органов власти угнал свои стада на восток. Сейчас колхоз ставит вопрос о реэвакуации. Делегация ознакомилась с состоянием местности и установила, что разрушения очень велики.

Делегаты справа утвердительно кивают.

Соседний плодоводческий колхоз имени Розы Люксембург (обращаясь к сидящим справа) вносит предложение использовать прежние пастбища колхоза «Ашхети» под плодоводство и виноградарство. Земля эта представляет собой долину, травы там скверные. Как представитель комиссии по восстановлению, я предлагаю обеим деревням самим решить вопрос, должен сюда возвращаться колхоз «Ашхети» или нет.

Старик справа. Прежде всего я еще раз протестую против жесткого регламента выступлений. Мы добирались сюда из колхоза «Ашхети» три дня и три ночи, а теперь вы хотите провести обсуждение всего за полдня!

Раненый солдат слева. Товарищ, у нас теперь не так много деревень, не так много рабочих рук и не так много времени.

Молодая трактористка. На все удовольствия нужна норма. Табак по норме, вино по норме, дискуссия тоже по норме.

Старик справа (со вздохом). Черт бы побрал фашистов! Ну что ж, буду говорить по существу. Объясню, почему мы хотим вернуть себе нашу долину. Причин тому много, но я начну с самых простых. Макинэ Абакидзе, разверни-ка сыр.

Крестьянка справа извлекает из большой корзины огромную голову сыра, завернутую в тряпку. Смех и аплодисменты.

Прошу, товарищи, угощайтесь.

Старый крестьянин слева (недоверчиво). Это что, средство воздействия?

Старик справа (под смех присутствующих). Ну какое же это средство воздействия, Сураб, разбойник. Уж тебя-то мы знаем. Ты такой, что и сыр возьмешь, и долину захватишь.

Смех.

Ничего мне от тебя не нужно, только честный ответ. Нравится тебе этот, сыр?

Старик слева. Хорошо, отвечу. Да, нравится.

Старик справа. Так. (С горечью.) Пора бы мне знать, что ты ничего не смыслишь в сыре.

Старик слева. Почему это я не смыслю? Я же говорю, что сыр мне нравится.

Старик справа. Потому что он не может нравиться. Потому что он не такой, каким был раньше. А почему он не такой? Потому что нашим овцам новая трава нравится меньше, чем прежняя. Сыр не сыр, потому что трава не трава. Вот в чем дело. Прошу это записать в протокол.

Старик слева. Да ведь отличный сыр у вас.

Старик справа. Никакой он не отличный, а с натяжкой средний. Что бы там молодежь ни говорила, а новое пастбище никуда не годится. Я заявляю, что там нельзя жить. Что там даже по утрам не пахнет утром.

Кое-кто смеется.

Представитель. Не сердись, что они смеются, они ведь тебя понимают. Товарищи, почему любят родину? А вот почему: хлеб там вкуснее, небо – выше, воздух – душистее, голоса – звонче, по земле ходить легче. Разве не так?

Старик справа. Долина была испокон веков наша.

Солдат слева. Что значит «испокон веков»? Ничего не может принадлежать «испокон веков». Когда ты был молодой, ты принадлежал не себе, а князьям Казбеки.

Старик справа. По закону – долина наша.

Молодая трактористка. Законы нужно, во всяком случае, пересмотреть: может быть, они уже не годятся.

Старик справа. И то сказать. Разве все равно, какое дерево стоит возле дома, где ты родился? Или какой у тебя сосед – разве это все равно? Мы хотим вернуться хотя бы для того, чтобы нашими соседями были вы, разбойники. Можете опять смеяться.

Старик слева (смеется). Почему же ты тогда не можешь спокойно выслушать, что скажет насчет долины твоя соседка – наш агроном Като Вахтангова?

Крестьянка справа. Мы еще далеко не все сказали о нашей долине. Дома-то не все разрушены, а от фермы по крайней мере фундамент остался.

Представитель. Вы можете рассчитывать на помощь государства – и здесь и там, вы это знаете.

Крестьянка справа. Товарищ уполномоченный, здесь у нас не торговля. Я не могу снять с тебя шапку и надеть на тебя другую, – эта, мол, лучше. Может, она и лучше, да тебе твоя нравится.

Молодая трактористка. Земля – это не шапка, не шапка в нашей стране, товарищ.

Представитель. Спокойно, товарищи. Правильно, земельный надел надо рассматривать скорее как орудие, производящее полезные вещи, но неверно было бы не считаться с тем, что люди привязаны к определенному клочку земли. Прежде чем продолжать обсуждение, я предлагаю, чтобы вы рассказали товарищам из колхоза «Ашхети», что вы собираетесь делать с этой долиной.

Старик справа. Согласен.

Старик слева. Правильно, пусть скажет Като.

Представитель. Товарищ агроном!

Женщина-агроном (встает, на ней военная гимнастерка). Товарищи, прошлой зимой, когда здесь, в предгорье, шли бои, мы, партизаны, говорили между собой, как нам после изгнания немцев восстановить садоводство и в десять раз расширить площадь наших садов. Я разработала проект системы орошения. Если у нас на горном озере возвести плотину, мы дадим воду тремстам гектарам неплодородной земли. Тогда бы наш колхоз мог заниматься не только плодоводством, но и виноградарством. Но проект окупится только в том случае, если к нам отойдет спорная долинная земля колхоза «Ашхети». Вот расчеты. (Протягивает представителю папку.)

Старик справа. Запишите в протокол, что наш колхоз собирается создать у себя конный завод.

Молодая трактористка. Товарищи, проект этот был составлен в те дни и ночи, когда мы вынуждены были жить в горах, когда у нас часто не хватало патронов, да и винтовок было мало. Даже карандаш достать было трудно.

Аплодисменты с обеих сторон.

Старик справа. Спасибо товарищам из колхоза имени Розы Люксембург и всем, кто защищал родину!

Колхозники обмениваются рукопожатиями и обнимают друг друга.

Крестьянка слева. Нам хотелось тогда, чтобы наши солдаты, наши и ваши мужья, вернувшись, нашли свою родную землю еще более плодородной.

Молодая трактористка. Как сказал поэт Маяковский: «Отечество славлю, которое есть, но трижды – которое будет!»

Все делегаты справа, кроме старика, встают и вместе с представителем из центра рассматривают чертежи агронома.

Голоса. Почему высота падения двадцать два метра?

– А эту скалу нужно взорвать!

– В сущности, понадобится только цемент и динамит.

– Они заставят воду спуститься сюда, ловко!

Очень молодой рабочий справа (старику справа). Они оросят всю землю между холмами, взгляни, Резо.

Старик справа. Нечего мне смотреть. Я и так знал, что проект будет хороший. Я не позволю, чтобы к груди моей приставляли дуло.

Представитель. Не дуло, а всего-навсего карандаш.

Смех.

Старик справа (мрачно встает и идет смотреть чертежи). Эти разбойники, увы, прекрасно знают, что у нас не могут устоять перед машинами и проектами.

Крестьянка справа. Резо Берешвили, когда у тебя самого появляются новые проекты, ты несноснее всех, это известно.

Представитель. Так как же мне быть с протоколом? Можно записать, что у себя в колхозе вы выскажетесь за то, чтобы уступить долину в связи с этим проектом?

Крестьянка справа. Я – да. А ты, Резо?

Старик справа (склонившись над чертежами). Я предлагаю, чтобы вы дали нам копии чертежей.

Крестьянка справа. Тогда, значит, можно идти обедать. Если он возьмет чертежи и начнет их обсуждать – значит, вопрос, решен. Я его знаю. У нас все такие.

Делегаты со смехом обнимают друг друга.

Старик слева. Да здравствует колхоз «Ашхети»! Желаем вам удачи с конным заводом!

Крестьянка слева. Товарищи, в честь дорогих гостей, делегатов колхоза «Ашхети» и представителя из центра, у нас запланирован спектакль с участием певца Аркадия Чхеидзе. Пьеса связана с нашим вопросом.

Аплодисменты. Молодая трактористка побежала за певцом.

Крестьянка справа. Только, товарищи, чтоб пьеса ваша была хорошая. Мы платим за нее долиной.

Крестьянка слева. Аркадий Чхеидзе знает наизусть двадцать одну тысячу стихов.

Старик слева. Мы разучили пьесу под его руководством. Не так-то просто заполучить Аркадия. Плановой комиссии, товарищ, надо бы позаботиться, чтобы он почаще бывал у нас на севере.

Представитель. Мы, собственно, больше занимаемся экономикой.

Старик слева (улыбаясь). Вы наводите порядок в распределении тракторов и виноградных лоз. Почему бы вам не вмешаться и в распределение песен?

Молодая трактористка вводит в круг певца Аркадия Чхеидзе, коренастого человека самого обыкновенного вида. За ним идут четыре музыканта со своими инструментами. Артистам аплодируют.

Молодая трактористка. Это товарищ уполномоченный, Аркадий.

Певец здоровается с окружившими его колхозниками.

Крестьянка справа. Для меня большая честь познакомиться с вами. О ваших песнях я слыхала еще на школьной скамье.

Певец. На этот раз мы покажем спектакль с песнями, участвует почти весь колхоз. У нас с собой старые маски.

Старик справа. Наверно, это какое-нибудь старое предание?

Певец. Очень старое. Оно называется «Меловой круг», родина его Китай. Но мы сыграем его в измененной форме. Юра, покажи-ка маски. Товарищи, для нас большая честь – выступать перед вами после такой нелегкой дискуссии. Надеемся, вы согласитесь, что голосу старого поэта и тракторный рокот не помеха. Разные вина, может быть, и не годится мешать, но старая мудрость и новая мудрость дают отличную смесь. Думаю, однако, что до начала спектакля всех нас накормят? Это, знаете ли, помогает.

Голоса. Конечно!

– Пойдемте все в клуб!

Все весело расходятся.

Представитель (обращается к певцу). Надолго эта история, Аркадий? Я сегодня же ночью должен возвратиться в Тбилиси.

Певец (вскользь). Здесь, собственно, две истории. Несколько часов.

Представитель (очень искренне). Никак нельзя покороче?

Певец. Никак.

II. Знатный ребенок

Певец (сидя на земле перед музыкантами, с черной буркой на плечах, листает потрепанные страницы либретто)

 
В старое время, кровавое время,
В городе этом – а город «проклятым» прозвали – царил
Губернатор по имени Георгий Абашвили.
Он богат был, как Крез.
У него была красавица жена.
У него был ребенок – кровь с молоком.
Ни один губернатор грузинский не мог бы похвастать
Столькими лошадьми в конюшнях,
Столькими нищими у порога,
Столькими солдатами у себя на службе,
Столькими просителями в своем дворе.
Как описать мне вам такого Георгия Абашвили?
Жизнь его была сплошным блаженством.
Однажды в пасхальное воскресенье
Губернатор, а также его семья
Отправились в церковь.
 

Из-под арки дворца потоком выходят нищие и просители, поднимая над головами изможденных детей, костыли и прошения. За ними – два солдата в кольчугах, затем в дорогих нарядах выходит семья губернатора.

Нищие и просители. Сжальтесь, ваша милость, налог нам не по силам.

– Я потерял ногу на персидской войне, где я возьму…

– Мой брат невиновен. Это недоразумение, ваша милость.

– Он у меня умрет с голоду.

– Прошу вас, освободите единственного оставшегося у нас сына от военной службы.

– Ваша милость, инспектор, ведающий водой, подкуплен.

Слуга собирает прошения, другой слуга достает из кошелька деньги и раздает милостыню. Солдаты, замахиваясь на толпу тяжелыми кожаными бичами, оттесняют ее назад.

Солдат. Назад! Очистить вход в церковь!

Вслед за губернаторской четой в роскошной коляске везут губернаторского ребенка. Толпа снова теснится вперед, чтобы посмотреть на него.

Голоса из толпы. Вот он, ребенок!

– Я не вижу, не толкайтесь.

– Благословенье Божье, ваша милость.

Певец (меж тем как солдаты работают бичами)

 
В ту Пасху в первый раз народ наследника увидел.
Два доктора от знатного ребенка не отходили ни на шаг.
Они его хранили как зеницу ока.
Даже могущественный князь Казбеки
Засвидетельствовал ему свое почтение.
 

Жирный князь выходит вперед и здоровается с семьей губернатора.

Жирный князь. С праздником, Нателла Абашвили.

Раздается военная команда. Прискакавший конный гонец протягивает губернатору свернутые в трубку бумаги. Губернатор делает знак адъютанту, красивому молодому человеку, тот подходит к всаднику и удерживает его. Наступает короткая пауза, в течение которой жирный князь подозрительно рассматривает всадника.

Какой денек! Вчера шел дождь, и я уже подумал: невеселые праздники. А сегодня утром – пожалуйста, ясное небо. Я люблю ясное небо, Нателла Абашвили, душа моя. Маленький Михаил – вылитый губернатор, ти-ти-ти. (Щекочет ребенка.) С праздником, маленький Михаил, ти-ти-ти.

Жена губернатора. Подумайте, Арсен, Георгий наконец-то решился начать новую пристройку на восточной стороне. Все предместье, где сейчас эти жалкие лачуги, пойдет под сад.

Жирный князь. Вот хорошая новость после стольких печальных. Что слышно о войне, брат Георгий?

Губернатор жестом отмахивается от ответа.

Верно мне говорили – стратегическое отступление? Ну что ж, такие неприятности всегда случаются. Сегодня дела лучше, а завтра хуже – раз на раз не приходится. Переменный успех. Это же не имеет значения, правда?

Жена губернатора. Он кашляет! Георгий, ты слышал? (Резко двум врачам, степенно стоящим у самой коляски.) Он кашляет.

Первый врач (второму). Позвольте вам напомнить, Нико Микадзе, что я был против прохладной ванны. Небольшая ошибка в температуре воды для купанья, ваша милость.

Второй врач (также очень вежливо). Никак не могу согласиться с вами, Миха Лоладзе, эту температуру рекомендует наш великий и любимый Мишико Оболадзе. Скорее ночной сквозняк, ваша милость.

Жена губернатора. Следите же за ним. Похоже, что у него жар, Георгий.

Первый врач (склонившись над ребенком). Нет никаких оснований для беспокойства, ваша милость. Чуть погорячее ванна – и все будет в порядке.

Второй врач (смерив первого ядовитым взглядом). Я этого не забуду, любезнейший Миха Лоладзе. Нет никаких оснований беспокоиться, ваша милость.

Жирный князь. Ай-ай-ай! Когда у меня колет в печени, я всегда говорю: «Пятьдесят ударов по пяткам доктору». И то лишь потому, что мы живем в изнеженный век. Раньше бы за это сразу голову с плеч.

Жена губернатора. Пойдемте в церковь, здесь, наверно, сквозняк.

Процессия, состоящая из губернаторской семьи и слуг, поворачивает к церковной паперти. Жирный князь следует за процессией. Адъютант подходит к губернатору и указывает на гонца.

Губернатор. Не перед богослужением же, Гоги.

Адъютант (всаднику). Перед богослужением губернатору неугодно утруждать себя чтением депеш, тем более что они, скорее всего, огорчительного свойства. Ступай на кухню, друг, скажи, чтоб тебе дали поесть.

Адъютант присоединяется к процессии, гонец, выругавшись, идет через ворота во дворец. Из дворца выходит солдат и останавливается под аркой.

Певец

 
В городе тихо.
Перед церковью расхаживают голуби.
А солдат дворцовой стражи
Шутит с кухонной девчонкой,
Что с реки идет со свертком во дворец.
 

Служанка со свертком под мышкой хочет пройти через арку. Предмет, который она несет, завернут в большие зеленые листья.

Солдат. Почему барышня не в церкви? Она отлынивает от богослужения?

Груше. Я уже оделась было, да тут понадобился гусь для пасхального обеда, меня и послали, я знаю толк в гусях.

Солдат. Гусь? (С напускным недоверием.) Надо бы мне взглянуть на этого гуся.

Груше не понимает.

С вашей сестрой надо быть начеку. Тебе скажут: «Я ходила за гусем», а потом окажется, что не за гусем, а совсем за другим.

Груше (решительно подходит к нему и показывает гуся). Вот он. И если это не пятнадцатифунтовый, откормленный кукурузой гусь, я готова съесть его перья.

Солдат. Это король гусей! Его скушает сам губернатор. Значит, барышня опять была на реке?

Груше. Да, на птичьем дворе.

Солдат. Ах вот как, на птичьем дворе, значит, ниже по течению, а не наверху, где известные барышне ивы?

Груше, В ивняке я бываю ведь, только когда стираю белье.

Солдат (многозначительно). Вот именно.

Груше. Что «вот именно»?

Солдат (подмигивая). То самое.

Груше. А почему бы мне не стирать белье в ивняке?

Солдат (с деланным смехом). «Почему бы мне не стирать белье в ивняке»? Здорово, честное слово, здорово.

Груше. Не понимаю господина солдата. Что тут такого?

Солдат (лукаво). Если б знала она, что знает он, она б потеряла покой и сон.

Груше. Не знаю, что можно знать о каких-то ивах.

Солдат. А если напротив кустарник, из которого все видно? Все, что там происходит, когда некоторые «стирают белье»!

Груше. Что там происходит? Пусть господин солдат скажет, что он имеет в виду, и дело с концом.

Солдат. Наверно, уж происходит что-то такое, что можно увидеть.

Груше. Уж не то ли, господин солдат, что в жару я окунаю в воду кончики ног? Больше там ничего не бывает.

Солдат. Нет, больше. Кончики ног и больше.

Груше. Что еще? Ну, может быть, иногда всю ступню.

Солдат. Ступню и немножко больше. (Смеется.)

Груше (сердито). Симон Хахава, как тебе не стыдно! Сидеть в жару в кустах и ждать, когда человек окунет ноги в воду! И, наверно, еще с другим солдатом! (Убегает.)

Солдат (кричит ей вдогонку). Нет, один!

Когда певец возобновляет свой рассказ, солдат бежит за Груше.

Певец

 
В городе тихо, зачем же нужно оружье?
Во дворце губернатора мир и покой.
Почему же дворец – это крепость?
 

Из церкви слева быстро выходит жирный князь. Он останавливается, оглядывается. У арки справа ждут два латника. Князь замечает их и медленно проходит мимо, делая им знаки; затем быстро удаляется. Один латник уходит через арку во дворец, другой остается на страже. Из глубины сцены с разных сторон глухо доносится: «По местам!» Дворец окружен. Издали слышен церковный звон. Из церкви возвращается губернаторская семья со свитой.

Певец

 
И губернатор вернулся к себе во дворец,
И в западню превратилась крепость.
И гусь ощипан был и зажарен,
И не был съеден пасхальный гусь,
И полдень не был часом обеда,
И был этот полдень часом смерти.
 

Жена губернатора (на ходу). Совершенно невозможно жить в этом сарае, но Георгий строит, конечно, для своего сыночка, а не для меня. Михаил – это все! Все для Михаила!

Губернатор. Ты слышал, брат Казбеки поздравил нас с праздником! Очень мило, но, по-моему, в Нуке этой ночью не было дождя. Где был брат Казбеки, там шел дождь. Где же был брат Казбеки?

Адъютант. Надо расследовать.

Губернатор. Да, немедленно. Завтра же.

Процессия поворачивает к арке. Конный гонец, который в это время возвращается из дворца, увидев губернатора, подходит к нему.

Адъютант. Не изволите ли выслушать гонца из столицы, ваше превосходительство? Он прибыл сегодня утром с секретными бумагами.

Губернатор (на ходу). Не перед едой же, Гоги!

Процессия скрывается во дворце, и у ворот остаются только два латника из дворцовой стражи.

Адъютант (гонцу). Губернатор не желает, чтобы перед едой ему докучали военными сводками, а вторую половину дня его превосходительство посвятит совещанию с выдающимися архитекторами, которые приглашены также на обед. Вот они уже здесь.

Появляются три архитектора. Гонец уходит.

(Здоровается с архитекторами.) Господа, его превосходительство ждет вас к обеду. Все его время будет посвящено только вам и великим новым планам! Поторопитесь, господа!

Архитектор. Мы восхищены тем, что, несмотря на тревожные слухи о неблагоприятном повороте войны в Персии, его превосходительство собирается строить.

Адъютант. Вернее было бы сказать: «Из-за тревожных слухов»! Это пустяки. Персия далеко. Здешний гарнизон готов в огонь и воду за своего губернатора.

Из дворца доносится пронзительный женский крик, потом военная команда. Адъютант понуро идет к арке. Один из латников выходит вперед, направляя на адъютанта копье.

В чем дело? Убери копье, пес. (В бешенстве, дворцовой страже.) Обезоружить! Разве вы не видите, что покушаются на жизнь губернатора?

Латники из дворцовой стражи не подчиняются приказанию. Они глядят на адъютанта холодно и равнодушно, на все остальное они взирают так же безучастно. Адъютант пробивается во дворец.

Архитектор. Это князья! Вчера ночью в столице собрались князья, настроенные против великого князя и его губернаторов. Господа, нам лучше унести ноги.

Архитекторы быстро уходят.

Певец

 
О великих мира сего слепота!
Как бессмертные, шествуют важно они
По выям согбенным, полагаясь на силу
Нанятых кулаков, испытанную временем.
Но время – не вечность!
О смена времен! О надежда народа!
 

Из-под арки выходит губернатор, на нем кандалы, лицо его посерело, его ведут два солдата, вооруженные до зубов.

 
Навсегда, господин! Изволь же не горбиться!
Из дворца твоего глядят на тебя враги!
Никаких тебе зодчих не нужно, нужен могильщик.
Переедешь не в новый дворец, а в продолговатую узкую яму.
Оглянись же напоследок, слепец!
 

Арестованный оглядывается.

 
Нравятся ли тебе владенья твои? Между заутреней и обедом
Ты уходишь туда, откуда никто не вернулся.
 

Его уводят. Дворцовая стража присоединяется к солдатам. Слышно, как горнист трубит тревогу. Шум за аркой.

 
Когда великого рушится дом,
Под обломками малые гибнут.
Кто счастья властителя не разделял,
Тот с ним нередко несчастье делит.
Коляска в пропасть летит и с собой
Взмыленных лошадей увлекает.
 

Из-под арки в панике выбегают слуги.

Слуги (наперебой). Корзины! Скорее все на третий двор!

– Запас на пять дней!

– Ее милость в обмороке.

– Надо ее вынести, нельзя ей здесь оставаться.

– А мы?

– Нас перережут как кур, это уж известно.

– Боже, что с нами будет?

– Говорят, в городе уже течет кровь.

– Глупости, ничего подобного, губернатора просто вежливо попросили явиться на сборище князей, все уладят полюбовно, я узнал из первых рук.

Оба врача также выбегают во двор.

Первый врач (пытаясь задержать второго). Нико Микадзе, ваш долг врача – оказать помощь Нателле Абашвили.

Второй врач. Мой долг? Как бы не так! Это ваш долг.

Первый врач. Кто сегодня наблюдает за ребенком, Нико Микадзе, вы или я?

Второй врач. Неужели вы серьезно думаете, Миха Лоладзе, что из-за какого-то мальчишки я хотя бы на минуту задержусь в этом зачумленном доме?

Между ними завязывается драка. Слышны только возгласы: «Вы изменяете своему долгу!» и «Какой там долг!»

(Наконец ударом сшибает с ног первого.) А ну тебя. (Убегает.)

Слуги. У нас есть время до вечера, раньше солдаты не напьются.

– А может, они еще не взбунтовались?

– Дворцовая стража ускакала.

– Неужели никто не знает, что случилось?

Груше. Рыбак Мелива говорит, что в столице видели на небе комету с красным хвостом. Это к несчастью.

Слуги. Говорят, вчера в столице объявили, что персидская война проиграна.

– Князья восстали. Говорят, великий князь уже удрал. Всех его губернаторов казнят.

– Маленьких людей они не тронут. У меня брат – латник.

Входит солдат Симон Хахава. Он ищет в сутолоке Груше.

Адъютант (появляется в арке). Все на третий двор! Помогите уложить вещи! (Прогоняет челядь.)

Симон (находит наконец Груше). Вот ты где, Груше. Что собираешься делать?

Груше. Ничего. На худой конец у меня в горах есть брат, а у брата хозяйство. А что с тобой будет?

Симон. А со мной ничего не будет. (Снова чинно.) Груше Вахнадзе, твой вопрос насчет моих планов радует мое сердце. Меня назначили сопровождать и охранять жену губернатора, Нателлу Абашвили.

Груше. Разве дворцовая стража не взбунтовалась?

Симон (серьезно). Взбунтовалась.

Груше. Не опасно ли сопровождать жену губернатора?

Симон. В Мцхети так говорят: разве для ножа опасно колоть?

Груше. Но ты же не нож, а человек, Симон Хахава. Какое тебе дело до этой женщины?

Симон. До нее мне нет никакого дела, но меня назначили, и я еду.

Груше. В таком случае господин солдат – недалекий человек: ни за что ни про что подвергает себя опасности.

Ее зовут из дворца.

Я спешу на третий двор, мне некогда.

Симон. Если некогда, то нам незачем спорить, для хорошего спора нужно время. Можно осведомиться, есть ли у барышни родители?

Груше. Нет. Только брат.

Симон. Поскольку времени у нас в обрез, второй вопрос будет такой: как барышня насчет здоровья?

Груше. Разве только иногда кольнет в правом плече, а вообще-то хватит сил на любую работу, покамест никто не жаловался.

Симон. Это уже известно. Если в пасхальное воскресенье кому-то нужно пойти за гусем, то посылают ее. Вопрос номер три: барышня терпелива или нет? Скажем так – нужны ей вишни среди зимы?

Груше. Не то чтобы нетерпелива, но если человек ни с того ни сего уходит на войну и потом от него нет известий, то это, конечно, плохо.

Симон. Известия будут.

Из дворца снова зовут Груше.

И наконец, главный вопрос…

Груше. Симон Хахава, так как я должна идти на третий двор и мне некогда, то я сразу отвечаю «да».

Симон (очень смущенно). Есть поговорка: «Поспешность – это ветер на строительных лесах». Но есть и другая поговорка: «Богатые не торопятся». Я родом из…

Груше. Из Цхалаури.

Симон. Барышня, значит, уже навела справки? Я здоров, заботиться мне не о ком, получаю в месяц десять пиастров, а если назначат казначеем, то и двадцать. Покорнейше прошу вашей руки

Груше. Симон Хахава, я согласна.

Симон (снимая с шеи цепочку с крестиком). Это крестик моей матери, Груше Вахнадзе, цепочка серебряная. Прошу ее носить.

Груше. Спасибо, Симон.

Симон (надевает на нее цепочку). Лучше будет, если барышня отправится на третий двор, а то как бы чего не вышло. Кроме того, мне нужно запрячь лошадей, это ведь барышне ясно.

Груше. Да, Симон.

Они стоят в нерешительности.

Симон. Я только доставлю губернаторскую жену туда, где войска не перешли на сторону мятежников. Когда война кончится, я вернусь. Недели через две или три. Надеюсь, что моя невеста не будет скучать в мое отсутствие.

Груше

 
Симон Хахава, я буду ждать тебя.
Иди спокойно на войну, солдат.
Кровавая война, жестокая война,
Не каждому дано прийти с войны домой.
Когда ты вернешься, я буду здесь,
Я буду ждать тебя под вязом под зеленым,
Я буду ждать тебя под голым, зимним вязом,
Я буду ждать, пока не явится последний.
И после того.
А когда ты придешь с войны,
Ты у двери не увидишь сапог,
И подушка будет рядом со мною пуста,
И никто целовать меня не будет.
Ах, когда ты придешь, ах, когда ты придешь,
Ты увидишь, что все как прежде.
 

Симон. Благодарю тебя, Груше Вахнадзе. И до свиданья! (Низко кланяется ей.)

Так же низко кланяется ему она. Потом она убегает, не оглядываясь. Из-под арки выходит адъютант.

Адъютант (грубо). Запрягай лошадей в большую повозку, шевелись, болван!

Симон Хахава вытягивается, затем уходит. Из-под арки, согнувшись под тяжестью огромных сундуков, выходят двое слуг. За ними, поддерживаемая служанками, следует Нателла Абашвили. Позади – служанка с ребенком.

Жена губернатора. Никому опять до меня нет дела. Я совсем голову потеряла. Где Михаил? Как ты неловко его держишь! Сундуки на повозку! Известно ли что-нибудь о губернаторе, Гоги?

Адъютант (качает головой). Вы должны немедленно уехать.

Жена губернатора. Есть ли сведения из города?

Адъютант. Нет, покамест все спокойно, но нельзя терять ни минуты. Сундуки не поместятся на повозке. Выберите, что вам нужно. (Быстро уходит.)

Жена губернатора. Только самое необходимое! Живо откройте сундуки, я скажу, что захватить.

Слуги ставят сундуки на землю и открывают их.

(Указывая на парчовые платья.) Конечно, зеленое и вот это, с мехом! Где врачи? У меня опять разыгрывается ужасная мигрень, всегда начинается с висков. И вот это, с жемчужными пуговками…

Вбегает Груше.

Ты, я вижу, не торопишься. Сейчас же принеси грелки.

Груше убегает, затем возвращается с грелками.

(Молча, взглядом и жестами, дает ей одно приказание за другим.) Смотри не порви рукав.

Молодая служанка. Ваша милость, поглядите, с платьем ничего не случилось.

Жена губернатора. Потому что я тебя схватила за руку. Я уже давно за тобой слежу. Тебе только бы строить глазки адъютанту! Я тебя убью, сука. (Бьет ее.)

Адъютант (возвращается). Прошу вас, поторопитесь, Нателла Абашвили. В городе уже стреляют. (Уходит.)

Жена губернатора (отпускает молодую служанку). Господи! Неужели они нас тронут? За что? За что?

Все молчат.

(Начинает рыться в сундуках.) Найди парчовый жакет! Помоги ей! Что с Михаилом? Он спит?

Служанка с ребенком. Да, ваша милость.

Жена губернатора. Тогда положи его на минутку и принеси мне из спальни сафьяновые сапожки, они идут к зеленому.

Служанка кладет ребенка и убегает.

(Молодой служанке.) А ты что стоишь?

Молодая служанка убегает.

Стой, не то я велю тебя выпороть!

Пауза.

Как все это уложено – без любви, без понимания! За всем следи сама… В такие минуты как раз и видишь, какие у тебя слуги. Жрать вы мастера, а что такое благодарность, вам невдомек. Так и замечу себе на будущее.

Адъютант (очень взволнованный). Нателла, сию же минуту поезжайте. Судью верховного суда, Орбелиани, только что повесили ковровщики.

Жена губернатора. Как же так? Серебристое мне нужно взять с собой, оно стоило тысячу пиастров. И вот это, и все меха. А где темно-красное?

Адъютант (пытается оторвать ее от нарядов). В предместье начались беспорядки. Нам нужно сейчас же уехать. Где ребенок?

Жена губернатора (зовет служанку, исполняющую обязанности няньки). Маро! Приготовь ребенка! Куда ты делась?