Текст книги "Зачем мы плаваем"

После обеда к нам иногда присоединялся отец, и мы отправлялись на Джонс-Бич. Мы ехали почти тринадцать километров вдоль дамбы, проскакивая маленькие островки в заливе, отделяющем Лонг-Айленд, напоминающий огромную рыбу, от узкой барьерной косы-пляжа. По другую сторону косы лежала бескрайняя сине-зеленая ширь Атлантического океана. Мы опускали окна, чтобы морской ветер продувал насквозь наш «вольво»-универсал 1978 года цвета яичной скорлупы. Во время отлива приходилось зажимать носы из-за вони обнажившихся илистых отмелей.

Большинство вылазок на пляж мои родители начинали с совместной пробежки по кромке воды. В конце пробежки они прыгали в океан, и отец завершал разминку одиночным заплывом за мол. Это была его зона комфорта: каждый гребок относил его дальше от нас, возвращая в те времена, когда он занимался фридайвингом и подводной охотой со своими отцом и братом у субтропических пляжей острова Гонконг. Мать возвращалась и садилась на полотенце, а мы то и дело вглядывались вдаль, заслоняя глаза от солнца, высматривая отцовскую фигуру в волнах. Заплывать туда было взрослым делом. Каждый год я с надеждой подбиралась все ближе к этому.

Мои родители казались такими счастливыми в воде! В реальной жизни, на суше, они часто ссорились. Она была жестким ответственным родителем, который ведет дом и оплачивает счета. Он предпочитал быть родителем веселым, художником, творившим в своей студии на первом этаже и бодрствующим до четырех утра. Они никогда не говорили ни о чем важном: почему он чувствует себя одиноко в Америке или что она упустила в жизни, воспитывая детей. Чудо, что они сходились хотя бы во взглядах на плавание, но в особые мгновения, когда они были на пляже или в бассейне вместе с нами, я верила, что они все еще любят друг друга. В воде однозначные роли, жестко определенные дома, исчезали. Притяжение плавания, само по себе мощное, усиливалось ассоциацией с той непрочной нитью, что продолжала удерживать моих родителей вместе.

Мы были семьей – а потом перестали ею быть. Никто из нас четверых, кроме меня, не продолжил плавать. Я плавала, пока они разводились. Плавала, пока училась в колледже. На спор плыла от Алькатраса. Я плавала, восстанавливаясь после операции на колене. Я переплыла озеро на собственной свадьбе. Я сплавала в итальянский монастырь и обратно, чтобы помочь выиграть чужое пари. Я плавала, чтобы пережить выкидыш, плавала, пока носила в себе обоих моих сыновей. Три десятилетия плавания, погони за равновесием помогали мне уверенно держать голову над водой. Порой плавание позволяет выжить не только в физическом смысле.

Истории выживания, например Гудлаугура и древних пловцов вроде народа мокен, касаются и меня как пловчихи. Чтение работ австралийского философа Дэймона Янга помогает мне понять важность возвышенного в нашем опыте плавания[47]47
  Damon Young, «Why Swimming Is Sublime,» Guardian, February 7, 2014.
  Глава 5. Исцеление водой


[Закрыть]. Философы XVIII века раскрыли понятие возвышенного и его власть в столкновении противоборствующих природных сил и идей: боли и удовольствия, ужаса и благоговения, страха и душевного подъема, жизни и смерти. Когда мы плаваем сегодня, пишет Янг, эйфория «рождается из страстей выживания в отсутствии отчаянной нужды выжить». Мы приближаемся к обостренному переживанию жизни как таковой.

Мы эволюционируем. Причины, по которым мы плаваем, эволюционируют тоже.

Полнота жизни

Как прекрасно было бы умереть, плывя к солнцу.

Ле Корбюзье

Одна из лучших современных пловчих на длинные дистанции занялась плаванием уже взрослой в 2009 году, чтобы восстановить повреждение ноги, грозившее ампутацией. Виной всему были туфли на высоком каблуке, рассказывает мне Ким Чемберс. Они стали причиной опасного падения с лестницы ее апартаментов в Сан-Франциско. Она вспоминает слова врачей: «Мы спасли вашу ногу, но не знаем, насколько хорошо она будет функционировать – если вообще будет». Ей пришлось два года учиться снова ходить. Значительно меньше времени потребовалось, чтобы открыть в себе удивительный дар марафонского пловца.

Можно сказать, что Ким – лучшая в мире пловчиха, о которой вы не знаете. Через семь месяцев после того, как несчастный случай заставил ее прийти в бассейн, она доплыла от Алькатраса до Сан-Франциско через неспокойные воды и бурные течения залива Сан-Франциско. Сейчас она является обладательницей многих мировых рекордов в плавании на длинные дистанции, в том числе установленный в 2015 году, когда она стала первой женщиной, в одиночку проплывшей от островов Фараллон до моста Золотые Ворота. Это путешествие в 48 километров началось с того, что Ким скользнула в черные как смоль воды перед самой полуночью в Красном треугольнике[48]48
  Распространенное название тихоокеанской зоны в Северной Калифорнии. – Прим. ред.


[Закрыть], печально знаменитом большими белыми акулами. Ей понадобилось чуть больше 17 часов; под внимательным присмотром своей команды, находившейся в лодке, она перенесла тошноту, сильные ветры и постоянную угрозу со стороны акул. Неизменно предусмотрительная, накануне Ким перестирала и тщательно сложила все свои вещи, не желая оставлять беспорядок, если она не вернется. Она стала всего лишь шестым человеком в истории, кому покорилась «Океанская Семерка» – аналог «Семи Вершин» в плавании на открытой воде. Это марафонские заплывы через Английский канал, Гибралтарский пролив, канал Молокаи, канал Каталина, пролив Кука в Новой Зеландии, пролив Цугару в Японии и Северный пролив, отделяющий Ирландию от Шотландии, покорив который она впала в токсический шок из-за сотен жалящих прикосновений медуз.

Серым промозглым декабрьским утром я присоединяюсь к Ким для заплыва в заливе Сан-Франциско. Я хочу прочувствовать ее образ жизни – ежедневное плавание – и понять, почему это произошло. Температура воды – леденящие 11,6 ℃, воздуха – меньше плюс девяти. «В те дни, когда я не плаваю, мне не по себе», – говорит она, пока мы созерцаем залив с песчаного пляжа в районе Аквапарка позади Dolphin Club, одного из лучших в мире плавательных и гребных клубов. Он был основан в 1877 году. Его сосед South End Rowing Club еще старше, существует с 1873 года. Оба являются официальными организациями, и в их полуторавековых членских списках перечислено множество олимпийских чемпионов. Два клуба яростно, хотя и дружески, конкурируют друг с другом, и Ким состоит в обоих. «Я средний ребенок в семье», – застенчиво говорит она в порядке объяснения.

Для многих пловцов процесс плавания является тоником в традиционном смысле этого слова – восстановитель сил, стимулятор, принимаемый для того, чтобы почувствовать бодрость и полноту жизни. Слово «тоник» происходит от греческого τονικός, «напряженный». Около десятка людей уже в воде и плавают на непривычном фоне кораблей, промышленных доков и яхт с высокими мачтами. Капли дождя бьют по поверхности воды, похожей на жидкую ртуть, того же стального оттенка, что и небо над ней. Все здесь мощно и широко. Нетрудно представить себе плавание такого рода как «напряжение» ума и тела.

Ким останавливается поздороваться со Стеллой, мокрой насквозь собакой кого-то из знакомых по Dolphin Club. Собака визжит и подпрыгивает, восторженно облизывая лицо и руки Ким. У меня зуб на зуб не попадает, несмотря на четырехмиллиметровый неопреновый гидрокостюм. Ким невозмутима. Ростом метр семьдесят пять, гибкая, с ослепительной улыбкой, она потряхивает кистями – но больше ни одного признака того, что ей холодно, только щенячье нетерпение скорее оказаться в воде. Остальные, здесь присутствующие, настроены так же. Восьмидесятилетняя Мими, состоящая в клубе и плавающая здесь каждое утро, улыбается нам, целенаправленно спеша по деревянным ступеням к воде. Как и на Ким, на ней только кепка, защитные очки и тонкий закрытый купальник из лайкры. На гидрокостюмы здесь особо никто не косится – клуб приветствует всех новичков, – но пловцов мягко поощряют обходиться без них.

Ким не перестает восхищаться тем, что ей удалось найти одну из лучших в мире тренировочных площадок в ее сфере. Однако в то время, когда она начала плавать в клубе, ею двигало только желание выжить. Лечение повреждения ноги – травмы, вызвавшей катастрофическое повышения давления внутри одного из ее отделов, – включало многократные операции для снижения давления, а также пересадку кожи, гипербарические процедуры и пребывание в ожоговом отделении больницы Святого Франциска в Сан-Франциско. Два года спустя Ким наконец вернулась к работе. «Больше всего меня беспокоили шрамы, – рассказывает она. – От моей походки ничего не осталось. Я не могла отправиться на пробежку. Я саму себя не узнавала». Она прятала шрамы под длинными брючинами и носила темные туфли, чтобы замаскировать толстые ортопедические стельки, без которых не могла ходить.

Ким вспомнила, какую свободу чувствовала, плавая ребенком в Новой Зеландии, и, набравшись смелости, начала ходить в местный бассейн – по вечерам, поскольку не хотела, чтобы люди глазели на ее шрамы. Первой целью стало проплыть милю[49]49
  Морская миля – 1,852 километра. – Прим. пер.


[Закрыть]. Сначала ее движения были ужасными. Наставник Ким, предприниматель и инвестор Вито Бьялла, сам выдающийся пловец на открытой воде, позднее скажет, что на момент их знакомства она не смогла бы и метра проплыть, даже в ластах. Однажды два пловца в бассейне спросили, не хотела бы та поплавать в заливе. Изумлению не было предела: «Поплавать в заливе?» Ким жила в Сан-Франциско с 1995 года, но даже не слышала, чтобы кто-то плавал в заливе.

В очень прохладный (12 ℃) день в конце 2009 года Ким впервые попробовала плавать в Аквапарке. Несмотря на холод, улыбка не сходила с ее лица. В следующем месяце она вступила в Dolphin Club. Это тайное общество авантюристов, в котором состоят люди любых возрастов и доходов. Иногда она не сразу узнает соклубника на улице. «Это потому, что они в одежде, а не как обычно», – поясняет Ким. На момент нашего знакомства ей почти сорок лет, и она уже не стесняется говорить о своих шрамах. Ким показывает мне левую ногу, тонкие швы вокруг лоскута пересаженной кожи, взятой с верхней части бедра для восстановления разрушенной кожи на икре. «Вода стала моим учителем. Это мое святилище. Даже если выдалась поганая неделя, приходишь к воде и чувствуешь себя очищенной. Ты обнажена – все искусственное отброшено». Я начинаю понимать, что шрамы – линии на карте, с которой она пришла к восстановлению своей жизни.

В утро нашего первого совместного заплыва Ким хлопает ладонями, ухает – своего рода бессловесное благословение – и спрашивает: «Готова?» Мы ныряем и начинаем прокладывать свой путь к Алькатрасу.

5
Исцеление водой

В 1750-х годах, находясь на службе в Лондоне, Бенджамин Франклин ежедневно плавал в Темзе[50]50
  Kate Stanton, «American Politicians Who Loved Skinnydipping,» United Press International, August 20, 2012; Philip Hoare, review of Downstream: A History and Celebration of Swimming the River Thames by Caitlin Davies, Guardian, April 24, 2015.


[Закрыть]. Холодные ванны считались тогда весьма модной терапией, а этот ученый, изобретатель, во всех отношениях человек Ренессанса, большую часть своей долгой жизни был большим любителем окунуться голышом. Британцы в то время страдали, по выражению одного писателя, «всевозможными болезнями… лихорадки, проблемы с пищеварением, меланхолия, нервные тики, треморы и даже тупость носили эпидемический характер»[51]51
  Adee Braun, «The Historic Healing Power of the Beach,» Atlantic, August 29, 2013.


[Закрыть]. Какое же новое чудодейственное лекарство рекомендовалось от ужасного влияния городской жизни на здоровье? Холодная морская вода. Так появился английский морской курорт – место не для забав или поклонения солнцу, а для погружения в чудотворный исцеляющий холод океана. Страна получила коллективное крещение.

По другую сторону океана, в Америке XIX века водолечение стало серьезным бизнесом[52]52
  W. Caleb McDaniel, «Spreading the News about Hydropathy: How Did Americans Learn to Stop Worrying and Trust the Water Cure?», статья, представленная на ежегодном собрании Общества изучения истории раннеамериканской республики в Балтиморе в 2012 году, доступна в архиве Digital Scholarship Университета Райса.


[Закрыть]. Недоверие общественности к официальной медицине привело к пылкому принятию водолечения как средства от любых болезней, от переломов до тифа. Существовала даже медицинская школа гидропатии, открывшаяся в Нью-Йорке в 1851 году. К началу Гражданской войны в стране действовало свыше двухсот водолечебниц, а журнал, посвященный этой теме, имел десятки тысяч подписчиков[53]53
  Девизом журнала The Water-Cure Journal: Devoted to Physiology, Hydropathy, and the Laws of Life было «Мойся и исцелись». Он издавался с 1845 по 1862 год и доступен через онлайновую базу данных Международной ассоциации сохранения спиритуалистических и оккультных периодических изданий, http://www.iapsop.com/archive/materials/water-cure_journal/.


[Закрыть].

«Пациенты водолечебниц сидят в воде, погружаются в воду, стоят под водой, льющейся на них, принимают влажные компрессы, заворачиваются в мокрые простыни и питаются скудным рационом, запиваемым, разумеется, водой», – пишет об этой практике один историк. Вода, вода, кругом одна вода – главным образом для погружений, иногда и для питья. (Предписание выпивать восемь стаканов воды в день является пережитком того времени.) Холодная вода была объявлена полноценным лекарством от любого недомогания[54]54
  «The Water Cure,» Boston Medical and Surgical Journal (published by New England Journal of Medicine) 35, no. 18 (December 2, 1846).


[Закрыть]. Погружайте в нее голову при лихорадке! Вдыхайте ее при носовом кровотечении! Полощите рот холодной водой, чтобы избавиться от дурной привычки жевать табак и восстановить нормальное слюноотделение!

Важнейшую роль в водолечении играло плавание. В восьмитомнике «Энциклопедия водолечения» (Hydropathic Encyclopedia), опубликованном около 1851 года, «плавательная ванна» рекомендуется как «сохраняющее здоровье» и «гигиеническое» средство для любого человека, а также как «оказывающее чрезвычайно выраженное терапевтическое воздействие при некоторых формах хронических заболеваний»[55]55
  Russell Thacher Trall, The Hydropathic Encyclopedia: A System of Hydropathy and Hygiene, in Eight Parts (New York: Fowler and Wells, ca. 1851), available at the Schlesinger Library, Radcliffe Institute.


[Закрыть]. Пролистывая пятьсот с лишним страниц этой энциклопедии, я нахожу подробнейшие дискуссии о том, насколько скучными либо, наоборот, увлекательными являются речные и морские ванны или обтирания мокрой губкой. Слабы ли у вас легкие вследствие туберкулеза, или мучает хронический запор, вам поможет плавание – оно укрепит и очистит легкие, оно заставит вялые брюшные мышцы работать и, как бы это сказать, выводить наружу все лишнее. На головы публики дождем лились буклеты, рекомендующие заплывы в соленой воде для долголетия.

Наша вера в воду как панацею восходит к древним[56]56
  Roger Charlier et al. «The Healing Sea: A Sustainable Coastal Ocean Resource: Thalassotherapy,» Journal of Coastal Health 25, no. 4 (July 2009).


[Закрыть]. Цари Египта принимали ванны с эфирными маслами, а в китайской и японской традициях превозносились лечебные воздействия термальных источников. Греки глубоко погрузились в исследование всех разновидностей водолечения. Еврипид писал, что «море восстанавливает здоровье мужей» – с огромной личной признательностью, поскольку якобы излечился от бешенства, едва не утонув в океане. Cочетание воды и асфиксии – так называемый «метод моряков» – являлось хваленым древним средством лечения этой болезни[57]57
  A. Trousseau, Lectures on Clinical Medicine, Delivered at the Hotel-Dieu, Paris, vol. 35 (London: New Sydenham Society, 1868).


[Закрыть]. Одним из симптомов бешенства является водобоязнь, и считалось, что своевременное применение воды излечит его. (Что бы ни говорил Еврипид, эффективность этого метода не была подтверждена.) Гиппократ и Аристотель были большими поклонниками морских купаний. Римляне отмокали в горячих бассейнах, после чего ныряли в фригидарий – ванну с бодрящей холодной водой, чтобы закрыть поры и уйти из купален освеженными по окончании процедур.

На протяжении большей части истории погружения наших тел в воду ради оздоровления сторонники данной практики не знали, чем именно объясняется ее эффект. Они просто знали, что от этого хорошо себя чувствуешь.

Ким Чемберс почти ничего не знала о туманной истории водолечения, она всего лишь отчаянно хотела восстановиться после травмы. Упав с лестницы в 2007 году, она ударилась головой о землю, а ногой – о большой керамический горшок, стоящий у основания лестницы. «У меня очень высокий болевой порог, – рассказывает она, – поэтому мне показалось, что будет огромный синяк, только и всего». Ким сумела доехать до работы, причем нога раздулась, став почти вдвое толще нормального размера. А в офисе потеряла сознание. В больнице хирурги вскрыли ее ногу в двух местах, чтобы устранить отек, разрушавший нервы. Очнувшись после операции, Ким выслушала мрачные новости врачей, что, возможно, она больше не сможет ходить.

На что похоже отчаяние, как оно ощущается? Оно похоже на огненно-красные шрамы. Оно ощущается как стыд, как настоятельная потребность скрыть хромоту. Оно ощущается как безнадежность. Таким образом, оно противоположно бескорыстной радости ребенка, купающегося на пляже.

За этой радостью и гналась Ким, когда заставила себя пойти в бассейн. Рано или поздно быть пациентом приедается – два года врачебных назначений, болезненных процедур, физиотерапия продолжительностью в полный рабочий день. В то утро, когда Чемберс впервые поплыла в заливе Сан-Франциско, она наконец уловила проблеск альтернативной реальности. «Не у всех людей есть видеозапись их второго рождения, – говорит Ким. – У меня есть. Парни, с которыми я плавала, засняли меня, эту дрожащую, костлявую, сломленную женщину – сорок восемь промокших насквозь килограммов. Но такой широченной улыбки, как у меня тогда, они в жизни не видели». Мне приходит в голову, что у религиозных людей, которые обретают Бога, конечно, есть видео второго рождения. Они рождаются снова – часто в воде, принимая обряд крещения.

Начав плавать в холодных водах залива, Ким заметила изменения в правой ноге, нервы которой были очень серьезно повреждены: чувствительность стала восстанавливаться. У нее появилась теория, которую она изложила своим врачам в те давние дни. «Вся кровь отливает от конечностей, чтобы защитить внутренние органы, когда ты оказываешься в холодной воде», – объясняет Ким с мелодичным новозеландским акцентом во время одного из наших «марафонских» телефонных созвонов после работы. (Во время, свободное от тренировок и поездок по миру, чтобы плавать, Ким до недавних пор работала директором по взаимодействию с общественностью в компании Adobe.) «Разве невозможно, что, когда кровь устремляется обратно в конечности, по мере согревания, вы получаете нечто вроде кислородной терапии? Что тело омывает обогащенная кислородом кровь?» Врачи сказали, что в этом есть рациональное зерно: кислород циркулирует гораздо быстрее, чем если бы Ким находилась в покое или даже упражнялась на суше. Результат: ее нервы регенерировали намного быстрее, чем в предыдущие два года.

Чтобы разорвать тугой узел правды и мифов о воде, я обращаюсь к доктору Хирофуми Танаке, директору Лаборатории по изучению старения сердечно-сосудистой системы и профессору кинезиологии Техасского университета. Он изучает то, как движется, исцеляется и стареет наше тело. В силу своей работы, а также воспитания – он вырос в Японии, представляющей собой цепь островов, где обучение плаванию обязательно для всех школьников, – Танака является деятельным, увлеченным сторонником оздоровительного плавания.

Лаборатория Танаки стала первой в новаторском исследовании влияния плавания на две важнейшие отличительные черты старения – высокое артериальное давление и артрит[58]58
  Jason Gelt, «Making Waves: The Benefits of Swimming on Aging Populations,» University of Texas Education Magazine, June 2014; Markham Heid, «Why Swimming Is So Good For You,» Time, March 2, 2017.


[Закрыть]. «За последние четыре или пять лет случилось нечто потрясающее. Мы осознали, что плавание, оказывается, превосходит пешую ходьбу и езду на велосипеде выраженностью своего эффекта, – говорит он. – Никто из нас прежде этого не знал». Тренировка на суше снижает артериальное давление в среднем на пять-семь пунктов, а плавание, как он установил, – на девять пунктов. В том, что касается давления, это существенная разница. Плавание также уменьшает жесткость сосудов, из-за которой стенки ваших артерий становятся менее эластичными, что увеличивает нагрузку на сердечную мышцу.

Давление самой воды на ваше тело вносит вклад в пользу плавания для здоровья. Когда вы погружаетесь в воду, оно выталкивает кровь из конечностей к сердцу и легким; это на время повышает артериальное давление и заставляет сердце и легкие работать интенсивнее. Этот процесс повышает эффективность и выносливость сердечно-сосудистой системы, что со временем приводит к снижению кровяного давления. Кроме того, когда вы плаваете, вода оказывает мягкое всестороннее сопротивление, которое приходится преодолевать мышцам.

Плавание как бы неподвластно времени, говорит Танака: на это способны большинство людей, причем они могут плыть достаточно длительное время. В Японии, стране престарелых, оно невероятно популярно. В японских комиксах манга есть даже особый жанр – графические романы, посвященные плаванию. Танака любит иногда подниматься на Skytree в Токио – самую высокую телебашню в мире высотой 634 метра, потому что в ясный день можно увидеть внизу все плавательные бассейны, поблескивающие на городских крышах.

Плавание всегда считалось эффективным средством лечения артрита, но научные объяснения этого отсутствовали. В 2016 году Танака с коллегами по исследованию опубликовали статью, сказавшую решительное «да» плаванию с этой целью[59]59
  Mohammad Alkatan et al., «Improved Function and Reduced Pain after Swimming and Cycling Training in Patients with Osteoarthritis,» Journal of Rheumatology 43, no. 3 (March 2016).


[Закрыть]. «Если опросить пациентов с артритом, то главными жалобами будут боль и функциональная недостаточность, – говорит Танака. – Их преследует ежедневная хроническая боль. После занятий по плаванию боли существенно слабеют. Хотя пациенты находились в воде, значительно улучшились функции, которые мы оценивали на суше: ходьба, вставание со стула. Плавание – лучшее физическое упражнение, которое мы можем им прописать, поскольку оно стимулирует мобильность – без боли – и кровообращение». Исследования проводились в бассейнах с прохладной водой, то есть в самых обычных плавательных бассейнах, вода в которых обычно имеет температуру 26 ℃ и ниже.

Таким образом, догадка Ким Чемберс оказалась верна: ежедневное плавание в прохладной воде улучшило работу ее сосудистой системы – полноценную циркуляцию крови по всему телу, в том числе в его поврежденных частях, где она была необходима, – даже больше, чем улучшили бы бег или езда на велосипеде. Причем, что, пожалуй, самое важное, без боли.

«Если я не плаваю, боль усиливается. Если она станет сильнее, во что превратится моя жизнь?»[60]60
  Melissa Hung, «To Swim Is to Endure: On Living with Chronic Pain,» Catapult Magazine, April 17, 2017.


[Закрыть] В очерке о жизни с хронической болью писательница Мелисса Ханг описывает плавание как ежедневное проявление стойкости. За годы с тех пор, как головная боль навсегда поселилась внутри ее черепа, бассейн стал местом, где боль уходит со сцены, пусть и ненадолго. Только здесь она обретает краткий отдых от «тела, которое ведет себя нехорошо». Плавать больно, но не плавать еще больнее.

Президент Франклин Делано Рузвельт страдал от последствий полиомиелита. Пока он занимал президентский пост, в Белом доме был устроен бассейн, и он плавал в терапевтических целях несколько раз в день[61]61
  «Brady Press Briefing Room,» The White House Museum, http://www.whitehousemuseum.org/west-wing/press-briefing-room.htm (accessed April 13, 2019).


[Закрыть]. Президент Джон Кеннеди, терпевший почти постоянную боль в спине и всю жизнь испытывавший сокрушительные проблемы со здоровьем, так любил бассейн, что плавал перед обедом и ужином. Бассейн Рузвельта существует и сейчас, он находится под помещением для журналистских брифингов.

Плавучесть, парение, невесомость. Свобода. Этими словами мы описываем плавание. Случайность ли, что этими же словами мы говорим о легкости бытия, о полноте бытия, к которым страстно стремимся в этом телесном мире?

Внизу в Dolphin Club между эллингом и лестницей главного входа можно увидеть на стене цитату из «Уолдена» Генри Дэвида Торо: «Полностью обновляйся каждый день; делай это снова, и снова, и снова – всегда».

«Ты действительно обновляешься каждый раз, как оказываешься здесь», – говорит мне однажды Ким, когда мы смотрим на залив из окна второго этажа эллинга. Всю зиму и весну мы продолжаем периодически встречаться, чтобы поплавать. В то утро начинается шторм и вода неспокойна. «У каждого из нас бывают плохие дни, головная боль и камень на сердце. Но ты погружаешься в воду, и это все равно что нажать кнопку "сброс". Это дарило мне невероятную ясность». Всякий раз, как она заходит в море, вода словно бы отражает ее чувства и, соответственно, откликается. «Поэтому я должна делать это каждый день».

Заплыв от островов Фараллон, находящихся в 48 километрах от берега в Тихом океане, стал для Ким крайним проявлением того, что нахождение в глубоких водах может научить своего рода смирению. Как она любит говорить, окружность радиусом в восемь километров вокруг островов – это гостиная больших белых акул, где она всего лишь гость. После своих рекордных заплывов от Фараллоновых островов сначала в составе первой женской эстафеты, затем в качестве первой пловчихи-одиночки, несмотря на опасность, она плавала бы здесь каждый день, если бы могла. Иногда она выбирается на острова в выходные, просто чтобы поплавать.

«Все мои чувства обострены, – говорит она. – Я чувствую запах морской жизни. Непередаваемое ощущение – что находишься в воде глубиной два или три километра, что ты всего лишь крохотный человечек, плывущий по поверхности». Предприниматель Вито Бьялла описал плавание у Фараллоновых островов как пребывание на небесах и одновременно разговор с дьяволом. По словам Ким, ее захватывает неугомонность морского пейзажа. «Никогда не знаешь, что проплывает под тобой. Повсюду вокруг морские котики и птицы. Понимаешь, что тебя не должно было бы здесь быть, и акула может появиться из ниоткуда. Это так будоражит – находиться на этой грани, чувствовать свою связь со всем этим».

До нечастного случая Ким была, по ее словам, помешана на контроле – над своим телом, внешностью, весом. Ее высокооплачиваемая работа в Кремниевой долине отнимала много времени. «Я была поверхностным человеком, – говорит она. – В классических традициях я обучалась балету, и все в моей картине мира подчинялось строжайшей дисциплине». Заниматься плаванием – значит научить себя отказываться от контроля, благоденствовать в пространстве неопределенности.

Она упорно трудится, готовясь к каждому большому заплыву, но теперь не знает большего восторга, чем прыгнуть в воду, не зная, что за этим последует. «Мы живем на земле и думаем, будто знаем, что случится дальше, – замечает она. – Но нет, мы этого не знаем. И я научилась смиряться. Это так освобождает и так страшит, но ты ощущаешь себя современным первопроходцем. Немногие люди входили в воды у Фараллоновых островов. Ты там как астронавт». В 2016 году Ким была принята в Клуб первооткрывателей, членами которого являются астронавты и исследователи, в том числе сэр Эдмунд Хиллари, Тенцинг Норгей, Сильвия Эрл, Нил Армстронг, Салли Райд, Тур Хейердал и Джейн Гудолл.

Плавая с Ким по утрам, я узнаю от нее, что именно во время ежедневных заплывов в заливе она сражается со своими демонами. А потом они пожимают друг другу руки. Десять лет назад Чемберс была человеком, которому не суждено снова начать ходить. Однако вот она здесь, многократная мировая рекордсменка в спорте, о существовании которого в те времена и не подозревала. Человеку свойственно избегать того, что ему некомфортно, но Ким находит нечто экстраординарное, преодолевая это неудобство, чтобы узнать, что находится по другую его сторону.

Однажды осенью я решила доплыть от Алькатраса до Сан-Франциско. Я сделала это на спор. Из ночной экскурсии по этой островной тюрьме, которую я однажды посетила, мне больше всего запомнилось, что из-за близости Алькатраса к центру Сан-Франциско заключенных часто зачаровывали звуки жизни, разносящиеся над водой. Когда жители города встречали Новый год и звуки их веселья доносились через холодные бурные воды залива, берег казался заключенным до безумия близким. Эта близость была худшей пыткой.

Бесплодный скалистый остров Алькатрас имеет площадь меньше одной сотой квадратного километра. Здесь отовсюду простираются ошеломляющие виды Сан-Франциско, широкий залив и ржавого оттенка мост Золотые Ворота. Согласно устным преданиям индейцев олони, Алькатрас использовался аборигенами как место изоляции для наказания нарушителей законов племени[62]62
  Troy Johnson, «We Hold the Rock: The Alcatraz Indian Occupation,» National Park Service, www.nps.gov/alca/learn/historyculture/we-hold-the-rock.htm (last updated February 27, 2015); масштабные чтения NPS, посвященные истории и культуре острова, также послужили важным источником информации при работе над этой главой, как и книга Льюиса Чемпиона-мл. «Исчезающие голоса Алькатраса» (Jerry Lewis Champion. The Fading Voices of Alcatraz. Bloomington, IN: AuthorHouse, 2011).


[Закрыть]. Это легко представить, находясь здесь, особенно ночью. Кажется вполне правдоподобным, что ты чувствуешь себя ничтожным, запертым в этом бескрайнем просторе.

В течение почти трех десятилетий, когда Алькатрас, иначе Скала, являлся федеральной тюрьмой (с 1934 по 1963 год, когда ее закрыли из-за непомерно возросшей стоимости доставки лодками всего, вплоть до пресной воды), здесь содержались особо опасные преступники, в том числе Аль Капоне, Роберт Страуд (он же Птицелов из Алькатраса, прозванный так потому, что во время своего предшествующего заключения в исправительном учреждении Ливенуорта стал уважаемым орнитологом) и Рой Гарднер, знаменитый американский грабитель поездов и самый печально известный мастер побегов своего времени. Переведенный в Алькатрас в 1934 году, Гарднер обратился с просьбой о помиловании и был освобожден в июле 1938 года. На следующий год он опубликовал сенсационную автобиографию, названную им «Ад-Катрас»[63]63
  Англ.: Hellcatraz. – Прим. пер.


[Закрыть] – в честь места, которое оставило на нем свою отметину[64]64
  Roy Gardner. Hellcatraz: The Rock of Despair; The Tomb of the Living Dead, книга издана автором в 1939 году.


[Закрыть]. Еще через год он покончит жизнь самоубийством.

Скала – это место, где можно сойти с ума. А как тюрьма, это ад для преступников, обросший легендами. Все здесь было устроено так, чтобы сломить вас и принудить к подчинению. В общей сложности задокументировано четырнадцать разных попыток побега отсюда с участием тридцати шести заключенных. Самой печально знаменитой и скрупулезно подготовленной стала попытка побега Фрэнка Морриса и братьев Энглин в июне 1962 года. Они прорыли туннель из своих камер заостренными ложками, на койки положили одеяла и фальшивые головы из мыла, туалетной бумаги и собственных волос. На исходе ночи они спустили на воду надувной плот, сделанный из пятидесяти украденных дождевиков. Всех троих так и не нашли, но недавнее исследование с использованием компьютерного моделирования и информации о приливах в тот день оставляет слабый шанс тому, что их могло не утащить в море[65]65
  «Dummy Heads Used to Fool Guards During the 1962 Alcatraz Breakout to Be 3D Scanned by the FBI Amid Fears the Originals Are Decaying Quickly,» Daily Mail, August 7, 2017.


[Закрыть]. Вероятно, они сумели выбраться из воды среди скалистых мысов к северу от моста Золотые Ворота – следы этой высадки, скорее всего, принесло бы последующим приливом на остров Энджел. Действительно, именно там ФБР нашло весло и личные вещи, которые можно связать с беглецами. Тем не менее самым вероятным результатом стали гипотермия и утопление.

Одному заключенному, Джону Полу Скотту, удалось в декабре 1962 года доплыть от острова до Форт-Пойнта на южной стороне моста Золотые Ворота. Это единственный подтвержденный случай, когда заключенный добрался до берега вплавь. Считалось, что из-за температуры воды (обычно ниже 15 ℃), бурных течений (нередко имеющих скорость 11 км/ч или более), острых скал (способных изрезать вас на кусочки) и акул (пожалуй, достаточно) нечего и пытаться. Скотт доказал, что это не так.

Скотт с другим заключенным изготовили спасательные нарукавники из украденных резиновых перчаток (оба работали на кухне; сообщник Скотта сломал лодыжку во время побега и был схвачен через считаные минуты). Скотт в конце концов выбрался на берег в Форт-Пойнте во время отлива и был найден четырьмя подростками – без сознания, в состоянии переохлаждения. После краткого пребывания в больнице Пресидио его вернули в Алькатрас.

Безусловно, это кое-что говорит о наших коллективных верованиях, если мы выбираем для самой охраняемой федеральной тюрьмы клочок земли, находящийся едва ли в паре километров от Сан-Франциско. Мы строим такие тюрьмы, как Райкерс-Айленд (зажатую между Бронксом и Куинс вплотную к взлетно-посадочным полосам нью-йоркского аэропорта Ла-Гуардиа), и такие, как Алькатрас, вызывающе близко к нашим городам, и полагаем, что они надежны, поскольку окружены водой.