Текст книги "In pivo veritas. Цитаты, афоризмы и другие заслуживающие внимания тексты из пражских ресторанов, трактиров и пивных"

Борис Грушин
In pivo veritas. Цитаты, афоризмы и другие заслуживающие внимания тексты из пражских ресторанов, трактиров и пивных

ВСЕРОССИЙСКИЙ ЦЕНТР ИЗУЧЕНИЯ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ (ВЦИОМ)

Автор фотографии: И. Флис

Boris GRUSIN

IN PIVO VERITAS

Sentence, aforismy a dalsi pozoruhodw texty z prazskych restauraci, hostincu a pivnic

© Грушин Б. А., 1985

© Merkur, издание на чешском языке, 1985

© Флис И., фотография Б. А. Грушина, 1986

© Шульц И. Н., перевод на русский язык, 2020

© АО «ВЦИОМ», издание на русском языке, оформление, 2020

Illustrations © 2020 Jiri Winter – Neprakta – heirs

Предисловие к чешскому изданию

Несколько слов об авторе.

Борис Андреевич Грушин родился в 1929 году в Москве. В 1952 году окончил философский факультет МГУ имени М. В. Ломоносова.

– В 1957 году защитил кандидатскую диссертацию по теме «О некоторых избранных вопросах логики»[1]1
  Кандидатская диссертация Б. А. Грушина называлась «Приемы и способы воспроизведения в мышлении исторических процессов развития».
  В книге большая часть примечаний сделана переводчиком. Примечания автора и редактора завершаются указанием авторской принадлежности. (Примеч. ред.)


[Закрыть].

– В 1967 году получил степень доктора философских наук, защитив диссертацию «Методология изучения общественного сознания»[2]2
  Точное название докторской диссертации – «Проблемы методологии исследования общественного мнения». (Примеч. ред.)


[Закрыть].

– В 1970 году был назначен профессором социологии на философском факультете в Москве, в 1981 году вновь начал читать там спецкурсы по социологии, руководил одной из главных лабораторий социологических исследований в СССР[3]3
  Научная биография автора книги в упомянутые годы развивалась несколько иначе. В 1967–1968 гг. и в 1982–1989 гг. он работал на факультете журналистики МГУ, в 1966–1968 гг. – в Институте философии АН СССР, в 1968–1974 гг. – в Институте конкретных социальных исследований АН СССР. Под первой в СССР лабораторией социологических исследований, вероятно, имеется в виду «Институт общественного мнения», который был основан Б. А. Грушиным в 1960 году при газете «Комсомольская правда».
  Определенную фактологическую неточность приведенных П. Ауспергом данных можно объяснить тем, что предисловие к изданию он писал спустя несколько лет после отъезда Б. А. Грушина из Праги, полагаясь на собственную память и, вероятно, не имея возможности уточнить сведения. (Примеч. ред.)


[Закрыть].

– В Советском Союзе, других социалистических странах и на Западе известен как научный авторитет в области современной марксистской социологии.

Автор целого ряда социологических исследований, статей и объемных научных трудов. Среди них «Исповедь поколения» (1962), «Мнение о мире и мир мнений» (1967), «Свободное время. Актуальные проблемы» (1967), «Массовая информация в советском промышленном городе» (монография по материалам исследований 1967–1974 гг., проведенных группой социологов под руководством Грушина).

– Сфера научных интересов – систематические исследования различных форм общественного мнения и массового сознания.

– Знаток и поклонник юмора разных стран.

Последнее хобби Грушина обусловлено его научными интересами: он изучает юмор и как общую социальную категорию, и как отдельный феномен каждого народа. Немаловажную роль играет и характер Бориса. Внешне это серьезный, то и дело раскуривающий трубку ученый, которому, однако, совсем не свойственны чопорность и профессорская рассеянность. О безгранично чувствительной, восприимчивой душе говорит прямой взгляд веселых и ясных глаз, которому с самого начала веришь. Он притягивает, убеждает в высокой пробе и чистоте грушинской натуры, внушает доверие и не обманывает его.

Грушин влюблен в Прагу и знает ее, как не каждый пражанин, здесь родившийся. По-юношески стеснительно и скромно ведет себя в обществе, однако умеет со всей страстью и твердостью защитить свое мнение, если уверен в его правоте. Может вызывающе громко смеяться и в хорошем смысле слова яростно возмущаться, смотреть на мир, жизнь и людей глазами художника. Прекрасно рисует, в ящике его рабочего стола вы точно могли бы найти не одну тетрадь лирических стихов, написанных для души.

Широта, глубина и энциклопедичность познаний ученого замечательны. То, как со знанием дела, профессионализмом и человеческой мудростью он говорит о социологии и философии, может очаровать и погрузить в бездну истории мировой культуры и искусства, литературы и художественного мастерства студентов и читателей. Это мы еще оставили в стороне знания и интерес Грушина ко всему, что касается его родины – советской страны. Слушать его блестящие наблюдения и умозаключения о течениях в кинематографии и драматическом искусстве современности и прошлых лет – тонкое наслаждение для каждого, кто стал его собеседником за бокалом вина или кружкой хорошего пива.

Неожиданно, благодаря истинной любви к Праге, у Грушина получается достучаться до сердца каждого патриотичного горожанина, у которого выступают слезы на глазах, когда его «пражской метрополией» восхищается иностранец. Особенно мило и трогательно, когда это делает советский друг, чьи товарищи 9 мая 1945 года вернули свободную жизнь залитой солнцем, счастливой и ликующей Праге.

И у пафоса есть разные уровни, связанные с традициями и ценностями человеческого и общественного прогресса. Он может находить отражение в важных понятиях и оценках, отвечающих неопровержимым истинам прошлого и настоящего, но может присутствовать и в прозе повседневной жизни, которую, как нам кажется, мы давно изучили, но на самом деле некоторые ее стороны скрыты и до сих пор неизвестны нам. В конце концов, из-за бурного развития Праги они начинают исчезать из памяти, пропадать из пражского колорита.

Борис Грушин позволяет нам заглянуть в эту пражскую память, пролистать ее, когда нам нужно сохранять оптимизм или когда мы уже мрачны и хотим поднять себе настроение. Поэтому нам особенно приятно, что эту возможность дал нам ученый, который до сегодняшнего дня сохранил студенческую бесшабашность и не отказался от черт своей предыдущей профессии – репортера и журналиста советской «Комсомолки», чьи обычные обязанности заключаются в том, чтобы быть правдивым и находчивым, удивлять и делать открытия, иногда отчасти сенсационные.

Эти особенности были присущи обоим «пражским периодам» Грушина, если говорить о месте, форме и смысле его деятельности. Он работал в здании бывшей пражской архиепископской семинарии, где до сих пор сохранились обстановка, семинарская столовая, залы библиотеки и бывшая молельня, служившая одновременно и лекционным залом. Здесь уже 25 лет трудится интернациональный коллектив из всех стран мира, издающий международное марксистское периодическое издание «Вопросы мира и социализма»[4]4
  На русском языке журнал назывался «Проблемы мира и социализма». Штаб-квартира международного теоретического журнала коммунистических и рабочих партий располагалась в Праге с 1958 по 1990 годы.


[Закрыть]. Грушин возглавлял отделение социологических исследований и культуры[5]5
  Будучи сотрудником журнала, Грушин провел в Праге несколько лет: с 1962 по 1965 год и с 1977 по 1981 год.


[Закрыть]. Он исполнял свои рабочие обязанности с редкостным вдохновением, демонстрируя широкую эрудицию.

Ученый не забыл и об одной из своих научных тем – свободном времени, которому посвятил монографию[6]6
  В 1967 г. вышла монография Б.А. Грушина «Свободное время. Актуальные проблемы». См. с. 9 настоящего издания. (Примеч. ред.)


[Закрыть]. При высокой трудовой загруженности он понял, что это не только теоретическая, но и чисто практическая проблема, и отдых – не потерянное время, а период для плавного восстановления и подъема творческих сил.

Грушин размышлял, посвятить ли блуждания по Праге продолжению того, что делал в свое время Больцано[7]7
  Бернард Больцано (1781–1848) – чешский ученый итальянского происхождения. В народе получил известность благодаря тому, что первым пересчитал пражские башни. Согласно его подсчетам, в начале XIX века их было 103 (в список не вошли водонапорные башни и дома зажиточных горожан). Отсюда пошло выражение «стобашенная Прага». Сегодня, по данным Пражской информационной службы (PIS), в Праге официально насчитывается более 500 башен.


[Закрыть], чью работу ученый досконально изучил и уважал. Запечатлеть ли формы современных пражских башен или начать что-то оригинальное, возможно, более эксцентричное. Выбор пал на второй вариант – так и возникла книга «In pivo veritas», которую сегодня мы представляем читателю. Грушинская оригинальность заключается в самой трактовке идеи: он сумел избежать ловушки, содержащейся в смысле этого присловья, который, возможно, он не знал или из вежливости не хотел знать. Пивная приземленная философия конделиковского типа[8]8
  Конделик – герой романа «Отец Конделик и жених Вейвара» чешского писателя-сатирика Игната Германа (1854–1935). Вацлав Конделик – обыватель, равнодушный ко всему, что не касается его кармана или утробы.


[Закрыть], разные варианты которой известны и сегодня, могла бы стать предметом сатирической насмешки в отношении разных отталкивающих мещанских черт.

Ученый не поддался соблазну следовать за известным средневековым выражением In vino veritas, изучая пражские или моравские винные погреба. Хотя традиции винных текстов известны во всем мире – повсюду распивают и чествуют вина. Зато тексты пражских пивных уникальны: они относятся не только к распитию пива, а отражают жизнь как таковую и реагируют на злобу дня. Грушина заинтересовало, что эти остроумные высказывания и фразы имеют интересную языковую форму, выражают своего рода народную и национальную философию и взгляд на мир. Грушин прав, когда говорит, что эти тексты могут многое рассказать о жителях города (мы, пражане, сами этого уже не замечаем). В них собрана народная мудрость, передаваемая из поколения в поколение, афоризмы об отношении к жизни, о любви к родине, о заботах и радостях. Эти тексты – образец чешского народного юмора, резкого, но в то же время и доброго пражского сердца. Так Грушин понимает и документирует измененное изречение In pivo veritas.

Впервые Борис Грушин пребывал в Праге в начале 60-х годов, второй раз – во второй половине 70-х. Мы верим, что в Прагу он вернется и в третий раз, чтобы собрать всё, что не успел, и исполнить свое обещание: подвергнуть социологическому анализу, который может быть бесспорно интересным, оригинальным и поучительным, всю сумму, как говорят социологи, эмпирического материала, обогащенного и другими типическими «прагенсиа»[9]9
  Прагенсиа (чеш. pragensia) – своеобразное «праговедение»: исторические документы, книги, записи, картины и фотографии, изображающие столицу Чехии.


[Закрыть]. Пожелаем, чтобы автор исполнил это обещание!

Книга, которую мы держим в руках, – глубокая, оригинальная и привлекательная новинка в обширном собрании публикаций о Праге. Она будет очень интересна не только пражанам, но и гостям столицы из других областей республики, а также заграничным туристам.

Павел Аурсперг[10]10
  Павел Аурсперг (1926–1987) – чехословацкий политик, член Коммунистической партии Чехословакии, многолетний депутат Палаты наций Федерального собрания Чехословакии. С Грушиным был знаком по работе в журнале «Проблемы мира и социализма», где с 1974 года работал ответственным секретарем.
  Борис Грушин вспоминал о Павле Аурсперге в интервью Ивану Толстому в передаче «Поверх барьеров»: «Главный человек, который мне помог, работал он у нас ответственным секретарем в международном коммунистическом журнале „Проблемы мира и социализма", был Павел Аурсперг, в котором я нашел просто огромной силы сподвижника. Он бегал везде, доказывал, что человек это умеет, он знает, он социолог-профессионал, он может это все сделать на научной и серьезной основе, и так далее, и так далее». Цит. по: Открывая Грушина / ред. – сост. М. Е. Аникина, В. М. Хруль. М.: Факультет журналистики МГУ имени М. В. Ломоносова, 2010. С. 394.
  Художник Иржи Винтер-Непракта в мемуарах «Tucna Linka Cernou Tusi» («Жирная линия черной тушью») рассказывает о влиянии Аурсперга на подготовку книги: «Я получил цитаты для иллюстрирования, но дата [сдачи работ. – Примеч. ред.] не была точно установлена, и я постоянно откладывал. Потом мне пришло вежливое письмо от товарища Аурсперга, авторитетного члена ЦК КПЧ, который занимался международными отношениями (письмо я сохранил, потому что у него была очень красивая подпись). Он писал, что для них Грушин важен, потому что это известный ученый, который сердечно относится к чехословацкому народу, и что это могла бы быть прекрасная книга, и он упрашивает меня как можно быстрее закончить работу. Просьба значимого функционера меня подстегнула, я изготовил 50 рисунков ко всему, что можно было проиллюстрировать, книга получилась неплохой и всем понравилась». Цит. по: Winter-Neprakta J., Kopecky J. Tucna Linka Cernou Tusi. Prague: Epocha, 2012. C. 196.


[Закрыть]

Запоздалое признание в любви
Вместо введения

Эта книга имеет свою собственную, не слишком длинную, но многолетнюю историю. Ее замысел родился в середине 1964 года – в тот период, когда автор, переходя от журналистики к социологии, жил в Чехословакии. Работа была завершена в начале 1981 года. Путь, начатый дождливым вечером в скромной пивной «За ветрем» на Жижкове, подошел к концу только через 17 лет. Замысел, который принес автору столько радости (когда удавалось найти и записать особенно яркие изречения шутников из пивных или открыть новые волшебные уголки Праги), но вместе с тем и столько забот (когда казалось, что все усилия не увенчаются успехом), наконец-то получил конкретное воплощение…

Но позвольте мне рассказать обо всем по порядку.

Когда весной 1962 года я приехал в Прагу, со мной случилось то же, что и со многими другими гостями обаятельной «матери городов»[11]11
  С 1927 по 1991 год надпись «Прага – мать городов» (лат. Praga mater urbiu) украшала герб города. С 1993 года она располагается на реверсе чешской монеты в 50 крон. На гербе Праги с 1991 года размещена фраза «Прага – столица государства» (лат. Praga Caput Rei publicae).


[Закрыть]: с самого первого мгновения меня восхитила ее необыкновенная красота. Восхитила и поработила однажды и навсегда!

Я знал, что у меня много времени – недели и месяцы, чтобы не торопясь, спокойно, без какой-либо спешки знакомиться с бесчисленными достопримечательностями стобашенной Праги, с ее топографией, архитектурой и памятниками истории, с новыми веяниями и разными сторонами жизни пражан. Несмотря на это, я поддался порыву – пусть говорят, что хотят, но любовь с первого взгляда существует, – и с головой окунулся в изучение предмета моей страсти. Как неугомонный турист, которого судьба неожиданно одарила несколькими минутами знакомства с «объектом», поворачивающимся удивительными сторонами, каждый вечер и каждый выходной я без устали гулял по улицам Малой Страны, забирался на башни Старого города и нырял в Нусельскую долину, заглядывал во все дворцы и храмы, галереи и пивные, сады и кладбища, музеи и маленькие дворики, которые встречались мне на пути.

Естественно, я как книголюб не мог обойтись без соответствующей литературы: различных толстых и тонких путеводителей, информационных и исторических справочников, которые создавали прочный фундамент для впечатлений, помогали мне углублять и классифицировать свои познания. Однако главным источником информации оставались незабываемые многочасовые прогулки по городу от одной улочки к другой, от одного дома к другому. Мне повезло – я сам, своими глазами, видел знаменитые достопримечательности, окутанные легендами древности чехословацкой столицы, и оказавшиеся в их тени или скрывающиеся на окраинах не менее очаровательные уголки Праги, которые экскурсоводы и туристы незаслуженно предали забвению. Я впитывал в себя яркие и приглушенные краски города, неповторимые черты его атмосферы, весь пражский колорит. Страстному желанию быть в постоянном контакте с Прагой я в течение года посвящал почти все свое свободное время, невзирая на отдых, товарищеские обязательства, встречи и нормальный сон.

И потом, как известно и как это происходит в каждой любви, мое отношение к городу приобрело новую форму и вступило в новый этап – мне захотелось каким-то способом выразить свои чувства, высказать их вслух, воплотить их в делах.

Великий русский поэт Леонид Мартынов в своем романтическом «Подсолнухе» (1932) очень точно описывает подобное состояние влюбленного:

 
И я – хотя совсем не живописец —
Вдруг ощутил стремленье рисовать.
 

Именно это случилось и со мной. И не в переносном, а от первой до последней буквы буквальном смысле слова. В моей пражской жизни был целый период, когда я, несмотря на то, что никогда раньше не пробовал рисовать, проводил все дивные субботы и воскресенья на улицах Целетна и Нерудова и в стиле стародавних архитектурных картинок «одной линией» изображал дом за домом, дворец за дворцом, сохраняя все существенные детали. Затем начались литературные эксперименты эпистолярного жанра в виде посланий друзьям в «Комсомольскую правду» с рассказами о Праге. Не миновала меня и эра собирательства, начиная от банальных пивных подставок под кружку из пражских пивных и заканчивая ни много ни мало пражскими городскими башнями. Нет, башни я собирать не мог, но мне очень хотелось повторить труд Бернарда Больцано, созданный им более 150 лет назад, и составить новый перечень пражских башен и шпилей в виде фотоальбома. В конце концов, хотелось провести какое-нибудь исследование о костелах, монастырях и капеллах на территории города, и главное не о тех действующих и широко известных, а скорее (и в первую очередь) о заброшенных, полуразвалившихся и как будто всеми забытых строениях.

Одним словом, мне хотелось отблагодарить Прагу за щедро раздаваемую радость и хотя бы частично вернуть ей свой «долг». Однако все мои старания, к сожалению, не увенчались успехом и не принесли желаемого удовлетворения. При написании писем-рассказов мне не хватало адекватных поэтических выражений. Создание фотоальбома, как оказалось, было неисполнимой задачей из-за непреодолимых сложностей технического характера. Очень много шпилей и башен было можно сфотографировать только с самых высоких этажей соседних зданий, где, как правило, находились разные организации, или того сложнее– частные квартиры. Что касается изучения церковных архитектурных сооружений, эта идея потерпела крах ввиду недостаточного знания чешского языка, истории и культуры чешского народа.

И именно тогда – как я уже упоминал, началось все в мае 1964 года, – мне в голову внезапно пришла поистине счастливая мысль собрать и сделать доступной широкой читательской аудитории самые интересные тексты пражских пивных: все эти пестрые высказывания, афоризмы и анекдоты, надписи под фресками и карикатурами, цитаты из песен и исторических хроник, которые украшают пространство над барами и стены в ресторанных залах.

Впрочем, выражение «внезапно пришла» в этом случае не совсем уместно, потому что идея перенести пражский пивной фольклор в книжную жизнь мало-помалу зрела в моем сознании долгое время. Я приближался к ней по двум причинам.

Во-первых, она проистекала из моего общего интереса к аналогичным текстам, которых в городе было очень много, и которые всегда удивляли меня своей неожиданностью, содержанием, формой, источником, социальным значением и самим местом «публикации».

Не было дано человеку

над человеком такое право,

чтобы из-за него натура человеческая терпела насилие

и была уничтожена,

но для того, чтобы

была им усовершенствована.

Я. А. Коменский

Здание школы на Виноградах на улице Слезска, 21

Старочешская искренность – самый милый гость из всех.

Жилой дом в Стршешовицах, На застршелу, 35

Хороший пастух

ищет и тебя,

заблудшую овцу.

Вернись к нему с раскаянием!

Костел св. Вацлава на улице Владимирова в Нуслях

На счастье не надейся, в несчастье не отчаивайся.

Жилой дом в Виноградах на улице На Козачце, 10

В работе и знаниях есть наше спасение.

Здание школы в Карлине на Лычковой площади, 6

Каждый сходит с ума по-своему.

Диспетчерский пульт в автосервисе «Лады» в Подбабе

Добро пожаловать тому, кто с хорошими помыслами уходит.

Фойе в театре «Семафор»

Nec sermo, nec iocus

Et coeperunt loqui

Rumor factus est magnus

loquelantur variis linguis.

Ibant qui poterant, qui non

poterant iacebant[12]12
  Вероятно, отсылка к Деяниям апостолов 2:1—13. Эпизод о глоссолалии в день Пятидесятницы. (Примеч. ред.)
  В сноске оригинального издания напечатан перевод с латыни на чешский без указания авторства. Именно с него был выполнен перевод на русский:
Ни разговоры, ни шуткиНе заканчивались,и из пестрой смеси языковвозник большой шум.Кто мог ходить, уходил,а кто не мог – падал под стол.

[Закрыть].

Винный ресторан Гриль-бар на улице Кржижикова в Карлине

Ничего лучше, как черту в аду,

Наелся, напился, прибился к теплу.

Жилой дом на Вышеграде на улице Вратиславова, 17

Обсушись, паренек, обсушись, Приятной прохладой насладись.

Сауна на стадионе «Дукла»

…Это только малая часть из десятков афоризмов, нравственных поучений и пожеланий, которые я списал со стен жилых домов и спортивных сооружений, в поликлиниках и магазинах, учреждениях культуры и в общественном транспорте. Однако и по количеству, и по качеству все эти надписи даже близко не могут сравниться с теми, что изобилуют в пражских пивных и ресторанах. Несмотря на то, что я начал собирать их одновременно со всеми подобными публичными текстами, изречения из пивных очень скоро пришлось вычленить в самостоятельную группу, которая заинтересовала меня больше всего.

Во-вторых, мир городских пивных с самого начала притягивал мое внимание, вызывал непреодолимое желание проникнуть в его «самые скрытые тайны» и понять его – кажущиеся такими простыми и одновременно такими сложными! – закономерности, природу его удивительной притягательности, этого своеобразного магнетизма, который способен, несмотря на необычайно сильные природные, жизненные и семейные связи и обязанности, привлечь людей разного возраста, разного положения в обществе, с разным жизненным опытом и разным культурным кругозором и создать из них цельную компанию.

В пражских пивных меня интересовало буквально всё, и уже в тот период, когда я вообще еще не задумывался о какой-то книге, я начал оценивать их многообразные характеристики в соответствии с восемнадцатью специально разработанными индикаторами. Например, я обращал внимание на то, как пивная появилась, каково было происхождение названия, на особенности интерьера, сорта пива, как оборудован теми или иными элементами пивного инвентаря зал, какие формы коллективного досуга практикуются, и т. д. С особым вниманием я учитывал телевизоры, бильярдные столы, игровые автоматы, исторические экспозиции, изваяния, картины и графику, охотничьи трофеи и спортивные реликвии, коллекции значков и флагов, пивных подставок… и даже галстуков (отрезанных у новых гостей, которые неуважительно посетили пивную «при полном параде»). И, в конце концов, значимое место в моих записных книжках занимали тексты из пражских пивных. Все эти меткие нравоучительные и патетические гражданские, заразительно смешные и элегически грустные рифмовки, фиксирующие факты из реальной жизни и выражающие определенные моральные устои, отображенные высокохудожественно или в духе примитивного наивного творчества, все вместе они создают не только яркий колорит, но, бесспорно, и всеобъемлющий элемент обычной жизни вчерашних и сегодняшних пражан. И именно постепенное понимание этого значения пивных сначала привело меня к более глубокому изучению их, а позже и к идее о возможности и, в конце концов, необходимости обработки этого материала для книги.

Откровенно говоря, до сих пор не могу понять, почему эта мысль раньше не посетила кого-то из чешских журналистов, социологов или историков, особенно с учетом того, что в Чехословакии на редкость глубоко и внимательно относятся к истории и культуре народа и существует завидная традиция проявлять это отношение в обширной научной, художественной и рекламно-информационной литературе. Ведь в бесконечном множестве книг, брошюр, фотоальбомов и публикаций по искусству, посвященных прошлому и настоящему Праги, ставящих задачу упрочить патриотические чувства собственных граждан и одновременно служащих запросам туризма, определенно недостает одного звена – звена, касающегося такого выразительного и самобытного мира пражских пивных.

Понятно, что чешские ученые и писатели уделяли этому направлению определенное внимание. В предметных каталогах национальной, городской и других пражских библиотек существуют секции «образ жизни», «свободное время», «гостеприимство», наполненные карточками с записями о книгах и статьях (в числе авторов Якуб Арбес, Эгон Эрвин Киш, Йозеф Лада, Витезслав Незвал, Антал Сташек, Йозеф Томайер), в которых так или иначе говорится о многих пивных, их истории, месте и положении в жизни разных слоев населения, а также приводятся подробные списки по отдельным городам и областям Чехословакии. Благодаря этим спискам в библиотечных картотеках чехословацкие социологи, журналисты и работники рекламы за последние двадцать лет написали десятки трудов подобного типа. Однако ни среди новинок, ни среди предыдущих публикаций мы не найдем ни одной, которая была бы посвящена художественным текстам пражских (или вообще чешских) пивных и предложила бы более-менее полный их список кругу читателей.

Составление подобного сборника кажется вполне закономерным и оправданным делом – таким же, как составление антологий популярных пословиц и поговорок, легенд и анекдотов. Ведь абсолютное большинство текстов, образующих органическую составляющую интерьеров и атмосферы пивных, это или проявление народного творчества, или плод игры слов обслуживающего персонала и постоянных посетителей, или, в отдельных случаях, даже творение профессиональных поэтов, художников и артистов, которое стало постоянным, глубоко укоренившимся слагаемым сознания широких масс. Во всех этих случаях (точно так, как это происходит с поговорками и пословицами), речь идет о проявлении традиционного и современного народного юмора, в определенной мере – о специфическом способе видения мира и внешних обстоятельств, то есть о своеобразном слое массовой культуры.

Стало быть, успешное воплощение идеи, которая мне пришла в голову, могло бы стать не только веселым и занимательным чтением, но и эмпирическим материалом, который при случае может послужить источником более глубокого научного – социологического, культурологического и т. д. – познания. Не говоря уже о том, что эта работа стала бы долгожданным пособием для многотысячных толп туристов, которые каждый день приезжают в столицу Чехословакии и посещают очень ограниченное количество (едва ли двадцать!) разрекламированных пивных в центре города, так и не узнав, что в стороне от исхоженных туристических троп (при этом поблизости от гостиниц) находятся не менее привлекательные пивные с оригинальным интерьером, веселой атмосферой, отличным пивом…

Осознав эти факты и взаимосвязи, я с большим энтузиазмом начал разрабатывать и реализовывать «операцию 800», именование которой отражало мой замысел (название In pivo veritas, кодовая аббревиатура IPV, родилось намного позже, только в 1978 году; на сегодняшний день оно кажется мне более метким). Цифра 800 означала округленное количество пражских ресторанов, ресторанчиков и пивных по состоянию на 1964 год. На эту цифру я вышел, опираясь на информационные пособия, свидетельства «фламендров»[13]13
  Фламендр (чеш. Flamendr) – человек, который проводит много времени за выпивкой, что важно – переходя из пивной в пивную – и при этом постоянно бодрствует. Слово восходит к немецкому Flamander – фламандец. По одной из версий, его появлением мы обязаны солдатам-наемникам из Фландрии, которые бурно проводили свои отпуска в чешских землях, по другой – фламандским купцам.


[Закрыть] и собственный «контрольный счет» непосредственно на местности. Ровно столько мест я должен был посетить, чтобы собрать «пивной фольклор» Праги.

Друзья, с которыми я поделился своим замыслом, с самого начала относились к нему очень скептически. Учитывая мою немалую рабочую загруженность и вместе с тем ограниченную возможность «пить», они пробовали остановить меня двумя противоположными аргументами. Первый заключался в том, что для посещения подобного количества пивных необходимо много-много лет, иногда и целая жизнь. Второй аргумент указывал на скрытую опасность эксперимента, который мог бы из человека сделать завзятого профессионального пьяницу. Я, однако, не хотел даже слышать о каком-то сужении программы, о том, чтобы ограничиться всего несколькими пражскими районами. И дело не в каких-то отзвуках оставшегося со времен молодости максимализма, с его очень неудобным запросом: «Всё или ничего!» Дело было даже не в амбициях, связанных с желанием стать (может быть, первым?!) человеком, которой посетил все пивные в известной столице пивного мира. Нет, корень моего упорства крылся в другом. Прежде всего, я боялся, что именно в этих исключенных «пунктах плана» могли бы быть прекрасные (и, возможно, самые лучшие?!) проявления народной мудрости, народного юмора. Ведь никто не мог гарантировать, что ряд интересных оригинальных афоризмов и высказываний не находится именно в этих маленьких и скромных пивных далеко от центра Праги, которые известны только жителям прилегающих домов.

Что касается масштаба запланированной кампании, меня он абсолютно не заботил. Мои рассуждения были вполне просты: в году пятьдесят две недели, и если каждую неделю я буду выходить «в поле» (как в социологии называют места получения первичной информации) два раза, например, один раз вечером в течение рабочей недели, а второй раз на выходных, потом, если оставить две недели на заслуженный отдых (когда вместо пива будет можно наконец-то выпить… вина), то получится 100 объектов. А если каждый раз посещать не одну, а две (в отдельных случаях три) пивных, тогда уже выходит 200–250. На целую операцию, получается, не нужно тратить «всю жизнь», а самое большое три с половиной – четыре года. Правда, точное следование такому ритму предполагало способность справиться с влиянием дрянной погоды, недомоганием и плохим настроением, не говоря уже о бесконечных «внешних обстоятельствах», которые постоянно нас преследуют, часто перечеркивают наши планы и срывают благородные намерения. Однако профессиональная методичность социолога плюс неутолимая любовь к пиву и анекдотическому жанру пробуждали надежды, что поставленная цель, несмотря на все препятствия, будет достигнута.

В течение первого года мне действительно удалось посетить около 200 пивных (в основном на Жижкове, где я тогда жил, далее – в Старом и Новом Месте) и собрать первые и самые дорогие мне 37 текстов. А потом всё, начиная с самого основания, изменилось. Пусть человек планирует, как хочет, однако существуют обстоятельства, которые сильнее, чем он! В декабре 1965 года, как раз в канун Сочельника, мне надо было вернуться в Москву, в Академию наук СССР. Пролетели годы, наполненные заботами и тревогами, годы очень интенсивной работы в социологии – дисциплине, которая тогда переживала в Советском Союзе свое второе рождение. Я стал руководителем масштабной программы, направленной на исследования массовых информационных процессов в обществе.

Эта работа меня полностью поглотила и буквально разрывала постоянными поездками между Москвой и Таганрогом (где проходило полевое исследование). Поэтому вполне естественно, что чем дальше, тем меньше мне удавалось возвращаться хотя бы в мыслях к непосещенным пражским пивным и к неоткрытым еще афоризмам. И, в конце концов (хоть мне и стыдно в этом признаваться, но я должен был бы лицемерить, чтобы утверждать обратное), ежедневное исполнение различных социологических задач (упоминаемая программа состояла из более чем 70 разных исследований и была окончена только в 1974 году) полностью вытеснило из моей головы «операцию 800», которая когда-то не давала мне покоя.

Этот замысел с очень большой вероятностью мог бы не осуществиться, как и много других человеческих начинаний, если бы… если бы в апреле 1977 года мне не предложили поменять профессорскую кафедру на ручку и стол журналиста и вернуться в Прагу, которая так дорога моему сердцу. Именно тогда окончательно пришло время для реализации IPV! Более того, уже первое полевое исследование, проведенное после длительного перерыва, дало моим мыслям новый, очень важный импульс. Вследствие неумолимой модернизации городской жизни пражский «пивной фольклор», к сожалению, начал исчезать. Правда, понемногу, но зато вполне явственно, часто вместе с самими пивными, что меня побудило предпринять что-то если не к их спасению, то хотя бы к сохранению в людской памяти.

В характере и масштабе этого процесса не было сомнений. Строительство великолепного пражского метро привело к ликвидации нескольких стильных ресторанов, включая пивные «У златего андела», «У парламенту» и «У саду» (в Швермовых садах)[14]14
  Швермовы сады (названы в честь чехословацкого коммунистического функционера и журналиста Яна Швермы (1901–1944)) – самый маленький в те годы парк. В 1974 году в результате строительства северо-южной автомагистрали парк был значительно уменьшен. Его остатки сейчас можно увидеть перед зданием Музея столичного города Прага (около метро Florenc).


[Закрыть]. В результате расширения и модернизации городских коммуникаций и жилого фонда погиб не один десяток пражских пивных, которые еще недавно создавали органическую часть структуры известных пражских микрорайонов, включая пивные «У Мосту баррикаднику» и «Под Бертрамкоу», «У Молдавы» (на улице Жеротинова) и «У студны» (в Бржевнове), «На стражи» (в Либни) и «У трех лилий» (на Погоржелце). И, в конце концов, вследствие роста городской промышленности и в интересах улучшения разного рода услуг населению, на месте пивных «У Тына», «У Якуба», «На Тешнове», «У пети-кралу» (на Вышеградской), «У Краконоше» (на Велетржни) и т. д. появились агитационные центры Национального фронта[15]15
  Национальный фронт чехов и словаков (чеш. Narodni fronta Cechu a Slovaku) – содружество политических партий, которое было основано с целью взять на себя руководство государством после Второй мировой войны. Впоследствии туда входили и профессиональные организации. Просуществовал до 1990 года.


[Закрыть] и клубы профсоюзов, различные магазины и бюро услуг, какие-то склады и канцелярии с загадочным названием PIKAZ[16]16
  PIKAZ – аббревиатура Конструкторско-технологического бюро автомобильных заводов.


[Закрыть]… В общей сложности, согласно моим подсчетам, в Праге со второй половины 1974 года (то есть со времени публикации известного каталога Яна Шусты[17]17
  Susta Jan. Prahou pohostinnou. Merkur, 1976. (Примеч. авт.)


[Закрыть]) исчезло более 80 ресторанов и пивных. А с ними исчезли и их многие, бесспорно, веселые и удивительные тексты.

При этом нельзя все сводить только к техническому прогрессу, приносящему людям много хорошего и удобного. Дело в том, что в последние годы появляется тенденция к еще большей стандартизации внешнего и внутреннего оформления этих заведений, попытка «шить обувь по одной колодке». Известно, что в Праге одни пивные исчезают, а другие снова появляются, особенно в магазинах новой постройки. Но каким бездушным однообразием, лишенным искренней человеческой атмосферы, нередко веет от этих современных, иностранными названиями поименованных «Акрополей», «Марсов», «Экспериментов», «Оазисов», от этих близнецов из стекла и бетона, которые так сильно напоминают просторные залы вокзалов. И неслучайно в них, за редким исключением, мы не встретимся ни с привычным предупреждением от постоянных посетителей: «Берегись! Куда ты садишься?», ни с любительскими карикатурами в зале, ни с ироническими стишками у розлива. Sic transit gloria mundi (так проходит слава мира. – лат.)! Так исчезают глубокие народные традиции, неотделимая часть естественных соседских контактов. К сожалению, этот процесс идет не только в многоэтажных микрорайонах в Дяблицах и Йижнем Месте[18]18
  Южном Месте – район на окраине Праги.


[Закрыть]. Еще недавно в ресторанчике в Бубенечской, находящемся недалеко от моего дома, на потолках были рисунки, выражавшие оптимизм и сопровождавшиеся шутливыми стишками о кабатчице и о лошадях, которые «сами у пивной останавливаются». Здесь господствовала самобытная атмосфера, которая уже с порога передавала посетителю соответствующее настроение. Но потом все закрасили, рисунки и тексты исчезли, а вместо них на стенах появились тусклые однообразные репродукции. Таким же образом множество других пражских пивных потеряли свою неповторимую индивидуальность, свое собственное лицо.