Текст книги "С широко открытыми глазами: мое возвращение в KoЯn"

Этот ребенок знает, как вызвать чувство вины.

– Мы можем найти для него друга? – тихо спросила она, глядя на меня из-под густых черных ресниц.

Умница. Но я на это не купился.

– Нет, Джиннея. Ты хоть представляешь, сколько еды и наполнителя мне придется покупать, если у нас их будет двое? Мне очень жаль, но я ни за что не возьму еще одну морскую свинку.

Она надулась. Но я не дрогнул.

– Угадай, кто убирает клетку? Я – вот кто! Клянусь, я не куплю еще одну морскую свинку, потому что не хочу убирать вдвое больше крысиных какашек! Я серьезно, Джиннея. Никогда, абсолютно никогда этого не будет. Ни за какие коврижки, поэтому прекрати просить.

На следующий день, когда мы выходили из зоомагазина со Сквики, новой морской свинкой, Джиннея радостно улыбалась.

Что я могу сказать? Как я мог отказать этой грустной мордашке?

* * *

Тем временем в «секте» появилась еще одна странная возможность для бизнеса – на этот раз в Дубае. По-видимому, в Америке какой-то мусульманский шейх хотел заняться индустрией развлечений, и каким-то образом, как и хорваты, он наткнулся на Эдгара. Я не знаю как.

И вновь Эдгар захотел, чтобы я поехал с ним на сделку. Это означало еще одну неделю вдали от дома. Однако раз уж сделка с Хорватией провалилась, я решил, что должен поддержать Эдгара, тем более он настаивал, чтобы я поехал с ним. Кроме того, я полагал, что только что заработал немного серьезного доверия у Джиннеи, заменив Коди не одной, а аж двумя морскими свинками.

Снова и снова это напоминало День сурка.

– Эй, Нея, можно тебя на минутку? У меня еще одна командировка по делам.

– Куда ты едешь?

– В Дубай.

– Это в Аризоне?

– Нет, это другая страна.

– А. Кто будет следить за мной?

– Мисс Сара из вашей школы. Это будет весело. Ты можешь остаться у нее, поиграть с ее девочками, пока я не вернусь.

– Круто!

Боже, что за покладистый ребенок!

Итак, мы с Эдгаром отправились в Дубай, описать который можно одним словом – вау. Это место было потрясающим! Арабы ворочают серьезными деньгами, и это заметно. У них самые высокие, самые необычные здания, которые я когда-либо видел. Одно похоже на гигантскую парусную лодку, а другое – на огромную извилистую сосульку высотой более 200 метров. У них даже есть одно здание, похожее на старинный средневековый замок. Это безумие!

Вся пятидневная поездка оказалась именно такой – просто поездкой. Шейх оказался каким-то чудаком. Я имею в виду, что он был очень дружелюбным, и он выглядел точно таким, каким вы ожидали бы увидеть мусульманского шейха: развевающееся белое одеяние, длинная темная борода – как нечто с CNN. Но я не шучу, парень неуместно почесывался через халат на протяжении всей нашей встречи, покуривая сигарету за сигаретой. Неловко. Мы с Эдгаром много раз обсуждали с ним возможность инвестирования в наши компании, но, как и в случае с Хорватией, ничего не вышло. Вообще, почти ни одна из сделок, которые пытался заключить Эдгар, так и не состоялась. У него всегда было так много сделок, что он не мог достаточно долго сосредоточиваться на чем-то одном, чтобы все получилось. Но он продолжал пытаться. Вы бы восхищались его упорством. Сделка за сделкой проваливалась, и Эдгар всегда забывал о них, как о пустяках. «Не волнуйся, Брайан. Со следующей повезет», – говорил он мне.

Скоро я стал чувствовать, что Эдгар меня обманывает. И я знаю, как пахнет обман, особенно гнилой.

Как бы мне ни хотелось ему верить, скоро я стал чувствовать, что Эдгар меня обманывает. И я знаю, как пахнет обман, особенно гнилой.

В то время я этого не осознавал, но мне показалось, что я фактически финансировал все эти поездки по миру. Когда я только переехал в Аризону, я положил около миллиона долларов на счет. Эти деньги должны были пойти на мой сольный проект. Но даже с этой суммой, казалось, музыка всегда требует больше денег – денег, которые, как я понял позже, вероятно, пошли на поездки и другие немузыкальные вещи. Неудивительно, что Эдгар всегда так легко расставался с деньгами. Возможно, он вообще ни за что не платил. А я – да.

По-моему, Эдгар рассчитывал, что одна из его иностранных шишек даст нам десятки миллионов долларов. К сожалению, этого так и не произошло.

Как я уже говорил, когда я только стал христианином, я принял много плохих решений. Очень скоро я пойму, что партнерство с Эдгаром было огромной ошибкой.

Глава 2
Классный мюзикл, Ханна Монтана и нервные срывы

Я ушел из KoЯn, но не из музыки.

Всю жизнь в своих отношениях с музыкой я бросался из крайности в крайность. Опыт прослушивания мелодий и текстов, впервые ставших настоящими песнями, – это чувство, которое трудно выразить словами. Все равно что стать родителем. «Создание» ребенка – это все виды удовольствия, и когда в мир приходит совершенно новая жизнь, это кажется чудом. Но затем наступает реальность, и вы понимаете, сколько подгузников нужно поменять, сколько ночей недоспать, сколько еды и сколько одежды купить. Другими словами, ты понимаешь, что здесь очень много работы.

То же самое и с музыкой. Песня – целый мир. Когда в студии ты слушаешь свой только что записанный трек, кажется, что это чудо. Но ведь те же самые песни «зовут» в тур, именно из-за них вы уезжаете от семьи, подчас расставаясь на несколько месяцев.

Это может оставить вас с чувством опустошенности.

И хотя я распрощался с KoЯn, музыка не перестала быть частью моей жизни, потому что она – мое призвание.

Начав новую жизнь с Джиннеей в Аризоне, я снова принялся писать. Вдохновение было сумасшедшим, в итоге я написал пару дюжин песен. Настала пора звонить Эдгару. Он быстро подготовил студию, вызвал Родриго и Фернандо, нашел звукорежиссера. Я был готов.

По крайней мере, я так думал.

Перед записью своей первой сольной песни я очень волновался. В Финиксе стояло жаркое утро, и я готовил Джиннее быстрый завтрак. Я не мог дождаться, когда смогу отвезти ее в школу, чтобы отправиться в студию. Никогда прежде я не писал вокал в профессиональной студии. Был опыт записи бэк-вокала с KoЯn, но целиком я не записал еще ни одной песни. Баловался в приложении GarageBand от Apple и все, в общем. Так что я был вне себя от радости попасть в настоящую студию и записать свои песни.

А вот Джиннея была немного менее восторженной.

– Джиннея, угадай, что я сегодня делаю? – спросил я, улыбаясь.

– Эм, отвозишь меня в школу?

– Нет, глупышка! Сегодня я записываю вокал для своего сольного альбома.

– А, – уныло ответила она.

Без энтузиазма, но, с другой стороны, ей было всего семь лет, на что я надеялся?

После завтрака я схватил дочкин рюкзак, и мы вышли из дома. По дороге в школу я уже чувствовал себя рок-звездой.

Боже, хотел бы я все еще иметь тот «Хаммер».

В студии царил полумрак, горели свечи – это Родриго постарался, чтобы настроить на пение.

Родриго – классный парень. Наверное, это самый вежливый человек на свете. Родриго всегда встречал меня с улыбкой, а еще мне нравился его легкий испанский акцент.

«Привет, Брайан. Как дела?» – спрашивал он, слегка наклонив голову влево. У него была самая искренняя улыбка, которую я когда-либо видел, как у испанского официанта в самом дорогом ресторане в мире. И этот парень не просто спрашивал, как у меня дела, он действительно хотел знать. Он сидел и внимательно слушал каждую деталь, пока я рассказывал ему, что происходит в моей жизни.

Вежливость Родриго часто становилась предметом наших шуток. Старина Эдгар тоже был в восторге от общения с Родриго. Он складывал руки вместе, слегка наклонял голову и идеально пародировал акцент Родриго. Это было забавно. Но Родриго это не обижало, он гордился своим происхождением.

Немного поболтав с Родриго, я сунул в холодильник принесенный из дома буррито с черной фасолью и курицей и направился в студию. Все было идеально.

Радушное приветствие Родриго?

Есть.

Свечи расставлены по всей студии?

Есть.

Эдгар сидит на диване за микшерным пультом и ждет меня?

Сделано.

Я надел дорогие студийные наушники и проверил уровень микрофона.

«Раз, два, три», – сказал я в микрофон.

Я вдруг понял, что когда пользуешься дорогой студийной аппаратурой, то слышишь все нюансы своего голоса: и плохие, и хорошие. На этапе проверки микрофона я услышал, что голос мой звучит, как у подростка, когда тот ломается. Я схватил одну из бутылок с водой, которые Родриго приготовил для меня, и сделал быстрый глоток, чтобы посмотреть, поможет ли это.

«Давай попробуем сделать дубль», – предложил я.

Блин, опять этот изъян. Мне что пятнадцать лет?

Родриго кивнул и почти сразу же в моих наушниках заиграла фонограмма «Washed by Blood». Я чувствовал, как мое сердце колотится в груди. Через минуту зазвучал куплет, и я начал петь.

Вот тогда-то все и случилось.

Никогда прежде я не писал вокал в профессиональной студии.

Я звучал, как один из худших певцов, когда-либо певших в профессиональной студии. Песня была в тональности, но выходило так, будто я пел в тональности лузера. Получалось так плохо, что мне пришлось остановить песню на втором припеве. Я не только пел фальшиво, но и голос мой дрожал, мне не хватало уверенности в себе, и вступал я не вовремя. Меня охватила паника. Все, что я хотел сейчас сделать – сбежать. Сбежать из студии! Эдгар и Родриго выглядели так, словно не знали, что сказать.

«Попробуем еще раз», – сказал я дрожащим голосом. Уровень моего беспокойства стремительно рос. Я попытался расслабиться.

Просто почувствуй песню, Брайан. Почувствуй песню.

Я определенно ее не чувствовал. На этот раз я добрался только до первого припева. И снова я звучал, как подросток, переживающий период полового созревания. Я был совершенно подавлен. Сам признаю, что вокал никогда не был моей сильной стороной. И, честно говоря, я, вероятно, не так уж плохо звучал, как думал. Но я так представлял этот момент в своем сознании, что все, что не достигало абсолютного совершенства, казалось мне катастрофой. Я пытался начать карьеру как солист, и каждый раз, когда я открывал рот, я был похож на четырнадцатилетнего ребенка, кудахчущего под плохой гитарный рифф. Я потерял контроль.

Начал швырять вещи и кричать как сумасшедший. Бутылки с водой, пюпитры, ноты – все, что попадалось под руку, летало по студии! Последнее, что я помню, – это как все буквы клавиатуры компьютера от Apple разлетелись по воздуху после того, как я разбил ее об стол. Никогда не пойму, как мне удалось не поджечь там все, устроив истерику посреди всех свечей Родриго. Все, что я знал, – это то, что я так себе как певец и мне нечего делать в профессиональной студии звукозаписи. Поэтому я ушел. Когда я пронесся мимо рубки управления к выходу, Родриго и Эдгар попытались задержать и успокоить меня.

«Брайан, не беспокойся об этом. Все хорошо. Мы будем работать над записью, пока ты не будешь доволен», – сказал Эдгар, пытаясь утешить меня.

«Да, Брайан, сделаю все, что я смогу, чтобы помочь тебе почувствовать себя более комфортно. Я здесь ради тебя», – поддакивал Родриго.

Но мне было все равно. Все кончено.

«Я ухожу», – сказал я и ушел.

Я вел себя как настоящий монстр. Я был совершенно потрясен тем, как сильно неконтролируемая ярость овладела мной, и у меня было только одно на уме: бежать и не останавливаться. Через несколько секунд меня уже не было. Я сел в машину, нажал на газ и рванул с парковки, стремясь как можно дальше оторваться от кошмара, который только что произошел в студии Эдгара.

Когда я мчался по шоссе, ярость и отвращение к себе все еще бушевали в моей груди. Из-за своего разочарования я поднял глаза к небу и начал рявкать на Бога.

Я не могу в это поверить! Зачем я вообще стараюсь? Я даже петь не умею! И что, черт возьми, со мной происходит?! Я все еще полон ярости! Я не могу контролировать себя, когда я так закипаю! Почему я такой? Почему бы тебе не изменить меня?

Все еще новичок в своей вере, я ожидал, что за одну ночь превращусь из сердитого неуправляемого Брайана в спокойного, мирного, полного гармонии Брайана. Но так не бывает. Горькая правда состояла в том, что меня ждала долгая дорога к «лучшей версии себя».

К тому времени, как я забрал Джиннею из школы, я был расстроен, но немного успокоился. Я все еще боролся с гневом и депрессией, и в соответствии с моей личностью «все или ничего» я всегда казался либо на 100 % счастливым, либо на 100 % несчастным. Ничего среднего. Я терпеть не мог, когда Джиннее приходилось быть свидетелем моих вспышек гнева, тем более что я думал, что они позади.

Последнее, что я помню, – это как все буквы клавиатуры компьютера от Apple разлетелись по воздуху после того, как я разбил ее об стол.

Музыка всегда была и всегда будет огромной частью моей жизни, но по большему счету Джиннея гораздо важнее. Поэтому, хотя я и воевал в студии, из-за Джиннеи я знал, что не могу позволить этому эпизоду разрушить все остальное в моей жизни. Поправка: в нашей жизни.

Через несколько дней я поговорил с Эдгаром, и у него возникло действительно хорошее предложение.

«Брат, не беспокойся сейчас о вокале, – успокоил он меня. – Давай просто запишем гитару на другие песни, а к вокалу вернемся позже».

Идея пришлась мне по душе. Мы даже не назначили дату возвращения к вокалу, и меня это вполне устраивало.

Кроме того, мне нужно было сосредоточиться на других вещах.

* * *

После моего срыва я решил направить свое внимание на то, чтобы сделать наш дом немного более похожим на настоящий дом – проект, который я действительно мог контролировать. Я нанял компанию для озеленения наших переднего и заднего дворов. Большая часть нашей собственности состояла из неосвоенной земли, и, так как мы жили там почти год, я решил, что время пришло. Однако большая часть моих денег была привязана к счету Эдгара, поэтому я решил взять вторую закладную, чтобы оплатить все. Возможно, это была не самая лучшая идея, но, учитывая мои текущие проблемы с движениями денежных средств, другого выхода не было. Кроме того, я узнал, что это увеличит стоимость дома.

Сначала я хотел построить огромную цементную стену вокруг передней части дома для уединения, но после представления планов в город они сообщили мне, что не позволят построить большую стену так близко к пешеходной дорожке. Так что вместо этого я построил небольшую метровую стену рядом с дорожкой и двухметровую – за маленькой стеной, ближе к входной двери. Я также установил метровые электрические ворота. Честно говоря, все это выглядело довольно глупо. Стена и ворота были слишком маленькими. Они не могли никого сдержать. Если кто-то действительно захотел бы попасть внутрь, все, что он должен был сделать – это перешагнуть через стену. Но двухметровая стена делала фасад нашего дома похожим на замок, так что, по крайней мере, это было круто.

Задний двор имел свои собственные проблемы. Пространство было огромным. Даже со второй закладной я не мог позволить себе построить полноценный бассейн и украсить все это деревьями, растениями и кустарниками. Это стоило бы целое состояние. Так что, как и с мини-стеной, и воротами перед входом, я пошел на компромисс. Мы покрыли большую часть площади галькой, а затем поставили небольшой углубленный бассейн, наземное джакузи и небольшой каменистый водопад между джакузи и бассейном. Когда все было сказано и сделано, все выглядело как огромное футбольное поле, покрытое камнями, с маленьким бассейном, гидромассажной ванной и крошечным водопадом в одном углу. Передний и задний дворы были ошибками. В то лето я был в выигрыше тысячу раз.

Джиннея, с другой стороны, любила задний двор. Ей было все равно, как он выглядит. Ей просто хотелось поиграть в бассейне и посидеть в джакузи, поэтому она была вполне довольна тем, что имела. Иногда мы могли бы учиться у наших детей.

После моего срыва я решил направить свое внимание на то, чтобы сделать наш дом немного более похожим на настоящий дом – проект, который я действительно мог контролировать.

На самом деле позже тем же летом Джиннея преподала мне еще более важный урок. Вскоре после фиаско с ландшафтным дизайном я получил электронное письмо от моего друга Грега. Оказывается, Грег был связан с парнем в Голливуде по имени Крис Уоррен, сын которого играл в «Классном мюзикле». Он получил несколько лишних билетов от Криса на премьеру «Классного мюзикла 2», и хотел узнать, не хотим ли мы с Джиннеей пойти с ним и его племянницей Изабель.

Что, по-вашему, моя восьмилетняя дочь заставляла меня смотреть по телевизору каждый божий день? Да, правильно.

Я уже видел награду отца года, маячащую передо мной. Мне не терпелось забрать Джиннею со школы. Для нее пойти на премьеру «Классного мюзикла 2» было бы все равно что встретиться с Иисусом лицом к лицу. Я подъехал к ее школе и подождал 15 минут до звонка. Я всегда ненавидел это пятнадцатиминутное ожидание, но в тот день оно показалось мне вечностью. Как только прозвенел звонок, я увидел Джиннею. Она еле шла, таща тяжеленный рюкзак. Одна из учительниц, назначенных в тот день для встречи учеников, открыла дверь и помогла ей сесть ко мне в машину. Когда мы отъехали, я ухмыльнулся Джиннее через зеркало заднего вида, как Ллойд из фильма «Тупой и еще тупее».

– Что? – спросила Джиннея.

– Ты не хочешь поздороваться? – переспросил я в ответ.

– Привет, пап. Почему ты так на меня смотришь? – спросила она.

– Кто самый лучший отец на всей земле?

Джиннея медленно начала улыбаться, чувствуя, что приближается своего рода рождественский сюрприз.

– Ты? – спросила она, гадая, правильный ли это ответ.

– Угадай, куда мы едем? – спросил я.

– Куда же?

– Премьера «Классного мюзикла 2» в Диснейленде!

– Что?! Серьезно?! А-а-а-а! – она закричала так громко, что я подумал, что окна разобьются вдребезги. – Когда? Как?

Я рассказал ей всю историю, и, пока мы ехали домой, строя планы на большой день, я чувствовал себя самым крутым папой, который когда-либо жил на свете. Давненько я так себя не чувствовал. Когда вы уходите из одной из самых успешных метал-групп в музыкальной индустрии, большинство привилегий и приглашений на концерты и кинопремьеры исчезают вместе с вашим звездным статусом. Я решил уйти по уважительной причине, но это все равно было похоже на уход из банды. Ты теряешь многое. Вот почему премьера фильма «Классный мюзикл 2» стала такой важной для меня. Я считал это настоящим благословением и был очень благодарен. Особенно я был благодарен Богу. Ведь этот сюрприз для Джиннеи – его рук дело.

Поначалу мы собирались вести себя тихо, но потом Эдгар узнал об этом и вызвал нас к себе в кабинет.

– Вы, ребята, поедете на премьеру первым классом в лимузине, – настаивал он. – А ты, Брайан, должен пойти на красную дорожку. Для прессы это будет замечательно.

– Да ладно тебе, приятель. Я не хочу на красную дорожку, – сказал я.

– Серьезно, ты должен это сделать, – возразил Эдгар. – Тебя не было какое-то время. Это будет полезно для тебя, для твоей музыки и для всех нас. Да и Джиннея будет только рада.

Я согласился ради Джиннеи. Этот вечер не должен был касаться меня или моей карьеры. И всего остального. Но Джиннея действительно хотела бы прокатиться в лимузине и пройтись по красной дорожке рядом со всеми своими любимыми звездами. Такое запоминается на всю жизнь.

Решено.

Когда Джиннея, Грег, Изабель и я прибыли в отель «Дисней» в Анахайме, мы быстро зарегистрировались и немного побродили по отелю, времени до премьеры оставалось достаточно. Выйдя из отеля, мы заметили большую толпу людей справа, где выступали какие-то «тини-боп»-исполнители, как-то связанные с премьерой «Классного мюзикла 2», поэтому мы направились туда. Пока мы с Грегом пытались подвести девочек поближе, чтобы они могли хорошенько рассмотреть все, их окликнул парень с большим микрофоном.

Мне не терпелось забрать Джиннею из школы. Для нее пойти на премьеру «Классного мюзикла 2» было бы все равно что встретиться с Иисусом лицом к лицу.

– А вы, девочки, хотели бы выступить на «Радио Дисней»? – спросил он.

«О боже, – подумал я. – Джиннея любит «Радио Дисней». Они, должно быть, освещают премьеру фильма». Каждый день Джиннея слушала это радио в машине.

Девочки посмотрели друг на друга и захихикали: «Ладно!»

– Добро пожаловать на «Радио Дисней», – начал парень. – Сегодня на премьере «Классного мюзикла 2» с нами две очаровательные юные леди. Позвольте вас спросить, девочки, каково это – быть здесь, на премьере в прямом эфире?

И с этими словами он опустил микрофон перед очень взволнованными лицами девочек.

– Гм, это так… хм… Хм, это… – Джиннея замялась.

– Это так круто, – быстро выпалила Изабель и обе девочки рассмеялись.

Они болтали и визжали о своем «большом» интервью еще часа два после этого. Несмотря на то что вокруг было так много других детей, этот парень выбрал их. Когда тебе восемь, что может быть круче?

Кстати, говоря о крутизне… Для этой премьеры я нашел самый шикарный костюм, который когда-либо видел. К нему прилагалось спортивное пальто, у которого были эти серебряные блестящие штуковины, спускающиеся по воротнику. Вот почему самый шикарный. Когда мой продюсер Джейсон увидел меня в этом костюме несколько лет спустя, он назвал меня Аллигатором – так зовут одного модного мафиози.

Для премьеры я нашел самый шикарный костюм, который когда-либо видел. К нему прилагалось спортивное пальто, у которого были эти серебряные блестящие штуковины, спускающиеся по воротнику.

Как же классно выглядели наши девчонки! Джиннея была одета в потрясающий черный брючный костюм, который выглядел дороже, чем стоил на самом деле, а Изабель – в красивое красное платье. Тогда я не разрешал Джиннее краситься, но в своих модных шмотках девочки все равно выглядели старше своих лет.

Когда мы собирались уходить на премьеру, мы увидели несколько звезд каналов Disney и Nickelodeon, которых очень любила Джиннея. Я не мог вспомнить их имен, но, поверьте мне, если вы смотрите Nickelodeon столько, сколько мы, вы узнаете их из тысячи.

«О мой бог!» – заверещали девочки. Никогда раньше они не видели артистов так близко (я не в счет). И они изо всех сил старались не сойти с ума.

Я так радовался за Джиннею и хотел, чтобы девочки встретились со всем актерским составом «Классного мюзикла 2».

Боже, если бы ты мог послать своих ангелов, чтобы они помогли Джиннее и Изабель встретиться с Заком Эфроном, Ванессой Хадженс и этой блондинкой, не помню имени, это было бы так потрясающе. Спасибо, что все это стало возможным. Мне нравится видеть мою дочь такой счастливой.

Когда лимузин наконец прибыл, я занервничал. Я давно не ходил по красной дорожке и знал, что там будет много камер. Я полагал, что пресса начнет задавать мне вопросы, как только я выйду из лимузина.

Когда мы подъехали, сотни маленьких девочек указывали в нашу сторону и отчаянно переговаривались друг с другом. Мы прибыли первыми, так что они, вероятно, пытались выяснить, кто был в нашем лимузине. «Это так неловко», – подумал я. Когда я вышел из машины, то увидел изумленные лица толпы.

Сверчки.

На их лицах застыл вопрос: «Кто этот парень? Кто все эти люди?»

Блин. Должен признаться, я немного замешкался. Потом Грег схватил девочек, и мы все направились к прессе. Ладно, проехали. Пока мы шли, я улыбался журналистам и ждал, что они начнут фотографировать или задавать вопросы о KoЯn и о том, чем я занимался в последнее время, но они просто смотрели на меня, отведя камеры в сторону.

Вот тогда-то до меня дошло.

Они понятия не имеют, кто я такой.

Я чувствовал себя полным идиотом. Эдгар сказал мне, что я встречусь с прессой на красной ковровой дорожке. И вот я здесь, но им все равно. Я начал думать, сказал ли Эдгар вообще кому-нибудь, что я буду там. На таких мероприятиях обычно подаются списки, чтобы журналисты знали, кого им ловить на красной дорожке.

Простояв несколько неловких секунд в ожидании вопросов, которые так и не были заданы, мы схватили девочек и отправились в зал. Я был раздражен, но быстро напомнил себе, что сегодня не мой день.

Кого там только не было! Дэвид Бекхэм с женой Викторией и детьми. Ванесса Уильямс, тоже с детьми. И казалось, что все звезды каналов Disney и Nickelodeon, за исключением любимицы Джиннеи Майли Сайрус, были там.

После просмотра фильма, который, возможно, был самым худшим, который я когда-либо видел в своей жизни, зажегся свет, и мы остались сидеть, чтобы девочки смогли понаблюдать за всеми звездами, готовящимися к выходу. Вот тогда-то мы и услышали голос.

– Вы собираетесь уходить отсюда?

Мы быстро обернулись, и когда увидели, кто это, Джиннея и ее подруга чуть не умерли.

Это был Билли Рэй Сайрус, а рядом с ним – сама Ханна Монтана.

– Ну, как у вас дела сегодня, девочки? – спросил Билли у девочек. – Хотите поздороваться с Майли?

Невероятно. Они сидели прямо за нами всю ночь, и мы даже не осознавали этого.

– Привет! – прощебетала Майли, улыбаясь.

Девочки были совершенно ошеломлены.

– М… привет, – сказали они, запинаясь, а их лица стали пунцовыми. К сожалению, все спешили и я не смог сфотографировать Майли с девочками.

Тем не менее я надеялся, что моя предыдущая просьба к Богу о встрече с остальными актерами будет выполнена на вечеринке, на которую нас пригласили. Они определенно будут там, но встреча – трудная задача.

Хотя кинотеатр был маленьким и вмещал только определенное количество людей, афтепати была забита сотнями детей, которые как сумасшедшие толпились вокруг молодых знаменитостей. Мы пытались пробиться сквозь толпу, но безуспешно. В итоге мы встретились с парой актеров из «Ханны Монтаны» и некоторых других шоу, которые нравились Джиннее, а что касается актеров «Классного мюзикла 2», большинство из них уже ушли.

Когда вечеринка начала сворачиваться, а актеры – расходиться, мы направились обратно в отель, чтобы разойтись по своим комнатам и вырубиться. Я был разочарован тем, что девочки не смогли встретиться с актерами фильма, но как раз когда я думал, что вечер закончился, ведущий того вечера Крис Уоррен снова спас день. Он подошел ко мне и спросил: «Эй, девочки хотят познакомиться с актерами? Большинство из них находятся в гостиничном номере Зака Эфрона».

Я чувствовал себя полным идиотом. Эдгар сказал мне, что я встречусь с прессой на красной ковровой дорожке. И вот я здесь, но им все равно.

Бог появился в последнюю секунду. Это было гораздо лучше, чем подарить Джиннее щенка. И в качестве дополнительного бонуса мне не нужно было заниматься уборкой!

В тот вечер мы познакомились со всеми актерами фильма: Лукасом Грейбилом, Моник Коулман, Эшли Тисдейл (она же блондинка, которую я не мог вспомнить), Кейси Стро и Крисом Уорреном-младшим, но когда пришли Зак Эфрон и Ванесса Хадженс, я увидел на лице Джиннеи такое выражение, какого никогда не видел за восемь коротких лет ее жизни. Шок.

Поскольку девушки не могли вымолвить ни слова, я представился первым.

– Эй, меня зовут Брайан. Приятно познакомиться, – сказал я, протягивая руку Заку. – Вы, ребята, каждый божий день на экране моего телевизора, так что я чувствую, что уже знаю вас.

– Ха-ха, как и ты, – улыбнулся Зак. – Я привык каждый день видеть вас на MTV.

После того как мы несколько минут говорили, я сделал несколько фотографий Джиннеи и Изабель с Заком и Ванессой, а потом мы разошлись по номерам. Это было идеальным завершением вечера, который моя дочь, уверен, не забудет никогда.

Может быть, я уже не рок-звезда, на которую бросаются прохожие, но зато я хороший отец, и это куда важнее.

Но всему хорошему приходит конец. Пока я общался с юными звездами в Лос-Анджелесе, Эдгар усердно работал в «секте», давая обещания, заключая сделки и тратя деньги. И, как оказалось, все это имело ко мне самое непосредственное отношение. Вдобавок ко всему, давление Эдгара, смешанное с моими личными неудачами и разочарованиями в музыкальной карьере, вскоре стало причиной моей депрессии.

Все превращалось в кошмар.