Текст книги "Антарктида: Четвертый рейх"

23.

Январь 1939 года. Антарктида. Внутренний Мир. Страна атлантов.

Барону фон Риттеру очень хотелось пройтись по лужайке у реки, постоять у водопада, полежать на местном пляже вместе со стройными белокурыми атлантками… Более месяца в океане – это уже тот срок, который заставляет ностальгически тосковать по земным радостям даже его, «ржавого морского якоря».

Однако, безбожно считав его мысли, Посланник Шамбалы лишь отрицательно покачал головой:

– Это невозможно, капитан цур зее. Лунная ночь со знойными аборигенками на диком берегу Терры Новы отменяется.

– А хотелось бы знать, каковы эти белокурые красотки атлантки в постели, – произнеся это, барон вопросительно взглянул на Посланника Шамбалы, и во взгляде его прочитывался тот сакраментально-мужской вопрос, который фон Риттер не решался задать вслух.

– От обычных женщин отличаются разве что неутомимостью и необычайной силой. Наземному мужчине справиться с такой женщиной трудно. Еще одна особенность: достигая возраста тридцати – тридцати пяти лет, эти аборигенки останавливаются в своем развитии на оставшиеся четыреста с чем-то лет. Если учесть, что ни рожать, ни даже беременеть им не приходится, ибо рождением детей здесь занимаются специальные медицинские лаборатории, умеющие формировать идеальный плод, идеальную плоть и идеальный характер, то становится понятно, что атлантки не стареют, сохраняют свою сексуальную активность почти до преклонного возраста.

– Следовательно, и такого понятия, как семья, у них тоже не существует?

– Здесь практикуется вольный союз сердец, при котором секс приравнен к медицинским упражнениям, а инициатива в интимных связях принадлежит женщинам. И они своего шанса не упускают. Если мужчина без видимой причины отказал пожелавшей его женщине в сексуальном партнерстве, для него это может закончиться судом и недолгим, правда, изгнанием в специальную резервацию, сопоставимую с земным тюремным наказанием.

– Жестоко, – проявил сугубо мужскую солидарность командир «Швабенланда».

– Но в общем мы имеем дело с настоящим раем: постоянный умеренный климат, с круглосуточной и круглогодичной температурой не более двадцати семи градусов по Цельсию; кристально чистая, с постоянным химическим составом вода; сады с многолетними деревьями, дающими прекрасные плоды и прогнозируемые урожаи, строго определенная для каждого атланта диета; практическое отсутствие болезней и всевозможных дурных наклонностей, от которых наземная цивилизация буквально задыхается, и, наконец, любовь в райских кущах… Да, в земном понимании это настоящий рай.

* * *

Аппарат, на котором командира «Швабенланда» должны были доставить на поверхность континента, напоминал толстую сигару, уложенную на блюдцеподобную пепельницу. Барон сразу же хотел расспросить о принципах его двигателя и полетных характеристиках, однако Консул упредил его:

– Не здесь и не сейчас. И потом, вы ведь не специалист полетательным аппаратам.

Однако усаживать его в этот странного вида самолет Посланник Шамбалы тоже не спешил, давая возможность немного осмотреться. Аэродром оказался небольшим, он занимал всего лишь устланную сплошным базальтовым покрытием овальную площадку размером с футбольное поле, полукругом охваченное такой же базальтовой стеной. И восседали на нем всего лишь два сигарообразных самолета, у одного из которых Консул и задержал капитана цур зее.

– Я так понимаю, что это не центральный аэродром, – предположил барон, понимая, что нарушает запрет на расспросы.

– Их несколько, в числе которых один базируется на семь километров выше, то есть на поверхности Антарктиды, и два – на дне океана. Как вы уже поняли, этим штуковинам безразлично, из какой среды взлетать и где приземляться: земля, океан, космос, подземелье, кратер вулкана…

– Нам бы парочку таких, в роли истребителей.

– Появятся. Умудрились же вы в 1934 году тайно, по частям, переправить из испанских и финских верфей на верфи Киля и Гамбурга двенадцать подводных лодок, и вплоть до конца 1936 года тайно хранить их в разобранном виде, дабы не представать перед миром нарушителями Версальского договора[59]59
  Исторический факт. Такую операцию по созданию своего подводного флота Гитлер действительно предпринял. Она была секретной, поскольку, по условиям Версальского договора, подводившего скорбные для Германии итоги Первой мировой войны, эта страна не имела права обладать своим подводным и воздушным флотами.


[Закрыть].

– Согласен, в истории Германии был и такой факт. Мы кого-то ждем?

– Еще пару мгновений.

Едва он успел произнести это, как часть базальтовой стены бесшумно отошла в сторону и из черноты ангара один за другим медленно вылетели четыре небольших солнечных диска. Выстроившись над головами зрителей в ромб, они отлетели чуть в сторону, чтобы зависнуть над небольшим озерцом, расположенным слева от аэродрома. А еще через мгновение из глубины озера поднялся еще один диск, размерами чуть побольше, и занял свое место в центре ромба.

– Похоже на звено истребителей, вылетающих на патрулирование территории страны.

– Так оно и есть. На патрулирование континента.

– Но ведь у вас здесь нет врагов!

Консул уже намеревался взойти по серебристому трапу на корабль, однако, услышав это замечание барона, остановился. Запрокинув головы, они проследили, как звено медленно и неслышно проплыло куда-то в сторону освещенных ярким сиянием горных вершин. Ни солнца, ни луны фон Риттер здесь так и не обнаружил, однако уловил, что источник этого сияния, это искусственное солнце, располагается где-то в горах.

– Почему вы решили, что у нас нет врагов?

– Откуда им здесь, за тысячи километров от Волги, взяться? – мрачно пошутил фон Риттер.

– Вы не сумели вникнуть в ситуацию: они есть. Все чаще в воздушное пространство Земли вторгаются обитатели иных планет и параллельных миров. А позволю себе заметить, что некоторые инопланетные цивилизации в развитии своем ушли далеко вперед и, как утверждают наши ученые, обладают теперь летающими дисками пятого и даже шестого уровней – изменяющими свои формы, расчленяющимися на несколько кораблей и даже облачающимися в плазменную оболочку… Поэтому-то нам и понадобились вы – свежие силы, свежий воинственный дух германских арийцев, привыкших к бесконечным войнам; свежий интеллектуальный поиск. Тем более, что нам уже известно, что в лабораториях на базе в Пенемюнде появилось несколько интересных проектов военной техники, благодаря которой Германия тоже стремится войти в число космических цивилизаций.

– Чего правителям Страны атлантов не хотелось бы.

– Поначалу Высший Совет Золотой Пирамиды Жизни действительно решил повлиять на фюрера, некоторых ваших ученых и генералов таким образом, чтобы приостановить все эти разработки, дискредитировать их, умалить их достоинства и раздуть недостатки. И нам это удалось.

– На кой дьявол вам это понадобилось? Чтобы вырвать у нас победу над русскими и англичанами?

– Правильно, мы ее вырвем. Высшие Посвященные, как называют членов этого совета, испугались появления на планете цивилизации, равной себе по развитию. Вы, арийская элита Германии, нужны нам не там, на поверхности, в виде наших врагов-соперников, а здесь, во Внутреннем Мире, в ипостаси военных и научных союзников.

– И теперь вы всячески будете пытаться загнать нас сюда? – холодно вспылил капитан цур зее.

– Не загнать, полковник флота, не загнать, – цинично ухмыльнулся Консул, – а создать такие условия, при которых возможность передислокации сюда ваших баз, заводов и лабораторий покажется вам высшим благом и единственным спасением. Но все это еще впереди. Пока что вашим подводникам предстоит «открыть» для себя и фюрера подземно-подводный мир Антарктиды и, соблюдая особую секретность, основать там обычную военную базу, в которой рейх нуждается, исходя из своих стратегических военных соображений.

– Считаете, что в ближайшие годы нам предстоит ввязаться в большую войну?

– Не «ввязаться», полковник, а развязать. Кстати, вам известно, что еще в прошлом году в Берлине состоялась закрытая конференция по вопросам обустройства и жизни в условиях больших пустот под ледово-грунтовым панцирем Антарктиды, в которой принимали участие некоторые ученые из института «Аненербе», нескольких университетов, а также представители штаба люфтваффе и Кригсмарине?[60]60
  Такая закрытая, засекреченная конференция действительно состоялась в 1938 году в Берлине.


[Закрыть]

– Одним из участников ее был Полярный Барон фон Готт.

– А не кажется ли вам странным, что ни один из германцев в этих подземельях еще не побывал, ни одна ваша экспедиция изысканий в них не проводила, а десятки ученых уже собираются на конференцию, посвященную жизнедеятельности в условиях этого подземного мира? При этом никто из собравшихся ученых так и не смог выяснить, откуда у докладчика появились сведения, которыми он оперировал, а сам докладчик ссылался лишь на особую секретность этих сведений и законспирированность их источника.

– То есть вы нас уже готовили к этой экспедиции?

– О чем теперь уже нетрудно догадаться.

24.

Январь 1939 года. Антарктида. Внутренний Мир. Страна Атлантов. Борт дисколета.

Фон Риттер так и не понял, что ведет их «сигару», кто в ней в роли пилота и где он располагается. Они с Консулом сидели в небольшой каюте, в кресле пассажиров, и перед ними на бирюзовых экранах проплывали базальтовые и гранитные стены туннелей, по которым воздушный корабль уносил их к вершинам подземной Антарктиды. Но вот корабль на какое-то мгновение завис перед базальтовой стеной, а когда она отошла в сторону, как дверь ангара, он медленно вышел в земную атмосферу. В то же мгновение прозвучал какой-то странный щелчок, и в борту этого «сигаролета» образовалось несколько иллюминаторов.

– Слава тебе, Господи! Мы снова на земле! – не скрывал своих чувств барон фон Риттер.

– Логичнее было бы сказать: «Слава Повелителю Внутреннего Мира!» – заметил Консул, но сказано это было без особого упрека и пристрастия.

– Ему – тоже, – из вежливости добавил барон.

Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что они оказались на каком-то горном плато, окруженном высокими заснеженными вершинами гор. Однако на самом плато ни льда, ни даже снега не было.

– Очевидно, мы находимся где-то в районе горного массива Сер-Рондане, или массива Вольтат, – попытался барон по памяти восстановить карту атлантического побережья континента.

– Могу только сказать, что мы находимся в одном из неизвестных вам климатических оазисов, который почти круглый год затянут пеленой относительно теплого тумана, – проговорил Посланник Шамбалы, поднимаясь со своего кресла, – именно поэтому он почти не виден с воздуха. Впрочем, до сих пор ваши самолеты здесь все равно никогда не появлялись. Так что гауптштурмфюрер Эрих Крозетт может гордиться, он побывал здесь первым из современных землян.

– Он – здесь? – поинтересовался барон, также поднимаясь с удобного обволакивающего кресла.

В то же мгновение часть стенки салона каким-то странным образом распахнулась, и прямо перед собой командир «Швабенланда» увидел огромный летающий диск, в освещенном чреве которого по-сиротски ютился их гидросамолет «Кит».

«Они захватили наш самолет?! – прошел холодок по спине у барона. – Что же тогда произошло с судном?!»

Тем временем корабль едва заметно качнулся и как бы накренился левым бортом, благодаря чему фон Риттер сумел разглядеть на земле, рядом с дисколетом, две почти крохотные фигурки, в которых без подсказки Консула барон вряд ли сумел бы признать командира гидропилотов Крозетта и фрегаттен-капитана фон Готта.

Увидев своего командира, офицеры радостно, по-детски пританцовывая, замахали руками.

– И давно вы здесь, высокое собрание? – сурово спросил капитан цур зее, как только пилот «сигаролета» плавно «подрулил» к месту стоянки его офицеров.

– Уже с полчаса, – прорычал фон Готт. – При этом я так и не понял, есть ли в этой летающей сковородке хоть одна живая душа.

– Я так и не понял, как мы оказались внутри нее, словно в чреве кита! – растерянно проговорил Эрих Крозетт. – И не могу сообразить, где мы теперь находимся. Мы втроем – пилот Ансен остался в кабине самолета – отправились на поиски вас – и вот…

– А главное, в качестве кого мы здесь находимся?! – продолжал рычать фон Готт, всегда очень болезненно переносивший любое вынужденное проявление своего бессилия. – Если мы в плену, то пусть нам так и скажут! И для приличия хотя бы отберут оружие. А то ведь я могу и не сдержаться.

– Успокойтесь, господа офицер, – появился рядом с фон Риттером Посланник Шамбалы. – Вы всего лишь наши гости. Причем слегка засидевшиеся.

По появившемуся, словно по мановению волшебной палочки, серебристому трапу барон и Консул спустились на гранитный грунт плато, и фон Риттер тотчас же оказался в объятиях своих подчиненных. Увлекшись встречей, они не заметили, как такой же, только не касающийся земли, а зависающий в воздухе, трап появился откуда-то из верхней части дисколета. Обнаружили его германцы только тогда, когда на него вышли трое пилотов в серебристых комбинезонах и без головных уборов – все под два метра ростом, русоволосые, с улыбками на красивых эллинских лицах. Причем первой в этой тройке была женщина, все же чуть-чуть выделявшаяся статностью фигуры и слегка удлиненными золотистыми волосами.

Когда экипаж остановился и, словно по команде, повернулся к посланцам рейха, из вершины летающего диска в воздух взметнулся мощный луч, который аккуратно прорезал в туманном куполе оазиса почти идеально ровный овал, посреди которого показался огненный круг по-летнему яркого, но по-антарктически холодного солнца. Под лучами его оба «дисколета» и скафандры атлантов вспыхнули ярким серебристым свечением.

– Вы такие же арийцы, как и мы! – раздался над плато чем-то усиленный бархатный женский голос командира дисколета. – Нам приказано защищать и оберегать вас! Сейчас мы доставим вас на побережье и высадим в десяти километрах от вашего корабля. Оттуда, чтобы не вызывать излишнего интереса команды корабля нашим знакомством, вы сможете долететь до «Швабенланда» на своем самолете.

Легкий, похожий на горно-швабский акцент делал голос командира дисколета еще более изящным и нежным. Говорила она, старательно выговаривая каждое слово, и, как показалось фон Риттеру, повторяя их вслед за невидимым для них суфлером.

Она завершила свою речь и вместе с остальными членами экипажа вскинула руку в римском приветствии, таком знакомом офицерам рейха.

– Живи, Повелитель! – в один голос прокричали атланты.

– Хайль Гитлер! – вскинули руки в таком же приветствии германские офицеры, явственно ощущая, как породненность воинских приветствий органически сближает их.

Подчиняясь неслышимой команде, экипаж повернулся направо и, шагая в ногу, направился к кабине дисколета. Следуя его примеру, германцы тоже заторопились к своему военно-транспортному гидросамолету. Вся эта авантюра с пленением их командира и похищением летающим диском их гидросамолета завершалась «фронтовым братанием», что превосходило все их – одно мрачнее другого – ожидания.

– Вы видели?! – ликующе проговорил гауптштурмфюрер Крозетт, – у них такое же приветствие, как и у нас!

– Это они – из уважения к нам, – заметил фрегаттен-капитан. – Римское приветствие. Оно известно многим.

– Вот только у атлантов, – попытался завершить их краткий диспут фон Риттер, – оно появилось еще в те времена, когда не существовало ни римских легионов, ни самого Рима.

– В таком случае, – изумился Полярный Барон, – следует считать, что римляне позаимствовали его у атлантов?

– А что в этом странного: мы же не постеснялись позаимствовать его у все тех же римлян-итальяшек, копируя бравых легионеров Муссолини.

Фон Готт порывался каким-то образом поддержать этот разговор, но в конце трапа шедший за ними Посланник Шамбалы задержал его и вручил пакет:

– Здесь ваш и госпожи фон Криффер паспорта, билеты и подробная инструкция.

– Так это, значит, вы – Консул? – обрадовался фон Готт.

– Как видите. Более подробное знакомство наше сейчас неуместно. Кое-какие сведения обо мне сообщит фон Риттер.

– Главное, что вы появились, а значит, все стало на свои места.

– Впредь будете действовать, только исходя из имеющегося здесь – постучал пальцем по пакету Консул, – предписания. От этого зависит и выполнение вами очень важного задания фюрера, и судьба Германии, и ваша личная безопасность. Вскрыть на корабле. Строго секретно.

Краем глаза взглянув на пакет, барон фон Риттер с удивлением увидел на нем двуглавого орла со свастикой в когтях, а под ним типографской готикой было выведено: «Берлин. Рейхсканцелярия. Канцелярия фюрера».

«Личные приказы фюрера в секретных пакетах рейхсканцелярии офицерам рейха стали передавать через посланников Шамбалы и прочих «медиумов»? – спросил он себя. – Что в этой стране происходит? Кто в ней в реальности правит?»

25.

Октябрь 1943 года. Германия. Вилла «Каринхалле» в окрестностях Берлина.

Как оказалось, Шелленберг не случайно затеял разговор об институте Геринга именно с ним, Скорцени. Не решаясь раздувать, на радость врагам, конфликт с рейхсмаршалом до размеров всегерманского скандала, Гиммлер поручил своему подчиненному Шелленбергу взять это «весьма сомнительное заведение» под крыло VI управления Главного управления имперской безопасности. То есть того У1 управления, которое бригадефюрер теперь возглавлял.

Но выяснилось, что принять решение – это одно, а вот реально отобрать у все еще официального преемника фюрера и все еще довольно популярного в германском народе рейхсмаршала Германа Геринга его шпионское детище – совершенно другое. И Гиммлер не нашел ничего лучшего, как послать Шелленберга на переговоры к Герингу.

Рейхсмаршал вежливо принял его на своей роскошной вилле «Каринхалле» в пригороде Берлина, все так же вежливо и внимательно выслушал его предложение и сказал: «Хорошо, я поговорю об этом с Гиммлером».

И лишь со временем Шелленберг понял, что на самом деле Геринг вежливо и вальяжно – как умел делать только он – послал его ко всем чертям. Гиммлер ждал неделю, вторую… Но, вместо того чтобы самому позвонить Герингу и с высоты своего положения попытаться полюбовно решить эту проблему, он не находил ничего лучшего, как время от времени устраивать разносы Шелленбергу.

Ни на какой такой «разговор с Гиммлером» рейхсмаршал так и не пошел. А следовательно, воспринимать его поведение нужно было однозначно: перчатка брошена! Вот только ни Гиммлер, ни тем более Шелленберг поднимать ее не решались.

Не зная, как вести себя дальше, Гиммлер свирепел при любом упоминании о Геринге и его институте, однако все еще ждал, что Шелленберг совершит чудо и убедит рейхсмаршала отречься от своего преступного творения. А на кого мог рассчитывать теперь Шелленберг? Уж не на него ли, первого диверсанта рейха Отто Скорцени?

– Я не знаю, решился ли в конце концов Геринг наведаться на «Базу-211», – ворвался в размышления штурмбаннфюрера голос Ридэ, – но мне хорошо известен его боевой девиз: «Новый рейх – новый фюрер!» Именно так: «Новый рейх – новый фюрер!» И я не уверен, что сам фюрер, наш, старый фюрер, старого рейха, с этим девизом знаком; а если и знаком, то принципиально согласен с ним.

Откинувшись на спинку кресла, Ридэ победно взглянул сначала на Скорцени, затем на Родля, которого до сих пор старался в упор не замечать, и принялся алчно обгрызать копченые ребрышки по-мюнхенски. Он не сомневался, что сразил Скорцени этой своей осведомленностью. Как не сомневался и в том, что информация, которой он поделился с обер-диверсантом рейха, стоит не одной порции копченых ребрышек и не одной кружки пива. Просто пока еще его недооценивают, фатально недооценивают.

Конечно, он мог бы напомнить обер-диверсанту, что сведениями, которыми он, Ридэ, так щедро делится сейчас с ним, обладает еще только один человек, который никогда ими не поделится, разве что в гестапо, под жесточайшими пытками. И человек этот – Герман Геринг!

– Значит, все-таки Геринг, – задумчиво произнес Скорцени, подперев подбородок сложенными вместе кулаками. – В любом случае это несколько упрощает ситуацию. Было бы значительно сложнее, если бы… – изо всей силы ударил он кулаком в ладонь, как в боксерскую грушу. То, что он сейчас произнес, Ридэ не предназначалось. Но в то же время Отто был очень признателен ему. Только благодаря «агентурным данным» этого полудезертира Скорцени по-настоящему готов был теперь к завтрашнему совещанию у фюрера.

– Теперь уже – да, упрощает. Особенно вам, подчиненному рейхсфюрера Гиммлера, – немного поколебавшись, подтвердил хранитель, внимательно наблюдая за реакцией героя нации.

И они оба прекрасно понимали, ЧТО именно скрывается за этими словами. «Не тот нынче Геринг, каковым он был в 1940-м, не тот! И не те у него теперь позиции в Третьем рейхе[61]61
  Как свидетельствует в своих воспоминаниях бывший глава службы внешней разведки РСХА Вальтер Шелленберг, а также исходя из сведений от ряда других лиц и источников, к осени 1943 года Геринг утратил всякий авторитет в глазах Гитлера и германской верхушки. Падение его авторитета началось еще в 1942 года, после провала его плана воздушной войны и, в частности, воздушной блокады Англии. К тому времени сам Геринг, как многим казалось, потерял всякий интерес к событиям на фронте и увлекался в основном наркотиками и роскошной, далекой от военных тревог, жизнью на своей загородной вилле «Каринхалле». На самом же деле, по убеждению автора, он все еще удерживал реальный контроль над «Базой-211», стараясь не акцентировать на этом внимание фюрера и Гиммлера, которым, вплоть до конца зимы 1945-го, тоже было не до антарктической Рейх-Атлантиды.


[Закрыть], чтобы выступать против фюрера и Гиммлера! А теперь еще и против героя нации Скорцени, в подчинении которого пребывают сейчас почти все отъявленные сорвиголовы рейха».

– Так каков теперь девиз Геринга? – вдруг воинственно уточнил обер-диверсант. – «Новый рейх – новый фюрер»? Дьявол меня расстреляй!

– Я не должен забывать, что именно Геринг вытащил меня из лагеря, – покаянно молвил Ридэ. – Пусть даже и по настоянию барона фон Брауна.

– А не он ли вас туда и засадил?

– Что вы сказали?! – замер с не донесенным до рта ребрышком доктор Ридэ. И в глазах его теперь уже отчетливо просматривались отблески ужаса.

– Окончательно обленившийся, потерявший интерес ко всем делам рейха, Геринг вдруг начал заниматься спасением некоего инженера одного из оборонных заводов! Даже не пытайтесь убеждать меня в этом, Родль, – как всегда в подобных случаях обратился он не к собеседнику, а как бы только к своему адъютанту. Это был один из хорошо отработанных Скорцени приемов ведения полемики и допроса. – Ибо лично я – очень сильно сомневаюсь. Кстати, как фамилия и чин офицера гестапо, который по просьбе кого-то из приближенных Геринга спровоцировал эту драку?

– Унтерштурмфюрер СС Майбаум. Служил в Бремерхафене.

– Родль, хозяин этого ресторанчика давно ждет, когда вы воспользуетесь его телефоном. Вы знаете, кому позвонить в управление гестапо и о чем говорить с нашим…

– … «Человеком из гестапо», – поднялся Родль, делая несколько прощальных глотков пива. – Прежде всего, следует связаться с этим нашим человечком из гестапо, пусть продемонстрирует верность и признательность.

Родлю явно нравилось такое решение Скорцени. Он ведь был не просто адъютантом, он прошел такую же подготовку, как и его шеф, и прекрасно понимал, что для них Ридэ – настоящая находка. Этого «инженер-боксера» во что бы то ни стало нужно пригреть и надежно держать «при ноге». И самое главное сейчас – продемонстрировать доктору Ридэ, что в лице Отто Скорцени он получает надежного покровителя, способного противостоять даже Герингу. Самому Герингу!

Судя по всему, рейхсмаршал не случайно остановил свой выбор именно на докторе Ридэ. Тот обладал хваткой настоящего разведчика и прекрасно владел аналитическими способами мышления. Другое дело, что пока он запуган и частично деморализован. Но это пройдет.

– Говорите от моего имени, Родль. Я так понимаю, что парень давно рвется на фронт, так зачем отказывать ему в святом праве всякого солдата? В строевую часть СС его, командиром взвода. И как можно дальше на восток, для устрашения русских. Но… – остановил он адъютанта уже на полпути к двери, ведущей в апартаменты хозяина, – предварительно допросить. Основательно… допросить.

Дверь за Родлем закрылась, и на минутку за столом воцарилось такое напряженное молчание, словно сидевшие за ним решили во что бы то ни стало, подслушать, о чем там адъютант будет говорить с «человеком из гестапо».

– Когда рейхсмаршал узнает, что начальником службы безопасности «Базы-211» назначен сам Отто Скорцени, – проговорил Ридэ, немного придя в себя от столь мстительного внимания штурмбаннфюрера, – он окончательно поймет, что его время прошло.