Текст книги "Все радости – завтра"

– Благодарю вас, ваше величество, – ответила Скай. – Я признательна вам, и я исполню свою часть договора.

– Как мы все завидуем герцогу, – пробормотал лорд Дадли. – Могу поручиться, что леди Бурк действительно знает, как нужно ублажить мужчину.

– И как это получается, лорд Дадли, – ласковым тоном спросила Скай, – что ваша храбрость проявляется исключительно в те моменты, когда вы окружены придворными? И так как вы никогда не доставляли мне удовольствия, не могу понять, откуда вам знать, могу ли я доставить удовольствие мужчине?

Руки Робби и Адама легли на рукояти их мечей. Но у них не было нужды в защите Скай: в этот раз ее слова поразили Дадли гораздо сильнее, чем это могли бы сделать мечи. Пока королева и придворные хихикали, наблюдая за унижением напыщенного графа Лестерского, Скай добавила своим медовым голосом:

– Вашему величеству уже знакомы мои сыновья, Мурроу О’Флахерти и Робби Саутвуд. Но я хотела бы, чтобы моя дочь Виллоу также могла поприветствовать ваше величество.

Елизавета Тюдор бросила одобрительный взгляд на Виллоу, действительно восхитительную в ее винного цвета шелковом платье. Виллоу изящно присела в реверансе, что вызвало еще большее одобрение у королевы.

– Сколько тебе лет, дитя мое? – спросила она.

– Мне только что исполнилось девять, ваше величество, – ответила Виллоу.

– Что ты изучаешь? Ты учишься?

– Да, мадам, я учу французский, латынь и греческий, а еще математику, музыку и философию. Мама говорит, что я должна начать изучать еще и испанский, и итальянский в этом году. В будущем мне придется управлять большим имением.

Королева была довольна таким ответом: будь у нее самой дочь такого возраста, она не могла бы придумать лучшего расписания.

– Умеешь ли ты танцевать? – спросила она Виллоу.

– Да, мадам. Танцмейстер приходит в восемь утра четырежды в неделю.

– А женское рукоделие, мисс Виллоу? Его ты тоже изучаешь?

– Да, – ответила Виллоу, – мне нравится, но садоводство нравится больше.

– Ты хорошая девочка, – сказала королева, – может быть, через год-другой твоя мама разрешит тебе присоединиться к моему двору в качестве придворной дамы. Ты бы хотела этого, мисс Виллоу?

Золотистые глаза Виллоу округлились от восторга, и она посмотрела на мать.

– О, мама, можно мне? – спросила она.

– Через год-другой, Виллоу, – сказала Скай, – если королева все еще будет нуждаться в тебе, ты, конечно, сможешь это сделать. А теперь поблагодари королеву за ее доброту.

– О, благодарю вас, мадам! – с жаром сказала Виллоу, приседая в реверансе.

– Как вам повезло, что у вас такая славная дочурка, – заметила Елизавета.

– Мне повезло со всеми детьми, – ответила Скай, – даже с теми, кого я вынуждена оставить.

У королевы хватило такта продемонстрировать на мгновение сочувствие к Скай, но затем ее лицо быстро приняло прежнее выражение.

– Передайте герцогу Бомон де Жаспру наше личное приветствие, дорогая Скай, и скажите, что Англия благодарна ему за предоставление безопасной гавани. Что же до остального, то я могу положиться на вас. – Эти слова знаменовали окончание аудиенции, и они же были предупреждением.

Скай присела в глубоком реверансе, и по меньшей мере двое придворных, стоявших рядом с королевой, чуть не свалились, вытянувшись так, чтобы разглядеть почти нагие груди Скай.

– А ты действительно был с ней, Дадли? – спросил один из придворных.

– Это такой горячий и сочный кусочек, какого ты не пробовал и в самых безумных фантазиях, – тихо ответил Дадли. – Я получил ее сразу после смерти ее мужа, графа Саутвуда. У него она не знала отказа в удовольствии и не могла дождаться, пока я окажусь с ней. О да, мой друг, я хорошо знаю Скай О’Малли.

– Печально, что королева отсылает ее, – сказал его собеседник.

Дадли хмыкнул:

– Бесс знает, что Скай сделает герцога счастливым, а счастливый человек – это благодарный человек, признательный Англии, которая посылает ему такие лакомства.

Мужчины непристойно заржали, но к этому времени Скай и ее свита уже покинули приемную залу королевы.

– Когда наступит следующий отлив? – спросила Скай у Робби.

– Около шести вечера, – ответил он.

– У нас мало времени, так? Тогда мы должны скорее добраться до Гринвуда. Я должна переодеться.

Они поспешили по коридорам Уайтхолла к лестнице Старого дворца, где у пристани их ожидала баржа Скай. Баржа устремилась вниз по реке к Гринвуду, и вскоре Скай ворвалась в дом, чтобы переодеться. Служанки быстро упаковали ее платье, и последние чемоданы были отправлены в гавань, где ожидал флагман флота Скай «Чайка». Эдмон де Бомон уже был на корабле: он попрощался с королевой прошлым вечером.

Скай переоделась в костюм, который она обыкновенно носила на корабле: легкую шерстяную черную юбку-брюки, телесного цвета шерстяные чулки, черные кожаные ботинки, кремового цвета шелковую блузу и широкий кожаный пояс с серебряной пряжкой. Черные волосы были заплетены в толстую косу, чтобы не лезли в глаза. Адам следил за тем, как она переодевалась, вручая ей вместо отосланной на корабль Дейзи предметы туалета.

– Не сопровождай меня на корабль, – сказала ему Скай. – Я не вынесу зрелища того, как будет уменьшаться твоя фигура, когда корабль будет отплывать все дальше от берега.

Он кивнул, понимая и внутренне соглашаясь с ней. Лучше всего им попрощаться наедине.

– Я отвезу Мурроу и Робина в Уайтхолл и завтра прослежу за тем, чтобы леди Сесили и Виллоу благополучно отбыли в Девон.

– Ты приглядишь за детьми вместо меня, Адам? Не только в Англии, но и в Ирландии. Мой брат Майкл – хороший человек, но он священник, и дядя Симус стар, даже слишком стар, чтобы отвечать за все. А мой сын Эван должен быть под влиянием настоящего мужчины. – Она прижалась к его широкой груди. – Мои дети! – разрыдалась она. – Так трудно расставаться со всеми, но дети еще слишком малы, чтобы привыкнуть ко мне. Пожалуйста, присмотри за ними, Адам, тебе я могу доверять!

– Ты будешь писать мне, – сказал он. Это было скорее приказание, чем вопрос.

– Напишу, – ответила она.

– Я буду молиться за нас обоих, – тихо сказал он, и она удивленно взглянула на него. Он рассмеялся. – Я знаю, Скай, что мужчины редко говорят о Боге, но я верующий, и я в самом деле молюсь.

Слезы снова увлажнили ее ресницы.

– Я тоже буду молиться за нас, дорогой. Я буду молиться за то, чтобы ты нашел женщину, которую полюбишь!

Он улыбнулся ей, и их губы сомкнулись в нежнейшем поцелуе. Они словно слились друг с другом так… Она хотела бы, чтобы этот поцелуй никогда не кончался, ибо прикосновение его губ унесло ее в этот раз за пределы известного ей мира – в какой-то другой мир, сотканный из света и любви, столь чистый, что она не представляла, смогут ли они, или хотя бы один из них, снова в нем очутиться когда-либо.

Вот почему она заупрямилась, когда он с неохотой оторвал свои губы от ее и поднял голову. Его рука охватила ее талию, и он легонько коснулся пальцами другой ее щеки.

– Прощай, Скай О’Малли, прощай, до следующей встречи.

Адам де Мариско повернулся и вышел.

Какое-то мгновение Скай стояла, прикованная к полу, настолько переполненная чувством утраты, что ее сердце, казалось, разорвется. Если он и был глупцом, то она глупее его. Ей следовало заставить его жениться на ней! А теперь было слишком поздно.

– Мама?

Скай повернулась на голос и, взглянув вниз, увидела стоящих перед ней сыновей.

– Мурроу, Робби! – воскликнула она.

– Мы пришли попрощаться с тобой, мама, – сказал Мурроу. – Лорд де Мариско отвезет нас сейчас в Уайтхолл.

Она наклонилась, чтобы обнять старшего сына, а затем, выпрямившись, взяла его голову в руки.

– Я горжусь тобой, Мурроу О’Флахерти, – проговорила она, – ты хороший мальчик, и я люблю тебя. Помни о нашем разговоре и веди себя соответственно. Только ты сам можешь добыть свои земли, мой сын. Я буду гордиться тобой. – Тут она быстро поцеловала его и выпустила из рук.

Глаза Мурроу были влажны, но он мужественно преодолел желание расплакаться.

– Я буду достоин твоей гордости, мама. Когда ты устроишься, можно мне будет приехать?

– Вы все сможете приехать ко мне, – пообещала она и повернулась к младшему сыну.

Робби бросился в ее объятия, и, хотя он не вымолвил ни слова, его плечи содрогались. Скай ждала, пока он успокоится. Как и его отец, Робби был наделен сильным чувством собственного достоинства. Наконец он взглянул на нее и дрожащим голосом сказал:

– Папе это не понравилось бы, мама. Он не одобрил бы королеву, оторвавшую тебя от детей.

– Да, Робби, – согласилась она. – Джеффри не понравились бы действия королевы, но он бы принял ее решение и исполнял бы его, потому что твой папа был одним из самых преданных слуг королевы. Как бы ты ни переживал, я рассчитываю, что ты поступишь так, как поступил бы папа. Он принял бы выбор королевы, и ты должен принять его. Он принял бы его с мужеством, и ты должен быть мужествен. – Она нежно пригладила его волнистые светлые волосы. – Ты приедешь ко мне, мой граф, после того как я устроюсь?

– Если позволит королева, мама, – ответил он, и она, улыбнувшись, ласково поцеловала его.

– Я горжусь твоим братом и горжусь тобой, Робби. Ты самый юный паж при дворе, и, несмотря на это, ты, как говорит сама королева, самый лучший из пажей. Продолжай и дальше прославлять имя Саутвудов, мой сын.

Она взяла мальчиков за руки и вышла с ними в вестибюль, быстро поцеловала каждого еще раз и вытолкнула их наружу. Когда дверь за ними закрылась, Скай прижалась к ней спиной и засунула в рот кулак, чтобы сыновья не услышали ее рыданий. Они были так мужественны, что ей не следовало разрушать их уверенность в себе или в ней. Про себя же она проклинала Елизавету за ее жестокое решение. У этой женщины просто не было сердца. Слезы тихо стекали по ее лицу соленым ручейком. И когда постучал Робби, она даже не расслышала сначала.

– Скай, девочка! – Наконец его голос прорвался сквозь пелену ее муки.

Повернувшись, она открыла дверь и упала на его грудь, рыдая.

– Это слишком, Робби! – плакала она. – Я не вынесу этого! Не вынесу!

Он обнял ее и начал бормотать что-то утешающее – это все, что было ей нужно в ту минуту. Она поедет в Бомон де Жаспр и сдержит обещание, данное королеве. Скай О’Малли никогда не нарушала своего слова и не сделает этого сейчас, несмотря на все страдания от разлуки с детьми. Когда Робби решил, что она выплакалась, он произнес резким тоном:

– А ты не забыла о Виллоу, Скай? Ты пойдешь к ней с заплаканными глазами? Она ведь уже не ребенок, ее не проведешь.

Скай глубоко вздохнула и вдруг снова припала к нему содрогаясь.

– Извини, Робби, – тихо произнесла она, – но, черт побери, как я люблю своих мальчиков!

– Я знаю, – сказал он и, взяв ее под руку, повел в спальню. Налив немного холодной воды из серебряного кувшина в раковину, он показал ей на нее: – Сполосни лицо, девочка. Виллоу и Сесили ожидают нас в библиотеке, чтобы попрощаться. Да Боже мой, она больше похожа на Халида! Она всегда спрашивает меня о грузе и о накладных на него. Она больше твоя наследница, чем любой из этих парней, это точно!

– Она твоя игрушка! – бросила ему Скай, склоняясь над раковиной, чтобы смыть следы слез.

– Это верно, – хмыкнул Робби, и Скай почти рассмеялась, настолько лучше она себя почувствовала.

Она взяла льняное полотенце, которое он вручил ей, и вытерла лицо и руки.

– Я готова, – сказала она, – я не так боюсь за Виллоу, ведь она живет с твоей сестрой, но когда я думаю о мальчиках при дворе – они так беззащитны…

Она вздохнула.

– Адам защитит их. Он сказал мне перед отъездом, что будет ездить между Девоном, двором и Ирландией, заботясь о твоих детях, пока ты в отъезде. Не понимаю, почему все-таки ты не вышла за него замуж?

Почему все, включая и Адама, думают, что это она не хотела замуж?

– Это он отказался от меня, черт побери! – выругалась она, поворачиваясь к Робби. – Он дважды отказался жениться на мне из-за глупого предрассудка. А теперь он решил, что и в самом деле меня любит, но слишком поздно!

Он удивленно посмотрел на нее:

– Черт возьми, Скай, что ты говоришь?!

– Идем, Робби, – сказала она, – не слишком вежливо заставлять герцога ждать.

Она вышла из комнаты, окинув ее быстрым прощальным взором. Кто знает, увидит ли она снова свой лондонский дом. Но сейчас было необходимо скорее убраться отсюда, пока горечь расставания не раздавила.

В библиотеке Скай ожидали леди Сесили и Виллоу. Когда Скай вошла в комнату, Виллоу подбежала к ней, крепко обхватила руками:

– Мама, мне будет не хватать тебя. Когда я снова увижу тебя?

– Как только я устроюсь, я спрошу герцога, когда ты и твои братья смогут навестить меня. Тебя это устроит, дорогая?

– И я смогу вернуться в Англию, чтобы стать фрейлиной королевы, мама, правда? – Виллоу выглядела так взволнованно, что Скай представила себе, как потрясло девушку зрелище блестящего двора.

– Если ты будешь продолжать делать то, что тебе велено, Виллоу, я не вижу причины, по которой ты не сможешь присоединиться ко двору через несколько лет. Но я должна получать от леди Сесили хорошие отчеты о твоем поведении, и ты не должна посрамить меня перед лицом герцога Бомон де Жаспра.

– Да, мама, я буду вести себя хорошо! Я буду хорошо учиться! И когда я попаду ко двору, я смогу затмить саму королеву!

– Не очень-то это мудро – затмевать Елизавету Тюдор, Виллоу. Твоя мама уже усвоила этот урок. – Скай лукаво улыбнулась Робби и леди Сесили. – Ну, Виллоу, попрощаемся, становится поздно, и мы не должны пропустить отлив.

Она наклонилась и взяла руки дочери в свои. Дочь Халида. За исключением этой зимы и зимы, проведенной в Тауэре, она никогда не разлучалась с ней. И это было похоже на расставание с ним самим. Скай почувствовала, как слезы снова подступают к глазам, и быстро взяла себя в руки. Она дважды поцеловала дочь в каждую щеку.

– Прощай, дочурка, – тихо сказала она.

– Прощай, мама, пусть Бог благословит тебя и твой путь будет безопасен. – Виллоу поцеловала мать в губы и затем быстро отвернулась, прежде чем Скай успела заметить ее слезы. Она теперь хорошо знала, что чувствовала мать при расставании с детьми и почему. «Я никогда не буду так уязвима, когда вырасту», – подумала Виллоу с детским оптимизмом.

Леди Сесили и Скай обнялись, и пожилая женщина не стала скрывать своих чувств. По ее пухлым щекам текли крупные слезы, и она шарила рукой в поисках носового платка.

– Мне будет не хватать вас, дорогая, – сказала она, – но я позабочусь о Виллоу, Скай. Я обещаю.

– Я знаю, что вы любите Виллоу, – ответила Скай. – Что бы мы делали без вас, леди Сесили? Вы с самого начала были мне как мать и бабушка Виллоу. Мне тоже будет не хватать вас!

Она обняла даму, успокаивая ее:

– Вы должны приехать вместе с Виллоу, когда Робби повезет ее в Бомон де Жаспр. Эдмон сказал мне, что это прекрасная страна, полная цветов и солнца.

– Да, – промолвила леди Сесили, шмыгнув еще раз носом, – я никогда не путешествовала, никогда не покидала Англию. Господь благословил, я была только в Плимуте и Лондоне. Но похоже, что я поеду с Виллоу. Я еще не так стара, чтобы новое страшило меня!

Скай еще раз обняла старушку:

– Тогда приезжайте с Виллоу!

– Мы опаздываем, Скай, – напомнил Робби.

Две женщины обнялись в последний раз, и затем Скай снова поймала дочь в объятия.

– Веди себя хорошо, любовь моя, – сказала она, и, отпустив Виллоу, Скай почти выбежала в дверь.

Они спешили сквозь сады Гринвуда к пристани, где ожидала их баржа. Сияние дня даже в его второй половине нисколько не уменьшилось. Воздух был напоен ароматом цветущих деревьев, и кое-где цветы начали опадать, и их лепестки плыли по реке, как кусочки розового и белого шелка. Скай оглянулась, и вдруг слезы хлынули из ее глаз так, что она утратила зрение. Она повернулась и взошла на баржу. Здесь было легче – здесь было столько поводов для воспоминаний. Воспоминаний о первом путешествии в Лондон, о Джеффри, об их влюбленности, о доме Линмутов, что стоял справа от Гринвуда, о Найле, о рождении Робина прямо на реке, на этой самой барже. Так она себя еще не чувствовала с самого бегства из Алжира. У нее было чувство, что за ней плотно захлопывается какая-то дверь, а впереди раскрылась новая дверь, зовущая в неведомое. Неведомое и пугало ее.

В это время на реке было мало судов. Дневные дела закончились, а для вечерних развлечений время еще не настало. Лодочники, отталкиваясь шестами, передвигаясь по реке, выкликали потенциальных клиентов для перевозки от одной пристани к другой. Они вошли в акваторию, и штурман Скай искусно маневрировал, ведя баржу через скопление торговых судов и галеонов, ждущих разгрузки или отплытия. Сердце ее забилось чаще, когда она увидела стоящих рядом «Чайку» и «Русалку».

– Королева придала нам сильное сопровождение, правда, Робби? – спросила Скай.

– Да, девочка. В сумме у нас будет десять кораблей. Эскорт возглавляет молодой дворянин из Девона по имени Фрэнсис Дрейк. Это опытный моряк, и не приведи Господи пиратам атаковать нас – более яростного бойца я еще не встречал. Если он не подведет себя под пулю или виселицу, со временем станет знаменит, вот попомни мои слова.

Речная баржа стукнулась о борт «Чайки», и Скай, поднявшись, позвала:

– Эй, на «Чайке», где вы, Мак-Гвайр, Келли? Я поднимаюсь на борт!

Она ухватилась за веревочную лестницу, свисающую с борта, и взобралась на главную палубу судна. Перебравшись через поручни, она взглянула вниз на баржу.

– Плыви на свое судно, Робби. Сейчас нет времени для визитов, отлив вот-вот кончится.

– Ага, девочка, встретимся позже, – отвечал он, и баржа начала пересекать пространство, разделяющее корабли.

– Вот и вы наконец, Скай О’Малли! – Перед ней стоял на крепких ногах моряка Шон Мак-Гвайр.

– Добрый день, Мак-Гвайр, – сказала Скай, – спасибо, что привели за мной «Чайку».

– Вы были столь любезны, что взяли на борт еще одного капитана, – упрекнул он ее.

– Брэн Келли просто лишний член экипажа, Мак-Гвайр. Он так же расстроен этим, как и вы. Я оторвала его от своей команды, чтобы он плыл со мной на «Чайке». Бомон де Жаспр – это чужая для меня земля, и я хочу быть окружена своими людьми. Вы должны понять.

– Да, – неохотно сдался он, – не знаю уж, зачем вам уезжать и выходить замуж за какого-то иностранца, миссис Скай.

– Я заключила сделку с королевой, Мак-Гвайр.

– Это не наша королева.

Скай раздраженно выдохнула:

– У Ирландии нет королевы, Мак-Гвайр! И нет короля. Есть только тысяча лордиков, тысяча петухов, каждый на своей навозной куче и кричащий свое «кукареку». Знаете, что означает это «кукареку», Мак-Гвайр? Это песня свободы от Англии и англичан. Но никто из этих петухов не поступится своими правами ради другого для того, чтобы объединиться под властью одного ирландского короля, чтобы изгнать англичан с нашей родины и жить под его правлением. Нет, мой друг, они поют, они опьянены этой песнью, они оплакивают прежние добрые времена, но они не производят ничего, кроме вдов и сирот. Удивительно ли, что англичане угнетают нас?

А раз это так, то я имею право прежде всего подумать о себе. Англия правит Ирландией, и я не отдам земли Бурков ради какой-то идеи. Цена защиты королевы – моя свадьба с герцогом, и я выйду за него! Я выйду за него, иначе Найл и старый Мак-Уилльям встанут из своих могил, чтобы поразить меня за то, что утрачены земли, за которые Бурки сражались и умирали на протяжении тысячи лет. Вот, не в меру любопытный старик, я в последний раз говорила об этом!

Он усмехнулся, достал из кармана трубочку и зажег ее:

– Не надо так горячиться, Скай О’Малли. Я ведь помню вас еще с тех времен, когда вы носили передничек и ползали на четвереньках по палубе папиного – да упокоит Господь его душу! – корабля.

– Отходим мы на отливе или нет? – вдруг спросила она, стараясь сохранить лицо. Давно бы пора старому Мак-Гвайру на покой, но она знала, что он умрет на борту своего корабля, как и ее отец.

– Если бы вы не были столь озабочены разговорами, то давно заметили бы, что якорь уже поднят и мы плывем. – Он ухмыльнулся, видя ее разочарование. – Вы найдете эту прелестную штучку, вашу камеристку, а также и маленького иностранного лорда в вашей каюте.

– А где Келли?

– Спит. Мы договорились, что я управляю кораблем днем, а он – ночью.

Она кивнула:

– Мудрое решение, учитывая, что мы должны обойти французов, испанцев, да еще и пиратов.

– Мы прибудем туда целыми и невредимыми, миссис Скай, – сказал он, уютно попыхивая трубочкой.

К вечеру они обогнули Маргейт-Хед и вышли в Дуврский пролив. Утром они были в Ла-Манше, где дул легкий, но постоянный бриз, и весенний дождь и туман прикрыли их от обнаружения иностранными судами. Через несколько дней развиднелось, и они быстро проскочили Бискайский залив. Они были слишком далеко в море, чтобы каботажные суда могли приблизиться к ним. Обогнув мыс Финистерре, они вышли в Атлантический океан. Погода была отличная, и Скай вспомнила о своем первом путешествии в Средиземноморье. Десять лет прошло с тех пор. Неужели десять? Она смотрела на темно-голубое море, над которым круто поднимались красно-коричневые скалы мыса Святого Винсента. Халид. Джеффри. Найл. Она покачала головой: все прошло. Она осуждена на одиночество. Может быть, герцог принесет ей удачу?

«Чайка», «Русалка» и эскорт вошли через Гибралтарский пролив в Средиземное море и повернули на север, устремившись к Бомон де Жаспру. Они уже несколько раз встречали другие суда, но сам вид эскорта отпугивал возможных врагов. По мере приближения к Бомон де Жаспру Скай даже начала мечтать о столкновении с пиратами – да обо всем, что могло отсрочить неизбежное: ее брак с незнакомцем.

– Мы бросим якорь в Вилларозе через полчаса, миссис Скай, – доложил Брэн Келли, появляясь в салоне, где она писала письмо Виллоу, подробно описывая свое путешествие.

– Спасибо, Брэн, – ответила она и повернулась к человеку, сидевшему в другом конце комнаты: – Ну, Эдмон, значит, я доставила вас домой целым и невредимым, разве нет?

– Должен признаться, не люблю морских путешествий, – ответил он, – но это было великолепным, Скай. Правда, если бы мы пересекли Ла-Манш и проехали через Францию, оно закончилось бы раньше.

– Да, если бы французы разрешили посланникам Елизаветы Тюдор беспрепятственно проезжать по их дорогам и останавливаться в их гостиницах. Разрешили бы они, Эдмон?

Он хмыкнул и спрыгнул с сиденья у окна.

– Встаньте, Скай, я хочу посмотреть на вас.

Закончив письмо, она отложила его в сторону и встала. На ней было роскошное платье из тонкого лилового шелка в итальянском стиле. Юбка пышная, на нескольких накрахмаленных нижних юбках, расшитых серебряной нитью и розовым бисером узорами в виде бабочек и цветов. Пышные рукава доходили до локтей и там кончались разрезами, открывающими лиловую и серебристую подкладку. Вырез был глубоким и прикрыт шелковым лиловым платочком – из скромности. На шее роскошное ожерелье из небольших жемчужин и аметистов, оправленных в золото, а в ушах были серьги в виде свисавших с аметистовых стержней жемчужин. Волосы расчесаны на пробор и собраны в пышный шиньон, украшенный розовыми шелковыми пармскими фиалками и белыми розочками, оставляя на виду маленькие ушки.

– Вы невероятно прекрасны, – тихо сказал Эдмон де Бомон. – Может ли мой дядя не полюбить вас, Скай? Вы просто воплощение любви!

– Вы так изысканны в своих комплиментах, Эдмон. Вспомните, вы говорили мне, что ваш дядя очень строг. Возможно, я скорее шокирую его, чем понравлюсь. Именно поэтому я и не любила брачных сговоров. Мой первый брак был сговором, совершившимся, пока я еще была в колыбели, и с самого начала оказался катастрофой. Людям лучше узнать друг друга перед браком. И все же теперь я старше, чем была, выходя замуж впервые, да и ваш дядя видел в жизни немало горя. Возможно, нам удастся утешить друг друга, и эта сделка принесет счастье.

– Я думаю, так оно и будет, – убежденно произнес он, – будьте терпеливы с ним, Скай. Если кто и сможет сладить с ним, так это вы.

«Странное замечание», – подумала она и уже хотела было расспросить его подробнее на этот счет, но в салон уже вошел капитан Мак-Гвайр и объявил:

– Мы прибыли, и на причале стоит чертовски затейливая карета, подозреваю, это ваш суженый. Вероятно, он поднимется на борт сразу после того, как мы пришвартуемся.

Она была в панике:

– Где Робби? Я должна поговорить с Робби еще до того, как покину судно!

– Полегче, девочка, – успокоил ее Мак-Гвайр, – я немедленно просигнализирую на «Русалку». Вы так нервозны, словно девственница перед брачным ложем.

– Мак-Гвайр! – воскликнула Скай в ярости. Старый моряк хмыкнул и, повернувшись, вышел из салона.

– Не следует бояться, Скай, – сказал Эдмон де Бомон. – Мой дядя – добрейший из смертных. Вам нечего опасаться.

Она глубоко вздохнула, успокаиваясь.

– Не знаю, что на меня нашло, – сказала она. – Я действительно веду себя как девчонка.

– Я сойду на берег, – сказал Эдмон де Бомон, – и встречу дядю. Затем я приведу его сюда и представлю вас. Будет гораздо лучше, если первый раз вы встретитесь приватно, а не на пристани или во дворце. – Он улыбнулся ей и поспешил из салона, семеня своими коротенькими ножками.

Она осталась одна. «Насколько?» – подумала она. Через несколько минут через порог может переступить он, и она потеряет свободу. Она не тешила себя иллюзиями, что этот брак будет таким же, как и предыдущие. Лорд Берли поклялся, что герцог подпишет контракт, согласно которому она останется независимой, но ведь он клялся и в том, что герцог стар и болен, а это опроверг его племянник. Эдмон уже подписал соответствующие контракты в Англии, но Фаброн де Бомон должен ратифицировать их. Ей следует настоять на том, чтобы он сделал это до свадьбы! Это единственный выход. После всего случившегося за эти годы она не может позволить себе оказаться в полной зависимости от кого-либо. Достаточно того, что она выходит замуж за чужеземца.

Дверь в салон отворилась, и в нем появился Робби.

– Неплохое местечко, Скай, – сказал он.

Она кивнула.

– Мак-Гвайр просигналил, что ты хочешь меня видеть.

– Ты не бросишь меня, Робби? – с тревогой спросила она.

– Конечно, нет, Скай. Ты моя девочка. Я буду рядом всегда, когда это понадобится. – Он подошел к ней и взял ее руки в свои. Несмотря на жару, они были холодными. – Он полюбит тебя, и, может быть, ты полюбишь его.

– Не знаю, почему я так нервничаю? Я взрослая женщина, у меня было четыре брака, и я мать шестерых детей. – Она крутанулась на месте, и ее платье обвилось вокруг нее. – Черт побери! Что со мной?

– Ничего, – сказал он. – Ничего, что не могло бы быть улажено после твоей встречи с герцогом и более близкого знакомства с ним.

– Времени почти не осталось. Мы должны пожениться немедленно, таково условие, сказал Эдмон. Но ты должен быть рядом. Я не выйду замуж за этого человека, пока он не подпишет брачный контракт, в котором будет зафиксирована моя собственность. Я даже не сойду с «Чайки» на берег, пока он не подпишет этот контракт. Ты можешь помочь мне?

– Я улажу все это, дорогая, – сказал он. – Предоставь это мне. Эти средиземноморцы – совсем другие, чем мы, англичане.

– О да, Робби, сделай это для меня!

В дверь салона постучали, Скай замерла, но Робби громко сказал:

– Войдите!

Дверь распахнулась, и вошел Эдмон де Бомон, сопровождаемый другим джентльменом. Миндалевидные глаза Фаброна де Бомона слегка расширились, но больше никаких признаков эмоций он не проявил, даже не улыбнулся. Он в точности соответствовал описанию Эдмона: аристократ среднего роста, с черными горящими глазами и коротко стриженными черными курчавыми волосами. Отсутствие в его глазах всякого выражения встревожило Скай, но вполне возможно, что он волновался не менее ее. Если Эдмон и исказил что-либо в описании своего дяди, то он только смягчил черты лица герцога: у него был длинный узкий нос, большой рот с тонкими губами и квадратная челюсть. Некоторое время в салоне царила тишина, затем заговорил Эдмон:

– Леди Бурк, могу ли представить вам моего дядю, герцога де Бомон де Жаспр.

Скай вежливо сделала реверанс.

– Дядя Фаброн, разрешите представить вам леди Бурк, вашу суженую.

– Добро пожаловать в Бомон де Жаспр, мадам, – сказал герцог низким, но музыкальным голосом.

– Благодарю вас, монсеньор, – ответила она.

– Дядя, это – сэр Роберт Смолл, деловой партнер леди Бурк.

Фаброн де Бомон элегантным движением поднял бровь.

– Мой племянник писал мне, что вы занимаетесь коммерцией, мадам. Верно ли это?

– Да, монсеньор. – Скай взглянула на Робби.

Кашлянув, тот сказал:

– Существует проблема ратификации брачного контракта, монсеньор герцог.

– Сначала я должен прочесть его, – ответил тот.

– Тогда я принесу его, – спокойно сказал Робби. – Королева воспретила леди Бурк покидать корабль, пока контракт не будет подписан вами. До тех пор она должна оставаться на, собственно говоря, английской территории.

– Но свадебная церемония назначена на сегодняшний вечер, – возразил герцог.

– В этом контракте нет ничего необычного, монсеньор герцог. Леди Бурк передает вам чрезвычайно богатое приданое, однако контракт оставляет за ней право на собственное состояние и управление ее землями и землями ее детей.

– Но это выходит за всякие рамки!

– Тем не менее, монсеньор герцог, именно так составлен контракт. Англичанки более свободны, нежели другие женщины, видимо, поэтому вы и пожелали взять в жены придворную даму Елизаветы Тюдор. – Роберт улыбнулся герцогу откровенной мужской улыбкой. – Ваш племянник не увидел в требованиях леди Бурк ничего необычного, когда лорд Берли изложил их ему. Он подписал бумаги, полагая, что вы полностью одобрите его действия. Приданое же леди Бурк и в самом деле очень богато.

– Полагаете ли вы, мадам, что сможете управлять своим состоянием? – Герцог пристально смотрел на Скай.

– Я привыкла управляться с этим сама, монсеньор, после смерти моего отца. Он назначил именно меня управлять его флотом и состоянием до тех пор, пока не подрастут мои братья. Но и сейчас в соответствии с их пожеланием я стою во главе своего клана.

– А чем еще вы управляете, мадам?

– Поместьями моего младшего сына, графа Линмутского, и старшего сына, Эвана О’Флахерти, хотя через два года он уже вступит в права наследия. А также поместьями моего младшего сына, Патрика, в Ирландии, и состоянием моей дочери Виллоу, унаследованным ею от отца, моего второго мужа. Кроме того, я обладаю собственным состоянием, монсеньор, вложенным в коммерческие предприятия, которыми я владею совместно с моим партнером сэром Робертом.

– Похоже, на ваших прекрасных плечах лежит тяжкое бремя, мадам, – заметил он.

– И тем не менее я справляюсь, монсеньор, – ответила она.