Текст книги "Крестное знамение и сакральное пространство: Почему православные крестятся справа налево, а католики – слева направо"

Борис Успенский
Крестное знамение и сакральное пространство: Почему православные крестятся справа налево, а католики – слева направо?

От автора

Настоящая работа представляет собой первую часть монографического исследования – задуманного, но еще не оконченного автором, – которое посвящено реконструкции религиозных представлений, отразившихся в обрядовом поведении

Многоточия и разрядка в цитатах, равно как и текст, взятый в квадратные скобки, всегда принадлежат автору данной книги (а не автору цитируемого текста). При цитировании древнерусских источников орфография частично упрощена, титла раскрываются, пунктуация приближена к современной.

Примечания имеют сквозную нумерацию в основном тексте книги и отдельно – в особо выделенном экскурсе. Если при ссылке на примечание нет указания на то, к какому разделу книги оно относится (к основному тексту или же к экскурсу), имеется в виду примечание того же раздела, в котором встретилась данная ссылка; в противном случае дается специальное указание.

§ 1. Правое и левое: абсолютный (аксиологический) и относительный (физический) смысл этого противопоставления

Противопоставление правой и левой стороны универсально для человеческой культуры, однако реализация этого противопоставления в разных культурах и в различных условиях оказывается различной. При этом правой стороне, как правило, приписывается положительное, а левой – отрицательное значение.[1]1
  Показательно в этом плане, что в индоевропейских языках имеется общий корень для обозначения правого (*deks-), но не восстанавливается корень со значением левого: обозначение левого было табуировано, и поэтому в разных языках это понятие обозначается различным образом. Ср. ниже (примеч. 5) об эвфемистических обозначениях левого в греческом.
  О семантических ассоциациях слов со значением 'правый' и 'левый' в языках мира см. вообще: Шайкевич, 1960.


[Закрыть]

Особое значение имеет противопоставление правого и левого в религиозных обрядах. Специфика реализации этого противопоставления обусловлена здесь тем обстоятельством, что религия предполагает – так или иначе – общение с Богом. Отсюда перспектива рассмотрения, т. е. точка отсчета, может быть двоякой: противопоставление правого и левого в принципе может определяться как точкой зрения человека, который общается с Богом, так и точкой зрения самого Бога, которому предстоит человек. Равным образом это противопоставление может определяться пространственным отношением того, кто совершает обрядовое действие (священнослужителя), и того, для кого оно предназначено.

В любом случае правая сторона имеет безусловный приоритет в обрядовом действии,[2]2
  Приоритет правой стороны может быть эксплицитно выражен в обрядовом действии. См., например, чин поставления епископа 1423 г.: «Та же святитель сядеть на своемъ престолѣ съ епископы. Новопоставляемаго же приводить книгохранитель къ въсходомъ и даже до митрополита, такоже имѣя руку правую на главѣ его, и приведеть к митрополиту, новопоставляемый же цѣлуеть десное колѣно митрополиче, таже руку его десную, лежащу на десномъ колѣнѣ, потомъ десное лице [т. е.: правую щеку], и тако отступивъ, сходитъ долѣ съ полатъ, хартофилаку имѣющу десную руку на главѣ его, и пришедъ къ десной странѣ, идѣже сѣдять епископи, и цѣлуетъ ихъ отъ пръваго и до послѣдняго, и потомъ къ лѣвой странѣ, такожде творя» (РИБ, УІ, № 52, стлб. 455–456). Затем после поставления «Книгохранитель же или архидіаконъ… поемше новопоставленаго, приводить внутрь; и вшедъ въ двери, покланяется митрополиту… и приступивъ къ митрополиту, цѣлуеть десное колѣно митрополиче, таже руку его десную, лежащую на колѣнѣ… епископы десныя страны по ряду, потомъ лѣвыя страны» (стлб. 462–463). То же: ААЭ, І, № 375, с. 471, № 184, с. 159). В других чинах, где эта церемония представлена менее выразительно, говорится, что ставленник целует «десную страну лица» или «десную ланиту» (АИ, ГУ, № 1, с. 3, 5, 9).


[Закрыть] однако сама дифференциация правого и левого зависит от точки отсчета.

Противопоставление правого и левого – так же, как и противопоставление верхнего и нижнего, переднего и заднего, – может иметь вообще как относительный (физический), так и абсолютный (аксиологический) смысл.

Действительно, дифференциация правого и левого может определяться как по отношению к некоторому объекту, занимающему ту или иную позицию в пространстве, так и по отношению к некоторой точке, задающей координаты самого пространства, в котором находится данный объект. В первом случае определение правого и левого может быть разным для разных объектов, находящихся в одном и том же пространстве, тогда как во втором случае оно предполагает некоторую фиксированную (заранее заданную) перспективу (точку отсчета). Итак, в одном случае правое и левое выступают как характеристики некоторого объекта, находящегося в пространстве, в другом же случае они выступают как общие характеристики (координаты) самого пространства.[3]3
  То же относится к противопоставлению верхнего и нижнего, переднего и заднего. Так, например, мы можем говорить о верхнем и нижнем, соотнося эти понятия с восприятием неба и земли, которое определяет абсолютные представления о высоте; вместе с тем мы можем говорить о верхней или нижней части человека независимо от его положения в пространстве. Совершенно так же при заданном направлении движения переднее соотносится с линией горизонта, и вместе с тем дифференциация переднего и заднего может определяться по отношению к человеку, какое бы место он ни занимал в пространстве.


[Закрыть]

Так, дифференциация правого и левого может определяться по отношению к наблюдателю, позиция которого может меняться, – и зависит в этом случае от положения наблюдателя в пространстве. Понятно, например, что у двух человек, которые обращены друг к другу, распределение правого и левого окажется диаметрально противоположным: так, в частности, правое для меня является левым для моего vis à vis, и наоборот.[4]4
  Мену правого и левого принято ассоциировать с зеркальным отражением, хотя, строго говоря, дело обстоит обратным образом: в зеркале именно не происходит мена правого и левого – в ситуации, когда мы психологически ожидаем этого. В самом деле, когда я смотрю в зеркало, я вижу человека, который обращен ко мне и который был бы точным моим подобием, если бы моя правая сторона соответствовала его левой и наоборот; однако правое отражается в зеркале именно как правое, а левое – как левое. Таким образом, зеркальное отражение соотносится с образом двойника, у которого правое было бы на месте левого, и наоборот. На самом деле мы видим в зеркале простую проекцию фигуры и только ассоциация с воображаемым двойником заставляет нас говорить о мене правого и левого. Такая ассоциация не возникает, между тем, когда мы видим свою тень, и, соответственно, в этом случае не является и мысль о мене правого и левого.


[Закрыть]

Вместе с тем противопоставление правого и левого может иметь абсолютный смысл, связанный с противопоставлением положительного и отрицательного начала. Можно сказать, что правое и левое выступают в этом случае как абсолютные характеристики аксиологического пространства.

В соответствии со сказанным слова правый или десный могут означать как 'правое' в физическом смысле (т. е. соответствующее правой стороне наблюдателя), так и 'благое', благоприятное', а также 'правильное', справедливое', прямое' и т. п. В последних случаях правое выступает как абсолютная (а не относительная) характеристика некоторого семантического (аксиологического) пространства. Таким образом, в одном случае дифференциация правого и левого соотнесена с правой или левой стороной человека (наблюдателя), в другом случае эта дифференциация соотнесена с общими характеристиками самого пространства, которые имеют абсолютный, а не относительный характер. Иначе говоря, в одном случае отсчет производится от человека, в другом случае – независимо от человека, в одном случае предполагается личная, в другом – надличностная точка зрения.

Заметим, что лат. dexter и греч. δεξιός, δεξιτερός означают как 'правое' в физическом смысле (находящееся по правую руку, с правой стороны), так и 'благоприятное' (ср. лат. sinister, греч. αριστερός 'левое, неблагоприятное'[5]5
  Слово αριστερός (букв. 'лучший', ср. άριστος 'наилучший', превосх. степень от αγαθός) выступает при этом как эвфемизм; точно так же и греч. ευώνυμος 'славный, обладающий хорошим именем' может выступать в значении 'левый'. См.: Liddel & Scott, 1996, с. 240, 740.


[Закрыть]); такое же значение имело, надо думать, и слав. десный, которое этимологически связано с dexter. Вместе с тем позднее лат. directus, так же как и слав. правый, означает как 'правое', так и 'прямое, правильное'.[6]6
  Оба значения отразились в фр. droit, исп. derecho, итал. diritto, восходящих к directus, а также в англ. right, связанном с rectus, откуда directus. Характерным образом рус. право, фр. droit, исп. derecho, итал. diritto, англ. right, нем. Recht имеют значение 'закон' (ср. также древнерус. правьда с тем же значением). Ср. немецкую поговорку: «Die rechte Seite ist die richtige Seite».


[Закрыть] Правый и directus имеют разную этимологию, но семантически они сходны: в обоих случаях объединяются значения 'прямое' и 'правильное, справедливое' (в то же время левый как антоним слова правый обнаруживает этимологическую связь с лат. laevus, и характерно при этом, что laevus объединяет значения 'левое' и 'изогнутое'[7]7
  Ср. в этой связи противопоставление правды и кривды в русском языке. Об исходном значении слова правда и противопоставлении правды и истины см.: Успенский, 1994, с. 191–193.


[Закрыть]). Если первоначально, по-видимому, правый соотносилось со значением 'правильное, справедливое' (а также 'прямое'), а десный– со значением 'благое, благоприятное', то в дальнейшем эти значения сближаются и оказываются органически связанными в языковом сознании.[8]8
  Этому сближению способствовало, по-видимому, взаимное влияние церковнославянского и русского языков. Следует иметь в виду, что слово десный принадлежит церковнославянскому языку, тогда как слово правый представлено как в русском, так и в церковнославянском языке. Соответственно, оппозиция десный – правый может восприниматься как стилистическое противопоставление (ср.: Успенский, 2002, с. 370 сл., § 14.3).


[Закрыть]

В античном язычестве противопоставление правого и левого связывалось с противопоставлением благоприятного и неблагоприятного начала (что, собственно, и отразилось в значении слов dexter, δεξιός /δεξιτερός); соответственно, могли выделяться особые «правые» и «левые» божества. Об этом, в частности, свидетельствует Арнобий (ІІІ—ІѴ вв.), который в своем трактате против язычников выступил с критикой языческих представлений об абсолютном (а не относительном) значении правой и левой стороны: «Левые боги (dii laevi) и левые богини (deae laevae) управляют лишь тем, что находится слева, и враждебны правой стороне. На каком основании, в каком смысле это говорится, мы не понимаем и не верим, что вы [язычники] способны объяснить это общепонятным образом. Прежде всего, мир сам по себе не имеет ни правой, ни левой, ни верхней, ни нижней, ни передней, ни задней стороны… Таким образом, когда мы говорим: „это левая сторона, а это – правая“, мы исходим не из устройства мира, который везде одинаков, но из нашего положения и местонахождения, поскольку мы так устроены, что одно у нас называется правым, а другое – левым. Однако же объекты, которые мы называем левыми или правыми, не остаются по отношению к нам постоянными и неизменными, но располагаются по сторонам от нас в зависимости от того, как разместят нас случай и время. Если я наблюдаю восход солнца, область холода и север оказываются слева, если же я поверну голову в эту сторону, то слева у меня будет запад, который находился сзади меня, когда я смотрел на солнце. Если я посмотрю на заходящее солнце, то юг и полдень получат название левого, если же обстоятельства заставят меня повернуть в эту сторону, то из-за изменения положения тела восток окажется слева. Отсюда ясно, что по природе нет ни правого, ни левого, но все это зависит от положения и времени, от того, в каком положении находится наше тело по отношению к тому, что его окружает» («Adversus nationes», IV, 5).[9]9
  «Dii laevi, deae laevae sinistrarum tantum regionum sunt praesides et inimici partium dexterarum. Quod quanam istud ratione dicatur quove animi sensu, neque ipsi nos adsequimur nec a vobis confidimus posse in aliquam lucem communis intelligentiae perduci. Iam primum enim mundus ipse per se sibi neque dexteras neque laevas neque superas regiones neque imas neque anticas habet neque pasticas… Itaque cum dicimus: dextera haec regio est et illa laeva, non ad mundi habitum dicimus qui sui simillimus totus est, sed ad positionem nostram situmque revocamus, qui informati sic sumus, ut alia dextera, alia in nos dicantur esse laeva: quae tamen haec ipsa que laeva appellamus et dextera, in nobis nihil habent perpetuum, nihil fixum, sed prout nos casus atque eventus conlocaverit temporis, ita nostris sumunt ab lateribus figurationes. Si orientem solem respexero, cardo mihi frigoris et septentrio fit laevus: in quem si ora traduxero, erit mihi sinister occasus, qui ab sole posterganeus habebatur. Rursus vero si iecero plagam in occiduam lumina, in vocabulum sinistri auster et meridies transit: in quam si me partem necessaria temporis circumegerit ratio, fit ut oriens laevus inmutata corporis conversione dicatur. Qua ex re poterit facillime recognosci, neque dextera, neque laeva natura esse ulla sed positionibus, sed temporibus, sed prout nostri corporis habuerit se situs rerum ad circumstantiam collocatus» (Arnobius, 1875, с. 144–145; ср.: Arnobius, ІІ, с. 378–379; Арнобий, 1994, с. 208–209). Ср.: Подосинов, 1999, с. 503–504.
  В дошедшей до нас рукописи стоит: «dii laevi et laeva»; некоторые исследователи читали это место как «dii laevi a laeva», однако принятым чтением является «dii laevi, deae laevae» (ср.: Arnobius, ІІ, с. 546, примеч. 32).


[Закрыть] Арнобий упоминает лишь о «левых» божествах, но надо полагать, что им могли противопоставляться божества «правые», ср. наименование Зевса, Аполлона или Афины «сверхправыми» (Υπέρδέξιος или, соответственно, Ύπερδεξία); какие-то божества могли именоваться, по-видимому, Δέξίων (Δέκτίων) и, соответственно, Δέξίωνη.[10]10
  См.: Weinreich, 1909, с. 40–41. Платон (Законы, 717b) относит к олимпийским богам «все нечетное, первичное и правое», тогда как к богам подземным относится, наоборот, «все четное, вторичное и левое» (см.: Платон, ІІІ/2, с. 190). Таким образом, противопоставление правого и левого соотносится с противопоставлением верхнего и нижнего.


[Закрыть]

Арнобий выступает против языческих представлений; тем не менее, понимание «правого» и «левого» как абсолютных (аксиологических) характеристик в равной мере присуще и христианству. Когда мы читаем, например, в Символе веры, что Христос находится «одесную Отца» (ср.: Пс. СІХ, 1; Мф. ХХІІ, 44; Мк. ХІУ, 62, ХУІ, 19; Лк. ХХ, 42, ХХІІ, 69; Деян. ІІ, 25, 34, VU, 55–56; І Петр ІІІ, 22; Рим. УШ, 34; Еф. І, 20; Кол. ІІІ, 1; Евр. І, 3, 13, УШ, 1, Х, 12, ХІІ, 2), то очевидно, что слово одесную имеет абсолютный, а не относительный смысл: Бог – в данном случае Бог Отец – занимает центральную позицию, он является точкой отсчета, относительно которой определяется пространство как таковое.[11]11
  Положение Бога в пространстве не эксплицировано и может, вообще говоря, пониматься по-разному. Так, могут считать, что Бог находится на небе или на востоке (что отражается в обыкновении молиться на восток или взирая на небо, ср. ниже, примеч. 56); равным образом может считаться, что Бога нельзя определить в пространстве (см.: Vogel, 1960, с. 447, примеч. 2). Ясно, однако, что в любом случае именно Бог является точкой отсчета: в частности, он задает координаты аксиологического пространства.
  Гуго Викторианец (Hugo de S.-Victore, f 1142) в толковании на Послание ап. Павла к Ефесянам решительно выступает против какой бы то ни было связи выражения «одесную Отца» с положением Бога в пространстве: «Вопрос. Бог есть Дух [ср.: Ин. ІѴ, 24], он не ограничен телесной формой, ни заключен в нее; каким же образом говорится, что Сын сидит одесную Отца, если у Отца нет ни правой, ни левой стороны, поскольку у него нет тела? Решение. Правой стороной Бога в Священном Писании означается вечное блаженство, иногда равенство Божественной природе, иногда власть судить. Христос же пребывает одесную Отца, поскольку равен в величии Отцу и поскольку „Отец не судит никого, но весь суд отдал Сыну“ [Ин. V, 22]. Итак под правым у Бога, будь то рука, палец, глаз, ухо и т. п., не должно пониматься ничего телесного, но все должно пониматься в духовном смысле» («Quœstio. Deus spiritus est, nec corporis forma finitur, vel concluditur: quomodo ergo dicitur Filius sedere ad dexteram Patris, cum Pater non habeat latus dextrum vel sinistrum, quia non habet corpus. Solutio. Per dexteram Dei in sacra Scriptura quandoque significatur œterna beatitudo, quandoque œqualis divinœ naturœ, quandoque judicaria potestas. Est enim Christus ad dexteram Patris, quia in Patris majestate manet œqualis, et quia „Pater non judicat quemquam, sed omne judicium dedit Filio“. Per dexteram ergo Dei vel per manum, vel brachium, vel digitum, vel oculum, vel aurem, et similia, nihil corporale debet intelligi, sed totum spiritualiter» – PL, CLXXV, стлб. 569). Относительно различного понимания данной фразы – буквального или метафорического – см. вообще: Deitmaring, 1969, с. 278.


[Закрыть] В библейской книге пророка Ионы (ІѴ, 11) Господь говорит, что он не пощадит Ниневии, где живут люди, «иже не познаша десницы своея, ниже шуйцы своя». Соответственно, например, Иларион, будущий митрополит Киевский, говорит в «Слове о законе и благодати» (написанном между 1037 и 1050 гг.): «И прѣжде бывшемь намъ яко звѣремь и скотомъ, не разумѣющемъ десницѣ и шюицѣ, и земленыих прилежащем, и ни мала о небесныих попекущемся»;[12]12
  Молдован, 1984, с. 89, л. 182а.


[Закрыть] противопоставление правой и левой руки соотносится здесь с противопоставлением неба и земли и, вместе с тем, правильной и неправильной веры; ср. в Похвальном слове Кириллу и Мефодию по Успенскому сборнику ХІІ в.: «Законъ же от Бога приимъша не своему племени яко же Авраамъ, нъ языку иже не разумѣша десниця своея ни шуиця… кланяхуся яко Богу твари въ творьца мѣсто»;[13]13
  Князевская и др., 1971, с. 202, л. 111 г.


[Закрыть] в аналогичных выражениях пишет затем о различении истинной и ложной веры Феодосий Васильев, основатель старообрядческого беспоповского согласия федосеевцев: «А я ныне вижу, что несть у вас разсуждения ни деснице, ни шуйце, сиречь ни добру, ни злу, ни ересем, ни истинной вере» («Увещание…» 1701 г.).[14]14
  Смирнов, 1909, прилож., с. 04 (относительно вероятного авторства Феодосия Васильева см. там же, с. 85). Книга пророка Ионы была особенно хорошо известна, поскольку читалась на литургии Великой субботы.
  Выражение «разумѣти десница и шюица» отразилось, по-видимому, в известных словах кучера Селифана, обращенных к деревенской девчонке, в гоголевских «Мертвых душах» (гл. ІІІ): «не знает, где право, где лево!… Эх ты, черноногая!» (Гоголь, V, с. 59).


[Закрыть] Примеры такого рода нетрудно умножить; они будут приведены и ниже.

Характерное объединение абсолютного (аксиологического) и относительного (физического) значений слов десный и шуий мы находим, например, у Симеона Полоцкого в «Вертограде многоцветном» – в стихотворении, озаглавленном «Десница и шуйца»:

 
Разбойник, иже страну десную держаше,
Егда с распятым Христом на крестѣ висяше,
Десная из уст своих словеса вѣщал есть,
За то прощен, десная от Христа приял есть,
Ибо Христос Бог ему сие слово рече:
Днесь будеши со Мною в раи, человѣче.
Иже паки на шуйцѣ разбойник висяше,
Шуия в мирѣ дѣя, шуия вѣщаше,
За то шуия страны жребий получил есть,
На вѣчную погибель Христос и судил есть.
Точнѣ, иже шуия нынѣ содѣвают,
Или усты своими ложно отригают.
Ошуию в день Суда будут поставлени
И на вѣчныя муки во ад низринени.
Десных же творители станут одесную
И воведени будут в страну небесную,
Еже в десных Божиих вѣчно пребывати,
С небесными силами выну ликовати.[15]15
  Simeon Polockij, І, с. 25.


[Закрыть]
 

Нет оснований видеть здесь всего лишь барочную игру слов; напротив, такого рода объединение представляет собой типичный случай.

Если в античном язычестве противопоставление правого и левого ассоциировалось, как мы видели, с противопоставлением разного рода богов, то в христианстве оно связывается с противопоставлением Бога и диавола. Противопоставление правого и левого может пониматься здесь как противопоставление благого и злого, праведного и греховного, и это отражается в разного рода обрядах. Осмысляя себя в аксиологическом пространстве, координаты которого определяются самим Богом, человек, совершающий обряд, где оказывается значимым противопоставление правого и левого, в своем понимании этого противопоставления естественным образом ориентируется на Бога. Иначе говоря, поскольку Бог представляет безусловно благое начало, человек исходит из аксиологического значения этого противопоставления: правое соотносится с положительным, левое – с отрицательным полюсом. При этом, однако, свое положение по отношению к Богу он может определять по-разному – и это обусловливает разницу в обрядах, имеющих один и тот же смысл.

§ 2. Две традиции осенения себя крестным знамением: крещение справа налево и слева направо. Соотнесенность порядком благословения

Иллюстрацией сказанного может служить разный порядок крестного знамения у православных и у католиков: как известно, православные крестятся справа налево, а католики – слева направо. Так же, как и католики, крестятся и монофизиты (армяне, копты, эфиопы, сирийцы);[16]16
  Относительно сирийцев (якобитов) см.: Khouri-Sarkis, 1958; ср. свидетельство несторианского епископа Илии Гевери конца ІХ в., которое мы цитируем ниже (в примеч. 23), а также Димитрия, митрополита кизического, начала Х в. (Ralles & Potles, FV, с. 407; Max. Bibl., XII, с. 814; Кормчая, 1650, л. 294 об– 295, гл. 39; Каптерев, 1913, с. 81–82; Голубинский, ІІ/2, с. 472, примеч. 1; Голубинский, 1905, с. 160, примеч. 1); см. еще: Cotelier, III, с. 508; Attwater, 1937, с. 278. Относительно коптов см., в частности: Basilios, 1991. Нашими сведениями об эфиопской традиции мы обязаны г-ну Абрахаму Хадгу (Abraham Hadgu).
  В настоящее время все монофизиты крестятся слева направо, однако имеются сведения о том, что в свое время армяне крестились справа налево (см.: Khouri-Sarkis, 1958, с. 496).


[Закрыть] в свою очередь, несториане крестятся так же, как православные.[17]17
  См. об этом, в частности, у Илии Гевери (см. ниже, примеч. 23). Мы пользовались также информацией, полученной от о. Давида Роела (David Royel), священника ассирийской (несторианской) церкви.


[Закрыть]

В обоих случаях правая сторона рассматривается как правильная или же благоприятная сторона, которой приписывается безусловно положительный смысл: соответственно, крещение справа налево может быть мотивировано тем, что начинают с правой стороны (что вообще считается нормальным, подобно тому как нормальным считается действовать правой рукой, вставать с правой ноги и т. п.); между тем крещение слева направо может быть мотивировано тем, что обращаются к правой стороне.

Такое объяснение, однако, оказывается недостаточным. Мы можем утверждать, что это различие обусловлено также и тем, с чьей точки зрения определяется само противопоставление правого и левого.

Действительно, в православной традиции человек крестится справа налево, но другого крестит слева направо, и так принято действовать вообще при благословении кого-либо или чего-либо.[18]18
  В дальнейшем, говоря о благословении, мы будем иметь в виду прежде всего осенение крестным знамением человека; аналогичное действие может производиться в отношении какого-либо предмета, а также животного. При этом может подразумеваться благословение как в положительном смысле (преподание благодати, исходящей от Бога), так и в отрицательном смысле (экзорцистские действия, ограждающие от влияния злых сил). Таким образом, мы употребляем слова благословлять, благословение и т. п. во всех случаях, когда крестное знамение не относится к тому, кто совершает это действие.


[Закрыть] В обоих случаях крест начинается с правого плеча того, на кого полагается крестное знамение; можно сказать, что в обоих случаях крест кладется справа налево, если иметь в виду точку зрения объекта действия – того, к кому обращено крестное знамение (на кого кладется крест).[19]19
  Ср. в этой связи у митрополита Киприана в ответах игумену Афанасию 1390–1405 гг.: «Мирянина священника [т. е. белого священника] погрести сице: измыв его и в срачицу нову оболок, и в свиту такоже, таже и во стихарь и петрахиль и фелонь, лице же и главу покрыв завесом, и тако пев над ним и в гроб положив, таже вина мало с маслом древяным смесив, преливает священник крестаобразно от главы первое, таже у ногу, потом же от десна, таже левую сторону» (РИБ, VI, № 32, стлб. 245). Священник совершает при этом то же крестообразное движение, что и при благословении (осенении крестным знамением): он кладет крест слева направо для себя, но справа налево по отношению к покойнику. Замечательно, что при этом говорится о том, что крест кладется справа налево – «от десна» на «левую сторону», т. е. отсчет производится от того, по отношению к кому производится действие, а не от того, кто его производит. В чине поставления епископа 1645–1652 гг. говорится: патриарх в Крестовой палате «вземъ кацѣю, еже есть ручное кадило, и оиміанъ, и кадитъ святыя иконы, таже епископовъ сущихъ о десную страну, таже о лѣвую страну…» (АИ, IV, № 1, с. 3; ср. также соответствующее указание в чине 1423 г., см.: РИБ, VI, № 52, стлб. 447); при этом имеется в виду, видимо, правая или левая сторона не самого патриарха, а епископов, находящихся перед ним и обращенных к нему лицом.


[Закрыть]

Между тем в католической традиции порядок наложения крестного знамения остается одним и тем же, вне зависимости от того, крестится ли человек сам или крестит другого (или же благословляет нечто): движение всегда производится в одном направлении, а именно слева направо с точки зрения субъекта действия – того, кто совершает крестное знамение (кто кладет крест).[20]20
  Испанский автор начала ХІІІ в. – Лука, будущий епископ туйский, о котором мы говорим в § 2.1 (с. 20 наст. изд.), – специально обсуждает вопрос: почему, когда мы крестимся слева направо, мы не меняем движения руки при благословении, осеняя крестом другого человека, – ведь получается, что осеняя себя, мы заканчиваем крест на своей правой стороне, а осеняя другого человека, мы заканчиваем крест на его левой стороне. Луке приходится объяснять, что это никак не противоречит тому, что мы должны желать ближнему всяческой пользы и ни в коем случае не должны совершать по отношению к нему ничего левого, т. е. неблагоприятного. Говоря о том, что каждое дело должно быть направлено, во-первых, в славу Господа, во-вторых, на пользу своей души и, в-третьих, на процветание ближних, он замечает: «Кажется, что мы изображаем именно это, когда, осеняя крестным знамением других, стоящих к нам лицом, заканчиваем знамение с нашей правой, а их левой стороны, ведь мы же не должны творить ничего левого (неблагоприятного) по отношению к другим, с тем чтобы быть им полезными. По совести и вере мы должны дать все, что можем, для пользы ближнего. С этой целью, когда мы совершаем крестное знамение, поскольку это действие исходит от нас, мы ведем руку от нашей левой стороны к нашей правой – осеняем ли мы себя самих или других, – с тем чтобы наше действие закончилось на правой стороне» («Ordo rerum deposcit, ut qui boni operis quicquam intendit agere primo ad laudem Dei. Secundo ad utilitatem animae suae. Tertio ad profectum proximi intentionem elevet, et in opere ipso ordinata caritate dirigatur, ut ita bonus sit proximo, quatenus ipse non separetur à Deo. Quod figurare videmur, quando alios consignantes in facie ad nostram dexteram, et eorum sinistram crucis signum finimus, nihil enim sinistri operis agere debemus, ut aliis prodesse possimus. Sed fidei et operum in nobis honestate servata debemus proximorum utilitatibus inservire. Unde cum facimus signum crucis quia procedit à nobis consignationis opus de sinistra nostra ad dexteram manum ducimus, sive nos, vel alios consignamus, ut actio nostra fine dextero terminetur» – «De altera vita», II, 18, см.: Lucas de Tuy, 1612, с. 129; Max. Bibl., XXV, с. 233). Итак, принципиально важным с точки зрения Луки представляется оканчивать крестное знамение на правой стороне, но при этом принимается во внимание исключительно точка зрения субъекта действия, которая распространяется и на объект действия. Сходным образом папа Иннокентий ІІІ подчеркивал, как мы увидим, что те, кто крестятся слева направо, «в первую очередь [поступают так] для того, чтобы крестить себя и других одним и тем же образом» (см. § 2.1, с. 17 наст. изд.).


[Закрыть]

В обоих случаях речь идет об общении человека с Богом, однако в одном случае подразумевается обращение человека к Богу, в другом же случае – обращение Бога к человеку: если человек предстает как объект действия, то субъектом действия является именно Бог. Понятно, что дифференциация правой и левой стороны оказывается различной в этих случаях.

Движение слева направо при начертании креста может пониматься, в частности, как движение от мрака к свету, от греха к спасению, от смерти к жизни, от временного к вечному и т. п.[21]21
  См., в частности, такого рода объяснение у папы Иннокентия ІІІ, а также у Иоанна Белета, Сикарда, епископа кремонского, Дуранда, епископа мендеского, Луки, епископа туйского, – в пассажах, которые мы цитируем в § 2.1 (с. 17–21 наст. изд.).
  Соответственно, например, сирийский (якобитский) автор ХІІІ в. (Иаков бар Шакко) уподобляет крестное знамение греков, когда крест кладется справа налево, движению от света к тьме (см.: Khouri-Sarkis, 1958, с. 496).


[Закрыть] Между тем движение справа налево может пониматься как победа над диаволом (который находится, как полагают, с левой стороны человека), как ограждение от зла и т. д.; такого рода осмысление оказывается особенно актуальным в экзорцистских обрядах – движение справа налево освящает левую сторону и, так сказать, нейтрализует диавола, защищая человека от греха.[22]22
  Ср. в этой связи анонимное «Слово еже о крестящихся», которое мы цитируем в § 4 (с. 43 наст. изд.). В Большом Катехизисе Петра Могилы говорится: «егда знаменіемъ честнаго креста знаменаемъ себе самыя, тогда діаволъ, поразумѣвая яко Христосъ Господь на немъ пригвоздися, спасенія ради нашего и за изгубленіе демонскія силы, не можетъ стояти присущъ, ниже терпети силы креста, но бѣжитъ от насъ, к' тому не искушаетъ» (Петр Могила, 1696, с. 43, вопросо-ответ 50); Петр Могила ссылается при этом на Кирилла Иерусалимского; вероятно, это вольный пересказ «Огласительных поучений», ІѴ, 14 (Кирилл Иерусалимский, 1822, с. 67; Кирилл Иерусалимский, 1855, с. 18).
  «Книга о вере…», изданная в Вильне ок. 1596 г., в главе «О крестѣ, для чого знаменаем лице свое крестаобразно рукою» так объясняет происхождение и значение крестного знамения: Бог «през пророка Исаію мовил: „Работающим мнѣ прозовется имя ново“ [ср.: Ис. LXII, 2]. И то так естъ: ото бо есмо названи именем новымъ хрістіяне. И якъ реклъ през' того же Исаію до новыхъ работниковъ своих: „И прійдутъ и узрятъ славу мою, и оставлю на нихъ знаменіе“ [Ис. LXVI, 18–19]. Такъ и учинилъ: оставилъ знаменіе честнаго креста, о котором предвидячи духомъ святымъ другій пророкъ… мовилъ: „Далъ еси боящимся тебе знаменіе еже убежати от лица луку“ [Пс. LIX, 6]. То естъ, якъ о томъ вси святые наслѣдницы апостол' скіе свѣд' чатъ, боящим' ся его, вѣрнымъ и правымъ христіяном дал крестъ, которим абы знаменаючи лица свои, убѣгали от лица луку, то естъ от всякого навѣту и козни бѣсов' ское, которою уязвляютъ безпрестани сердца вѣрныхъ лукавые духове, завидуючи прагнучим чисто и богоугодно жити. Про то ж мовят святые: кгды злый помыслъ приходитъ, ал' бо приводитъ тя къ греху, перекрести лице свое и призови распен' шася на крестѣ, мовячи: „Господи Ісусе Христе Боже нашъ, помилуй мя“. И такъ удалится от тебе помыслъ лукавый и змоцнитъ тя в' горяч' шой любви Хрістовой, и покажетъ тя быти правымъ христіяниномъ единое соборное апостольское церкви» (Книга о вере, 1596, тетр. 6, л. 5 об. – 6 об.; ср. переиздание: Книга о вере, 1620, ч. ІІ, с. 66–67); статья о крестном знамении («О кресте, для чего знаменаем лице свое крестообразно рукою» или «Како лице свое крестити крестообразно») неоднократно воспроизводилась затем в церковнославянском переводе (см. ниже, примеч. 76). Характерным образом функция крестного знамения сводится именно к функции защиты, ограждения.


[Закрыть] Как в том, так и в другом случае человек выражает свою причастность к Богу, но при этом в одном случае делается акцент на стремлении к Богу, в другом – на спасительном и очищающем действии крестной силы, т. е. Божественной энергии.[23]23
  Несторианский епископ Илия Гевери († не ранее 905 г.), объясняя, почему монофизиты (якобиты), с одной стороны, и несториане и православные (он называет их мелхитами), с другой, крестятся по-разному, писал: «То, что они совершенно не согласны между собой в изображении крестного знамения, конечно, не является препятствием [для единомыслия]. Так, одни изображают крест одним перстом, ведя руку от левой стороны тела к правой, другие двумя перстами, наоборот, от правой стороны к левой. Это, как сказано, не препятствует согласию и единомыслию и должно быть представлено в том смысле, в котором следует понимать, как я уже разъяснил, догмат об одной и двух природах [Христа]. Так, якобиты, осеняя себя одним перстом слева направо, исповедуют этим свою веру в единого Христа, который, умирая на кресте, исхищенных [искупленных] от шуией части, т. е. от греха, перенес к десной, т. е. к благодати. Подобным образом несториане и мелхиты [т. е. православные], когда двумя перстами начертывают образ креста, напротив, от правой стороны к левой, исповедуют свою веру, что на кресте Божество и человечество были соединены вместе, что крест был причиною нашего спасения и поэтому вера от десной части произошла и неверие или заблуждение от шуией отогнано» («Quod in formando Crucis signo sibi invicem minime consentiant, id profecto nihil officit. Alii nimirùm Crucis figuram uno digito describunt, deducta manu à sinistra corporis parte ad dexteram; alii digitis duobus contrario ductu à dextra ad sinistram ejusdem Crucis formam exprimunt. Id, inquam, consensioni concordiœque minime officit, et eo sensu exponendum est, quo unius duorumque naturarum dogma intelligendum esse jam dixi. Jacobitœ scilicet uno digito cruce se signant, à sinistra ad dexteram abeuntes; quo profiteantur, se credere in unum Christum, qui in Cruce moriens, à sinistra parte, hoc est, à peccato ereptos, ad dexteram, hoc est, ad gratiam transtulit. Similiter Nestoriani, et Melchitœ dum duobus digitis contrario ductu à dextera ad sinistram crucis figuram describunt, profitentur se credere, in Cruce divinitatem atque humanitatem simul unitas extitisse: hœc enim causa nostrœ salutis fuit; indeque fides à dextera parte exorta est, et infidelitas, nempè error, â sinistra depulsa est» – Assemanus, III/2, с. 388; ср: Филарет, 1847, с. 31, примеч. 2; Макарий, ІѴ/2, с. 64; Никанор, 1890, с. 179–180; Каптерев, 1913, с. 79; Каптерев, І, с. 184; Смирнов, 1904, с. 219). Илия Гевери был епископом иерусалимским, а в 893 г. стал митрополитом дамасским; цитируемое сочинение было написано им во время пребывания на иерусалимской кафедре (см.: Assemanus, с. 513–516).


[Закрыть] Подробнее об этом будет сказано ниже.

Мы говорим, разумеется, не столько об осознанном поведении, сколько об исходной модели, лежащей у истоков соответствующих ритуалов. Рассматриваемые действия, как правило, совершаются более или менее автоматически, без какого-либо осмысления. Речь идет, таким образом, прежде всего о реконструкции исходных представлений, которые отразились в обрядовом поведении. Вместе с тем, как мы увидим, такого рода представления подспудно (латентно) присутствуют и могут актуализоваться в культурном сознании.

§ 2.1. Та и другая традиция в западной церкви

Необходимо отметить, что в свое время и католики крестились – или, во всяком случае, могли креститься – справа налево. И характерно, что в этом случае католики также меняли направление движения руки при благословении, т. е. другого человека они крестили слева направо. Вот что писал по этому поводу папа Иннокентий ІІІ (1160/1161—1216; папа с 1198 г.): «Креститься следует тремя перстами, ибо это делается с призыванием Троицы, о которой пророк говорит: „Кто держит тягу земную тремя перстами?“ [Ис. XL, 12].[24]24
  Иннокентий ІІІ цитирует Вульгату; в Септуагинте и в славянской Библии о трех перстах не говорится, ср. соответствующее место в церковнославянском переводе: «Кто измѣри… всю землю горстію?».


[Закрыть] Надлежит совершать движение сверху вниз и справа налево, ибо Христос сошел с неба на землю и пришел от иудеев к язычникам. Некоторые, однако, крестятся слева направо, ибо мы должны перейти от нищеты к славе, подобно тому как Христос перешел от смерти к жизни и из ада в рай [ср.: Еф. ІѴ, 8—10], – но в первую очередь [они поступают так] для того, чтобы крестить себя и других одним и тем же образом: ведь получается, что когда мы осеняем крестом других, мы чертим крест слева направо. Однако по внимательном размышлении ясно, что на самом деле мы чертим крест также и на других справа налево, ибо когда мы их крестим, они обращены к нам не спиной, но лицом» («De sacro altaris misterio», II, 45).[25]25
  «Est autem signum crucis tribus digitis exprimendum, quia sub invocatione Trinitatis imprimitur, de qua dicit propheta: Quis appendit tribus digitis molem terrae? (Isa. XL), ita quod a superiori descendat in inferius, et a dextra transeat ad sinistram, quia Christus de cœlo descendit in terram, et a Judaeis transivit ad gentes. Quidam tamen signum crucis a sinistra producunt in dextram; quia de miseria transire debemus ad gloriam, sicut et Christus transivit de morte ad vitam, et de inferno ad paradisum, praesertim ut seipsos et alios uno eodemque pariter modo consignent. Constat autem quod cum super alios signum crucis imprimimus, ipsos a sinistris consignamus in dextram. Verum si diligenter attendas, etiam super alios signum crucis a dextra producimus in sinistram, quia non consignamus eos quasi vertentes dorsum, sed quasi faciem praesentantes» (Innocentius, 2002, с. 172–173; PL, CCXVII, стлб. 825). Цитируемое сочинение было написано между 1195 и 1197 гг. и пересмотрено между 1208 и 1216 гг.


[Закрыть] Как видим, в западной церкви существовала как та, так и другая традиция. Существенно при этом, что при крещении справа налево католики крестили другого (и вообще благословляли) слева направо – так же, как это делают православные.

Наличие обеих традиций констатирует в ту же эпоху Иоанн Белет († 1182) в объяснении литургии, составленном между 1161 и 1165 гг.: «Спрашивается, как должно совершаться крестное знамение: справа налево или слева направо? Некоторые считают, что слева направо, и, как кажется, находят подтверждение этому в стихе „исхождение Его от Отца (Egressus eius a Patre)“ и т. д. [цитата из рождественского гимна св. Амвросия Медиоланского „Veni, Redemptor gentium“].[26]26
  Ср.:
  Egressus eius a patre,
  regressus eius ad patrem,
  excursus usque ad inferos,
  recursus ad sedem Dei.


[Закрыть] От Отца пришел Сын в мир [Ин. ХУІ, 28], и потому начинаем мы крест с верхней части, через которую обозначается Отец, и спускаемся вниз, каковая часть обозначает мир. Потом слева ведем руку направо, ибо Христос сошел в ад [Еф. ІУ, 8—10], который обозначается через левое, и затем взошел к Отцу, которого означает правое [ср.: Евр. І, 3, 13]. Другие, однако, говорят, что следует креститься справа налево, ибо Христос справа, т. е. со стороны Отца [пришедши от Отца], крестом сокрушил диавола, который обозначается через левое» («Summa de ecclesiasticis officiis», XXXIX, разд. «e»).[27]27
  «Queritur, qualiter debeat fieri signum crucis, vel a dextra in sinistram vel a sinistra in dextram. Quidam volunt, quod a sinistra in dextram, et videntur habere auctoritatem ex isto versu: „Egressus ejus a Patre“ et cetera. A Patre venit Filius in mundum, et ideo inchoamus facere crucem a superiori parte, per quod Pater significatur, et descendimus ad inferius, que pars mundum significat. Postea a sinistra ducimus manum in dextram, quia Christus ad inferos descendit, qui per sinistram significatur, et postea ad Patrem ascendit, quem designat dextra. Alii vero dicunt, quod a dextra in sinistram debeat fieri, quia Christus a dextra, id est a Patre veniens diabolum per crucem repulit, qui per sinistram significatur» (Beleth, 1976, с. 71–72; ср.: PL, CCII, стлб. 48).


[Закрыть] Замечания Белета почти дословно повторяет Сикард, епископ кремонский (1155–1215): «Спрашивается, как мы должны креститься: слева направо или наоборот? Некоторые считают, что крестное знамение должно совершаться слева направо, опираясь на то, что сказано: „исхождение Его от Отца, сошествие в преисподнюю и возвращение к престолу Божию“ [ср. гимн „Veni, Redemptor gentium“]; Христос ведь пришел от Отца в мир [Ин. ХУІ, 28], оттуда спустился в преисподнюю, оттуда к престолу Божию [Евр. І, 3, 13]. Итак, осеняющий себя крестным знамением начинает с верхней части, которая обозначает Отца, спускается к нижней части, которая обозначает мир, и переходит с левой стороны к правой: левое означает преисподнюю, правое – небо. Христос же взошел из преисподней даже к вершине небосвода. Другие, однако, крестятся справа налево, ибо Христос, явившийся с правой стороны Отца, крестом сокрушил диавола, который находится слева. Либо же действие креста соотносится с нами: „Бог приклони небеса и сниде“ [Пс. ХУІІ, 10], чтобы научить нас прежде всего взыскать царства небесного [находящегося справа от нас], для чего дается нам и временное [находящееся слева], т. е. от правого перешел к левому. Сошел, чтобы нас с земли вознести на небеса, т. е. от левого к правому» («Mitrale seu de officiis ecclesiasticis summa», III, 4).[28]28
  «Quœritur qualiter nos signare debemus, scilicet a sinistra in dexteram, vel econtrario. Quidam volunt a sinistra in dexteram esse signandum, ex hac auctoritate: „Egressus ejus a Patre, excursus usque ad inferos, regressus usque ad sedem Dei“; Christus enim a Patre venit in mundum, inde ad inferos, inde ad sedem Dei. Incipiens itaque se signare, incipit a superiori parte quœ Patrem significat; descendit ad inferiorem, quœ mundum significat; allaterat a sinistra in dexteram: sinistra significat infernum, dextera cœlum. Christus autem ab inferno ascendit etiam ad alta polorum. Alii vero a dextera signant in sinistram, quia Christus veniens a dextera Patris, diabolum, qui est sinistra, cruce peremit. Vel ad nos crucis refertur effectus: „Deus inclinavit cœlos, et descendit“, ut doceret nos, primum quœrere regnum Dei, quo quœsito etiam temporalia nobis adjicientur: et ecce transitus de dextera scilicet ad sinistram. Descendit etiam ut nos de terra levaret ad cœlum, et ecce quod de sinistra transitur ad dexteram» (PL, CCXIII, стлб. 109–110).


[Закрыть] Как видим, противопоставление правого и левого оказывается равнозначным противопоставлению верхнего и нижнего.[29]29
  Надо полагать, что труд Иоанна Белета был одним из источников Сикарда.
  Ср. такое же отождествление движения в вертикальном и горизонтальном направлении у Хуана Торквемады в комментарии к «Декретам Грациана»: «Начинают знаменовать себя с верхней части, которая обозначает Отца. Затем нисходят к нижней части, которая обозначает мир, затем ведут [руку] к левой стороне, которая обозначает преисподнюю, затем к правой, которая обозначает небо, и там заканчивают знамение. Ибо Христос сошел с неба в мир, из мира сошел в преисподнюю, из преисподней вознесся на небо, где воссел одесную Отца» («Incipiunt enim se signare à parte superiori, quœ Patrem signat. Deinde descendunt ad inferiorem, quœ mundum designat, deinde ad sinistram, quœ infernum significat perducunt. Deinde in dexteram, quœ cœlum significat, et ibi signum terminant. Nam Christus descendit de cœlo in mundum, de mundo in infernum, de inferno ascendit in cœlum, ubi ascendit ad dextram Patris» – Torquemada, I, с. 107). О связи противопоставления правого и левого с противопоставлением верхнего и нижнего в средневековом мышлении см. вообще: Deitmaring, 1969, с. 287.


[Закрыть]

То же говорит затем Дуранд, епископ мендеский (ок. 1230–1296), отчасти повторяя слова папы Иннокентия ІІІ. Говоря о тех, кто крестится справа налево, Дуранд указывает, что они поступают таким образом «во-первых, чтобы выразить предпочтение вечного, которое обозначается через правое, перед временным, которое обозначается через левое; во-вторых, чтобы выразить, что Христос явился от иудеев к язычникам; в-третьих, потому что Христос, пришедший справа, т. е. от Отца, крестом сокрушил диавола, который обозначается через левое, откуда: „Я исшел от Отца и пришел в мир“ [Ин. ХѴІ, 28]. Другие же кладут крестное знамение слева направо, основываясь на определении „исхождение Его от Отца, сошествие в преисподнюю и возвращение к престолу Божию“; они начинают крестное знамение с верхней части, которая обозначает Отца, спускаются к нижней части, которая обозначает мир; и затем направляются от левой стороны, которая обозначает преисподнюю, к правой, которая обозначает небо. Ибо Христос сошел с неба в мир, а из мира в преисподнюю; из преисподней он поднялся на небо, где восседает одесную Отца. Во-вторых, они поступают так, чтобы показать, что мы должны перейти от нищеты к славе, от пороков, обозначаемых через левое, к добродетелям, обозначаемым через правое, – подобно тому как Христос перешел от смерти к жизни, как об этом написано в Евангелии от Матфея [Мф. ХХѴІІІ, 6]. В-третьих же, поскольку Христос крестной верой вознес нас от временного к вечному. Надлежит при этом иметь в виду, что те, кто кладут на себя крестное знамение слева направо, кладут его таким же образом и на других; но когда они осеняют крестным знамением других, они крестят их справа налево, поскольку они крестят тех, кто обращен к ним не спиной, но лицом. Но и когда они осеняют крестным знамением толпу, они крестятся сами слева направо, других же крестят справа налево» («Rationale divinorum officiorum», V, 2, № 13–14).[30]30
  «Verum, quidam signant se… a dextra in sinistram, primo ut eterna que per dextram, temporalibus que per sinistram significantur, preferenda designent. Secundo, ad notandum quod Christus de Iudeis transivit ad gentes. Tertio, quia Christus a dextra, id est a Patre veniens, dyabolum, qui per sinistram significatur, in cruce peremit, unde: „Exiui a Patre et veni in mundum“. Alii vero signum crucis a sinistra producunt in dextram, fulti auctoritate illa: „Egressus ejus a Patre, excursus usque ad inferos, regressus usque ad sedem Dei“. Incipiunt enim se signare a parte superiori, que Patrem significat, descenduntque ad inferiorem, que mundum designat. Deinde a sinistra parte, que infernum, producunt ad dextram, que celum significat: nam Christus descendit de celo in mundum, de mundo in infernum, ab inferno ascendit in celum ubi sedet ad dexteram Dei Patris. Secundo, hoc faciunt ad insinuandum quia de miseria transire debemus in gloriam, et de vitiis, que per sinistram, ad virtutes, que per dextram significantur, ut legitur in evangelio Mathei, nam et Christus de morte transivit ad vitam. Tertio, quia Christus a temporalibus ad eterna per fidem crucis nos elevat. Considerandum autem est quod qui a sinistra producunt in dextram seipsos et alios pariter consignant; sed tunc super illos signum crucis a dextra in sinistram producunt, quia non consignant eos, quasi vertentes dorsum, sed quasi faciem presentantes. Sed et cum super alios principaliter signum crucis imprimunt, etiam seipsos a sinistra in dextram, sed alios a dextra in sinistram consignant» (Durandus, ІІ, с. 20–21).


[Закрыть]

О сосуществовании двух традиций в католической церкви, т. е. возможности креститься как справа налево, так и слева направо, писал в те же годы (между 1229 и 1234 г.) и Лука, впоследствии епископ туйский или туденский (города Туй, в Испании), известный также под именем «El Tudense» († 1249): «Спрашивается относительно крестного знамения: когда верующие осеняют крестным знамением себя самих или же других, должна ли рука перемещаться слева направо или справа налево. На что мы отвечаем, согласно нашей вере и традиции, что каждый [из этих двух способов] хорош, каждый свят, каждый способен победить вражескую силу, если только христианское вероисповедание пользуется им в католическом смирении. Поскольку, однако, многие самонадеянно стремятся упразднить один из этих способов, утверждая, что рука не должна идти слева направо, как это было унаследовано нами от наших отцов, в интересах любви к ближнему скажем несколько слов по этому поводу. Ибо когда Господь наш Иисус Христос для обновления рода человеческого по своему милосердию осенил мир, он изошел от Отца, он вошел в мир, он сошел как бы влево, в ад, и, взойдя на небо, он сидит одесную Отца [цитата из Символа веры; см. также: Евр. І, 3, 13]. Это и изображает каждый верующий, когда, ограждая свое лицо крестным знамением, он возносит три простертые пальца к своему лбу, говоря „Во имя Отца“, затем опускает их к своей бороде со словами „и Сына“, затем [переносит их] на левую сторону, говоря „и Святого Духа“, и, наконец, на правую сторону, когда он произносит „Аминь“» («De altera vita», II, 15).[31]31
  «Quœritur de consignatione, utrum cum sibi vel aliis fideles imprimunt signum Crucis, manus debeat transire de sinistra ad dexteram, aut de dextera ad sinistram. Ad quod dicimus, sicut fideliter credimus, et tenemus, quia utrumque bonum est, utrumque sanctum, utrumque vires exuperat inimici, dummodo in simplicitate catholica hoc gerat religio Christiana. Quia vero plures insolenter nituntur horum alterum abolere, afferentes quod non debeat manus transire de sinistra ad dexteram prout traditum tenemus à patribus, paulisper de hac re caritatis gratia conferamus. Enimvero cum Dominus Iesus ad restaurationem humani generis mundum misericorditer consignavit, à patre processit, venit in mundum, infernum quasi sinistram adiit, et ascendens in cœlum sedet à dextris Dei. Hoc reprœsentare videtur quisque fidelis, cum faciem suam signo muniens crucis, tres digitos tensos contra frontem superius elevans dicit: „In nomine Patris“. Et inferius deponens versus barbam dicit: „Et Filij“. Et in sinistram ducens, dicit: „Et Spiritus sancti“. Atque inde producens in dexteram dicit: Amen» (Lucas de Tuy, 1612, с. 116–117; Max. Bibl., XXV, с. 229; ср.: Thurston, 1911/1953, с. 11).
  Любопытно, что крестное знамение, согласно Луке, ограничивается лицом человека и не распространяется на его тело. Это отвечает тому, как предписывал креститься Иоанн Златоуст, который употребляет выражения «знаменовать (запечетлевать) лицо», «начертывать крест на лице» (σφραγί£έίν то πρόσωπον, έντυπουν σταυρόν τη όψει), см.: Голубинский, ІІ/2, с. 466, примеч.; Голубинский, 1905, с. 154, примеч. 1; ср. у Златоуста слово на иудеев, VQT, 8 (PG, XLVIII, стлб. 940), гомилии на Евангелие от Матфея, слово 54–55 (PG, LVIII, стлб. 537). В дальнейшем могут говорить о крестном знамении на лице, имея в виду не только лицо человека, но все его тело (см. толкования крестного знамения, приводимые в § 4, с. 36, 38, 43 наст. изд.), т. е. такой способ выражения становится фразеологизмом. Тем не менее, Лука, как видно из контекста, имеет в виду именно лицо.


[Закрыть] Как видим, Лука признает оба способа совершения крестного знамения одинаково святыми и действенными, хотя сам он и предпочитает креститься слева направо.[32]32
  Ср. выше, примеч. 20.


[Закрыть] Он возражает против мнения тех, которые считают, что креститься следует только справа налево; такое мнение было высказано, как мы знаем, папой Иннокентием ІІІ, и, как видно, у него было много сторонников.

О наличии как той, так и другой традиции сообщает, наконец, и Гвидо да Байсио, архидиакон болонский († 1313), в комментарии к «Декретам Грациана» (составленном между 1296 и 1302 г.), особенно решительно настаивая при этом на необходимости креститься именно справа налево, а не в обратном направлении: «Хотя некоторые и поступают противоположным образом, тем не менее, изображая распятие Христово, мы должны… заканчивать крест на левой нашей стороне, ибо правую руку [Христа] пригвоздили к кресту прежде, чем левую… Крест Христов протянут в ширину справа налево…, что соответствует строению человеческого тела, и это подтверждают следующим [рассуждением]: если кто-либо оказывается захваченным врагом, правую его руку хватают и связывают перед левой, поскольку правая рука сильнее левой…» («Rosarium Decreti», pars I, distinctio XI, Ecclesiasticarum).[33]33
  «Quamvis quidam faciant contrarium, tamen in reprœsentatione crucifixionis Christi, debemus… Crucem terminare in sinistro nostro latere, nam prius crucifixerunt manum dextram quam sinistram… Crux Christi in latum tensa est a dextra in sinistram… secundum compositionem humani corporis, quae fuit, ut supra dictum est, ut alludant illi facto, quod cum quis capitur ab hoste, quia fortior in dextra quam in sinistra est, prius capit dexteram quam sinistram ad ligandum secundum Hu[gonem]» (Guido da Baisio, 1577, с. 13–14; ср.: Thurston, 1911/1953, с. 13). Гвидо да Байсио ссылается на Гуго Пизанского, известного под именем Угуччо (Huguccio), епископа Феррарского (1190–1210), комментарий которого к декретам Грациана («Summa super decreta»), составленный в 1188–1190 гг., остался неопубликованным (см. о нем: Stickler, 1967).
  Ср. в какой-то мере сходное рассуждение православного автора ХI—ХII вв. Георгия Корессия. Перечисляя ошибки католиков, Корессий говорит: «…кроме того, кладя на себя крестное знамение, проводят руку с левой стороны к правой. Кому же не ясно, что правая сторона должна предпочитаться левой, поскольку она сильнее левой? это очевидно по причине, легко понятной знатокам анатомии» (…προσέτι, έφ έαυτων τον σταυρόν σημείόϋντες έκ αρι,στέρας έίς την δέξι,αν την χέΐρα klνουσί. τίνί δέ των παντων αδηλόν χρηναί τό δέξίόν μέρος του αρίστέρου προκρίνέσθαί, οΐα την δυναμίν του αρίστέρου εχον ίσχυρώτεραν δι αίτίαν και τοις της ανατομής ετπστήμοσίν εϋληπτον; – «Tractatus de erroribus Italorum», см.: Allatius, 1648, стлб. 1359; ср.: Никифор, 1801, с. 97, примеч. 110). О Георгии Корессии см.: Nikolopulos, 1965, стлб. 835–836).


[Закрыть] С Гвидо да Байсио полемизирует кардинал Хуан Торквемада (1388–1468) в своем комментарии к «Декретам Грациана», опубликованном в 1519 г., который склоняется к выводу, что «уместнее завершать крестное знамение на правой стороне, а не на левой» («convenientius terminatur designatio crucis in dextram, quam in sinistram»);[34]34
  По словам Торквемады, «левым обозначается преходящее, правым же – духовное; но, как известно, духовное имеет преимущество перед преходящим; следовательно, печать креста должна оканчиваться на правой, а не на левой стороне» («Per sinistram designantur temporalia. Per dextram spiritualia: sed spiritualia prœferenda sunt temporalibus, ut notum est: ergo terminari debet signaculum crucis in dexteram, et non sinistram»). См.: Torquemada, I, с. 106; в цитируемом издании нарушена пагинация, и страница 106 ошибочно обозначена как 103. О полемике Торквемады с Гвидо да Байсио мы подробнее говорим в § 5 (с. 47 наст. изд.).


[Закрыть] однако и он фактически признает существование обеих традиций. Между тем в Йоркском миссале, дошедшем до нас в рукописи ок. 1425 г., но восходящем, как полагают, к франкоязычному оригиналу ХІІ в., говорится лишь о крещении справа налево и вообще не упоминается о другом способе совершения крестного знамения: «Тут [священник] да приемлет дискос и поцелует его: осеняет им свое лицо [и] грудь: от начала головы до груди и справа налево, говоря: „Даруй милостиво мир в дни наши…“».[35]35
  «Hic accipiat patenam et osculetur istam: signat eadem in facie! pectore! a capite vertite [sic! читай: capitis vertice] usque ad pectus! ad dextram usque ad sinistram, dicendo: „Da propitius pacem in diebus nostris…“» (Simmons, 1879, с. 112–113; ср.: Thurston, 1911/1953, с. 16).


[Закрыть]

Вплоть до ХІѴ в. нам не известны на Западе предписания креститься слева направо, не упоминающие о наличии другой, противоположной традиции,[36]36
  Первые известные нам предписания креститься слева направо, не содержащие упоминания о возможности креститься в обратном направлении, относятся к Англии. Так, в уставе бенедиктинского монастыря св. Августина в Кентербери, по рукописи первой половины ХІѴ в., читаем: «Затем да научит каждого [послушника] делать крестное знамение тремя первыми пальцами правой руки, проводя прямые линии от вершины головы почти до ног и от края левого плеча к правому плечу» («Deinde doceat singulos facere crucis consignacionem, quae scilicet tribus primis digitis dextrae manus a summo capitis quasi ad pedes et a summitate sinistri humeri usque in dextrum humerum protrahatur directe» – Thompson, I, с. 402; ср.: Thurston, 1911/1953, с. 13). В объяснении богослужения, составленном монахинями Сионского монастыря ордена св. Бригитты в Мидлсексе (монастырь основан в 1415 г.) и известном под названием «Зерцало Владычицы нашей» (The Myroure of oure Ladye), по рукописи 1530 г., говорится: «И затем осените себя крестным знамением, чтобы прочь прогнать врага [диавола] со всеми его мерзостями. Ибо, как говорит Златоуст, когда враги видят крестное знамение, они бегут прочь, боясь его как разящей дубины. Совершая крестное знамение, начинайте рукой от головы вниз, затем на левую сторону и после на правую сторону, в ознаменование того, что Господь наш Иисус Христос сошел от главы, т. е. от Отца, на землю, через свое святое воплощение, и с земли на левую сторону, которая есть ад, через свои мучительные страсти, и оттуда к правой стороне Отца через свое славное вознесение» («And then ye blysse you wyth the sygne of the holy crosse. to chase a waye the fende with all hys dysceytes. For as Crisostome sayth. where euer the fendes se the sygne of the crosse they flye away. dredyng yt as a staffe that they are beten wyth all. And in thys blyssynge ye begynne wyth youre honde at the hedde downewarde. & then to the lyfte syde. and after to the ryghte side. in token. & byleue that our lorde Iesu cryste came downe from the hed. that is from the father in to erthe. by his holy incarnacion. & from the erthe in to the lyfte syde that is hel. by hys bytter passyon. & from thense vnto his fathers ryght syde by his gloros ascencion» – Blunt, 1873, с. 80; ср.: Thurston, 1911/1953, с. 16–17; Thurston, 1912, с. 786–787).


[Закрыть] – при том, что древность данной традиции (обычая креститься слева направо), вообще говоря, не вызывает сомнения.[37]37
  О древности данной традиции говорит, между прочим, то обстоятельство, что крещение слева направо объединяет католиков с монофизитами (см. выше, § 2, с. 15 наст. изд.). Отметим, что сходство с монофизитами наблюдается у католиков еще в одном случае, а именно в крещении одним перстом, как это принято в католической церкви, в частности, при чтении Евангелия, когда верующие осеняют крестом чело, рот и грудь. И то и другое явление, по-видимому, восходит к раннехристианской эпохе. О начертании крестного знамения одним перстом как древнейшей христианской традиции см. вообще: Голубинский, ІІ/2, с. 466–472, 488–489; Голубинский, 1905, с. 155–160, 175; Смирнов, 1904, с. 216; Каптерев, 1913, с. 87–92; Каптерев, І, с. 183, 186–187; Thalhofer, I, с. 358.
  Что касается пальца, который употребляется при одноперстном крестном знамении, то это может быть либо указательный, либо большой палец (см.: Голубинский, ІІ/2, с. 468; Голубинский, 1905, с. 156). Католики осеняют себя большим пальцем (см.: Gretser, I, с. 555 [кн. 4, гл. 1]; Menghini, 1928, с. 44–45), и это может восходить к дохристианской традиции: так, Плиний Старший в «Естественной истории» (XXVIII, 43) указывает, что эпилепсия может быть излечена, если девица дотронется до лица эпилептика большим пальцем правой руки («si virgo dextro pollice attingat» – Plinius, VIII, с. 32–33). Ср. начертание креста одним перстом на воде (при совершении крещения) или на челе (при елеопомазании) в православной традиции (см.: Голубинский, ІІ/2, с. 489, примеч. 1, ср. с. 488; Голубинский, 1905, с. 176, примеч. 1, с. 243, ср. с. 175). В старославянском Синайском евхологии ХІ в. в чине освящения воды на Богоявление содержится предписание священнику трижды перекрестить перстом воду (л. 5; см. изд.: Nahtigal, ІІ, с. 10), ср. осуждение тех, кто крестится одним перстом, у Константина Костенечского в трактате «О письменех» ХѴ в. (Ягич, 1896, с. 169; ср.: Goldblatt, 1987, с. 169).


[Закрыть]

Еще в ХѴІ в. в западной церкви был возможен как тот, так и другой способ совершения крестного знамения.[38]38
  Ср.: «В вопросе о том, следует ли вести руку [при осенении себя крестным знамением] слева направо или наоборот, в ХѴІ в. еще не было достигнуто единообразия» («Nella questione se si devesse portare la mano dalla sinistra alla destra o viceversa, nel sec. XVI non si era ancora ottenuta la uniformità» – Oppenheim, 1950, стлб. 958).


[Закрыть] В 1550 г. об этом свидетельствует, например, Мартин де Аспилкуэта (ок. 1492–1586), известный под именем «Наваррского доктора» (Doctor Navarrus): «Осеняя себя крестным знамением, мы кладем крест тремя пальцами, перемещая руку ото лба к груди и с одной стороны на другую… Обычно при этом призывается пресвятая Троица следующими словами: „Во имя Отца и Сына и Святого Духа“: Отец именуется при прикосновении ко лбу, Сын – при прикосновении к груди, а Святой Дух – в то время, как мы переносим руку с одной стороны на другую. И хотя имеет место большое расхождение среди знаменитых авторов относительно того, должны ли мы касаться левого плеча перед правым – так утверждает, с одной стороны, комментарий, имеющийся в моем распоряжении, и, с другой стороны, один кардинал, пользующийся высоким авторитетом, – или же правого перед левым, как говорят Архидиакон [Гвидо да Байсио], Доминик [вероятно, имеется в виду Доминик де Алкуэсса] и другой кардинал; со своей стороны, я соглашаюсь с комментарием и именно так делаю я сам, равно как и многие другие, что признает и Архидиакон. Вместе с тем я далек от того, чтобы рассматривать противоположный способ как вредный, поскольку ни тот ни другой не предписан и не запрещен законом, Божественным или человеческим, и поскольку имеются веские основания как для того, так и для другого, как об этом и говорит Саламанкский комментарий [имеется в виду, видимо, комментарий, о котором шла речь выше]».[39]39
  «Santiguarnos, es hazer sobre nos la serial dela f Cruz, con los tres dedos dela mano levantados desde la fruente al pecho, y del un lado al otro, y vezes se haze sin invocacion expressa dela sanctissima Trinidad… A las vezes se haze invocando ala sanctissima Trinidad expressamente por aquellas palavras: In nomine patris, et filii, et Spiritus sancti. E nel nombre del padre, del hijo, y del Spiritu sancto, nombram al padre al tocar dela fruente, al hijo al tocar del pecho, y al Spiritu sancto mientras que travessamos la mano del un lado al otro. Y aunque ay grande contienda entre illustres autores sobre si antes se ha de tocar el lado ezquierdo que el derecho, como lo siente una glossa, para mi singular en una parte, y un Cardenal de mucha authoridad en otra, o antes el derecho, que el ezquierdo, como el Arcediano Dominico, y otro Cardenal lo dezian: Pero a mi bien me pare celo que la glossa siente, y assi lo hago yo, y otros muchos lo hazen, como aun el mismo Arcediano lo siente. Aunque tampoco tengo por malo lo contrario, porque ni lo uno ni lo otro esta mandado ni vedado por derecho divino ni humano. Y para lo uno, y para lo otro ay buenos respectos, como sobre aquella glossa en Salamanca lo dixe, y di en escripto» (Azpilcueta, 1550, с. 420; ср.: Thurston, 1911/1953, с. 15–16). Относительно Доминика де Алкуэсса (Dominico de Alquessa, f 1301) см.: Starrs, 1967; сочинения его до нас не дошли.


[Закрыть] Вместе с тем уже в ХѴІІ в. Лев Аллаций (1557/1558—1669) противопоставляет оба способа, соотнося их с греческой и латинской традицией.[40]40
  Allatius, 1648, стлб. 1359–1362. Аналогичное противопоставление находим уже у Якоба Гретсера (в 1600 г.), причем Гретсер рассматривает крещение справа налево как русскую традицию: «Rutheni et Moschi crucem non ad dexteram, more nostro, sed ad sinistram finiunt…» (Gretser, I, с. 556 [кн. 4, гл. 1]). Гретсер ссылается при этом на Герберштейна, который рассказывает, что русские его бранили, видя, как он крестится слева направо (см.: Герберштейн, 1988, с. 103).


[Закрыть]

Обычай креститься слева направо окончательно возобладал в католической церкви лишь после Тридентского собора (1545–1563);[41]41
  Леклерк, таким образом, ошибается, утверждая, что это случилось в ХІІІ в. (Leclercq, 1914, стлб. 3143–3144). Ср. аналогичное утверждение: Binterim, IV/1, с. 520.


[Закрыть] по всей видимости, это связано с контрреформацией (поскольку контрреформация предполагала вообще унификацию обряда с целью объединения католической церкви). Предписание креститься именно (и только) слева направо было, по-видимому, установлено папой Пием V (1504–1572; папа с 1566 г.). В изданном им «Missale Romanum» (1570 г.) о крестном знамении говорится: «Благословляющий себя самого обращает к себе ладонь правой руки со всеми пальцами, сложенными вместе и простертыми [т. е. открытую ладонь], и делает крест ото лба к груди и от левого плеча к правому. Если же благословляет другого или другое, обращает [ладонь] мизинцем [т. е. ребром] к тому, кого благословляет, также благословляя вытянутой правой рукой со всеми пальцами, равно сложенными вместе и простертыми; что соблюдается при каждом благословении».[42]42
  «Seipsum benedicens, vertit ad se palmam manus dextrae, et omnibus illius digitis iunctis et extensis, a fronte ad pectus, et ab humero sinistro ad dextrum, signum crucis format. Si vero aliis, vel rem aliquam benedicit, parvum digitum vertit ei cui benedicit, ac benedicendo totam manum dextram extendit, omnibus illius digitis pariter iunctis et extensis: quod in omni benedictione observatur» (Missale Romanum, 1570/1998, с. 10).


[Закрыть] Пий V пытался вообще унифицировать католический обряд, стремясь к его обособлению: так, например, он запретил причащение под двумя видами, принятое в Германии, а также богослужение по греческому обряду;[43]43
  См.: Pastor, VIII, с. 67; Moroni, LIII, с. 80.


[Закрыть] в этом контексте обычай креститься слева направо мог рассматриваться как специфический католический обычай, отличный от греческого.

Поскольку до конца ХУІ в. католики могли креститься как слева направо, так и справа налево, тот или иной способ крещения не мог служить предметом полемики и они не могли обвинять греков в том, что те неправильно крестятся; напротив, греки, которые всегда крестились справа налево, воспринимали крещение слева направо как специфический католический способ и при этом безусловно неправильный. Так, на FV Константинопольском (так называемом Софийском) соборе 879 г. греки обвиняли латинян в том, что те «в изображении креста начинают с левой стороны, вопреки Писанию, где правая сторона предпочитается левой».[44]44
  έπί του χαρακτηρος του σταυρου αρχονταί από του αρίστέρου μέρους. καΐ όμως η γραφη το δέξίόν του αρίστέρου, ως καπί της κρίσέως προκρίνέί (Allatius, 1648, стлб. 1359; Svicerus, II, стлб. 1011; ср.: Никифор, 1801, с. 97, примеч. 110). Ср. в этой связи объяснение Льва Аллация: «Греки считают более важной правую сторону и потому отдают ей первой место при крестном знамении; римляне же – левую и потому совершают движение слева направо» («Grœci prœponunt dexteram, ideoque primas illi partes in Cruce donant: Latini sinistram, ideoque à sinistra ad dextram motum cient» – Allatius, 1648, стлб. 1362).


[Закрыть] Аналогичный упрек содержится в «Прении Панагиота с Азимитом» (конца ХІІІ в.), о котором мы скажем ниже; равным образом Мануил Калека († 1410) – о нем мы также скажем ниже – свидетельствует, что греки воспринимали крещение слева направо (принятое у латинян) как перевернутое.[45]45
  См. § 5, с. 46–48 наст. изд.


[Закрыть] В греческой статье о крестном знамении, приложенной к прениям Арсения Суханова с греками 1650 г., говорится: «О латынѣхъ же, иже руку первѣе на плече левое, потом на правое…: они творятъ крестъ инообразній, мы же грѣцы инообразнѣ; почто соединеніе есть между нами?».[46]46
  Белокуров, ІІ, с. 77.


[Закрыть]

В дальнейшем, говоря о католиках, мы будем иметь в виду современных католиков – тех, которые крестятся слева направо.