Текст книги "Ночная пуля. Остросюжетные повести и рассказы"

Схватка

Я связался по радиотелефону с Манюськиным и на всякий случай предложил ему подкрепление. Тот высокомерно отказался:

– Велика честь для этих недоносков!

Осведомитель из «Метрополя» вскоре доложил мне, что «недоноски» просто решили там отобедать, потому и назначили это место для встречи. Тем не менее я решил все же проверить обстановку на месте. Береженого, как говорится, бог бережет. В пословицах сосредоточена многовековая народная мудрость, поэтому их можно и нужно использовать в работе. Я взял свой кейс и не торопясь пошел пешком по направлению к «Метрополю». Идти было недалеко. Да и погода была что надо: сухо, солнышко пригревает. Сейчас бы где-нибудь на бережке, с удочкой… Огляделся. Выбрал место наблюдения – чердак Малого театра. Но тут вышла непредвиденная загвоздка. Уперлась вахтерша на служебном входе: «Без пропуска не пущу!» Я пытался ей объяснить, что я генерал и мне можно. Ни в какую. Как скала! Признаться, мне нравится, когда вот так исполняют свои обязанности. Старая гвардия! Пришлось искать подход. Вспомнили вместе довоенное время, потом военное, затем послевоенное, наконец, она не выдержала и заснула. Поднялся наверх. С чердака открывался прекрасный обзор. Достал из кейса подзорную трубу, установил ее на штатив. Связался по радиосвязи с технической службой, доложили, что взрывное устройство под машиной бандитов установлено. Стал наблюдать. В одном из окон, кажется, номера люкс за слегка отодвинутой шторой мелькнула физиономия Носопытина. А в глубине, не может быть?! Самого Сергей Иваныча! Может, почудилось? Стал всматриваться до рези в глазах. Но ничего больше разглядеть не удалось. Да и события на улице стали стремительно разворачиваться. Из ресторана вышли трое бандитов, было видно, что они настроены после обеда весьма благодушно. Одновременно подъехали Манюськин с товарищами.

Манюськин и Глобов вышли из машины и направились к вымогателям. Выглядели они очень импозантно. Епиход остался в машине и стал налаживать гранатомет. Видавшие виды рэкетиры не смогли скрыть изумления.

– Эти? – на всякий случай уточнил Манюськин у Глобова. – Ошибки в таких делах быть не должно! Сам понимаешь!

– Они… – тихо подтвердил Глобов и сильно задрожал всем телом.

– Где тачка с повреждениями? – спросил ласково Манюськин у бандита, которого принял за главного.

Тот небрежно кивнул в сторону припаркованной поблизости беэмвешки. Манюськин внимательно осмотрел машину и обнаружил лишь небольшую царапину около фары.

– Из-за царапины? – уточнил он у Глобова.

Тот опасливо едва заметно кивнул. Всегда нужна причина, чтобы перейти к активным действиям. И Манюськин начал постепенно распаляться.

– Значит, за царапину пять штук? – поинтересовался он у бандитов.

– Заткнись! Где бабки? – грубо оборвал его один из вымогателей.

Другой неожиданно щелкнул Манюськина по каске, произнеся:

– Классная вещичка! Махнемся, малыш?

После этого Манюськин был уже совершенно готов к атаке. Отступив, он с разворота молниеносно метнул в щелкнувшего его бандита дротик. Металлическая колючка вонзилась в бедро обидчика, который дико заорал, выплевывая матерные ругательства и обхватив раненую ногу. Манюськин метнул еще пару дротиков, но промахнулся. Видимо, дрогнула рука. В ответ загремели выстрелы. Манюськина с Глобовым спасли бронежилеты. Но удары пуль были сильны, и они отлетели к машине.

– Все нормально! По плану! – с трудом прохрипел Манюськин.

Выскочил Епиход с гранатометом, присел за машиной, прицелился. Но тут план нарушила подъехавшая на частнике Глобова. Дома она выломала дверь, о чем свидетельствовали щепки, застрявшие у нее в волосах и одежде. Она мгновенно оказалась среди рэкетиров, решив, что Глобов убит. На самом деле он был лишь изрядно контужен. И стала наносить направо и налево удары небольшой хозяйственной сумкой, предусмотрительно набитой гравием. Епиходу пришлось в последний момент взять повыше, чтобы не зацепить Глобову. Граната ударила в угол дома, откололся большой кусок стены и упал на автомобиль вымогателей, сильно помяв крышу.

Чтобы немного разрядить обстановку и дать возможность перегруппировать силы, я включил радиовзрыватель. Но на куски, к моему удивлению, разнесло соседний лимузин. Кажется, посла Боливии. Видимо, что-то напутали техслужбы. Но тем не менее это дало нужный результат. Манюськину удалось воспользоваться общим замешательством. Он подскочил к Глобовой, схватил ее за руку и потащил к машине.

– По коням! – страшно заорал Манюськин.

Никого уговаривать не пришлось. Все быстро попрыгали в авто.

Едва Епиход захлопнул дверцу, как по машине забарабанили пули, не принося правда никакого вреда.

– Броня крепка! – заорал в ажиотаже Епиход. – Может из пулемета? А? Семеныч?

– Рано, Ходя! Рано… Спугнем, – тяжело дыша, успокоил его Манюськин.

Глобовы, обнявшись, устроились сзади. Манюськин медленно стал отъезжать, давая возможность рэкетирам сесть в машину. Из ресторана выскочили еще человек пять и быстро загрузились в другую тачку.

– А теперь по газам! – скомандовал Манюськин, и автомобиль, резко развернувшись, рванул вперед. – Держись, молодожены! – предупредил он Глобовых.

Группа машин, мало обращая внимания на светофоры и дорожные знаки, выскочила на проспект Мира и понеслась к кольцевой дороге, заставляя шарахаться в стороны встречные и попутные машины.

– Клево идем! – выразил общее настроение Епиход. – Не тачка, а настоящий носорог!

– Лучше бы на мотоциклах! – подколол приятеля Манюськин.

– Да ладно тебе! – отмахнулся Епиход.

Наконец выскочили на кольцевую. Манюськин то давал преследователям приблизиться к ним вплотную и даже поравняться, тогда были видны победно ухмыляющиеся физиономии членов организованной преступной группировки, то легко уходил вперед. Сделав три круга по кольцевой автодороге и изрядно помотав противника, Манюськин объявил соратникам:

– Ну все! Хорош! К горбатому мостику за окончательным расчетом!

И машина помчалась снова в центр по направлению к Яузе. Выбранное Манюськиным место было безукоризненным во всех отношения. Безлюдное, хорошо просматриваемое со всех сторон и немного мрачное. Он резко затормозил, так что машину при этом сильно занесло и развернуло лицом к противнику. Это был коронный трюк Манюськина – так называемый полицейский разворот. Первая машина с преследователями по инерции проскочила мимо и встала неподалеку от ремонтируемого и по этой причине разобранного парапета. Манюськин дал газ и устремился в лобовую атаку. «Носорог» ударил машину противника, острые клыки переднего бампера легко вспороли переднюю панель беэмвешки. И Манюськин стал неотвратимо двигать иномарку к реке. Та стала упираться, ее водила изо всех сил жал на тормоза, но это не помогало. У боевиков еще было время выскочить из машины, но из-за излишней самонадеянности они его пропустили. Манюськин, дотолкав тачку до края набережной, стал спихивать ее в воду. Но тут произошло непредвиденное. «Носорог» не захотел расставаться с добычей. Клыки застряли в рыхлом теле беэмвешки, и та стала тащить за собой в воду «Победу». Момент наступил критический. Машины стали балансировать на краю. Выправило ситуацию оставленное строителями корыто с цементом. В него неожиданно попало правое колесо «носорога», и иномаарка, нехотя отцепившись и громко булькая, ушла под воду.

– Сейчас бы и мы искупались… – сглотнув слюну, прошептал Епиход, – на славу…

– Если выплывут, будет урок! – Манюськин зорко осматривал поверхность темной воды.

– А если нет? – поинтересовался Епиход. – Кровопийцы, конечно…

– А если нет… – задумался Манюськин и закончил назидательно: – На нет и суда нет!

Относительно легкая победа притупила бдительность, и Манюськин с Епиходом не заметили неожиданно возникшую вторую машину, набитую бандитами.

– Ноги? – спросил Епиход.

– Много возможно, – вдруг откликнулся Глобов.

Манюськин вопросительно посмотрел на Епихода.

– Перенервничал, – тихо объяснил Епиход, незаметно покрутив пальцем у виска.

– Не время сейчас, – в том же духе уклончиво ответил Манюськин Глобову.

– Как хочешь, – охотно согласился тот.

Боевики высыпали из «мерседеса» и рассредоточились среди гранитных плит и строительного мусора.

– Из пулемета! Предупредительными! Короткими! Огонь! – приказал Манюськин.

– Есть! Предупредительными! Короткими! – по-военному четко ответил Епиход. – Эй, молодожены! – обратился он к Глобовым. – Подвиньтесь! Надо дать ребятишкам огонька!

Он перелез на заднее сидение. Нажал на рычажок. Открылось небольшое отверстие в крышке багажника. Епиход просунул в него ствол крупнокалиберного пулемета и стал стрелять по противнику.

Манюськин попытался отъехать от края набережной, но колесо плотно застряло в корыте.

– Сначала спасло, а теперь погубит… – пробормотал он. – Епиход! Дай им сесть в тачку, а потом прицепи ихнюю к нашей. Сам знаешь чем!

– Ну, не подведи, родимый! – Епиход поцеловал кнутовище.

Как только бандиты загрузились в машину, с криком: «Прикрывай!» он выскочил наружу. Ловко стегнул кнутом так, что его конец обвился вокруг бампера «мерседеса». А кнутовище быстро зацепил за клыки «носорога». После этого Епиход вскочил обратно.

– Ну теперь, если не дураки, поймут, что к чему, – сказал Манюськин.

Противники быстро смекнули, что «носорог», если свалится, то утащит за собой в пучину и их лимузин. Поэтому дали задний ход и оттащили «Победу» от берега.

– А теперь наша очередь! – крикнул в запале Манюськин. – Отблагодарим голубчиков!

«Носорог» потащил упирающегося «мерса», швыряя его в разные стороны.

– Ну хватит! Побаловались и будя! – Манюськин, резко газанув, направил «мерседес» на ближайший столб.

От удара лимузина о столб «носорог» резко дернулся, кнут сильно натянулся, не выдержал и лопнул. Освобожденный носорог, победно трубя, резво побежал по саванне.

МИД

Перевод в МИД не был для меня совсем уж неожиданным. Чего-то подобного я ждал. И меня это не особенно огорчило. Главное – служить Родине. Тут необходимо выделить два состояния. Первое – когда я и есть Родина. И тогда я служу Родине, то есть самому себе. Второе – Родина – это я. И тогда я служу себе, то есть Родине. Сейчас было первое. Конечно, публика на Смоленской была покультурнее. С генералами не сравнишь. Но и поопаснее. Интриги поковарнее. Ну да ничего! Не привыкать!

Чтобы не пугать мидовцев, спорол с кителя погоны и аккуратно снял все ордена и знаки отличия. Но чтобы понимали, с кем имеют дело, остался в галифе с лампасами плюс многочисленные дырки в кителе от орденов. По дороге на Смоленскую прошелся по своей малой исторической родине. В доме на Сивцеве-Вражке жила теперь мулатка, дитя фестиваля. Сначала она чинно ходила со скрипкой и приветливо со всеми здоровалась. Но потом темперамент взял верх, и мужички разных возрастов и профессий пошли косяком. Люди с таким широким кругом знакомств по инструкции подлежат немедленной вербовке, что я и взял себе на заметку.

Перед входом в здание МИДа я обратил внимание на серый уазик. Из него люди в рабочей одежде выгружали какие-то емкости с химикатами и ручные насосы. Среди них выделялась очень крупная, статная женщина в темных очках и миниатюрных наушничках. Она играючи перетаскивала тяжелые бидоны, пританцовывая. Видимо, из плейера, который она при этом слушала, доносилась зажигательная мелодия. Когда ей не мешал груз, она щелкала в такт пальцами и подпевала. Я немного полюбовался этим выдающимся созданием природы и пошел дальше, наказав себе не забыть поинтересоваться насчет этих людей у охраны.

В МИДе было прохладно. Кабинет был, конечно, поменьше старого, но уютный, да и вид из окна, безусловно, был лучше. Собственно, различий почти не было: там – устав, здесь – протокол. А работа, она везде работа. Главное, не ленись.

Подошел к окну. Задумался о надвигающейся старости. Постепенно начнет сужаться круг задач. Отпадут те, где надо прыгать с парашюта, лететь с обрыва на мотоцикле, резко тормозить на трамвае и прочие, связанные с риском и хорошей физической подготовкой. В результате останутся типа наблюдателя-корректировщика, находящегося на водонапорной башне и определяющего, где падает снаряд. Хотя еще попробуй подняться на эту проклятую башню, если мучает стенокардия… Или, к примеру, пассажир в первом поезде замечает, что второй поезд проходит мимо него в течение шести секунд. Вот именно, что проходит мимо. Тьфу! Прямо скажем, качественная задачка. А ведь в старости потребностей-то тоже хватает. Сохранишь здоровье – многие старые претензии будут будоражить, если нет – то дорогие лекарства и санаторно-курортное лечение. Ну да ничего! Не одного меня это ожидает. Удел многих, кто умудряется дотянуть. Надо просто взять себя в руки и перестать ныть, а то предстоящим можно сильно испортить настоящее. Эта мудрая мысль прогнала дурное настроение.

И, засучив рукава, я принялся за работу. События не заставили себя ждать. По коридору забегал народ. Топот, суета, хлопанье дверей. Ударил в нос резкий запах. Противогаз надел за четыре секунды, побив свой личный рекорд на одну секунду, а следовательно, и рекорд академии, где обучался ремеслу. Насколько мне известно, с тех незапамятных времен его еще никто не превзошел. Вышел в коридор. Сотрудники падают, как мухи. Соединился со штабом гражданской обороны. Отдал необходимые приказы, уточнил обстановку. Начштаба доложил, что должны были морить тараканов, от которых в последнее время не стало житья, и, видимо, перестарались. Перестарались? Какой, право, идиот! И таких людей назначают на ответственные должности!

Забегали медики. Военные химики провели дегазацию. Народ стал приходить в себя, отряхиваться и возвращаться на рабочие места. Звонок по спецсвязи. Исчезло секретное военное приложение к договору о поставках исламистам мирных ядерных установок. Это уже ближе к делу, а то «перестарались»! Теперь только надежда на народ и собственную сообразительность. Народ сообщил много интересного и даже захватывающего из интимной жизни сотрудников, но ничего по существу вопроса. Короче, подвел. Ну да ладно. На народ надейся, но и сам не плошай! Решил разрабатывать собственную версию. Вызвал директора фирмы по борьбе с тараканами, попросил его захватить с собой личные дела сотрудников. Тот не заставил себя ждать. Неглупый человек, сразу понял, что жареным запахло.

– Все – проверенные люди! Много лет отдали борьбе с вредителями! – стал защищать он своих подчиненных.

Это, не скрою, мне понравилось.

– Однако, я не вижу среди ваших сотрудников такой крупной дамы, забыл ее фамилию… Ну, любительницы потанцевать?

Директор смутился и слегка покраснел.

– Тут, знаете ли, вот какое дело… – замялся он. – Она пришла накануне, и мы еще не успели ее оформить.

Вот теперь все стало на свои места. Акция была идеально спланирована. Исчезновение секретного приложения било по нескольким целям. Первое – под удар попадал МИД, второе – крупные оборонные предприятия лишались выгодных заказов, третье – международный скандал, четвертое… Перечислять можно было бы до бесконечности. Здесь чувствовалась исключительно тонкая многоходовая игра. В таких ситуациях приходится рассчитывать только на случай. И он не заставил себя долго ждать. Раздался звонок Епихода.

Бесаме

Манюськин, вооружившись фломастерами, сидел за письменным столом, горела настольная лампа. Манюськин работал. Ага! Кажется то, что доктор прописал. Еще не веря в удачу, он снова перечитал газетное объявление: «Нежная, темпераментная. Двадцати трех лет, ждет романтичного малыша до тридцати пяти лет для дружеских встреч на нейтральной территории. Кавказцев просим не беспокоиться. Интим не предлагать». Сколько пришлось перелопатить прессы? Но не зря!

Манюськин жирно подчеркнул ключевые слова: «темпераментная», «малыша». Подумал и подчеркнул – «романтичного». «Для встреч на нейтральной территории… Непонятно… – снова задумался он. – Ну и ничего особенно страшного. Один раз у нее, а в другой раз пригласим барышню к Сергей Иванычу. Пока мои в деревне… Уж куда романтичней! Вот и будет нейтральная». Сначала он как-то не обратил внимания на конец объявления, но вскоре до него дошло определенное противоречие текста. «Может быть, ошиблась или в газете что-то напутали? – засомневался Манюськин. – Что же с ней тогда делать, если интим не предлагать?» Уж так все хорошо и – на тебе! Страшно не хотелось верить в это неприятное ограничение. От умственных усилий Манюськин даже слегка вспотел и не заметил вошедшего Епихода.

– Тебе что, нет тридцати пяти? – ехидно поинтересовался тот, заглядывая через плечо друга и читая текст объявления.

– Я же не собираюсь паспорт показывать, – веско возразил Манюськин. – Тем более его у меня и нет на данный исторический момент. Да и разве в годах дело? Я еще о-го-го!

– Это верно, – подумав, признал Епиход. – Ты еще, действительно, ничего.

– Ты мне вот что скажи, корефан! Почему интим не предлагать? Ты как думаешь?

– Ну… Мало ли? Может, устала, может, еще что… Видишь, кавказцев просит не беспокоить. Возможно, хочет просто. Ну там пообщаться, обсудить какой-нибудь сериал… – Епиход и сам толком не понимал смысл объявления.

– Как просто? – От напряженного разгадывания у Манюськина слегка заломило в висках. – Прямо ребус какой-то! – проговорил он раздраженно.

– Супруга неожиданно нагрянет и покажет тебе – просто! – ушел от тупикового вопроса Епиход.

– Ладно, Ходя. Хорош болтать. Собирайся. Пойдем, проведаем старушку! – предложил Манюськин.

По дороге он позвонил по телефону, указанному в объявлении, чтобы узнать адрес.

– Ну как? Порядок? – поинтересовался Епиход. – Как голосок?

– Да никак, – без особого энтузиазма ответил Манюськин. – Слышно было плохо.

Уже у дома незнакомки Епиход неожиданно известил друга, что идти вдвоем неудобно и просто глупо, приглашали-то ведь одного. Манюськин нехотя согласился с таким доводом, сказав, что вдвоем было бы, конечно, веселей. И Епиход отвалил.

Дверь была самая, что ни на есть, обыкновенная. «Может и не открыть…» – подумал Манюськин и решительно нажал кнопку звонка. Тот выдал длинную трель, потом наиграл какую-то мелодию и затих.

– Иду-спешу-лечу, – послышался напевный женский голос.

Манюськин внутренне собрался.

Дверь открылась, и он обомлел. Это была она! Большая белая женщина! Это она снилась ему еще в те далекие детские годы в деревне.

– Какие проблемы? – звучным низким голосом доброжелательно спросила женщина.

– По объявлению, недавно звонил, – с трудом выдавил из себя Манюськин, так как неожиданно перехватило горло, и, видя вопросительное выражение лица хозяйки, добавил: – Романтический малыш, мэм!

Откуда выплыло это «мэм», Манюськин объяснить бы не смог. Возможно, дала о себе знать недавно прочитанная «Хижина дяди Тома». Такое обращение насторожило женщину. Она испытующе посмотрела на Манюськина и проговорила нараспев:

– А… романтичный малыш… Бонжур! И милости просим! А то кавказцы замучили, я и не поняла сразу. Проще, проще, любезный пан! Чувствуйте себя как дома!

Манюськин тщательно вытер ноги. После чего, не развязывая шнурки, сбросил ботинки.

– Бенедиктин? Или покрепче? – поинтересовалась хозяйка.

– Покрепче, – преодолевая смущение, выбрал гость.

«Бесаме, бесаме мучо…» – запела она, удаляясь на кухню. От создаваемого ею при движении ветра халат закручивался вокруг ног. И сзади она выглядела при этом еще более внушительно. В многочисленных клетках чирикали диковинные птицы. Стены были украшены коврами различных цветов и размеров. Зеркала, плюшевая мебель, легкий беспорядок, нижнее белье, небрежно брошенное на кресло – от всего этого невольно кружилась голова.

«А он славный… этот Манюськин… – с сожалением думала женщина, наливая в бокальчики напитки. – Я же не убивица какая-то, в самом деле. Ну поспит немного. И что? Ничего с ним не сделается. Я просто выполняю приказ… Но уж будя, в последний раз!» – успокаивала она привычно себя. В один из бокальчиков уверенным движением насыпала порошок.

– Ну что? Не скучаем? – спросила она у Манюськина, вкатывая в комнату столик с угощением.

То, что женщине было далеко не двадцать три, совершенно не волновало Манюськина, а вот почему «интим не предлагать»? К этому вопросу он решил подойти по возможности деликатно.

– Миль пардон, мадам, – хрипло произнес он. – А что означает… э-э… для дружеских встреч? Хотелось бы все же уточнить. Ну чтобы не попасть ненароком впросак.

– О-о, какой вы, право! Сразу норовите быка за рога! Это особый разговор. Сначала выпьем за знакомство.

Выпили. У Манюськина все поплыло перед глазами. Икнув, он мягко свалился на пол. Соблазнительница зорко оглядела его фигурку и осталась довольна. Коврик нужен был небольшой. Это было приятно. Более всего подходил висящий над диваном. С изображением мертвого тореро. «Не для дружеских встреч, мой малыш! А для дружеских прощаний! – произнесла она, профессионально закатывая Манюськина в ковер, и уже тихо добавила: – А ведь совсем еще мальчик…» Неожиданно кто-то требовательно позвонил в дверь. Она задвинула запеленатого Манюськина под диван и пошла к дверям, напевая:

– Иду-спешу-лечу…

После бегства из Швеции у Епихода сильно развилась интуиция. И прямо от Манюськина он отправился звонить мне. Я сразу понял, что медлить нельзя и помчался к дому соблазнительницы, где меня уже поджидал Епиход. Быстро его проинструктировал.

Епиход позвонил в дверь. Я встал сбоку.

– Кто там? – спросила она.

– Мосгаз, – лаконично ответил Епиход.

– Ишь, клиент косяком повалил! – сказала удовлетворенно соблазнительница, открывая дверь.

На Епихода она тоже произвела сильнейшее впечатление. Он замер, открыв рот.

– Бесаме, беса… – замурлыкала она, увидев очередную мышку.

– Ме мучо! – докончил я музыкальную фразу, выходя из-за выступа стены. – Надеюсь, не помешал?

Воспользовавшись секундным замешательством хозяйки квартиры, втолкнул внутрь Епихода и зашел сам. Она мощно и недобро встала в проходе. Бороться со статуей богини победы было бы чистейшим безумием, она значительно превосходила нас по силовым характеристикам.

– Агент Мемучо! Вы подозреваетесь в краже секретного приложения к мирному договору из здания МИДа! Или вы немедленно возвращаете его, или обыск, понятые и, как водится, арест! – тоном, не терпящим возражений, произнес я.

– Генерал! Вы не понимаете, что делаете! – резко ответила она.

– Быстрей! Считаю до двух. Раз!

– Хорошо. Ваша взяла, – подумав мгновение, согласилась она, вынося папку с документами. – Но вы еще пожалеете об этом. Вы не представляете, на кого замахнулись?! Эти бумажонки стоят миллиарды! Вам не сдобровать!

– Где Манюськин?

– Какой Манюськин? – сделала круглые глаза Мемучо.

Все было настолько искренне сыграно, что я подумал, а может быть, и не было никакого такого Манюськина.

– Обыкновенный, – обнаружив светлое пятно над диваном, добавил я: – Которого вы закатали в коврик!

– А… в коврик. Ну так бы сразу и сказали. А то, будто я знаю каких-то там разных-всяких Манюськиных! Приставал какой-то нахал, вот и пришлось. Ладно, забирайте своего дружка! Мне меньше хлопот!

Епиход вытащил Манюськина из-под дивана.

– Такая женщина и Сергей Иваныч? Непонятно… – что-то в ее облике не давало мне покоя.

– Увы! Он уже давно не по этой части. Тут вы, Шерлок Холмс, промахнулись!

– Так вы же племянница Сергей Иваныча! – внезапно осенило меня.

– Неплохо, – похвалила меня Мемучо. – Только одно уточнение – внучатая племянница. Впрочем, с Сергей Иванычем я завязываю. Хватит, попользовался! Пора и о личной жизни подумать! – сказала она многозначительно, приподняв одну бровь и поворачиваясь ко мне в профиль, чтобы я мог лучше оценить достоинства ее фигуры.

– Вот это разумно, – одобрил я ее намерения. – Учтите, я всегда к вашим услугам!

«Таких дам лучше не иметь среди врагов», – подумал я и взвалил себе на плечо Манюськина.

– Французские духи – эмблема опасности! – многозначительно сказала на прощание Мемучо.

В этой фразе крылся пока непонятный мне смысл. Пошатываясь, я пошел к дверям. Епиход поддерживал сзади друга за ноги.

– А ковер? – Выскочила на лестницу встревоженная агентесса.

– С нарочным, – с трудом выдавил я.

В машине Манюськин вскоре пришел в себя, ошалело закрутил головой и обеспокоенно спросил:

– Где она? Куда вы ее дели?

Потом немного успокоился и начал негромко мурлыкать: «Бесаме, бесаме мучо…»