Текст книги "Лорд-разбойник"

Глава 3

– Провести ночь здесь? – в ужасе проговорила Перл. Она намеревалась произнести эти слова тоном крайнего возмущения, но на деле получился какой-то жалкий писк.

– Пегги, здесь вы будете в полной безопасности, уверяю вас. – Взгляд черных глаз Сент-Клера был все таким же пристальным, но в нем она увидела скорее сочувствие, чем желание.

И все-таки она покачала головой:

– Нет, я не должна… Господи, где же Хетти? Перл полагала, что горничная дочери герцога Оукшира была хорошо известна среди прислуги всех аристократических домов, поэтому, возможно, Хетти также назвалась другим именем. Они это не обсуждали, а разлучили их сразу же, как только они вошли в дом Маунтхитов.

Перл вдруг пришло в голову, что Хетти наверняка вернулась домой, как только обнаружила, что ее хозяйка исчезла. И вероятно, люди герцога уже получили приказ прочесать весь Лондон, чтобы найти ее!

В этой ситуации, конечно же, разумнее всего отказаться от своего плана и вернуться в Оукшир-Хаус до того, как разразится скандал. Хетти оказалась права, хотя Перл нелегко было в этом признаться. Она представила, что скажет мачеха, и на ее лице появилась гримаса отвращения. Сама мысль о том, что Обелия будет ее всячески унижать, казалась невыносимой.

Сент-Клер по-прежнему поглядывал на нее с сочувствием. Едва заметно улыбнувшись, он проговорил:

– Пегги, прошу вас, доверьтесь мне. Вам не грозит никакая опасность. Дверь здесь очень крепкая, и я никогда не воспользуюсь… такой ситуацией.

«Он считает меня дурочкой», – подумала Перл, и эта мысль почему-то рассмешила ее. Впрочем, пусть по-прежнему считает ее глупой – возможно, так будет лучше. Ведь не исключено, что именно поэтому он ей сочувствует…

Оценив ситуацию, Перл поняла, что гораздо безопаснее остаться на ночь у Сент-Клера, чем оказаться в это время на улицах Севен-Дайалса. Уже сейчас оттуда доносилось пьяное пение, а время от времени истошные вопли. Она слышала рассказы о молодых джентльменах, которые либо на пари, либо от собственного безрассудства осмеливались появиться в этом районе. Некоторых из них потом никто больше не видел. Не исключено, что и с молодой леди могло здесь случиться нечто подобное…

Безопасность требовала, чтобы она осталась у Сент-Клера. Но если об этой ее ночи станет известно, ее репутация будет безвозвратно погублена. А это означало бы…

Действительно, что это означало бы? Если она лишится своего доброго имени, все ее поклонники моментально разбегутся, как испуганные кролики, и тогда все планы Обелии сорвутся, в том числе и относительно Фэрборна. Почему ей раньше не приходило в голову такое решение? Оказывается, все очень просто! Ей надо провести несколько ночей вне дома, а потом вернуться домой с не очень правдоподобным объяснением своего отсутствия. Гениально!

Тут Перл вдруг поняла, что Сент-Клер дожидается ее ответа. Заставив себя улыбнуться, она пробормотала:

– Да… наверное, я должна. То есть должна остаться здесь. – «Удивительно, какой глупой я могу казаться, даже не пытаясь делать это нарочно», – промелькнуло у Перл.

– Вот и хорошо, – одобрительно кивнул Люк. – У меня есть чистое белье, я постелю вам на диване. Я бы предложил свою кровать, но…

– Нет-нет, диван подойдет! – поспешно заявила Перл, испугавшись того видения, которое возникло у нее при упоминании кровати.

Пока Сент-Клер ходил за бельем, она с тоской смотрела на жесткий диван и мысленно себе говорила: «Ничего, потерпи. Помни о Фэрборне!»

Люк вернулся через минуту и с ловкостью, свидетельствовавшей о том, что он привык это делать сам, расстелил простыни.

– Дайте мне знать, если вам что-нибудь понадобится, Пегги.

Она кивнула и пробормотала:

– Спасибо. Вы гораздо добрее, чем…

– Чем вы ожидали? Вы к этому не привыкли? Не сомневаюсь, особенно если вы служили у людей, принадлежащих к так называемому высшему обществу. Я рад, что вы здесь. Не все лондонцы такие бесчувственные, как Маунтхиты и им подобные.

Явная враждебность Сент-Клера по отношению к высшему обществу озадачила ее. Неужели все люди его круга так относятся к аристократам? Перл чуть было не спросила его об этом, но вовремя спохватилась – такой вопрос прозвучал бы странно в устах простой служанки.

– Думаю… нет, не все, – пробормотала Перл. – Спокойной ночи.

Сент-Клер тоже пожелал ей спокойной ночи, позвал собаку и скрылся в своей спальне. Перл долго смотрела на закрывшуюся дверь. Наконец села, сняла туфли – единственную часть туалета, которую она посмела снять, – и вытянулась на диване.

Диван оказался немного коротковат. Если бы она была такой же маленькой толстушкой, как Хетти, ей, конечно, было бы удобнее, но выбирать не приходилось. Перл лежала с открытыми глазами час или дольше – ей не давали покоя мысли о странном хозяине этой квартиры.

Когда же она, наконец, уснула, ей приснился странный сон. Ей снилось, что она в объятиях мужчины с сильными руками и мелодичным голосом проплывает по великолепным бальным залам, но что это были за залы, она не могла понять. Проснувшись утром, Перл пыталась как-то истолковать свой сон; ей почему-то казалось, что это для нее жизненно важно.

– Значит, тебе она нравится? – спрашивал он у Аргоса.

Держа песика под мышкой, Люк спускался на рассвете по стене дома, и Аргос в знак согласия помахивал хвостом.

Вскоре после того, как он поселился в этом доме, Люк заприметил довольно глубокие выщерблины в стенах, куда можно было поставить ногу, и теперь он пользовался этим маршрутом едва ли не чаще, чем лестницей. Сегодня Люк им воспользовался, чтобы не разбудить гостью – когда он осторожно заглянул к ней десять минут назад, она все еще сладко спала.

– Но мы не можем оставить ее у себя, – продолжал Люк. – Потому что ты, Аргос, к ней привяжешься – а что будет потом? Что ж, теперь слезай.

Он опустил Аргоса на тротуар, и тот убежал по своим делам. Люк же, немного помедлив, направился в сторону рынка.

«Почему я не придумал ничего лучшего, почему пригласил Пегги к себе?» – спрашивал он себя. Действительно, зачем при его образе жизни ему нужна женщина – особенно такая, как эта? Ведь она из-за своего слабоумия нуждается в заботе, и, конечно же, ее присутствие осложнит его жизнь во многих отношениях. Что ж, как бы то ни было, ему надо воспользоваться временем, которое у него есть сейчас.

В этот час на рынке царило оживление – бедняки из окрестных кварталов теснились у прилавков вместе с хорошо одетыми слугами из богатых домов, покупая свежие фрукты, овощи и цветы. Время от времени в толпе раздавались пьяные выкрики тех, кто возвращался домой после весело проведенной ночи.

Люк купил пучок чайных листьев и несколько свежеиспеченных булочек и направился во фруктовый ряд. Во всяком случае, он сможет предложить своей неожиданной гостье хороший завтрак, а уж затем отправит ее туда, куда она хочет. Только для этого ему надо кое-кого найти…

– Вот вы где! – раздался у него за спиной звонкий голос.

Люк обернулся.

– Рифля! Тебя-то я и ищу.

Люк пожал грязную руку своего единственного сообщника – тощего паренька с копной светлых волос, торчащих из-под рваной красной шапки.

– Выходит, у вас что-то есть?

Пятнадцатилетнему Рифле на вид было не больше двенадцати – хозяин притона, на которого он работал, почти не кормил его. Люк взял Рифлю под свое крыло два года назад, и с тех пор парень начал немного прибавлять в весе.

– Да, кое-что есть, – ответил Люк. – Столовое серебро и кое-какие побрякушки. Отнесешь на продажу, а из выручки возьмешь свою долю. Часть денег отдашь миссис О'Мэлли, чтобы она вытащила своего непутевого муженька из долговой тюрьмы, а остаток принесешь мне.

Люк достал из кармана сверток, который накануне вечером забрал из своего тайника, и передал его Рифле. Тот приоткрыл сверток и, увидев серебро и бриллиантовое ожерелье, тихонько присвистнул. Затем сунул сверток себе в карман.

– Миссис Брейтман передает Святому свою благодарность, – сказал Рифля. – Ее старое корыто уже нельзя было починить, так что новое подоспело в самый раз.

Люк едва удержался, чтобы не потрепать взъерошенные волосы мальчишки – тот этого очень не любил.

– Что ж, Рифля, удачи тебе.

Кивнув друг другу на прощание, они разошлись в разные стороны. Они всегда старались, чтобы их как можно реже видели вместе.

Покончив с этим делом, Люк стал не спеша выбирать самые лучшие апельсины. Потом, поддавшись неожиданному порыву, остановился возле тележки с цветами и выбрал два букетика фиалок и один – маргариток. «Может, эти цветы заставят Пегги улыбнуться, – подумал он. – Интересно, бедняжке когда-нибудь дарили цветы? Нет, вряд ли…»

Уже подходя к своему дому, Люк решил подняться к себе по лестнице, а не по стене – чтобы не помять цветы. Он отпер входную дверь и, чтобы не испугать Пегги, постучался в дверь гостиной. Не получив ответа, он осторожно приоткрыл дверь.

Пегги сидела на диване, сонно моргая.

– Где… Как… Я… не слышала, как вы ушли, – пробормотала она.

– Я не хотел вас будить, – ответил Люк с улыбкой. Пегги же была просто очаровательна. Ее золотистые волосы выбились из пучка на затылке, на губах блуждала смущенная улыбка. «Как жаль, что такая прелестная девушка слаба умом», – подумал Люк.

– Я принес завтрак, Пегги. – Он снова улыбнулся. – И цветы, чтобы поставить на стол. – Люк с торжественным видом протянул ей букет.

– О, вы и об этом позаботились! – Она вспыхнула. Улыбка, которую он так надеялся увидеть, появилась у нее на губах, и от этого проявления искренней радости у Люка потеплело на душе.

– Садитесь, Пегги, сейчас будем завтракать.

Он достал из сумки чайные листья, булочки и апельсины и выложил все на стол. Затем протянул девушке нож, чтобы она могла почистить апельсин. Люк поставил на плиту чайник, а потом вдруг увидел, как неумело Пегги орудует ножом. Испугавшись, что она может пораниться, он отобрал у нее нож.

– Съешьте булочку, – сказал Люк, очищая апельсин. – Они еще теплые.

Щеки Пегги порозовели. Она молча кивнула и откусила кусочек булочки.

– Ах, как вкусно! – воскликнула она.

«Чем же эта девушка раньше питалась?» – подумал Люк.

– Так откуда же вы приехали? – спросил он, немного помолчав.

Она явно насторожилась, но все-таки ответила:

– Из Оукли. Это к северу от Лондона.

«Два дня пути верхом», – подумал Люк – он прекрасно знал эти места.

– Вы приехали в Лондон почтовой каретой или с друзьями?

Она снова смутилась и пробормотала:

– Отец Хетти – фермер, и он разрешил нам взять его двуколку. Мы ехали очень медленно, чтобы не менять лошадей.

Проделать в двуколке весь путь до Лондона? На это ушло дней пять, никак не меньше. Люк воздержался от вопросов о том, как же они ночевали в пути и почему отец Хетти отпустил без провожатых двух молоденьких девушек. Внимательно посмотрев на свою гостью, он спросил:

– А вы тоже жили на ферме?

Она сначала кивнула, потом покачала головой:

– Нет не на ферме. Недалеко от нее. Я жила в домике на краю городка, а потом умерла моя мать, и я решила поехать в Лондон, чтобы найти работу.

– Мне очень жаль, что вы осиротели, – проговорил Люк. Он заметил, что девушка отвела взгляд – наверняка чтобы скрыть слезы.

– Спасибо, – пробормотала она. И тут же занялась очищенным апельсином – видимо, ей были неприятны его расспросы.

Люк отнесся к ее чувствам с уважением, хотя оставалось еще много вопросов, которые ему хотелось бы ей задать. Он стал молча наблюдать, как она ест апельсин, но ему пришлось отвести глаза, потому что его пронзил неожиданный приступ желания. «Надо держать себя в узде, – подумал он, – не то она может напугаться».

Какое-то время оба молчали, потом девушка вдруг спросила:

– А вы всегда жили здесь? Я хочу сказать – в Лондоне...

Стараясь не замечать, как ее розовый язычок слизывает с губ апельсиновый сок, он ответил:

– Я жил недалеко от Лондона. Я вырос в Эджвере. Люк вспомнил небольшой домик, в котором они жили с матерью. Вспомнил и то, как ей пришлось терпеть оскорбления от тех аристократов, на которых она шила и чьи дома помогала убирать.

– А что привело вас в Лондон?

Вопрос застал его врасплох, хотя ему следовало ожидать его. Но разве мог он сказать правду? Разве мог рассказать о том, как после смерти матери его переманили сюда еще мальчишкой, чтобы обучить воровству? К счастью, ему удалось избежать судьбы вора, но он все же решил мстить тем, кого считал виновными в смерти матери. Да, он мстил высшему обществу и одновременно помогал тем, кто влачил еще более жалкое существование, чем когда-то его мать.

– Возможно, та же причина, по которой и вы приехали в Лондон, – ответил Люк. – Больше нигде не мог заработать на жизнь.

Девушка молча кивнула и снова занялась завтраком. Немного помедлив, Люк к ней присоединился.

Перл не удалось удовлетворить свое любопытство относительно того, чем занимается ее неожиданный спаситель. Впрочем, гораздо важнее было обсудить собственное положение. Насколько она могла раскрыться? Наверное, безопаснее будет, если она расскажет ему как можно меньше.

Однако ее нынешнее положение оказалось куда лучше, чем она ожидала. Во-первых, ей удалось сорвать матримониальные планы своей мачехи. Кроме того, она хотела узнать, как живут простые люди – а те, что жили в квартале Севен-Дайалс, были самыми бедными, если не считать, конечно, Сент-Клера, которого вряд ли можно было назвать бедняком.

Еще накануне ей почудилось, что этот человек вызывает в ней какое-то волнение. А теперь оказалось, что оно даже усилилось. Когда она слышала его голос, у нее начинала кружиться голова. Впрочем, это ощущение нельзя было назвать неприятным. Когда же она смотрела в его глаза, у нее возникали какие-то странные желания…

«Ты думаешь вовсе не о том!» – одернула себя Перл. Действительно, ей сейчас следовало думать не о Люке Сент-Клере, а о Хетти – ведь ее горничная, наверное, ужасно волновалась. У Перл не было ни малейшего представления о том, где ее искать. Может, передать записку? Но как сделать это, не выдав себя? Хетти, наверное, уже вернулась в Оукшир-Хаус, а вот она, Перл, пока не знала, что предпринять. Следовало решить, действительно ли она достигнет своей цели, если задержится в обществе Сент-Клера еще на некоторое время.

Если она останется здесь, в квартале Севен-Дайалс, возможно, удастся что-нибудь узнать о жизни бедняков и в этом случае она расширит свои знания – наверняка узнает много полезного. Но могла ли она задержаться в квартире Сент-Клера? На этот вопрос у Перл не было ответа.

Покончив с завтраком, она спросила:

– Если мы не сможем найти Хетти сегодня, вы не будете против… если я останусь у вас на несколько дней?

Сент-Клер – он только что поднес к губам чашку с чаем – поперхнулся и закашлялся. Перл приняла это за дурной знак, но Люк, придя в себя, с улыбкой ответил:

– Конечно, я не возражаю. Но не надо сразу отчаиваться. Мы найдем вашу подругу, не беспокойтесь. Расскажите мне о ней все, что вы знаете.

Перл внимательно посмотрела на своего нового знакомого, но увидела в его глазах лишь сочувствие и любопытство. Как же ей повезло, что именно он появился в тот момент, когда ей требовалась помощь! Однако ее смущало его любопытство. И еще – ее собственное влечение к совершенно незнакомому человеку.

– Хетти очень милая девушка, – проговорила Перл. – Я уже говорила вам вчера, как она выглядит… Ниже меня ростом и немного полнее, с темными кудрявыми волосами.

Если Сент-Клер и пришел в отчаяние от этого описания, то не подал виду. Он улыбнулся и сказал:

– Да, я помню. Но вы не знаете ее фамилию? Попытайтесь вспомнить, говорила ли она вам, где вы остановитесь в Лондоне?

– Мы должны были остановиться у ее кузины. – Перл решила придерживаться вчерашней версии. – Я не думаю, что у нее та же фамилия, что и у Хетти. – Но и фамилии Хетти она не могла назвать – боялась, что Сент-Клер в конце концов найдет ее в Оукшир-Хаусе.

– А ее отец? – допытывался Сент-Клер. – Вы, кажется, сказали, что у него ферма недалеко от Оукли.

Перл уже жалела о том, что назвала городок, находившийся всего в трех милях от поместья ее отца. Немного помедлив, она кивнула:

– Да, ферма, совсем маленькая. Но он арендатор…

– Полагаю, герцога Оукшира?

Она подняла на него взгляд и спросила:

– А вам не нравится герцог Оукшир? Он с видимым усилием улыбнулся.

– Я очень мало о нем знаю. Но считаю, что фермерам должна принадлежать земля, на которой их предки работали из поколения в поколение.

– Я тоже так считаю, – невольно вырвалось у Перл. Она уже собиралась изложить свою экономическую теорию, но, вовремя спохватившись, с улыбкой проговорила: – Просто мне так кажется. Я часто об этом думала.

Сент-Клер тоже улыбнулся, и Перл почувствовала, что ей стало не по себе.

– Что ж, Пегги, давайте пойдем к дому Маунтхитов и начнем поиски. А по дороге вы мне еще что-нибудь расскажете, если вспомните.

Он снял со спинки стула ее накидку и осторожно набросил ей на плечи. Дома такую галантность она принимала как нечто само собой разумеющееся. Так почему же сейчас ее охватил трепет? На мгновение она представила себе, как удивятся в высшем обществе, когда узнают, что какой-то безродный простолюдин скомпрометировал леди Перл. Они подумают, что между ними… Она снова вздрогнула и почувствовала, что краснеет. Нет, она не смеет даже думать об этом. Это был бы полный абсурд. И все же так легко вообразить нечто подобное.

Поблагодарив своего спутника, Перл убрала волосы под косынку. «Сейчас бы принять ванну и переодеться», – подумала она, спускаясь вслед за ним по лестнице.

При дневном свете квартал Севен-Дайалс казался не таким страшным, хотя был не менее грязным. Какая-то женщина сидела на пороге дома и кормила грудью младенца. А неподалеку двое ужасно худых малышей играли возле мусорной кучи. Еще дальше сидел у стены мужчина, одетый в лохмотья, некогда бывшие кавалерийским мундиром. Вытянув единственную ногу, он гремел жестяной кружкой, прося подаяние.

От жалости у Перл перехватило дыхание.

– Этот человек был когда-то солдатом? Сент-Клер кивнул.

– Таких, как он, тысячи. Они воевали против французов, а потом о них забыли. Теперь они обречены на нищенское существование.

Хотя Перл читала о судьбе этих солдат в газетах, ей не верилось, что правительство, состоявшее из таких людей, как ее отец, могло быть столь бездушным. Но теперь она убедилась в том, что газеты не лгали. Как жаль, что у нее не было с собой денег, чтобы хоть немного облегчить участь несчастного солдата. Впрочем, Перл прекрасно понимала, что этим не решила бы проблему.

– Эй, мистер, мистер Святой, сэр, не могли бы вы помочь моей сестре? – К ним подбежала девочка лет пяти с перепачканным лицом и в рваном платьице. Она стала тянуть за рукав Сент-Клера.

Он мельком взглянул на Перл и поспешил ответить:

– Не сейчас, Эмми, но я скоро вернусь.

– Она так больна. Мама думает, что сестра умрет. – Подбородок девочки задрожал, и по ее грязным щекам потекли слезы.

Увидев, что Люк колеблется, Перл тронула его за плечо.

– Пойдемте, посмотрим, что мы можем сделать, – предложила она. – Пожалуйста, я не против.

Он бросил на нее благодарный взгляд, заставивший ее сердце затрепетать, и кивнул:

– Хорошо. Веди нас, Эмми.

Девочка повела их сначала в темную подворотню, потом по такому же темному коридору. Наконец они оказались в комнате, где вдоль одной из стен лежало несколько тюфяков, набитых соломой. Худая, изможденная женщина склонилась над одним из них; на тюфяке в страшных судорогах билась девочка – вероятно, младшая сестра Эмми.

Перл сразу же распознала симптомы болезни и спросила:

– Как давно девочка в таком состоянии?

Женщина обернулась; в ее глазах стояли слезы. Она с надеждой посмотрела сначала на Сент-Клера, потом на Перл.

– Спасибо, что пришли, мистер Свят… Сент-Клер. От всего сердца спасибо. Боюсь, что мы теряем малютку Мими. Ее бьет уже несколько минут, и она не может остановиться…

Перл склонилась над девочкой.

– Вы держите в доме отраву для крыс? – спросила она.

– Да, конечно. Иначе мы не сможем отпугивать их от еды. Вы думаете, что бедняжка Мими…

– Да, думаю. У вас есть… хотя бы горчица? – Перл уже приготовилась засунуть девочке в рот палец, если не окажется другого средства.

– Горчица? – переспросила женщина. – Да, но…

– Принесите скорее! – закричала Перл. Она еще ниже склонилась над девочкой и прошептала: – Потерпи, дорогая. С тобой все будет в порядке. Все будет хорошо.

– Вы нашли горчицу, миссис Планк? – спросил Сент-Клер (Перл почти забыла о его присутствии). – Хорошо, давайте ее сюда! Скорее!

Люк выхватил из рук женщины бутылочку и передал ее Перл. Та разжала крепко стиснутые зубы Мими и влила ей в рот горчицу. Через несколько секунд девочку стошнило, и вместе с горчицей вышел и яд. Вскоре Мими успокоилась и, облегченно вздохнув, заснула.

– Думаю, она скоро поправится, – прошептала Перл, взглянув на женщину. – Когда она проснется, пусть выпьет побольше воды. Пусть выпьет столько, сколько захочет. И нужно как можно скорее показать ее доктору.

– Я… я постараюсь. Не знаю, как мне вас благодарить, мисс…

– Пегги. Я рада, что оказалась здесь вовремя. – Перл повернулась к Эмми, все это время молча наблюдавшей за происходящим. – Возможно, ты спасла жизнь своей сестренке. Ты должна этим гордиться.

Эмми широко улыбнулась.

– Спасибо, мисс Пегги. Спасибо, мистер Святой.

Девочка бросилась обнимать Перл, и та не смогла удержаться от улыбки. Помогать больным – это было именно то, что она так любила делать, когда жила в поместье отца. Что ж, выходит, навыки, которые она приобрела в поместье, пригодились и в Лондоне. Перл полагала, что помогать людям гораздо приятнее, чем служить украшением на великосветских балах.

– А теперь пойдем? – прошептал Сент-Клер, покосившись на спавшую девочку.

– Да, конечно, – кивнула Перл. Выбравшись на улицу вслед за Люком, она проговорила: – Я очень рада, что мы как раз проходили мимо и сумели помочь бедняжке.

– И я тоже рад, Пегги. – Она подняла глаза и увидела, что он пристально смотрит на нее. – Вы спасли жизнь малышке Мими. Я бы не знал, что надо делать. Где вы этому научились?

Перл поняла, что из-за чрезвычайных обстоятельств совершенно забыла о своей роли дурочки.

– На ферме у Хетти. Там… собаки постоянно съедали отравленную пищу.

– Ах, собаки? – Люк внимательно посмотрел на нее, и Перл поняла, что ее щеки заливает краска. – Думаю, что вы не совсем такая, какой кажетесь на первый взгляд, Пегги.

Перл промолчала. Она чувствовала, что сердце ее учащенно забилось.