Текст книги "Возлюбленная"

– Нет, появляться в Уайтфрайерсе нельзя, – покачал головой Морган. – В этот раз мы не можем рисковать. Надо придумать что-то другое.

– Есть еще один хорошо известный тебе притон – Молли Фишер, – предложил Енох.

– Это не лучше. Если Найл успел донести, там может быть засада.

– Ну, тогда… – продолжал Енох.

– Я поеду прямо к зданию лондонской биржи, – спокойно и уверенно сказал Морган. – У меня там есть одна знакомая модистка, которая имеет дело с таким товаром. Разумеется, только в исключительных случаях. Она сможет подобрать и подходящий костюм для Дизайр – от шляпки до комнатных туфель.

Подумать только, как хорошо разбирается Морган в женских туалетах! Минутную ревность Дизайр снова заслонил страх за его жизнь.

– Конечно, ты будешь привлекать внимание к себе меньше, чем я, там, на бирже, – неохотно согласился Енох.

Здание лондонской биржи находилось в сводчатой галерее между Корнхиллом и улицей Треднидл. Там собирались модные леди и франты в кружевных манишках. На бирже они обменивались последними сплетнями о дворе, выискивали красивый, редкостный товар. На прилавках в торговых рядах можно было увидеть китайские шелка и французские кружева, рубины из Индии, украшенные алмазами атласные комнатные туфли и шикарные веера.

Несомненно, Енох своим деревенским видом и просторечием вызвал бы подозрения. Морган же в своем роскошном плаще и шляпе с пером мог легко сойти за своего в этой нарядной толпе.

– Помимо всего прочего, леди, о которой я говорю, знает меня давно, – продолжал Морган. – Когда ей предлагают краденые вещи, она предпочитает не рисковать и не вступает в отношения с незнакомыми людьми.

В конечном счете, Енох согласился с Морганом. Отчасти потому, что тот убедил его своими аргументами, а, скорее всего, Енох не мог отступить от многолетней привычки во всем слушаться Тренчардов.

В то же время в его глазах застыла тревога.

– Тебе дьявольски везло до сих пор. Будем надеяться, что судьба не подведет тебя и на этот раз.

8

Был яркий солнечный день, когда Дизайр направилась к речке. Она поставила бадейку на землю возле воды и прислонилась к дереву. Ласковое солнце приятно согревало лицо. Легкий ветерок шевелил пряди темных волос. На веточках вяза и бука уже набухли почки. Вдоль берега, на пригорках желтели цветы мать-и-мачехи.

Прикрываясь рукой от слепящих косых лучей утреннего солнца, Дизайр задумчиво глядела на высокие серые валуны, за которыми начиналась лощина. Впереди было пусто. Морган еще не вернулся. Она с тоской посмотрела вдаль.

Прошло уже четыре дня с тех пор, как он уехал в Лондон. Проснувшись утром, она не находила себе места от томительного ожидания. Он обещал вернуться через три дня, и все это время она старалась занять себя работой: начистила до блеска котел, натаскала столько хвороста и сухого мха, что их хватило бы для растопки очага на целый месяц. Когда Енох обнаружил кролика в одном из своих силков, она неожиданно для самой себя приготовила вкусное рагу. Самой ей совершенно не хотелось есть.

Ночами было особенно плохо. Тревожный сон то и дело прерывался, она постоянно прислушивалась, стараясь уловить знакомый стук копыт. Но ничего, кроме крика ночной совы, звонкого тявканья лисицы, шума ветра, слышно не было.

Почему Морган не подождал хотя бы несколько недель, прежде чем отправиться в Лондон для продажи добычи? К этому времени констебль, как знать, может быть, уже не разыскивал бы их так усердно и у Моргана было бы больше шансов спокойно вернуться обратно. Но нет, он решил, что нельзя медлить с продажей драгоценностей и покупкой подходящего дорожного костюма для нее.

«Ему не терпится поскорее избавиться от меня», – говорила она себе. Она попыталась даже заставить себя возненавидеть его. Но ничего из этого не получилось. Даже если Морган не любит ее, она не может изгнать его из своего сердца.

А что, если его уже схватили? Она невольно поежилась, представив ужасные картины. Она увидела Моргана в тесной камере Ньюгейта. Он лежал на сыром каменном полу. Потом он представлялся ей стоящим у стены, с руками за спиной, в цепях, с загорелой обнаженной спиной, на которую вот-вот должен был опуститься хлыст надзирателя.

Она подняла бадейку и пошла вдоль берега к тому месту, где в полукруге невысоких скал был небольшой омут. Чтобы отогнать гнетущие мысли, она глубоко вдохнула сладкий свежий воздух. На минуту у нее остановилось дыхание. Морган непременно вернется обратно.

Она наклонилась к воде, чтобы наполнить бадейку.

– Вам незачем делать это. – Задумавшись, Дизайр не слышала, как из леса за ее спиной появился Енох. – Надо было сказать мне.

– Мне захотелось немного прогуляться. Енох забрал у нее бадейку и поставил на плоский камень.

– Скоро вы уедете, – сказал он. – Предстоит нелегкая дорога. Нам придется долго трястись в карсте, пока мы доберемся до Корнуолла. Вам бы лучше отдохнуть и набраться сил до возвращения Моргана.

– Но почему его нет до сих пор? – Внезапно она почувствовала угрызения совести. – Если бы я остановила его, уговорила не уезжать так скоро, нашла бы способ задержать до тех пор, пока…

– Никто не может остановить Моргана, если он задумал что-то, – возразил Енох. – Не надо мучить себя понапрасну. И не стоит думать об опасности, которая может грозить Моргану. Он прекрасно знает, на что идет. Хотел бы я посмотреть на того, кто отважился бы спокойно прогуливаться по лондонской бирже с карманами, набитыми драгоценностями лорда Боудина. Я вам скажу, что никакой другой разбойник не решился бы на такой дерзкий шаг.

– Разве можно быть уверенным, что ему удастся осуществить свой план? О, Енох, почему он не отправился в лавку к перекупщику из Уайтфрайерса, как хотел раньше? Старая Салли говорила, что констебли не рискнули бы сунуться в эти дворы и переулки.

– Я не знаю, кто такая Старая Салли, но говорит она верно. Дело в другом. Морган выбрал в качестве жертвы лорда Боудина и нажил очень опасного врага.

– Вряд ли его светлость станет сам разыскивать свои драгоценности. Он не рискнет показаться в Уайтфрайерсе даже в сопровождении нескольких констеблей.

Енох покачал головой.

– Да он и не будет обращаться к ним. Боудин может воспользоваться королевской охраной или на него станут работать солдаты главного судьи. – Заметив удивление на лице Дизайр, он продолжал: – Такой караул обычно бывает усилен отрядом мушкетеров или драгун. Эти люди закалены в сражениях, вооружены мушкетами и шпагами. Их не испугает какая-нибудь шайка воров и проституток из Уайтфрайерса. – Он многозначительно улыбнулся. – Вот почему Морган отправился на биржу. Но я не сомневаюсь, что он уже закончил свои дела и держит путь обратно.

– Не надо, Енох, – остановила она. – Я ведь не ребенок, чтобы меня могли успокоить такие слова.

– Да, вы не ребенок. К сожалению. – Улыбка исчезла с лица Еноха. – Вы женщина, которая боится за жизнь любимого человека.

– Неправда!

Покачивая головой, Енох как бы говорил, что ее слова не убеждают его в этом. Бессильная сдерживать свои чувства, Дизайр прошептала:

– Я люблю его. И буду любить всегда.

– Я пытался предостеречь вас, – сказал Енох. – Но о чем тут говорить, когда такая молодая девушка, как вы, встретила на своем пути такого мужчину?

– Он ваш друг, – напомнила ему Дизайр. – Я понимаю, что вы любите его.

– И вас тоже. Я сразу понял, что вы не какая-нибудь шлюха из Уайтфрайерса. Уж как-нибудь я могу распознать воспитанную леди.

– Морган тоже сын сквайра.

– В данном случае это не меняет дела. Он не для вас, Дизайр. И никогда не сможет принадлежать вам.

– Я не верю в это. Теперь, когда его старший брат мертв, он является наследником Пендаррена.

Косматые брови Еноха приподнялись кверху.

– Кто вам это сказал, неужто он сам?

– Да, но только он не сказал, почему этот человек, лорд Уиндхэм, управляет поместьем. Для меня ясно, что с возвращением его величества после изгнания Морган мог подать прошение, чтобы ему вернули его собственность. Почему он не обратился прямо к королю и не…

– Когда молодой король Карл вернулся и занял трон своего отца, мы были далеко, в Вест-Индии. Прошло больше года, прежде чем до нас дошло это известие. Тогда мы начали думать о возвращении. К этому времени король уже даровал Пендаррен лорду Уиндхэму.

– Я не сомневаюсь, что, попроси тогда Морган аудиенции, король не отказал бы ему.

– Боже мой, как вы наивны, мисс. Если бы вы только могли представить себе, сколько сторонников роялистов осаждали тогда короля с просьбами вернуть им их земли! Вы думаете, их было мало, мужчин, сражавшихся за Марстон Мур или раненых под Нейсбай? А сколько еще тех, которые, рискуя своей головой, в 1651 году помогали его величеству скрываться от людей Кромвеля и бежать во Францию?

– Даже если и так, – упорствовала Дизайр, – не могу представить, как Морган мог отказаться от своего состояния без борьбы.

Енох снова покачал головой.

– Мужчина не может прокладывать себе путь в приемную короля с помощью шпаги или пистолета. Такие вещи делаются с помощью золота. Нужно очень много денег, чтобы дать на лапу всем придворным.

– Разве Морган вернулся из Индии без денег?

– Мы высадились в Фалмуте с несколькими грошами в карманах, хватило только, чтобы заплатить за ночлег. Хозяин гостиницы предупредил Моргана, чтобы он держался подальше от Пендаррена, и пожелал ему удачи.

– Но почему? – спросила Дизайр.

– Тот самый лорд Уиндхэм уже владел поместьем в течение нескольких месяцев. Он – член магистрата от этого графства. Это жестокий человек, который не останавливается ни перед какими средствами. Именно так сказал хозяин гостиницы. А он был дружен с отцом Моргана. Так вот, он посоветовал Моргану удалиться от Пендаррена как можно дальше, и так вести себя и впредь.

Жалость комом сдавила горло Дизайр, когда она представила себе Моргана, возвратившегося из Индии и столкнувшегося с такими невероятными препятствиями.

– Родерик сражался против Стюартов, – продолжал Енох.

– Зато Морган – нет.

– А вы думаете, Уиндхэм допустил бы, чтобы Морган смог доказать это? Это тогда, когда на карту поставлен Пендаррен! Он бы вздернул Моргана на виселице, как человека, предавшего честь короны, или выслал бы его из страны. Уиндхэм был судьей в этой части Корнуолла, и я не сомневаюсь, что и сейчас им является.

«Как тяжело, – подумала Дизайр, – быть в изгнании все эти годы. А вернувшись в Англию, узнать, что Пендаррен потерян для тебя навсегда. Как, должно быть, Морган разгневан этим. Какую горечь он должен чувствовать от несправедливости, разрушившей все его надежды».

– И это заставило его заняться разбоем на большой дороге, – медленно произнесла Дизайр.

В подтверждение Енох кивнул головой.

– Теперь уже слишком поздно отступать. Он не может рассчитывать на помилование, так же, как и на возвращение своей собственности.

Однако Дизайр все еще не могла смириться с поражением Моргана. Она должна найти выход для себя и для него.

– Мы могли бы покинуть Англию, – сказала она. – Можно отправиться на один из островов в Индии или во Францию…

– Тише, мисс! – прервал ее Енох. – Там, в лощине…

Ухо уже могло уловить стук лошадиных копыт. Не веря себе, Дизайр приложила руку ко рту. Пренебрегая осторожностью, она чуть было не бросилась к лощине, но Енох тут же подскочил и схватил ее за руки.

– Стойте. Откуда вы знаете, кто это может быть.

Она застыла на месте. Сердце бешено стучало в груди. Мучительно тянулись секунды. Ногти до боли впились в ладони.

Но вот показался Морган, гнавший своего серого жеребца. Он дернул за узду и остановил коня. Дизайр сразу забыла тягостное прощание, резкие слова, которыми они обменялись перед его отъездом. Самое главное – он жив, свободен и стоит перед ней.

Она подбежала к нему, но в последний момент остановилась, не уверенная в том, как он встретит ее. Но Морган уже распахнул свои объятия и крепко прижал ее к себе. Она подняла голову, и он крепко и страстно поцеловал ее. «Он вернулся, он снова с ней, – думала она, – ничто никогда больше не разлучит их».

– Я решил появиться на бирже после полудня. В этот час там страшная суета, – рассказывал Морган, прохаживаясь возле очага. – В пассаже полно покупателей и бездельников. Все разряжены и напомнили мне ярких попугаев из Индии. Вся эта толпа создавала невообразимый шум.

– А твоя знакомая модистка оказалась на месте, в своем заведении? – спросил Енох, раскладывая седельный мешок Моргана, несколько больших свертков и чемоданчик, обтянутый парчой.

Морган кивнул головой.

– Она хорошо оценила драгоценности и тут же передала их опытному ювелиру. Он сможет так переделать камни, что Боудин никогда не сможет их опознать.

– Надо думать, она помогла тебе выбрать пышный наряд для мисс Дизайр тоже, – вставил Енох. Жеребец был нагружен не хуже вьючного мула.

– Да, к такой поклаже он не привык, – сказал Морган. – Но модистка уверяла, что вся эта мишура совершенно необходима, с учетом наших целей. – Он повернулся к Дизайр. – Ты можешь расстелить одеяло и развернуть свертки. Я думаю, ты одобришь свой дорожный костюм.

Эти слова сразу испортили ей настроение. В безудержной радости после его возвращения она не допускала мысли о том, что он по-прежнему будет упорствовать с ее отъездом.

– Нужно примерить все это, – сказал он. В его голосе слышалось нетерпение. – У нас не так много времени.

Не смея ослушаться, Дизайр механически развязывала аккуратно упакованные свертки. В это время ее глаза были устремлены в сторону Моргана, который разговаривал с Енохом.

– Я хочу, чтобы ты выехал как можно скорее. В шести милях отсюда есть постоялый двор, где останавливаются экипажи. Перед отъездом я тебе все подробно объясню. Ты выяснишь, где будет следующая остановка. Я сомневаюсь, что отсюда можно добраться до Корнуолла. Постарайся найти дорогу покороче и делать меньше остановок, – продолжал объяснять Морган. – Чем скорее ты отвезешь Дизайр, тем лучше.

Оторвавшись от свертков, Дизайр увидела, как лицо Моргана сразу стало напряженным. Енох, должно быть, тоже заметил это.

– Найл Форрет? – Енох произнес это имя с брезгливым выражением на лице.

– Я знал, что он не упустит возможности сделать гадость. И он действительно не терял времени даром.

– Он уже успел донести?

– Вполне возможно.

Дизайр вынула из свертка слегка помятое дорожное платье из темно-зеленого шелка и встряхнула его. В другое время она могла бы долго восхищаться такой элегантной одеждой. Сейчас ее мысли были заняты другим. Она по-прежнему не сводила глаз с Моргана и не пропускала ни одного его слова.

– Я бы мог вернуться раньше, но раз уж оказался в Лондоне, решил потратить время и объехать лучшие бордели Драри Лейн. Я получил то, что искал, у Кейт Клафли.

– Там есть все, что надо мужчине, – сказал Енох. – Шикарная женщина, эта Кейт, и девушки у нее, что надо, как цветочки из букета…

– Я этого не отрицаю. Но в этот раз у меня были другие дела.

В этот раз. Услышав недвусмысленный намек, Дизайр поджала полные красные губки.

– Кейт сказала, что Найл заглядывал к ней всего несколько дней назад. По ее словам, он сильно важничал, заказывал самое дорогое вино и попросил прислать ему девушку наверх. Когда Кейт спросила его обо мне, он засмеялся и сказал, что она скоро увидит меня, болтающимся в воздухе и с веревкой на шее.

– Хотел бы я знать, как ей удалось вызвать его на такой разговор, – сказал Енох. – Я никогда не сомневался, что она хорошо относится к тебе.

– Да, она верный товарищ, – подтвердил Морган. – Она завела Найла в свой будуар и напоила его вином. Кейт знает, как получить от мужчины то, что ее интересует. Думаю, она быстро вытрясла из него все, что хотела.

В прищуренных глазах Моргана сквозило презрение.

– Наш великий мастер Форрет достаточно поупражнялся на большой дороге. Теперь он превратился в доносчика. Он зарабатывает прощение для себя и кучу золота впридачу, сообщая властям сведения о нас.

– Подлый ублюдок, – выругался Енох. – Попадись он мне сейчас.

– Не беспокойся, мы еще встретимся с Форретом. А сейчас нас ожидают более неотложные дела.

– Я увезу мисс Дизайр отсюда, как только стемнеет, – успокоил его Енох. – Можешь поверить, она поедет под надежной охраной.

Больше Дизайр уже не могла сдерживаться. Шелковое платье выскользнуло у нее из рук, и она бросилась к Моргану. Вцепившись в рукав, она смотрела на него, не отрывая глаз, полных страха. Морган ласково потрепал ее по плечу.

– Не волнуйся, моя любимая. Енох отвечает за свои слова. Он благополучно доставит тебя в Равенсклифф.

– А что будет с тобой? Морган, лорд Боудин и его друзья даже мельком не видели твоего лица в ту ночь, когда мы ограбили их. Они могут сказать, что видели высокого мужчину в плаще, и все. Но если Найл подробно описал твою внешность в магистрате, за тобой начнут охотиться, как за лакомой дичью! О Морган, лучше бы ты ехал вместе с нами.

Он отрицательно покачал головой.

– Безопаснее для всех нас разделиться – и немедленно. Слова Моргана застали Дизайр врасплох. Эти мысли не приходили ей в голову, и она почувствовала угрызения совести.

– Если это так, как ты говоришь, то мне вообще нужно ехать в Корнуолл одной, а вам с Енохом тоже, отдельно друг от друга.

– Какие благородные побуждения, – улыбнулся Морган, – только они неразумны, потому что возникли под влиянием чувств. Впрочем, это свойственно тебе, моя дорогая. Молодая девушка не может путешествовать и останавливаться на ночлег в постоялых дворах одна. Если только она не хочет, чтобы ее принимали за проститутку и обращались с ней соответственно.

– Я не подумала об этом, – робко возразила Дизайр.

– Именно поэтому ты должна делать только то, что я говорю. – Он обнял ее, и она почувствовала тепло его тела. – Не беспокойся обо мне. Я не собираюсь оставаться здесь.

– А куда отправишься ты?

– Это не должно интересовать тебя. Пока об этом еще рано говорить. Когда Енох оставит тебя в Равенсклиффе, он будет точно знать, где мы встретимся с ним.

– Но когда я смогу увидеть тебя снова?

Он не ответил, только легонько шлепнул ее, как ребенка, пониже спины.

– Ты бы лучше, наконец, распаковала эти свертки. У нас остается несколько часов. За это время нам нужно превратить тебя в молодую знатную даму. – Он окинул ее взглядом с головы до ног. В его глазах появилась так хорошо знакомая озорная искорка. – Для этого не потребуется больших ухищрений, – добавил он.

Из седельного вьюка Морган вынул небольшой пакет.

– Вот держи, это кастильское мыло, – сказал он. – Его обожают все придворные леди. Так мне сказала моя знакомая модистка.

Как можно разговаривать таким беспечным тоном, когда они собираются расстаться, и, возможно, навсегда!

– Я принесу тебе еще одну бадейку с водой, – продолжал он.

– Не стоит беспокоиться, – с трудом выдавила из себя Дизайр. – Уже достаточно тепло, и я, пожалуй, искупаюсь в омуте. Схватив мыло, она выбежала из барака.

Когда она вошла, от холода у нее остановилось дыхание. Несмотря на полуденные лучи солнца, вода оказалась ледяной. Она стиснула зубы и погрузилась в воду до плеч. Но как хорошо пахнет мыло, приготовленное на испанском оливковом масле! Не зря его так любят тс, кому доступна эта роскошь.

Дизайр быстро смыла густую, пышную пену с лица и шеи. Затем принялась намыливать грудь, руки и остальные части тела. Намылив голову, она положила мыло на ровный камень и, набрав побольше воздуха в легкие, быстро опустила голову в воду.

– Я думаю, что мне стоит присоединиться к тебе.

Она вздрогнула, откинула волосы с лица и, подняв глаза, увидела на берегу Моргана. Он уже снимал с себя одежду и складывал ее рядом с ее вещами.

Сначала Дизайр хотела остановить его, но не могла произнести ни звука. Во все глаза, не испытывая ни малейшего смущения, она медленно скользила взглядом по его широким плечам, сильной груди, узкому тазу и длинным мускулистым ногам.

Он ловко перемахнул через каменистую кромку омута и оказался рядом с ней, обнимая и притягивая к себе. Почувствовав прикосновение его тела, она попыталась оттолкнуть его.

– Я еще не закончила мыться, – смеясь, говорила она.

– А я еще и не начинал, – отвечал он ей с насмешливой улыбкой.

Ей сразу же стало ясно, что он задумал. Глаза у него озорно заблестели. Вот самонадеянный мужчина! Кто дал ему право считать, что он может рассчитывать на удовольствие, решив отправить ее на край света?

– Отпусти меня!

В это время Морган уже обхватил ее за талию, приподнял над водой, а затем бросил в воду. Она плюхнулась, подняв фонтан брызг, и отчаянно замолотила ногами и руками по воде. Дизайр не умела плавать. Она судорожно захватила воздух ртом, и ее голова с бульканьем исчезла под водой.

В тот же миг мощные руки Моргана подхватили ее за талию и вынесли вверх. Когда он приподнял ее повыше, струйки воды побежали по ее округлой груди, розовые соски стали упругими от холода.

Она старалась вырваться у него из рук, не желая поддаваться. Нет, сейчас он ничего не добьется от нее. Но Морган только сильнее прижимал ее к себе, поднимая выше и выше, пока его лицо не оказалось на одном уровне с ее грудью – двумя гладкими, покрытыми росой яблоками. Он смахнул кончиком языка сначала одну блестящую капельку, потом другую.

– Да отпусти же меня!

– Только не сейчас. Я еще не утолил жажду, говорил он и продолжал дразнить ее, прикасаясь языком к влажной коже. Две маленькие торчащие пики ждали его губ. Знакомый трепет пробежал по всем ее жилкам, как по туго натянутым струнам. Глухой сдавленный звук вырвался у нее из груди.

Все равно она не уступит ему! Она не должна…

Руки Моргана спустились ниже. Неутомимые пальцы искушали ее лаской, пробираясь в самые далекие уголки. Дизайр чувствовала приближение недавно пережитых и еще не забытых сладких мук и уже знала, что не сможет им противостоять. Стройные ноги сами собой разошлись в стороны, а потом прижались к его жестким бедрам. Она откинула голову назад. Длинные волосы упали и распростерлись на поверхности воды. Все те же ласковые губы коснулись ее шеи и плеча.

Когда Морган поднял ее выше, ее ноги крепче сжались вокруг его тела. Рукой он поддерживал ее за плечи. Она прижалась к мокрым жестким волосам на его груди и прислушивалась к гулким ударам его сердца.

В резком броске Морган выскочил из омута, неся ее на руках. Он понес ее наверх, взбираясь по склону на высокую, похожую на пирамиду часть берега. Добравшись до ровной площадки, он лег на плотный ковер молодого папоротника, вытянулся во весь рост и посадил ее на себя.

Каким-то непонятным образом, почти безотчетно Дизайр опустилась на колени и раздвинула бедра. Она подвигалась по его узкому и плотному животу и тут же ощутила первый быстрый и сильный толчок. Однако Морган не спешил позволить ей захватить себя в плен.

Медленно всей длиной своего копья он играл с маленькой розовой почкой, приоткрывшейся из влажной пещеры. От возрастающего напряжения Дизайр чувствовала, как в глубине один за другим возникали и разрывались мучительные спазмы.

Руки Моргана стискивали упругие девичьи ягодицы.

– Морган… Я хочу чувствовать тебя внутри… Сейчас…

Он смотрел на нее сквозь полуприкрытые веки. Темные глаза блестели от возбуждения.

– Любимая, ты должна сама сделать то, что тебе хочется.

И тогда без раздумья тонкими пальцами она сама подвела к своему сжимающемуся кольцу то, что было причиной ее сладких пыток. Она еще больше наклонила бедра, вбирая в глубь себя драгоценный мужской подарок.

Она не выдержала и тихо вскрикнула от удовольствия, ощущая полноту и мощь его пульсирующей плоти. Держась за его плечи, она то плавно опускалась, то так же медленно поднималась вверх, постепенно начиная скользить во все ускоряющемся темпе.

Только теперь Морган стал отвечать на ее движения, то сливаясь с ней, то позволяя ей оторваться от себя. Он делал это так, как она просила его вначале и как сейчас нужно было ему самому – глубже, тверже, быстрее. Когда наступил желанный для обоих момент, Дизайр резко запрокинула голову назад, победный страстный крик прозвучал в воздухе.

В руках у Дизайр было маленькое зеркальце – роскошная безделушка, которую Морган привез для нее из Лондона. Она с трудом узнавала себя в глядевшей на нее девушке.

Застегивать самой шикарное шелковое платье оказалось не так просто. Еще труднее было справиться с волосами и уложить их так, как она придумала. Несмотря на шпильки, сделанные из панциря черепахи, – Морган продумал все до мелочей, – ей потребовалось около получаса, чтобы прикрепить плоский шиньон на затылке. Она добилась, чтобы каждый из ее длинных локонов лег на свое место вдоль щек. Затем она погрузила палец в крошечную серебряную баночку с помадой и начала поправлять несколько легких завитков на лбу, когда услышала голос Моргана.

– Ты еще не готова?

Прежде чем она успела ответить, он вошел в комнату и застыл на пороге с открытым ртом.

Она почувствовала неловкость. Как давно она не надевала платье, подобающее юной леди. А ведь когда-то ей еще помогала горничная.

– Я сделала все, что в моих силах… – начала она.

Он продолжал молча, не двигаясь, смотреть на нее. Ему хотелось успокоить ее, сказать, что все прекрасно, но вид прелестной юной леди так поразил его, что он не мог говорить. С их первой встречи в Уайтфрайерсе Морган видел в Дизайр необыкновенную красавицу, несмотря на ее разодранное платье, непричесанную гриву волос и запачканное лицо. И потом, даже в мужской одежде она вызывала у него безумную страсть своей бьющей в глаза женственностью.

Сейчас перед ним стояла незнакомая ему девушка, прелестная, изысканно одетая, державшаяся с легким достоинством.

Если даже ему в душу и закралось бы сомнение по поводу ее рассказов о своих родителях и приличном воспитании, то теперь от него не осталось бы и следа. Перед ним стояла не карманная воровка из Уайтфрайерса и не подружка разбойника с большой дороги. Рядом с ним леди, такая же, как те, которые приходили к ним в Пендаррене, когда его мать была хозяйкой большого дома.

Впервые за многие годы он остро и в полной мере ощутил боль утраты и страстное желание вернуться к былой жизни.

Внезапно ему захотелось сесть на главное место за длинным, полированным столом в их гостиной в Пендаррене и видеть напротив себя Дизайр. Он живо представил себе ее лицо, спокойное и вызывающее у него безграничное обожание, и ее глаза, глядевшие на него поверх серебряного подсвечника, в мягком золотистом свете свечи. Так же остро у него возникло непреодолимое желание лежать с ней рядом в широкой постели там наверху, в комнате, принадлежащей хозяину дома.

Воображение подсказывало, как это могло быть. Он держит ее в своих объятиях, их сердца бьются в унисон. Такой счастливый союз принесет им детей, которые продолжат род Тренчардов.

Он не мог отпустить ее сейчас. Он не должен допустить, чтобы она уехала, зная, что может никогда не увидеть его снова.

На какое-то время Морган отбросил в сторону все доводы, которые определяли его поступки. Он широко распахнул руки навстречу Дизайр. Шурша шелковым платьем, она бросилась ему на грудь с горящими зелеными глазами. Он прижал ее к себе, жадно вдыхая пьянящий аромат ее волос.

– Морган, любовь моя! – с этой тихой мольбой она обратила к нему свое лицо и приоткрыла теплые алые губы в ожидании поцелуя.