Текст книги "Крестное знамение и сакральное пространство: Почему православные крестятся справа налево, а католики – слева направо"

§ 3. Единый порядок осенения крестным знамением при благословении. Первичный характер этого действия (по отношению к осенению крестным знамением себя самого)

Итак, в настоящее время католики крестятся и благословляют одинаково – слева направо. Характерным образом так же поступают и монофизиты (армяне, копты, эфиопы, сирийцы), которые, как уже упоминалось, крестятся слева направо: подобно католикам, при благословении они кладут крестное знамение, не меняя направления движения руки, т. е. так же – слева направо.[47]47
  Ср. указания Дионисия бар Салиби, сирийского епископа ХІІ в.: «Священник осеняет крестом сначала сам себя, затем клириков, находящихся слева от него, и после того клириков, которые находятся от него справа» («Signat primum sacerdos crucem unam super seipsum et unam super clericos qui a sinistris eius sunt et aliam super clericos qui ad eius dexteram sunt…» – Dionisius Bar Sallbl, 1903, с. 90).
  Показательно, что в эфиопском богослужении священник, совершая крестное знамение при благословении, может произносить: «восток, запад, север, юг»; слово восток приходится при этом на верхнюю часть изображаемого креста, слово запад на нижнюю его часть, слово север на левую и слово юг на правую. При этом предполагается обращение к востоку, и таким образом начертание креста соотносится с ориентацией по странам света, где север оказывается с левой, а юг с правой стороны (подобно тому, как это имеет место и в самой церкви, где алтарь находится на востоке). О связи противопоставления правого и левого с ориентацией по странам света в разных культурах см. вообще: Подосинов, 1999, с. 503; относительно западной средневековой культуры см. специально: Deitmaring, 1969, с. 284. См. еще в этой связи замечания Плутарха («Об Исиде и Озирисе», 32 – Плутарх, 1996, с. 31; Plutarch, V, с. 78–79).


[Закрыть] Напротив, несториане, которые крестятся справа налево, подобно православным благословляют в противоположном направлении – слева направо по отношению к субъекту действия (но справа налево по отношению к объекту действия).

Таким образом, усматривается следующая закономерность: те, кто крестятся справа налево, благословляют в другом направлении, т. е. по отношению к себе кладут крест слева направо; те же, кто крестятся слева направо, таким же образом – слева направо – и благословляют. Очевидно, что в одном случае имеет место постоянная (абсолютная) перспектива, определяющая противопоставление правого и левого, в другом же случае перспектива меняется – отсчет производится от объекта, а не от субъекта действия. В одном случае человек, который осеняет себя крестным знамением, ориентируется на священнослужителя (он повторяет действия священнослужителя при благословении); в другом случае, напротив, священнослужитель при благословении ориентируется на того, кто его получает (крестное знамение кладется так, как положил бы его на себя сам человек). Иначе говоря, в одном случае отправным моментом оказывается действие того, кто кладет крест, в другом случае – действие того, на кого он приходится.

При этом все христиане, о которых шла речь (монофизиты, католики, православные, несториане), благословляют одинаково – слева направо по отношению к тому, кто совершает это действие (или, что то же, справа налево по отношению к тому, кто получает крестное знамение), – при том что креститься они могут по-разному. Традиция, предписывающая осенять кого-либо (другого человека) или что-либо крестным знамением справа налево – по отношению к субъекту действия, – поскольку мы знаем, вообще неизвестна.

Это обстоятельство, очевидно, свидетельствует о первичном, исходном характере именно того действия, которое совершается при благословении. Архаичность этого действия проявляется и в перстосложении при совершении крестного знамения: в целом ряде случаев перстосложение, принятое при благословении, оказывается более архаичным, чем при осенении себя крестным знамением.[48]48
  Так, например, католики до недавнего времени могли благословлять тремя перстами (см.: Никифоровский, 1891, с. 300; Макарий, PV/2, с. 216, примеч. 133; Смирнов, 1904, с. 43, примеч. 1; Голубинский, ІІ/2, с. 473, примеч. 1, с. 479, примеч. 1; Голубинский, 1905, с. 161, примеч. 1, с. 166, примеч. 1), что отвечает принятому ранее обычаю креститься тремя перстами, о котором упоминают, например, папа Иннокентий ІІІ или Мартин де Аспилкуэта (см. выше, § 2.1, с. 17 и 22 наст. изд.), см. также: Gretser, I, с. 555–556 (кн. FV, гл. 1); обычай креститься тремя перстами сохраняется, насколько нам известно, в некоторых католических регионах, например, в Австрии. Ср. у Луки Туйского («De altera vita», II, 18): «Вытянув три пальца, именно большой, указательный и средний, и прижав другие два, с призыванием Божественной Троицы мы знаменуем себя и других» («Tribus digitis extensis, id est, pollice, indice et medio, duobus aliis digitis plicatis, sub invocatione Deificae Trinitatis nos et alios consignamus» – Lucas de Tuy, 1612, с. 129–130; Max. Bibl., XXV, с. 233). Этот вопрос обуждается в «Трех мушкетерах» Александра Дюма (ч. І, гл. 26 «Диссертация Арамиса»): здесь говорится, что тремя перстами благословляет папа римский. В некоторых случаях католики благословляют одним перстом (см.: Thalhofer, I, с. 360; Голубинский, ІІ/2, с. 468, примеч. 1; Голубинский, 1905, с. 156, примеч. 1), и это отражает, видимо, древнейший обычай креститься одним перстом, который сохраняется в католической церкви в определенные моменты богослужения (см. выше, примеч. 37). Вот как описывает католическое благословение П. С. Смирнов: «В настоящее время латиняне благословляют троеперстно: два последние перста пригибаются к ладони, а три первые протягиваются, именно – или все раздельно, или большой прикладывается к нижней части указательного. Так как в последнем случае выделяются собственно два перста, указательный и великосредний, то иногда латинское это перстосложение называется двуперстнъм» (Смирнов, 1904, с. 43, примеч.). Мериме, описывая корсиканские обычаи (в новелле «Colomba», гл. ХІ, ХVІІІ – Merimée, 1964, с. 387, 446), упоминает, что там крестятся одним пальцем (большим) или двумя (указательным и средним).
  Сходным образом так называемое именословное (священническое) благословение, принятое в настоящее время в православной церкви – как в греческой, так и русской новообрядческой, – восходит, по-видимому, к обычаю креститься двумя перстами (который сохраняется у старообрядцев): двуперстное крестное знамение было принято у греков до ХІІ—ХІІІ вв., а в русской церкви – до середины ХШ в. (до реформ патриарха Никона). См. Экскурс, §§ 1, 3, с. 100–102, 110 наст. изд.


[Закрыть] Следует при этом иметь в виду, что в свое время перстосложение при священническом благословении не отличалось от перстосложения, принятого при осенении себя крестным знамением: так обстояло дело, в частности, в Древней Руси (до реформы патриарха Никона), и так же обстоит дело у старообрядцев (см. Экскурс, § 3, с. 109 наст. изд.).

§ 3.1. Связь крестного знамения с процессом катехизации и объяснение отсюда как той, так и другой традиции

Таким образом, одинаковый порядок благословения в различных христианских традициях (слева направо с точки зрения субъекта действия) позволяет рассматривать благословение – осенение крестным знамением кого-либо или чего-либо – как исторически первичное, исходное действие, по отношению к которому осенение крестным знамением себя самого оказывается вторичным, производным. Это отвечает древней практике катехизации, т. е. приготовлению людей, вступающих в церковь, к принятию таинства крещения. Катехизация предполагала осенение человека, готовящегося к крещению (катехумена, т. е. оглашаемого), крестным знамением,[49]49
  См.: Гаврилюк, 2001, с. 10, 83, 149, 188, 233; Gretser, I, с. 583–585 (кн. 4, гл. 7); Thalhofer, I, с. 356–357; Oppenheim,
  1933, с. 158 сл.; Oppenheim, 1943, с. 103 сл.; Арранц, 1988, с. 76, 81; Ф. Успенский, 2002, с. 146–148 и с. 161, примеч. 99. Ср. обряды катехизации в изд.: Martène, I, с. 15–19 (кн. І, гл. 1, § 7). Согласно Псевдо-Августину, священник говорил катехуменам: «Вы пока еще не возродились через святое крещение, но через знамение креста вы уже зачаты в утробе святой матери Церкви» («Nondum quidem adhuc per sacrum baptismum renati estis; sed per crucis signum in utero sanctœ matris Ecclesiœ jam concepti estis» – «De symbolo sermo ad catechumenos», см.: PL, XL, стлб. 637); имеется в виду, по-видимому, аналогия с рождением Христа, и таким образом осенение крестным знамением оказывается аналогичным Благовещению, когда сила Вышнего осеняет Деву Марию (которая при этом ассоциируется с Церковью).
  Отметим, что крестное знамение первоначально совершалось на челе; и здесь также проявляется исходная связь крестного знамения с обрядом инициации (ср. изображение креста на челе при миропомазании, см.: Успенский, 2000, с. 9—10). См.: Голубинский, ІІ/2, с. 465–468; Голубинский, 1905, с. 154–156; Смирнов, 1904, с. 215; Каптерев, 1913, с. 91; Khouri-Sarkis, 1958, с. 494–495; Leclercq, 1914, стлб. 3139–3140; Thalhofer, I, с. 358; Thurston, 1911/1953, с. 4–5; Гаврилюк, 2001, с. 83). В середине ХѴІ в. Артемий, игумен Троицкий, говорил: «преже де и сего на челе своем знамение клали, а нынеча своим произволением большие на себе кресты кладут» (ААЭ, І, № 239, с. 252). Этот обычай отразился в русском выражении перекрестить лоб в значении «положить на себя крестное знамение».


[Закрыть] после чего и сам он получал возможность совершать аналогичное действие.[50]50
  Ср. у Августина («Tractatus in Joannis Evangelium», XI, 3): «Если скажем катехумену: „Веруешь ли в Христа?“, он ответит: „Верую“ и перекрестится; ибо он [после катехизации] носит крест на своем челе…» («Si dixerimus catechumeno: „credis in Christum?“, respondet: „Credo“, et signat se; jam crucem Christi portat in fronte…» – PL, XXXV, стлб. 1476; ср. его же «De catechizandis rudibus», XX, 34, XXVI, 50 – PL, XL, стлб. 335, 344).
  См. также в этой связи: Oppenheim, 1933, с. 159–160; Oppenheim, 1943, с. 104–105.


[Закрыть] Если в восточной традиции катехизация именуется «оглашением» (это слово калькирует греч. κατήχησις, производное от κατηχέω 'оглашаю, учу, наставляю'), то в западной традиции она могла называться «первым знаменованием» (prima signatio) или же «знамением (печатью) креста» (signaculum crucis). Показательно при этом, что при осенении крестным знамением принято произносить те же слова – как в восточной, так и в западной традиции, – которые произносятся при совершении обряда крещения: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа» («In nomine Patris, et Filii, et Spiritus sancti»).[51]51
  Ср.: Thalhofer, I, с. 364; Allatius, 1648, стлб. 1362. – Соответственно объясняется, по-видимому, этимология слов креститься (в значении 'baptizare'), крещение и т. п.: в славянских языках соответствующие слова выступают как производные от крест (см.: Успенский, 1969, с. 159–161). Можно полагать, что здесь отразилась практика катехизации языческого славянского населения: осенение крестным знамением, предшествующее крещению (prima signatio), очевидно, ассоциировалось с самим крещением; слово, обозначающее крест, стало выступать как обозначение крещения, ср. чешск. krest, польск. chrzest), а также венгерск. kerest, которое означает как 'крест', так и 'крещение' (см.: Турилов, 1999, с. 20; Хелимский, 1993, с. 46, 54–55). Равным образом и в древнесловенских Фрейзингенских отрывках (написанных на рубеже Х и ХІ вв.) crezt означает крест' (І, 2) и крещение' (І, 20), ср. здесь же cruz Христос' (ІІ, 89) (см.: Isacenko, 1943, с. 18, 77).
  О связи крещения и крестного знамения писал св. Кирилл Иерусалимский в поучении о кресте, дошедшем до нас в коптской редакции: «Крест есть наше крещение, ибо если священник не протянет палец и не осенит воду крестным знамением, Святой Дух не сойдет на нее» (Cirillo di Gerusalemme, 1980, № 44, с. 44–45).


[Закрыть]

Сходным образом при катехизации в свое время имел место обряд «передачи и возвращения» Символа веры: за несколько недель до крещения епископ «передавал» Символ веры катехуменам, т. е. произносил его в их присутствии, и перед крещением они должны были «возвратить» его, т. е. прочесть в присутствии епископа и крестных родителей; помимо «передачи и возвращения» Символа веры, на Западе бытовал аналогичный обряд «передачи и возвращения» Молитвы Господней («Отче наш»), к которому позднее, в V в., был прибавлен обряд «передачи и возвращения» псалмов.[52]52
  См.: Гаврилюк, 2001, с. 9, 11, 164–165, 167–168, 241–250, 267, 271–272. Ср. обряды катехизации в изд.: Martène, I, с. 31–33 (кн. І, гл. 1, § 11); в цитируемом издании нарушена пагинация, и страница 31 ошибочно обозначена как 23.


[Закрыть] О связи осенения крестным знамением и произнесением Символа веры при катехизации нам еще предстоит говорить ниже.

Не случайно в разных христианских традициях благословение (право перекрестить кого-либо) составляет исключительную прерогативу священника. Так обстояло дело, в частности, и в Древней Руси, что сохраняется у старообрядцев (современная русская новообрядческая практика представляет собой исключение к общему правилу);[53]53
  В старообрядческом сочинении «О патриархе Никоне, трудниках соловецких и юродивом Гурии» рассказывается о юродивом, который благословлял соловецких иноков, что вызывало недоумение: «Сам же кланяшеся им, глаголя комуждо от них: „Буди же здрав и мужайся о Господе“, – ово же, глаголюще сие, и рукою благословляше их. Они же, радующеся, вопрошаху его сице: „Веть ты не поп, что рукою благословляеши“» (ИРЛИ, Латгальск. № 335, л. 85 об. – 86 об.; см.: Понырко и Юхименко, 2002, с. 182). Московский собор 1678 г., принявший решение о деканонизации св. Анны Кашинской на том основании, что мощи ее сохранились с двуперстно сложенной рукой, «яко благословящей», заявлял: «И жива убо сущи Великая Княгиня власти не имяше кого рукою своею знаменовати, како по смерти ей имети, или иной коей, руку благословящую?» (Бодянский, 1871, с. 57; ср. Экскурс, § 1, c. 116 наст. изд., примеч. 4).
  В современной русской православной церкви (новообрядческой) этого запрета нет и каждый человек в принципе может перекрестить другого. По всей вероятности, это связано с тем, что у новообрядцев священническое благословение отличается по способу перстосложения от того, как крестит себя сам человек, а именно при священническом благословении принято так называемое именословное перстосложение, о котором мы уже упоминали выше (в примеч. 48). У старообрядцев же, как мы отмечали, перстосложение при благословении совпадает с тем, которое принято при осенении себя крестным знамением, и так именно обстояло дело в Древней Руси – до реформы патриарха Никона (см. Экскурс, § 3, с. 109 наст. изд.). Таким образом, в том случае, когда человек крестит (при благословении) так же, как крестится, оказывается особенно актуальным противопоставление священнослужителей и простецов, и право благословения принадлежит только священнослужителям. В противном случае благословить может и простец (но, разумеется, не особым священническим благословением). Итак, в одном случае (при отсутствии особого священнического благословения) разница между священнослужителем и простецом состоит в полномочии благословения, в другом случае (при наличии особого священнического благословения) – в способе благословения.
  У католиков один человек (простец) может перекрестить другого, изобразив крест большим пальцем; это отвечает тому, как человек крестится сам (в определенные моменты богослужения, см. выше, примеч. 37); существенно, однако, что и у католиков есть специальное священническое благословение, отличающееся по положению руки от того, как обычно принято креститься. Отметим, что благословение такого рода (начертание креста большим пальцем) обычно предполагает контакт, физическое соприкосновение руки с осеняемым человеком или предметом. Ср.: «Крест Христов обычно изображается тремя способами: во-первых, одним пальцем, а именно большим… этот способ мы соблюдаем в том случае, когда изображаем сей спасительный знак на челе, устах и груди или запечатлеваем что-нибудь еще через прикосновение…» («Solet crux Christi tribus modis exprimi: primo; unico digito, pollice videlicet… observamus, cùm salutare hoc signum in fronte, ore et pectore describimus, vel aliud quippiam per contactum cruce consignamus.» – Gretser, I, с. 555 [кн. IV, гл. 1]; слово «quippiam» в этом контексте может относиться как к лицу, так и к вещи); «Крестное знамение во время литургии кладется на другого человека или какой-либо объект двумя способами: 1° без прикосновения, вытянутой рукой, обращенной мизинцем к тому, кто или что осеняется крестом…; 2° через прикосновение большим пальцем…» («Il Segno di Croce nella S. Liturgia… sull altrui persone o cose si usa in due modi: 1° senza toccare l'oggetto, con la mano distesa col dito mignolo verso il medesimo…; 2° tocccando l'oggetto col pollice…» – Menghini, 1928, с. 44).


[Закрыть] так же обстоит дело и у греков. Характерным образом такого рода ограничение относилось прежде всего к осенению крестным знамением человека, но не вещи: иначе говоря, человек, не являющийся священником (простец, laicus), как правило, лишен возможности перекрестить другого человека, но при этом может, по крайней мере в ряде традиций, перекрестить тот или иной предмет.[54]54
  Так, Кирилл Иерусалимский в.) писал (Огласительные поучения, ХІІІ, 36): «Да не стыдимся исповедовать Распятого, с дерзновением да изображаем перстами знамение креста на челе и на всем: на хлебе, который вкушаем, на чашах, из которых пьем, на входах и выходах» (Μή τοίνυν έπαισχυνθώμέν ομολογήσαί τον έσταυρώμένον. Επί μετώπου μέτα παρρησίας δακτύλόίς ή σφραγίς, και έπί πάντων, ό σταυρός γίνέσθωέπί αρτων βίβρωσκόμένων, καί έπί ποτηρίων πίνομένων έν έίσόδόίς, έν έξόδόίς… – PG, XXXIII, стлб. 816; Кирилл Иерусалимский, 1822, с. 272; Кирилл Иерусалимский, 1855, с. 220); этот текст можно понять как в том смысле, что, входя или выходя, человек осеняет себя крестным знамением, так и в том смысле, что крестным знамением осеняются сами входы и выходы (ср. близкий текст у Иоанна Златоуста в гомилии на Евангелие от Матфея: PG, LVIII, стлб. 537). В 866 г. папа Николай І, отвечая на вопросы болгарского князя Бориса, который перед тем (в 865 г.) был крещен константинопольским патриархом и обратил свою страну в христианство, писал: «Вы спрашиваете, можно ли осенять крестным знамением трапезу при отсутствии священника или диакона: несомненно, это следует делать, ибо [это] дано всем, и мы должны этим знаком защищать все наше достояние от козней диавола, дабы противоборствовать его нападениям и победить его во имя Христово»: «Consulitis si licet super mensam, in qua sacerdos, aut diaconus deest, vexillum sanctae crusis imprimere et comedere: quod procul dubio licet, nam omnibus datum est, ut et omnia nostra hoc signo debeamus ab insidiis diaboli munire et ab eius omnibus impugnationibus in Christi nomine triumphare» («Responsa ad consulta Bulgarorum» – PL, CXIX, стлб. 1090, § 53). В книге «Старчество» иноку (не обязательно являющемуся священником) перед отходом ко сну предписывается перекрестить свою постель (Старчество, 1909, л. 112–112 об.).


[Закрыть] Очевидно, здесь проявляется связь благословения с процессом катехизации.

В этой ситуации осенение себя крестным знамением предстает как ответная реакция – повторение того действия, которое совершает священнослужитель при благословении. Между тем действие это (совершаемое при повторении) может осмысляться по-разному: как молитвенное обращение к Богу или же как получение Божественной благодати, исходящей от Бога. В обоих случаях речь идет об общении с Богом, однако в одном случае имеется в виду обращение человека к Богу, в другом – обращение Бога к человеку; в одном случае человек оказывается активной, в другой – пассивной стороной. До некоторой степени это отвечает разнице между словами sacer – sanctus, lepos – agios, священный – святой.[55]55
  См.: Benveniste, II, с. 179–207; Бенвенист, 1995, с. 343–359. Речь идет о противопоставлении, восстанавливаемом для общеиндоевропейского языка, которое может нивелироваться в последующем развитии отдельных языков. В качестве исходной модели Э. Бенвенист предполагает положительное и отрицательное значение понятия с общим значением сакральности: «освященное присутствием Божества» и «то, соприкосновение с чем для человека запретно»; отметим, что это противопоставление определяется в конечном счете противопоставлением Божественного и человеческого или небесного и земного – противопоставлением, которое отразилось в лат. deus (ср. индоевр. *deiwos 'небесный') и homo (ср. humus 'земля'). Одновременно это противопоставление соответствует различию между естественным состоянием и результатом произведенного действия: это различие, как показал Бенвенист, достаточно отчетливо представлено, в частности, в паре sacer – sanctus.


[Закрыть]

Действительно, крестное знамение имеет несомненный молитвенный смысл, и это действие может рассматриваться вообще как древнейший молитвенный жест.

Катехизация представляет собой начальную стадию приобщения к церкви как собранию верующих, и человек, прошедший катехизацию, получает возможность – своего рода санкцию – вместе с другими верующими молиться Господу. Священнослужитель, осеняя крестом катехумена, относится к Господу, и новообращенный, вслед за ним, повторяет то же действие. В некотором смысле священнослужитель учит его молитвенному общению с Господом, и это отвечает значению слова κατηχέω ('учить, наставлять'): совершая молитвенный жест, священнослужитель как бы призывает катехумена молиться вместе с ним. Поскольку речь идет об обращении к Богу, порядок совершения крестного знамения для священнослужителя и катехумена остается одним и тем же: предполагается, что Бог всегда находится с правой (благоприятной) стороны человека, подобно тому как он может мыслиться находящимся всегда перед нами или над нами. Тем самым, движение руки в правую сторону при совершении крестного знамения оказывается аналогичным вознесению (вздыманию) рук при молитве: и то, и другое символизирует обращение к Богу.[56]56
  Так, человек, молясь, вздымает руки или мысленно устремляется вверх (ср. литургические возгласы: «Горе имеим сердца…», «Sursum corda habemus ad Dominum»), см.: Dôlger, 1925, с. 301–320. Аналогично человек обращается на восток при молитве (ср. молитвенное обращение: Είς ανατολας βλέψατέ), см.: Vogel, 1960; Vogel, 1962; Vogel, 1964; Moreton, 1982; Peterson, 1945.


[Закрыть]

И вместе с тем священнослужитель, осеняющий катехумена крестным знамением, действует от имени Бога: он представляет Бога и является, тем самым, носителем Божественной благодати. Соответственно, человек, на которого кладется крест, может понимать это как благословение, исходящее от самого Бога (через священнослужителя). Это именно тот смысл, который выражается в словах «осенить крестным знамением»: слово осенить, которое имеет изначальное значение покрова, защиты,[57]57
  Слово осенить (церковнослав. осѣііити) представляет собой кальку греч. σκιαΖέίν, что означает буквально: 'покрывать тенью'. Ср. также церковнослав. остѣііити 'защитить, загородить, оградить стеною' (Дьяченко, 1899, с. 392).


[Закрыть] означает в этом контексте действие, исходящее от Господа, в частности, сообщение Божественной энергии.[58]58
  Так, в Евангелии архангел Гавриил говорит Марии: «Духъ святый найдетъ на тя, и сила Вышняго осѣнит тя» (πνέυμα αγιον έπέλέυσέται έπι σέ, και δυναμις υψίστου έπίσκίασέί σοί – Лк. І, 35); на Фаворской горе Бог является в виде облака, который осеняет апостолов Петра, Иоанна и Иакова: «бысть облакъ и осѣни ихъ» (έγένέτο νέφέλη και έπέσκία£έν αυτους – Лк. ІХ, 34; ср. Мф. ХП, 5; Мк. ІХ, 7). Деяния апостолов сообщают, что когда Петр проходил по Иерусалиму, больных выносили на улицу, чтобы тень апостола осенила их: «Паче же прилагахуся вѣрующіе Господеви, множество мужей же и женъ, яко и на стогны износити недужныя и полагати на постелехъ и на одрехъ, да грядущу Петру, поне сѣнь его осѣнитъ нѣкоего от нихъ» (μαλλον δέ προσέτίθέντο πίστέυοντές τω κυρίω, πληθη ανδρων τέ και γυναίκων ωστέ και έίς τας πλατέίας έπι κλιναρίων και κραβατων, ϊνα έρχομένου Πέτρου καν η σκια έπισκιαση τίνΐ αυτων – Деян. V, 14–15). Ср. в этой связи: Allgeir, 1917; Stoichita, 1997, с. 67–68.
  И в Ветхом Завете этот глагол относится к Богу. Ср. в Псалтыри: «плещма своима [Господь] осѣнитъ тя» (έν τοις μέταφρένοις αυτου έπίσκίασέί σοί – Пс. ХС, 4); во Второзаконии «И Богъ осѣняетъ его во вся дни» (καί ο θέός σκιαΖέί έπ αυτω πασας τας ημέρας – Втор. ХХХІІІ, 12).


[Закрыть]

Итак, в одном случае имеет место обращение человека к Богу, в другом – обращение Бога к человеку. У католиков, которые крестятся слева направо, крестное знамение исходит от нас (и обращено к Богу): человек является субъектом действия. У православных оно исходит от Бога (и обращено к человеку): человек является объектом действия.[59]59
  Характерно в этом смысле, что папа Иннокентий ІІІ в рассуждении о крестном знамении, которое мы цитировали выше (см. § 2.1, с. 17 наст. изд.), связывает крещение справа налево с приходом Христа, а крещение слева направо – со стремлением человека к Царству Небесному. Ср.: «Надлежит совершать движение… справа налево, ибо Христос… пришел от иудеев к язычникам. Некоторые, однако, крестятся слева направо, ибо мы должны перейти от нищеты к славе…». Итак, крещение справа налево соотносится с действием Бога, обращенным к человеку, а крещение слева направо – с действием человека, обращенным к Богу.


[Закрыть]

Позиция католика (или же монофизита) – это позиция человека, который предстоит Богу и молитвенно к нему обращается; поэтому действия священнослужителя, который осеняет крестным знамением кого-либо или что-либо, не отличаются от действий человека, который осеняет крестным знамением себя самого. Он крестится слева направо, выражая свое отношение к Богу, стремление к Божественной благодати.

Позиция православного (или же несторианина), который осеняет себя крестным знамением, – это позиция приобщения к Богу, нахождения вместе с Богом; соответственно, это позиция человека, испытывающего благодатное действие Божественной энергии. Человек, на которого кладется крестное знамение, является объектом действия крестной силы.

У католиков – или монофизитов – священнослужитель, который крестит (кладет крест), и человек, который крестится, объединяются в своем отношении к Богу: они вместе предстоят Богу. У православных священнослужитель при благословении как бы непосредственно представляет Бога: осеняя другого человека крестным знамением, он действует, как если бы это делал Бог: соответственно, священнослужитель, который кладет крест, и человек, на которого он кладется, предстоят друг другу.

В одном случае выражается общение с Богом, в другом – приобщение к Богу, в одном случае подчеркивается направленность к Богу, в другом – нахождение вместе с Богом. В одном случае человек, который совершает крестное знамение, символизирует стремление к спасению, в другом человек, на которого кладется крест, предстает как объект спасения (объект спасительного действия крестного знамения), испытывающий действие Божественной благодати. Иначе говоря, в одном случае выражается путь к спасению, в другом – результат спасения.

Можно сказать, что в одном случае имеет место приобщение к церкви как собранию верующих, в другом – приобщение непосредственно к Богу. Соответственно, в одном случае выражается отношение между посвященным и посвящаемым (между священником и простецом, в частности, между катехизатором и катехуменом), в другом – между человеком и Богом.

Иными словами, если в одном случае (когда человек крестится слева направо) приобщение к Богу осуществляется через приобщение к церкви, то в другом случае (когда человек крестится справа налево), напротив, приобщение к церкви осуществляется через приобщение к Богу.

Мы можем предположить, что обычай креститься справа налево восходит к процессу катехизации детей и отражает ту стадию, когда катехизация взрослых перестала быть обычным явлением. Показателен в этом смысле обряд катехизации ребенка, который был некогда принят в аукситанской церкви (Ecclesia Auxitana):[60]60
  Auxitana (Auscitana) civitas или Augusta Auxorum (Auscorum) – древнее название французского города Ош (Auch) на юго-западе Франции, бывшей столицы Гасконского герцогства. Епископская кафедра здесь была основана в ІІІ в.


[Закрыть] священник крестит большим пальцем правую руку ребенка, произнося при этом: «Передаю тебе знамение креста Господа нашего Иисуса Христа в твою правую руку, дабы хранил тебя и исхитил тебя от врага во веки» («Trado tibi signaculum crucis Domini nostri Jesu Christi in manu tua dextra, ut te conservet, ac ab adversis partibus te eripiat in sœcula»); после этого он крестит его, т. е. ребенка, правой рукой, говоря: «Знаменую тебя знамением святого креста Господа нашего Иисуса Христа твоей правой рукой, дабы хранил тебя и исхитил тебя от врага, дабы имел ты жизнь вечную и жил во веки веков» («Signo te signaculo Sanctœ Crucis Domini nostri Jesu Christi cum manu tua dextera, ut te conservet, et ab adversis te eripiat, ut habeas vitam œternam, et vivas in sœcula sœculorum»).[61]61
  Martène, I, с. 13 (кн. І, гл. 1, § 6). Сходным образом в ирландском миссале конца VIII – сер. ІХ в. («Missale Stovensis») читаем: «И говорит священник: „да откроется рука ребенка“, говоря [затем]: „Приими знамение креста f в руку твою правую, и да сохранит тебя во веки веков“» («Et dicit prespiter [sic!] apiriatur [sic!] manus pueri dicens: Signum crucis Christi f accipe in manum tuam dexteram et conservet té in vitam aeternam» – Warner, II, с. 32). Реликты этого обряда катехизации были представлены еще в ХТ в.: после прочтения апостольского Символа веры священник осенял крестным знамением правую руку ребенка, спросив его имя, и произносил: «Имярек, передаю тебе знамение Господа нашего Иисуса Христа в твою правую руку, дабы ты себя им осенил и оно тебя избавило бы от врага и дабы ты пребыл в католической вере, обрел жизнь вечную и жил во веки веков, аминь» («…faciat sacerdos signum crucis in manu dextera infantis interrogato ejus nomine ita dicens: „N. Trado tibi signaculum Domini nostri Iesu Christi in manu tua dextera: ut te signes et te de adversa parte repellasset in fide catholica permaneas et habeas vitam eternam et vivas in secula seculorum. Amen“» (Collins, 1960, с. 30; ср.: Fisher, 1965, с. 165).


[Закрыть]

Символический смысл этого обряда представляется вполне очевидным: священник дает катехумену крестное знамение, с тем чтобы тот возложил его – то, что он получил, – на себя. Таким образом, крестное знамение совершается одновременно и рукой священника, и рукой катехумена – как от имени священника (который говорит о производимом действии в 1-м лице: «Знаменую тебя…»), так и от имени катехумена (который сам осеняет себя крестным знамением). При этом священник перемещает руку по отношению к себе слева направо, как это принято вообще (во всех традициях) при благословении, тогда как катехумен, напротив, перемещает руку по отношению к себе справа налево (постольку, поскольку движение руки катехумена определяется движением руки священника).

Итак, обычай креститься справа налево восходит, можно думать, к обряду катехизации детей, тогда как обычай креститься слева направо восходит к обряду катехизации взрослых. Если дело обстояло таким образом, то обычай креститься слева направо отражает, по-видимому, относительно более раннюю стадию: он восходит к первым векам христианства, когда катехизация осуществлялась преимущественно над взрослыми.

§ 4. Крестное знамение и Символ веры

Связь с процессом катехизации особенно отчетливо проявляется в православных толкованиях крестного знамения: в отличие от католических толкований, которые обнаруживают большое разнообразие, православные толкования крестного знамения, как правило, мало отличаются друг от друга; существенно при этом, что они ближайшим образом соответствуют Символу веры. Надо полагать, что соотнесение крестного знамения с Символом веры также восходит к древней практике катехизации: Символ веры вообще представляет собой основной текст, произносимый при катехизации, подобно тому как крестное знамение представляет собой основное действие, при этом совершаемое (ср. выше о процессе «передачи и возвращения» Символа веры при катехизации, который соответствует аналогичному процессу «передачи и возвращения» крестного знамения).[62]62
  См. § 3.1, с. 27 наст. изд. – Первоначально Символ веры не произносился на литургии и вообще не имел никакого другого ритуального использования, помимо обряда крещения; включение Символа веры в литургию верных происходит не ранее рубежа V и V! в. (см.: Гаврилюк, 2001, с. 170, 270–271).


[Закрыть]

Можно сказать, что согласно этим толкованиям крестное знамение призвано выразить то же догматическое содержание, которое в словесной форме выражено в исповедании веры: крестное знамение предстает, таким образом, как идеографическое соответствие этому тексту. Действительно, положение руки на чело символизирует пребывание Бога на небе и рождение Христа от Бога Отца (ср. в Символе веры: «иже от Отца рожденнаго прежде всех век»); движение вниз выражает сошествие Христа с неба на землю (ср.: «нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес и воплотившагося от Духа Свята и Марии девы вочеловечьшася»); перенесение руки вверх на правое плечо соответствует словам «и возшедшаго на небеса и седящаго одесную Отца»; наконец, перенесение руки справа налево означает отделение праведников от грешников на Страшном Суде (ср.: «и паки грядущаго со славою судити живым и мертвым»).[63]63
  Ср. в челобитной инока Авраамия царю Алексею Михайловичу (ок. 1670 г.): «аще кто на плече правое и лѣвое, лѣности и небреженія ради, не доноситъ руки своея, той не исповѣдуетъ [Бога] судію быти живымъ и мертвымъ» (Субботин, VU, с. 334).


[Закрыть] При этом само изображение креста, разумеется, должно символизировать распятие (ср.: «распятаго за ны при Понтийстем Пилате»). Это основное и исходное содержание может быть распространено некоторыми дополнительными моментами христианского вероучения, отсутствующими в никейском Символе веры; так, может считаться, что движение руки сверху вниз символизирует не только сошествие Христа на землю (т. е. Боговоплощение), но и сошествие его во ад, что отвечает так называемому апостольскому Символу веры.[64]64
  См.: Kelly, 1972, с. 368–397, особенно с. 378–383.


[Закрыть] Апостольский Символ веры появился на Западе в V! – VU вв. (он принят в католической и протестанской церкви, будучи неизвестен в православной традиции[65]65
  Когда в 1438 г. на Ферраро-Флорентийском соборе был оглашен апостольский Символ веры, Марк Евгеник, митрополит эфесский, выступил с протестом, заявив, что православная церковь не знает этого текста (Kelly, 1972, с. 4–5).


[Закрыть]), но упоминание в нем сошествия во ад, по-видимому, восходит к ранним восточным исповеданиям веры.[66]66
  Ср.: «There is a good deal of evidence pointing to the probability that the Descent [to Hell] figured very early in Eastern Creed material… It is very likely that the West admitted it in its formularities under Eastern tradition» (Kelly, 1972, с. 378–379). Кирилл Иерусалимский говорит об этом в «Огласительных поучениях», IV, 11 (см.: Кирилл Иерусалимский, 1822, с. 65; Кирилл Иерусалимский, 1855, с. 56). Ср.: Еф. IV, 8—10.


[Закрыть] Упоминание сошествия во ад в православных толкованиях крестного знамения в принципе может объясняться западным влиянием; не исключено, однако, что оно отражает ранние исповедания веры, предшествовавшие принятию никейского Символа.[67]67
  Следует иметь в виду, что никейско-константинопольский Символ веры (325/381 гг.) заменил поместные Символы в крещальной практике Востока лишь к концу V в.; на Западе древний римский Символ веры сохранял господствующее положение вплоть до середины VI в. (см.: Гаврилюк, 2001, с. 208, 245–246, ср. с. 271).


[Закрыть]

Таким образом, согласно православным толкованиям движением руки при совершении крестного знамения передается Божественная история (которая является одновременно и историей человеческого спасения); вместе с тем, способ сложения перстов призван выражать Божественную природу (единство Бога в трех лицах или соединение во Христе божественного и человеческого начала). Иначе можно сказать, что движением руки в православной традиции передается сюжет, связанный с временем, т. е. с человеческой историей, а перстосложением – неизменная сущность Божества. (Напротив, в католической традиции пять пальцев руки при изображении креста открытой ладонью обозначают пять ран Христа,[68]68
  См.: Sauer, 1934, стлб. 266. По утверждению этого автора, предписание креститься ладонью с распростертыми пальцами в воспоминание о пяти ранах на теле Христа было установлено папой Пием V (Sauer, 1934, стлб. 266; см.: Missale Romanum, 1570/1998, с. 10, ср. цитату в § 2.1, с. 23 наст. изд.). Однако обычай креститься пятью пальцами появляется у католиков гораздо раньше; упоминания об этом обычае, насколько мы знаем, встречаются в греческих антикатолических сочинениях ХІІ—ХІІІ вв. – в анонимной статье «О фрязех и о прочих латинех» (Πέρί τών Φράγγών καί τών λοιπών Λατίνων) (Hergenrôther, 1869, с. 67, № 16), у Иоанна Клавдиопольского (Павлов, 1878, с. 190, § 131) и у Константина (Кирилла) Стилба (Darrouzès, 1963, с. 69, § 35); см.: Kolbaba, 2000, с. 54, 194. О том же, может быть, говорит Евгипий († 482) в житии св. Северина († 482): «осеняя все тело крестным знамением простертой рукой» («totumque corpus signo crucis extenta manu consignans» – Eugippius, 1877, с. 28).
  Представление о пяти ранах было введено в ІХ в. кельтскими монахами (Kirschbaum, IV, стлб. 540).


[Закрыть] т. е. соотносятся с событиями земной жизни Христа и, следовательно, с человеческой историей.)

Как движение руки, так и сложение перстов при совершении крестного знамения выражает у православных основные догматические идеи; соответственно, тому или иному способу его совершения придается принципиальное значение (в отличие от католиков, где, как мы видели, могли сосуществовать разные способы совершения крестного знамения).[69]69
  Не случайно в послании Василию ІІІ, приписываемом Филофею, старцу псковского Елеазарова монастыря (1523–1526 гг.?), говорится, что государь должен заботиться о том, чтобы его подданные правильно полагали на себя крестное знамение: это определяется как первая задача его правления (см.: Идея Рима…, с. 163, 167). Правильное начертание крестного знамения явно соотносится здесь с правильным исповеданием веры.


[Закрыть] Отсюда, в частности, споры о перстосложении могут иметь на Руси именно вероисповедный характер, что особенно ярко проявилось в расколе, вызванном реформами патриарха Никона (Экскурс, § 1, с. 101–102 наст. изд.).

Вот как объясняет, например, Петр Дамаскин (в сер. ХІІ в.) символический смысл осенения себя крестным знамением (приводим славянский перевод, который достаточно точно передает греческий текст оригинала): «…Два перста убо и едіна рука являють распятаго Господа нашего Ісуса Христа во двою естьству и едномъ [sic!] съставѣ познаваема; десница же неизреченную Его силу и одесную Отца сѣдѣние възвѣщаеть. И съвыше наченше – иже от небеснаго Егова [Христова] к намъ исхождения; и пакы от десныя страны на лѣвую – отгоняти убо врагы – и являет же, яко непобѣдімою силою своею побѣди дьавола Господь, шуа [шуя] суща и некрѣпка убо и мрачна».[70]70
  ГИМ, Син. 950, л. 218 об. (рукопись ХV в.; Горский и Невоструев, ІІ/2, № 164, с. 434–441); см. также: ГИМ, Чуд. 247, л. 128–128 об. (рукопись конца ХV в.); ГИМ, Чуд. 273, л. 99 об. – 100 (рукопись первой пол. ХЛТ в.); ГИМ, Син. 650, л. 256 об. (рукопись в.; Горский и Невоструев, ІІ/2, № 165, с. 441–445). Этот пассаж цитирует митрополит Даниил († 1547 г.) в 4-м слове «Яко прияхом предания писанаа и неписанаа и да знаменуем лице свое крестообразно…» (ГБЛ, Моск. дух. акад. 197, л. 96) и Герасим Фирсов в книге «О сложении перстов, еже которыми персты десныя руки подобает всякому православному християнину вооброжати на себе знамение честнаго креста» ок. 1656 г. (Н. Никольский, 1916, с. 161); первая часть этого высказывания неоднократно цитируется затем в «Поморских ответах» 1723 г. (Поморские ответы, 1884, с. 28, 90, 145 (ответы 5, 14, 50, статья 2-я). Ср.: ότί όί μέν δύω [sic!] δακτυλόί, καί ή μία χέίρ έμφαίνόυσί τόν έσταυρωμένόν Κύρίόν Ιησόύν Χρίστόν έν δυσί φύσέσί καί μία ύπόστασέί γνωριΖόμένόν ή δέξία δέ τήν απέίρόν αύτόύ δύναμίν, καί τήν έκ δέξίων τόύ Πατρός καθέδραν αναμίμνήσκέΐ/ καί ανωθέν αρξαμένής δία τής έκ των όύρανων πρός ήμας αύτόύ συγκαταβασέως· καί παλίν από τόύ δέξίόύ μέρόυς έπί τό έύωνύμόν, απόσόβέϊ μέν τόύς έχθρόύς, δήλόϊ δέ ότί τή αήττήτω αύτόύ δύναμέί ό Κύρίός ένίκήσέ τόν δίαβόλόν, αρίστέρόν όντα, καί ανίσχύρόν, καί σκότέίνόν (Filokalia, 1782, с. 642).
  В русских переводах сочинения Петра Дамаскина это место опущено (ср.: Петр Дамаскин, 1874, І, с. 228; Петр Дамаскин, 1905, І, с. 221) – очевидно потому, что автор говорит здесь о двуперстном крестном знамении (что ставит под сомнение церковную реформу патриарха Никона, предписавшего креститься тремя, а не двумя перстами, и доказывает историческую правоту старообрядцев, не принявших этой реформы), см. Экскурс, § 1, с. 99–102 наст. изд. В славянской переработке «Добротолюбия», принадлежащей Паисию Величковскому, это место сокращено (Добротолюбие, 1793, ІІІ, л. 71 об.), тогда как в русском переводе Феофана Исповедника сочинения Петра Дамаскина вообще отсутствуют (см. об этом: Добротолюбие, 1895–1900, V, с. 3). Английский перевод цитируемого пассажа см. в изд.: Philokalia, III, с. 209–210.


[Закрыть]

Приведем также толкование Дамаскина Студита, впоследствии митрополита навпактского († 1577), сочинение которого было опубликовано в переводе с греческого в дополнении к «Скрижали», изданной при патриархе Никоне в 1656 г.: «Егда полагаемъ руку нашю на челѣ, таже низводимъ ю на чрево, хощемъ рещи, яко Господь наш Іисусъ Христосъ, сынъ Божій, бѣ и есть Богъ, убо нашего ради спасенія, и да вѣруемъ мы в' него, сниде с' небесъ долу на землю, и паки иде долнѣише от земли, сирѣчь в' муку, и свободи тамошнія мучимыя душы. Егда же паки по сихъ положимъ ю на десномъ рамѣ, таже на лѣвомъ, хощем' рещи, яко отнелиже свободи душы праведных' от муки, вознесеся на небеса, и сѣде одесную Бога и Отца, и паки имать пріити судія всего міра поставити праведныя убо от десныя своя страны, грѣшныя же от лѣвыя. Сего ради молим' его, да не поставитъ насъ в' лѣвой своей странѣ, но да сподобитъ насъ стати в' десной своей странѣ со святыми. Сіе знаменуетъ крестъ, егда творимъ и на лицѣ нашемъ, сего ради должни есмы яко есть лѣпо творити и, да дѣйствуетъ и сила его» («Дамаскина монаха, иподиакона и студита слово в поклонение честнаго и животворящаго креста, глаголемое в третию неделю святых постов»).[71]71
  Скрижаль, 1656, с. 774–775 четвертой пагинации. Переводчиком этого сочинения был Арсений Грек (см.: Зиборов, 1992, с. 106). Ср.: "Οταν βάνώμεν το χερί μας είς το μετώπον, επείτα το κατεβαΖομεν είς τήν κοίλίαν, θελομεν να είπουμεν, οτί ο Κύριος ήμών Ίησοϋς Χρίστος ο Τίος θεοϋ ήτον καί εΐναί θεος· λοίπον δία τήν εδίκήν μας σώτηρίαν, καί δία να τον πίστευσώμεν ήμεΐς εκατεβή απο τούς ουρανούς κατώ είς τήν γήν, καί παλίν επήγε καί παρακατώ απο τήν γύν, δήλαδή είς τήν κολασίν, καί ελευθερώσεν απ εκεί ταϊς κολασμεναίς ψυχαϊς· οταν δε παλίν μετα ταυτα το θεσώμεν είς τον δεξίον ώμον, επείτα είς τον αρίστερον, θελομεν να είπουμεν, οτί αφοτου ήλευθερώσε [sic!] τας ψυχάς τών δίκαίών απο τήν κολασίν, ανελήφθή είς τους ούρανους καί εκαθίσεν εκ δεξίών του θεου καί πατρος, καί παλίν μελλεί να ελθή κρίτής ολου του κοσμου να στήσή τους μεν δίκαίους είς το δεξίον του μερος, τους δε αμαρτώλους είς το αρίστερον δία τουτο τον παρακαλουμεν να μή μας βαλή είς το αρίστερον του μερος, αλλα να μας αξίώσή να σταθουμεν καί ήμεϊς είς το δεξίον του με τους Αγίους. Αυτο συμείώνεί ο Σταυρος οταν καμώμεν είς το προσώπον μας. Δία τουτο χρεώστουμεν ώς εΐναί το πρεπον να τον καμνώμεν, δία να ενεργή καί ή δυναμίς του… (Damaskinos, 1910, с. 339; ср. Damaskinos, 1578, л. 8 тетради «Аа»).
  Дамаскин Студит был очень популярен у южных славян, где возник особый жанр «дамаскинов» – сборников разнообразного содержания на «простом» языке, написанных в подражание этому автору (который писал на «простом» греческом языке). См. о нем: Лавров, 1899; Ангелов, 1977; ср.: Петканова-Тотева, 1965. О лингвистической стороне проблемы см.: Dell' Agata, 1984, с. 158–159; ср.: Успенский, 2002, с. 401 (§ 15.4).


[Закрыть] Это толкование соответствует тексту Символа веры, который дополнен упоминанием сошествия во ад.

Более подробное объяснение мы находим у Максима Грека (ок. 1470–1555): «Положеніем' же перстей на челѣ ісповѣдуем два нѣкаа сіа: [во-первых] яко і от Бога Отца родися, яко же и наше слово от ума происходи, [и во-вторых] яко свыше сниде по божественому слову, глаголющему: „i приклони небеса и сниде“ [ср.: Пс. CXLIII, 5]. А положеніем перстей еже на пупѣ снитіе его еже на земли і еже в пречистѣй утробѣ Богоматере безсѣменное зачатіе его i девятомѣсячное обитаніе двоиственѣ возвѣщаемъ. А обвоженіе еже оттуду всеа руки на десную і лѣвую страну яснѣ образуем хотящіи ізнестися горкый суд онъ от праведных, стоящих одесную Судіи, на стоящих ошуюю Судіи нечестивых и грѣшных, по Спасову божественому гласу, глаголющу ко противящимся i непокоряющемся іудеом; сего ради рече: „сіи вам будут судіа“ [Мф. ХІІ, 27]… Такова убо есть сила, яко же мнѣ мощно вѣдати знаменіе честнаго креста, імъ же вѣрніи знаменуемся, егда молимся, ісповѣдающе таинственѣ і все Спасовою же плотію смотреніе, сирѣч еже от Бога і Отца преже всеа твари роженіе, еже свыше его на землю снитіе и распятіе і второе пришествіе, еже есть запечатлѣніе всему еже о нас его человѣколюбному смотренію» («Како знаменатися крестным знамением»).[72]72
  Лопарев, ІІІ, с. 192. Цитируемое сочинение Максима Грека не вошло в собрание его сочинений (см.: Максим Грек, І– ІІІ) – по всей вероятности, по той же причине, по которой опущено описание крестного знамения у Петра Дамаскина (см. выше, примеч. 70): Максим Грек предписывает здесь креститься двумя перстами. Напротив, старообрядцы нередко ссылаются на это сочинение в обоснование своей позиции. Существует старопечатное издание: Максим Грек, 1588–1595; эта статья Максима Грека была напечатана в Кирилловой книге 1644 г. (л. 184 об. – 185); она воспроизводилась также (в сокращенном виде) в предисловии к Псалтырям, изданным при патриархе Иосифе (начиная с Псалтыри 1641 г. (л. 16–19), см., в частности, Псалтырь 1645, сентябрь (л. 16–19), Псалтырь 1645, декабрь (л. 16–18 об.); см. также: Псалтырь следованная, 1642, л. 10–11 об.; Псалтырь следованная, 1649, л. 10–11; Псалтырь следованная, 1651, л. 39–40; см. еще сборник ХVII в.: ГИМ, Син. 686, л. 351–354 (Горский и Невоструев, ІІ/3, № 334, с. 783).


[Закрыть] Ср. также описание крестного знамения у Христофора Ангела (1575–1638), грека, который в 1608 г. уехал в Англию и в 1619 г. издал в Кембридже сочинение о своих соотечественниках: «каждый… полагает три соединенные перста сперва на челе, в знак того, что святая Троица находится на небе; а потом полагает на чреве в означение того, что Сын и Слово Бога сошел на землю, и воплотился, и распят был, и умер за наши грехи. Далее полагает на правом плече, показывая, что он восшел из ада и воссел одесную Отца; наконец, полагает на левом плече, выражая [мольбу], чтобы он не оставил нас ошуюю [на Страшном Суде], но избавил нас от левой страны… И таким образом знамение это изображает крест Христов, т. е. возложение руки на чело и на чрево, потом перенесение ее на правое и левое плечо образует вид креста и указывает на крест Христов, т. е. что Христос был распят за наши грехи».[73]73
  …και τίθησι πρωτον τους τρέΐς δακτυλους συνηγμένους έν τω βλέφαρω, σημαίνων, ότι η αγία τριας έστιν έν τω ουρανό). Και έπέίτα τίθησιν έν τη γαστρί, σημαίνων, ότι ο υίός και λόγος του θέου κατέβη έίς την γην, και έσαρκωθη και έσταυρωθη, και έταφη δια τας αμαρτίας ημων. "Επέίτα τίθησιν έν τω δέξκϊ) όμω, σημαίνων, ότι ανέστη έκ της αδου και έκαθησέν έν τη δέξια του πατρός… "Επέίτα τίθησιν έν τω αριστέρω) όμω, σημαίνων, ότι μη τίθέναί ημας έν τη αρίστέρα, αλλα ρυέίν ημας από της αρίστέρας… Και ουτω σημαίνέί και τον σταυρόν του Χρίστου τουτο το σχημα. Τουτέστί το τίθέναί την χέΐρα έν τω βλέφαρω, και το τίθέναί έν τη κοιλία, και το βαλέΐν έν τη δέξία, και το φέρέίν έίς την αριστέραν, γίνέταί σταυρός έν τω σχηματι τουτω, και σημαίνέί τον σταυρόν του Χρίστου, τουτέστί, σταυρωθηναι τον Χριστόν δια τας αμαρτίας ημων (Angelos, 1655, с. 232–235). Ср.: Свидетельство о перстосложении…, 1864, с. 78–79; Макарий, PV/2, с. 73.


[Закрыть]

О том же говорят Лаврентий и Стефан Зизании в букваре 1596 г. (помещенная здесь статья «О знаменіи крестномъ» в ряде случаев восходит к цитированному сочинению Максима Грека[74]74
  См. Никифоровский, 1891, с. 129–131.


[Закрыть]): «Положене правои руки на чело значит двое: предвѣчное от Бога Отца Сыново рождество, и тое же [т. е.: то, что] з' высокости зышолъ. А што на пуп значит иже тое же Сынъ Божій з'ступил на землю и въчеловѣчився от панны чистои, святои Маріи, и з' людми жилъ, распят умеръ, въскрес въ третій день, и вознесся на небеса, сѣдит одесную Отца [ср. Символ веры], але еще не конецъ. А обвожене руки правои первоѣ на правое плече, а потом из правого на лѣвое значит, иже в судныи день справедливыи [т. е. праведники] на правицы [т. е. с правой стороны] Бога будут стояти, а грѣшныи на лѣвици [т. е.: с левой стороны Бога], и тое значит, иже тогды справедливыи изнесут суд на грѣшных. Правица бовѣм в' судныи день лѣвицу звалчит [т. е.: одолеет], а не лѣвица правицу. Нынѣ бовѣмъ лѣвица правицу преслѣдует, а тогды праведници не толко людей грѣшных, але и ангелов згрѣшивших осудятъ» («О знаменіи крестномъ»).[75]75
  Лаврентий Зизаний, 1596, л. [44 об. ]; цитируемая статья написана, как полагают, Стефаном Зизанием (см.: Никифоровский, 1891, с. 115, 129; Каптерев, 1913, с. 66, 251, 257, примеч. 1; Лукьяненко, І, № 125, с. 251). Ср. выписку отсюда у Герасима Фирсова в его упоминавшемся уже сочинении «О сложении перстов…» (Н. Никольский, 1916, с. 170–171) – с неточным указанием источника (Герасим Фирсов ссылается на грамматику Лаврентия Зизания, вышедшую в том же году и в той же типографии, что и его букварь, см.: Лаврентий Зизаний, 1596а; вероятно, в издании, которое было в его распоряжении, обе книги были объединены под одним переплетом). Статья «О знаменіи крестномъ» повторяется (в иной языковой версии) в сборнике, изданном в Угорцах в 1618 г. (см.: Павел Домжив Люткович и Сильвестр, 1618, л. 1–2 тетради «А»); Угорцы – город в Галиции (см.: Голубинский, ІІ/2, с. 485, примеч.; Голубинский, 1905, с. 172, примеч.).
  Ср. аналогичный текст в статье «О крестном знамении», вошедшей в «Изложение о православной вере», которое было отправлено в 1639 г. в Дадианскую (т. е. Мингрельскую) землю: «Положеніе правыя руки на челѣ исповѣдует два нѣкая сия: яко от Бога прежде всѣхъ вѣкъ родися, и то, еже свыше сниде, по божественному слову, глаголющему: „преклонь небеса и сниде“ [ср.: Пс. CXLIII, 5]. А положеніемъ руки на живот знаменуетъ, яко той же Сынъ Божій сниде на землю и воплотися от дѣвица чистыя святыя Марія и со человѣки поживе, распят бысть, умре, воскресе в третіи день и вознесеся на небеса и сѣдить одесную Отца, но еще не конецъ. Обвоженіемъ же десныя руки оттуда на правое плече, а потомъ с праваго на лѣвое ясне образуетъ, яко в судный день праведніи одесную Бога стояті будут, а грѣшніи ошуюю Судіи; еще же изнести имут праведницы судъ на грѣшных: десная бо в судный день шуицу преодолѣетъ, а не шуица десницу; нынѣ бо шуица десную преодолѣваетъ, тогда же праведнии не точию человѣкъ грѣшных, но и ангеловъ согрѣшивших осудятъ…» (Белокуров, 1887, с. 292–293). К этому тексту восходит и статья «О знамении изображения честнаго креста», которая приложена к записи прений Арсения Суханова с греками 1650 г.: «Положивъ руку на челѣ, и симъ являемъ едино рожденіе превѣчнаго Сына Божія от Бога и Отца. Потомъ снижаемъ ниско на поясъ чрева нашего, да явимъ, яко внутрь благословенной утробы Богородицы Маріи взятъ истинное тѣло [sic!], и со человѣки жъ низу на земли пребысть, и претерпѣ, якоже человѣкъ, насъ ради человѣкъ, воскресе и вознесеся на небѣса и сѣдяй одесную Отца. Посемъ оттуду преносим руку на плече правое, понеже праведъницы посядутъ правицу, когда пріидет судити весь свѣтъ праведный Судія Христосъ; занеже тогда правица побѣдитъ шуйцу, си есть праведніи грѣшныхъ, не толко [sic! читай: тако] же, якоже днесь обладают грѣшницы праведными» (Белокуров, ІІ, с. 69–70).


[Закрыть] Ср. также близкие рассуждения анонимного автора (может быть, одного из Зизаниев?) в «Книге о вере…», вышедшей в Вильне более или менее одновременно с букварем (ок. 1596 г.): «…первѣй кладемъ руку на голову, ал' бо на чоло, вызнаваючи, ижъ една правдивая и вѣчная наша голова Хрістос естъ, яко Апостолъ мовит: „Господа нашего Богъ Отецъ далъ голову вышей всѣхъ церкви, которая естъ тѣло его“ [Еф. І, 22–23]. Потом же кладемъ руку на живот, исповѣдуючи снитіе его на землю, и еже в пречистѣмъ животѣ Богоматере без'сѣменное зачатіе его. Тотъ бо прошол' утробу ее, яко солнце скло, неврежаючи ключа дѣвы рожествомъ своимъ. Потом' же кладемъ на правое плече, вызнаваючи, ижъ сѣдитъ на правицы Бога Отца… Потом' же на лѣвое плече кладемъ, образуючи, ижъ прійдетъ еще повторе на судъ и въздасть на лѣвицы сущимъ муку вѣчную, а на правицы сущимъ животъ вѣчный. Так' же перекрестивши лице свое знаменіем крест'нымъ, кланяем'ся Богу, абы насъ лѣвого стоянія избавилъ, а благословеніе свое далъ намъ» («О крестѣ, для чого знаменаем лице свое крестаобразно рукою»).[76]76
  Книга о вере, 1596, тетр. 6, л. 8–8 об. – тетр. 7, л. 1; ср. переиздание: Книга о вере, 1620, ч. ІІ, с. 69–70; как мы уже упоминали, статья о крестном знамении («О кресте, для чего знаменаем лице свое крестообразно рукою» или «Како лице свое крестити крестообразно») неоднократно воспроизводилась в церковнославянском переводе, ср.: Кириллова книга, 1644, л. 180–180 об.; Собрание краткия науки…, 1649, л. 17–17 об.; Псалтырь, 1641 (л. 5—15 об.); Псалтырь, 1642; Псалтырь, 1645, сентябрь (л. 5—16); Псалтырь, 1645, декабрь (л. 5—16); Псалтырь, 1650; Псалтырь следованная, 1642, л. 5 об. – 6; Псалтырь следованная, 1649, л. 6–6 об.; Псалтырь следованная, 1651, л. 35–35 об.; сборник XVÏÏ в.: ГИМ, Син. 686, л. 343 об. – 344 об. (Горский и Невоструев, ІІ/3, № 334, с. 783). Мы благодарны А. В. Воскресенскому за указание на издания Псалтыри с данной статьей (нам не удалось проверить эти указания в отношении Псалтырей 1642 и 1650 гг.). Ср. также статью «О знамении креста» в московской «Книге о вере» 1648 г. (Книга о вере, 1648, л. 74–74 об.) или статью «О честнем кресте Христове…» в «Христианоопасном щите веры» инока Авраамия ок. 1670 г. (Субботин, VU, с. 21), где цитируется данный пассаж (Книга о вере, 1648, л. 74–74 об.). См. еще: Белокуров, І, с. ХХХІІ по рукописи ГИМ, Чуд. 306, л. 261–268.


[Закрыть]

Особенно подробно говорится об этом в Катехизисе Лаврентия Зизания 1627 г.; одновременно мы находим здесь полемику с теми, кто считает возможным креститься слева направо (скорее всего, имеются в виду католики): «Егда же на чело полагаемъ персты, сіе знаменуетъ, яко Отецъ начало есть всего Божества, от него же прежде вѣкъ Сынъ родися. Той же в' послѣдняя лѣта преклонь небеса сниде на землю [ср.: Пс. CXLIII, 5] и бысть человѣкъ. Егда же полагаемъ на животъ, сіе знаменуетъ еже въ пречистѣй утробѣ пречистыя дѣвы Богоматере без'сѣменное зачатіе его осѣненіемъ Святаго Духа явьственнѣ воз' вѣщаетъ. От нея же родися, и на земли со человѣки поживе, пострада плотію, без' грѣшныи, за грѣхи наша, и погребенъ бысть, и воскресе въ третіи день, і из' веде изъ ада иже тамо сущихъ душа праведныхъ. Сіе знаменуетъ еже полагати десную руку на чело главы своея и на животъ. Егда же полагаемъ персты на правое плече, сіе знаменуетъ двое. Первое, еже Христос воз'несеся на небеса и сѣде одесную Бога Отца. Второе же знаменуетъ, яко в день судныи поставить Господь праведныя одесную себе, а грѣшныя ошуюю: сіе знаменуетъ воз' ложеніе от деснаго на лѣвое плече; паки же знаменуетъ [это возложение] и третіе: яко праведницы будутъ судити грѣшникомъ… Вопросъ:… Не воз'можно ли знаменатися… не от деснаго плеча на лѣвое, но от лѣваго на десное плече персты полагая, креститися – вся убо сія едино суть, аще от деснаго на лѣвое, или от лѣваго на десное плече, персты полагати и креститися? ОтвЪтъ: Не едино… Еже убо от лѣваго плеча на десное полагати реклъ еси, и самъ сія зриши, яко никоего свидѣтельства сіе не имать. Аще ли речеши ми, яко сіе знаменуетъ, еже Христос сниде во адъ и потомъ сѣде одесную Бога Отца, – гдѣ убо и чѣмъ образуеши воскресеніе его по сошествіи во адъ? Понеже между сошествія бѣ воскресеніе, ты же абіе Христа пред'лагаеши одесную Отца. Или паки у тебе прежде Христос, воставъ от мертвыхъ, сниде во адъ с' тѣломъ, а ото ада же на небеса вознесеся? Но нѣсть тако: виждь, яко Господь нашъ Ісусъ Христос вознесеся на небеса не ото ада, но от земля в' Виѳаніи, от горы Елеонскія. И таковому твоему воз' лаганію, еже с лѣваго на правое плече не имаши пред' ложити свидѣтельства. Но и еще подвигнемся на прочая, и обрящеши неподобно таковое твое знаменіе. Повѣждь ми, како ты своимъ крестоположеніемъ воображаеши судный день и, на лѣвое убо плече полагая персты, знаменуеши сошествіе во адъ, а на десное – еже сѣде одесную Бога Отца? И тако совершилъ [т. е.: завершил] еси свое крестное знаменіе: суднаго же дни не знаменуеши, ни исповѣдуеши. И ужели конецъ, еже Христос одесную Бога Отца сѣде? Но поистинѣ и еще не конецъ: но егда же будетъ судный день, и тогда будетъ конецъ. Еже мы истинным и совершенным крестнымъ знаменіемъ образуемся, по свидѣтельству Божественныхъ писаній, яко праведницы будутъ одесную Бога, а грѣшницы ошуюю. И вѣмы сіе, яко не грѣшницы праведныхъ судити имуть, но праведницы грѣшныхъ, яко же святыи апостолъ Павелъ глаголетъ…».[77]77
  Лаврентий Зизаний, 1627, л. 6–8.


[Закрыть]

Лаврентий Зизаний специально подчеркивает при этом, что священник, благословляя другого человека, должен класть крестное знамение от правого плеча к левому этого человека (а не от своего правого плеча), и осуждает тех, кто на этом основании крестятся и сами слева направо, т. е., полагая на себя крестное знамение, следуют тому порядку, который имеет место, когда они получают благословение.[78]78
  Мы уже встречали подобную мотивировку обычая креститься слева направо у папы Иннокентия ІІІ (который, как и Зизаний, полемизирует с такого рода мнением): согласно Иннокентию ІІІ, те, кто крестятся слева направо, «в первую очередь [поступают так] для того, чтобы крестить себя и других одним и тем же образом». См. § 2.1, с. 17 наст. изд.


[Закрыть] Ср.: «Вопросъ: Егда же священникъ благословляетъ людей рукою, добрѣ ли онъ ихъ знаменуетъ? ОтвЪтъ: Поистинѣ добрѣ священникъ знаменаетъ: ибо когождо особь и всѣхъ равно прежде на десное плече и от деснаго на лѣвое знаменаетъ. Нѣцыи же не добрѣ творятъ, еже в'спакъ знаменуются».[79]79
  Лаврентий Зизаний, 1627, л. 8.


[Закрыть]

Сошлемся еще на толкование протопопа Аввакума: «…Вознести на главу, – являетъ умъ нерожденный: Отецъ роди Сына, превѣчнаго Бога, прежде вѣкъ вѣчныхъ. Таже на пупъ положити, – являетъ воплощеніе Христа, Сына Божія, отъ святыя Богоотроковицы Маріи. Таже вознести на правое плечо, – являетъ Христово вознесеніе, и одесную Отца сѣдѣніе, и праведныхъ стояніе. Таже на лѣвое плечо положить, – являетъ грѣшныхъ отъ праведныхъ отлученіе, и въ муки прогнаніе, и вѣчное осужденіе» («О сложении перст»).[80]80
  РИБ, ХХХІХ, стлб. 696–697, ср. также стлб. 236 (статья «О сложении перст» вошла в редакцию «В» «Жития» Аввакума). Ср.: Дружинин, 1914, с. 21; Барсков, 1912, с. 225; Пам. старообр. письм., с. 313–314. Аналогичный текст: Белокуров, І, с. ХХХІІ по рукописи ГИМ, Чуд. 306, л. 261–268.
  Несколько иначе толкуется крестное знамение в «Книге» Спиридона Потемкина (" 1664); существенно, однако, что и в данном случае оно соотносится с текстом Символа веры. Ср.: «Просто стоящіи со всецѣлымъ святолѣпнымъ сложеніемъ всѣхъ перстовъ десныя руки, яже полагаемъ высоко на главѣ, знаменуетъ вознесшагося Сына Божія сѣдѣніе одесную Отца. А еже полагаемъ на чревѣ, знаменуетъ паки грядущаго со славою судити живымъ и мертвым. А еже полагаемъ на десное рамо, знаменуетъ еже речетъ Праведныи Судія одесную стоящимъ: „Пріидите, благословеніи отца моего, наслѣдуйте уготованное вамъ царство“ и прочая. А еже полагаемъ на шуее, знаменуетъ еже рече Праведныи Судія стоящимъ ошуюю: „Идите от мене, проклятіи, во огнь вѣчныи, уготованный діаволу и аггеломъ его“ и прочая» (Спиридон Потемкин, л. 10–10 об.). И далее Спиридон Потемкин полемизирует с теми, кто толкует крестное знамение иначе (иным образом соотнося его с текстом Символа веры): «Почто прежде вознесенія прописуете на челѣхъ вашихъ, глаголя, яко глава наша сѣдитъ на небесѣхъ, а потомъ прописуете снитіе во утробу дѣвичю, полагающе тѣ три перста [имеется в виду троеперстное крестное знамение, принятое у никониан] на чрево свое? Прежде ли Христосъ вознесыися на небѣса, а потомъ сниде во утробу дѣвичю? И паки с' пупа на десное рамо полагающе руку, мудрствующе вознесеніе знаменати не прямо, а на шуее рамо полагающе руку, мудрствуете второму пришествію Христову знаменатися? Кое согласіе вашего мудрованія? Прежде нарекосте главу небомъ, а потомъ нарицаете рамо небомъ. Гдѣ равенство главе с раменомъ? Паки мудрствуете, полагающе руку на лѣво рамо, знаменатися второму пришествію Христову на землю. Гдѣ разумъ, чему вѣрить? Рамена бо человѣча стоятъ равно, а небо со землею неравно стоитъ» (там же, л. 12–12 об.). Хотя сочинение Спиридона Потемкина и направлено против никониан, по существу он полемизирует с толкованием «Книги о вере», которое мы приводили выше. Толкование Спиридона Потемкина отклоняется от традиции и, по-видимому, представляет собой плод самостоятельного творчества (см. вообще о «Книге» Спиридона Потемкина: Бубнов, 1985; Бубнов, 1995, с. 124–138).
  Говоря о крещении слева направо, принятом у католиков, Спиридон Потемкин пишет: «на лѣвое рамо возлагаютъ крестъ по римскіи, а потомъ на правое рамо. А егда вопрошаютъ их силы такова знаменія, отвѣщаютъ, яко того ради возлагаемъ прежде на лѣвое плече, яко панъ нашъ прежде вступилъ за пекла, а потомъ до неба. А болѣе, глаголютъ, мудрствовати не велитъ намъ костелъ римскіи…» (Спиридон Потемкин, л. 18 об. – 19).


[Закрыть]

Любопытно привести объяснения крестного знамения в подложном Требнике Феогноста, митрополита Киевского и всея Руси,[81]81
  Этот текст, якобы написанный в 1329 г. и выдававшийся за автограф митрополита Феогноста, был опубликован в 1718 г. в приложении к подложному «Соборному деянию на еретика Мартина Арменина» (деянию собора, будто бы имевшего место в 1157 г. в Киеве и обличающего двуперстное крестное знамение как армянскую ересь). См. подробнее: Экскурс, § 4, с. 114 наст. изд.


[Закрыть] – фальсификации начала ХѴІІІ в. (созданной для того, чтобы продемонстрировать древность крещения тремя перстами, а также некоторых других обрядов, введенных патриархом Никоном), которая была разоблачена старообрядцами.[82]82
  См.: Керженские ответы, 1906, с. 160–169 (ответ 4, статья 118); Поморские ответы, 1884, с. 68–78 (ответ 9). О рукописи подложного требника Феогноста и о ее зависимости от печатного московского Требника 1689 г. см.: Горский и Невоструев, ІІІ/2, № 574, с. 497–510.


[Закрыть] Толкования крестного знамения даются здесь со ссылкой на слово Софрония патриарха иерусалимского, которому, безусловно, не могут принадлежать цитируемые ниже тексты. В действительности они представляют собой импровизацию неизвестного нам фальсификатора, который, по-видимому, основывался на каких-то католических источниках. Во всяком случае они отклоняются от православной традиции, что и было замечено старообрядцами, выступившими с критикой этих толкований. Эта полемика представляет известный интерес для нашей темы.

Автор данной фальсификации предлагает несколько толкований крестного знамения. Вот как выглядит первый вариант толкования:

«И тако первое полагаем я [персты] на главу, обносяще во умѣ нашемъ главу Христа Бога нашего ради спасенія терновымъ вѣнцемъ обложенную. Егда тыяжде персты полагаемъ на пупъ, поминаемъ, яко посредѣ земли содѣла крестомъ спасеніе, и ногъ его Божіихъ крестному древу пригвожденіе, за поползновеніе ногъ праотца нашего Адама къ древу, съ негоже ясти не повелѣно. А егда полагаем я на правое плечо и на лѣвое, тогда воспоминаемъ рукъ его божественныхъ простертіе, ко древукрестному пригвожденіе, и имиже вся расточенная собра».[83]83
  Соборное деяние…, 1718, л. 33 об. – 34. Ср. поучение митрополита Константина произнесенное, согласно «Соборному деянию…», на киевском соборе 1157 г.: «Первое тыя три палцы совокупя, полагай на главу, поминая главу Христа Іисуса, на крестѣ терновымъ вѣнцемъ обложенную за наше спасеніе. Таже тыя три палцы сложены преноси на пупокъ, поминая Христа Іисуса, ногъ его божественныхъ къ древу крестному пригвожденіе. Таже потом управляй тыя же три палцы слож[е]ны на правое рамо; потомъ же преноси на лѣвое рамо, вспоминающе Христа Іисуса на крестѣ, рукъ его божественныхъ простертіе. И тако размышляюще плотію на крестѣ страданіе Христа нашего Спаса, и знаменіе креста святаго на себѣ воображающе, въ немъ же прославляемъ и таинство святыя нераздѣлимыя и несліянныя Троицы, сице тремя первыми палцами… воображаемъ три ѵпостаси, Отца, и Сына, и Святаго Духа, прославляюще несліяннѣ» (Соборное деяние…, 1718, л. 13–13 об.). Фраза «рук его божественных простертие» восходит к статье «О еже коими персты десныя руки изображати крест» из «Скрижали» 1656 г., где говорится, что когда мы переносим руку с одного плеча на другое при совершении крестного знамения, «знаменуюта содержати посреднимъ раз' стоящыя концы [креста], на немже и распятый о насъ, руцѣ распрострый, вся языки расточеныя в' концахъ воедино собра» (Скрижаль, 1656, с. 797 четвертой пагинации). В конечном же счете этот образ восходит, вероятно, к «Огласительным поучениям» Кирилла Иерусалимского (ХІІІ, 28), где говорится, что Христос «простер руки на кресте, чтобы объять концы вселенной» (Кирилл Иерусалимский, 1822, с. 264; Кирилл Иерусалимский, 1855, с. 214).


[Закрыть]

Таким образом, крест соотносится с фигурой Христа на кресте. Это отчасти напоминает то, что говорил Гвидо да Байсио.[84]84
  См. выше, § 2.1, с. 21 наст. изд.


[Закрыть] И далее предлагается другой вариант:

«А по иному образу, тыяжде три первые персты сложа во едино, полагаемъ я на чело, обносяще во умѣ нашемъ, яко вознесся на небо и сѣдѣ одесную Бога Отца. А егда полагаемъ тыя персты на чрево наше, поминаемъ, яко паки пріидетъ на землю со славою судити живымъ и мертвымъ, егоже царствію не есть [sic!] конца. А полагающе на правое плече и на лѣвое, поминаемъ, яко праведныхъ поставитъ на право собе [sic!] страны, и речетъ имъ: Пріидите, благословенніи отца моего, наслѣдуйте уготованное вамъ царствіе. А грѣшныхъ поставитъ ошуюю собе страну, и речетъ имъ: Отыдите от мене, проклятіи, во огнь вѣчныи, уготованный діаволу и аггеломъ его».[85]85
  Соборное деяние…, 1718, л. 34–34 об.


[Закрыть]

Наконец, предлагается и третий вариант толкования:

«И паки по иному указу… полагаемъ же и на десное плече, преносяще и на лѣвое, симъ знаменующе содержати срединою разстоящіяся концы, на немже и распятый насъ ради руцѣ распрострый, и всех языковъ расточенныхъ во всѣхъ странахъ во едино собра».[86]86
  Там же, л. 34 об. – 35.


[Закрыть]