Текст книги "Мужская душа. Психологический путеводитель по хрупкому миру сильного пола"

Две стороны личности мужчины

Интересно, что о фундаментальной амбивалентности внутреннего мира мужчины – мужской дилемме – вновь и вновь напоминают именно женщины. Обычно одни утверждают, что за грозным видом мужчины кроется мягкая натура, другие же уверяют, что в каждом мужчине живут два совершенно разных человека. «Обычно он совсем не такой!» – испуганно говорят они. Под словом «такой» женщины обычно подразумевают непонятное им поведение, воплощающее тенденцию мужчин к экстернализации. Слово «обычно» в этом контексте напоминает о ситуациях, когда мужчина и женщина остаются наедине и перед женщиной проявляются скрытые черты характера мужчины.

Женщины, которым хоть раз удалось заглянуть во внутренний мир мужчины и прочувствовать мужскую эмоциональность, полагают, что эмоциональная сторона личности и есть «настоящая» личность мужчины. Сравнение внутреннего мира мужчины с мягкой сердцевиной, скрытой за твердой оболочкой, подводит нас к тому же: ядро, сердцевина всегда ассоциируются у нас с чем-то настоящим. Оболочка – лишь элемент защиты, ненужная шелуха. И многие женщины считают, что лишь после того как будет разбита «скорлупа», мужчина раз и навсегда сможет стать эмоционально открытым, сочувствующим и понимающим – короче говоря, «нормальным» с точки зрения женщины. Но это не совсем так.

Отрицание чувств, более или менее отчетливо выраженное у разных мужчин, представляет собой годами складывающийся механизм, помогающий справляться с жизненными трудностями и сохранять собственную идентичность. Это не зонт, которым пользуются во время дождя, а в солнечную погоду оставляют дома в прихожей. Взаимоотношения между мужчиной и женщиной несколько сложнее, чем между орехом и щипцами для колки. Несомненно, женщина способна помочь мужчине наладить контакт с собственными импульсами, которыми он прежде пренебрегал, но она не может взять на себя преодоление уже не раз упомянутой мужской дилеммы. Задача личностного роста, заключающаяся в нахождении баланса между противоположными устремлениями и укреплением мужской идентичности, остается долгосрочным вызовом, справиться с которым способен только сам мужчина.

Г-н Фристер, 38-летний архитектор, приходит к психотерапевту, чтобы справиться с классической мужской депрессией. Он, так сказать, мужчина в полном расцвете сил, успешен на работе, обладает приятной внешностью и прекрасным чувством юмора, но «почему-то несчастлив». И расставание с женщиной, которая «в третий и теперь уже последний» раз ушла от него после длительных отношений, – далеко не единственная причина. Первое время мы подолгу обсуждаем прошлые отношения Фристера. Он очень рассудителен, довольно самокритичен, но долгое время наши разговоры остаются чисто аналитическими и очень сдержанными.

Я пытаюсь найти другой подход и прошу его коротко охарактеризовать себя, записав важные черты характера на карточках. Фристер берет две карточки. На одной из них он записывает определения «сильный и креативный», а на другой «веселый и интересный». Мы коротко обсуждаем эти свойства характера и то, как они появились. Затем я переворачиваю обе карточки и прямо спрашиваю Фристера, есть ли у его характера другая, обратная сторона. Он моментально замирает. Его взгляд надолго останавливается на карточках, потом на мне, а затем уходит в пустоту. Наконец он тихо говорит:

НЕ ТОЛЬКО ОТСУТСТВИЕ ОЩУЩЕНИЙ СОЗДАЕТ БЕСПОМОЩНОСТЬ – СОЗНАТЕЛЬНОЕ ПРИНЯТИЕ ЧУВСТВ ТАКЖЕ ПРИВОДИТ К БЕСПОМОЩНОСТИ У МНОГИХ МУЖЧИН, В ДАННОМ СЛУЧАЕ К БЕСПОМОЩНОСТИ ИЗ-ЗА НЕИЗВЕСТНОСТИ. МУЖЧИНА, КОТОРЫЙ ВПЕРВЫЕ СТАЛКИВАЕТСЯ С НЕКОТОРЫМИ ИЗ СВОИХ РАНЕЕ ПОДАВЛЕННЫХ ЧУВСТВ, НЕ ЗНАЕТ, ЧТО ДЕЛАТЬ С ЭТИМИ НЕИЗВЕСТНЫМИ ЭМОЦИЯМИ.

– Вообще-то мне всегда нравилась меланхоличная музыка. – И быстро добавляет: – Но сейчас я такую уже не слушаю.

Я чувствую, что пока мы говорим о грустных песнях и об эмоциях, которые они вызывают, мы постепенно сближаемся. Пока Фристер вдруг не говорит:

– Но ведь я не ныть сюда пришел!

– Вы пришли как раз за этим! – возражаю я.

– Как это, «за этим»? – спрашивает он озадаченно.

– Мне кажется, что вам хочется пожаловаться. И я думаю, что вам нужно пожаловаться, тем более что долгие годы вы этого не делали, – я не хочу, чтобы он опять начал отрицать и обесценивать чувство грусти, которое стало теперь таким явным.

Фристер задумывается, а затем, колеблясь и с трудом выдавливая улыбку, говорит:

– Но тогда выходит, что я нытик!

– Именно, – говорю я.

Наш сеанс заканчивается тем, что на обратной стороне карточки (на которой написано «веселый и интересный») он пишет «я нытик». Это суровое определение помогает ему не вытеснять из сознания печаль, не приуменьшать ее.

– Есть еще кое-что! – говорит Фристер в начале следующего сеанса. И рассказывает, что в те редкие дни, когда его подруга задерживалась на работе дольше него, дома он не мог найти себе места, а отвлекался и успокаивался, только если принимался за работу.

После расставания он проводит больше 70 часов в неделю в офисе, остальное же время – в интернете.

– Может быть, у карточки «сильный и креативный» тоже есть обратная сторона? – спрашиваю я и указываю на карточки.

– Возможно… – бормочет он. – Иногда я совсем не креативный, а наоборот, довольно ленивый!

– Лени не существует. Лень – это либо отсутствие мотивации, либо подсознательный страх действовать! – цитирую я старую поговорку психотерапевтов. Порой приятно иметь в запасе парочку мудрых высказываний на такой случай. И вот Фристер уже рассказывает о своих страхах, и прежде всего о страхе одиночества.

В его семье было девять братьев и сестер, а к первой девушке он переехал прямо из родительского дома, поэтому он никогда не знал одиночества.

– Должен ли я написать на другой карточке, что я трус? – спрашивает он в конце сеанса.

– Если это действительно так… – говорю я.

После короткого колебания он пишет это слово на одной из карточек, а после сеанса забирает их с собой.

Поддержание амбивалентности извне

Причина существования мужской дилеммы заключается не только в сложном устройстве личности мужчины. Точно так же и внешние факторы вносят большой вклад в поддержание амбивалентности. Мужчине часто приходится быть то хладнокровным, то сопереживающим. Про обе стороны личности много говорится: в разных ситуациях поощряется или ожидается проявление качеств каждой из них. В некотором смысле мужская идентичность похожа на одеяло, которое каждый постоянно тянет на себя.

Если кратко резюмировать в немного упрощенном виде: в окружении мужчин поощряется проявление традиционной мужественности, в том числе и умение держать эмоции при себе. Начальник хочет иметь исполнительного работника. Партнер по теннису ожидает бодрого равного противника. Соседу необходима помощь в ремонте. Компания друзей ждет дельного разговора. Но никто из этих мужчин не хочет знать об эмоциональных потребностях других мужчин, о беспомощности перед лицом трудностей и в отношениях, о страхе перед другими людьми. Никто из мужчин не хочет знать о переживаниях других, потому что переживания других неизбежно напомнят об их собственных скрытых чувствах. Лишь некоторые мужчины способны выслушать других или сами рассказать о своих переживаниях.

Еще хуже обстоит ситуация у молодежи. В этой среде нетипичное для мужского пола поведение встречают открытая неприязнь, оскорбления и социальная изоляция. Психотерапевты, имеющие опыт работы с мальчиками-подростками, знают, что даже осторожная попытка заговорить о «слабой» эмоциональной стороне личности подростка тут же вызывает «гомосексуальные» подозрения. В глазах подростка выглядит абсолютно логичным и не подвергается сомнению предположение, что говорящий о своих чувствах мужчина «феминизирован», а значит, непременно гей. Недавно в одной весьма впечатляющей документальной телевизионной передаче я видел, как компания подростков «отучала» от страха некоторых ее членов с помощью различных испытаний на храбрость.

Примечательно то, что при этом ОБРЯДЕ ИНИЦИАЦИИ сама группа вполне ярко проявляла свои эмоции и оказывала активную эмоциональную поддержку испытуемому. Его вновь и вновь подбадривали преодолеть свой страх перед чрезвычайно рискованным маршрутом для паркура. Однако никому не пришло в голову позволить испытуемому ощущать вполне естественный и уместный страх.

Если мы сделаем еще один шаг назад в истории жизни и обратимся к детству, нам придется констатировать, что мужчины используют методы воспитания, которые уже в раннем возрасте закрепляют за сыновьями их гендерную роль. Авторы научных исследований соглашаются друг с другом: отцы поощряют манеру поведения и игры своих сыновей, если они соотносятся с гендерной ролью мужчины, в то время как нетипичное поведение наказывают. К отклонениям от гендерной роли в поведении своих дочерей они явно относятся терпимее. Еще более ощутимое воздействие на развитие ребенка имеет взаимовлияние мальчиков в раннем детстве. Уже в дошкольном возрасте ребенку приходится платить за нетипичные игры изоляцией от группы сверстников.

Итак, с одной стороны, ожидания других мужчин, которые хотят знать о внутреннем мире представителя своего пола как можно меньше. С другой стороны, ожидания женщин, большинство которых хотят от своих партнеров скорее противоположного, а именно: видеть рядом с собой мужчину, который осознает свои страхи и слабости и может о них говорить; заботливого, восприимчивого, понимающего, способного к эмпатии.

Исследования, изучающие женское воспитание, подтверждают это. Как правило, женщины поддерживают у мальчиков скорее нетипичное поведение: сотрудничество, послушание, мирные игры, вербальную коммуникацию. Такие предпочтения в воспитании основываются на том, что женщины сами лучше принимают такие виды поведения и считают их более «нормальными». К тому же за детьми, которые так себя ведут, проще следить. Возможно, это обстоятельство является решающим в выборе стиля воспитания для работников детских садов и учителей.

В то же время женщины не хотят, чтобы мужчина говорил о чувствах постоянно или слишком часто звонил своей матери. Такой мужчина выглядит в глазах женщины непривлекательным, «тряпкой», неповзрослевшим «маменькиным сынком». С точки зрения женщины, мужчина должен быть заботливым, эмоциональным и чувствительным, обладающим харизмой Джорджа Клуни. Настоящим мужчиной в буквальном смысле слова. И кто же осудит за это женщин? Разве есть на земле мужчина, который сам не хотел бы быть таким? Известный журналист Аксель Хаке как-то описал свои чувства на этот счет.

«А теперь перейдем к выражению, которое меня очень долго раздражало – «идеальный мужчина».

Я был сыт по горло идеальными мужчинами. Лишь только я слышал эти слова, мне тут же хотелось бежать в ближайший бар, чтобы напиться – настолько противными они мне были.

Идеальные мужчины со всем справляются лучше меня. Всегда лучше. Идеальные мужчины готовят своим женщинам душистые ванны, если тем нужно расслабиться. Делают массаж головы, не спрашивая, но всегда в нужный момент. Они заваривают чай, когда женщина еще не успела подумать, о том, что хочет чаю, но, когда она подумает об этом, чай, приготовленный идеальным мужчиной, уже будет стоять перед ней.

Идеальные мужчины в любой момент готовы обеспечить эмоциональную поддержку, а если вдруг не могут, то нежным голосом расскажут почему. Идеальным мужчинам всегда приходят в голову мысли, которые никогда в нужный момент не приходят в голову мне. Идеальные мужчины – это настоящий кошмар, заполонивший мир; они никогда не спят, их энергия неисчерпаема, а если вдруг и заканчивается, то они не подают виду.

Иногда идеальные мужчины приходят к нам в гости. Например, к нам заходил на кофе друг N со своей молодой женой, который принес с собой своего крошечного сына в люльке-переноске. И лишь только крохотный сынуля открыл рот, чтобы жалобно заплакать, N немедленно встал, чтобы тут же исполнить еще не выраженные желания малютки – те желания, о которых малютка еще даже не был способен сообщить. Бутылочка. Пустышка. Подгузничек. Погладить по головке.

А когда N возвращался на место, проходя мимо жены, он нежно провел рукой по ее волосам. И я уже знал, что будет дальше; я следил за N беспокойным взглядом, но он не обращал на меня внимания.

Не успел я закрыть за ними дверь, как моя жена дружественно зашипела:

– Видел, как он гладил ее по волосам? Ты бы хоть раз!..

Годами я желал лишь одного: однажды почувствовать себя идеальным. И на днях мое страстное желание исполнилось.

Тогда мы договорились встретиться и поужинать с Паулем и его женой Анной в ресторане. У Анны и Пауля есть полуторагодовалый ребенок; и у нас тоже есть полуторагодовалый ребенок, девочка, ее зовут Софи. На этот вечер все позвали нянь: и Анна с Паулем, и я тоже. Поэтому можно было просто сидеть в ресторане и спокойно рассказывать друг другу об ужасной усталости, о различных проявлениях и степенях усталости родителей, которым каждую ночь приходится вставать, чтобы дать ребенку бутылочку или угодить еще каким-либо другим способом.

И вдруг моя жена Паола сказала, что она стала слишком сильно уставать от ночных пробуждений, после которых долго не могла заснуть. И теперь по ночам встаю я (то есть ее муж), чтобы дать дочери бутылочку, поменять подгузник, укачать. И что я встаю в половине седьмого утра снова и снова, чтобы приготовить завтрак старшему сыну Луису и идти на работу: все лишь ради того, чтобы она могла снова нормально спать по ночам.

И я заметил интерес в глазах Анны, а в глазах ее мужа я заметил что-то вроде… Хм… Ненависти?

В любом случае, я знал: в этот момент я был недостижимо идеальным мужчиной в его глазах и еще некоторое время буду оставаться таким, и, что ж тут лукавить, это было прекрасно, это было замечательно».

Многим мужчинам, состоящим в отношениях, хорошо известны «двойные требования», с которыми сталкивается и альтер эго Акселя Хаке. Мужчина должен быть мужественно-сильным и в то же время чувственно-нежным. Непоколебимым, как скала, плечом, на которое можно опереться, но одновременно и сам нуждаться в поддержке женщины. При просмотре трогательных фильмов он должен пускать скупую мужскую слезу – но не чаще, чем женщины! Разумеется, он должен быть интересным человеком, обладающим хорошим чувством юмора, но при этом прекрасным слушателем. Таким слушателем, который, когда рубит дрова с голым торсом, тут же бросает топор, заслышав, что жена возвращается с работы, чтобы за чашечкой кофе обсудить с ней ее рабочий день. При этом от него ждут активного слушания: он должен не просто понимать чувства партнерши, а угадывать их сам. Но прежде всего мужчина не только должен быть нежным, отзывчивым и общительным. Он должен хотеть быть нежным, отзывчивым и общительным. Мужчина не только должен быть в любое время готовым к личному эмоциональному разговору с партнершей, но и хотеть его.

Такие требования, или, точнее говоря, чрезмерные требования, нередко приводят к тому, что мужчина, которому они предъявляются, предпочитает женщине компанию друзей: так сказать, спасается бегством в пивную или спортивный клуб. В кругу мужчин-друзей и знакомых эмоциональная сторона его личности никого не интересует. Зато он точно знает, что его там ожидает, точнее, что от него ожидают, а чего нет. Поэтому такие мужские контакты пусть более поверхностны с точки зрения возможности удовлетворить эмоциональные потребности, но, по крайней мере, явно проще.

Противоречивая роль современной мужественности

Двойные требования к мужественности уже закрепились в современной культуре: об этом сигнализируют средства массовой информации. Вы уже замечали, что с недавнего времени герои рекламы разнообразных бритв после пробуждения сначала нежно целуют своих жен и лишь потом с трудом переносят в ванную вес мышц собственного торса? А одна передача, которую показывали по телевидению несколько лет назад, еще более явно иллюстрирует новые требования к мужчинам. Группу мужчин, которых бросили их женщины, отправили в своего рода лагерь, где каждый из них прошел три обучающих курса, чтобы вновь завоевать сердца бывших девушек: фитнес-тренер приводил их в нужную форму, домработница учила готовить и убираться, а психотерапевт – как правильно говорить и слушать. Современный мужчина – это кубики пресса, изысканное крем-брюле и натренированный слух.

Современные фильмы и сериалы рисуют ту же картину. Раньше, добившись справедливости и спасши женщину, от которой был без ума, герой вестерна одиноко уходил в закат, поскольку был не способен на длительные отношения. В современных же вестернах (вроде фильма Кевина Костнера «Открытый простор») главный герой остается таким же крутым, однако после финальной перестрелки возвращается к довольно эмансипированной по меркам Дикого Запада женщине, чтобы несколько неловко признаться ей в любви.

ПОТРЕБНОСТЬ МУЖЧИНЫ В ЭМОЦИЯХ И ЗАЩИТА ОТ НИХ ПРИВОДИТ ЕГО К ОТНОШЕНИЯМ С ЖЕНЩИНАМИ, ОСНОВАННЫМ НА ЛЮБВИ-НЕНАВИСТИ.

Даже герои новых боевиков теперь являются не только гипермаскулинными типами с суперспособностями, но и любящими, заботливыми мужьями и отцами. Например, в американском сериале «24 часа», удостоившемся многих премий, главное действующее лицо, Джек Бауэр, спасая мир, одновременно делает все возможное для благополучия своей семьи. Временами сцены становятся несколько комичными, когда во время стремительной езды на автомобиле от одной перестрелки к другой герой Джек наводит по телефону справки о неизвестно где слоняющейся дочери. Современная мужественность и отцовство не щадят даже супергероев.

И все же в образе Джека Бауэра наметилось определенное развитие по сравнению с героями старых боевиков. Несмотря на то что противоречивый характер супермена не сопоставим с мужественностью, которую мы наблюдаем в повседневной жизни, в фильме все же в принципе допускается существование эмоциональных потребностей мужчины, от которых он не должен абстрагироваться или бежать. Напротив, эмоциональность мужчины представлена как нечто, обладающее той же ценностью, что и традиционная гипермаскулинность супергероев. И поскольку при этом Джек Бауэр обладает и менее приглядными чертами характера, такими как самоуправство и импульсивная агрессия, перед нами вырисовывается образ, уже отчасти напоминающий реального человека.

Особенно сильно мужчина ощущает тяжесть двойных требований во время ежевечерней смены роли работника на роль партнера и отца. Приходя с работы домой, он должен вести себя абсолютно по-другому. Всего час назад к нему предъявлялись совершенно другие требования, а теперь от него просят не решений, а понимания, не компетентности, а обсуждения новых семейных проблем, не распоряжений, а способности находить компромисс, не действий, а чувств: список можно продолжать бесконечно.

Самая большая трудность в современных требованиях состоит в том, что они по большей части четко не сформулированы. Вне работы мужчина просто не знает, чего от него ждут. Он видит перед собой массу задач, решать которые его не учили в детстве и которые при этом неясно сформулированы. Так мы приходим к следующему социальному требованию: сначала мужчина должен научиться «распознавать» задачи.

А тот, кто не понимает, чего от него требуют, подвергается стрессу. Когда цель неясна или непонятно описана, невозможно подготовиться к решению задач, ведущих к ее достижению, не получится радоваться каждому успешно пройденному вперед шагу, нельзя найти способы исправления ошибок. И как мужчина может сообщить о том, что ожидания чересчур завышены или противоречивы, если они не выражены понятным языком? Некоторые мужчины не только сбиваются с пути, продираясь сквозь дебри личностных требований, но и теряют физическое здоровье, а иногда и самих себя.

Генри Гольдман – привлекательный мужчина лет тридцати пяти, образованный и вдумчивый, с хорошим чувством юмора. Бравый солдат, одним словом. Правда, сейчас солдат немного приуныл. Он пришел в центр психологической помощи для мужчин «из-за постоянно возвращающейся депрессии». Я немного озадачен, поскольку уже во время первого разговора он некстати неоднократно упоминает своего соседа Кнута. Я начинаю копать в этом направлении. Выясняется, что жена Гольдмана часто восторженно ставит в пример этого Кнута своему мужу:

– Я постоянно слышу, какой он прекрасный работник и заботливый семьянин. Он успешный, всегда в хорошем настроении, дарит жене цветы и т. д., и т. п.

На какое-то мгновение глаза Гольдмана вспыхивают, звучащее в голосе раздражение быстро исчезает, и он начинает в деталях рассказывать о своих промахах в качестве мужа, отца и воспитателя трудных подростков в заведении, где он работает.

После двух-трех следующих сеансов, в течение которых Генри продолжает рассказывать, какой герой этот замечательный Кнут и какой неудачник он сам, мы начинаем детально обсуждать отношения Гольдмана с женой. Становится ясно, что жена предъявляет ему слишком высокие и противоречивые требования. Он должен быть понимающим и общительным, но о его собственных «депрессивных мыслях» жена ничего знать не хочет, поскольку они ее якобы пугают. Она все время советует ему пить таблетки, чтобы избавиться от этих мыслей. Он должен активнее помогать ей по хозяйству, что он и так делает, но одновременно с этим его жена требует, чтобы он выполнял и всю «мужскую» работу по дому.

– И в сексе то же самое! – вдруг становится ясно Гольдману. – Я должен быть не слишком напористым, но инициатива всегда должна исходить от меня. Я должен ее соблазнять!

– Как и Кнут, вероятно? – спрашиваю я, однако вовремя замечаю двусмысленность вопроса и добавляю: – Как и Кнут, видимо, соблазняет свою жену?

– Возможно! – ворчит Гольдман, долго и шумно вздыхая.

– Ужасно трудно всегда быть суперменом, да? – спрашиваю я. Мне хочется подвести его к мысли, что он сам активно пытается взять на себя роль супермена, хочет быть мастером на все руки, и поэтому жена предъявляет ему такие высокие требования. Генри вяло кивает.

На следующих сеансах мы выясняем, что противоречивые требования выдвигает не только жена, но и другие люди. Например, коллеги по работе, где ему также приходится быть вежливым, общительным и понимающим, но в то же время «делать всю грязную работу, назначать наказания и ставить на место трудных детей».

Я выражаю солидарность небезупречной стороне личности Гольдмана, злословлю вместе с ним о «супер-Кнуте» и поддерживаю его, подталкивая к тому, чтобы он начал принимать собственные чувства, потребности и границы и при случае заявлять о них. Постепенно Генри становится все более осознающим, менее депрессивным. Наконец происходит настоящий прорыв, когда он смело заявляет матери, которой раньше «никогда не мог угодить», что ее ожидания завышены.

– Следующей будет моя жена, – радостно говорит он и подмигивает мне.

– Ой-ой-ой! – пугаюсь я.