Текст книги "Древняя Греция"

Берве Г. Тираны Греции. Ростов-на-Дону, 1997.

Виноградов Ю. Г. Политическая история Ольвийского полиса VII—I вв. до н. э.: Историко-эпиграфическое исследование. М., 1989.

Грант М. Греческий мир в доклассическую эпоху. М., 1998.

Зельин К. К. Борьба политических группировок в Аттике в VI в. до н. э. М., 1964.

КобылинаМ. М. Милет. М., 1965.

Колобова К. М. Из истории раннегреческого общества. Л., 1951.

Лапин В. В. Греческая колонизация Северного Причерноморья: Критический очерк отечественных теорий колонизации. Киев, 1966.

Мейер Эд. Экономическое развитие древнего мира. СПб., 1907.

Пёльман Р. Очерк греческой истории и источниковедения. СПб., 1999.

Фролов Э. Д. Рождение греческого полиса. Л., 1988.

Шишова И. А. Раннее законодательство и становление рабства в античной Греции. Л., 1991.

Яйленко В. П. Архаическая Греция и Ближний Восток. М., 1990.

Яйленко В. П. Греческая колонизация. М., 1982.

Bengtson Н. Einzelpersonlichkeit und athenischer Staat zur Zeit des Peisistratos und des Miltiades. MU nchen, 1939.

Boardman J. The Greeks Overseas. L., 1999.

Burkert W. The Orientalizing Revolution. Cambridge (Mass.), 1992.

Davies J. Athenian Propertied Families, 600—300 B. C. Oxford, 1971.

Dunbabin T. The Western Greeks. Oxford, 1948.

Ehrenberg V. From Solon to Socrates. L., 1968.

Finley M. Economy and Society in Ancient Greece. N. Y., 1982.

Forrest W. The Emergence of Greek Democracy. L., 1966.

French A. The Growth of the Athenian Economy. L., 1964.

MichellH. The Economic of Ancient Greece. Cambridge, 1940.

Murray O. Early Greece. L., 1993.

Sealey R. A History of the Greek City States ca. 700—338 B.C. ВеЛе^у, 1976.

Snodgrass A. Archaic Greece: The Age of Experiment. L., 1980.

Stahl M. Aristokraten und Tyrannen im archaischen Athen. Stuttgart, 1987.

Starr Ch. C. The Economic and Social Growth of Early Greece 800—500 B.C. N. Y., 1977.

Ste Croix C. de. The Class Struggle in the Ancient Greek World. L., 1981.

Woodhouse W. Solon the Liberator. N. Y., 1965.

ГЛАВА 8
Пелопоннес в греческой истории. Спартанский полис

Во ІІ тысячелетии до н. э. на полуострове Пелопоннес находились самые крупные центры микенской цивилизации. Затем, однако, именно этот регион Балканской Греции более других пострадал от дорийского вторжения. Дорийцы расселились на востоке и юге полуострова – в Арголиде, Лаконике, Мессении. Западные и южные области Пелопоннеса (Элида, Ахайя) оказались заняты другими мигрантами с севера – племенными группами, родственными дорийцам. Остатки микенского населения были оттеснены в центр Пелопоннеса, в суровую гористую Аркадию. Это единственная греческая область, не имевшая прямого выхода к морю, к тому же она удалена от главных торговых путей. Данные обстоятельства являются причиной того, что аркадяне, несмотря на то что они являлись прямыми потомками микенских ахейцев, долго оставались весьма отсталой субэтнической группой.

Однако и в тех районах полуострова, которые были захвачены дорийцами, коренное население не было полностью истреблено или изгнано. Значительная его часть осталась на родине, но была вынуждена признать власть захватчиков и попала в полную или частичную политическую и экономическую зависимость от новых хозяев Пелопоннеса. Результатом всех этих событий, длившихся несколько веков, стала этническая неоднородность населения Южной Греции.

Совсем не одинаковыми были и природные условия и ресурсы разных регионов Пелопоннеса. Если Лаконика и Мессения имели плодородные (по греческим меркам) почвы и месторождения полезных ископаемых (в частности, железных руд), то Арголида могла извлекать пользу от проходивших через ее территорию торговых путей (особенно важным был путь через перешеек Истм, связывавший Пелопоннес с остальной Грецией), а Аркадия не имела ничего – ни хороших земель, ни дорог. Неудивительно, что в различных пелопоннесских областях темпы развития экономики, общества, цивилизации очень сильно варьировали.

К началу архаической эпохи самым значительным центром Пелопоннеса был Аргос. Этот город возник в непосредственной близости от разрушенных цитаделей ахейской эпохи – Микен и Тиринфа – и в период своего наибольшего возвышения претендовал на восстановление «микенского наследия», на возрождение обширной и могущественной державы.

Аргосскис вазы (VII-VIII вв. до н. э.)

История Аргоса, к сожалению, известна довольно слабо. По источникам можно восстановить лишь несколько основных моментов эволюции политической системы этого полиса. Пика своего процветания Аргос достиг на рубеже VIII—VII вв. до н. э., что было связано с деятельностью правителя Фидона – потомка древних дорийских царей Арголвды. Фидон начал интенсивную экспансию в близлежащие земли, стремясь как можно более расширить территорию своего государства и усилить его влияние в греческом мире. Он на время подчинил Аргосу ряд соседних полисов, в том числе такие важные, как Коринф, Эпидавр и славившийся развитой торговлей остров Эгина. Фидон желал установить свою гегемонию на всем полуострове, чтобы его признали самым сильным правителем Пелопоннеса, и порой казалось, что это ему удается. Так, аргосский правитель поставил под свой контроль Олимпию (в области Элида) – религиозный центр Южной Греции и стал самолично распоряжаться организацией проводившихся там раз в четыре года общегреческих Олимпийских игр.

Экспансия Фидона опиралась на преимущество аргосской военной организации в эпоху ранней архаики. Судя по всему, именно в Аргосе и именно в это время была впервые применена на полях сражений гоплитская фаланга, что обеспечило этому полису военное превосходство над противниками. Пожалуй, именно Фидон вывел многие области Пелопоннеса из состояния такой медленной эволюции, что она граничила с застоем. Известны и экономические реформы этого правителя. В частности, он ввел на территориях, на которые распространялась его гегемония, единую систему мер и весов. Античные авторы называют Фидона то «царем», то «тираном», возможно, потому, что он, будучи царского рода и находясь у власти вполне легитимно, практиковал методы правления, свойственные скорее представителям Старшей тирании. Действительно, Фидон занимает как бы промежуточное положение между гомеровским басилеем и тираном архаической эпохи. Если его и нельзя назвать первым в древнегреческой истории тираном, то, во всяком случае, его правление являлось предтечей тирании.

После Фидона Аргос постепенно теряет свою славу. Он потерпел ряд серьезных поражений в войнах со Спартой, утратил значительную часть захваченных Фидоном территорий, а главное – перестал быть самым сильным государством Пелопоннеса, уступив место лидера спартанскому полису. Однако окончательно разгромить Аргос или подчинить его своему влиянию спартанцам все же не удалось. И на протяжении долгого времени Аргос оставался достаточно весомой силой, с которой приходилось считаться, государством, с которым искал союза любой полис, недовольный спартанским засилием.

Вторая половина архаической эпохи стала временем бурного расцвета для нескольких греческих городов, расположенных близ перешейка Истм. Особенно выделялся Коринф, находившийся в самом узком месте перешейка (здесь его ширина всего лишь 6 километров). Именно у Коринфа был устроен волок для судов, шедших из Коринфского залива Ионического моря в Саронический залив Эгейского моря. Коринф имел гавани в обоих заливах. Благодаря уникальному географическому положению город господствовал над сухопутными и морскими путями. Это делало Коринф одним из важнейших стратегических пунктов греческого мира, способствовало обогащению и процветанию города (уже у Гомера Коринф назван «богатым»), развитию ремесел и торговли.

Коринф. Реконструкция

В то же время Коринф располагал очень небольшой хорой. Всегда страдавшие от малоземелья коринфяне приняли активное участие в Великой греческой колонизацни и основали ряд крупных колоний на разных направлениях. В VIII в. до н. з. Коринф прочно закрепился на морском пути, ведущем на запад, к Италии и Сицилии. Лежавший на этом пути остров Керкира был колонизован коринфянами. В том же столетии на Сицилии возникла коринфская колония Сиракузы, со временем ставшая самой большой на всем острове. Появлялись колонии Коринфа и на северо-восточном направлении. Так, на полуострове Халкидика коринфяне основали колонию Потидея.

«Ковровая» керамика из Коринфа (VII в. до н. э.)

В VII—VI вв. до н.э. Коринф был едва ли не самым мощным в экономическом отношении греческим полисом. В частности, в керамическом производстве Коринфу в это время просто не было равных. Великолепные по качеству и художественной отделке коринфские расписные вазы находят при раскопках не только в Греции, но и в удаленных от нее частях Средиземноморья. Славились коринфские изделия из бронзы. Мастера из Коринфа построили первые греческие корабли – триеры. Коринфские купцы бороздили морские просторы, осуществляя торговые связи между различными регионами и, естественно, получая от этой посреднической миссии большую выгоду.

Во многом типичным для эпохи архаики было политическое развитие коринфского полиса. Вплоть до середины VII в. до н. э. в Коринфе правили аристократы: все рычаги власти находились в руках многочисленного знатного рода Бакхиадов. Однако в 657 г. до н. э. ситуация изменилась и в полисе установился один из первых в Греции тиранических режимов. Основателя династии коринфских тиранов звали Кипселом (? – ок. 627 до н. э.). По материнской линии он принадлежал к Бакхиадам, однако в силу некоторых обстоятельств был отчужден и от своего рода, и от высшей элиты в целом. Очевидно, это и подвигло Кипсела, особенно после того, как он отличился в качестве полководца, на захват власти. В годы, когда в Коринфе правила основанная этим тираном династия Кипселидов, полис достиг пика своего экономического и политического развития.

Коринф. Руины храма Аполлона. Фотография

В правление сына Кипсела – тирана Периандра (правил в 627– 585 гг. до н. э.) Коринф стал одним из наиболее влиятельных полисов Греции, центром крупной морской державы. Имея военные флоты и в Сароническом, и в Коринфском заливах, Периандр осуществлял крупномасштабную экспансию как в западном, так и в восточном направлении. Под его контролем находился ряд островов в Ионическом море, которыми управляли родственники тирана, а также Эпидавр. Активные контакты поддерживались с коринфскими колониями на Сицилии. Кроме того, тиран наладил выгодные отношения с сильнейшими иноземными державами– с Лидией на востоке и с Египтом на юге. Именно при этом коринфском правителе волок на Истме был усовершенствован с помощью сооружений, облегчавших перетаскивание кораблей через перешеек, что позволило Коринфу фактически монополизировать морскую торговлю между востоком и западом греческого мира. Периандр находился у власти более сорока лет и считался одним из наиболее авторитетных греческих правителей своего времени. И многие полисы именно его избирали третейским судьей в своих пограничных спорах. Главной целью внутренней политики Периандра было, безусловно, дальнейшее укрепление его власти. Настроенный против привилегий аристократии, тиран, в частности, принял закон, ограничивавший проявление роскоши в быту знатных семей.

Периандр.

Скульптура 1780 г

Периандр был одним из самых ярких представителей Старшей тирании в Древней Греции. Не случайно суждения, которые высказывали о нем античные авторы, выглядят парадоксальными. С одной стороны, популярны были рассказы о чудовищных жестокостях, творившихся Периандром. С другой стороны, его считали мудрым и справедливым правителем и даже включали в число «семи греческих мудрецов». Как бы то ни было, но можно с уверенностью утверждать, что при всем внешнем блеске своей власти коринфский тиран не ощущал себя в безопасности. Это видно хотя бы из того, что, в отличие от своего отца Кипсела, безбоязненно передвигавшегося по территории полиса, Периандр окружил себя отрядом наемников-телохранителей. Страхи тирана были отнюдь не беспочвенными: сам он сумел удержаться у власти вплоть до своей смерти, но унаследовавший власть его племянник Псамметих был уже через год свергнут и убит.

В 584 г. до н. э. коринфскую тиранию сменило олигархическое правление, которое сохранялось в течение нескольких веков. После Кипселидов Коринф продолжал оставаться крупным экономическим центром, а вот его политическая значимость быстро пошла на убыль, и очень скоро полис попал под влияние Спарты.

Во многом схожие процессы, хотя и в меньших масштабах, можно наблюдать в двух соседних с Коринфом и находившихся в известной степени в его тени греческих полисах: Сикионе и Мегарах. Оба этих города-государства характеризовались также высоким уровнем развития экономики, ремесла и торговли. Постоянно ощущалась в них и политическая нестабильность. Это привело к тому, что в них, как и в Коринфе, победили тиранические режимы. В Сикионе тирания возникла, судя по всему, даже раньше, чем в Коринфе, – ок. 670 г. до н. э. У власти утвердилась династия Орфагоридов, правившая более столетия, до 556 г. до н. э., когда последний тиран из этой династии был свергнут в результате спартанской военной экспедиции.

В Мегарах во второй половине VII в. до н. э. пришел к власти тиран Феаген, о котором мало что известно. Очевидно, он был знатного рода, однако на волне социальной борьбы, использовав враждебное отношение мегарского демоса к правящей аристократии, стал тираном. В конце VII в. до н. э. Феаген был свергнут, после чего в Мегарах начался настоящий политический хаос, многолетняя череда междоусобных смут.

На одном из этапов этой борьбы, в первой половине VI в. до н. э., в полисе установилась одна из самых первых в греческом мире (если не самая первая вообще) демократий. Разумеется, эта демократия, возникшая в столь ранний исторический период, была весьма несовершенной, даже примитивной. Не случайно Аристотель, характеризуя мегарскую демократию, называет ее «беспорядком и безвластием». Правление победившего демоса (точнее, его вожаков) сопровождалось разного рода эксцессами, изгнанием политических противников, произволом и расправами со знатными и состоятельными гражданами, а также внешнеполитическими неудачами. Обострились отношения Мегар с соседями, в том числе с влиятельнейшим религиозно-политическим союзом – Дельфийской амфиктионией. Тогда же соседи-афиняне отобрали у мегарян остров Саламин, занимавший важное стратегическое положение в Сароническом заливе. В целом попытку создания демократии в Мегарах трудно назвать успешной. К середине VI в. до н. э. власть в этом полисе перешла в руки олигархии. Мегары, таким образом, разделили судьбу Коринфа и вскоре тоже признали спартанскую гегемонию.

Источники

Основным источником по истории Мегар эпохи архаики являются произведения поэта Феогнида из Мегар. Он жил и творил в весьма непростое для Мегар время, когда после острой политической борьбы в полисе утвердилось демократическое правление. Аристократ Феогнид вынужден был покинуть родину, многие годы провел на чужбине и лишь в старости получил возможность возвратиться в родной город (очевидно, когда к власти вернулась аристократия). Связанные с этими событиями пессимизм и ненависть к «черни» проявились в его стихах:

 
Смело ногами топчи, стрекалом коли, не жалея,
Тяжким ярмом придави эту пустую толпу!
 

(Пер. С. Апта)

В творчестве этого автора отразились, как в зеркале, те процессы, которые происходили во второй половине архаической эпохи в наиболее развитых полисах Греции.

В важнейшем полисе Южного Пелопоннеса – Спарте (или Лакедемоне, как его чаще называют античные авторы) развитие общества и государства пошло по пути, который можно назвать уникальным, не похожим на те процессы, которые имели место в большинстве греческих областей. Воинственные дорийцы, завоевавшие на рубеже II—I тысячелетий до н. э. пелопоннесскую область Лаконика, сделали своим оплотом главный ее центр – Спарту. Местное ахейское население было ими подчинено, лишено всех политических и гражданских прав и превращено в подневольных работников рабского типа – илотов.

К западу от Лаконики лежала не менее обширная и плодородная греческая область – Месс ения. Она была захвачена дорийцами одновременно с Лаконикой.

Население Мессении и Лаконики было единоплеменным, однако дорийских спартанцев это не остановило. Начиная с VIII в. до н. э. они начали интенсивное наступление на Мессению, стремясь подчинить ее своей власти, что привело к так называемым Мессенским войнам. Уже Первая мессенская война, пришедшаяся на вторую половину VIII в. до н. э., окончилась победой Спарты и присоединением значительной части Мессении к спартанскому полису. Обитавшие на этих землях мессеняне, не сумевшие покинуть родину, были обращены в илотов.

Однако борьба была еще не окончена. В середине VII в. до н. э. разгорелась Вторая мессенская война: спартанцам противостояли восставшие мессеняне ранее покоренных районов, которых поддерживали дорийцы из еще не присоединенной к Спарте части Мессении, а также некоторые другие полисы, в частности Аргос, отнюдь не заинтересованный в усилении своих спартанских соперников. Война затянулась, и спартанцам приходилось очень трудно (во многом благодаря военному таланту мессенского вождя Аристомена), но завершилась их победой. Мессения была окончательно покорена, и все ее жители, которым не удалось уйти, были обращены в илотов.

В результате происшедших событий территория спартанского полиса стала самой большой в греческом мире. Полис занимал всю южную часть Пелопоннеса. Области Лаконика и Мессения были наиболее богаты плодородными землями и природными ресурсами среди всех регионов Эллады. Поэтому Спарта никогда в своей истории не сталкивалась с проблемой стенохории, характерной для большинства греческих государств; напротив, спартанцы обычно жаловались на олигантр опию (т. е. малолюдье).

После Мессенских войн окончательно сформировалось общество спартанского полиса, отличавшееся крайне жесткой структурой. Высшим сословием были спартиаты – потомки завоевателей-дорийцев, жители города Спарта. Только из них, полноправных граждан, комплектовались все органы власти. Спартиаты были освобождены от физического труда и составляли военную прослойку в государстве. Ниже спартиатов на иерархической лестницу стояли так называемые периэки – жители всех остальных (помимо Спарты) городов Лаконики. Периэки сохраняли личную свободу, но при этом, не имея гражданских прав, были лишены возможности участвовать в управлении полисом. Низшим и наиболее многочисленным сословием были илоты – зависимые земледельцы. Им приходилось содержать своим трудом спартиатов.

Земледельческие работы в поместье (VI в. до н. э.). Рисунок

За каждым спартиатским семейством было закреплено несколько хозяйств илотов, которые, ежегодно выплачивая очень высокий натуральный оброк (вплоть до половины урожая), обеспечивали этой семье пропитание. Следует подчеркнуть, что илоты не были рабами классического типа. Они считались собственностью не того или иного хозяина, а всего государства. Поэтому спартиат не имел права по собственному почину продать или лишить жизни илота. В то же время спартанские власти принимали все меры к тому, чтобы илоты жили в постоянном страхе и не пытались поднять восстание с целью своего освобождения.

Ежегодно высшие должностные лица спартанского полиса объявляли войну илотам, чем санкционировали даже самое жестокое обращение с ними. Периодически устраивались криптии – настоящие облавы на илотов. Участвовавшие в них молодые спартиаты убивали илотских вожаков из засады, упражняясь таким образом в военном искусстве. Посредством криптий и других репрессивных мер спартанским властям, безусловно, удавалось запугать часть илотов. В некоторых случаях илоты в качестве вспомогательных сил даже принимали участие в военных предприятиях Спарты. Очевидно, государство в известной мере доверяло им, коль скоро решалось дать им в руки оружие.

Однако в массе своей илоты, конечно, проявляли недовольство существующим порядком, условиями своей жизни и были постоянно готовы к мятежу. При этом следует учитывать, что спартиатов, в сущности, было немного. После Мессенских войн сельскохозяйственные земли Лаконики и Мессении были распределены между 9000 спартиатских семей на одинаковые по размеру неотчуждаемые участки, обрабатывавшиеся илотами. В дальнейшем полис стремился сохранить хотя бы неизменным это число граждан (об его увеличении речь даже не шла). Однако из-за военных потерь и иных причин количество спартиатов неуклонно уменьшалось. Что же касается илотов, то сколько-нибудь точно определить их численность вряд ли возможно, но, по примерным оценкам, их было 100—150 тысяч человек, т. е. в десять, а то и в пятнадцать раз больше, чем представителей господствующего сословия.

Жизнь горстки спартиатов среди десятков тысяч подчиненных людей, которых необходимо держать в покорности, была в высшей степени опасной для самого существования правящего слоя. Ситуация требовала сплочения спартиатов. Любая смута в их среде была бы для Спарты губительной, поскольку илоты использовали для восстания всякий удобный случай (например, стихийные бедствия, в частности землетрясения, которые вызывали среди спартиатов временное замешательство). Гражданский коллектив спартанского полиса для противостояния враждебно настроенным илотам должен был превратиться в постоянно действующий военный лагерь. С этой целью в Спарте была проведена серия весьма радикальных реформ, авторство которых античная традиция приписывает полулегендарному законодателю Ликургу.

Спартанцы считали Ликурга основателем социально-политического устройства их полиса. Практически все сведения о Ликурге имеют не слишком достоверный характер. Как среди античных авторов, так и среди современных исследователей нет единого мнения даже относительно времени его жизни. В частности, деятельность Ликурга относят к IX в. до н. э. (в таком случае он оказывается самым первым греческим законодателем). Есть сведения, что Ликург якобы происходил из царского рода и был фактическим руководителем государства в правление своего племянника – царя Харилла (или Харилая). Утверждают также, что будто бы, опираясь на авторитет Дельфийского оракула и взяв в качестве образца устройство полисов острова Крит, Ликург кардинально реформировал всю социально-экономическую и политическую систему полиса и даже образ жизни спартанцев. Свои законы он оформил в виде документа – «Великой ретры».

Однако в настоящее время можно с немалой степенью уверенности говорить, что Ликург как реальная историческая личность никогда не существовал (хотя наличие какого-то прототипа исключать нельзя). Приписанные ему спартанской традицией преобразования на деле были результатом деятельности многих реформаторов и продолжались с середины VII в. до н. э. в течение столетия. Эти реформы, очевидно, сознательно связали с именем Ликурга, который, возможно, изначально являлся одним из местных божеств, но затем стал восприниматься как идеальный герой, законодатель, «отец-основатель» спартанской гражданской общины.

Реформы, которые проводились на протяжении жизни нескольких поколений спартанцев, были направлены на строгую регламентацию всех сторон жизни и деятельности граждан полиса. Их целью было сплочение населения и предотвращение внутренних конфликтов, а также безусловное подчинение индивида военизированному государству. Общество спартиатов было превращено в «общину равных» – именно «равными» (гомеями) они отныне гордо называли себя. Чтобы избежать какого-либо имущественного неравенства, все спартиаты обязаны были вести крайне простой образ жизни. Спартиату запрещалось заниматься ремеслом и торговлей (эта сфера деятельности была оставлена периэкам), пользоваться предметами роскоши, зато предписывалось обязательно участвовать в сисситиях – общественных трапезах, предоставляя на их проведение долю продуктов из своего хозяйства. Каждый спартиат, достигнув совершеннолетия, должен был стать членом какой-либо группы граждан, собиравшихся на сисситии, и отныне уже не имел права обедать у себя дома. Этот порядок распространялся на всех, в том числе на представителей элиты и даже на царей.

Спарта, в отличие от других полисов, не перешла на чеканную монету. В ней было сохранено (судя по всему, сознательно) использование оболов – громоздких и неудобных железных стержней, что затрудняло денежное обращение и в конечном счете свело его на нет.

Установленная в Спарте жесткая система общественного воспитания детей была призвана вырабатывать в подрастающем поколении мужество и стойкость, неприхотливость в быту, безусловное подчинение вышестоящим. Во избежание «дурного примера» спартиатам запрещалось покидать пределы родного полиса, а иноземцы из Спарты изгонялись. Во всех областях жизни делался упор на строгий порядок и дисциплину, на абсолютный пиетет по отношению к властям и старшим по возрасту. В Спарте регламентировалось буквально все: даже внешний вид домов, покрой и цвет одежды, формы прически, усов и бороды.

Следует сказать, что «реформы Ликурга», кем бы и когда бы они ни были проведены, достигли своей цели. Они на длительный период «законсервировали» социально-экономическое, общественно-политическое и культурное развитие Спарты, сплотили гражданский коллектив, что во многом обусловило уникальное положение этого полиса в греческом мире. Не случайно вплоть до эпохи эллинизма Спарта не знала тирании; более того, спартанские отряды участвовали в свержении тиранов в ряде других полисов. Кроме того, спартиаты стали отныне в полном смысле слова профессиональными воинами: трудиться им не было необходимости, и весь свой досуг они посвящали военным тренировкам. Долгое время непобедимая спартанская фаланга внушала настоящий ужас всем противникам. Являясь cамым мощным в военном отношении государством Пелопоннеса, Спарта стала претендовать и на гегемонию во всей Греции.

Однако за военно-политическое могущество Спарте пришлось заплатить большим экономическим и культурным отставанием от развитых полисов Эллады. Спартанская экономика приобрела почти исключительно аграрный характер, имея слабо развитые ремесла (не считая ориентированные на войну) и торговлю. Только благодаря очень немалым природным ресурсам Лаконики и Мессении Спарта оставалась довольно богатым полисом. В частности, плодородные почвы на юге Пелопоннеса позволяли Лакедемону, в отличие от подавляющего большинства других греческих полисов, не нуждаться в привозном хлебе. Что же касается культуры, то в начале эпохи архаики в художественной обработке металла, изготовлении изделий из керамики спартанцы достигли значительных успехов. Славились и творившие в Спарте поэты. После «реформ Ликурга» и превращения полиса в военизированное государство некогда достаточно богатая духовная жизнь спартанцев утратила своеобразие.

Граждане Спарты не были людьми «примитивными» и грубыми, но их воспитание и образование имели свою специфику. По образу жизни и мировоззрению спартанцы сильно отличались от афинян или коринфян. Жителям Лаконики было свойственно, в частности, умение кратко и остроумно выражать свои мысли (отсюда термин «лаконизм»). Спартиаты жили в обстановке своеобразного «духовного космоса», для которого был характерен ряд черт, свойственных архаичным, традиционным культурам (впрочем, Спарту точнее будет назвать обществом искусственно архаизованным): глубокая религиозность, непререкаемый авторитет предков, своеобразный кодекс чести, делавший, скажем, решительно невозможными сдачу в плен, бегство с поля боя или окружение собственного города кольцом оборонительных стен. «Ликурговы законы» как некое подобие «железного занавеса» отгородили Спарту от остальной территории Эллады, превратив ее в совершенно своеобразный социокультурный организм. В то же время несомненно и то, что «спартанский порядок» был отражением, пусть в утрированной форме, новых тенденций, характерных для развития греческого полиса в целом, – к господству коллективистского начала.