Текст книги "Предумышленное убийство"

Глава 2

Не отводя взгляда от стремительно приближающегося «форда», я лихорадочно соображал, что делать и как поступить в случае возникновения форсмажорных обстоятельств.

Я давно научился лицедействовать, но в складывающейся ситуации играть, к примеру, суперхладнокровного было неразумно и даже нелепо.

В любом эпизоде со знаком «минус», по моему мнению, всегда следует искать и находить плюсы и, притушив агрессивность, действовать философски.

Если одним из факторов существования мафии является установка на замыкание каждой рисковой акции полной тишиной, размышлял я, тогда в ближайшие полчаса ничего оглушительного не произойдет. Тем более, что у нас в городе боссы коза ностра стараются выглядеть благопристойно. Они, как и везде, придерживаются проверенной опытом аксиомы: нельзя быть вороном среди дятлов – заметят сразу. Наши «верхи» поэтому производят впечатление добропорядочных бизнесменов средней руки.

С исполнителями дело обстоит сложнее. Готовить кого-то для проведения убойной операции загодя, чтобы было время оглядеться, присмотреться, – рискованно. Хотя, с другой стороны, риск никогда не являлся для мафии аргументом, понуждающим крестных отцов воздерживаться от действия. Собственно, у нас преступления не редкость, хотя редко когда удается доказать вину задержанного.

А все почему? Да потому, что нынче все продается и покупается. Были бы деньги! Мадонна без особого труда приобрел в пожизненную собственность кое-кого из вершителей судеб. О членах всяких комитетов по связям с общественностью я уж и не говорю! Местная пресса помалкивает как стопроцентная рыба, а Винсент Мадонна тем временем всеми ему доступными средствами оказывает поддержку комиссии, созданной с целью выявления печатных органов, «порочащих честь и достоинство уважаемых граждан».

Все схвачено и отлажено. Комиссия, скажем, заявляет, будто в городе нет и быть не может никакой организованной преступности. Следом Мадонна вносит ясность, мол, если среди нарушителей правопорядка иногда и попадаются горожане с сицилийскими именами и фамилиями, то такие единичные случаи – не более чем досадное совпадение.

В общем, я пришел к выводу, что гангстеры в синем «форде» не станут поднимать шум. В особенности теперь, когда Мадонна нажимает на все педали, чтобы отцы города распорядились насчет придания законной силы его игорному бизнесу. Не нужна ему огласка, потому как последствия такой рекламы могут оказаться самыми непредсказуемыми.

Допустим, Айелло исчез. Как говорится, с концами. Предположим, тот, кто спешит сюда с далеко не дружественным визитом, уберет Джоанну. И что? А то, что Мадонне придется, хочет он этого или нет, объяснить заинтересованным лицам, куда запропастился его заместитель Сальваторе Айелло вместе со своей секретаршей.

А если «верхи» приняли решение расправиться заодно и со мной, тогда ситуация грозит стать взрывоопасной. Впрочем, поди знай, что у них на уме! Между прочим, обстоятельства дела мне тоже не вполне понятны.

Я покосился на Джоанну. Она стояла в тени, отбрасываемой дверной створкой, и, судя по всему, рассчитывала укрыться за моей спиной, в прямом и переносном смысле. Положа руку на сердце, мне льстило, что она, попав в беду, кинулась за помощью ко мне. Однако я, к величайшему сожалению, в данный момент не располагал достаточным запасом времени, необходимым для принятия мер, способных оградить ее от всяческих неприятностей и напастей.

В машине находились двое. Я их сразу узнал. Эд Бейкер и Тони Сенна – солдаты организации – отличались решительностью и дерзостью. Оба были в ярких гавайских рубашках.

За рулем сидел Бейкер. Не очень разговорчивый, если не сказать – косноязычный, он среди своих считался первоклассным букмекером. Никто не мог сравниться с ним в оперативности по сбору ставок на цифры в статистических и прочих таблицах в ежедневных газетах, являвших собой своеобразную нелегальную лотерею.

То, что визит будет озвучивать Тони Сенна – бойкий на язык мафиози, любитель красного словца и черного юмора, – не вызывало сомнений.

«Форд» подкатил с фасоном. Плавно развернулся, слегка подал назад и остановился метрах в трех от меня. Из машины вышли сразу оба. Сунув руки в карманы брюк, Тони Сенна подошел ко мне и, мазнув взглядом по Джоанне, изобразил широкую улыбку, обнажившую частокол белоснежных зубов.

– Здорово, пенсионер! – хохотнул он. – Не жарко тут стоять? Между прочим, нынче самый зачуханный ворюга не сунется в дом за барахлом, если у хозяев нет приличного кондиционера.

Он оглянулся на Эда Бейкера, тот угодливо покатился с хохоту. Широченные плечи заходили ходуном. Я окинул его взглядом с головы до ног. Мордатый, с перебитым носом – визитной карточкой боевого боксерского прошлого, он смахивал на мясника. Однажды ему подфартило. Его пригласили в Голливуд, где он снялся в двух-трех боевиках в роли гангстера. Словом, Бейкер лет пять назад вошел в образ и не расстается с ним по сей день.

Маленький, щуплый Сенна смотрел на меня и лыбился. Синюшная щетина на тяжелом подбородке и брыластых щеках вызывала желание чиркнуть о его рожу спичку, в то время как заговорщицкий вид, дешевая манерность и продолжительные паузы, сопровождающиеся псевдоглубокомысленной мимикой, наводили на мысль, что он – малый себе на уме и отнюдь не промах.

– Крейн, – хохотнул он, – как делишки насчет задвижки? Пит Данжело сразу смикитил, что ей негде быть, кроме как здесь. – Он подмигнул Джоанне. – Пит у нас голова, все сечет и всегда по делу выступает.

«Да уж! – подумал я. – Не чета некоторым. Ему ума не занимать, недаром вкалывает советником у Винсента Мадонны».

– Крейн, а с чего это ты такой молчаливый? – Сенна вскинул брови.

– Предложи тему – поговорим! – сказал я, пожимая плечами.

– Тони, а у него в заднем кармане пушка, – процедил Эд Бейкер сквозь зубы.

Сенна хмыкнул и, покачав головой, заметил:

– Крейн, надеюсь, ты обратил внимание, сколько времени у нашего Эда ушло на решение совсем простенькой задачки? Не шибко сообразительный он у нас. – Поддав носком ботинка розу на склонившемся к земле стебле, он усмехнулся и, перехватив мой взгляд, спросил с утвердительной интонацией: – Не станешь возражать, если мы полюбопытствуем, как ты тут, на отшибе, живешь-поживаешь?

– Возразил бы, да лень! Убедительная просьба – не брать, что плохо лежит.

Сенна бросил через плечо:

– Эд, проверь, все ли у него в порядке.

Бейкер затопал по дорожке к крыльцу. Я шагнул в сторону, пропуская его, и не спускал с него глаз. Джоанна бровью не повела, когда он, проходя мимо нее, прищурился и, вытянув губы трубочкой, изобразил поцелуй.

В прихожей Бейкер наткнулся на табуретку. Раздался грохот. Сенна развел руками:

– Ну что с него возьмешь! Я, между прочим, рад, что ты, Крейн, не возник. Другой бы начал права качать, препираться…

– Отродясь не вступал в полемику с криминальными элементами и не собираюсь! – отрубил я.

– Крейн, ты не очень-то напрягайся! Понял?! А то как бы эти твои приколы не вышли тебе боком. – Сенна слегка повысил голос. – Раз уж ты не сделал большие глаза, когда мы прикатили с визитом, стало быть, с ходу врубился, какими именно поисками мы займемся! – Он покосился на Джоанну. – Получается, ты по собственному желанию влип в историю, а что касается степени ее криминальности – тебе видней. Ну-ка, сочини что-либо остроумное – вместе и посмеемся!

Я промолчал, и Сенна перевел взгляд на Джоанну:

– А ты, красавица, не очень разумно поступила, когда надумала примчаться сюда. Я бы тебя умницей не назвал…

– И не надо! – заметила Джоанна сдержанным тоном. – Не нахожу никакого криминала в том, что я здесь.

– Есть тут криминал, нет – не могу сказать, поскольку не силен в юриспруденции, – улыбнулся Сенна.

Мне стало ясно, что он затеял этот пустой разговор, чтобы заполнить паузу. Возможно, в это время Сенна прикидывал, каким образом подвести черту под визитом. Хотя, с другой стороны, он наверняка получил четкие указания от Пита Данжело и никакая сила не заставит его нарушить их. А раз так, следует приберечь аргументацию для разговора с тем же Питом Данжело или с Мадонной. Разумеется, если в этом возникнет необходимость.

Но все-таки… Все-таки какая наглость! Прикатили, без всяких церемоний учинили досмотр… Может, примериваются, где могилу вырыть? С них станется…

Я сделал три шага влево. Постоял, огляделся… С этого места не сдвинусь! Самое главное, отсюда просматривается весь участок перед домом и удобно следить за перемещением непрошеных гостей по моей собственной территории.

Спустя минут десять Эд Бейкер вышел на крыльцо и, покачав головой, сказал:

– Никаких следов…

– Ты уверен? Везде посмотрел? – насупился Сенна.

– Уверен! Везде посмотрел…

– Ну надо же! Может, все же не везде?

– Сказал – везде, значит – везде.

– А если подумать? Ты в состоянии пошевелить мозгами?

– Не-а…

– Вот что, мыслитель, давай ноги в руки и чеши в сарай, где у него всякая механизация. Понял?

– Понял. И что дальше?

– Дальше пропашешь своим носом весь участок.

– Почему это носом? – вскинулся Бейкер.

– Потому что твоему рубильнику не привыкать! Понял?

– Ладно, пропашем! Только объясни, зачем…

– А затем! Вдруг наткнешься на свежевырытую землю…

Бейкер бросил на Сенну недобрый взгляд и затопал в сарай.

Я повернулся вполоборота, чтобы держать его в поле зрения. От него можно всего ожидать. Сожмет теннисный мяч в кулаке, и пожалуйста вам – лепешка!

– Не возьму в толк, для чего такой напряг, – усмехнулся я, – если ясно как дважды два, что поиски ничего не дадут.

– Кто ищет – тот находит! Я в этом убеждался неоднократно, – отрубил Сенна.

– Рад, что в этом наши мнения совпадают, – не остался я в долгу.

– А ты, милашка, прими к сведению, – Сенна пристально посмотрел на Джоанну, – кое-кому не понравилась прыть, с какой ты примчалась сюда, вместо того чтобы обратиться к истинным друзьям за помощью и за советом! А ведь клялась, что к этому копу больше ни ногой… Слово дала, которому твои друзья поверили. А может, ты заскочила сюда по малой нужде? Ха-ха-ха… Ну, скажи, почему не сообщила во всех подробностях о случившемся друзьям?

Джоанна вскинула подбородок и, не отводя от Сенны взгляда, отчеканила:

– Во-первых, если бы мне были известны подробности, я, разумеется, не утаила бы их, а во-вторых, я вообще ничего не знаю. Ни-че-го…

Сенна растянул губы в ухмылке и выдавил:

– Уж будто бы!

– Послушай! – взорвался я. – Джоанна действительно ничего не знает, и вообще она до смерти напугана. И если хочешь знать, она сразу сказала, что за все случившееся винить будут ее.

– А что, собственно, случилось? – усмехнулся Сенна, глядя на меня наглыми глазами. Подумав, он обернулся к Джоанне: – Ты этому копу много наболтала?

– Он не коп, начнем с этого…

– Ладно, бывший коп, но все равно сыском от него разит за версту.

Я улыбнулся, пожал плечами и постарался придать своему лицу выражение брезгливости. Мол, совершенно не дорожу мнением какого-то примитива.

Сенна перевел взгляд с меня на Джоанну и буквально по слогам произнес:

– А ты, красавица, припомни, какого сорта информацию ты ему сообщила.

Джоанна развела руками и сказала:

– Ты бы лучше поинтересовался, какого сорта информацией я владею. Можно подумать, будто мне доверяли тайны и секреты. Прекрасно знаешь, что это не так.

– А мне хотелось бы вот что добавить, – вмешался я. – Когда Джоанна в семь тридцать утра, как обычно, пришла на работу, в доме у Айелло никого не оказалось и все было вверх дном. Ее охватила паника. Она позвонила мне, сказала, что нуждается в моем участии в одном весьма непростом деле, а потом приехала, вот и все.

Сенна задумался.

– Может быть, и так… – процедил он и перевел взгляд на Бейкера, который уже выбрался из сарая и теперь бродил по лужайке.

Сенна подошел к Джоанне:

– Красавица ты наша, дай-ка мне ключи от твоей машины.

– Они там, в замке зажигания, – бросила она.

Сенна ухмыльнулся И погрозил ей пальцем:

– Никогда не оставляй ключи в машине, а то какой-нибудь проныра воспользуется твоей оплошностью и угонит ее. Восемьдесят процентов всех угонов приходится на ключи, оставленные в зажигании. Уясни это и больше так никогда не делай!

Не торопясь, вразвалочку он направился к машине с откинутым верхом. Заглянув внутрь, дотянулся до ключей, вытащил их из замка зажигания и пошел к багажнику. Открыл, посмотрел, захлопнул, распахнул переднюю левую дверцу, вставил ключи в замок зажигания и принялся, откидывая сиденья, шарить под ними, выставив на обозрение свой зад, обтянутый белыми тергалевыми брюками.

– Пятен крови нет, и это обстоятельство вселяет надежду, – заявил он, когда вернулся. – Если не последует возражений, взгляну и на твой джип.

Я кивнул.

Бегло осмотрев мою машину, Сенна подошел к Бейкеру. Тот стал размахивать руками. Объяснял, должно быть, что тоже не обнаружил ничего подозрительного. Сенна вернулся и, глядя на меня в упор, сказал:

– Айелло, полагаю, найдется.

– Возможно. В жизни всякое случается, – произнес я рассудительно.

– Живой или мертвый, но найдется, хотя я склонен думать, что в живых его нет, – произнес он, не спуская с меня глаз.

– Тебе видней! – обронил я.

– Если окажется, что он убит, ты и твоя подружка займете в списке подозреваемых первую строчку. Разумеется, мы не собираемся делать выводы с кондачка, потому как не исключено, что Айелло сейчас в Мексике. Скажем, где-нибудь в Тихуане развлекается с парочкой блондинок. И все же, думается, на такой фортель он не способен. Я прав?

Вопрос не требовал ответа, поэтому Сенна, помолчав, продолжил:

– У него хранились кое-какие наши ценности. В смысле – мои и моих друзей. Кое-что отдавал ему на сохранение Пит. Уловил? Короче, нам надо наше вернуть. Так что, если тебе либо ей известно, где оно, надо сделать так, чтобы мы получили его назад. Можно все это переправить Питу без указания координат отправителя, то есть анонимно. Мы не станем выяснять, кто вернул награбленное, но если выяснится, что, к примеру, ты убил Айелло и где-то закопал труп, тогда другое дело. Думаю, понимаешь, что я всего лишь предполагаю. Мы люди цивилизованные, поэтому никому не отдаем приказаний и уж тем более не угрожаем! Однако позволю себе высказать пожелание вот какого рода. Будет лучше для вас обоих уехать на время из города и не отсвечивать здесь, пока мы не выясним, что с Айелло и где добро, исчезнувшее из его дома.

Бейкер все еще шнырял вокруг дома, когда Сенна окликнул его и велел идти к машине.

Они сели в «форд» и укатили.

Джоанна как стояла на одном месте, так и не шелохнулась. Я подошел к ней, обнял за плечи и увел в дом. На этот раз она не возразила. Усадив ее на диван, сказал:

– Думаю, тебе не помешает виски с содовой.

– Двойную порцию, пожалуйста, – произнесла она безжизненным голосом.

Когда я подал ей бокал, она с ходу выпила ровно половину.

– Слушай, Джоанна, я считаю, Айелло не сегодня завтра объявится. С таким грузом, как у него, его сразу запеленгуют в любом аэропорту.

– Не сочиняй, Саймон! И не надо меня успокаивать, – сказала Джоанна и потянулась за сигаретой.

– Понимаешь, нам свойственно переоценивать события и последствия. Хоть Сенна и сказал, будто мы с тобой основные подозреваемые, думаю, это просто элементарный треп. Считай они нас и на самом деле причастными к происшествию, обхождение было бы пожестче. Если бы они были уверены, будто тебе известно, где их ценности, они бы из нас всю душу вытрясли. И вообще, – я повернулся к Джоанне и спросил, глядя в упор: – кто это сделал?

– Ты что, с ума сошел? – прошептала она.

– Вот что, дорогая! Я не наивняк и чувствую, ты кое-что не договариваешь.

Я взглянул ей прямо в глаза, но не с укоризной, а всего лишь с мягкой настойчивостью, не дающей ни увильнуть от прямого ответа, ни солгать.

Джоанна поставила бокал на журнальный столик, бросила в сумку пачку сигарет и направилась к двери. Она уже взялась за ручку, когда я спросил:

– Майк, что ли, да?

Джоанна застыла. Когда она повернулась ко мне, я ее не узнал. Нос побелел, черты лица обострились.

– Что… что ты хочешь этим сказать? – произнесла она запинаясь.

– Хочу спросить, он что, вернулся?

Джоанна перевела дыхание:

– Кто тебе об этом сказал? Как ты узнал, что он вернулся?

– Ты дала понять. Только что.

У нее в глазах словно молния промелькнула, и я подумал, что сейчас грянет гром.

– К твоему сведению, я не мастерица лгать, – выпалила она на одном дыхании.

– Да и я не любитель вешать лапшу на уши! Вот что, сядь, выпей, успокойся и расскажи мне все о Майке.

Джоанна вернулась, опустилась на кушетку. Задумалась. На переносице пролегла легкая морщинка сосредоточенности.

– Его только вчера выпустили из тюрьмы, – сказала она и вздохнула. – В городе он появился вечером. Честно говоря, не думаю, чтобы ему хотелось увидеться со мной. Скорее всего, в его планы входила встреча с Айелло. Между ними существовала некая недоговоренность, но должна сказать, Майк обладает исключительным даром тушить любой пожар, подливая масло в огонь. Саймон, клянусь, Майк не имеет никакого отношения к исчезновению Сальваторе Айелло.

– И ты можешь это доказать?

– Нет, но он…

– Не клянись, если не уверена, – оборвал я ее. – Но все-таки какой идиотизм! Неужели вся эта свистопляска затеяна ради того, чтобы отвести подозрения от Майка Фаррелла? Почему? Ведь он тебе вроде бы уже и не муж!

– Он не убийца и не грабитель! – сказала Джоанна с расстановкой.

– Ты виделась с ним?

– Накоротке. Всего минут десять, не больше.

– Когда это было?

– Прошлой ночью. У Майка с Айелло состоялся крупный разговор, ему, по всей видимости, захотелось поплакаться в жилетку. Саймон, я его даже в дом не пустила. Он стоял на крыльце и разговаривал со мной через дверь, которая была на цепочке. А когда я сказала, что не позволю ему переступить порог дома, он сел в свой микроавтобус и умчался. Думаю, сейчас он где-то на полпути к Миссисипи.

– Прихватив с собой денежки из сейфа Сальваторе Айелло, мчится и…

– Нет! – оборвала она меня. – Потому что… нет, нет и нет.

– Джоанна, почему ты сразу не рассказала мне об этом?

– Потому как была уверена, что ты сразу станешь фантазировать, вернее – строить догадки. Как я могла тебе об этом рассказать, если ты мгновенно теряешь здравомыслие из-за своей слепой ревности. Между прочим, это не самая лучшая черта твоего характера.

У меня не было ни времени, ни желания вступать в полемику. Когда не хочется врать, не хочется говорить «да» или «нет», надо просто развести руки в стороны. Что я и сделал.

– Ты эгоист! – сказала Джоанна.

– Ничего себе! Это почему же?

– Потому что эгоизм – это не только любовь к самому себе, это еще и равнодушие ко всем остальным.

– Очень мило! А тебе не приходило в голову, что именно из-за твоего так называемого здравомыслия нас могут убить – тебя и меня? Неужели до сих пор не уяснила, что члены организации никому не доверяют и во всем сомневаются? Если им станет известно о том, что Майк наведывался к Айелло, будь уверена – они с тобой рассчитаются по-свойски.

– Боже мой, Саймон, я уже говорила и еще раз повторю: Майк не имеет никакого отношения к этой истории. И скажи я им, что Майк в городе и даже виделся с Айелло, они непременно бросились бы на его поиск. Они бы его нашли и, конечно, убили бы. И нам с тобой стало бы только хуже!

– Ты все время говоришь, будто Майк не причастен к случившемуся. Это что, твоя интуиция?

– Почему интуиция? У меня есть кое-какие соображения на этот счет.

– Интересно! Какие же, если не секрет?

– Во-первых, мафия вселяет в него ужас. Он готов пресмыкаться перед ними, лишь бы только не осложнять отношения. На брюхе поползет, ботинки станет чистить, лишь бы они на него не посмотрели косо… Не способен он совершить ничего такого, что вызвало бы гнев членов организации.

– Дорогая, ты забываешь, что тюрьма ломает человека. Он наверняка изменился.

Джоанна покачала головой, отхлебнула из бокала виски с содовой и сказала с грустью:

– Саймон, я Майка видела… Вчера увидела и сразу поняла, что он не изменился. Ты его совсем не знаешь, а я знаю…

Джоанна выдохнула. Конечно, она права, подумал я. Откуда мне его знать? Видел мельком пару раз. Даже незнаком с ним. Майк Фаррелл перед тем, как загреметь в тюрягу, был руководителем ансамбля музыкантов в ночном клубе «Красная мельница», который назывался на французский манер «Мулен Руж». Майк вполне прилично играл на саксофоне.

– Если хочешь знать, – Джоанна прервала ход моих мыслей, – он самый настоящий неврастеник, один из тех, кто всегда одинок. Может, он и строит воздушные замки насчет семьи и детей, но ему это не дано – он обречен на одиночество. Когда я выходила за него, у меня сложилось впечатление, будто он стремится к семейной жизни. Но оказалось, я, как и большинство моих сверстниц, ошиблась, принимая в потенциальном спутнике жизни желаемое за действительное. В то время Майк был фантастический молчун. А я, дуреха наивная, решила, что молчание если уж не золото, то признак зрелости – непременно. Но Майк, как выяснилось, был зеленым юнцом, а мне только-только стукнуло девятнадцать… Господи, как давно все это было!

Я присел на край подоконника, смотрел на Джоанну и, не прерывая, молча слушал ее исповедь. Она на меня не смотрела.

– Такие типы, как Майк… – Джоанна задумалась, подбирая подходящее слово, – паразиты. Им и в голову не придет ограбить, убить, вскрыть и опустошить сейф, поскольку для агрессивных действий требуется затратить какое-то количество энергии. И вообще нужно обладать предприимчивостью. А Майк никогда, ни по какому поводу палец о палец не ударит… Он как бы подпитывается за счет партнера, с которым его свела судьба. Такие типажи испытывают непреодолимое влечение к тем, кто их любит, но лишь до тех пор, пока любовь не перерастет в равнодушие… Не знаю, возможно, психиатр объяснил бы все это лучше меня.

Джоанна замолчала. Достав из пачки очередную сигарету, закурила.

– Может быть, все дело в его родителях. – Она затянулась. – Однажды мы с ним навестили его предков. Они живут в Цинциннати. Отец – владелец небольшого магазина. Милый, но совершенно неприметный человек, зато матушка – громогласный солдафон в юбке. Непременный член всяких женских клубов, она почти никогда не занималась сыном. Правда, ее тщеславие подогревают музыкальные успехи Майка, в особенности когда он солировал в школьном джаз-оркестре.

Джоанна взяла бокал, сделала глоток, подумала и допила до конца.

– Майк неуверенный в себе человек, – продолжила она. – Вечно всего опасается. Абсолютно лишенный силы воли, он не способен на воровство и уж тем более на кражу денег у мафиози. И потом, Саймон, мне хочется подчеркнуть вот что: ни одна из женщин, задавшаяся целью изменить характер своего мужчины к лучшему, не в силах это сделать. А ведь считается, будто любой представитель сильного пола – воск в руках любимой. Ничего подобного! А Майк, оказывается, всю жизнь терпеть не может музыку. Да и собственную судьбу он постоянно бранил на все корки. В итоге связался с Айелло и, как следствие, оказался в сетях организации.

– С кем же все-таки он связался? С Айелло или с Мадонной?

Кинув на меня пристальный взгляд, Джоанна ответила как бы вскользь:

– И с Мадонной тоже. – Она отвела взгляд и быстро добавила: – Я тогда была прямо-таки девчонкой, обожала танцы, рестораны, веселые компании. Господи, с тех пор прошло всего-то шесть лет! Сначала новые знакомые Майка показались мне людьми занимательными, а потом, когда я поняла, в какую мерзость мы оба влипли, было уже поздно. К тому же кое-что, о чем мне не хочется вспоминать, повергло Майка в отчаяние…

– Кто же это так постарался? – спросил я с ухмылкой.

Сделав неопределенный жест рукой, она отвернулась и произнесла с явной неохотой:

– Он стал бояться Сальваторе Айелло, Пита Данжело… Вообще всех их, вместе взятых. Короче, мафии, коза ностра, всяких там крестных отцов, семей… Не очень-то я знаю, какие названия организации сейчас в ходу.

– Никогда ты мне так подробно не рассказывала о своем Майке! – заметил я.

– Мне не хотелось об этом вспоминать. Хотелось забыть…

– Но уж раз начала, то продолжай.

Джоанна усмехнулась, и усмешка у нее получилась какая-то жалкая. Скорбная, я бы сказал.

– В общем, Майк трепетал, дрожал, как заячий хвост, и, чтобы заглушить обуявший его страх, начал пить. И разумеется, под парами осмелел. Находясь постоянно в нетрезвом состоянии, он стал направо и налево рассказывать о них всякие истории, которые любой здравомыслящий человек не стал бы поминать. Конечно, это была всего лишь показная храбрость, он вовсе не хотел кого-то из них задеть, обидеть. Короче говоря, они заткнули ему рот очень просто – посадили.

– По обвинению в торговле наркотиками?

Джоанна кивнула.

– Факты оказались подтасованными, – произнесла она с горькой усмешкой. – Дело было сфабриковано.

– Ты в этом уверена?

– Да, уверена. Конечно, он принимал участие в прокручивании каких-то темных делишек, но к наркотикам не имел никакого отношения.

– Допустим! И что было дальше?

– Дальше была тюрьма, а я поначалу с увлечением играла роль соломенной вдовы, пребывающей во временной разлуке с мужем, поскольку подобный фарс являлся как бы гарантией моей неприкосновенности. Кроме того, заключение Майка избавило меня от контактов с ним. Понимаешь, Саймон, то, что я сейчас скажу, может, и прозвучит нелепо, но Майк в известной мере сослужил мне хорошую службу – я научилась разбираться в мужчинах. Но это так, к слову! Между тем Майк слал мне из тюрьмы письма, где во всем обвинял меня – мол, это я виновата, что он там оказался. К тому времени, как его агрессивность в отношении меня пошла на убыль, он стал просить прощения за резкие слова. А я с ним уже развелась, так как пребывание мужа в тюрьме сроком более двух лет является основанием для расторжения брака. Правда, он продолжал слать письма, просил навещать его в приемные дни. Я, конечно, пару раз дрогнула, проявила мягкосердие, но, когда познакомилась с тобой, прекратила с ним всякие контакты. И представь себе, он тогда же перестал забрасывать меня письмами, а в самом последнем написал, что сожалеет о том, что причинял мне огорчения, и что больше не будет мне докучать и беспокоить, а когда освободится, даже не зайдет повидаться.

Джоанна замолчала, потом закурила.

– Саймон, он несчастный, запутавшийся человек. К тому же с неустойчивой психикой. Он всего боится, у него просто заячья душа. Майк и ограбление – вещи абсолютно несовместимые. А я чувствую себя отвратительно, будто я поломала ему жизнь.

Когда она стряхивала пепел в пепельницу, у нее дрожали пальцы. Чувствовалось, что она на пределе.

– Ты сказала, будто сделала что-то такое, отчего Майк начал их опасаться.

– Это давнишняя история, я о ней почти забыла.

– Я так и думал, что забыла.

– Поверь, тебе об этом знать необязательно.

– А Майк знает?

– Знает…

Я посмотрел ей прямо в глаза, и она отвела взгляд. А потом, залихватски махнув рукой, сказала:

– Молодость, дорогой мой, бывает в жизни всего один раз, и это такая штука, что, хочешь – не хочешь, свое возьмет, да и чужое в придачу. Казалось, жизнь прекрасна и удивительна. Хотелось чего-то необыкновенного, экстравагантного… Неистового, я бы сказала. А Майк был такой рохля… Он мне действовал на нервы, я просто устала от него.

– И что?

Джоанна поморщилась и сказала вполголоса:

– Айелло…

– О, господи! – Я обомлел.

– Понимаешь, это… это нельзя назвать… романом, флиртом даже. Мы тогда прилично выпили, а Майк в это время выполнял какое-то его поручение.

– Н-да! Не слабо ты своего мужа приложила. Неужели не знала, что Сальваторе Айелло способен убить, унизить, растоптать, уничтожить человека морально?

– Я тогда не задумывалась о подобных вещах. Шикарные машины, ужины, званые обеды, наряды, цветы, подарки… Вот когда Майка арестовали, только тогда я узнала…

– Что узнала? – прервал я ее.

– Ничего. Это я так сказала. Не лови меня на слове.

– Ты говорила, будто о противозаконной деятельности Айелло тебе ничего не известно. Получается, врала?

– Нет, не врала. Сам посуди, Саймон, разве они идиоты? Разве они стали бы посвящать меня в свои дела?

Я пожал плечами, подошел к окну.

– Стало быть, у тебя нет желания рассказать мне все как есть, без утайки? – спросил я, педалируя голосом каждое слово. – Может, ты просто не хочешь об этом говорить?

– Не хочу, – ответила она.

– Не хочешь – не надо! Только постарайся убрать с лица какое-то упертое выражение.

Джоанна наградила меня прелестной улыбкой и не произнесла ни звука.

Ладно! Вопросы, похоже, задавать бесполезно. Пока… А гнетущую тишину можно разрядить при помощи транзистора. Я включил приемник и, покрутив рычажок, нашел музыкальную программу.

Допустим, Джоанна права и ее бывший муж – вне подозрений. Что мы имеем в этом случае? Нельзя исключить враждебный настрой между Айелло и доном Мадонной. Время от времени размолвки между ними случались и раньше. Вполне возможно, Айелло где-то спрятался, затаился, замыслив подмять Мадонну и взять руководство всеми делами в свои руки. Выжидает в каком-нибудь логове. Хотя, по словам Джоанны, Айелло любит комфорт и вряд ли станет мириться с неудобствами ради денег, которых у него довольно. Да и не может быть, чтобы Мадонна не знал, где его друг-приятель. Стало быть, визит Сенны и Бейкера – всего-навсего уловка для отвода глаз.

Но если исчезновение Айелло подстроено самой организацией, тогда почему так грубо сделано? Можно было, к примеру, отправить Джоанну на пару недель на Багамы… Она возвращается, а босса след простыл. Нет, что-то тут не то! Я взглянул на часы. Ага! Пять минут двенадцатого. Послушаем последние известия. Я прибавил громкости.

«…На участке строительства новой автострады вдоль границы с Мексикой дорожные рабочие наткнулись на тело. Присыпанный землей труп был обнаружен в тот момент, когда бригада приступила к разравниванию грунта перед тем, как начать профилирование дороги. Согласно сообщению полиции, Сальваторе Айелло убит двумя выстрелами в голову, чуть ниже левого уха, предположительно из пистолета 38-го калибра. Пока не удалось связаться ни с деловыми партнерами Сальваторе Айелло, ни с его секретаршей. Как только станут известны подробности этого преступления, мы немедленно сообщим их нашим слушателям, а пока…»

Я выключил приемник и оглянулся на Джоанну. Она смотрела прямо перед собой не мигая и, казалось, не дышала. Я подошел к ней, взял со столика пачку сигарет, зажигалку. Положил в сумку, протянул ей и громко сказал:

– Быстро! Уезжаем…

– Куда? Зачем? – спросила она глухим голосом.

– Есть у меня одно местечко, надежнее этого. Пошли…

Джоанна поднялась с кушетки, молча, на автомате, последовала за мной.