Текст книги "Плутовки"

Бертрис Смолл
Плутовки

© Bertrice Small, 2003

© Перевод. Т.А. Перцева, 2003

© Издание на русском языке AST Publishers, 2015

* * *

Кейт Даффи.

С любовью, от самого ее преданного автора,

Беатрис Смолл

От автора

Мои дорогие читатели!

Двадцать четыре года назад я начала писать роман, озаглавленный «Скай О’Малли», совершенно не намереваясь создавать продолжение. Но вам так полюбилась Скай, что я написала вторую часть и неожиданно обнаружила, что у меня вышел целый ряд книг под общим названием «Сага О’Малли». Эта сага породила вторую: «Наследие Скай». Писать эти книги было чистым наслаждением. Но прошло сто тридцать лет между рождением Скай в Ирландии и завершением «Плутовок». Когда Скай появилась на свет, Англией правил король Генрих VIII, потом трон перешел от Эдуарда Шестого и Марии Кровавой к великой Елизавете, ее кузену Якову I, его сыну Карлу I. Затем настали времена Республики, правления Кромвеля и Реставрации монархии. Не правда ли, перед нами прошел огромный исторический период. Теперь количество потомков Скай увеличилось почти до пятисот человек. Я больше не могу уследить за всеми. Поэтому с величайшим сожалением завершаю повествование о Скай, ее родных и потомках.

Из моих тридцати одного романа только двенадцать посвящены Скай и ее семье. Но я продолжаю писать и, если повезет, придумаю новую героиню, столь же поразительную, как Скай, а когда это произойдет, искренне надеюсь, что вы получите столь же большое удовольствие от ее приключений. Благослови вас Бог, и пусть у вас будет много новых хороших книг от самого верного автора.

Бертрис Смолл

Пролог

Куинз-Молверн, осень 1667 года

– Так убила она своего мужа, матушка, или нет? – допытывался у матери Чарлз Стюарт, герцог Ланди.

Жасмин Лесли, вдовствующая герцогиня Гленкирк и вдовствующая маркиза Уэстли, устремила спокойный взор на сына.

– Если хочешь знать ответ, Чарли, спроси у нее самой, когда приедет, – невозмутимо ответила она.

– Я должен знать! – настаивал герцог. – В конце концов именно благодаря тебе эта девушка вошла в наш семейный круг.

– Эта девушка, как ты выражаешься, – твоя племянница, Чарли! Наша ближайшая родня! Младшая дочь Фортейн!

– И несмотря на это, все равно остается чужачкой, матушка, – возразил он. – Мы ничего о ней не знаем!

– Я знаю! – резко бросила Жасмин.

– Но почему же не поговоришь с ней?! – умоляюще возопил сын.

– Потому что это ужасная трагедия для Френсис. Вся эта история не должна была выйти наружу, но, к несчастью, лорд и леди Толливер, недавно вернувшиеся с Виргинских островов, постарались распространить среди придворных подробности этого позорного скандала во всей его красе. Гнусная клевета, которой следовало бы навек остаться по другую сторону океана! Френсис приезжает к нам, чтобы скрыться от злословия и подлых сплетников, чья жизнь настолько пуста и лишена событий, что они рады ухватиться за любую, самую непроверенную новость! Твоя сестра и ее муж действовали крайне осмотрительно и с невероятным достоинством, если учесть, что произошло на самом деле.

– Но я не знаю, что произошло! – взорвался наконец герцог, нервно проводя ладонью по седеющим рыжевато-каштановым волосам, подстриженным очень коротко, как того требовал этикет, чтобы лучше сидели придворные парики. В живых янтарных глазах плескалось беспокойство.

Жасмин глубоко вздохнула, но все же потянулась к руке сына.

– Я всегда вела себя крайне осторожно, Чарлз, – начала она.

– Если не считать истории с моим отцом, – пробормотал тот и немедленно ойкнул, получив весьма болезненный щипок. Однако на его лице играла лукавая улыбка.

– Мистрис Френсис Деверс не вошла бы в этот дом, мало того, я вообще бы не приняла ее, возникни хотя бы какие-то сомнения по поводу ее нравственности. Но у меня таких сомнений нет. Вспомни, дорогой, твоя сестра переписывалась со мной тридцать два года. Я не видела ни ее, ни Кайрена с того дня, когда они отправились в Мэриленд, но я знаю об их семье все, что можно знать. Эйна – монахиня. Шейн – наследник отца. У него уже трое детей. Каллен и Рори обзавелись собственными плантациями, давно женаты и тоже стали отцами. Мэв счастлива в замужестве и ожидает второго ребенка. Джейми и Чарли сейчас в приграничных областях, осваивают новые земли. Кайрен нездоров. Слишком много трудился эти годы ради процветания плантации. Фортейн пишет, что неустанная работа ослабила его храброе и благородное сердце. А вот теперь в их жизнь ворвалась эта трагедия, принесшая столько горя! Для юной Френсис будет лучше покинуть колонии и вернуться в Англию.

– Но этот слух об убийстве! – настаивал Чарлз.

– Повторяю, если хочешь узнать, что случилось, спроси племянницу, – упорствовала мать. – Ей даже не было предъявлено обвинение, мало того, никто не вызывал ее в суд и не заставлял предстать пред королевским магистратом. Если только твое нездоровое любопытство не одолеет тебя, мальчик мой, тебе следует удовольствоваться этим ответом и не обращать внимания на мерзкие сплетни. Когда мы представим ее ко двору, эти сплетни некоторое время будут непременно сопровождать бедняжку, но когда-нибудь разразится очередной скандал, и сплетникам станет не до нее, так что все несчастья Френсис рано или поздно забудутся.

Жасмин поднялась со стула с вышитой спинкой и объявила:

– Если Френсис не собираются принять в этом доме с распростертыми объятиями, я открою свой вдовий дом в поместье твоего брата Генри. В конце концов я – вдовствующая маркиза Уэстли и вдовствующая герцогиня Гленкирк, а это к чему-то обязывает.

– О нет, ты этого не сделаешь, – неожиданно рассмеялся Чарли. – Мы с Барбарой отказываемся справляться с этими двумя плутовками, которых ты вырастила и воспитала по своему образу и подобию. Кроме того, Кэтби недостаточно вместителен для всех вас. Оставайся здесь, дорогая матушка, где я хотя бы могу следить за нынешним семейным выводком хитрых и лукавых девчонок.

– В таком случае пойду готовиться к приезду моей внучки, – кивнула Жасмин. – Форейтор прибыл менее часа назад. Она скоро будет здесь. Я потребовала, чтобы она не брала с собой служанку, поскольку сама выбрала для нее скромную и рассудительную девушку из Куинз-Молверна. – С этими словами она повернулась и вышла из старого парадного зала, добавив на ходу: – Я спущусь вниз, когда прибудет дорожная карета.

Герцог Ланди повернулся к своей красавице жене Барбаре, не промолвившей ни слова в продолжение горячего спора.

– Ну, что скажете, госпожа моя супруга?

– Я еще не видела, чтобы твоя мать ошибалась в людях, – ответила леди Барбара. – Что бы ни произошло с юной Френсис, ей не предъявляли обвинения. Поверь, слухи об убийстве непременно привлекут к ней куда больше придворных джентльменов, чем если бы она была просто обычной молодой вдовой-провинциалкой, которую представляют ко двору знатные родственники. Побаиваюсь даже, что и Дайана, и моя Синара останутся в тени новой звезды. Я хочу, чтобы эти двое вышли замуж, прежде чем попадут в беду, из которой мы не сумеем их выручить.

– Они молоды, неопытны и взбалмошны, дорогая, – пробормотал он.

– Да это парочка молодых дьяволиц, Чарли! Все мы бессовестно их избаловали. Беды юной Френсис, какими бы они ни были, бледнеют по сравнению с проделками Дайаны и Синары. Они начнут выезжать зимой, и мы немедленно найдем им женихов, – твердо заявила прелестная герцогиня Ланди.

– Как скажешь, дорогая, – согласился муж.

Барбара, смеясь, покачала головой.

– Я так и говорю, – подтвердила она, целуя его. – Слава богу, у нас только один ребенок. Не знаю, пережила бы я другого такого, как Синара. – С ее губ сорвался тяжкий вздох. – Я люблю ее, но она истинная Стюарт. Горда и надменна.

– Так ты считаешь меня надменным гордецом? – удивился муж.

– Да, и эти качества тебя не портят. Ты гордишься своим родом и благодаря своим деду и бабке Стюартам никогда не носил клейма незаконнорожденного. Однако сразу становишься холодным и высокомерным, если у кого-то хватает наглости намекнуть, что твое происхождение еще не делает тебя истинным Стюартом. Что ни говори, твой дед был королем Англии и Шотландии, а покойный король – любящим дядей. Мало того, ты – любимый кузен нынешнего монарха. Пусть ты рожден не в браке, но все равно Стюарт. А вот наша дочь считает, что уже одно это имя ставит ее выше всех. И что родство с королем дает ей преимущества и привилегии, которых в действительности у нее нет. Твоя мать и я пытались объяснить ей это, но Синара ничего не желает слушать. Боюсь, что однажды она получит жестокий, но необходимый урок.

Чарли явно встревожили слова жены. Он уже хотел что-то сказать, как в этот момент внизу послышался шум колес экипажа, катившегося по подъездной аллее.

– Она здесь! Пойдем, Барбара, встретим дочь Фортейн, которая то ли убила, то ли не убила мужа.

– Если твоя матушка говорит, что не убивала, значит, так оно и есть, дорогой. Помоги нам бог, муж мой. Теперь нам предстоит выдать замуж трех плутовок.

Часть 1
Королевская прихоть [1]1
  Игра слов. Английское слово «fancy» может означать «как прихоть, каприз», так и уменьшительное от имени «Френсис». – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть]

Англия, 1667–1668 годы

Глава 1

Несколько недель, проведенных на корабле, пересекающем океан, Френсис Деверс существовала в тумане скорби и боли. Всего год назад за ней ухаживал самый красивый мужчина во всех колониях. На Рождество Паркер Рэндолф просил ее руки, и она согласилась. Он был из виргинских Рэндолфов, хотя не из самой аристократической ветви семейства, члены которой вершили политику в колонии. Его родители были всего лишь дальними родственниками тех Рэндолфов, но все же он был виргинским Рэндолфом, завистливо твердила сестра Мэв, восхищаясь великолепным кольцом с жемчужиной, окруженной бриллиантами. Сама Мэв вышла за старшего сына местного фермера, выращивавшего табак.

Сразу же стали готовиться к июньской свадьбе. Едва пришла весна, как начались вечеринки, балы и даже пикники. Шилось богатое приданое. Каждый день из Уильямсберга приезжали модистка и портной со своими подмастерьями, которым помогали служанки с плантации. Рабов тут практически не было. И Кайрен, и Фортейн были противниками рабства, и, хотя покупали черных на рабовладельческих аукционах, африканцы оставались подневольными людьми, пока не обучались языку и цивилизованным манерам. Тогда их официально освобождали, платили жалованье и предоставляли кров и еду. Они вполне могли покинуть плантацию, хотя большинство оставались: Деверсы слыли добрыми хозяевами.

Венчание Френсис Деверс и Паркера Рэндолфа стало одним из самых значительных событий во всех колониях. Гости приезжали даже из Массачусетса и с Барбадоса. Невеста была младшим ребенком очень богатой и знатной семьи. Жених был из рода виргинских Рэндолфов. Родители не жалели денег, чтобы свадьба запомнилась на всю жизнь. Невеста блистала красотой. При виде жениха все женские сердца трепетали, как крылья бабочек.

Тут девушка, сидевшая в экипаже герцога Ланди, вздрогнула, стараясь выбросить из головы ужасные образы, день и ночь ее терзавшие.

В скандале и хаосе, последовавшими за тем кошмарным днем, она нашла единственное утешение в объятиях любящей семьи, претерпела допрос королевского судьи и приготовилась навсегда уехать из Мэриленда после похорон мужа. Ей предстояло отправиться в Англию, к бабушке. Женщине, которую она ни разу не видела. Стать частью семьи, которой она не знала.

Через полтора месяца после свадьбы ее посадили на корабль, принадлежащий, как объяснили родители, семейной торговой компании. Френсис понятия не имела, что ее семья владеет кораблями. Девушке сообщили также, что она – дальняя родственница капитана и его жена будет ее компаньонкой в этом путешествии. Ее давняя и любимая горничная, молодая негритянка Джуни Би, останется в колониях. Френсис предстоит полностью порвать все связи с Мэрилендом.

В тот день, когда Френсис поднялась на борт «Кардиффской розы II», ее провожала вся семья. Старшая сестра, Эйна, монахиня в монастыре Сестер святой Марии, приехала на свадьбу, но осталась после трагедии, чтобы поддержать Фортейн. Здесь были также старший брат Шейн с женой, средние братья Каллен и Рори со своими супругами, сестра Мэв с мужем и все племянники и племянницы. Младшие сыновья Джейми и Чарлз, холостые сорвиголовы, завидовали ей. Но плакали все, даже эти юные повесы, которые были ближе всего к Френсис по возрасту. Никто не знал, увидятся ли они снова.

Фортейн Деверс, бледная как смерть, лила слезы, страшась расстаться с младшей дочерью, и молча проклинала виргинских Рэндолфов, не знавших, что представлял собой их сын. Кайрен Деверс осунулся на глазах и казался стариком. Последние несколько лет у него сдавало сердце, а это страшное несчастье и все, что последовало за ним, окончательно подорвали и без того слабое здоровье.

– Мне так жаль, папа, – всхлипывала Френсис на плече отца.

– Нет, девочка, – убеждал он, гладя ее темные волосы, – ты была права.

Ему еще раньше следовало бы прислушаться к внутреннему голосу, ибо он чувствовал нечто темное, даже неприятное в молодом Паркере Рэндолфе. Но Кайрен слишком любил младшее дитя и поэтому отбросил сомнения и позволил ей пойти на зов сердца. Теперь все они расплачиваются за его ошибку, навсегда теряя Френсис.

– Эти люди, к которым ты посылаешь меня… – начала она.

– Твоя бабушка знает правду, девочка. Она полюбит тебя, а ты полюбишь ее. Жасмин Лесли – добрая и разумная женщина. Слушайся ее, моя маленькая Фэнси, – объяснял отец, называя дочь уменьшительным именем ее детства. – Она плохого не посоветует. Родные твоей матери – прекрасные люди. Знаешь, у тебя ее глаза, такого же поразительного оттенка бирюзы.

– Правда? – шмыгнула носом Френсис.

– Чистая, – заверил отец, улыбнувшись впервые за эти тяжкие дни. – Она была принцессой в чужеземной стране и добиралась в Англию целых полгода, на большом судне, первом, которое носило название «Кардиффской розы». Тебе же придется пропутешествовать всего несколько недель, дорогая моя дочь. И хотя сам я родился в Ирландии, Англия – тоже чудесная страна. Ты будешь там счастлива.

– Без тебя и мамы? Без вас всех? Ни за что! – вскричала Френсис.

– У тебя огромная семья, дитя мое, – вмешалась мать, – но ты почти никого не знаешь. Правда, я рассказывала вам обо всех, но этого недостаточно. Ты будешь жить вместе с бабушкой в поместье моего брата Чарли. Твои кузины станут тебе подругами. Они так же молоды, как ты. Представь, Фэнси, ты, возможно, попадешь ко двору! А зная мою мать, могу уверить, что в один прекрасный день ты обязательно найдешь мужчину, которого полюбишь, и на этот раз он ответит тебе истинной любовью.

– Никогда! – отрезала Фэнси.

– Надеюсь, у тебя не осталось никаких чувств к Паркеру Рэндолфу? – нервно осведомилась мать.

– Никаких, – глухо откликнулась девушка.

Фортейн не скрыла вздоха облегчения. Сейчас, вспоминая эту сцену, Фэнси Деверс едва не рассмеялась вслух. Нет, она не сохранила страсти к покойному мужу. Но никогда больше не позволит мужчине не то что завладеть, но даже затронуть свое сердце. Мужчинам нельзя доверять, за исключением, разумеется, отца и братьев.

Наконец судно было готово к отплытию. Осыпав родственников поцелуями и облив слезами, Френсис Деверс навсегда попрощалась и с семьей, и с детством. Пересекая Атлантический океан, она всю дорогу рыдала. И вот впереди показались английские берега. Жена капитана, спокойная, добродушная женщина, имевшая двух дочерей, оказалась достаточно мудрой, чтобы окружить Френсис материнской заботой, не предлагая, однако, советов, которых у нее не просили. Зато уговаривала безутешную девушку поесть и много и тепло говорила о леди Жасмин.

Когда корабль наконец бросил якорь в Темзе, девушку уже ждало суденышко поменьше, называемое баркой. Ее спустили с борта «Кардиффской розы II» на палубу барки в веревочной люльке. Френсис поразили элегантная обстановка каюты, скамья, обитая зеленым бархатом, и живые цветы в вазах горного хрусталя по обеим сторонам окна. Френсис разглядела пунцовые розы, ромашки и хрупкие папоротники.

Вещи девушки наконец погрузили на барку, и Фэнси Деверс начала свое путешествие вверх по реке, в Чизуик-на-Стренде, где ей предстояло провести ночь в месте, названном Гринвуд-Хаус.

Стоял прекрасный день начала сентября, и огромный, бурливший суматохой, рассеченный Темзой на две половины город стал настоящим откровением для девушки, никогда до этой поры не бывавшей в столице. Она не знала, куда смотреть и чего стоит пугаться. Дверь в каюту была открыта, пропуская прохладный ветерок. Один из гребцов выкрикивал названия достопримечательностей, мимо которых они проплывали.

– Это будет Уайтхолл, мисс! Только короля там нет. Господа любят отдыхать летом в деревне. А вот это – Вестминстерский дворец. Тут – Парламент, где джентльмены-политики вроде как делают много добра для нас, простых людей. А в Тауэре держат изменников, которым потом рубят головы, мисс.

Последнее было сказано с величайшим удовольствием.

Наконец барка ткнулась носом в каменный причал, и гребец бросил швартов подбежавшему слуге. Слуги в ливреях поспешно спустились по зеленому газону к краю воды и помогли Фэнси выйти на берег. Ее вещи уже разгружали. Молодая служанка выскочила из дома и присела перед ней. Серо-голубые глаза весело поблескивали. Пепельно-русые волосы были заправлены под белоснежный чепец.

– Я буду Бесс Трухарт, мистрис. Ваша бабушка послала меня к вам на службу. Завтра утром мы отправляемся в Куинз-Молверн. Пожалуйста, зайдите в дом. Вам, наверное, понадобятся ванна и ужин. И постель, которая не раскачивается каждую минуту, – с улыбкой заключила девушка и снова присела.

Фэнси рассмеялась. Впервые за несколько недель рассмеялась по-настоящему.

– Спасибо, Бесс Трухарт, – кивнула она. – Ты права, я голодна, грязна и устала.

В доме ее тепло приветствовали уже другие слуги, постарше тех, что были во дворе. Все замечали необычайное сходство с прародительницей, чей портрет висел в Большом зале, выходившем окнами на реку. Экономка отвела ее туда, и Фэнси долго стояла перед изображением женщины, протянувшей ей руку. Темные волосы, сливочная кожа, гордая посадка головы… На женщине был роскошный туалет из алого бархата, вышитого жемчугом и золотой нитью. Они действительно были похожи, но Фэнси показалось, что незнакомка куда красивее, чем она.

– Кто это? – спросила она экономку.

– Как кто, мисс? Ваша прапрабабка, Скай О’Малли. Только вот глаза у вас не от нее. От герцогини, вашей бабушки. Никогда больше не видела таких, кроме как у нее и вот теперь у вас. Чистая бирюза.

Наутро Фэнси и ее новая горничная уехали в Куинз-Молверн, находившийся в окрестностях Вустера. Им предстояло пробыть в пути несколько долгих дней. Бесс сообщила, что дядя-герцог снял номера в лучших гостиницах, так что им не придется ни о чем беспокоиться. В начале осени погода обычно бывала хорошей, дороги – хоть и пыльными, но сухими, так что они не успеют оглянуться, как окажутся дома.

Фэнси откинулась на сиденье, решив последовать совету Бесс, закрыла глаза и стала думать о Мэриленде, своей семье, пыталась забыть случившееся. Но вместе с мыслями о табаке, который вот-вот начнут собирать, о сладковатом запахе сушившихся в сарае листьев, длинных цепочках гусей, появлявшихся над Чесапикским заливом, едва деревья начинали желтеть, в мозгу упрямо возникали воспоминания о Паркере Рэндолфе.

Его называли первым красавцем в колониях, и, что касается внешности, так оно и было. Высокий, стройный, с вьющимися русыми волосами и самыми синими на свете глазами. Улыбка его была чудесна. Смех – заразителен. Манеры – безупречны. Обаяние – неотразимо.

И она поверила, когда он сказал, что любит ее. Фэнси сморгнула слезы.

Но Паркер совсем ее не любил. Душа его была так же черна, как прекрасно лицо. И она слишком поздно узнала это. Слишком поздно, чтобы разорвать помолвку и отказаться выйти замуж. Слишком поздно, чтобы предотвратить скандал, вызванный его смертью. Ее мечты о любви и счастье, которые делили с ней родители, были безжалостно растоптаны. Но ей по крайней мере повезло избавиться от Паркера, прежде чем он причинил боль еще худшую, чем ту, что уже терзала Фэнси. Если бы они только знали о его истинном нраве и повадках его родных до того, как она стала его женой!

Но они ничего не знали. Даже не подозревали. Наоборот, Мэв постоянно твердила о его родстве с виргинскими Рэндолфами. Самые влиятельные из его виргинских кузенов помогли Кайрену Деверсу унять бурю возмущения, слухов и сплетен, разразившуюся в связи со странной кончиной Паркера. Оказавшись лицом к лицу с неприятной истиной и столь же напуганные и ужасавшиеся, как те немногие, кто знал реальные обстоятельства случившегося, они использовали свои многочисленные связи и могущество, чтобы как можно скорее погасить пламя. Правда, как уже сказано, оказалась настолько безобразна, что, стань она известна в обществе, замять скандал не представилось бы возможности.

Поэтому Рэндолфы согласились с Деверсами насчет того, что чем раньше молодая вдова уплывет в Англию, тем быстрее улягутся позорные слухи. С отъездом Френсис Деверс сплетники, возможно, еще до Рождества забудут о ней.

Поэтому ее сослали в чужие края, подальше от тех, кого она любила. Зато Паркер Рэндолф преподал ей ценный урок. Научил не доверять мужчинам. Научил, что только отец и братья не предадут ее.

И когда она спросила родителей, почему они не объяснили ей все это перед замужеством, мать горько заплакала и сквозь слезы едва выговорила, что здесь они были очень счастливы, а все беды, испытанные в молодости в Ирландии и Англии, давно забыты. Эйна, старшая сестра, знала их историю, впрочем, как и Шейн, Каллен и Рори, названные в честь уже упокоившихся ирландских родственников и друзей. Если очень настаивать, то Мэв вспоминала кое-что о бесчестном младшем брате отца, но не более того. Ни Джейми, ни Чарли, ни Фэнси почти ничего не было известно о юности отца. Да они и не особенно этим интересовались. Зато все с любопытством слушали рассказы о семье матери, богатых и могущественных людях. В их представлении бабка была почти сказочным персонажем, неотразимой красавицей, пережившей нескольких мужей и имевшей в любовниках принца. Она была знакома с королями и герцогами. Фортейн утверждала, что отец леди Жасмин был правителем великой страны, где-то за семью морями. Фэнси вспомнила, что в детстве они не слишком верили этим историям. Отец всегда шутливо называл мать великой фантазеркой, у которой язык хорошо подвешен. Недаром она родилась в Ирландии, хотя воспитывалась в Англии.

Но Фэнси поняла, что материнские рассказы вовсе не были такими уж неправдоподобными, как считали дети, и порукой тому служили окружавшие ее роскошь и удобства. Раньше к ней никто не относился с таким подобострастным почтением, какое оказывали теперь в гостиницах и на постоялых дворах. Леди желает ванну? Немедленно! Леди предпочитает утку каплуну? Сей же час!

Любопытство девушки было задето. Вдруг обнаружилось, что ей не терпится добраться до Куинз-Молверна.

И вот они подъезжали к поместью.

Элегантная карета, запряженная шестеркой одномастных коней с кремово-белыми гривами и хвостами, вкатилась в ворота. Фэнси поспешно опустила окно и выглянула. В небольшой долине, раскинувшейся в Молверн-Хиллз, между реками Северн и Уай, находились дом и земли, принадлежавшие когда-то королевской семье. В самом конце своего правления Елизавета Тюдор, нуждаясь в деньгах, продала поместье семейству Мариско. Дед и бабка оставили его своей любимой внучке, и теперь оно перешло во владение ее сыну, герцогу Ланди.

Выстроенный во времена царствования Эдуарда IV, захотевшего сделать подарок жене, дом из потускневшего от времени розового кирпича был сооружен в форме буквы «Е». По стенам ползли плети блестящего темно-зеленого плюща. Только одно крыло, сожженное во времена Кромвеля и возведенное вновь всего пять лет назад, после возвращения короля, все еще оставалось голым. Высокие, широкие окна были забраны в свинцовые переплеты. Темный сланцевый шифер тускло отсвечивал на крышах с многочисленными трубами. Фэнси дом показался уютным и очень красивым. Перед входом на тщательно разровненной граблями подъездной аллее ожидала небольшая группа людей, в которой выделялась женщина в шелковом платье цвета граната, отделанном по вырезу светлыми кружевами. На плечи была накинута кружевная шаль. В серебряных волосах чернели две широкие пряди, словно крылья ласточки. Рядом стояла женщина помоложе в темно-голубом платье, переливавшемся оттенками морской воды. Русые волосы были уложены модными буклями. Ее держал под руку высокий джентльмен в черном бархатном камзоле со снежно-белыми кружевными манжетами и в такой же сорочке. Его рыжевато-каштановые волосы были коротко острижены. На туфлях блестели серебряные пряжки. Кроме этих троих, Фэнси встречали две молодые девушки, отличавшиеся большим сходством. На одной было платье из темно-зеленого шелка, на другой – из фиолетового. Обе, как, впрочем, и Фэнси, были брюнетками.

«До чего же мы похожи! Вполне могли быть сестрами. Как странно… Интересно, мама знает? Они больше походят на меня, чем собственные сестры!» – размышляла Фэнси.

– Самая старшая – ваша бабушка, – пояснила Бесс. – Джентльмен – ваш дядя герцог. Светловолосая леди – его жена. А две девушки – ваши кузины леди Синара и леди Дайана.

– Они сестры?

– Нет, – поспешно ответила Бесс, – леди Синара – дочь герцога и леди Барбары. Леди Дайана – дитя герцога Гленкирка.

Фэнси попыталась вспомнить, что рассказывала мать.

– Так она Лесли?

– Именно!

– Ее отец – брат моей матери, – произнесла Фэнси вслух. – Он старший из детей моей бабушки Лесли. Моя мать – младший ребенок от ее второго брака с маркизом Уэстли.

– Если вы знаете все это, – хмыкнула Бесс, – значит, вам известно больше, чем мне. По правде говоря, леди Дайана – самая милая и хорошая девушка во всей округе. Но берегитесь леди Синары. Больше всего на свете она гордится кровью Стюартов. Она, может, и не хочет никого обидеть, но бывает, что люди частенько из-за нее плачут. Не позволяйте ей командовать вами. Надеюсь, вы простите меня за откровенность, но вам пришлось проделать такой путь! Из самых колоний! И вы не знаете здесь ни души. Мне совесть не позволит спать спокойно, если не помогу вам на первых шагах, мистрис Френсис. Вы мне кажетесь такой же хорошей девушкой, как леди Дайана.

– Я благодарна тебе, Бесс, – кивнула Фэнси. – Очень трудно приходится, если оказываешься далеко от дома, в чужой стране.

Экипаж остановился. Ливрейный лакей открыл правую дверцу и опустил ступеньки, чтобы девушки могли выйти. Герцог Ланди выступил вперед и предложил Фэнси руку.

– Позволь приветствовать тебя в Англии и Куинз-Молверне, племянница, – объявил он, помогая ей спуститься. – Я твой дядя Чарлз Стюарт, младший брат твоей матери.

Он поклонился и подвел ее к родным.

– Я твоя бабушка, – с улыбкой представилась Жасмин Лесли и расцеловала внучку в обе щеки. – Ты совсем не похожа на мать, зато, можно сказать, точная копия своих кузин, а все вы похожи на мою бабушку. Кровь сразу сказывается. Добро пожаловать в Англию и Куинз-Молверн, дорогая девочка.

– Это моя жена, леди Барбара, – продолжал герцог. Фэнси вежливо присела. – И твои кузины, моя дочь Синара и племянница Дайана.

Фэнси снова присела. Кузины ответили тем же, не спуская глаз с вновь прибывшей.

– Бесс Трухарт хорошо заботилась о тебе, Френсис? – спросила леди Жасмин, обнимая внучку за талию.

– О да, мэм, – заверила Фэнси. – И даже очень. Я хотела привезти свою служанку, Джуни Би, но мама сказала, что мой разрыв с Мэрилендом должен быть окончательным.

Они вошли в дом и устроились в старом зале, любимой комнате Жасмин. Слуги взяли у девушки дорожный плащ и принесли подносы с кубками вина и тонкими сахарными вафлями. Все разместились вокруг камина, в котором ярко горело пламя, прогоняя предвечернюю прохладу.

Завязалась учтивая беседа.

– Этой зимой мы едем ко двору, кузина Френсис! – неожиданно выпалила Синара. Ее яркие голубые глаза возбужденно сверкали.

– Мы уже бывали при дворе, – мягко возразила Дайана.

– Да, только чтобы представиться королю! Говорят, он лучший в мире любовник, – с лукавой улыбкой парировала Синара.

– Синара, веди себя прилично, – пожурила Жасмин.

– Бабушка, но об этом все говорят!

– Мы провели при дворе всего один день, – пояснила Дайана. – И видели королеву. Она не слишком красива, но очень мила.

– Она дала нам прозвища, – продолжала Синара. – Все, кто что-то значит при дворе, имеют прозвища. Дайану окрестили Сиреной. Утверждают, что она так прекрасна, что может завлечь и погубить любого. Но думаю, они ошибаются. Дайана для этого чересчур добра.

– А Синара теперь Син [2]2
  Грех (англ.).


[Закрыть], – добавила Дайана с хитрой усмешкой. – Понять не могу, почему бы это. Интересно, как будут звать вас, кузина Френсис?

– Родные прозвали меня Фэнси. В детстве я не могла правильно выговорить свое имя и говорила Фэнси вместо Френсис. Скоро все к этому привыкли, и если я слышала Френсис вместо Фэнси, начинала гадать, что же такого успела натворить.

– Первый дом твоей матери назывался Фортейнз-Фэнси, – заметил герцог Ланди.

– Я никогда там не жила. Он был разрушен свирепым ураганом через шесть лет после постройки. Иногда такие ураганы приходят с Карибских островов в конце лета. Новый дом назван Бейвью [3]3
  Вид на залив (англ.).


[Закрыть]. Построен на том же месте, фасадом к Чесапикскому заливу. – Прелестное личико девушки омрачилось. – Я буду тосковать по нему, – со вздохом призналась она.

– Что же, вполне естественно, – деловито согласилась Жасмин. – Каждый тоскует по родине. Я старая женщина и прожила едва ли не шестьдесят лет в Англии и Шотландии и все же часто вспоминаю тот дворец, где родилась и выросла. Он стоит на берегах прекрасного озера, в местности, называемой Кашмир. Я оказалась последним, самым младшим ребенком отца, и, поскольку моя мать была англичанкой, отец посчитал, что мне лучше оставаться в более умеренном климате, а не на юге, где находился весь двор, но жара стояла поистине тропическая. Мой первый муж был кашмирским принцем. Темноволосый красавец, очень меня любивший.

– А сколько у вас было мужей, бабушка? – не выдержала Фэнси.

– Трое, – ответила Жасмин, втайне довольная, что та признала в ней бабушку. – Первым был принц Джамал-хан. Его убил мой сводный брат. Поэтому отец и отослал меня к моей бабке в Англию. Я много месяцев провела в пути, чтобы добраться сюда. Потом я вышла за Роуэна Линдли, маркиза Уэстли. Твоего дела, Фэнси. Третьим стал Джемми Лесли, герцог Гленкирк. А отцом твоего дяди Чарли был принц Генри Стюарт, который, будь он жив, стал бы наследником трона своего отца, короля Якова.