Электронная библиотека » Борис Воробьев » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 4 ноября 2013, 22:08


Автор книги: Борис Воробьев


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Глава 5

…С каждой минутой сидеть становилось невмоготу. Насквозь промерзшие валенки сделались как деревянные, полушубок стоял колом. От ледяного ветра у Егора ломило лоб, замерзшие пальцы не сгибались, и он, чтобы не упасть, привалился боком к стволу. Стало как будто легче, и Егор устало закрыл глаза…

Глава 6

Утром Егор ушел в лес ни свет ни заря. Всю охотничью амуницию он на этот раз оставил дома, взяв с собой лишь бинокль, гвозди и топор. Нож, хотя он и оставался пока у Егора, для сегодняшнего дела не подходил. Рубить хворост или лапник – это совсем не то, что строить засидок. Здесь без топора не обойдешься.

В целом же план Егора выглядел так.

Грива возле Сухого ручья, о которой он говорил председателю, была песчаной косой, глубоко вдававшейся в болото и заросшей столетними соснами. На одной из этих сосен Егор и намеревался соорудить засидок, а проще говоря, помост, чтобы с него рассматривать в бинокль все, что делается на болоте. Волки не могли целыми днями сидеть возле логова, им надо было кормить волчат, бегать туда-сюда, и Егор надеялся рано или поздно засечь в бинокль какого-нибудь волка, а уж тот наведет его на логово. Но осложнения могли возникнуть и здесь. Попадись на глаза переярок – он не помог бы делу. Летом переярки держатся сами по себе, матерые их близко не подпускают к логову, так что засекать требовалось взрослых, волка или волчицу. Только они знали, где логово, и могли показать след.

Егор быстро отыскал то, что ему было нужно, – высокую сосну, росшую на самом краю гривы. Дерево было старое, кора на нем задубела и растрескалась, а нижние сучья давно высохли и отвалились, и, чтобы добраться до крепких лап, пришлось ладить лестницу. Делать настоящую Егор не собирался, проще было прибить к стволу метровые поперечины, и он, свалив две сушины, через час управился с делом. Оставалось забраться повыше и смастерить помост. На это ушел еще час, и когда Егор, наконец, устроился на лапнике как на полатях, то вслух обругал себя: не мог додуматься до простого дела сразу, целую неделю потерял зазря.

С высоты засидка болото и в самом деле просматривалось далеко, каждый островок на нем, каждое окно виделись по отдельности, а в бинокль различались и рябь от ветерка на поверхности окон, и колыхание травы и кустов на островах. Чтобы было совсем хорошо, Егор снял телогрейку, свернул ее поплотнее и подложил под локти. Потом достал из чехла бинокль, подрегулировал резкость и повел окулярами из стороны в сторону, прикидывая, откуда лучше всего начать.

Первыми, кого увидел Егор, были две цапли. Будь Егор на земле, он ни за что не заметил бы их – заросли тростника и рогоза скрывали цапель с головой, но с помоста, приближенные сильным увеличением, птицы гляделись, как на картинке. Серые, с темными крыльями, с хохлами на голове, они расхаживали взад-вперед по залитой водой низине, временами замирали на секунду и вдруг делали быстрый выпад длинными шеями. Как ножницы, раскрывались клювы, и цапли, запрокинув голову, заглатывали добычу. Егор даже рассмотрел, какую – лягушек. У бедолаг был в разгаре любовный сезон, ошалев от избытка чувств, они потеряли всякую осторожность, и цапли ловили их без всякого труда. Они глотали лягушек с необычайной легкостью, и Егор не удивлялся этому – он не раз видел, как цапли с такой же легкостью заглатывали на речке язей величиной с ладонь.

Слева на берегу зашевелились кусты, и Егор сильнее прижал к глазам бинокль, готовый вот-вот увидеть среди нежной зелени темно-серое волчье тело. Но вместо этого из кустов вышел лось. Постоял, как лошадь, поводя в разные стороны ушами, и не спеша пошел вдоль закраины. Он явно не собирался заходить на болото, и Егор, разглядывая лося, подумал: уж не тот ли это, которого в позапрошлое лето он с мужиками вытаскивал из трясины? Похож, да и на болото косится, как собака на палку, как будто знает, что туда лучше не соваться. Если тот, тогда все понятно. В тот раз его ребятишки увидели. Пошли за камышовыми шишками и наткнулись. Бегом в деревню. Ну мужики и снарядились. Веревки взяли, топоры. Как раз поспели, лось уже увяз, одна голова торчала. Еле вытащили веревками да вагами…

Время шло. Давно улетели по своим делам цапли, затерялся среди лесных дебрей лось, а никаких признаков того, что где-то, может быть по соседству, затаились волки, не было. Чтобы как-то развеяться, Егор несколько раз покурил в кулак. Он не опасался, что волки учуют махорочный запах на такой верхотуре, но за время лесной жизни курение в кулак стало привычкой. Береженого бог бережет, говорил, бывало, дед, тоже охотник, приучавший Егора ходить в лесу тихо, не балаболить попусту языком и не оставлять после себя разных едких запахов. И Егор помнил дедовы наказы, но сегодня был не тот случай, когда следовало соблюдать всякие хитрые правила. Засидок засидку рознь. Вот если бы караулить на лабазе медведя, ворующего овсы, – дело другое. Тут сиди тихо, не дыши, а уж о куреве и не вспоминай лучше. Выкуришь «гвоздик» – все испортишь. А нынешняя засада – и не засада вовсе. Просто надо подглядеть, куда да откуда бегают волки, и одна-другая цигарка здесь не помеха. Здесь главное – не шуметь. Так ведь он и не шумит, а если и споет какую частушку со скуки, то потихоньку, а не на всю ивановскую.

Волк, как и всегда, появился неожиданно. Крупный, лобастый, с прямым, как бы струящимся по воздуху хвостом, волк легко перепрыгивал выворотни и завалы, все дальше углубляясь в болото. Никакой добычи он не нес, но это ничего не значило. Волк мог проглотить мясо, а потом отрыгнуть его у логова.

Егор сразу узнал волка – это был он, его прошлогодний знакомец. Раньше, когда Егор еще не имел дела с волками, он числил их всех на одно лицо. Да по-другому и не получалось. Волков нельзя было различить, как собак, по масти, все они серые, поди разберись, кого из них ты встречал, а кого не видел ни разу. Но, столкнувшись с волками поближе, Егор убедился, что среди них нет ни одного похожего, все они были разными и для опытного человека запоминались с первого взгляда. Как люди, которые по-разному ходят, по-разному что-то делают, разговаривают и смеются, так и волки по-разному бегали, различались статью и привычками. Охотник, встретивший волка один раз, уже не путал его с другими.

До зверя было метров триста, не больше, и Егор хорошо видел его – матерого, мощного, но еще не кончившего линять и оттого казавшегося тощим. Особенно впалы были волчьи бока, не успевшие обрасти новой шерстью, старая же лезла вовсю, образуя на шкуре целые проплешины.

Егор прикинул направление, которого держался волк, и рассудил, что тот скорее всего метит к видневшемуся вдали сосновому островку, темная зелень которого, как пятно, выделялась среди весенней зелени остального болотного мелколесья. На островке наверняка было повыше и посуше – чем не место для логова?

Между тем волк добежал до островка и скрылся в кустах, Егор с нетерпением ждал, что будет дальше. Если он ошибался и логово было в другом месте, волк мог с минуты на минуту объявиться на противоположном конце островка. Но если логово там, зверь выйдет не скоро. Пока волчат накормит, пока сам отдышится. Небось километров сто отмахал за день. А если на островке не логово, а лежка? Хоть и волк, а не круглые же сутки ему бегать, надо и отдохнуть.

Волк не появлялся. Логово или лежка? Выяснить это сегодня Егор не мог по одной простой причине – он не захватил с собой мешка. Подумал: чего таскать лишний груз, когда сначала нужно узнать, где окопались волки. Не рассчитывал, что в первый же день повезет. А вот поди ж ты, кажись, повезло. Но идти без мешка нельзя. Если логово – волчат за пазуху не положишь. И на ночь не оставишь, потому что за ночь волки перенесут детишек куда подальше. У них для таких случаев запасные квартиры имеются. Так что пусть подождут до утра, как говорят, утро вечера мудренее.

Глава 7

…Привалившись боком к стволу, Егор устало закрыл глаза. И тут же ему показалось, что он запрокидывается и падает, и он закричал, как в страшном сне, и ухватился за ствол. Был ли это миг краткого забытья или он действительно чуть не упал, Егор так и не понял, но смерть в волчьих зубах представилась ему с такой ужасающей реальностью, что он ощутил и боль от клыков, рвущих тело, и смрад, идущий из разинутой волчьей пасти.

И впервые в жизни Егор подумал, что, может быть, такая смерть ему и назначена. Быть у воды и не замочиться? Все время с волками, когда-нибудь да промахнешься. Вот и дождался. Сожрут, как ту дохлятину, какой сам же прикармливал их…

Глава 8

Логово, неглубокая яма, оборудованная по волчьему обыкновению без всякой подстилки и боковых ходов, было вырыто среди корневищ двух сросшихся между собой сосен. Вокруг валялись обглоданные кости и остро пахло волчьей мочой.

Волчата, сбившись в тесную кучку, поглядывали на Егора скорее с любопытством, чем со страхом. Страх еще сидел в самой глубине звериных душ, высвободить его оттуда мог только опыт, а какой опыт у волчат, которые совсем недавно были голыми и слепыми?

И все-таки они почувствовали опасность, и, когда Егор стал вытаскивать их из ямы, огрызались и норовили вцепиться острыми зубками в руку. Егор отвлекал их внимание и, хватая за шиворот, тут же совал в мешок. Волчата ползали по его дну, тыкались носами в углы и потихоньку скулили.

На все ушло не больше десяти минут, и, завязывая мешок, Егор в который уже раз подивился странному свойству волков, которые даже и не думали спасать потомство. Все звери и птицы защищают свои выводки, на что уж клуша – и та глаза выклюет за цыплят, а волки – нет. Убегают и смотрят на все издали, и Егор не мог объяснить себе, в чем тут дело.

Но коли речь зашла о странностях, то и сам Егор слыл среди остальных охотников человеком с причудами. А как сказать по-другому, когда все, кто занимались добыванием волчьих выводков, всегда убивали волчат – палкой, прикладом, кто как умел, а Егор не убивал? Он без всяких раздумий стрелял взрослых волков, ловил их капканами, но волчат приносил живыми. Живыми сдавал и в заготконтору, чем поначалу вызвал там полный скандал. На него смотрели как на дурачка, спрашивали: «Ты что, парень, того?», но, когда Егор молча сложил волчат обратно в мешок, заготовители притихли. План есть план, за каждую лишнюю шкуру им шли премиальные, и они рассудили, что какая разница, от кого принимать шкуры – от умного или дурака. Егор со своей стороны поплевывал на то, как о нем думали в заготконторе. Давали бы порох и другие припасы, а больше от них ничего не требуется. И ему давали. И даже больше, чем другим, потому что никто не приносил за сезон столько шкур, сколько Егор.

Неплохой почин был сделан и нынче. До зимы еще ждать да ждать, а пять шкур вот они, в мешке. Те самые полторы тысячи, которые чуть не уплыли из-под носа, не придумай он номер с биноклем. И ведь что интересно, рассуждал Егор. Ведь загадывал, что пусть будет пять волчат, пять и получилось. Как по заказу! А выпадет снег, он и до всей стаи доберется.

Глава 9

…Его все сильнее удивляло, почему так долго никто не едет, но, представив себе ход событий, он понял, что по-другому не может и быть. Если даже лошадь и убежала от волков, в деревне не сразу раскачаются. Сперва пойдут к конюху узнавать, кому и по какому делу тот давал кобылу, а уж потом кинутся к председателю.

Но больше всего надежд у Егора было на жену. И конюх, и все другие могли и не вспомнить о нем, но жена не могла. По времени догадается, что что-то случилось. Баня, чай, давно остыла, а ведь он обещал к бане. Да не в этом даже и дело. Сердце женское обо всем скажет, голубиная Машина душа. Хорошо, что он ничего не сказал ей тогда про волчицу, пусть лучше думает, что запозднился мужик, приедет…

Глава 10

Хотя Егор брал выводок не первый раз, он не считал себя специалистом в этом деле. Так же как и в охоте с флажками. Отказавшись от нее с самого начала, он потом все же попробовал себя два раза на облавах, но так и не прикипел к ним душой. Самое интересное в облавах, к чему Егор имел расположение, было выслеживание стаи. Здесь требовались сметка, знание звериных повадок и терпение, а настоящих помощников у Егора так и не нашлось, и он окончательно поставил на облавах крест.

Капканы – вот это по нему. Здесь он один выступал во всех лицах – сам выслеживал, сам приваживал волков и ставил капканы, сам добывал из них зверей. Никто не мешал ему, не советовал и не кричал под руку, но зато никто и не помогал, когда приходилось брать волка. Все делалось один на один, с риском, и этот риск придавал делу особую остроту, горячил кровь.

Одно было плохо: капканный промысел был занятием сугубо сезонным. На него в году падало в лучшем случае три-четыре месяца, в остальное же время приходилось перебиваться с хлеба на квас. Была, правда, отдушина – выводки, но Егор занимался ими без особой страсти. Не велика заслуга – брать беспомощных волчат. Мальчишка и тот сможет. Проще простого дело: пришел, сложил, как дрова в мешок, и вся недолга. Даже ружья не надо. Зачем, спрашивается, ружье, когда обороняться все равно не от кого – ты только чихнешь, а волки уже и пятки смазывают.

Однако с некоторых пор Егор стал замечать, что вокруг него закрутилась какая-то непонятная кутерьма. Начать с того, что по ночам стал лаять Дымок. Ничего особенного в этом вроде бы и не было, Дымок лаял и раньше, на то он и собака, но тогда это был лай как лай, а теперь в нем слышался постоянный страх, что и удивило Егора. Конечно, Дымок был самой обыкновенной беспородной дворнягой, какие жили в каждом деревенском дворе, но трусости за ним никогда не замечалось. Наоборот, он не пропускал случая, чтобы не ввязаться в собачью драку, с яростью изгонял из огорода забредших туда коров и даже порывался ходить с Егором в лес, но там от него было пользы как от козла молока. Волки чуяли Дымка за версту, и Егор раз и навсегда внушил ему, что его место – при доме. Бегай, карауль, делай свои собачьи дела, а куда не просят, не суйся.

И вот Дымок стал бояться. Что ни ночь, он исходил лаем и просился в дом, и Егор не знал, что подумать, чем объяснить такую перемену в собаке. Раньше у Егора не было привычки просыпаться по ночам, теперь же его будил лай Дымка. Стоило выйти из дома, Дымок подбегал, непривычно жался к ногам. Егор садился на завалинку, успокаивая, гладил собаку и всматривался в темноту. Что могло так пугать Дымка? Не волки же, в самом деле! Волки летом не подходят к деревне. Зимой – да, зимой в лесу мало пропитания, и звери наглеют, а сейчас еды хватает везде. Но тогда что же? Не станет же Дымок пугаться ни с того, ни с сего.

Так ничего и не надумав, Егор возвращался в избу, при этом Дымок норовил прошмыгнуть в дверь и устроиться на мосту, но этого Егор, как истый деревенский житель, допустить не мог. Не хватало еще, чтобы собака жила в доме. И он выдворял Дымка обратно на улицу.

– А что, как он взбесился, Егор? – спрашивала жена, которую эта ночная возня тоже будила.

– Еще чего! – отвечая Егор. – А то я не знаю, когда собака бешеная!

Но жена не успокаивалась и просила Егора утром же посадить Дымка на цепь, а то она боится отпускать дочку гулять, вдруг Дымок ее укусит.

– Посажу, – обещал Егор.

Но утром Дымок вел себя смирно, ласкался и вилял хвостом, как будто и не было никаких ночных страхов. А потом вообще все наладилось, Дымок перестал лаять, а если иногда и вспоминал о том, что он все-таки собака, то лаял, как в старые добрые времена, звонко, с веселой радостью.

«И чего, дурачок, всю неделю с ума сходил?» – недоумевал Егор, еще не подозревая, что суета, в которую он был втянут последние дни, – лишь начало длинной цепи небывалых, можно сказать, событий, что против него уже составился заговор, в котором будут и противоборствующие силы, и кровь, и жертвы, и что первой жертвой станет именно Дымок.

В воскресенье после обеда Егор истопил баню. Уже можно было ломать веники, потому что троица прошла, а после Троицы лист держится крепко, и Егор сходил в лес и связал два свежих березовых веника. И хотя в сарае у него оставались еще прошлогодние, он давно соскучился по свежим. От них дух шел на всю баню, а главное, они были мягче и не так хлестались, как старые, когда выйдешь из бани и не поймешь, то ли парился, то ли тебя драли как Сидорову козу. Конечно, если париться для виду, как делают некоторые, то все равно, с каким веником идти, хоть с голиком, но Егор понимал толк в бане, парился истово, и ему было небезразлично, чем хлестать себя.

Сопровождать хозяина в пределах дома и деревни было для Дымка делом его собачьей чести, и он не мог допустить, чтобы баня готовилась без него. Пока Егор носил воду и нагревал котел, Дымок с деловым видом вертелся рядом и путался под ногами, но, видя, что хозяину не до него, решил наведаться к овинам на лугу. Там было полно мышей, а Дымок был не дурак набить себе брюхо на стороне, чем до глубины души возмущал Егора. Ладно был бы бездомным, а то и дом есть, и кормят, а все равно норовит подобрать что плохо лежит. Еще заразу какую подцепит. Но все попытки отучить Дымка от дурной привычки ни к чему не привели, и Егор плюнул на свои старания. Как плюнул и сейчас, обнаружив, что Дымка и след простыл, и догадавшись, куда его понесла нелегкая.

Закрыв дверь, Егор разделся, поплескал из ковшика на раскаленную докрасна каменку и полез на полок. Первый заход был для него всегда самым блаженным, и он хлестался до изнеможения, подбрасывая время от времени по ковшику, когда замечал, что пар достает не так, как сначала. Окатившись напоследок холодной водой, Егор пошел на улицу отдыхать. Баня стояла на самых задах, здесь никто не мог видеть Егора, и он сел на приступок, подстелив под себя веник.

День был жарким, но после пекла парилки этот жар казался прохладой. От реки дул ветерок, обвевая разгоряченное тело. Егор подставлял ему лицо и, как кот, жмурился от удовольствия.

Хорошо было вокруг. В синем небе с писком носились стрижи, над лугом порхали бабочки и летали стрекозы, а на березах вдоль улицы гомонили грачи. Хотя дом Егора стоял с краю, Егор не променял бы это место ни на какое другое. Чего еще надо? Все рядом, под боком – и распустившийся вовсю лес, и поля, и речка, от которой начинался луг, переходящий за деревней в пустоши. Когда-то на лугу косили, но постепенно сенокос отодвинулся дальше, луг зарос кустарником, и от прежних времен на нем остались лишь два овина. Они стояли здесь давно, Егор еще сопливым мальчишкой играл в них с друзьями-приятелями и ловил гнездящихся под крышами ласточек. В косовицу в овины по-прежнему складывали сено, но сейчас они пустовали, и только мыши вольготно чувствовали себя в прошлогодней сенной трухе.

Егор сходил в предбанник, свернул цигарку и опять сел на приступок, подумав при этом, что давно пора его обновить, доски стали совсем трухлявыми. Да и нижние венцы надо менять, баня-то сколько уже стоит, того и гляди завалится. Все руки не доходят, хотя бревна еще летом заготовлены и нужно только привезти их из леса. Но до зимы нечего и думать об этом: дорога – колдобина на колдобине. Подмерзнет, тогда и съездим.

Докурив, Егор раздавил пяткой бычок и поднялся с приступка, намереваясь сделать еще один заход в парилку, да так и остался стоять. То, что он увидел, повергло его в совершенное изумление: от овинов к бане мчался сломя голову Дымок, а за ним – Егор не поверил своим глазам – гнался на махах самый настоящий волк! Изумление Егора еще больше усилилось, когда он разглядел его – это был тот самый, которого он уже дважды видел на болоте.

Опешив от неожиданности, Егор продолжал смотреть на все как бы со стороны, словно это не за его собакой гнался неведомо откуда взявшийся здесь волк. А положение на лугу складывалось трагическое. Дымок отнюдь не был гончаком и не мог соперничать в беге с волком, который весь был предназначен для погонь и должен был вот-вот достать собаку. Дымка пока спасало одно: его гнал ужас, вселявший в несчастного пса силы, но их могло не хватить на такую скачку.

До бани оставалось не больше ста метров, и Дымок, наверное, уже уверился в спасении, но тут из кустов наперерез ему выскочил другой волк, поменьше, в котором Егор тотчас распознал волчицу.

Дымок оказался в «клещах». Это была самая настоящая засада, какую сплошь и рядом волки используют на своих охотах, когда один гонит, а другой поджидает жертву где-нибудь в укрытии. Спасения в таких случаях нет, потому что загнанный не успевает даже понять, что произошло.

Не понял этого и Дымок, а волчица рассчитала все точно. Прыгнув, она сбила Дымка с ног, сзади налетел второй волк, и Дымок завизжал, но визг сразу же оборвался и перешел в хрип.

И только тут Егор опомнился и осознал, что происходит нечто небывалое: на его глазах волки режут его собаку, а он стоит пень пнем. В руках был только веник, но это не остановило Егора. Закричав во все горло и, как дубину, подняв веник над головой, он кинулся спасать Дымка. Волки, увидев бегущего к ним человека, бросили собаку и скрылись в кустах, но, когда Егор подбежал к бившемуся на траве Дымку, он увидел, что помогать тут бесполезно: шея пса была располосована как ножом, живот разорван. Дымок еще хрипел, но то была агония.

Постояв над собакой, Егор пошел обратно к бане и увидел жену. Испуганная и бледная, она смотрела на него как на сумасшедшего.

– Ты что, Егор?!

– Дымка волки зарезали!

– Господи! – сквозь слезы проговорила жена. – А я думала, с тобой что. Как ты закричал, у меня ноги так и подкосились, еле добежала.

– Ну ладно плакать-то, – сказал Егор. – Принеси-ка лучше лопату, надо Дымка зарыть.

Жена пошла к дому, но по дороге обернулась:

– Ты грех-то хоть прикрой, бегаешь голый. Увидит кто, растрезвонит по всей деревне.

Отправив жену с дочкой мыться, Егор по привычке лег полежать. Он всегда лежал, а то и спал час-другой после бани, и, хотя сегодня она не удалась, давным-давно заведенный порядок взял свое.

Укрывшись полушубком, Егор лежал, надеясь, что подремлет хоть немного, но привычного спокойствия не было, мысли вертелись вокруг одного – что же за невиданный случай приключился сегодня?

Если бы Егору кто-нибудь рассказал о таком, он счел бы это брехней, охотничьей байкой, но это произошло с ним, а потому требовало объяснения. В том, что волчье нападение было не случайным, а заранее подготовленным, Егор нисколько не сомневался, но не находил причин для этого. Что плохого сделал Дымок волкам? Он и в глаза-то их никогда не видел, а уж тем более ничем не насолил им. Однако – разорвали. А до этого, видать, караулили, к дому подходили – то-то Дымок и лаял. Но опять же спрашивается: для чего караулили? Конечно, волк при случае от собачины не откажется, но охотиться за собакой у всех на виду не будет. А тут охотились, засаду сделали. Но не для добычи, это точно. Если бы для добычи, не стали бы рвать, унесли. А эти кинули – вроде бы расправились за что-то, и дело с концом. Но за какие такие грехи расправляться-то? Ведь ничего не сделал Дымок этим самым волкам, ничего!

Егор встал, принес с моста крынку с молоком, не отрываясь, выпил половину. Катавасия с Дымком получалась интересная. С одной стороны, у волков не было никакого резона охотиться за ним, а с другой – получалось, что они глаз с него не сводили. И выпустили-таки кишки.

И тут у Егора мелькнула догадка: а что, если волки мстили? До сих пор он не верил в такие басни, хотя и слышал об этом от многих охотников. Но мало ли какие небылицы ходят по деревням. Поживешь – чего наслушаешься. Говорили же о Мироновой бабке, что она, дескать, ведьма и это можно проверить, нужно лишь подследить, когда она пойдет за чем-нибудь во двор. Тогда и надо воткнуть над дверным косяком нож, и бабка ни за что не выйдет со двора, потому что у ведьм нет силы против ножа.

Егору было лет тринадцать, когда он решил выяснить, ведьма Мирониха или нет. Но идти на такое дело одному было страшно, и Егор взял в помощники братьев Платоновых. Братья должны были стоять на карауле и в случае чего крикнуть: «Шуба!», что означало опасность, а Егор брал на себя главное – воткнуть нож. Он так и сделал, и потом с замиранием сердца ждал, выйдет старуха со двора или начнет просить, чтобы ее выпустили, – это и должно было показать, что она ведьма.

Затея провалилась с треском. Мирониха вышла со двора как ни в чем не бывало, а заодно прихватила с собой и нож. С тех пор Егор не верил ни во что, что не подтверждалось опытом, и, когда ему рассказывали какую-нибудь загадочную историю, спрашивал, видел ли ее сам рассказчик или говорит с чужих слов. И всегда выяснялось, что никто ничего не видел, но знает об этом от верного человека, который-де врать не будет.

Не верил Егор и в мстительность волков. Слава богу, он охотился на них не первый год, разные случаи бывали, но чтоб волки стращали? Волки могли злить и даже выводить из себя, потому что были умны и хитры и требовали неотступного внимания, но они не могли угрожать – это Егор затвердил как азбуку. Но тогда что же? Почему волки, которых он всегда презирал за трусость, ни с того ни с сего разорвали его собаку? Или разговоры о волчьей мстительности не сказки?

Похоже, что так оно и было, и стоило лишь согласиться с этим, как все непонятное вполне объяснялось, обнаруживались и причины, и следствия. Волкам было за что мстить – за выводок. И кому мстить – Егору. Вина же Дымка заключалась лишь в том, что он жил в доме ненавистного им человека. Но из этого вытекали вещи, по мнению Егора, совсем уж несуразные. Если Дымок расплатился за чужие грехи, то кому-то придется расплачиваться за собственные. А кому? Так дураку ясно – Егору. Ведь волки, надо думать, на полпути не остановятся.

Но тут Егор разозлился. Не остановятся? Еще как остановятся! Попробуют картечи – дорогу в деревню забудут. И за Дымка еще наплачутся.

Жене Егор ничего не сказал о своих подозрениях. Скажешь – потом сам не рад будешь. Начнутся всякие бабьи страхи и надоевшие разговоры о том, что давно надо бросить эту охоту, что самостоятельные мужики ею не занимаются, что Егора никогда не бывает дома, вечно он носится по своим лесам да болотам и когда-нибудь добегается. И снова будет рассказано о прадеде Тимофее, который ушел однажды в этот самый лес да и доныне все ходит где-то. Всей деревней искали, а толку? Был человек, и нет его, испарился. Нет уж, лучше помалкивать. Кто его знает, как там на самом деле с Дымком. Может, перебежал он все же волкам дорогу, вот они и посчитались. И нечего раньше времени поднимать панику, а надо заводить другую собаку. Как-то пусто стало без Дымка.

А между тем лето поворачивало на осень. Не успели и оглянуться, как подоспел сенокос, а там и уборка навалилась. Рабочих рук не хватало, и, чтобы управиться до непогод, работали от зари и до зари и, уходившись за день, валились спать как мертвые. Один за другим гасли огни в избах, умолкали звуки, и только лай собак возвещал темным окрестностям, что лают они не на пустом месте, а во дворах земного поселения.

За работой забылись события, которые еще недавно казались важными и живо обсуждались на деревенских крыльцах и завалинках. Теперь они пустовали. Лишь бессонные деревенские деды выкуривали на них цигарку-другую и снова забирались на печи, чувствуя себя еще более одинокими среди беспредельной тишины и темноты.

Забылся случай и с Дымком. Волки никак больше не проявляли себя, и Егор окончательно утвердился в мысли, что все слухи о них как были брехней, так брехней и останутся.

Но не дожили и до осени, и Егор сделал неожиданное открытие: волки по-прежнему следили за домом. В нем теперь оставались только Егор с женой, а дочка вот уже месяц жила у бабок. За ней требовался присмотр, а ни Егора, ни жены по целым дням не было дома. Все время в поле. Там и обедали, а вернувшись, ужинали на скорую руку и ложились спать – уставали за день сильно.

В ту ночь Егор, как всегда, спал без просыпу и с трудом очнулся от толчков жены.

– А? – сказал он, думая, что уже утро и надо вставать и собираться на работу. Но в избе было темно, лишь лунная дорожка тянулась наискосок от окон к печке.

– Егор, а Егор, – шепотом сказала жена, – никак в окно кто-то стукнул.

Егор приподнялся на локте и посмотрел на окно. Оно было задернуто двумя половинками занавесок, доходившими до форточки; сверху спускалась занавеска покороче, оставлявшая в окне неширокую щель, в которой виднелось лиловое ночное небо. Ветерок шевелил листву сирени в палисаднике, и кроме этого привычного шороха Егор ничего не слышал.

– Вечно чего-нибудь придумаешь, – сказал он недовольно, готовясь снова лечь, но тут до его слуха донесся непонятный, но явственный звук. Словно дотронулись до стекла, и оно чуть слышно задребезжало.

Жена испуганно ухватилась за Егора, но он отстранил ее и спрыгнул с кровати. Бесшумно ступая по половикам, подошел на цыпочках к окну. Звук, настороживший его, не повторялся, но Егор обостренным чутьем чувствовал, что за окном кто-то есть. Стараясь не делать резких движений, он осторожно раздвинул занавески и чуть не отпрянул от окна: из-за стекла, освещенный луной, на него в упор смотрел волк. Встав передними лапами на завалинку, зверь всматривался в темную внутренность избы, словно желая удостовериться, пустая она или нет. Лунный свет отражался от стекла, и волчьи глаза горели жутким зеленоватым огнем.

Егор был не из трусливого десятка, да и лесная жизнь приучила его не пугаться неожиданностей и внезапных встреч, но сейчас он почувствовал, как по спине у него побежали мурашки. Чего-чего, но чтобы столкнуться с волком вот так, нос к носу, да еще у себя под окнами – этого Егор предвидеть не мог.

Несколько секунд волк и Егор смотрели друг на друга. Неизвестно, разглядел ли волк человека в темной избе, но раздвинутая занавеска наверняка спугнула его. Он спрыгнул с завалинки и, перескочив через ограду палисадника, исчез в темноте.

Егор не рассмотрел зверя как следует, но все же ему показалось, что это был не тот волк, который гнался тогда за Дымком. Окно низкое, и если бы тот встал на завалинку, достал бы до форточки. А нынешний ростом не вышел, еле дотянулся до середины окна. Волчица?

– Ну что там, Егор? – окликнула из темноты жена.

– Да нет никого, со сна тебе почудилось, – ответил Егор, стараясь говорить спокойно. Он не хотел, чтобы жена узнала правду. Узнает – ни за что не станет жить в доме, уйдет к матери.

– Так ведь стучали, сам же слышал!

– Мало ли что слышал! Ветер, должно.

Егор прошел в чулан, выпил полковшика воды и вернулся к жене.

– Спи давай, – сказал он, обнимая ее. – А то так и будем колобродить всю ночь.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации