Текст книги "Леди рискует всем"

Скотт Бронвин
Леди рискует всем

A Lady Risks All

Copyright © 2013 by Nikki Poppen

«Леди рискует всем»

© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014

© Перевод и издание на русском языке,

ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014

© Художественное оформление,

ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014

Глава 1

Брайтон, март 1837 г.

Что может быть более возбуждающим, чем мужчина, умеющий держать в руках кий? Локхарт вторично припала к небольшому глазку. По телу пробегала легкая дрожь волнения. Слухи оказались правдой, у него действительно потрясающий удар.

Снаружи в бильярдном зале этот удар походил на пушечный выстрел. Здесь же, в изолированной от внешних звуков комнате, оставалось лишь наблюдать, гадая, что означает присутствие этого человека в отцовском клубе.

«Я хочу кое с кем тебя познакомить». Эта фраза сотни раз проносилась в ее голове. Когда отец говорит такое дочери, обычно это означает одно – жених. Но это другие отцы, а не великий бильярдист Аллен Локхарт. Он скорее принес бы домой кий, украшенный драгоценными камнями, чем привел жениха. Возможно, именно поэтому Мерседес так удивило его предложение.

– Спустись в клуб. Я хочу, чтобы ты кое на кого посмотрела.

Отец уже давно не обращался к Мерседес с подобной просьбой, и она не посмела отказать. И вот она спряталась в потайной комнате и, прилипнув к смотровому глазку, неотрывно следит за игроком у стола номер три. На этого мужчину она обратила бы внимание даже без указки отца. Да большинство женщин сделали бы то же самое. Он прекрасно сложен, широкие плечи, стройные ноги. Заметить это было проще, потому что он играл, сняв сюртук. Когда он наклонился, прицеливаясь, чтобы произвести очередной удар, ее взору предстала фигура с тонкой талией, упругим изгибом ягодиц, переходящих в мускулистые бедра, которые слегка напрягались под узкими светло-коричневыми бриджами.

Взгляд Мерседес поднялся к сильным загорелым рукам, выглядывавшим из-под отогнутых манжет белой рубашки. К сужающимся кончикам тонких пальцев, сложенных мостом, по которому точно и без усилий скользнул кий, когда он сделал удар.

Мужчина выпрямился и повернулся в ее сторону, принимая поздравления по случаю блестящего удара. Отбросил назад светлые волосы, упавшие на лицо. Мерседес даже с такого расстояния заметила задорный взгляд его удивительных глаз, мерцавших сапфировой глубиной. Он казался уверенным в себе, хотя принимал поздравления других игроков с искренней благодарностью. Кий держал непринужденно и, безусловно, мастерски им владел. Стратегия его игры отличалась благоразумием, вела прямо к цели, прогрессивный способ «разбивать» был вполне в духе нового стиля игры, который только начинал распространяться.

Однако Мерседес тут же заметила, что его игре не хватает тонкости. Слишком уж прогнозируемая. Будучи игроком высокого класса, он, по-видимому, не чувствовал потребности в изощренных трюках. Она подумала, что это поправимо, но на этом ее мысль запнулась. Зачем? Зачем корректировать? Это ли имел в виду отец, когда спрашивал ее мнение? Что вообще заинтересовало легендарного Локхарта в этом молодом красавчике бильярдисте? Тревога, поселившаяся в ней, снова дала о себе знать внезапным трепетом. Может, отец решил сделать его своим протеже? Или он впрямь предлагается ей в женихи?

Мерседес не устраивал ни один из вариантов. Она не стремилась замуж, хотя знала об амбициозных намерениях отца выдать ее за человека с титулом. Это окончательно увенчало бы его завоеванную собственными усилиями победу. Дочь Аллена Локхарта замужем за пэром! Но она ставила перед собой иные цели, и жених в их числе не значился.

Мерседес отошла от глазка и написала короткую записку отцу, сидевшему у всех на виду в парадной гостиной. С немалым раздражением она подумала о том, что ему-то нет нужды прятаться по потайным комнатам и подглядывать в глазок. Ей тоже не всегда приходилось играть «закулисную» роль. Прежде Мерседес имела свободный доступ в зал, но теперь выросла, и, как показали прежние события, ее появление в залах «Бильярдного клуба Локхарта» не считалось ни благоразумным, ни приличным, независимо от воспитанности и умений игрока. Все упиралось в то, что мужчинам не нравилось проигрывать женщине. Так закончилась ее карьера в этой области, по крайней мере на сегодняшний день.

Именно поэтому мысль о том, что у отца появился протеже, вызывала раздражение. Если уж ему суждено появиться, то этим протеже должна стать она. Мерседес оттачивала мастерство рядом с отцом. Когда она проявила интерес к бильярду, он обучил ее профессиональной игре. Мерседес переняла его приемы, придумала свои и встала в один ряд с лучшими игроками. Однако потом, перешагнув рубеж семнадцатилетия, совершила непростительный промах, и ее вольности пришел конец отчасти по вине общества, отчасти из-за собственного упрямого характера.

Словно проклятие, над ней тяготела мысль о том, что ее талант, а в нем никто не сомневался, невозможно проявить. Мерседес стала практиковаться одна в приватной части дома в постоянной готовности показать себя при любой возможности.

Сложив записку, она отправила ее отцу. В последний раз приникла к глазку и увидела, как мужчина отправил в лузу свой последний шар. В голове мелькнула мысль: «Что, если он и есть мой шанс?» Ее охватило прежнее возбуждение. Пять лет она ждала под ходящего случая, но ей и в голову не пришло бы, что случай представится в лице столь породистого красавца. И уж если отец сумел воспользоваться им, то, вполне вероятно, удастся и ей.

«Не спеши», – осадила она себя. Хороший игрок всегда должен понимать степень риска, а он был. Ведь, если отец собирается сделать этого мужчину своим протеже, а ее лишь помощницей в этом деле, ее окончательно спишут со счетов, потому надо действовать осторожно. В то же время представится шанс продемонстрировать отцу, на что она способна, в ситуации, когда он не сможет отрицать ее талант. Авантюра могла закончиться для нее как взлетом, так и падением. Но Мерседес не была бы дочерью своего отца и игроком до мозга и костей, если бы, зная все правила и риски, не решилась во что бы то ни стало вступить в игру.

Все игроки, которым удалось добиться успеха, признавали: секрет удачи состоит из трех пунктов: знания правил, умения делать ставки и понимания, когда прекратить игру. Но никто не был осведомлен лучше легенды английского бильярда Аллена Локхарта. Он не помнил времен, когда бы ставки не были высоки. Они всегда оставались таковыми, если рискуешь своей репутацией. Что же касается момента, когда пора прекратить игру, если он и существовал, Локхарт еще его не обнаружил. Именно поэтому в тот мартовский вечер привычный стакан виски с давним другом и партнером Кенделом Карлайлом не принес ему успокоения. Обычно он любил это время дня больше всего. Время, когда, усевшись в клубе в одно из глубоких кресел, он наслаждался своими владениями. Его владения! Заведением управлял Карлайл, но это на его деньги, выигранные на бильярде, построили клуб. Сидевший напротив Аллена Карлайл, на время отрешившийся от своих неусыпных наблюдений, глотнул виски и удовлетворенно вздохнул:

– Вот это жизнь, Аллен. Неплохо для двух маленьких чистильщиков обуви.

Аллен улыбнулся в ответ. Он любил вспоминать об этом. Много лет назад они вдвоем за пару шиллингов гнули спину перед богатыми джентльменами, игравшими в бильярд в Бате. Наблюдали, учились и, в конце концов, создали собственную империю. Теперь они стали богатыми джентльменами. Теперь они продавали абонементы в свой клуб. И не в Бате, а в более фешенебельном Брайтоне. И зарабатывали на клиентах далеко не шиллинги. В свои сорок семь Аллен испытывал огромную гордость за то, что значительно усовершенствовал правила игры в бильярд по сравнению с временами бедной юности.

Со своего места у камина Аллен слышал тихое шуршание шаров из слоновой кости по сукну – характерные звуки ленивой ранней игры, проходящей в соседнем зале. Позже вечером клуб наполнится офицерами и джентльменами, и над столами поднимется громкий шум серьезной игры. На деньги. Аллен почувствовал, как его рука дернулась в предвкушении. Теперь он не часто играл на публике, не желая подвергать свою репутацию опасности проигрыша. Легенда не может позволить себе такого из опасения, что образ недосягаемого может рухнуть. Но страсть никуда не делась. Бильярд вошел в его плоть и кровь. В конце концов, он легендарный Аллен Локхарт. Создал этот клуб благодаря собственной славе. Конечно, люди приходили сюда играть. Но еще и посмотреть на него. Недостаточно просто хорошо играть в бильярд. Приходилось быть еще и артистом.

Аллен знал силу верного слова, вовремя сказанного то там, то тут, знал пьянящее чувство, возникающее от мысли, что одну брошенную тобой фразу в Лондоне обсуждают несколько месяцев. «Локхарт говорит, нужно ударять по шару сбоку» или «Локхарт рекомендует шары из бивней африканских слонов». Правда, в последнее время обычное воодушевление поубавилось, превратившись лишь в обязательный элемент представления. Аллена охватила тревога.

Громкий удар шара, с силой пущенного в пирамиду, нарушил атмосферу покоя, царившую в комнате. Аллен мгновенно оценил его, бросив беглый взгляд в сторону третьего стола, за которым играл молодой офицер. Потом повернулся к Кенделу:

– Надеюсь, ты придешь завтра сыграть партию.

– Да уж, не пропущу. Кроме того, с нетерпением жду, когда смогу посмотреть на новый стол. – Карлайл поднял стакан. – Я слышал, Тарстон нынче превзошел сам себя.

Лицо Локхарта расплылось в широкой гордой улыбке, как у человека, впервые ставшего отцом.

– Сланцевые столы с резиновыми бортами – это будущее. По ним шар катится быстрее, Кендел. – Его перебил очередной громкий удар, донесшийся со стороны стола номер три. На этот раз Локхарт удостоил его более продолжительным взглядом. – Бог мой, этот парень набрал силу. – Он украдкой взглянул в сторону потайной комнаты, думая, как о нем отзовется Мерседес. Кендел не врал, говоря, что парень умеет играть.

Кресла, в которых они сидели, были повернуты так, чтобы при желании видеть весь клуб. Двое мужчин затихли, сосредоточившись на игре и глядя на гладкую поверхность бильярдного стола. Большие окна давали много света, что позволяло делать точные удары. Нежно-зеленые обои и подходящие по цвету гардины, от потолка до пола, создавали в комнате атмосферу изысканной гостиной. Это был не простой игровой зал, а место, куда приглашались джентльмены, принадлежавшие к высшему обществу, чтобы обратить внимание на благородный спорт бильярд. В данный момент всеобщее внимание привлекал к себе стол номер три.

Парень, о котором шла речь, был далеко не мальчик, широкоплечий, ладно скроенный светловолосый красавец офицер. И как успел заметить Локхарт, весьма уверенный в себе. Излучая непроизвольное очарование и любезность, он загнал в лузу третий шар и побежал вокруг стола. В его любезности не было ни следа напускной скромности.

– Он напоминает мне тебя в наши молодые годы, – пробормотал Карлайл после того, как офицер сделал особенно сложный удар в угол.

– Как ты думаешь, сколько ему? – Кендел должен знать, у него дар добывать информацию, у Аллена – использовать ее. Взятые вместе, эти таланты за многие годы сослужили им добрую службу.

– Лет двадцать пять. Он уже приходил сюда несколько раз. Его имя Бэррингтон. Капитан Бэррингтон, – сообщил Кендел.

Локхарт с тоской вспомнил, как в его годы они с Кенделом бродяжничали, играли на деньги везде, где могли найти игровой зал. От Манчестера до Лондона, не гнушались любых трюков, на пару ощипывая под вернувшихся на пути щеголей, и не только.

– Он купил абонемент, – добавил Кендел.

– На половину жалованья? – В эти дни все офицеры в городе, у которых находилось время для бильярда, жили на половину жалованья. Однако при отсутствии иных доходов абонемент в таком элегантном заведении был непозволительной роскошью.

Кендел пожал плечами:

– Я сделал ему хорошую скидку. Он полезен для дела. Людям нравится, как он играет.

– Это ненадолго, – пожал плечами Локхарт. – Бэррингтоном нужно руководить. Если он окажется слишком силен, другим надоест постоянно проигрывать, и для бизнеса он станет вреден. Нельзя, чтобы это произошло слишком быстро.

– Я думаю, большой турнир, который состоится в июле, привлечет дополнительное внимание, – на чал Карлайл. Но Локхарт думал на шаг вперед. Возможно, капитана удастся научить ориентироваться, когда стоит проигрывать, да и еще много чему. Карлайл прав. Молодой человек мог оказаться весьма полезен в преддверии Всеанглийского турнира по бильярду. Былой азарт охватил его вновь.

– Думаешь обзавестись протеже? – шутливо спросил Кендел.

– Не исключено.

Локхарт думал о чем-то большем, чем протеже.

Ему хотелось отправиться в путешествие. Зачем? Он пока сам не знал. Может быть, эта потребность продиктована желанием еще раз вернуться назад по дороге памяти и дать волю ностальгии о минувших днях. А может быть, не только это? Интуиция подсказывала, что беспокойство вызвано не только всплеском ностальгии. Существовали и более важные вопросы, требовавшие ответа. Неужели в сорок семь лет он еще мучил его? Сможет ли легенда вернуться, или он безнадежно отстал от «новой» игры?

– У тебя еще что-то на уме?

Он почувствовал на себе косой взгляд Кендела и сосредоточился на игре. Если он решится на это, надо пока даже лучшему другу не выдавать своих намерений. Подошедший лакей передал ему сложенную записку. А-а, Мерседес вынесла свой вердикт!

Локхарт встал, бросил беглый взгляд на короткую записку и извинился, стараясь, чтобы лицо не выдало его чувств. Кендел слишком хорошо знал его.

– Пойду делами займусь кое-какими. – Помолчав, он вдруг добавил, будто его только что осенило:

– Пригласи этого молодого человека к нам в дом завтра вечером. Ему наверняка будет интересно посмотреть на новый стол. Кроме того, я хочу познакомить его с Мерседес.

Если он собирается осуществить свою безумную авантюру, ему понадобится помощь дочери. Самое трудное – уговорить ее ввязаться во все это. Мерседес бывала чертовски упряма, когда вбивала что-то себе в голову. Ему сильно повезет, если удастся убедить ее. Оставалось надеяться только на привлекательность молодого человека, его удивительный талант бильярдиста и некоторую долю лунной магии. Локхарт знал свою дочь. Если и существовало что-то, перед чем Мерседес не могла устоять, так это вызов.

Глава 2

За десять лет военной службы капитан одиннадцатого девонширского полка Гриир Бэррингтон повидал достаточно, чтобы понимать, где идет живая игра. Этим вечером скучать ему определенно не придется, как, впрочем, и все время с тех пор, как Кендел Карлайл пригласил его к Локхарту. Для такого известного человека, как Локхарт, казалось не слишком логичным пригласить к себе на обед никому не известного офицера. Гриир быстрым взглядом окинул немногочисленное собрание, пока Аллен Локхарт, поздоровавшись, подвел его к группе мужчин, собравшихся у камина, высокого элегантного сооружения, отделанного резным орехом. Подозрения подтверждались. Во-первых, малочисленные гости, близкие друзья и деловые знакомые, подчеркивали особый характер собрания. Во-вторых, изысканный дом Аллена Локхарта располагался на Брансвик-Террас, представлявшей собой сорок два самых больших дома в городе. Гриир не ошибся, приложив все возможные усилия к тому, чтобы выглядеть безупречно. И теперь при свете дорогих бронзовых канделябров пуговицы его мундира блестели с подобающей яркостью.

– Вы, конечно, уже знакомы с Кенделом Карлайлом из клуба. – Аллен Локхарт делал необходимые представления с легкостью опытного хозяина. – Это Джон Тарстон, человек, изготовивший новый стол.

Гриир кивнул в его сторону. Он знал Тарстона, тот занимался оборудованием бильярдных залов в Лондоне.

– Джон, – произнес Локхарт тоном, подчеркивающим их близкое знакомство, – это капитан Гриир Бэррингтон. – Локхарт по-отечески положил ему руку на плечо. Гриир обратил внимание на то, как его представляют. Локхарт либо очень хорошо разбирался в военных мундирах, либо заранее навел о нем справки. – У капитана потрясающий первый удар. Всякий раз кажется, будто в клубе стреляют из пушки. Вчера он играл за столом Элиаса Поула.

«А-а, – смекнул Гриир. – Значит, Локхарт таки следил за игрой». Грииру показалось, он уловил заинтересованность в лице мужчины. Дальнейшие представления сопровождались одобрительным шепотом.

В то время как беседа плавно перетекла на тему бильярда, рядом с Локхартом появилась молодая женщина. Разговор тут же затих, хотя она ничего для этого не сделала, не произнесла ни слова.

– Папа, скоро подадут обед.

Неужели это потрясающее создание дочь Локхарта? Гриир подумал о том, какую бы игру ни затеял ее отец, он с радостью откликнется, если в ней примет участие эта девушка, бесспорная красавица. Ее красота столь же смелая и открытая, как и улыбка, вспыхнувшая на ее лице при взгляде в его сторону.

– Капитан, познакомьтесь с моей дочерью Мерседес, – любезно произнес Локхарт. – Могу я просить вас проводить ее к столу? Я уверен, она отвела для вас место со своей стороны.

– Буду польщен, мисс Локхарт.

Еще одно приятное дополнение вечера. Приглашение принимало самый приятный характер. Красота Мерседес Локхарт поражала. У нее были темные волосы и большие серые глаза, обрамленные длинными ресницами. Правда, от подобного совершенства веяло холодом. «Прекрасна и холодна», – отметил для себя Гриир, уверенный в том, что сможет растопить этот лед, и улыбнулся одной из своих чарующих улыбок, которую обычно использовал, чтобы создать у женщины впечатление, будто она знает его гораздо дольше, чем на самом деле. Однако Мерседес не выглядела очарованной. Ее улыбка не выходила за рамки заученной вежливости, острые серые глаза вели какое-то свое скрупулезное расследование. Гриир немного отошел от гостей, увлекая ее за собой, чтобы иметь возможность завести отдельный от общего разговор.

– Я прошел? – спросил он, полный решимости заставить эту высокомерную красавицу объяснить свое поведение.

– Прошли что?

– Проверку. У нас в армии это так называется.

Она слегка покраснела в ответ на его прямоту.

Гриир почувствовал, что одержал маленькую победу. С румянцем на лице она потеплела и стала еще красивее, если такое вообще возможно. Прежняя недосягаемая ледяная надменность подтаяла, черты приобрели большую женственность.

– Я должна признать, человек, разгромивший Элиаса Поула, вызывает у меня нечто большее, чем простое любопытство. Вчера за ужином отец только об этом и говорил.

В ее голосе проскользнула горечь, вернувшая ее к прежнему холодному изяществу. Но чем это вызвано? Ревностью? Он обыграл ее чемпиона? Элиас Поул был мужчиной средних лет, не лишенный привлекательности для своего возраста, определенно не относящийся к тому типу, который мог заинтересовать молоденькую женщину. Гриир непринужденно пожал плечами:

– Я польщен тем, что возбудил ваше любопытство. Однако это всего лишь игра.

Ее брови взлетели вверх, в голосе зазвучали недоверие и вызов.

– Всего лишь игра? Только не для этих людей. Было бы весьма опасно думать иначе, капитан.

«А-а. Наконец-то меня осенило», – с удовлетворением подумал Гриир. Ясно, почему он здесь. Все дело в бильярде.

Объявили, что обед подан, и он повел к столу прелестную Мерседес. Ее рука с церемониальной вежливостью лежала на рукаве его мундира.

Столовая выглядела впечатляюще. Длинный блестящий стол, сервированный фарфоровой и стеклянной посудой, дополняли предметы, присущие дорогостоящим привычкам богатых людей. Серебро заполняло подходящие по стилю серванты, а графины с наборами рюмок, несомненно, выдували в Венеции. Гриир отметил эти неопровержимые знаки достатка, понимая, что они означают. Аллен Локхарт страстно хотел стать джентльменом, хотя таковым, естественно, не являлся. Не мог им быть. Да, он блестяще играл в бильярд, знаменитый игрок. Но дальше этого слава его вознести не могла.

В этом-то и состояла разница между сверкающим благополучием Локхарта и потрепанной временем элегантностью фамильного поместья Гриира. С позиций завышенных стандартов высшего света его отец считался небогатым, зато всегда был джентльменом, равно как и его сыновья. Никакие деньги не могли этого изменить. Тем не менее Гриир знал, что его мать и сестры позеленели бы от зависти, увидев его сидящим за столом в такой изысканной обстановке. Он отметил для себя, что нужно написать им письмо с описанием этого застолья, умолчав, однако, об обстоятельствах, при которых он здесь оказался. Отец пришел бы в бешенство от того, что его сын сидел за одним столом с игроком, даже если этот сын не наследует титул.

Гриир постарался отбросить мысли о доме и семье. Они лишь портили ему настроение. Сегодня ему хотелось радоваться жизни, не испытывая чувства вины. У него на тарелке лежала вкусная еда, в бокале искрилось отменное вино, беседа была занимательной. Рядом сидела красивая женщина, за которой следовало поухаживать. Гриир намеревался воспользоваться этим. Армейская жизнь приучила его к тому, что подобные удовольствия редки и непродолжительны и, если встречаются на твоем пути, нужно наслаждаться ими в полной мере. За прошедшие десять лет на его долю выпало много испытаний, и теперь, когда он снова вернулся в Англию, Гриир собирался взять от жизни как можно больше.

– Где вы служили, капитан? – спросил сидевший справа от него мужчина, когда подали рыбу.

– На Корфу. Хотя нас постоянно перебрасывали то туда, то сюда по всему полуострову.

Упоминание о Корфу привлекло внимание Джона Тарстона.

– Тогда вам наверняка случалось играть за столом, который мы изготовили для тамошнего армейского клуба.

Гриир засмеялся, пораженный таким совпадением:

– Безусловно, я играл на нем. Стол находился в распоряжении сорок второго полка королевских гусар. Я не служил в этой части, но имел удовольствие несколько раз бывать у них. Благодаря новым резиновым бортам игра на нем была самой стремительной во всей Греции.

Джон Тарстон с добродушным видом поднял свой бокал.

– В каком удивительном новом мире мы живем! Подумать только, я ужинаю с человеком, который играл за моим столом в тысяче миль отсюда. Просто замечательно, что современный уровень развития позволяет нам это. За то, что весь мир стал ближе, джентльмены!

– С превеликим удовольствием, – поддержал тост Гриир. Отпил из бокала и приступил к рыбе.

Ему нравилось, что разговор потек без его участия. Слушая и наблюдая, можно узнать много интересного. Мерседес Локхарт, видимо, придерживалась того же мнения. Она продолжала изучать его. Гриир снова и снова чувствовал на себе ее взгляд. Он посмотрел в ее сторону, надеясь еще раз вогнать ее в краску. На этот раз ему не удалось застать ее врасплох. Мерседес встретила его взгляд равнодушно, демонстрируя именно то, что хотела, в случае, если ее будут разглядывать.

– Знаете, а ведь они думают, не пригласить ли вас с собой, – шепнула она вдруг без всякого предисловия. – После обеда начнутся игры.

Чего они от него хотят? Сыграть с человеком, побившим Элиаса Поула? Гриир равнодушно пожал плечами:

– Элиас Поул не бог весть какой игрок.

– Нет, но игрок он крепкий. Никогда не фальшивит, не допускает ошибок, – возразила Мерседес.

Он поднял бровь, будто говоря «Неужели?». Ее замечание отличалось глубиной и совсем не походило на те, которые делали знакомые ему женщины. Сообразно его опыту хорошо воспитанные английские девушки не вдавались в тонкости бильярда. Однако Мерседес права. Он знал тип игроков, о котором она говорила. Их игра отличалась ледяной точностью. Они никогда не делали сильных ударов, стараясь просто измотать соперника и заставить его сделать ошибку, ведущую к поражению. Вчера именно такая стратегия не смогла обеспечить Поулу по беду.

– Теперь они знают ваш уровень, и Поул станет той мерой, которой вас будут мерить, – тихо продолжила она.

– А вы уже определили мой уровень? – Гриир улыбнулся ей заговорщической улыбкой, давая знать, что понимает ее игру. – Такое задание вы получили от отца на сегодняшний вечер?

– Не обольщайтесь. – Мерседес бросила на него колкий взгляд поверх кромки бокала. – Великому Аллену Локхарту не нужны агенты, чтобы вынести суждение об офицерах с пустыми карманами, сидящих на половинном жалованье.

Обижаться не имело смысла, определение совершенно справедливо. Ощипать офицера – невелика честь, с него просто нечего взять, ведь даже клубный абонемент приобретен благодаря его умению и скидке, любезно предложенной Кенделом Карлайлом. Локхарт наверняка знал это. Даже если бы кому-нибудь из сидящих за этим столом удалось обыграть его, он мог рассчитывать лишь на мелкие карманные деньги. Гриир решил позволить себе небольшую дерзость.

– Возможно, у вас есть свой интерес?

– Вы снова льстите себе. – Мерседес отпила вина. Свой интерес? Очень возможно. Он заинтересовал ее гораздо больше, чем она предполагала. Гриир уловил все признаки, колкие замечания, чтобы быстро оттолкнуть его, и пульсирующая жилка на обнаженной шее начинала трепетать быстрее, когда его взгляд задерживался на ней, как сейчас.

Грииру стало любопытно, насколько долго готовилось это представление. В гостиной она, скорее всего, выглядела бы милой молодой женщиной, зато в столовой могла бы позировать для портрета. Ее голубое платье было на тон темнее светло-голубых стен. Лента цвета слоновой кости, украшавшая корсаж, подходила к молочному цвету стеновых панелей и молдингов и служила идеальным обрамлением для темных волос, искусные локоны которых вились вдоль шеи. Рука Гриира невольно дернулась, когда ему из чисто мужского любопытства представилось, как нежно он распрямляет один из них, позволяя пряди свободно струиться по спине. Он догадывался, какую цель преследовали эти скромные локоны – привлекать внимание к нежной округлости подбородка девушки, к чувственной линии ключиц, намекая на обнаженные плечи, скрытые под платьем. Следом за этим взгляд плавно скользил ниже, оценивая хорошо выраженную высокую упругую грудь, скрытую декольте. Мерседес Локхарт выглядела соблазнительной во всех отношениях. Она была бы хороша и без всяких усилий. Но Гриир не мог отделаться от ощущения, что все, вплоть до цвета платья, тщательно спланировано во имя высшей цели, которую он пока не разгадал. Он достаточно хорошо понимал, ради чего весь этот вечер, званый обед. Он имел прямое отношение к бизнесу. За демонстративным дружелюбием и непринужденной беседой стояли деньги. Локхарт, Карлайл и Тарстон выступали единым фронтом. Тарстон хотел продавать новые бильярдные столы и наверняка пообещал Локхарту и Карлайлу комиссионные за их рекламу. Два других джентльмена за столом владели бильярдными залами в Брайтоне и нескольких других городах по соседству. Покупка стола, в свою очередь, пошла бы на пользу их бизнесу. Они понимали, Локхарт оказывал им любезность, позволяя стать одними из первых заказчиков. Все одно к одному. И только он выпадал из общего круга. Никто, даже по ошибке, не мог бы предположить, что после сегодняшнего застолья он купит стол.

* * *

Мерседес заняла скромное местечко в большой бильярдной на втором этаже и воткнула иглу в сложный рисунок, который намеревалась вышивать. Она знала, что выглядит по-домашнему, и стремилась именно к этому. Бильярд – занятие для мужчин. Мужчинам, собравшимся вокруг нового стола Тарстона, и в голову не могло прийти, чтобы она присоединилась к их игре. До тех пор пока она занималась вышиванием и выглядела в высшей степени женственно, ее присутствие считалось приемлемым. Они видели в Мерседес избалованную единственную дочь Аллена Локхарта. Дочь, которую он так любил, что не мог допустить, чтобы она слонялась по дому в одиночестве, когда он развлекает деловых партнеров. И что плохого в том, если в подобных обстоятельствах она побудет с ними, тихонько сидя в уголке?

Мерседес проткнула иглой льняную ткань и исподтишка окинула взглядом мужчин. Они перестали говорить о делах, уже обсудив резиновые борта, грелки и прочие новейшие технологические премудрости, предназначенные для того, чтобы ускорить движение шаров по столу. Настало время действовать, увидеть новый стол в деле, играть. Иначе говоря, делать то, чего мужчины дожидались весь вечер.

Отец достал с полки, висевшей на стене, кии из ясеня и раздал их гостям. Двое владельцев бильярдных залов в Брайтоне удостоились чести играть первыми. Однако Мерседес не сводила глаз с молодого капитана Гриира Бэррингтона. Вблизи он не разочаровал ее – именно такой, каким она видела его в глазок, высокий, светловолосый, широкоплечий, обладающий безграничным непринужденным очарованием. Притягательные голубые глаза, едва заметное заигрывание с ней составляли лишь часть этого. Несмотря на то, что его окружала неоспоримая аура джентльмена, Бэррингтон был совсем не похож на лощеных лондонских хлыщей с их лицемерием, скрывавшим истинные намерения. Мерседес видела, как он засмеялся и что-то сказал Тарстону. Она инстинктивно чувствовала его чистосердечие и искреннее расположение к собеседнику, хотя эта наивность могла обмануть многих, вздумай он использовать ее во вред. Было бы неплохо приручить его, капитан не производил впечатления легковерного простачка. Он провел достаточно времени на военной службе, видел, как умирают люди, возможно, даже убивал сам, соответственно, понимал, что значит отнять у человека жизнь, знал, каково жить в суровых условиях, даже если привык к комфорту и роскоши. Богатство отцовского дома не сразило его, в чем отец ошибался, видя лишь молодого человека без определенных целей в жизни, офицера на половинном жалованье, сидящего без дела и не имеющего никаких перспектив, кроме военной службы. Мерседес не могла с ним согласиться. Могла поспорить, что Гриир Бэррингтон – сын джентльмена. Его телосложение не отличалось грузностью, как у сыновей фермеров, речь звучала совсем иначе, чем говор малообразованных мужчин. Отцу придется нелегко. Сыновья джентльменов не якшаются с бильярдными игроками в основном потому, что у них иные перспективы, скажем, поместье, куда можно вернуться, или место священника в церкви. Ее отец, каковы бы ни были его намерения, не учитывал этого.

Капитан Бэррингтон шагнул к столу. Первая игра закончилась, и отец предложил ему сыграть с одним из мужчин из соседнего городка. Пока игроки натирали мелом концы киев, Карлайл громко произнес:

– Вы хороший игрок, Хоу. Но ставлю пятьдесят фунтов, что наш капитан выиграет у вас три партии из пяти.

Мерседес замерла, немного выпрямившись в своем кресле. Пятьдесят фунтов – небольшая ставка по меркам этих людей. Мелочь, пари между своими, достаточное лишь для того, чтобы подсластить кашу. Но в ситуации Бэррингтона пятидесяти фунтов могло хватить на полгода. По комнате пробежал заинтересованный шепот. Для гостей, собравшихся у отца, лучше, чем играть в бильярд, было только делать на бильярде деньги. Хоу уверенно засмеялся и, вытащив бумажник, бросил на стол купюры.