Текст книги "Путь хеджера. Заработай или умри"

Кинг смотрел на него, качая головой. На его рубашке под мышками появились темные пятна от пота.

– Вы представитель хеджевого фонда. По всей вероятности, вы открыли короткую позицию по нашим акциям, и вы абсолютно не правы. По прогнозам Lehman Brothers, при имеющихся у нас возможностях и той модели ведения бизнеса, которой мы придерживаемся, наши акции будут расти на 20 процентов в год на протяжении двадцати лет. Да, я действительно убежден в том, что сейчас сложилась иная ситуация. Кроме того, интернет и его инфраструктура – это самое динамичное изобретение за всю историю. Ни один новый продукт не проникал столь широко на рынок за такой короткий срок.

– Но в прошлом тоже случались судьбоносные, прорывные изобретения. Как насчет телефона, радио, персональных компьютеров? – спросил Джо.

– Чтобы достичь такого же уровня проникновения на рынок, то есть чтобы провести электричество в четверть американских домов, понадобилось двадцать шесть лет, тридцать пять лет – чтобы провести телефонные линии, и двадцать два года – радио. Персональные компьютеры получили широкое распространение за шестнадцать лет, а интернет – всего за семь. Годы, в которых исчисляется возраст интернета, подобны годам собачьей жизни в сравнении с жизнью человека. Поэтому мы и утверждаем, что сейчас у нас еще больше возможностей для роста.

Кинг уже почти злился.

– Извините, мистер Кинг, но это просто нелепо, – возразил Коэн. – Если возраст интернета исчисляется годами собачьей жизни, это значит только то, что сократился ваш период роста. Возможности для стремительного роста на раннем этапе появляются быстрее, поскольку ускоряются темпы проникновения на рынок, но они сохранятся лишь на начальном этапе; при этом цикл стремительного роста станет короче. Возможно, сейчас уже происходит такое снижение.

Джо прервал Коэна.

– Марк, есть и другая сторона медали. Вы придерживаетесь подхода к ведению бизнеса, в какой-то мере завышающего прибыль вашей компании. Вы тратите сравнительно небольшие средства на исследования и разработки, а вместо этого используете свои акции, цена которых сейчас достаточно высока, для покупки потенциальных конкурентов. И отражаете покупку этих компаний в балансе капиталовложений под чертой, списывая убытки как разовые расходы, тогда как на самом деле это повторяющиеся расходы. Следовательно, по сути, вы завышаете объявленную прибыль.

Марк Кинг метнул в Джо сердитый взгляд, но тот продолжал:

– При всем уважении, сэр, хотя интернет и продолжает расти, доткомы теряют деньги. Они не могут получить финансирование на рынке мусорных облигаций или посредством продажи большего количества обычных акций и, по существу, быстро расходуют имеющиеся у них денежные средства. Разве они не купили у вас оборудование через вашу дочернюю финансовую компанию? Если какая-то из этих компаний прогорит, разве оно не будет возвращено и не создаст ли тем самым излишек, что приведет к снижению цен? Насколько я понимаю ваши бухгалтерские отчеты, вы внесли эти операции в бухгалтерские книги как продажу и включили всю прибыль в счет прибылей и убытков без учета условных обязательств.

– Должно быть, вы приверженец бухгалтерского учета, старина, – проворчал Кинг. – Для того чтобы стать успешным инвестором в условиях новой промышленной революции, или технического прогресса, требуется воображение и раскрепощенный ум. Вы новый аналитик Grant, не так ли?

– Да, сэр, – ответил Джо. – Но я не приверженец бухгалтерского учета, я приверженец Грэхема, Додда и Баффета.

– Никогда о них не слышал, – сказал Кинг. – Ничего о них не знаю.

– Пережитки прошлого! – бросил аналитик из Lehman Brothers.

– Неужели вы не знаете, кто такой Баффет? – спросил Коэн, представитель хедж-фонда.

– Да знаю, но я знаю также, что он упустил из виду то, что происходит в сфере передовых технологий.

Кинг повернулся и посмотрел Джо прямо в глаза.

– Что же, молодой человек, есть японская пословица, которую вам лучше хорошо запомнить: «Торчащий гвоздь забивают!» Инвесторы, вложившие деньги в наши акции, верят в нас – компанию предпринимателей и творцов. Цена наших акций повышается уже много лет.

– Может быть, это и так, – сказал Коэн. – Но помните ли вы сказку Ганса Христиана Андерсена о короле, который вышел на парад голым? Именно ребенок разоблачил всеобщее мнение о том, что король одет в прекрасный наряд. Горячий воздух выходит из лопнувшего шара гораздо быстрее, чем в него поступает.

Кинг поднялся.

– А теперь мои помощники покажут вам наши системы коммутации и маршрутизации. Как и все остальное, они соответствуют последнему слову техники.

После завершения экскурсии их отвезли в аэропорт.

– Вы не завели сегодня друзей, – мрачным голосом сказал Джо аналитик из Lehman Brothers. – Зачем вы пытались разозлить его?

– Я совсем не хотел усложнять ему жизнь, – ответил Джо. – Я просто задавал вопросы.

– Не обращай внимания на этого подхалима, – сказал собеседник Джо из хеджевого фонда немного позже. – У тебя есть один новый друг – я! Меня зовут Микки Коэн. Я работаю в Bridgestone. Мне нравятся ребята, которые увлекаются бухгалтерским учетом. Ты задавал хорошие вопросы и поднял важные темы.

Они сидели рядом в самолете, на котором летели назад в Нью-Йорк.

– Что ты думаешь об акциях Parton Networks? – спросил Коэн у Джо.

– Слушай, – ответил Джо, – хотя у меня еще совсем мало опыта, я считаю, что все это – фальшивка. Parton Networks – примитивная, старая телефонная компания, прикрывающаяся маской технологий. Пока ей сопутствует удача, но, упаси Бог, если она отвернется. Их бухгалтерские показатели, по существу, сфальсифицированы. Основное направление бизнеса (наземные линии связи) развивается медленно и находится под угрозой по многим направлениям. Вся структура ценообразования вот-вот развалится. Они использовали все возможные уловки для завышения доходов. Правдами и неправдами они повышают цену своих акций, чтобы использовать их в качестве средства платежа для покупки стартапов, вместо того чтобы вкладывать деньги в исследования и разработки. Акции этой компании должны продаваться по цене, превышающей прибыль на акцию не более чем в 10–12 раз, но не в пятьдесят.

– Не могу не согласиться с тобой. В настоящее время у меня в управлении нет капитала, но если бы и был, я бы открыл короткую позицию по этим акциям. Даже обезьяны падают с деревьев, а эта обезьяна – большая и уродливая.

Коэн задал Джо много вопросов о Grant и о том, какая отрасль за ним закреплена. Они поговорили об акциях еще немного.

В конце короткого перелета Коэн сказал Джо:

– Послушай, если у тебя появится желание заняться хеджевыми фондами, позвони мне. Мы всегда ищем умных молодых специалистов.

– Спасибо, – сказал Джо. – Я буду иметь это в виду, но в Grant хорошо обращаются со мной, и мне очень нравится мой руководитель.

– Преданность – большая редкость в нашем бизнесе, – заметил Коэн. – Удачи тебе!

Через несколько недель курс акций Parton Networks поднялся с 255 до свыше 370 долларов. Хансен вошел в кабинет аналитиков и громко произнес:

– Эй, мистер защитный бек, что ты упустил, когда был в Parton? Парень, которого ты тогда разбил в пух и прах, делает пасы на тачдаун! Кажется, он сделал несколько длинных пасов прямо у тебя над головой.

– Да, я знаю, – сказал Джо. – Я не понимал этого тогда, не понимаю и сейчас.

– Это называется допустить ошибку и потерпеть поражение, – ответил Хансен и вышел из кабинета.

– Не переживай, – поддержал Джо один из аналитиков. – Этот парень – осел. Истина и справедливость восторжествуют. Твои выводы не ошибочны, они просто преждевременны.

– Сделать что-то слишком рано – то же самое что допустить ошибку, – сказал другой аналитик с презрительной улыбкой. Джо понимал, что он, к сожалению, прав.

Как оказалось впоследствии, в конце 1999 года курс акций Parton Networks поднялся с 500 до свыше 700 долларов, а через несколько недель снова упал до 500 долларов, но затем снова взлетел. В июле 2000 года цена акций Parton выросла до рекордной отметки – 870 долларов за акцию. Приемы Кинга принесли плоды, а скептицизм Джо превратился в ошибку.

Поскольку компания Grant Investment Management не открывала короткую позицию по этим акциям, а у Джо не было денег, которые он мог бы инвестировать, этот, подобный полету Икара, взлет акций Parton Networks не затронул ничего, кроме его гордыни. Однако когда взорвался пузырь на рынке акций технологических компаний (как показано на рис. 5.1), падение акций Parton Networks оказалось одним из самых катастрофических. Все-таки Джо оказался прав.

К счастью, ему не пришлось отражать неприятные нападки со стороны его заклятого врага Хансена, поскольку в то время он уже не работал в Grant.

^{Рис. 5.1. Стремительное падение звезды: Parton Networks}

Между тем однажды в понедельник утром Доуз откровенно объяснил Джо, почему миссис Доуз категорически против продолжения его отношений с Эмили. Джо вежливо выслушал его.

– Я все понимаю, – произнес он совершенно спокойно. – Но, как я уже говорил раньше, я не могу бросить Эмили. Между нами есть нечто очень ценное, и это самое важное, что когда-либо было в моей жизни.

– Понимаю, – сказал ему Доуз. – Я уважаю твою позицию.

– Но я намерен немедленно уволиться из компании.

– Нет, ты не сделаешь этого, – решительно возразил Доуз. – Ты слишком драматизируешь. Это поставило бы в щекотливое положение всех нас, в том числе и Эмили. Наверное, Марлен уже догадалась, что ты встречаешься с моей дочерью. Если ты вдруг уйдешь, здесь начнутся разговоры.

– Дэвид, но как мне быть? Учитывая то, как ко мне относится ваша жена, я не считаю возможным оставаться здесь и работать на вас прежде всего из уважения к вам.

– Мне кажется, лучший выход из ситуации – начать искать новую работу, сохранив это в тайне. Тебе следует поговорить с людьми, с которыми ты знаком, такими как Джим Донли и Билл Хикмен. Я знаю, что оба относятся к тебе с уважением; им известно, что ты предложил ряд компаний, акции которых оказались весьма перспективными.

– Возможно, – сказал Джо. – Но они обязательно спросят, почему я ухожу из Grant и от вас. Они могут догадаться, что это связано с Эмили, и из-за этого в Гринвиче пойдут пересуды. Я определенно не хочу втягивать во все это Эмили.

Джо помолчал минутку, а потом продолжил:

– Я так неловко чувствую себя из-за всего этого. Мой поступок может показаться предательством и неблагодарностью. Мне действительно нравилось работать на вас, Дэвид, и вы обращались со мной самым лучшим образом. Думаю, я совсем не хочу работать на другую крупную компанию по управлению инвестициями.

Теперь Доуз еще больше симпатизировал Джо.

– Ты был бесценным членом нашего коллектива, но ничего не поделаешь. Возможно, тебе следует подумать о работе в хедж-фонде – это самое подходящее место для молодого, умного, амбициозного парня. Можешь сослаться на меня – я обещаю дать тебе самые лучшие рекомендации.

– Да, я и сам думал о хедж-фонде. После визита в Parton у меня был разговор с парнем по имени Микки Коэн из Bridgestone.

– У Bridgestone прекрасная репутация. Я знаю Коэна. Хороший человек, но у него была трудная инвестиционная карьера. Хочешь, чтобы я ему позвонил?

– Нет, – ответил Джо. – Лучше я сам с ним свяжусь. Он сказал мне, чтобы я позвонил ему, если когда-нибудь приму решение перейти в другую компанию. Если ему позвоните вы, он может подумать, что вы пытаетесь от меня избавиться.

– Да, ты прав. Но можешь на меня сослаться.

На протяжении нескольких следующих месяцев Джо активно работал в Grant & Company, параллельно изучая возможности получения места в какой-нибудь другой компании. Коллеги-аналитики и портфельные управляющие, ничего не знавшие о дилемме Джо, вели себя дружелюбно и шутили с ним, а Джо анализировал свои отрасли так же старательно, как и всегда. Он никому ничего не сказал. Только Доуз знал, что Джо ищет другую работу. Иногда он чувствовал себя предателем, хотя и понимал, что уход из компании – правильный шаг.

Между тем летом и осенью 1999 года продолжался дальнейший рост рынков, что повлекло за собой резкую активизацию спекулятивной деятельности. Огромные богатства создавались на бумаге, но все вели себя так, будто это будет длиться вечно. Grant & Company захлестнула настоящая эйфория, когда ее собственный курс акций взлетел (см. рис. 5.2), как и курс акций крупных инвестиционных банков, таких как Morgan Stanley. Управляющие директора Grant получили около 65 процентов годового вознаграждения наличными и 35 процентов – либо в виде акций Grant с ограничением права продажи, либо в виде фондовых опционов. Джо полагал, что, будучи старшим управляющим директором, Доуз получает от 3 до 4 миллионов долларов в год, а при цене 80 долларов за акцию у него должно быть таких акций и опционов на сумму минимум 20 миллионов долларов. Джо затронул эту тему в разговоре с Эмили.

^{Рис. 5.2. Повышение курса акций Grant & Company с 7 до 90 долларов за акцию}

– Хорошо бы папа наконец получил реальные деньги на свое имя, – сказала она с широкой улыбкой.

– Эмили, пока эти деньги существуют только на бумаге. Надеюсь, он сможет продать часть своих акций.

– Но не слишком ли рано это делать, Джо? Допустим, он продаст часть акций сейчас, а их цена продолжит расти? Он будет считать, что поспешил и поступил глупо.

– Послушай, тебе бы лучше надеяться на то, что он сделает такой неразумный шаг и продаст часть акций. У него ведь останется еще достаточно много.

Однажды в ноябре, когда Джо сидел в кабинете Доуза и они разговаривали за закрытыми дверями обо всем, от рынков до НФЛ, Дэвид рассказал ему, что несколько инвестиционных банкиров из Grant недавно купили огромные, роскошные, очень дорогие дома, ничем не уступавшие особнякам в Гринвиче. Некоторые топ-менеджеры компании приобрели лыжные домики в Аспене, Вейле и Сан-Вэлли, а те, кто увлекался гольфом, искали дома в районе Палм-Бич и Лайфорд-Кей. Он рассказал также, что в обеденном зале для управляющих директоров разговаривают теперь о повышенном спросе на нянечек, а также о том, предоставлять ли няне автомобиль или она сможет добираться до особняка и обратно самостоятельно. «Сейчас “настоящие” мужчины с “настоящими” женами в Гринвиче имеют по четверо чудесных детей, как минимум двух ирландских нянь и гаражи на пять автомобилей, – сказал Доуз с иронической ухмылкой. – Может, это даже знак, предзнаменование плохих времен».

Богатство, полученное за счет резкого повышения курса акций Grant, распределялось неравномерно в компании в целом и в подразделении управления инвестициями в частности. Только управляющие директора и несколько старших инвесторов получали акции в качестве части причитающегося им вознаграждения, тогда как молодые служащие (как аналитики, так и бывшие коллеги Джо из операционного отдела) не получали практически ни одной акции. Вместо душевного подъема и радости повышение курса акций Grant вызывало у рядовых сотрудников компании только зависть и обиду.

Во время всех этих событий Джо не выдвигал новых идей о покупке акций. Во-первых, когда он разговаривал с топ-менеджерами компании, они начинали рассказывать о сокращении объема новых заказов. Во-вторых, Джо казалось, что цена акций необоснованно завышена. В конце концов, Джо изучал инвестиции по Грэхему и Додду. В итоге он начал весьма пессимистично оценивать фондовый рынок в целом и негативно относился к акциям технологических, телекоммуникационных и интернет-компаний. Однако он по-прежнему верил в то, что акции AIG и United Technologies переживут все невзгоды. Эти компании не были технологическими, а цена их акций не считалась чрезмерно завышенной по сравнению с акциями других компаний.

Джо стал замечать, что за исключением стремительно растущего технологического сектора на остальной части рынка имеет место боковой тренд (см. рис. 5.3). Его беспокоило то, что рынок превращается в пони на один трюк по имени Техно и что он может попасть в большую беду. Осенью 1999 года Джо начал ненавязчиво призывать Доуза и инвестиционный совет продать акции Cisco и существенно сократить долю технологического, телекоммуникационного и интернет-секторов во всех инвестиционных портфелях компании. Акции Cisco продавались по цене, в 60 раз превышавшей прибыль на акцию, компания увеличила объем своих денежных средств почти в три раза.

^{Рис. 5.3. S&P 500: курс акций технологических и нетехнологических компаний за период 1995–2003 гг.}

Технологические и телекоммуникационные компании составляли в тот период огромную долю (30 процентов) в индексе S&P 500, на основании которого формировались инвестиционные портфели Grant. Средняя цена акций ста крупнейших компаний, входивших в этот индекс (половина из них относилась к технологическому сектору), в 30 раз превышала прибыль на акцию. У остальных акций коэффициент «цена-прибыль на акцию» составлял в среднем 13,4. Безумие всеобщего увлечения интернет-компаниями достигло апогея, когда в ходе первичного размещения акций компаний с минимумом доходов и полным отсутствием прибыли их курс вырастал в три раза в первый же день торгов. Джо утверждал: история показывает, что смелые решения о распределении акций по секторам, идущие вразрез с общепринятым мнением, могут существенно увеличить эффективность инвестиций.

Тщательно проанализировав доступную информацию, Джо обратил внимание на то, что в конце 1980-х акции энергетических компаний на протяжении четырех лет считались на рынке самыми сильными, пока из-за Ирано-Иракской войны и роста обеспокоенности из-за будущих поставок нефти цена на черное золото не взлетела до небес. Председатель совета директоров одной из крупнейших энергетических компаний заявил, что через год цена на нефть (составлявшая тогда 40 долларов за баррель) поднимется до 100 долларов. Однако менее чем за год ее цена упала до 30 долларов за баррель. В разгар этой эйфории доля энергетического сектора в индексе S&P 500 достигла 26 процентов, но сейчас, двадцать лет спустя, она составляет всего 5 процентов, а цена на нефть держится в пределах 25 долларов за баррель. В 1981 году сохранение акций энергетических компаний было бы катастрофическим инвестиционным бездействием, тогда как сокращение их доли привело бы к существенному повышению эффективности инвестиционного портфеля. Такой же разворот рыночного тренда произошел и в так называемом секторе второстепенных товаров и услуг, доля которого в индексе S&P 500 достигла 24 процентов в 1986 и 1987 годах, а сейчас составляет всего 6 процентов.

Скептики из инвестиционного совета заметили, что в текущий момент было бы опасно сокращать количество акций технологических компаний, поскольку в таком случае они пошли бы против рынка, продавая эти акции в момент усиления импульса. Хансен утверждал, что стоит подождать до тех пор, пока относительная сила акций технологических компаний не начнет уменьшаться.

«Только глупцы и шарлатаны пытаются предвосхитить рынок, – заявил он, глядя на Джо. – К кому из них относишься ты?»

Слушая Хансена, Джо думал о том, как приятно было бы дать ему по морде.

«Если технологический бум продолжится, – разглагольствовал дальше Хансен, – было бы роковой ошибкой сокращать долю акций технологических компаний, поскольку в итоге мы либо просто выручим за них деньги, либо купим никому не нужные акции с низким уровнем относительной силы». Хансен утверждал, что клиенты строго накажут их за это. Такой шаг поставил бы под угрозу их карьеру. Все ведь слышали историю о том, как один знаменитый швейцарский банк уволил всеми уважаемого инвестиционного директора за то, что тот слишком рано продал акции технологических компаний».

Хансен предостерегал: «Вы же знаете, что японцы говорят о затянувшихся вечеринках: “Только глупцы танцуют, а еще бо́льшие глупцы наблюдают”».

После оживленного обсуждения, едва не перешедшего в ссору, Доуз в конечном счете стал на сторону Джо и принял решение на протяжении следующих двух месяцев сократить долю акций технологических и телекоммуникационных компаний в своих инвестиционных портфелях с 40 до 20 процентов. Он поручил продать все акции Cisco, что и было сделано в октябре по цене от 35 до 37 долларов за акцию. Некоторые крупные клиенты усомнились в разумности такого решения, а двое угрожающим тоном предупредили Доуза, что лучше бы ему оказаться правым. Несколько других клиентов спросили, почему он не сделал этого раньше.

К ужасу Джо и огорчению инвестиционного совета, курс акций технологических компаний продолжал расти. Сразу после завершения продажи акций Cisco их цена взлетела до небес (см. рис. 5.4). (В конце года курс акций этой компании достиг нового максимума – 53,61 доллара за акцию. Четыре месяца спустя их цена составляла уже почти 80 долларов. Что касается технологического сектора в целом, индекс NASDAQ взлетел с 1500 в начале октября 1998 года до более 4 000 в конце 1999 года; 10 марта 2000 года этот индекс превысил значение 5 000.) Клиенты реагировали по-разному, от ярости до сочувствия. Двое закрыли свои счета. На собрании инвестиционного совета Хансен злорадствовал:

– Я же вам говорил. Мы живем в новом мире. Изобретение интернета изменит все.

Доуз ответил:

– Мы согласны с этим. Вопрос только в том, какую цену мы, инвесторы, должны платить за акции. Я убежден, что текущие оценки слишком завышены, и мы поступили правильно, продав акции и сократив их долю в наших портфелях, хотя, очевидно, сделали это слишком рано.

^{Рис. 5.4. Сделать что-то слишком рано – то же самое, что допустить ошибку: NASDAQ Composite}

– Скажите это клиентам, – самодовольно произнес Хансен.

– Я так и сделаю, – довольно сухо ответил Доуз.

– Дэвид, дело в том, что в нашем бизнесе сделать что-то слишком рано – то же самое, что допустить ошибку.

Присутствующие кивнули головами в знак согласия. Хансен был прав. Джо почувствовал себя неприятно задетым.

После совещания Доуз вызвал Джо к себе в кабинет.

– Послушай, Джо, я знаю, что ты чувствуешь себя ужасно, но нужно оставить это в прошлом. Ты предложил несколько прекрасных идей, и они дали хорошие результаты, но ни один инвестор не может быть прав всегда. Забудь об этом! Ты должен реагировать на поражение как профессиональный спортсмен, который сыграл не очень удачно. Хорошие спортсмены извлекают уроки из своих неудач, сохраняя при этом хладнокровие и уверенность в себе. Майкл Джордан промахивается; Бретт Фарв бросает перехваты, тем не менее они продолжают играть. Ты обладаешь всеми качествами, необходимыми инвестору. Ты трудолюбив и умен, владеешь инвестиционными инструментами, и у тебя хорошая интуиция. Не падай духом.

Джо поблагодарил Доуза, но все равно чувствовал себя подавленным. Мало того что он дал Доузу плохой совет, эту непростительную инвестиционную ошибку он совершил в решающий момент своей жизни. Сможет ли он найти другую работу? Что будет с его отношениями с Эмили?

До конца года Джо и Эмили провели пару выходных в поисках жилища и в конце концов сняли двухкомнатную квартиру на углу Первой авеню и 83-й улицы. Совместная жизнь воодушевила обоих. Они купили мебель и переехали в новую квартиру с радостным предвкушением. Начинался новый этап их жизни.

В прошлом Джо и Эмили несколько раз проводили ночи вместе, но им всегда приходилось скрывать свои встречи. Когда они занимались любовью в первую ночь в своей квартире, Эмили прошептала Джо:

– Теперь мы почти как давно женатая пара. Я чувствую себя гораздо раскованнее и спокойнее.

– Я знаю, – сказал Джо. – Но тебе больше не нужно говорить шепотом. Мне тоже хотелось бы почувствовать себя спокойнее.