Текст книги "Антарктида: Четвертый рейх"

– И можно понять, как трудно сейчас самому фюреру.

– Генерал-майор фон Шамье-Гличинский, лично отвечавший за производство самолетов-снарядов, специалисты по ракетным двигателям Вальтер Тиль и Гельмут Вальтер, многие другие – погибли. Полностью уничтожен поселок технического персонала, разрушены все портовые сооружения, уничтожен кислородный завод, общие потери – около восьмисот человек погибшими, вдвое больше раненых. Кстати, вы хотели найти доктора Шернера. Он жив?

– Чудом удалось спасти.

– Главное, что удалось. Звонил фюрер и интересовался, живы ли Браун и Пенемюнденский Умник. Если бы не подсказка Дорнбергера, я бы никогда не догадался, что речь идет о конструкторе графе фон Шернере. А поскольку о судьбе Шернера ничего известно не было, он приказал выяснить и доложить.

Выслушав короткий рассказ о злоключениях графа, Кальтенбруннер удивился, почему он не пристрелил унтер-офицера прямо там, в назидание другим, и тотчас же распорядился переправить конструктора в Гроссендорфский ракетный исследовательский центр СС, расположенный неподалеку от Данцига.

– Пусть пока побудет там. Пенемюнде Гитлер приказал возродить, усилив противовоздушную оборону. Однако завод по производству ракет и прочих видов оружия особого назначения приказано перенести в горный массив Гарц, в подземелья горы Конштайн[40]40
  Речь идет о создании подземного центра «Дора», созданного в толще горы Конштайн осенью 1943 года после налета на Пенемюнде.


[Закрыть], где работы сейчас развернутся со всей мыслимой быстротой.

– Туда бы следовало перенести и лабораторию Шернера. Кроме всего прочего, жизнь в подземельях Конштайн поможет ему со временем адаптироваться в подземельях Рейх-Атлантиды.

– Вы удивляете меня своей дальновидностью, Скорцени, – проговорил Кальтенбруннер, не скрывая ироничности восприятия его забот. – А главное, тем, что вам приходит на ум задумываться над подобными перспективами здесь, посреди этого бомбового ада.

– И чтобы уже покончить с этой проблемой… Шернер просит, чтобы с ним была направлена его домработница-чешка, которая спасла ему жизнь.

– Пусть везет с собой хоть гарем, только бы работал. Я же пойду обрадую фюрера известием о том, что и Пенемюнденский Умник тоже нашелся. Должно же сверкнуть хоть что-то радостное в этом безрадостном дне.

Скорцени и фон Браун переглянулись. Браун понимающе кивнул и пошел обрадовать коллегу. В ту же минуту на крыльце появился генерал-майор Дорнбергер.

– Обергруппенфюрер, вас к телефону. Берлин. На проводе Гиммлер.

Едва Кальтенбруннер взял трубку, как услышал тихий, успокаивающий голос рейхсфюрера СС.

– Докладывайте, Эрнст.

Доклад начальника РСХА он выслушал, не комментируя и не переспрашивая. А когда Кальтенбруннер закончил его, задал один-единственный вопрос:

– Шернер жив?

– Легкая контузия. Его нашли, и сейчас он под моей личной охраной.

– Сажайте его в самолет и увозите оттуда. Только что я беседовал с фюрером, и он с грустью сказал мне, что, скорее всего, Шернер тоже погиб. Это ужасно огорчило вождя.

– Я увожу этого Пенемюнденского Умника в наш эсэсовский исследовательский ракетный центр.

– Прекрасная идея. Я давно искал случая, чтобы вырвать его из Пенемюнде. Все лучшие конструкторские и научные силы должны быть в СС – и только так! Мне недавно дали справку из нашего штаба. Оказывается, уже теперь в рядах СС насчитывается около двух тысяч ученых самых различных областей, причем большинство из них – ведущие специалисты в своей отрасли. А что касается Пенемюнде, то фюрер, конечно, в ярости. Кстати, вы заметили там кого-либо из штаба Геринга, на которого возлагается главная вина за эту трагедию?

– Никого. Мне сказали, что собирался прибыть начальник генштаба люфтваффе генерал-полковник Ганс Йешоннек.

– Этот уже не прибудет. Только что застрелился в своем рабочем кабинете после телефонного разговора с фюрером.

– Представляю себе, какой это был разговор.

– Но в Пенемюнде есть его представитель и друг Шамье-Гличинский, не так давно потерявший почти все свое бомбардировочное соединение в небе Англии.

– Этого уже тоже нет.

– Застрелился?! – почти в ужасе воскликнул Гиммлер.

– Погиб во время бомбардировки.

– Тогда легче. Фюрер не хотел, чтобы Йешоннек брался за пистолет. Он спросил генерал-полковника, знает ли тот, что натворила английская авиация в Пенемюнде. А когда тот ответил, что знает, фюрер сказал: «В таком случае вы знаете, что следует делать», – намекая на то, что генштаб ВВС должен готовиться к ответному массированному налету на Англию. Хорошо, Кальтенбруннер, разбирайтесь там, и пожестче. А я обрадую фюрера сообщением о Пенемюнденском Умнике.

14.

Январь 1939 года. Антарктика. Борт субмарины «Атлантис».

…Не прошло и получаса, а фон Риттер уже входил в кают-компанию субмарины «Атлантис», где пред ним предстал почти двухметрового роста блондин лет сорока пяти. Барон фон Риттер с любопытством прошелся по нему взглядом: светлые, коротко стриженные волосы, голубые, с легкой поволокой и в то же время как бы подсвечивающиеся изнутри, глаза; а почти классически римский, с едва заметной горбинкой, нос прекрасно гармонировал с четко очерченными выразительными губами и широким, почти раздвоенным волевым подбородком…

– Стало быть, вы и есть Консул Внутреннего Мира?

– Вы не ошиблись, – встретил его едва уловимым склонением головы Консул. На нем был прекрасный, точно по фигуре сшитый зеленый френч с большими накладными карманами и зеленые, навыпуск, брюки. В принципе одеяние это вполне можно было бы принять за военную форму, если бы на ней обнаруживались хоть какие-то знаки различия.

– Я немного знаком с доктринами тайных обществ «Врил» и «Туле». Адепты одного из них – «Туле» свято верят в существование некоей арктической колыбели нынешней цивилизации – страны Туле, идеей обнаружения которой очень увлекаются сейчас в Баварии, где, собственно, это общество и зарождалось[41]41
  Общество «Туле» («Фуле») было основано в 1918 году, в Мюнхене, как одно из ответвлений Тевтонского рыцарского ордена. В том же году членом этого общества стал и Гитлер. Существует вполне оправданное предположение, что мистически настроенный Гитлер стал фюрером германских нацистов именно под влиянием идеологов «Туле», которые, используя свое влияние, помогали Гитлеру в его восхождении в фюреры.


[Закрыть].

– При такой информированности вам нетрудно будет общаться со мной.

– Я так понимаю, что Внутренний Мир – название одного из подобных обществ?

– Ошибаетесь, капитан цур зее. Если не ударяться в пространные академические объяснения, то в кратком изложении ситуация выглядит таким образом. Внутренним Миром называется мир, сотворенный одной из ветвей древнейшей человеческой цивилизации.

– К которой принадлежите и вы? – слишком поспешливо попытался уточнить фон Риттер.

– Если быть точным, я принадлежу к еще более древней цивилизации. Но это отдельная тема, касаться которой мы сейчас не будем. Присядем, господин барон. – Усевшись во главе стола, в кресло командира субмарины, Консул какое-то время гипнотизирующе всматривался в лицо фон Риттера – от природы смуглое, безжалостно обветренное, с губительной небрежностью испещренное ранними морщинами, оно к тому же таило в себе явные черты азиатских корней кого-то из его предков.

Для барона не было секретом, что при виде его огрубевшей от полярных ветров и морозов да к тому же «изуродованной» многовековой азиатчиной физиономии любой из радетелей чистоты арийской крови приходил в тихий ужас. Достаточно было взглянуть на этот массивный, но слегка удлиненный, окаймленный короткой, черной, «типично тюркской» бородкой лик, чтобы в то же мгновение увидеть перед собой призрак жестокого восточного сатрапа.

– И где же расположен тот Внутренний Мир, который вы имеете честь представлять? – с трудом вырывался из-под власти его гипнотического взгляда фон Риттер.

– Здесь, в глубинах Антарктиды, – и, встретившись с недоуменным взглядом командира «Швабенланда», подтвердил: – Вы не ослышались, параллельно с нашим, суровым внешне-земным миром, подверженным действиям вулканов, потопов, землетрясений, капризных циклонов и разрушительных цунами, в глубинах планеты существует Внутренний Мир, в коем обитает внутриземная цивилизация, для большинства представителей которой выход на поверхность Антарктиды равносилен выходу внешних землян в открытый космос.

– Но почему? Мы ведь обитаем на одной планете.

– Я вижу, вас заинтересовали те сведения, которые вы действительно можете получить у меня.

– Ради поиска этого мира я и прибыл сюда.

– Но с того часа, когда вы получите эти сведения, – и без того резкий, гортанный голос Консула стал еще более грубым и откровенно угрожающим, – вы войдете в число Посвященных и не имеете права распространяться о них ни перед кем, кроме фюрера. С кем и какой именно информацией может поделиться сам фюрер – ему укажут.

– Фюреру… укажут?! – недоуменно переспросил фон Риттер. – Но, высокое собрание… Это уже что-то новое.

– Для вас, капитан цур зее, – новое… – уточнил Консул, заставив командира «Швабенланда» почтительно промолчать, не ударяясь ни в какие словесные или мысленные выяснения. – Если же вы нарушите данный запрет, все ваши рассказы будут опровергнуты и осмеяны, а сами вы закончите дни свои в одной из контролируемых нами психиатрических лечебниц. Или же скоропостижно скончаетесь, при диагнозе, сформулировать который ваши медики так толком и не сумеют. В медицине подобное, знаете ли, случается, – объяснил он в манере опытного шантажиста.

– Мне не нравится, когда меня пытаются запугивать, господин Консул.

– Мне еще не приходилось встречать человека, которому бы это нравилось. Но таковы наши жесткие условия.

Неловкая пауза, наступившая в их разговоре, не могла длиться вечно, тем более что она не была на руку ни одной из «высоких договаривающихся сторон».

– Мне это очень не нравится, – теперь уже по-настоящему входил в роль дипломата Странствующий Бездельник, – но, во имя высшего познания, я принимаю ваши условия.

– Благоразумно.

– В противном случае?.. – и себе впал в излишний авантюризм фон Риттер.

– Вы ведь прекрасно знаете, что бывает в подобных случаях. Скорее всего, уже сегодня «Швабенландом» командовал бы другой офицер. Если бы только Повелитель Внутреннего Мира не решил, что судно вообще не должно вернуться в Германию, поскольку исчезновение его вместе с людьми выглядит предпочтительнее. Во всех отношениях.

– Пощадите высокое собрание, Консул: не повергайте его в ужас.

– Вы должны уяснить для себя, что люди подземного мира готовы не только запугивать вас, но и беспощадно истреблять, поскольку их пугает совершенно дикий, по отношению к собственной планете, способ вашего существования. Как дикой кажется нынешнему поколению арий-атлантов ваша извечная, неистребимая тяга к войнам и прочим видам самоистребления.

– Подтверждаю, что мною приняты ваши условия, и я налагаю на себя обет молчания, – сухо произнес барон, прекрасно понимая, что тональность и направление их беседы следует сменить. – Даю слово офицера и дворянина. С этой минуты вы полностью можете доверять мне и полагаться на меня.

– Именно этих слов я и ждал, – внушающе произнес Консул, наваливаясь при этом всем своим громадным туловищем на стол и упираясь в него огромными, мощными ручищами.

«Даже Полярный Барон фон Готт – и тот рядом с верзилой Консулом показался бы щуплым подростком», – отметил про себя фон Риттер, чувствуя какое-то по-детски мстительное удовлетворение оттого, что и на громадину Готта управа в этом странном антарктическом мире все-таки нашлась бы.

Их взгляды вновь встретились, однако понадобилось несколько мгновений молчания, чтобы разговор действительно можно было направить по иному эмоциональному руслу.

– Неужели аборигены Внутреннего Мира в течение столетий так и не обнаружили ни способа, ни крайней необходимости соединиться с внешнеземной цивилизацией? И вообще, знают ли они, что, собственно, здесь, во внешнем мире, происходит?

– Благодаря нашему посредничеству верховная элита подземной Страны арий-атлантов выходит из полной земной самоизоляции и неохотно, с опаской, но все же решается на контакт с вами.

– Храбрецы же они у вас, – осчастливил фон Риттер собеседника одной из своих красноречивых ухмылок. – Даже не знаю, должны ли мы возрадоваться этому их выходу.

– Действительно, стоит подумать. Все не так просто. Это вам не контакт с очередным племенем амазонских аборигенов. Притом, что в данном случае еще предстоит выяснить, кто окажется в роли недоразвитых аборигенов. И обратите внимание, я сказал: «земной самоизоляции», – поскольку благодаря нам, адептам Шамбалы, они уже давно установили контакты с одной из внеземных цивилизаций, известной вам по их межзвездным кораблям, так называемым солнечным дискам, еще со времен Александра Македонского. Что же касается рядовых арий-атлантов – заметьте, что мы остановились на том наименовании их, которое согласуется с древней историей внешнего мира, – то они лишь в общих чертах знают о том, что же в действительности происходит здесь, на внешней оболочке их Космомира.

– Все же случаются на этой планете счастливцы.

– И, повторяю, – начал понемногу привыкать к его ироническому восприятию всего происходящего Консул, – для них последствия выхода на поверхность Антарктиды столь же губительны, как и выход внешнего землянина в открытый космос без чего-то, подобного водолазному скафандру. Хотя, в принципе, климат Земли для них не настолько губителен, как для вас – эфир Вселенной.

– То, о чем вы сейчас говорите, – просто-таки поразительно, – не сумел на сей раз сдержать своего удивления фон Риттер. – В свое время я совершил несколько полярных экспедиций…

– Нам прекрасно известны ваши научные изыскания и ваши путешествия, – со всей возможной учтивостью заверил его Консул. – Именно поэтому мы относимся к вам с большим уважением и, как видите, сочли возможным согласиться с тем, чтобы именно вы возглавили экспедицию к берегам Принцессы Астрид и Принцессы Марты.

– Так, значит, вам известны были все наши планы?..

– Не планы, позволю себе уточнить, а замыслы. Поскольку замыслы эти – в вашем, европейском, толковании – зарождались в кругу посвященной элиты общества «Туле». Но и это происходило с нашего согласия и при наших подсказках.

– Когда вы говорите «наших», то, конечно же, имеете в виду…

– Я понимаю, что рано или поздно вы должны уяснить для себя, с кем же все-таки вас свела антарктическая судьба. Мы – это очень небольшой круг людей, потомков одной из древнейших цивилизаций, которым повелителями Шамбалы было позволено приблизиться в своем развитии к великим замыслам Шамбалы. Нет-нет, мы пока еще не Высшие Посвященные Шамбалы, мы – всего лишь посвященные, адепты Высшей Тайны повелителей земного мира. Если говорить еще более доступно, то мы, по существу, посредники между Повелителями Шамбалы и вашей, наземной цивилизацией, а также цивилизациями Внутреннего Мира.

– То есть речь идет о нескольких подземных цивилизациях?

– Естественно. Их три. Одна, наиболее развитая, или, как мы говорим, наиболее приближенная к великому замыслу Шамбалы, и в то же время самая молодая, находится здесь, под Антарктидой. Это потомки тех, кто известен по вашей – для удобства давайте будем называть ее человеческой – цивилизации под названием атланты. Вторая, более древняя, населенная терринитами, то есть в переводе землянами, располагается в районе между канадским севером и Бермудским треугольником. Если особенностью развития цивилизация атлантов является их связь с космическими учителями, то терриниты связаны с земными, но параллельными мирами. В том числе и с тем миром, который вы называете миром мертвых.

– Так все же он существует?

– Да. Когда-нибудь мы поговорим с вами об этом и некоторых иных мирах более подробно. Пока же могу лишь сказать, что мир терринитов, по существу, вышел из-под нашего контроля и находится под контролем мира, который ваши священники традиционно называют миром темных сил.

Риттер вдруг почувствовал, как субмарина содрогнулась и на голову начала наваливаться какая-то тяжесть. Сомнений быть не могло: медленно погружаясь, лодка уходила от того места, на котором застыл его «Швабенланд».

– Хотите как-то объяснить это? – обвел барон взглядом корпус кают-компании.

– Мы доставим вас в одну местность, с которой, собственно, и начнется процесс колонизации арийской нацией Антарктиды. Для вас важно увидеть это собственными глазами. Тогда многое из того, что уже в течение сотен лет происходит здесь вас не только без вмешательства, но и без ведома людей, станет вам более понятным. А затем доставим, на ваше судно.

– Доходчиво, – признал фон Риттер. Прекрасно понимая, что он никак не может повлиять на дальнейшее развитие событий, капитан цур зее решил демонстрировать полную невозмутимость. – В таком случае, если это возможно, чуть подробнее о терринитах и их связями с темным миром. В том числе и с миром мертвых. Вы сказали, что они выходят из-под вашего контроля. Что это значит в реальной действительности?

– Если говорить упрощенно, темный мир – это в нашем, земном, понимании – мир духов, мир призраков, мир, который легко может обходиться без телесного мира людей, на каком бы уровне развития цивилизации они ни находились. Это значит, что терриниты совершенно не заинтересованы в том, чтобы на Земле и впредь господствующими оставались существа, облаченные в наши с вами бренные человеческие телеса. Нет, пока что они не нацелены на истребление рода человеческого и никакой особой агрессии не проявляют.

– Но, как и полагается, вы готовитесь к худшему.

– …Всячески пытаясь исключить это худшее из хода истории нашей планеты.

– Все мы, в погонах сущие, пытаемся рассуждать точно таким же образом. Поэтому все усиленно готовимся к войне. Это я к тому, высокое собрание, что мне очень хотелось бы знать, как в вашем поднебесном мире воспринимается доктрина фюрера.

Выслушал его Посланник Шамбалы довольно терпеливо, и даже после того, как командир авианосца завершил свою речь, он еще несколько мгновений сидел с закрытыми глазами, то ли обдумывая сказанное капитаном цур зее, то ли стараясь погасить внутреннее раздражение. Скорее всего, это все же было раздражение, поскольку, прервав свое молчание, «шамбалист» вроде бы и не жестко, но довольно твердо произнес:

– Мы не будем сосредоточиваться сейчас на доктринах вашего фюрера. Что же касается тайной доктрины терринитов, то она заключается в том, что со временем весь живой, плотный материальный мир, частью которого мы с вами, люди, являемся, должен превратиться в мир эфирных существ. В свое время он зарождался именно как мир эфирных существ, который должен был развиваться, питаясь только энергетикой Космоса, и не вмешиваться в развитие планеты Земля. Планеты, которая, собственно, и является живым первосозданием Космоса. И в которой – и на которой – все мы живем, как на космическом корабле, – паразитируя, как считают адепты тайной доктрины терринитов, на теле планеты, ну, скажем, как блохи – на теле собаки. Да простят нам Высшие Неизвестные такое сравнение.

– Должен заметить, господин Консул, что в этой своей тайной доктрине они не оригинальны. Все больше наших ученых приходят к такому же выводу. И не думаю, что их умозаключения навеяны только влиянием адептов терринитского мира призраков. К ним нетрудно прийти усилиями собственного ума.

– Вот только вы, лично вы, барон фон Риттер, приходить к ним не должны, – проговорил Консул голосом психиатра, внушающего своему пациенту, что на самом деле он не Наполеон, а обычный городской сумасшедший. – Никогда. Даже когда вам и в самом деле покажется, что додумались до этого… собственным умом. Суть всей нашей жизни и всей нашей борьбы заключается в том, чтобы при любой вселенской катастрофе, при любом потопе и любой геенне огненной сохранить популяции людей, делая их из поколения в поколение, из цивилизации в цивилизацию все более совершенными, все более выносливыми и жизнезащищенными. И если сейчас мы добиваемся у Повелителя Внутреннего Мира, вождя расы атлантов Этлена Великого, разрешения на то, чтобы сотворить в его владения Рейх-Атлантиду, то делаем это не потому, что прониклись любовью и доверием к вашему фюреру. И не потому, что считаем ваш социал-нацизм вершиной общественной мысли и социально-политического устройства…

Он на какое-то время умолк, и воспользовался этой паузой фон Риттер.

– Почему же тогда?

– Потому что ваш нацизм с вашим фюрером на самом деле следует считать нашим нацизмом, с нашим фюрером.

– Я должен понимать это так, что?..

– Это был величайший эксперимент, в ходе которого мы определяли ту нацию, которая способна к наибольшему сплочению, к самой высокой стадии мобилизации физических, интеллектуальных и духовных сил; которая готова проявить саму высокую степень дисциплинированности и идеологической сплоченности. И, наконец, германская нация – это нация, в основе идеологии которой уже сейчас заложено несколько основополагающих принципов. Прежде всего, нам импонирует ваше стремление к возрождению и чистоте арийской расы, к которой, кстати, принадлежим и мы, Посвященные Шамбалы, и нынешние арий-атланты, обитающие сейчас во Внутреннем Мире Антарктиды. В то же время нам близко и понятно ваше стремление к мировому господству, стремление к вождизму как совершенной форме правления человеческим обществом; стремление к связи с космическими силами, а главное – стремление следовать теми же путями развития космических техники и технологий, какими следуют наши Космические Покровители.

– Логично и достаточно аргументированно, – вынужден был признать фон Риттер. – Но, может быть, вы еще и сообщите мне, кто они – эти наши Космические Покровители?

– Непременно сообщим, барон. Как только убедимся в том, что вы готовы к связям с ними. Сначала человека учат понимать смысл слов, затем – понимать смысл Библии, которую этими словами написали, и только затем уже – понимать тот высший смысл бытия, ради христианского понимания которого апостолы сочиняли сие Святое Писание. Что же касается расы арийцев, которой суждено стать четвертой и основной расой на пути к формированию сверхчеловека, то пока что она всего лишь осваивает ту космическую азбуку, из которой со временем сможет составлять слова нового Святого Писания. Да и то постигают не все, а всего лишь очень узкий круг адептов доктрины Рейх-Атлантиды, к которому выпала честь принадлежать и вам, господин барон.

– Вынужден признать… – прокряхтел фон Риттер.

В ту же минуту дверь каюты открылась, и появился стюард с бокалами какого-то бело-розоватого напитка на подносе.

– Эликсир Шамбалы, господа! – объявил он.

– Так как называется вино, которое нам сегодня подают? – попытался уточнить командир «Швабенланда», когда стюард расставил бокалы.

– Это не вино, – сухо заметил Консул. – Называйте этот напиток так, как назвал его стюард, – эликсиром Шамбалы. По вашим, европейским, представлениям, он не очень приятен на вкус, но по составу своему и благотворному влиянию на организм он действительно достоин титула эликсира жизни. Настойка из тибетских трав с добавлением чего-то такого, неведомого никому, кроме изготовителей эликсира. Советую привыкать к его вкусу, а употребление его со временем превратить в ритуал.

Сделав глоток, фон Риттер и в самом деле внимательно «прислушался» ко вкусу напитка. Он был резким и не то чтобы слишком уж неприятным, но каким-то необычным, с привкусом полыни, настоянной на растворе из железа и марганца.

– Пить его следует не спеша, – объяснил Консул, – с минутными перерывами между большими глотками.

– Думаю, нам следует вернуться к теме нашего разговора. Если вдуматься, вожди существуют не только у нашего народа.

– Прежде всего вы, конечно же, имеете в виду Сталина?

– Которого русские пленные из окружения генерала Власова называют Кровавым Кобой[42]42
  Коба – одна из кличек Сталина. Так называли его люди, которые были знакомы с ним еще со времен революции.


[Закрыть].

– Построение коммунизма – тоже один из самых жестоких экспериментов в истории человечества. Но там мы имеем конгломерат наций, рас и национальных идеологий. Это не тот вождь, не та страна и не та идеология. И потом, не следует забывать, что коммунизм – это зашифрованная доктрина пути к мировому господству еврейства во главе со Всемирным сионистским конгрессом и его лидером Хаимом Вейцманом. Однако Всемирный сионистский конгресс – всего лишь видимая часть тайной власти всемирного еврейства. Истинная же власть сосредоточена в древнем и сверхсекретном Обществе Сиона, адепты которого для того и объявили еврейство богоизбранной нацией, чтобы предложить его элиту Высшим Посвященным Шамбалы и Космическим Покровителям в качестве основы для расы сверхлюдей. Минутку…

Консул повернулся к приставному боковому столику, открыл лежавший на нем тонкий металлический чемоданчик-папочку и, немного поколдовав над его клавишами, похожими на клавиши портативной пишущей машинки, развернул так, чтобы Альфред фон Риттер мог видеть зажегшийся на нем экранчик.

– Что это за аппарат?

– Пройдет какое-то время, и такие же аппараты появятся почти у каждого германца. С их помощью вы сможете мгновенно обмениваться письмами и всевозможными посланиями, даже находясь на противоположных концах планеты.

– Невероятно. Когда я расскажу о нем своим коллегам…

– Вы не станете рассказывать вашим коллегам ни о нашей с вами встрече, ни об этом аппарате, ни о тех встречах, которые последуют сегодня с согласия Правителя Страны атлантов, – с каждым словом голос Посланника Шамбалы становился все более резким и твердым. – Все те подземные пустоты, которые вашим подводникам удастся со временем обнаружить в Новой Швабии, должны подаваться как их собственные открытия, без упоминания того, что в глубинах Антарктиды уже существует целая нация, целая страна. Вы все поняли и все запомнили, капитан цур зее?

Барону не понравились ни его приказной тон, ни его последний вопрос, прозвучавший с явной угрозой в голосе. Тем не менее он покорно ответил:

– Все.

– Если вы нарушите это условие, казнить вас будут ваши же палачи, в застенках гестапо, как врага фюрера и рейха, продавшегося русским. Или англичанам… Что уже не имеет особого значения.

– Понятно, – процедил фон Риттер. – И давайте вернемся к вашему аппарату.

– …Напомнив при этом, что сейчас вас должен интересовать не сам аппарат, а текст, который на нем высветился. Обращаю внимание, перед вами – одно из программных, базовых высказываний вашего фюрера: «Вторая мировая война – это борьба не на жизнь, а на смерть, – вчитывался в крупно выписанный готическими буквами текст Альфред фон Риттер, – и поэтому никогда не следует забывать, что мировое еврейство, после того, как Всемирный сионистский конгресс и его лидер Хаим Вейцман объявили нам войну, является ярым врагом национал-социализма, врагом номер один.

Еврейство пытается проворачивать в Европе свои дела, но уже священное чувство эгоизма должно побудить европейцев отвергнуть все это, поскольку евреи как раса способны вынести гораздо более суровые испытания, чем они. После войны никто не сможет заставить меня отказаться от намерения разрушать город за городом, до тех пор, пока все евреи не покинут их и не отправятся на Мадагаскар или в какое-либо еще еврейское национальное государство… Сталин в беседе с Риббентропом также не скрывал, что ждет лишь того момента, когда в СССР будет достаточно своей интеллигенции, чтобы полностью покончить с засильем в руководстве евреев, которые на сегодняшний день пока еще ему нужны»[43]43
  Здесь цитируются слова Гитлера, сказанные им в июле 1942 года в ставке «Вервольф» под Винницей, которые он затем неоднократно, в разных интерпретациях, повторял. Остров Мадагаскар упомянут был Гитлером неслучайно. В 1940 году на одном из секретных совещаний высшего руководства рейха обсуждался вопрос о полном переселении всех европейских евреев на этот остров. Однако в январе 1942 года, во время конференции высшего руководства рейха, НСДАП и СС с участием группы германских политиков и ученых в Ванзее была принята доктрина и выработан проект «окончательного решения еврейского вопроса» (строго секретный план «Endlosung»), согласно которому все европейские евреи подлежали уничтожению.


[Закрыть].

– Мне не хотелось бы обсуждать подобные высказывания фюрера. Тем более обсуждать с чужестранцами.

– Мы и не станем делать этого. Хотя и предупреждаю, что у нас нет больше времени на какие бы то ни было длительные социальные и военно-политические эксперименты.

– У вас или у всех нас?

– У всех. Следующее столетие станет столетием глобальных катастроф, которые поставят нынешнюю внешнюю цивилизацию на грань гибели. Единственное, что мы сумеем сделать для этой цивилизации – это спасти и сохранить ту часть землян, которая представляется нам физически, морально и идеологически наиболее приспособленной к существованию в необычных для внешней расы условиях Внутреннего Мира. Она же, вместе с расой атлантов и расой сибиридов, или расой снежных людей, будет участвовать в сотворении Сверхчеловека, который и сможет быть принят в сообщество расы Повелителей Вселенной.

С каждым глотком напиток становился все более терпимым на вкус; к тому же фон Риттер начал ощущать на себе его возбуждающее действие, подобное действию наркотиков – общее самочувствие улучшалось, восприятие становилось неизбирательно обостренным и в какой-то степени хмельным.

– Простите, вы упомянули расу снежных людей. Нам известны ее представители. В каждой стране их называют по-своему, но, в общем-то, так никто толком и не знает, что собой представляет это существо. В газетах сообщают, что речь вроде бы идет о некоей человеко-обезьяне.

– Они недалеки от истины. Это действительно наиболее замкнутая и отчужденная раса, обитающая в подземном пространстве между северной частью Сибири и южной частью Ледовитого океана. Россияне и некоторые другие народы называют этих существ снежными человеком. Мы же называем их расой сибиридов. Особенностью ее развития стало то, что она избрала, условно говоря, животный путь развития человека.

– Как же мудро облегчили они себе жизнь, высокое собрание! Не в пример нам – с нашими парламентами, партиями и политическими интригами.

Выслушав его, Посланник Шамбалы едва заметно улыбнулся. Это была снисходительная улыбка взрослого, внимательно выслушивающего лепет младенца.

– Порой с вами, европейцами, очень интересно общаться. Узнаешь много интересного для себя. Так вот, о сибиридах… Там не все так просто. Максимально консервируя в себе все то мощное, физически выносливое, нацеленное на выживание в самых суровых условиях Арктики, что только можно было позаимствовать у своих предков, сибириды из поколения в поколение укрепляли свое тело и своей генофонд в селекционных связях с одной из обезьяньих ветвей рода человеческого.

– Точно так же, судя по рассказам путешественников, пытаются поступать некоторые наши африканские племена. Правда, дальше ночных услад с обезьянками дело у них не продвигается, потомства они не получают.

– Потому что так было предусмотрено Высшими Неизвестными, которые не любят, когда люди пытаются распоряжаться своими генными возможностями по собственному усмотрению. Кстати, нелишне вспомнить теорию вашего ученого Йорга Ланц фон Либенфельса[44]44
  Йорг Ланц фон Либенфельс выступал под псевдонимом Георг Ланц. Этот бывший монах во времена фюрера стал издателем журнала «Остара», на страницах которого обсуждались проблемы расовой чистоты. Понятие «хельдинги» происходило от слова «Held», то есть «герой», а «аффлинги», от слова «Affe», то есть «обезьяна». В начале своего восхождения Гитлер увлекался его публикациями.


[Закрыть], предрекавшего войну между хельдингами, то есть героями белокурой расы господ, и аффлингами, то есть обезьяноподобными. Знаю, что она многим не нравится, ее стремятся отвергнуть, как античеловеческую и недемократичную, расистскую. А тем временем Либенфельс настойчиво призывает белокурых героев-хельдингов хранить чистоту своей расы и ни в коем случае не вступать в браки с обезьяноподобными, имея при этом в виду не сибиридов, а людей низших рас, то есть неарийцев.

Капитан цур зее понятия не имел, о каком фон Либенфельсе идет речь, однако многозначительно промычал:

– Да уж… – и, немного помолчав, добавил: – Для нас, европейцев, для всех белых, это действительно проблема – выжить под натиском желтой и черной рас; сохранить себя, несобезьяниться.