Текст книги "Любитель истории"

Неприятный оборот

Желудин возвращался домой в неплохом настроении. Накануне он познакомился с молодой, а точнее совсем юной и очень привлекательной поэтессой. И, кажется, сумел произвести должное впечатление. Чутье опытного ходака подсказывало ему, что это знакомство может иметь весьма многообещающее продолжение. С недавнего времени при общении с молодыми женщинами он начинал слегка комплексовать, чего раньше за собой не замечал и определял это, как признак надвигающейся старости.

Его путь пролегал мимо рюмочной, куда он изредка захаживал. Ну, не совсем мимо, она находилась немного в стороне, в переулке. Вот и в этот раз, после недолгих колебаний, – дома его ждала початая бутылка недурственного коньяка – он свернул в этот самый переулок. «Там, где чисто и светло», – каждый раз вспоминал он рассказ Хемингуэя, оправдывая свои действия. Во времена железной занавески, так он окрестил про себя недавнее коммунистическое прошлое, интеллигенция придавала творчеству этого писателя излишне культовое значение. Хотя отдельные его вещи он и по сей день ценил довольно высоко. Хемингуэй предельно точно ловил повествовательную интонацию и уже с нее не слезал. «Там, где чисто и светло», – снова повторил Желудин, уже подходя к рюмочной. Но заведение было закрыто. Окна были замазаны белой краской с выведенной на ней надписью «Ремонт». Из двери с мешком строительного мусора вынырнул таджик.

– Ремонт? – зачем-то поинтересовался у него Желудин.

– Ремонт, дядя, – ответил, доброжелательно улыбаясь, рабочий.

Неожиданно Желудин вспомнил, что женщина, пришедшая с этим самым Гугой, кажется, работала в этой самой рюмочной. Точно работала! И как это он сразу не сообразил?! И в те редкие заходы он, беря рюмку водки, обращался к ней ласково: «Хозяюшка!» Иногда он перевоплощался в своих персонажей и пользовался их лексикой.

– Послушай, любезный! – снова обратился он к таджику, возвращавшемуся назад с пустым мешком. – А где бабенка, ну та, которая разливала напитки?

– Ремонт, дядя, – опять доброжелательно улыбнулся рабочий.

Почему-то это обстоятельство с неожиданным ремонтом рюмочной испортило ему настроение. Он повернул к дому и попытался поглубже проникнуть в некоторую изменчивую парадигму взаимоотношения зрелого мужчины и юной женщины. До революции такая связь была абсолютно нормальным явлением. После – аномалия, теперь снова в порядке вещей. «Что-то на глупость понесло», – остановил он себя.

Наконец Желудин добрался до своей квартиры. Ключ опять не лез в замочную скважину. Узка, не протиснуться. Только мощь, сильный напор. В молодости струя до потолка… Главное, подольше силу сохранить… Ну, в конце концов, удалось, открылся, голубчик! В прихожей его уже поджидал Пукс. Он требовательно посмотрел на хозяина и гневно мяукнул. «Какой ты все же, наглец! – вслух констатировал Желудин. – Вот отнесу тебя к помойке, интеллигент хренов! Будешь бедовать с бомжами. Тогда узнаешь, что такое настоящая жизнь!» Последнее время хозяин сильно раздражал Пукса, и у него периодически возникало сильнейшее желание, как следует его укусить. Как это было бы славно! Но память о мощном ударе ногой, который он получил пару лет назад за такую попытку, каждый раз удерживала его от подобного поступка.

Желудин сварганил себе яичницу с колбасой. Выпил две рюмки коньяку и прилег на диван. «Редкая птица долетит до середины Днепра… – почему-то вспомнил он. – Ну, ворона, голубь или там воробышек какой, те действительно. А перелетные, которые мощно, синхронно машут крылами, им этот Днепр, как два пальца… И потом целый век будут смаковать! Чистой воды гипноз да и только… А взять пьесы многоуважаемого Антона Павловича. Кроме „Чайки“, все остальное полнейшее занудство… Как хорошо, что есть эта уютненькая квартирка. Просто повезло. Бывали все же в жизни разумные поступки. А так бы в худой шинелишке, а уже начинает холодать, где-нибудь в подворотне, – довольно засмеялся. – Или по сцене на полусогнутых с холуйской улыбкой! Даже не верится, что этот господин когда-то делал приличные фильмы… Права Нина, нельзя заглядывать в глаза дракону… А ведь все время тянет… Неужели неясно, что без этого не сделаешь ничего!»

Отдохнув, Желудин сел за компьютер. Оттягивая неизбежное свидание с чистым листом, он сначала проверил все свои почтовые ящики. Потом просмотрел новости. Затем задал в поисковике свои имя и фамилию. Убедился, что ссылок не прибавилось. И, наконец, в тот момент, когда он уже открыл Word со своим текстом, раздался звонок в дверь.

«Кого там черт несет?! Только соберешься духом…» – подумал он, подходя к двери и заглядывая в глазок.

На лестничной площадке стояли два мента. Желудин вспомнил об оборотнях в погонах и решил дверь не открывать. Нету дома, и все дела!

– Вадим Георгиевич! Мы знаем, что вы дома! Открывайте! – предложил один из них.

«Все уже разнюхали, гады! И как зовут и что – дома! – Ему захотелось крикнуть им: «Пошли на хер!» – но этим он бы сразу выдал себя.

– Вы же не хотите, чтобы выломали вашу замечательную дверь? – добродушно поинтересовался второй мент.

Ничего в ней замечательного нет! Отвратительная облезлая дверь, которая не менялась со времен заселения. На понт берут, не иначе… Тем не менее, Желудин представил, как ему потом придется вызывать слесарей или, того хуже, покупать новую дверь, и у него от ярости потемнело в глазах. Сдержавшись, как можно спокойнее, он произнес:

– Давайте-ка без угроз! Покажите лучше удостоверения и назовите свои фамилии!

Менты охотно показали документы, по очереди поднося их к глазку, и представились.

– Ладно, сейчас проверю! – Желудин позвонил по 02, его переключили на РУВД. Там подтвердили, да, действительно, такие у них работают. В критические моменты он соображал довольно быстро. Срочно нужен был человек дела, без дурацких выяснений, уточнений и сантиментов. Мгновенно проанализировав возможных кандидатов, он остановил свой выбор на Попсуне и набрал его номер. Того, как назло, не было дома, и Желудину пришлось кратко обрисовать ситуацию, наговорив все на автоответчик. На звонок по мобильному времени уже не оставалось. Менты стали проявлять нетерпение, колотя в дверь и непрерывно нажимая на кнопку звонка. Дальше злить их было бы неразумно.

Он открыл дверь и хмуро поинтересовался:

– Чем обязан?

– Вот ордер на ваше временное задержание, – предъявил один из ментов бумагу.

– Бред какой-то! – возмутился Желудин. – До утра, что ли, не могли подождать?

– Значит, не могли. Одевайтесь! Поедете с нами!

– Смену белья брать? – усмехнулся Желудин.

– Не надо, – улыбнулся в ответ другой мент. – Снимут показания и отпустят.

Оба кадра были в звании майора. И это было странно. Что-то тут было не так… Чтобы вручить какую-то обычную повестку, посылать двух майоров? Нескладно как-то…

– Неужели участковый бы не справился? Еще бы генералов прислали! – сочувственно покачав головой, пустил пробный шар Желудин.

Первый мент внимательно, изучающе посмотрел на него и нехотя проронил:

– Приказы начальства не обсуждаются.

«Спасибо… – мысленно поблагодарил его Желудин за информацию, одновременно обеспокоено отметив, что дело плохо: – Скорее всего, я случайная пешка в какой-то серьезной игре… или я чего-то недопонимаю, что, впрочем, одно и то же. До ужаса напоминает какой-то голливудский фильмец… или дурной сон».

Внизу стоял лимузин, из тех, на которых обычно разъезжает милицейское начальство. И это тоже не успокаивало.

На улице после недавнего небольшого дождика было влажно. Мельчайшие капельки влаги, висевшие в воздухе, причудливо рассеивали свет от фонарей, придавая окружающему неправдоподобный вид. Луна мутным расплывчатым пятном выглядывала из-за облаков. Неожиданно силуэт огромной птицы закрыл луну. Все дружно подняли вверх головы. В лица ударил дурно пахнущий поток воздуха.

– Похоже на стелс77
  Малозаметный для радиолокаторов летательный аппарат.


[Закрыть], – неуверенно сказал один из майоров. – Слышал про такие аппараты?

– Слышать-то слышал, но чтобы он еще и крыльями махал, – не без ехидства откликнулся второй. – И главное, сильно вонючий этот самый стелс.

– Ну, вонища – это из Капотни.88
  Место в Москве, где расположен нефтеперерабатывающий завод.


[Закрыть] Просто ветер в нашу сторону.

– Капотня на юге, а мы на севере, – снова возразил второй.

– А что ты предлагаешь?

– Возможно, орел… Может быть, грифон. У орла крылья послабее. Помнишь, у внутряков99
  На эмблеме внутренних войск МВД изображен грифон.


[Закрыть] на эмблеме? Еще они нехило замок атаковали!

– Какой замок?

– В фильме «Принц Каспиан»1010
  Кинофильм по второй книге из серии «Хроники Нарнии».


[Закрыть].

– Скажешь тоже. Откуда здесь взяться грифону. Они, кажется, обитают в Индийском океане. Может быть, параплан. Ладно, поехали!

Все трое погрузились на заднее сиденье машины. Желудина поместили посередине, и ему вспомнились вымышленные существа Борхеса.

– Трогай! – приказал первый мент шоферу.

Очная ставка

– Проходите, пожалуйста! Садитесь! Вы уж извините, ради бога, что выдернули вас в столь поздний час! Меня зовут Джоэль, наглый хвастун! – И следователь, открыто улыбнувшись, сделал приглашающий жест рукой.

Желудин не смог скрыть удивления, а следователь довольно добавил:

– Есть такая компьютерная игра. Очень, кстати, ничего! Рекомендую! И там я уже на третьем уровне. А так, в миру, я Егоров Николай Сергеевич, старший следователь межрайонной прокуратуры.

«Прием… чтобы сбить с толку!» – констатировал Желудин и холодно произнес:

– Желудин Вадим Георгиевич, старший советник юстиции Главного следственного управления СКП1111
  Следственный комитет при прокуратуре.


[Закрыть] Российской Федерации.

Теперь уже удивился Егоров, неуверенно уточнил:

– Шутите?

– Нисколько! С детства мечтал, но, к сожалению, не сложилось.

– А-а, – протянул следователь.

– Зачем вытащили из постели? Хорошо еще, что наручники не надели!

– Не пойму, зачем вам понадобилось нападать на охранника ночного клуба «Трюм»? – задал Егоров встречный вопрос, взял со стола листок, надел очки и прочитал: – Егорова Льва Сергеевича, – и предупреждая возможный вопрос, объяснил: – Совпадение. Однофамилец, – и помолчав, чуть поморщившись, добавил: – И по отчеству тоже. Так он что, ваш знакомый? Раньше где-нибудь встречались?

– Вы шутите? – на этот раз уже уточнил Желудин.

– Нисколько! Или вы разозлились, что он вас не стал пускать, и решили не ударить лицом в грязь перед девицами? Показать, какой вы крутой?

– Перед какими девицами? – перестал уже вообще что-либо понимать Желудин.

– С которыми вы пришли в ночной клуб! – терпеливо продолжил следователь. – Я должен вас предупредить, что ваши действия могут квалифицироваться по статье 213 УК РФ, как хулиганство. При отягчающих обстоятельствах по этой статье предусмотрен срок до семи лет. Охранник Егоров утверждает, что вы угрожали ему гранатой, а это подпадает под действия, совершаемые с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия. Я понятно выражаюсь? Где вы были тринадцатого вечером в районе десяти часов?

– Не помню. – Желудин стал мучительно вспоминать, где он был вечером тринадцатого. Кажется, это был четверг… нет, скорее, пятница.

– А вы вспомните. Это важно, можно даже сказать, очень важно!

– Вспомнил! – с облегчением произнес он. – Дома был. Да, точно, дома сидел, работал.

– Свидетели есть? Кто может подтвердить, что вы были дома?

– Есть один свидетель. Но он вряд ли вас устроит. Это кот по имени Пукс.

– Кот по имени Пукс? – зловеще переспросил следователь. – Я так понимаю, что других свидетелей нет?

– Других, к сожалению, нет, – виновато признал Желудин.

– Это, я вам доложу, очень плохо. И сейчас вам будет не до шуток! Как насчет добровольного признания?

– Какого признания? Вы что, серьезно?

– Серьезнее некуда! Значит, добровольно признаваться не хотите! Ну что же, дело хозяйское! Каждый, как говорится, сам кузнец своего счастья. Давайте посмотрим запись камеры наружного наблюдения, которая висит перед входом в этот самый «Трюм»! – Егоров развернул монитор компьютера так, чтобы Желудину было видно происходящее на экране, и сделал приглашающий жест рукой.

Тот увидел небольшие группки молодежи по двое, по трое, проходящие куда-то мимо охранника, верзилы в камуфляжной форме и берете. Потом возникла фигура здорового бородатого мужика в сопровождении двух молоденьких девиц. В нем Желудин с изумлением узнал себя. Видимо, он что-то стал обсуждать с охранником. Звука не было. Потом тот стал толкать его в грудь. В этот момент запись остановилась.

– Это кто? – показывая пальцем на верзилу, поинтересовался Желудин.

– Охранник из ЧОПа под названием «Свояки». У них с «Трюмом» договор.

– Хорошее название. Свояки-бурундуки, – задумчиво прокомментировал Желудин.

– Да, неплохое, – согласился следователь. – И рифмуется хорошо.

– А бородатый?

– А бородатый – это вы, – ласково улыбнувшись, ответил Егоров, наслаждаясь возникшей паузой.

– Это не я! – собравшись с духом, твердо отчеканил Желудин. – А человек, отдаленно напоминающий меня по внешнему виду. Да и плаща такого у меня сроду не было! Я не герой боевика! И такую одежду не ношу!

– Никто и не говорит, что вы боевик. Терроризм – это совсем другая статья.

– Какой еще терроризм?! Я сказал, герой боевика, а не боевик! Это же разные вещи! – решил на всякий случай пояснить Желудин. Мало этой глупости, еще и терроризм прилепят. Похоже, что издевается, гаденыш эдакий!

– Конечно, разные, – снова охотно согласился следователь.

– А где граната, которой я будто бы пугал охранника? – Неожиданно в голову Желудина пришла мысль поинтересоваться этим обстоятельством. – И на записи ее нет.

Тень легкого недовольства промелькнула по лицу Егорова:

– Гранату ищем, и я уверен, найдем в ближайшее время. Не сомневайтесь!

«Кто бы сомневался…» – подумал Желудин и, четко выговаривая каждое слово, произнес:

– Я никогда там не был, а уж тем более не пытался взорвать какую-то мифическую гранату! Вы сами-то верите во всю эту чушь?

– Это неважно, верю я или не верю! Здесь вопросы задаю я, так уж получилось! А отвечать должны вы! Я ясно выражаюсь?! – окрысился следователь.

Желудину захотелось дать понять этому обалдую следователю, что он не какой-нибудь там… бомж! А человек с именем… хоть и не очень известный, но, тем не менее, у него за плечами два сборника, его многие знают. Он может поднатужиться и сделать звонок, кому надо, и все образуется. Но у него хватило ума ничего этого не говорить. Это бы только подзадорило следака и показало его слабость. Кто может позвонить, тот сразу это делает, а не занимается пустыми угрозами. А он только и может, что поднатужиться и… пукнуть. В этой ситуации лучше играть в поддавки и изображать из себя дурака.

– Нет, это не я! Явная подстава! – произнес он в недоумении и для пущей убедительности развел руками.

Следователя немного разочаровал ответ Желудина.

– Все так говорят. Ну, предположим, что это не вы, – согласился он добродушно. – Я и не настаиваю.

«Лавры Порфирия Петровича покоя не дают…» – подумал презрительно Желудин.

– Но вас признал на записи охранник клуба. Как это объяснить? – продолжил Егоров.

– Егоров Лев Сергеевич? – уточнил Желудин и увидел: то, что он запомнил фамилию, имя и отчество свидетеля, не понравилось следователю.

Тот лишь утвердительно кивнул в ответ головой.

– Ошибся, всякое бывает, может в голову вступило или после пьянки. Вы же знаете, какую туда публику набирают? – И Желудин снова внимательно проследил за его реакцией. Тому это снова не понравилось.

– Бывает, все бывает… Поэтому и проведем очную ставку. Если не вы на пленке, то и бояться нечего! – Егоров демонстративно выключил диктофон.

– Я и не боюсь.

– Вот и хорошо, – откликнулся следователь. – А то многие сразу обсираются.

Последний глагол резко выбивался из общей тональности разговора. Специально. Мол, могу и эдак.

– Идите за мной, – предложил Егоров.

«Ишь как подготовились! А ведь время-то позднее…» – отметил Желудин и вспомнил, как в американских боевиках часто свидетель через зеркальное стекло опознает убийцу.

Здесь все было попроще. Его проводили в обшарпанную комнату, где на стульях с овальными железными инвентарными бирками по бокам уже сидели какие-то небритые алкаши. Желудина посадили где-то посередине. От соседей нестерпимо несло мочой. В углу жались две сомнительного вида тетки, исполнявшие роль понятых. Затем ввели какого-то туповатого верзилу, очень напоминавшего внешним видом следователя. На вопрос последнего – вы узнаете среди присутствующих человека, угрожавшего вам гранатой у клуба, – тот сразу же ткнул в Желудина пальцем, произнеся с ненавистью:

– Ну что, попался, гад?!

– Точно? – поинтересовался у него следователь.

– Как родную маму! – ответил ему верзила.

«Шоу на костях продолжается…» – подумал с беспокойством Желудин.

– Всем спасибо! – поблагодарил присутствующих следователь.

– Кине конец! – не удержался Желудин и поймал на себе осуждающий взгляд Егорова-следователя.

– Куда теперь, гражданин начальник? – спросил он, подумав: «Отец сидел при коммунистах, теперь моя очередь настала. Нельзя нарушать семейную традицию…»

– Пройдемте в соседнее помещение, – ответил недовольно Егоров. Перемена настроения Желудина его явно не устраивала.

Соседнее помещение представляло собой задрипанную небольшую комнатенку со столом и двумя стульями.

– Ждите, – сказал следователь и закрыл за собой дверь.

Желудин познакомился с Ниной незадолго до окончания института. Она не была похожа на его подружек по общаге, с которыми он неплохо проводил свободное от учебы время. Он уже тогда начал пописывать и показал ей свои опусы.

– Неплохо, но все же аттракцион. А должен быть удар, – доброжелательно улыбаясь, сказала она. – По мозгам или по сердцу. Испуг, радость, что хочешь, но должно!

Желудин попытался ей объяснить, что у юмора другая природа. Должно быть смешно, и все дела. Возможно, согласилась она. Нина работала в лаборатории парапсихологии, куда умудрилась устроиться после университета. Официально лаборатория называлась, естественно, по-другому, чтобы не дразнить гусей, которых вокруг было в избытке. Нина прикрепляла датчики к растениям. И когда живую креветку бросали в кипящую воду, рядом стоящее растение выдавало сильнейший электромагнитный импульс, переживая гибель креветки. Тогда это сильно поразило Желудина. Что-то такое он и сам предполагал чисто интуитивно, но оказалось, какие-то люди серьезно занимаются изучением единства живого мира. Это совершенно не вязалось с господствующей в то время марксистко-ленинской идеологией. Да, это уже была явная фронда. И через какое-то время лабораторию прикрыли.

У Нины была комната в большой коммунальной квартире на Тверском бульваре, и Желудин переехал к ней. Она изредка готовила салаты с большим количеством майонеза и обильно сдабривала их перцем. К домашнему хозяйству она относилась с полнейшим равнодушием. Близилось время распределения и, чтобы не услали за тридевять земель, Желудин сделал ей предложение. Она была темпераментна, мила и изобретательна и внешне чем-то напоминала юную Ахматову. Последнее обстоятельство сильно повлияло на его решение. У нее была дочь Лиза трех лет от предыдущего мимолетного брака, которую воспитывали родители Нины. Желудин в редкие приезды Лизы ходил с ней гулять по бульвару. У Нины материнские чувства были развиты слабо. Про первого мужа она вспомнила только раз, назвав его заурядным самцом без полета.

– Здесь все протухло. Нечем дышать! Свободному человеку в этой обреченной стране делать нечего. Надо делать ноги! – часто говаривала Нина.

– Надо, – соглашался Желудин, но мыть посуду в какой-нибудь забегаловке или разносить пиццу не хотелось. А чтобы устроиться там поприличнее, нужна была известность. Но вот ее-то как раз и не было.

«Все-таки надо было линять…» – мрачно подумал Желудин, и в этот момент в комнату стремительно вошел холеного вида джентльмен лет сорока.

– Здравствуйте, Вадим Георгиевич! – И он крепко пожал Желудину руку. – Я – Эдуард Михайлович Лозовой, адвокат. Меня попросили вам помочь!

«Все ж таки сработал звоночек», – удовлетворенно отметил про себя Желудин.

– Тут какая-то накладка или подстава… – начал он объяснять адвокату.

– Возможно, – прервал его Лозовой. – Но об этом позже. Сейчас вас отпустят под подписку о невыезде. Это оптимальный вариант в данной ситуации. А дальше будем разбираться.

– Охранник и следователь – одно лицо! И оба Егоровы и, главное, отчество одно! Как вам это нравится? – с жаром выпалил Желудин.

– Я обратил на это внимание и намекнул об этом следователю. Поэтому не СИЗО1212
  Следственный изолятор.


[Закрыть], а подписка.

«Силен, бродяга!» – подумал Желудин и произнес:

– На пленке не я!

– Возможно. Потребуем независимую экспертизу. Хотя если подделка, то качество – выше всяких похвал. Я просмотрел материал. Вы понимаете, о чем я?

– Понимаю. Значит, сработали в ФСБ1313
  Федеральная служба безопасности.


[Закрыть] или около того!

– Не будем сейчас вдаваться в подробности, – поморщился адвокат, показывая глазами на потолок. – Но это не конец, даже если это так. На них тоже можно найти управу.

– Страсбург? Европейский суд по правам человека? – предположил Желудин.

– Необязательно, есть и другие возможности. Но и это также не будем исключать.

– Непонятны мотивы. У меня, кроме квартиры, и нет ничего. Неужели из-за нее?

– Вряд ли. Хотя возможно все. Необязательно должен быть имущественный интерес. Мотивы могут быть самыми различными. Например, вы что-то видели, что видеть были не должны. Или, скажем, переспали с любовницей олигарха или какого-нибудь депутата. Да мало ли что. Я вам еще с десяток причин могу назвать. Так, все! Сейчас домой. Я вас подвезу. Елизавета Андреевна выдернула меня с одного важного мероприятия. Мне надо будет туда вернуться. Так что не будем терять времени. Она мне позвонила из Брюсселя.

«Елизавета Андреевна? – удивился Желудин. – Снова загадки… Так ведь это же Лизка! – сообразил он. – Неужели впопыхах набрал ее номер? Ведь и голос на автоответчике, пожалуй, был ее, а я еще подумал, жена Попсуна…»

На улице Желудин с наслаждением вздохнул полной грудью, потянулся до хруста костей и с чувством произнес:

– Да, что не говори, а свобода – великая вещь!

– Это точно, – поддержал его Лозовой. – Особенно когда ее можно лишиться!

Он быстро домчал его на своем «Мерседесе» до дома.

Уже на лестничной площадке Желудин услышал настойчивые звонки городского телефона. Быстро войдя в квартиру, он снял трубку.

– Тебя невозможно застать дома! Все шляешься по бабам! – не здороваясь, быстро проговорила Нина.

– Могла бы позвонить по мобильному, если что-то срочное, – вяло предложил он.

– Ты же знаешь, я не пользуюсь мобильным телефоном! – Нина считала крайне вредным излучения мобильника. Это был тот редкий случай, когда Желудин был согласен с мнением своей бывшей. Хотя сам вовсю пользовался этим достижением прогресса.

– Извини, забыл, – сил на пререкания не было совершенно.

– Карты легли плохо! – мрачно возвестила она.

– Знаю, – коротко ответил он.

– Откуда?

– Я только что из прокуратуры. Снимали показания.

– Что ты опять натворил?

– Ничего.

– Из-за малолеток? – уточнила Нина.

– Ты опять за свое?! – взорвался Желудин. – Мне сейчас не до шуток!

– Ладно, не приставай! – продолжала вещать Нина. – Сейчас не обо мне речь! Я всегда знала, что ты упрямый осел! Посмотрю, что еще можно для тебя сделать. Ладно, пока! Да, вот еще что, найди этого Гуго и объясни ему, что ты не со зла!

– Ты опять про эту чушь! Не смешно! – огрызнулся Желудин, но она уже повесила трубку.

Он допил оставшийся коньяк и лег, не раздеваясь, на диван. Пукс быстро устроился у ног и довольно заурчал. Ему все время казалось, что хозяин может не вернуться. И тогда его бы ждали тяжелые времена. В этом Пукс не сомневался…

Он снимает свои старые, сильно изношенные туфли. На минуточку. Пусть ноги малость отдохнут. Аккуратно ставит их в укромное место, сзади киоска, то ли табачного, то ли газировку в нем продают. И идет дальше уже в носках. Место хорошее. Светлое. Перед входом в метро «Кропоткинская». Большая площадка в виде балюстрады успешно кусает площадь. Машины замерли в движении. Слева у ограждающей площадку чугунной решетки столик под зонтиком от солнца. За ним оживленные, веселые, полные сил отец со своим младшим братом. Они в военной форме, при орденах и медалях. Пьют лимонад, а может и чего покрепче, и покуривают папиросы. Он подходит к ним, присаживается. Улыбки. От припрятанного глубоко знания щемит внутри. Возвращается за своими туфлями. А там ненормальный бомж. Уже надел их довольный. Не отнимать же. Да и народ вокруг замер в любопытстве. Стыдно признаться, что у него такая скверная обувь. Тем более, она ветшает на глазах. Бомж с улыбкой предлагает ему взамен какие-то другие, уже совершенно позорного вида, потерявшие всякую форму парусиновые рваные штиблеты, которые, подчиняясь ложному чувству вины перед ненормальным, он зачем-то надевает. Его передергивает от брезгливости. Он спускается по ступенькам к булочной-кондитерской. А бомж уже и другую пару его неизвестно откуда взявшейся обуви кладет в свою сумку. Крайне противно идти в чужой грязной обувке. Ужасно противно! А вдруг вдобавок еще и грибок?!

В середине ночи Желудин проснулся. На душе было тяжело. Сон что-то означал. Но что, было непонятно…