Текст книги "Non-Stop (Нон-стоп, Беспосадочный полет)"

II

Охота сделалась для Гвенны великим развлечением. Она избавляла её от Кабин, где женщинам было запрещено покидать территорию, занимаемую племенем. Кроме того, охота её воодушевляла. Она не принимала участия в самом убийстве, просто кралась, как тень, за Комплейном, выслеживая зверей, населяющих чащу. Несмотря на все расширяющееся выращивание домашних животных и вытекающее отсюда падение цен на дичь, Кабины были не в состоянии удовлетворить все возрастающий спрос на мясо. Племя постоянно находилось на грани кризиса. Оно возникло всего два поколения назад, основанное дедом Грина, и ещё какое-то время не могло быть самообеспечивающимся. По сути дела, любое событие или обстоятельство, способное серьёзно изменить обстановку, могло привести к тому, что многие отправились бы искать счастья среди других племён.

Сперва Комплейн и Гвенна шли по тропинке, начинавшейся сразу за передней баррикадой, но потом свернули в чащу.

Несколько ловцов и охотников, встретившихся им по пути, молча исчезли в листве, и теперь их обступило одиночество – шелестящее безлюдье джунглей.

Комплейн вёл Гвенну вверх по узенькому проходу, продираясь через заросли и стараясь оставлять за собой менее заметный след.

Наверху они задержались, и Гвенна начала беспокойно заглядывать через его плечо.

Каждая из водорослей тянулась к свету с огромной жаждой жизни, сплетаясь в густую сетку над их головами. По этой причине освещение было довольно слабым и скорее будило воображение, а не помогало наблюдениям. К этому добавлялись ещё мухи и множество мелких насекомых, лёгкой дымкой струившихся среди листвы. Поле зрения было очень ограничено, и все окружающее уже на расстоянии вытянутой руки казалось нереальным.

Однако, на этот раз не было никакого сомнения: к ним насторожённо приглядывался какой-то мужчина с маленькими глазками и матово-белым лицом. Он находился всего в трех шагах от них, но среди листвы его почти невозможно было заметить. Его мускулистая грудь была обнажена, а всю одежду составляли шорты. Комплейн с Гвенной ошеломлённо остановились, но почему-то получалось так, что чем больше они к нему приглядывались, тем менее ясным становилось все вокруг, за исключением того, что мужчина этот находился там на самом деле. Неожиданно он исчез.

– Это был дух?

Гвенна вздрогнула.

Сжимая в руке парализатор, Комплейн двинулся вперёд. Он был уже почти уверен, что это была всего лишь иллюзия, возникающая от игры теней – такое ощущение вызывала скорость, с которой наблюдавший исчез.

Мгновение спустя от него не осталось никакого следа, за исключением нескольких примятых растений на том месте, где он только что стоял.

– Не пойдём дальше, – нервно зашептала Гвенна. – Это мог быть Носарь или Чужак.

– Не придуривайся, – ответил Комплейн, – ты хорошо знаешь, что порой в зарослях встречаются дикие люди, охваченные безумием и живущие в одиночку, подобно зверям. Он не причинит нам никакого зла, а если бы он захотел в нас выстрелить, то давно бы это сделал.

Несмотря на эти слова, мороз прошёл и по его коже при мысли, что бродяга мог в эту минуту следить за ними, готовя неминуемую, как зараза, гибель.

– Но у него было такое белое лицо… – возразила Гвенна.

Он резко взял её под руку и двинулся вперёд. Чем скорее они уберутся с этого места, тем лучше.

Они быстро пересекли дорожку, протоптанную дикими свиньями, и свернули в боковой коридор. Здесь Комплейн прижался спиной к стене и заставил Гвенну сделать то же.

– Слушай внимательно и смотри, не идёт ли кто за нами, – прошептал он.

Водоросли шумели и шелестели, и жужжали бесчисленные мухи. Внезапно все эти звуки усилились до шума, от которого, как показалось Комплейну, его голова вот-вот должна лопнуть. Но среди этой гаммы звуков можно было выделить один, которого здесь не должно было быть.

Гвенна тоже услышала его.

– Приближаемся к другому племени, – прошептала она. – Оно там, впереди.

Звук, который они услышали, был плачем ребёнка, выдававшим близость племени задолго до того, как они достигли бы баррикад, задолго до того, как почувствовали бы запах. Ещё несколько дней назад этот район заселяли исключительно свиньи, а теперь все свидетельствовало, что приближается какое-то другое племя, что оно пришло с другой палубы и что оно вторглось на охотничьи территории племени Грина.

– Мы доложим об этом по возвращении, – сказал Комплейн.

Он увёл Гвенну в противоположном направлении. Они без труда продвигались вперёд, считая по дороге повороты, придерживаясь тропки, вытоптанной свиньями. Район этот был известен, как лестница на корму, и здесь с более высоких уровней можно было спускаться на нижние палубы. Из-за поворота до них доносился звук ломающихся стеблей и отчётливое хрюканье. Там наверняка паслись свиньи.

Приказав Гвенне, чтобы та оставалась наверху, Комплейн скинул лук с правого плеча, наложил стрелу и начал осторожно спускаться вниз. Кровь охотника кипела в его жилах и сейчас, тенью скользя в джунглях, он забыл обо всех хлопотах. Глаза Гвенны следили за ним с немым восхищением. Отыскав наконец-то место, где можно было достичь своих истинных размеров, водоросли росли здесь с нижних палуб наподобие гибких деревьев, и их кроны образовывали наверху сплошную зеленую поверхность. Комплейн подкрался к самому краю и заглянул вниз: среди высоких зарослей, похрюкивая от удовольствия, паслись животные. Были видны только взрослые свиньи, но повизгивание выдавало и малышей.

Осторожно спускаясь вниз по ступенькам и пробираясь между вездесущими растениями, он на мгновение ощутил сожаление о той жизни, которую сейчас вынужден был прервать. Казнь свиньи! Он постарался сразу же подавить в себе это чувство – Наука не одобряла жалости.

Возле матери вертелось три поросёнка, два чёрных и один золотистого цвета. Были это косматые, длинноногие, напоминающие волков создания с чуткими ноздрями и вытянутыми мордами. Самка повернулась, подсознательно что-то почувствовав, приподняла голову и крохотными глазками подозрительно шарила вокруг, удобно подставив при этом широкий бок…

– Рой, на помощь! – послышался снизу пронзительный крик.

Это был полный испуга голос Гвенны.

Свиное семейство бросилось бежать без оглядки, поросята продирались сквозь чащу вслед за матерью. Но шум, который они производили, не мог заглушить звуков борьбы, доносившихся снизу.

Комплейн не колебался ни минуты. Растерявшись при первом крике Гвенны, он выпустил стрелу и, не попытавшись даже закинуть лук на правое плечо, выхватил парализатор и помчался по Кормовой Лестнице наверх. Но растущие на ступеньках водоросли замедляли его бег и, когда он оказался на верхней площадке, Гвенны там уже не было.

Правда, слева раздавался какой-то треск, и он кинулся в том направлении. Бежал он пригнувшись, чтобы являть собой менее удобную мишень, и через несколько минут увидел двух бородатых мужчин, тащивших на себе Гвенну.

Она не сопротивлялась. Похоже, её просто оглушили.

И тут же он сам чуть было не оказался жертвой третьего мужчины, которого он не заметил до этого. Тот держался несколько сзади и, притаившись среди водорослей, прикрывал отход товарищей. Теперь же он выпустил вдоль коридора стрелу, просвистевшую мимо уха Комплейна. Комплейн бросился на землю, избегнув тем самым второй стрелы, и быстро отполз в сторону, рассудив, что его гибель никому не пойдёт на пользу.

Наступила тишина, нарушаемая лишь привычным шелестом водорослей. Но ведь и никому не пойдёт на пользу, если он останется жив – эта мысль оглушила его словно камнем по голове. Он потерял и добычу и Гвенну.

Теперь его ожидал суд Совета, где ему придётся докладывать об обстоятельствах, при которых племя лишилось женщины. Шок заглушил на первый момент осознание необратимости этой потери. Комплейн не любил Гвенну, нередко даже ненавидел, но она принадлежала ему, была его собственностью.

К счастью, нарастающий в нем гнев перевесил все остальные эмоции. Гнев. Это было верное лекарство, согласующееся с рекомендациями Науки. Он подобрал пригоршню гнилья и с проклятиями швырнул вдаль. Гнев его усилился до такой степени, что безумие стало единственным выходом. Безумие! Он катался по земле, дёргался, рычал и выл как дикий зверь посреди безучастной тишины.

Через какое-то время его ярость ослабела и ушла, оставляя за собой пустоту. Он сидел, обхватив голову руками, и ощущал, как бьётся под ладонями взбудораженный мозг. Ему не оставалось ничего другого, как подняться на ноги и направиться в сторону Кабин. Он должен был сообщить о происшедшем. Его голова была полна безрадостных мыслей.

Я бы мог сидеть здесь бесконечно.

Здесь всегда дует лёгкий ветер и у него всегда одна и та же температура! Темно бывает очень редко. Вокруг меня водоросли растут, падают, гниют. Здесь мне ничто не грозит, в худшем случае – смерть.

Но только продолжая жить, я смогу отыскать то «что-то». А может, «этого» вообще не существует?

Но если не существует такое важное «что-то», то это тоже форма существования. Отверстие. Стена. Священник говорит, что произойдёт катаклизм…

Я почти могу вообразить себе это «что-то», оно огромное как… Разве может что-либо быть больше, чем Мир? Нет, ведь это и был бы как раз Мир… Мир, корабль, земля, планета… Это все теории других людей, не мои. Это только жалкие потуги, теории ничего не объясняют, это всего лишь болтовня растерянности….

Вставай, ты, слабоумный.

Он встал. Если в возвращении в Кабины было не слишком много смысла, то в сидении тут – ещё меньше. Но в первую очередь удерживало его от возвращения сознание того, какой будет реакция: старательно избегающие взгляды, глупые шуточки насчёт того, какая судьба уготовлена Гвенне, и вдобавок наказание за её утрату. Он не спеша направился назад, продираясь сквозь переплетения водорослей.

Прежде чем появиться на поляне перед баррикадой, он свистнул. Его узнали и пропустили в Кабины. За время его долгого отсутствия в Кабинах произошли значительные перемены, которые он не мог, несмотря на свою подавленность, не заметить.

Серьёзной проблемой для племени Грина являлся недостаток одежды, о чем ясно говорила её разнородность. Не существовало двух одинаково одетых людей, и это в условиях, при которых индивидуализм, по меньшей мере, не был распространённым качеством.

Одежда не служила племени защитой от непогоды – она, с одной стороны, просто прикрывала наготу и успокаивала страсти, а с другой – являла собой наиболее лёгкий способ определения общественного положения. Только элита – стражники, охотники и люди с положением могли позволить себе нечто вроде мундиров, остальные же представляли собой разнородную толпу, наряжённую во всевозможного вида ткани и шкуры.

Но сейчас старые и бесцветные одеяния выглядели как новые. Даже нищие из нищих разгуливали в прекрасных зелёных лохмотьях.

– Что тут, черт побери, творится, Батч? – поинтересовался Комплейн у проходившего мимо мужчины.

– Сегодня утром стражники нашли склад с красками. Покрасься тоже – готовится великий праздник!

Неподалёку волновалась суетящаяся толпа. Вдоль борта развели костры, на которых, словно колдовские котлы, стояли наполненные кипящим варевом все оказавшиеся свободными сосуды.

Жёлтый, алый, красный, фиолетовый, чёрный, пурпурный, зелёный, золотой – все эти цвета бурлили и пузырились на радость собравшимся.

Собравшиеся поминутно опускали в краску какую-либо из частей гардероба. Из облаков пара доносились восторженные восклицания.

Это было единственным применением красок. После того, как Совет решил, что они ему не нужны, стражники выставили банки для всеобщего пользования.

Начались танцы. Во влажной одежде всех цветов радуги, расплёскивая разноцветные лужи, мужчины и женщины, собравшиеся на открытом пространстве, образовали круг, взявшись за руки. Какой-то охотник вскочил на ящик и запел, за ним вскочила женщина в жёлтом платье и принялась отбивать ритм в ладоши. Ещё кто-то ударил в тамбурин. Все больше и больше людей скакало и прыгало вокруг котлов с красками. Так они танцевали, задыхаясь в радостном самозабвении, пьяные от оргии красок, каких большинство из них в жизни не видело.

Ремесленники и некоторые из стражников, поначалу безразличные, в конце концов захваченные общим настроением постепенно присоединились к танцующим. Из помещения, где занимались сельскохозяйственными работами, от баррикад бежали мужчины, тоже собираясь принять участие в общем празднике.

Комплейн обвёл все это пасмурным взглядом и, повернувшись, отправился в сторону Комендатуры, чтобы отдать рапорт.

Один из офицеров молча выслушал его сообщение, после чего приказал ему идти непосредственно к лейтенанту Грину.

Потеря женщины могла быть расценена как серьёзный проступок. Племя Грина насчитывало примерно девятьсот человек, из которых чуть ли не половину составляли несовершеннолетние. Женщин же было всего около ста тридцати. В такой ситуации никого не могло удивить то, что драки из-за женщин были в Кабинах самым распространённым источником неприятностей.

Комплейна доставили к лейтенанту. Окружённый стражниками, за столом, помнившим лучшие времена, сидел пожилой мужчина с грозно нависшими над лицом кустистыми бровями. Хотя сидел он абсолютно неподвижно, вся его фигура выражала неодобрение.

– Пространства для вашего «я», – несмело произнёс Комплейн.

– За твой счёт, – злобно ответил лейтенант.

Немного помолчав, он буркнул:

– Охотник Комплейн, каким образом ты потерял жену?

Прерывающимся голосом Комплейн описал происшедшее на площадке Кормовой Лестницы.

– Это могло быть работой Носарей, – заключил он в конце.

– Не рассказывай нам эти бредни! – проворчал Циллак, один из приближённых Грина. – Мы уже слышали эти истории о сверхлюдях, и мы не верим им. Племя Грина властвует над всем по эту сторону Джунглей.

По мере того, как Комплейн продолжал свой рассказ, злость лейтенанта все возрастала. Он начал дрожать, глаза его наполнились слезами, с искривившихся губ закапала на подбородок слюна, а из носа потекли сопли. Под его яростным напором стол начал ритмично раскачиваться. Грин трясся, бормотал, и лицо его под шевелюрой взлохмаченных седых волос сделалось синим. Несмотря на испуг, Комплейн вынужден был признать, что это было прямо-таки неповторимым зрелищем.

Неожиданно наступила кульминация. Лейтенант, еле живой от изнеможения, упал и замер. Тотчас же Циллак и Патч встали над его телом с парализаторами наготове. Лица их передёргивались от гнева. Очень медленно, все ещё содрогаясь, лейтенант поднялся, встал и с трудом опустился в кресло. Он был явно сильно утомлён этим ритуалом.

Так его когда-нибудь и кондрашка хватит, подумал Комплейн, и эта мысль принесла ему неожиданное утешение.

– Теперь надо прикинуть, как наказать тебя согласно с законом, – с усилием произнёс старик.

Он беспомощно зашарил глазами по комнате.

– Гвенна была бесполезна для племени, хотя она и дочь такого знаменитого отца, – сказал Комплейн. Он облизнул губы. – Видите ли, она не могла иметь детей. У нас родилась всего одна девочка, и больше детей у Гвенны не могло быть. Поймите, так говорил отец Маррапер.

– Маррапер – это кусок дерьма! – выкрикнул Циллак.

– Твоя Гвенна была очень привлекательна и прекрасно сложена, – сказал Патч. – И наверняка хороша в постели.

– Ты знаешь законы, молодой человек, – заявил лейтенант. – Их установил мой дед, когда основал это племя. Вместе с Наукой они имели огромное значение для нашего племени. Что это там за шум снаружи? Да, мой дед… он был великий человек. Я помню, как в тот день, когда он умирал, он послал за мной…

На самом деле страх ещё не покинул его, но с неожиданной ясностью Комплейн увидел их всех четырех такими, какими они были на самом деле: углублённые в себя, они замечали других лишь в той степени, в которой обнаруживали в них свои собственные потаённые страхи. Изолированные и одинокие, конфликтующие со всем вокруг.

– Какой будет приговор? – резко прервал воспоминания Циллак.

– Подожди-ка, дай подумать. Собственно, ты уже наказан потерей женщины, Комплейн. Временно для тебя никакой другой не найдётся. Что там за вопли?

– Он должен быть публично наказан, иначе начнут говорить, что вы теряете власть, – хитро заметил Патч.

– Ну конечно же. Я ото всей души собираюсь наказать его. Твоё замечание было совершенно излишним, Патч. Охотник Комплейн, ты на протяжении шести следующих сон-явей получишь по шесть раз плетьми, что будет выполнять капитан стражи перед каждым сном, начиная с сегодняшнего. Вот так. Можешь идти. Циллак, бога ради, сходи посмотри, что там творится…

Комплейн закрыл за собой дверь и оказался в самом сердце оргии красок и звуков. Ему показалось, что здесь собралось все племя, что все принимают участие в этом бессмысленном, безумном танце. В иных условиях он присоединился бы к ним, поскольку стремился, как и любой, хоть ненадолго сбросить с себя груз серых будней, но в своём теперешнем настроении он осторожно обогнул толпу, стараясь никому не попадаться на глаза. И все же он решил воздержаться от возвращения в свою каморку (по обычаю, его все равно из неё выгонят, поскольку холостые мужчины не имели права на отдельное помещение). Он околачивался недалеко от толпы, наблюдая за буйствовавшим вокруг танцем, и ощущал в желудке тяжесть предстоящего наказания.

Отдельные группы выделялись из общей массы и отплясывали парами в такт музыке каких-то инструментов. Оглушающий шум, суматошные движения ног и рук танцоров…

Глядя на это, посторонний зритель мог бы отыскать немало причин для беспокойства.

Лишь несколько человек не принимали участия во всеобщем безумии. Были это высокий доктор Линдсней, Фермор, Вэнтедж, как всегда прятавший своё лицо, и палач. Этот попросту был при деле, ради которого он в соответствующее время и объявился в сопровождении стражников рядом с Комплейном.

С осуждённого ловко содрали одежду, после чего он получил первую порцию уготовленного ему наказания. В нормальных условиях отправлению наказания сопутствовала бы толпа зевак, но на этот раз их внимание приковывало более интересное зрелище, и Комплейн страдал почти в одиночестве. На следующий день он мог рассчитывать на гораздо больший интерес. Прикрывая рубашкой раны, он с трудом направился к своему жилищу. Там его поджидал отец Маррапер.

III

Отец Генри Маррапер был полным, крепкого телосложения мужчиной. Присев на корточки, он опирался спиной о стену, и его огромный живот мерно колыхался перед ним.

Поза, в которой он находился, была обычной его позой, зато необычным было время, в которое он появился. Комплейн остановился перед скорченной фигурой священника, ожидая приветствия или объяснения, но поскольку ничего такого не последовало, вынужден был заговорить первым. Однако ему ничего не пришло в голову, кроме неопределённого бурчания.

Маррапер вознёс вверх грязную лапу.

– Пространства для твоего «я», сын мой.

– За твой счёт, отец.

– И за счёт беспокойства твоего сознания, – небрежно провозгласил священник, после чего, даже не пытаясь подняться, выполнил ритуальный жест, означающий символ гнева.

– Меня выпороли, отец, – сообщил Комплейн.

Он налил в стакан желтоватой воды из кувшина, сделал пару глотков, а остальное использовал на увлажнение и приглаживание волос.

– Да, я слышал, Рой. Надеюсь, это принесло тебе облегчение?

– Разумеется, но исключительно за счёт моей спины.

Он принялся стягивать рубашку, делая это медленно и осторожно. Боль, которую вызывало прикосновение материала к ранам, была почти приятной. Разумеется, во время следующей сон-яви будет значительно хуже.

Он сбросил окровавленную одежду на пол и плюнул на неё. Его раздражение усилилось от безразличия, с которым священник наблюдал за его действиями.

– А ты чего здесь, а не на танцах, Маррапер? – едко спросил он.

– Обязанности мои связаны с духом, а не с развлечениями, – набожно произнёс священник. – Кроме того, мне знакомы лучшие способы забвения.

– Как, например, грабежи в чаще, верно?

– Меня утешает то, что ты так серьёзно относишься к своим делам, дружок. Это соответствует Науке. Я боялся, что обнаружу тебя в чёрной тоске, но, как я вижу, утешение моё, к счастью, тебе ни к чему.

Комплейн покосился на лицо Маррапера, избегая его ласкового взгляда. Священник был личностью не из приятных и в эту минуту напоминал скорее какого-то божка, нежели вылепленного из плоти человека, – живой памятник качествам, которым человек был обязан своим выживанием: хитрости, коварству и эгоизму.

Не в силах справиться с самим собой, Комплейн неожиданно почувствовал прилив благодарности к этому человеку – его он, по крайней мере, знает и с ним справится.

– Пусть тебя не заботит состояние моих нервов, отец, – сказал он. – Ты уже знаешь, что я потерял женщину, и жизнь моя стоит сейчас немного. Все то, чего я достиг, – а немного того было – я утратил, а то, что я сохранил, будет отобрано у меня силой. Придут стражники, которые отхлестали меня сегодня и ещё отхлещут утром, чтобы выгнать меня к одиноким мужчинам и детишкам. Никакой награды за удачную охоту, никакого сочувствия в беде. Законы этого племени слишком суровы, святой отец, сама Наука полна мерзких формулировок, а весь этот давящий нас мир – не что иное, как один лишь источник несчастий. Почему все должно быть именно так? Почему нет никаких намёков на нечто лучшее? Да что там, наверное, и я когда-нибудь свихнусь, как мой брат. Проберусь сквозь эту толпу кретинов и каждого из них награжу своей болью!

– Избавь меня от выслушивания дальнейшего, – сказал священник. – У меня большой приход, который я должен опекать. Я всегда готов выслушать твою исповедь, но гнев свой оставь при себе…

Он встал, потянулся и царственным жестом поправил на плечах грязный плащ.

– Но что мы имеем от этой жизни? – вопросил Комплейн.

Он боролся с яростным желанием сомкнуть руки на толстой шее священника.

– Зачем мы тут? Какова цель существования этого мира? Как пастырь, ответь мне честно на это.

Маррапер глубоко вздохнул и воздел обе руки в пространство.

– Дети мои, невежество ваше поразительно, зато сколько в вас спеси! Ты говоришь «мир», а подразумеваешь лишь это крохотное и малозначимое племя. Мир – это нечто большее. Мы, водоросли, Джунгли, Носари – словом, все – находимся в своего рода коробке, именуемой кораблём и летящей из одной части внешнего мира в другую. Я говорил тебе об этом множество раз, просто понять этого ты не в состоянии.

– Снова эти теории, – невесело откликнулся Комплейн. – Что из того, что мир называется кораблём, или же корабль называется миром, так или иначе, для нас это не имеет значения.

По непонятным причинам эта теория вообще не пользовалась уважением в Кабинах, но сейчас она встревожила его и возбудила страх. Он сжал кулаки и сказал:

– Сейчас я хотел бы заснуть, отец. Сон, по крайней мере, приносит успокоение, а ты говоришь лишь загадками. Знаешь ли ты, что мне порой снится? Ты всегда говоришь мне во сне что-то, что я должен понять, но почему-то я никогда не могу услышать из этого ни слова.

– И не только во сне, – вежливо заметил священник. Он повернулся к выходу. – Я хотел спросить тебя кое о чем важном, но теперь придётся подождать. Я вернусь утром и надеюсь застать тебя в лучшем настроении, а не полагающимся лишь на, избыточную дозу адреналина, – заявил он, закрывая за собой дверь.

Когда Маррапер ушёл, Комплейн долго сидел, уставившись на закрытую дверь, совершенно не слыша гама, доносившегося снаружи, и, наконец, в изнеможении повалился на пустую постель.

Сон не приходил, зато пришли воспоминания о бесконечных скандалах, которые они с Гвенной закатывали друг другу в этой комнате, обливая друг друга изощрёнными оскорбительными выражениями – все эти частые и бессмысленные поединки. Раньше ему казалось, что все это будет длиться бесконечно, но теперь и этот эпизод был завершён. В эту минуту Гвенна спала с кем-то другим.

При этом Комплейна одолевали два совершенно противоположных чувства – сожаление и облегчение одновременно. Припоминая все обстоятельства, сопутствующие похищению Гвенны, он неожиданно вспомнил и призрачную фигуру, которая при виде их растаяла в чаще. Но тут ему в голову полезли и воспоминания других странных происшествий, которые показались ему ещё более опасными, чем таинственное исчезновение фигуры. За дверями между тем воцарилась тишина. Копание в собственных мыслях заняло у него больше времени, чем он предполагал. Танцы окончились, а самих танцоров свалил сон. Только его сознание бодрствовало посреди смертельной завесы тишины, покрывавшей коридоры Кабин.

Если бы в эту минуту он открыл дверь, то услышал бы мерный тихий шелест – отзвук роста водорослей. Но под воздействием нервного напряжения даже сама идея открыть дверь показалась ему ужасной. Ему вспомнились легенды, во множестве ходившие по Кабинам – легенды о таинственных небывалых существах.

В первую очередь это были загадочные люди Носа. Их территории располагались очень далеко, а сами они выделялись каким-то неведомым могуществом, таинственным оружием и совершенно непохожими обычаями. Они понемногу расселялись по всем зарослям водорослей и в будущем, как утверждали легенды, должны были расправиться со всеми остальными племенами. Но хотя Носари и внушали ужас, по крайней мере, не подлежало сомнению, что это все же были люди.

Мутанты, в свою очередь, были полулюдьми.

Изгнанные из своих племён, они жили поодиночке или небольшими группами в чаще. Было у них или слишком много зубов и пальцев, или же слишком мало мозгов, а из-за многочисленных врождённых уродств они вдобавок едва были в состоянии спасти свои жалкие жизни.

Они были пугливыми и по этой причине им приписывалось множество отвратительных качеств.

И, наконец, Чужаки. Эти вообще не были людьми. В снах стариков, таких как Эфф, они появлялись постоянно. Они возникали сверхъестественным способом из горячего чернозёма джунглей, а их убежища лежали в местах, которых ещё никто не достиг. У них не было ни сердца, ни крови, но внешне они напоминали людей, благодаря чему могли незамеченными жить среди обычных смертных, собираясь с силами, чтобы потом – как вампиры кровь – высосать из человека всю его жизненную энергию. Время от времени племена устраивали облавы на них. Тела подозреваемых вскрывали, но как правило обнаруживали там кровь и сердце. Этот пример наилучшим образом демонстрировал, как неуловимы Чужаки, в существовании которых никто не сомневался, – доказательством тому являлся сам факт организации охоты на них. Даже в это мгновение они могли таиться за дверью и являли собой неясную угрозу наподобие того молчаливого силуэта, который исчез среди растений.

Так выглядела примитивная мифология племени Грина, причём она ничем существенным не отличалась от подобных же кошмарных повествований, распространённых среди других племён, блуждающих по территории, известной под названием Джунгли.

В этой мифологии особое место занимали Гиганты. О Носарях, мутантах и Чужаках знали, по крайней мере, то, что они существуют. Время от времени из зарослей вытаскивали живого мутанта и заставляли его танцевать так долго, пока люди, утомлённые этим зрелищем, не отправляли его в Долгое Путешествие. Множество вояк готовы были похвастаться и поклясться, что у них случались поединки с Носарями и Чужаками. И все же все эти три вида имели в себе что-то нереальное. Во время яви, в компании других таких же храбрецов, легко было просто не верить в их существование.

С Гигантами дело обстояло иначе. Они были абсолютно реальными. Когда-то все принадлежало им, весь мир был их собственностью, а некоторые даже утверждали, что сами люди происходят от Гигантов. Следы их могущества были видны везде, былое величие их – очевидно.

Если бы однажды они надумали возвратиться, то любое сопротивление оказалось бы бесполезным.

И над всеми этими фантастическими образами маячил один ещё более фантастический, скорее просто символ, нежели конкретное существо. Его называли Богом.

Никто не испытывал перед ним страха, но имя его почему-то редко упоминалось, так что поразительно было, каким способом оно вообще сохранялось из поколения в поколение. С ним было связано выражение «бога ради», что звучало очень убедительно, хотя и не выражало ничего конкретного. Таким образом, понятие Бога было сведено в конце концов к дружелюбному проклятию.

И все же то, что Комплейн подметил сегодня в Джунглях, было, пожалуй, более тревожно, чем все остальное. Предаваясь этим размышлениям, он вспомнил ещё один факт: детский плач, который слышали он и Гвенна.

Эти два отдельных факта неожиданно сложились в одно целое: таинственный незнакомец и приближающееся племя. Этот мужчина не был никаким Чужаком или ещё кем-то из таинственных существ. Он был самым обыкновенным охотником из плоти и крови, разве что принадлежал к другому племени, а значит, объяснение оказывалось простым и понятным.

Комплейн расслабился и лёг. Размышления улучшили его настроение, но тем не менее он был несколько недоволен тем, что не мог додуматься до правильных выводов раньше. И все же, открыв в себе неожиданные способности к дедукции, он испытывал удовлетворение.

Слишком плохо он использовал свой разумом. Вся его предыдущая жизнь была всего лишь набором автоматических реакций: им управляли местные обычаи, Наука или его собственные настроения. Теперь все это следовало переменить. С этой минуты он станет другим, таким, как, ну скажем, Маррапер. Он будет оценивать явления, но, разумеется, не в материальном смысле, не так как Роффери оценивает товар.

Для проверки надо будет запастись определёнными данными, которые должны составить из себя единое целое.

С помощью такого метода и достаточного количества разнообразных данных ему, может быть, удастся даже логически осознать концепцию корабля…

Почти незаметно Комплейн погрузился в сон. Когда он проснулся, его не приветствовал, как обычно, запах горячей пищи. Он резко сел, ойкнул и, ухватившись за голову, слез с кровати. С минуту ему казалось, что тоска по жене полностью подавила его, но чуть погодя он почувствовал, как где-то в глубине пробуждается энергия.

Он собирался действовать, он ощущал потребность в немедленном действии; что стоит за этим – покажет время. Вновь появилось предчувствие грядущих огромных перемен.

Он натянул штаны, добрался до двери и распахнул её. Снаружи стояла странная тишина. Комплейн ступил за порог.

Гулянка кончилась, и её участники, не позаботившись даже разойтись по домам, лежали среди разноцветных пятен там, где их сморил сон. Они бездумно храпели на жёстком полу, и только дети кое-где безуспешно пытались пробудить своих сонных матерей. Кабины напоминали поле бескровной битвы, для жертв которой страдания ещё не кончились.