Текст книги "История инвестиционных стратегий. Как зарабатывались состояния во времена процветания и во времена испытаний"

Личность Черчилля: Язвительный, колоритный и великодушный

Начало деятельности Черчилля на посту премьер-министра не было особенно популярным. Остроумие Черчилля и его едкое перо оскорбляли многих влиятельных членов Палаты представителей. Иногда он, казалось, упивался ядовитыми высказываниями, не обращая внимания на непреходящую враждебность адресатов. Про Стэнли Болдуина, который когда-то был премьер-министром от его собственной партии, Черчилль сказал: «Время от времени он спотыкается о правду, но всякий раз поспешно поднимается, как будто бы ничего не произошло»[43]43
  Замечание Уинстона Черчилля; 1936 год: Мириам Ринго, «Никто не сказал лучше», с. 183.


[Закрыть]. В другой раз во время долгого заседания Парламента один из членов вел длинную, утомительную беседу. Черчилль отреагировал на это тем, что опустился на свое место и закрыл глаза. Спикер, заметив дремоту, спросил: «Должен ли почтенный джентльмен засыпать, когда я говорю?[44]44
  Указ. соч., с. 56.


[Закрыть]» Черчилль открыл глаза и ответил: «Нет, это исключительно добровольное действие».

Были и другие кандидатуры на пост премьер-министра: в частности, лорд Галифакс, которому благоволил король. По мнению многих, он лучше подходил для должности премьер-министра в этот решающий момент. К Галифаксу обращались, но он отказался, считая, что не сможет сочетать эффективные действия на посту премьер-министра с обязанностями в Палате лордов. Питер Друкер писал, что в 1940 году Черчилль «скорее казался, чем был; бессильный старик, быстро приближающийся к 70 годам, Кассандра, наводящая скуку на своих слушателей, несмотря на (или, возможно, как раз благодаря) пылкую риторику; двукратный неудачник, который, как бы величественна ни была его оппозиция, доказал свое несоответствие требованиям должности». Уильям Манчестер рассказывает, что некоторые члены его собственной Консервативной партии считали, что с отставленным премьер-министром Невиллом Чемберленом несправедливо обошлись во время дебатов, когда насмешки и оскорбления, как шрапнель, разлетались по залу. В конце концов, Чемберлен вышел из зала избитым, сломленным человеком.

Общественность и пресса вспоминали просчеты Черчилля в качестве первого морского лорда в Первой мировой войне и особенно кровавую катастрофу в Дарданеллах[45]45
  Дарданелльская операция, в России больше известная как сражение при Галлиполи, проходила с февраля 1915 по январь 1916 года и закончилась поражением британских войск. Общие потери войск Антанты, включая убитых, раненых, пропавших без вести и больных, составили порядка 300 000 человек. – Прим. пер.


[Закрыть]. Многие семьи в Шотландии и Англии все еще испытывали горечь по поводу бесполезной гибели своих сыновей, а представитель министерства иностранных дел Р. А. Батлер назвал его «полукровкой-американцем, чьей главной поддержкой были малоспособные, но болтливые люди»[46]46
  Указ. соч., с. 60.


[Закрыть]. На изысканных обедах правящей партии иногда называли его красноречивым неудачником, пьющим слишком много бренди. Действительно, Самнер Уэллс, доверенное лицо Рузвельта, сказал президенту в марте 1940 года, что Черчилль «неустойчив и слишком много пьет»[47]47
  Указ. соч., с. 73.


[Закрыть].

Черчилль и вправду пил. Он пил с полудня и до глубокой ночи – херес утром, виски в обед, Johnny Walker Red вечером, шампанское и бренди ночью. Спиртное, казалось, не отупляло и не утомляло его, и он никогда не пьянел. Более того, он презирал пьянеющих. Все эти алкогольные возлияния дополнялось гаванскими сигарами – около 10 штук в день, хотя большинство из них выкуривались лишь частично. Некоторые он просто жевал, не затягиваясь. Позже его давний личный врач, лорд Моран, сказал: «Уинстону Черчиллю сегодня 80 лет – замечательное достижение для человека с его привычками. Неистовое пренебрежение здравым смыслом ознаменовало его земное паломничество»[48]48
  Churchill: Taken from the Diaries of Lord Moran, лорд Моран, Houghton Mifflin, 1966.


[Закрыть].

Черчилль был не совсем традиционным аристократическим англичанином. Во-первых, он не смеялся над антисемитскими шутками. Во-вторых, его жена, Клементина, не считала нужным скрывать свои взгляды, иногда весьма радикальные. Сам Уинстон никогда не был истинным тори, и другие патриции[49]49
  Патрициями в английской политике называют крыло консервативной партии, возводящее себя к «круглоголовым» сторонникам Парламента во времена Английской революции. Их лидером был Оливер Кромвель. – Прим. пер.


[Закрыть] иногда чувствовали неловкость по отношению к нему и его либеральным идеям.

Хотя Уинстон и Клементина утверждали, что обожали друг друга, они никогда не обедали вдвоем, не спали в одной спальне и не проводили отпуск вместе. Клементина любила осматривать достопримечательности и неторопливо ходить по галереям, Черчилль же терпеть не мог эти занятия, и с возрастом Клементина отправлялась во все более длительные самостоятельные туры. В одном из них, пятимесячном путешествии в Южные моря в конце 1930-х годов, она встретила родственную душу, Теренса Филипа, красивого богатого арт-дилера, который был значительно моложе ее, и они глубоко полюбили друг друга. По возвращении в Лондон они, очевидно, сохранили отношения, и Клементина собиралась совершить еще одну поездку. Черчилль сказал решительное «нет», и роман, похоже, угас. Черчилль, по словам его великого биографа Мартина Гилберта, был «слабоволен». Однажды в парламенте другой член парламента шепнул ему, что его ширинка расстегнута. «Это не имеет значения, – ответил он. – Мертвая птица не покидает гнезда».

Принято считать, что Гитлер также был недостаточно сексуален. Лукач приводит анекдотические свидетельства того, что многие красивые женщины восхищались им и хотели «переспать с ним», но безрезультатно[50]50
  Джон Лукач, The Duel, p. 44.


[Закрыть]. Занимательно, что два самых динамичных лидера XX века не были «бабниками» в каком бы то ни было смысле.

Что касается Клементины, то за исключением вышеупомянутого случая, она была предана Черчиллю и убеждена, что он предназначен для великих свершений. Позже мы увидим, что в годы войны она была очень заботливой и делала все возможное, чтобы оградить его от переживаний за своенравных и часто неловких детей. Уинстон и Клементина всегда использовали ласковые имена друг для друга. Он был «мопсом», она – «кошкой». Однако Черчилль, самодовольный полуночник, был нелегким человеком для совместной жизни. Клементина дала лорду Морану такой проницательный и не совсем лестный очерк о муже:

«Уинстон всегда смотрел на вещи, выделяя самую суть. Его глаза сфокусированы на точке, которую он намерен достичь, и он не видит ничего за пределами этого узкого сектора… Он ничего не знает о жизни обычных людей. Он никогда не ездил в автобусе и только один раз в метро. Уинстон – эгоист; он не хочет казаться таким, он просто создан таким. Он эгоист, я полагаю, как Наполеон. Видите ли, он всегда имел возможность и силы прожить свою жизнь именно так, как он хотел»[51]51
  Замечание Клементины Черчилль лорду Морану в 1945 году, указ. соч.


[Закрыть].

Во время войны режим дня Черчилля, как он описывал в воспоминаниях, состоял в том, что он просыпался около восьми утра, а затем в течение следующих нескольких часов читал и диктовал сообщения из постели и ванны. И Черчилль, и Рузвельт были настолько уверены в себе, что совершенно не испытывали неудобства при приеме подчиненных, лежа в постели или выходя в расслабленном состоянии из ванны. Когда это было возможно, Черчилль любил вздремнуть в середине дня, предпочтительно в пижаме, а затем работать по вечерам допоздна, часто до двух или трех часов утра. Как и Гитлер, он часто назначал встречи со старшими советниками на поздний вечер, что нарушало их обмен веществ, сон и семейную жизнь.

Позже, во время войны, когда премьер-министр сплотил «расу» (как он с гордостью называл английский народ), у него был личный поезд, который перевозил его по «своему острову» с офисом, коммутатором, столовой, спальным купе и, специально для человека, который любил купаться, большой ванной.

Черчилль наслаждался эффектом, появляясь в причудливых костюмах, униформах и шляпах. Клементина шутила, что у него больше шляп, чем у нее. Иногда в нем как будто бы просыпался мелкий бес. Генерал сэр Алан Брук описывает в мемуарах утренний визит, когда премьер-министр лежал в постели, опираясь на подушки, в восточном халате, изо рта торчала сигара, рядом с ним лежали остатки подноса с завтраком, а кровать была завалена бумагами и депешами. «Стоило пройти много миль хотя бы ради того, чтобы увидеть халат с красно-золотым драконом. Только Уинстон мог додуматься надеть его. Он был похож на китайского мандарина. Колокольчик постоянно звонил, вызывая секретарей, машинисток, стенографисток или его верного камердинера Сойерса».

Будучи премьер-министром, Черчилль занимался всем. Почти каждый день он рассылал от 10 до 20 «персональных протоколов» различным министрам, генералам и правительственным чиновникам с просьбой принять меры или предоставить информацию. Неизменно они начинались словами: «Пожалуйста, скажите мне, почему» и «Ответьте в этот же день» (они стали известны как «молитвы Черчилля»), поскольку эта авторитарная персона, так долго ожидавшая власти и так хорошо знавшая обстановку и персоналии в британском правительстве, управляла как ведением войны, так и гражданской жизнью. На самом деле он был знаком со многими из главных игроков (поскольку Англия все еще оставалась закрытой плутократией) еще со времен его тревожного, несчастного, задиристого детства в Хэрроу, а затем в Сандхерсте. Ни одна деталь не была слишком незначительной, ни одно событие не могло ускользнуть от его неустанного внимания, поскольку он постоянно вмешивался, донимал и вдохновлял своих подчиненных.

При чтении его «персональных протоколов» за 1941 и 1942 годы, в самые мрачные моменты войны, и с противодействием в парламенте вплоть до вотумов недоверия[52]52
  Всего за время войны правительству Черчилля было вынесено три вотума недоверия, из которых только последний набрал двузначное число голосов «за» отставку Черчилля (и возглавляемого им правительства), всего 25 – и 475 «против». Два предыдущих были инициированы самим Черчиллем, и голосов «за» отставку набралось в одном случае три, а в другом один. – Прим. пер.


[Закрыть], примечательные подробности обращают на себя внимание. Невезучий Первый морской лорд, похоже, получил больше, чем заслуживал.

Премьер-министр – Первому морскому лорду

6 июля 1942 года

(Копия – министру работ и планирования)

1. Парад Конной Гвардии не является собственностью Адмиралтейства, и вы должны были получить разрешение Кабинета министров прежде, чем возводить велосипедные навесы, которые занимают столь большое пространство.

2. Что касается зданий, использованных для строительства Адмиралтейской крепости, которые вы хотите сохранить, вы должны попросить министра работ и планирования подготовить план и представить свои доводы на рассмотрение Военного кабинета.

Премьер-министр – Первому морскому лорду

27 января 1942 года

Действительно ли необходимо описывать «Трипиц» как «Адмирал фон Трипиц»[53]53
  Речь идет о немецком линкоре «Тирпиц», названном в честь адмирала Альфреда фон Тирпица: автор с непонятной целью переставил буквы в названии. – Прим. пер.


[Закрыть] в каждом сигнале? Это должно приводить к значительной потере времени для связистов, шифровальщиков и машинисток. Конечно, «Трипиц» вполне достаточно для этой зверюги.

Премьер-министр – канцлеру казначейства

28 августа 1941 года

Сколько золота у нас на самом деле осталось на острове или под нашим контролем в Южной Африке? Не пугайтесь: я не собираюсь вас ни о чем просить.

Премьер-министр – министру сельского хозяйства и рыболовства

12 января 1943 года

Пожалуйста, составьте мне сегодня план, чтобы мы могли получать больше яиц. Мне сказали, что 67 000 тонн овса или ячменя из миллиона, производимого на фермах, было бы достаточно, чтобы восстановить численность кур, и это значительно увеличит производство яиц. Когда вы добились таких успехов в других направлениях, было бы обидно иметь такой большой и очевидный провал.

Премьер-министр – Первому морскому лорду

27 декабря 1942 года

Названия для подводных лодок, конечно, гораздо лучше, чем номера. Прошу ознакомиться с моими предложениями. Я не сомневаюсь, что немного больше идей, подсказанных словарем, сделают возможными и другие улучшения. Теперь, пожалуйста, займитесь этим, и пусть они получат свои имена в ближайшие две недели.

Гитлер и Черчилль: Исследование контрастов

Интересно сравнить стиль управления Черчилля и Гитлера. Оба лидера принимали непосредственное участие в руководстве военными действиями своих стран. Черчилль действовал из столицы, Лондона, и вел жизнь английского лорда с многочисленными слугами и помощниками. Как отмечает Джон Киган в книге «Маска командования», его ежедневные завтраки из куропатки или фазана изрядно превышали недельную норму белка британских школьников.

Киган отмечает, что стиль Гитлера был совсем другим. Гитлер не был экстравертом, который мог без труда работать с толпой, и ему пришлось долго и упорно учиться, чтобы стать одаренным и харизматичным оратором. Всегда целеустремленный, в конце 1930-х и начале 1940-х годов он был относительно дружелюбным и общительным. Ему нравилось обедать с политическими соратниками, своими помощниками, зачастую и генералами в обстановке, напоминающей столовую старшего офицера. Во время кампаний 1939 и 1940 годов он регулярно появлялся в войсках, лично награждал героев и часто приглашал их на свои обеды, где с удовольствием общался с ними и предавался воспоминаниям.

Ева Браун, его любовница, была очарована новыми тогда движущимися фотоаппаратами[54]54
  Первый в мире киноаппарат был создан братьями Люмьер в 1895 году, почти за полвека до описываемых событий. – Прим. пер.


[Закрыть], и недавно были обнаружены домашние фильмы Гитлера. Большинство из них было снято (предположительно, из-за хорошего освещения) на террасе в его уединенном месте отдыха[55]55
  Речь идет о резиденции Бергхоф, возле местечка Оберзальцберг в Баварских Альпах. – Прим. пер.


[Закрыть] и не выглядят постановочными. Гитлер всегда хорошо и непринужденно одет в спортивную куртку и брюки, с неизменной шляпой. Его можно увидеть гладящим своих собак, играющим с маленькими детьми своих сотрудников, он здоровается и затем дружелюбно беседует с помощниками за напитками. Есть сцены, где Ева загорает с другими женщинами, делает гимнастику у озера в довольно скудном купальном костюме, и красиво висит на небольшом дереве.

Фильмы немые, поэтому был привлечен эксперт по чтению по губам, чтобы определить содержание разговоров, большинство из которых, как выяснилось, были вполне безобидными. Наиболее интересной была сцена, в которой Гитлер и Браун оживленно беседуют. Она стоит спиной к камере, но очевидно, она только что сказала Гитлеру, что не может найти платье, которое она хочет надеть на ужин. Гитлер довольно ворчливо говорит ей: «Вы жалуетесь мне на платье, когда я должен беспокоиться о том, окружена ли одна из моих армий!»

Содержимое этих фильмов просто не укладывается в голове. Гитлер здесь – не привычный разглагольствующий, беснующийся демагог, жестикулирующий перед аудиторией, повышающий голос, вызывая истерическую реакцию толпы. Вместо этого видишь нормального, среднего возраста мужчину, аккуратно одетого в пальто и галстук, в шляпе, как Хамфри Богарт, как бы выходящего из тумана прошлого. Внезапно он снимает шляпу, и из ее тени становятся видны фирменные маленькие черные усики, но это явление – лицо воплощенного дьявола. Он жестикулирует, исполняет гротескный пируэт и поднимает руку, но вместо пальцев на ней – орлиные когти. Затем он поворачивается и поднимает заднюю часть пиджака, чтобы показать мощный, темный, толстый шипастый хвост, чтобы доказать, что он – Люцифер, прежде чем ускакать в будущее на когтистых лапах[56]56
  Автор несколько… вольно описывает содержание «домашних съемок Гитлера». – Прим. пер.


[Закрыть].

После поражения под Сталинградом и унизительной капитуляции его генералов, настоящий Гитлер стал затворником и провел последние годы войны в отдаленных командных пунктах[57]57
  В последний раз Гитлер уехал из Бергхофа 16 января 1945 года. – Прим. пер.


[Закрыть], где он питался жалкой вегетарианской пищей в деревянных бараках или бетонных бункерах. Он настаивал на том, чтобы в меню было солдатское питание. Он не пил и не курил, и даже зажечь сигарету в его присутствии означало навлечь на себя злобный взгляд.

Хотя он хладнокровно истреблял миллионы людей и не колеблясь жертвовал своими армиями, он был чрезвычайно внимателен к благополучию и чувствам окружающих. Его глубоко затронула смерть людей, находившихся вместе с ним в зале заседаний 20 июня 1944 года, когда была совершена неудачная попытка покушения; он плакал вместе с их вдовами. Его секретари были компаньонами и единомышленниками, с которыми он часто обедал и беседовал. Их дневники сообщают, что он делился с ними своими стремлениями, обсуждал искусство и даже доверял им настолько, что обсуждал с ними своих генералов. Не осталось никаких свидетельств физической близости. Киган говорит, что его «сексуальная жизнь остается загадкой… он имел сильную склонность к schwarmerei в его отношениях с противоположным полом, этой своего рода полуфизиологической сентиментальности, более характерной для дружбы между мужчиной и пожилой женщиной, чем для страсти между любовником и любовницей».

Трудно представить, как Адольф Гитлер, самый кровожадный и безжалостный преступник в истории мира, после грубой еды из картофеля и овощей, в аскетичной каморке на своем командном пункте отдыхал и расслаблялся, болтая за чаем и черствыми пирожными с секретаршами и помощницами: но видимо, именно это и происходило. Ева Браун, кроме как в самом конце[58]58
  Имеется в виду присутствие Евы Браун в Führerbunker’е в последние месяцы существования рейха. – Прим. пер.


[Закрыть], никогда не допускалась в эти отдаленные командные пункты, хотя ее легкомысленная личность была, по сути, очень схожа с личностью его секретарш. Она, конечно, не была Нэнси Рейган, не была интриганкой или обладательницей закулисной власти.

Война «против чудовищной тирании»

Но вернемся к Черчиллю. Когда он пришел к власти, пресса была настроена критически. 13 мая, когда бывший премьер-министр Невилл Чемберлен вошел в Палату общин впервые после того, как он уступил свой пост Черчиллю, – Чемберлен был встречен овацией, особенно со стороны консерваторов. В отличие от Чемберлена, нового премьер-министра приняли сдержанно, особенно члены его собственной партии. Однако Черчилль не расстроился. Позже он написал, что принятие на себя руководства страной в этот момент «смертельной опасности» было тем, к чему он готовился всю свою жизнь.

И это действительно было время смертельной опасности. 10 мая 1940 года мировая общественность соглашалась, что французская армия была сильнейшей в мире, что линия Мажино была неприступной, а Британия с ее мощным флотом занимала второе место. В конце концов, будучи союзниками, эти две державы выиграли Первую мировую войну. Неделей позже Франция была разбита и беспомощна, линия Мажино оказалась совершенно бесполезной, а английская армия сражалась за свою жизнь в Дюнкерке. Это был один из самых ошеломляющих разворотов в истории, и фондовые рынки повсюду зашатались от его последствий. В понедельник, 13 мая 1940 года, Черчилль в качестве премьер-министра впервые выступил в Палате представителей и попросил выразить доверие новой администрации. Именно тогда он сделал знаменитое заявление: «Мне нечего предложить, кроме крови, труда, слез и пота»[59]59
  Уинстон С. Черчилль, Never Give In! The Best of Winston Churchill‘s Speeches, с. 206.


[Закрыть]. Он продолжил:

«Вы меня спросите, каков же наш политический курс? Я отвечу: вести войну на море, суше и в воздухе, со всей мощью и силой, какую дает нам Бог; вести войну против чудовищной тирании, превосходящей любое человеческое преступление. Вот наш курс. Вы спросите, какова наша цель? Я могу ответить одним словом: победа, победа любой ценой, победа, несмотря на весь ужас, победа, каким бы долгим и трудным не был путь; потому что без победы не будет жизни»[60]60
  Перевод Анны и Михаила Ревнивцевых.


[Закрыть][61]61
  Там же.


[Закрыть].

Он получил тот вотум доверия, который хотел получить, и до конца войны, в течение почти пяти лет, Уинстон Черчилль в болезни и здравии был не только премьер-министром, но и министром обороны (sic). И на протяжении этих лет благодаря красноречивым, страстным и решительным радиообращениям и речам, он мобилизовал английский язык и послал его в бой, как оружие, чтобы воодушевить и вдохновить свой народ и, фактически, всех свободных людей во всем мире.

Но та весна 1940 года была тяжелым временем. Блицкриг (или молниеносная война) в Западной Европе начался 14 мая[62]62
  Немецкое наступление на Голландию, Бельгию, Люксембург и Францию началось 10 мая 1940 года. – Прим. пер.


[Закрыть]. Мир никогда не видел ничего подобного. В нем использовались новая тактика, новые технологии и превосходные планирование и подготовка. Однако это не должно было стать неожиданностью. В 1937 году генерал Хайнц Гудериан опубликовал книгу «Achtung – Panzer!» («Внимание – танки!»), пропагандирующую объединение танков и моторизованной пехоты с авиацией в «острие копья» для пробивания обороны противника. Наступление на Западном фронте в точности следовало этой концепции. Первые волны пикирующих бомбардировщиков «Штука» взорвали укрепленные французские позиции. Затем военные инженеры навели понтонные мосты, по которым ворвались танковые дивизии, каждая со своей самоходной артиллерией и моторизованной пехотной бригадой. Диверсионные отряды на планерах бесшумно приземлились на рассвете далеко за голландской границей и захватили мосты и каналы прежде, чем их удивленные охранники успели повернуть рубильники, отвечавшие за их подрыв.

Германия берет Голландию всего за пять дней

Голландцы утверждали, что их шлюзы были настолько эффективными, что с помощью единственного телефонного звонка они могут в считанные мгновения поставить перед захватчиком непроходимую стену воды. Все это была «чепуха», – писал Черчилль. Если бы их дамба и пограничники оказались преданы или убиты, то основная линия обороны голландцев могла быть прорвана за один день. Например, на мосту Геннеп через Маас трое мужчин в голландской форме, два голландских нациста и один немецкий, застали пограничников врасплох и убили их. Одиннадцать немецких коммандос в санитарной машине без опознавательных знаков немедленно присоединились к ним и удерживали мост, в то время как батальон пехоты, спрятанный в товарном поезде, пересекал границу.

По мере продвижения поезда в Голландию, он останавливался в каждом городе и высаживал от 10 до 20 коммандос, одетых как священники, бизнесмены, фермеры или обычные граждане. Коммандос, пользуясь маскировкой, расстреливали полицейских и нападали на армейские посты. В других местах использовались парашютисты, планеры и даже гидросамолеты (для посадки на каналы). Паника и хаос стали результатом мрачных слухов о предательстве и парашютистах и распространились в голландских городах. После того как Роттердам подвергся сильной бомбардировке, сопротивление рухнуло. Отважная маленькая Голландия капитулировала через пять дней.

Падение Бельгии

Примерно такая же судьба постигла Бельгию. Подступы к стране защищали ультрасовременные крепости. Бельгия имела грозную армию численностью 700 000 человек. В течение зимы 1939–1940 года немцы построили для учебных целей точные копии бельгийских мостов и большого форта Эбен-Эмаэль[63]63
  В реальности немцы использовали для тренировок захваченные в 1938 году чешские укрепления в Судетах. – Прим. пер.


[Закрыть], охранявшего входную долину. Всю зиму 1939–1940 года немцы репетировали атаку, пока бельгийские офицеры и гвардейцы отмечали рождественские праздники. Эбен-Эмаэль, расположенный на вершине скалы с глубоко врытыми, укрепленными орудийными позициями, считался неприступным, и его гарнизон, 1500 элитных бельгийских солдат, имел возможность наслаждаться превосходным видом на мосты через канал Альберта. Сам Гитлер проявил особый интерес к этой операции и предложил использовать взрывное устройство с полым зарядом, которое взорвалось бы внутри орудийных башен, убив экипажи и залив подземные галереи удушливым дымом.

Во время последнего штурма 80 немецких коммандос сделали то, что считалось невозможным, и высадились на вершину крепости на планерах. Они убили охранников на крыше и начали закладывать заряды взрывчатки в орудийные амбразуры и слезоточивый газ в вентиляционные отверстия. Они вставили гитлеровские пустотелые заряды в массивные орудийные башни. Газ просачивался в камеры внизу, а переносные метательные машины использовались на других орудийных порталах и наблюдательных пунктах. Приземлилось парашютное подкрепление, и, после рукопашных боев в подземных туннелях, в полдень бельгийцы выбросили белый флаг. Тысяча ошеломленных защитников вышла наружу[64]64
  На момент атаки гарнизон форта составлял 650 человек. Остальные подробности этой истории автор передает примерно с той же точностью. – Прим. пер.


[Закрыть]. Из крепости, откуда открывался великолепный обзор, немцы разгромили бельгийские войска на мостах.

В преддверии войны и Голландия, и Бельгия строго придерживались нейтралитета в тщетной надежде, что Гитлер будет уважать их позицию. Они, как выразился Черчилль, «надеялись, что если они будут кормить тигра, он съест их последними». Обе страны пережили долгую и жестокую оккупацию. В результате неожиданной ошибки обычно методичных немцев, за несколько недель до нападения два немецких офицера, которые слишком много выпили, заблудились во время полета домой и разбили свой легкий самолет на голландской земле. Один из них был посыльным, который перевозил подробные планы обоих нападений. Голландское и бельгийское командование не поверило им, потому что они казались такими нетрадиционными и экзотическими[65]65
  Речь идет о т. н. «Мехеленском инциденте», случившемся 10 января, т. е. за четыре месяца до начала наступления; его обстоятельства также несколько отличались от описываемых автором. В результате планы наступления несколько раз пересматривались немецким командованием, и окончательный вариант выглядел заметно иначе, чем доставшийся бельгийцам. – Прим. пер.


[Закрыть].

Еще одна фантастическая идея Гитлера, которая сработала, заключалась в том, чтобы оснастить новые немецкие пикирующие бомбардировщики сиренами[66]66
  Сирены, приводимые в действие потоком набегающего воздуха, на бомбардировщике Ju-87 устанавливались для сигнализации пилоту об успешном выпуске воздушного тормоза, необходимого при пикировании. Также по высоте звука этой сирены пилот мог оценивать скорость пикирования. Никакого подтверждения тому, что идея установки сирены принадлежала непосредственно Гитлеру, обнаружить не удалось. – Прим. пер.


[Закрыть]. Ужасные пикирующие бомбардировщики «Юнкер 87» с крыльями «чайка»[67]67
  Форма крыла Ju-87 называется «обратная чайка»: форма крыла «чайка» тоже существует, но используется исключительно в теории из-за совокупности отрицательных аэродинамических свойств. – Прим. пер.


[Закрыть], летящие на высоте 15 000 футов, внезапно покидали строй по очереди, левые крылья резко опускались, когда самолеты наполовину переворачивались, наполовину разворачивались и затем падали с неба стрелой – точно на цель в почти вертикальном пикировании. Но то, что заставляло людей, уже державших пальцы на спусковых крючках, застывать от ужаса; то, что было так деморализующе, что оставляло их растерянными и неудержимо дрожащими после атаки, было не большой подвешенной бомбой, а пронзительным, предвещающим смерть воем, который издавали сирены «Штук» при пикировании. К июню 1940 года французская пехота, перенесшая атаку «Штук», в панике бежала к ближайшей канаве при одном только звуке сирены.

Франция побеждена и отступает

В течение нескольких недель после начала блицкрига весь фронт во Франции безнадежно рухнул, а якобы непроницаемая линия Мажино была местами прорвана, а местами обойдена с флангов. Французская армия численностью более 2 млн человек, считавшаяся дисциплинированной и хорошо обученной, неудержимо отступала. Пожилое, страдающее несварением желудка французское верховное командование, погрязшее в пораженчестве и отчаянии, не имело сил на тяжелую борьбу. В то время французские военные лидеры считались одними из самых искушенных военных мыслителей в мире, а французский офицерский корпус был пропитан традициями. Они сражались с немцами в Первой мировой войне.

Однако, как только начались серьезные боевые действия, зацикленность французского верховного командования на оборонительных укреплениях и кавалерии, его пренебрежение к танкам и механизированным транспортным средствам, а также отсутствие стратегического резерва стали залогом катастрофы. На открытой местности визжащие «Штуки» бомбили с пикирования и обстреливали французскую пехоту, наводя ужас, а затем танковые клинья разрывали их на куски. Отступление превратилось в разгром. Французские танки были медленнее, без радиосвязи и с меньшим запасом топлива. Тем не менее, некоторые французские части оказывали упорное, хотя и безрезультатное сопротивление немецкой бронетехнике и авиации, имевшим подавляющее превосходство.