Текст книги "Ибупрофен"

Люди снаружи все видели, и Шавката посадили.

Боялся, что до суда прибьют.

Зимой в тюрьму приехал Заман и привез теплые вещи.

– Роботов не закупили, – сказал старый товарищ. – Никто ничего менять не хочет. Как трудились, так и трудимся.

– Сам как?

– Сына вот к нам перевез. Он кондуктором устроился.

– Ему же вроде только семнадцать?

– Нет. Шестнадцать.

Вместо всего хорошего

Что, если она пьет таблетки только затем, чтобы выбить из-под упертого рассудка последние подпорки? Чтобы пропасть с концами и даже не понять этого?

В любом случае это разумнее, чем… Чем что? Наверное, чем сидеть и ждать, когда все само собой рассосется.

Света заполнила анкету на стойке, оплатила консультацию наличными и открыла дверь в кабинет очередного психотерапевта. Подавляющий белый цвет – это лишнее. Лучше не затягивать здесь.

– Слушаю вас внимательно.

Молодой, вежливый, почти обаятельный. Если бы Света обращалась к психотерапевтам впервые, этому бы доверилась.

– Вроде бы ничего конкретного не случилось, – начала она свою историю. – Никаких потерь, расставаний, разочарований. Я просто срываюсь из-за мелочей и накручиваю себя… Извините, я не привыкла таким делиться.

– Все хорошо. Продолжайте.

– Я тревожусь по мелочам. Меня раздражает, когда медленно грузится Интернет. Когда кто-то говорит слишком громко или ругается. Когда плачут дети, особенно в автобусе или в закрытом помещении. Раздражает, когда в банкомате нет купюр, которые мне нужны. Нет пятисоток, например.

– В чем проявляется ваше раздражение?

– У меня портится настроение. Дыхание учащается, сердце бьется сильнее. Если тревожусь в публичном месте, мне хочется выбросить вещи – сумку, кошелек, смартфон – и убежать. Если я одна и проблема не в людях, то закрываю ладонями уши и зажмуриваюсь. Пережидаю, когда волна схлынет.

– Конфликтуете с людьми, которые вас раздражают?

– Никакой агрессии. Даже замечания не делаю. Наоборот, стараюсь удалиться.

Психотерапевт кивнул.

– Живете с кем? С родителями, с друзьями? Со второй половинкой?

Половинкой. Ну и формулировки.

– Одна.

– Работаете? Учитесь?

– Уже выпустилась. Работаю удаленно. Копирайтер: пишу тексты для сайтов, заполняю контент. Свободный художник, в общем.

Света обозначила подобие улыбки, чтобы доктор вдруг не подумал, что перед ним конченая невротичка. Хотя натянутая улыбка – это тоже признак невроза.

– Спите хорошо?

– Не очень. Если днем много волновалась, долго ворочаюсь, прежде чем заснуть. Часто просыпаюсь по ночам.

– Раньше к психотерапевтам обращались?

– Как вам сказать… Это почти не считается.

– То есть?

– В десятом классе записалась к школьному психологу. Не складывались отношения.

– Помогло?

– Помогло. Мы с парнем расстались, но без драм и истерик. Сами понимаете: подростки, влюбленность, пустые обещания…

Настал момент подтолкнуть доктора к правильным действиям.

– Когда мне не спится, я принимаю две таблетки глицина, и это меня расслабляет. Еще время от времени завариваю ромашку. Хотя толку от нее мало.

– Думал, что глицин сегодня только бабушки принимают. А бороться с тревожностью ромашкой – все равно что лечить гипертонию урюком. Вкусно и не особо эффективно. Когда-нибудь принимали седативные средства?

– Нет.

– Антидепрессанты?

– Нет.

– Тогда назначу вам успокоительное. У вас нет аллергии?

– Нет.

– Отлично. Это антидепрессант четвертого поколения. Он положительно зарекомендовал себя на рынке. Мои пациенты хвалят.

Психотерапевт заполнил бланк с рецептом, достал из ящичка заветную печать и шмякнул на бумажку, придавая ей магический статус документа. Света обменяет его на таблетки. Две упаковки по тридцать штук. Целых два месяца таблеток.

– Помимо седативных, прописал вам мягкие нейролептики – для сна. Покупайте препараты в сети аптек «Оптимистик». Рядом с нашей клиникой как раз такая есть. Там выгодные цены и, что важно, никогда не нарвешься на подделку.

Доктор протянул рецепт и объяснил, как принимать таблетки.

– Через неделю запишитесь на повторную консультацию. Проверим, как действует средство. Заодно и рассмотрим природу вашей повышенной тревожности. Медикаментозная помощь – это замечательно, но она лишь глушит симптомы, а не убирает причину. Я познакомлю вас с техниками когнитивно-поведенческой терапии, и вы научитесь самостоятельно, без лекарств, побеждать волнение и стрессы. Мы вместе устраним причину.

Вслух Света пообещала так и сделать, мысленно посылая специалиста. Отвращение к жизни появилось у нее вместе с пробуждением сознания, так что прибереги свои техники для впечатлительных. Этот случай не лечится.

Она купила седативное в аптеке «Доктор Хелпер». Специально не пошла в «Оптимистик»: с ней, судя по всему, у клиники партнерское соглашение, вот мозгоправ ее и продвигает.

Технически Света, кстати, не солгала, когда рассказала о школьном психологе. Было такое. А что до антидепрессантов и седативных, то это, конечно, неправда. Вынужденная.

Через час Света перешагнула порог следующего кабинета. Другая клиника, другой район. Принимал стареющий эриксонист. Отзывы о нем не впечатляли. Света выбрала его на безрыбье: за два года она посетила чуть ли не всех психотерапевтов в городе, обладавших волшебной печатью, и очень не хотела идти на второй круг.

– Я апатичная и безвольная, – заныла она. – Вечно что-то нагнетаю. Обычная мелочь выбивает меня из колеи. Например, вчера я посадила пятнышко на блузку. Проклятый кетчуп. Сначала разревелась, а затем кинула блузку в стиралку. Пока шла стирка, я изводила себя переживаниями. Что, если пятно не исчезнет? Опять тащиться в магазин и искать новую блузку? Примерять, забраковывать, смотреть на свою кислую рожу в зеркале? Я прокручивала это в голове и снова ревела.

– Вас беспокоит, что вы апатичная или что вы часто плачете? Или вас коробит, что вы излишне жалеете себя?

– Что я апатичная и безвольная, – твердо сказала Света. – Я извожусь, когда мне предстоят самые пустяковые усилия. Отстирать пятнышко, подогреть чайник. Особенно меня ломает вытереть пыль со стола, даже если она проросла таким толстым слоем, что на ней можно рисовать.

– Что-нибудь кроме этого?

– Постоянно теряю концентрацию. Забываю даты и имена людей, с которыми меня знакомят.

– Случается так, что вы вышли из дома и забыли, куда идете?

– Ни разу не случалось.

Эриксонист почему-то спросил о суицидальных мыслях. Света ответила, что любит жизнь и ни за что себе не навредит.

В конце концов доктор взял бланк и извлек на свет чудесную печать.

– Антидепрессанты – это только часть терапии, – произнес мозгоправ, заполняя документ. – Они способны заглушить симптомы, но не избавляют от причин. А причины лежат на глубинном уровне, до которого лекарства не дотягиваются. Я практикую эриксоновский гипноз и советую вам пройти курс из нескольких сеансов. Я разработаю для вас индивидуальную программу…

Света слушала вполуха, готовая вырвать из рук чертова гипнотизера несчастный рецепт. Она за него заплатила.

– …препарат покупайте в «Докторе Хелпере», – закончил психотерапевт. – Аптека напротив клиники, прямо через дорогу. Там хорошее качество и честные фармацевты.

Назло рекламе Света зашла за таблетками в «Оптимистик». Такие ей еще не прописывали. Две упаковки, стандартная норма. Это средство, в отличие от первого, не оказывало затормаживающего эффекта. Зато в числе побочек значилась спутанность сознания. Вау!

Заодно Света приобрела и анальгетик, про запас.

Забавно, «болеутоляющее» переводится как «painkiller». Если в русском боль предлагается утолить, то есть удовлетворить и умилостивить, как жажду, то на английском боль убивают, безо всяких компромиссов и задабриваний.

По пути домой Света листала новостную ленту. Аптечная добыча грела душу, поэтому посты лишь веселили. Фемизипанки устроили флешмоб с искусственной кровью. Курьер еды так спешил с заказом, что врезался в столб на велосипеде. Ютьюб-скандал с рэпером Серегой Уильямсом прокомментировал аж министр культуры Дудь, который в силу положения давно не следил за сетевыми разборками и потому редко высказывался по актуальной сцене.

Свету привлекла новость о грядущем запуске туристического маршрута в Оймяконе. Путевки в первый тур уже раскупили. Экстремальненко. Можно и туда рвануть, когда совсем припрет. Наглотаться седативных до полного безразличия и выйти из гостиницы в могильную ночь. Если повезет, найдут обледеневшей в сугробе.

Дома первым делом Света удостоверилась, что таблетки никуда не исчезли из портфеля. Сегодня она обеспечила себе целых четыре месяца без походов по психотерапевтам. Без унижений, без выдавленных историй о пятнах на блузке.

Интересно, кстати, куда девают бланки с рецептами? Куда их аптеки сдают? В специальную комиссию, чтобы отметили, кто и какие подконтрольные препараты получил? Если так, не закатят ли они проверку некой Светлане Коваленко, которая за два часа в разных точках приобрела аж шесть пачек психоактивных веществ?

Так.

Впредь ездить за таблетками в маленькие соседние города. На электричке или на автобусе. На них билеты, кажется, без паспорта продают. Запутать следы и не навлечь подозрения. Нет ничего хуже разбирательств и допросов. Зачем тебе столько антидепрессантов, что с тобой не так? Все не так. У тебя дыра в груди размером с Байкал. Причем с рождения.

Закинув в кипящую воду спагетти, Света приняла средство, которое назначил ей эриксонист. Если верить описанию (она не верила), средство снимало апатию и улучшало концентрацию.

Позвонил папа.

– Как ты, Светланыш?

Света поморщилась.

– Все в порядке.

– Точно все?

– Точно. Никаких новостей нет.

– Что ж… Это сама по себе хорошая новость. Чем займешься вечером?

– Пап, я занята. Готовлю. Потом поговорим.

– Тогда не отвлекаю тебя от кухонных подвигов! Пока, милая!

Зря она сказала: «Потом поговорим». Опять позвонит.

Спагетти слиплись. Света распсиховалась и опрокинула целую кастрюлю в унитаз.

Бич-лапша так бич-лапша. Уж на такой обед и она сгодится.

Пока кипятилась вода, Света с тревогой ждала звонка от папы. Не то чтобы папа раздражал тупыми советами или изображал душевного батю, ничего подобного. Наоборот, папа, несмотря на дикую загруженность, окружал дочь ненавязчивой заботой и никогда не тащил в семью негатив. Света восхищалась его умом и сдержанностью. А работал он, между прочим, в ФСБ и ловил государственных преступников. Та еще служба. Света и вообразить не могла, чего ему стоило оставаться мягким, заботливым, человечным – по-настоящему человечным.

Света уважала папу и сторонилась его. Папа приносил реальную пользу обществу, а она сидела на таблетках и лгала всем вокруг. Она отчислилась из универа, а папа без осуждений снимал ей квартиру и давал деньги. Не спрашивая, куда она их тратит.

Разговоры с папой напоминали Свете, какое она ничтожество. Изнывает от жалости к себе и коптит небо. Типичный скайсмоукер.

К счастью, папа не позвонил. Света уселась с лапшой перед монитором. Заталкивая в себя заменитель еды, она прокручивала ленту. Взгляд затормозил на записи из музыкального паблика. Между репостом с розыгрышем смартфона и призывом помочь котятам размещалась новость о смерти Брайана Стивенса из американской метал-группы After Cool Stories. Музыкант скончался в 28 лет по неизвестным причинам.

After Cool Stories. Кажется, одна из тех банд, что поют о сердцах, которые разрываются от любви, и о мечтах, которые оборачиваются разочарованием. Громкие бестолковые композиции, похожие одна на другую, как сайты кулинарных рецептов. Мешанина из эмоций от подростков под тридцать.

Вместо того чтобы крутить ленту дальше, Света зашла в фанатское комьюнити After Cool Stories, чтобы прочитать официальное заявление. Все как всегда: участники группы шокированы трагедией и просят воздержаться от сплетен, все скорбят и не верят в произошедшее, Брайана будет не хватать, о подробностях похорон и акциях памяти будет объявлено в ближайшее время… Одни и те же слова вне зависимости от того, кто умер: музыкант, блогер, дорогой дедушка, подружка по чатику, любимый попугайчик. Ряд вылизанных формулировок как будто заслонял собой пустоту, которая образовалась после смерти.

В комментариях писали:

смерть забирает лучших (покойся с миром, бро

чувак как ты мог

Такой молодой, такой красивый, такой талантливый. И такая неожиданная смерть. Милый-милый Брайан Стивенс. Мое сердце переполнено горем

сто пудов это наркота голыми руками бы придушил всех наркодилеров и барыг ненавижу их

В инсте Брайан часто писал, как ему плохо. И никто не понимал, что это крики о помощи…

Ничего красивого в металлисте Света не увидела. Форма головы напоминала перевернутый основанием вверх остроносый треугольник. Посаженные близко друг к дружке наглые глаза, густые брови кавказского типа, крашенные в ультраблонд волосы, впавшие щеки, кольцо в ноздре. И галерея татуировок от шеи до запястий, как если бы Стивенс метил в Книгу рекордов Гиннесса по числу партаков[1]1
  Татуировки (слово из блатного жаргона).


[Закрыть]. Судя по навязчивому желанию переделать внешность, парень испытывал нехилые проблемы с самооценкой.

Света доела остывшую лапшу и приняла седативное, прописанное ей специалистом по КПТ.

Никакого эффекта. Наверное, потом накроет.

Стивенс по градусу отбитости напоминал Светиного бывшего. Два года назад случилось неизбежное: Света спуталась с психодромным типом, которому стукнул тридцатник. Честно говоря, с кем-то другим, более разумным, она бы и не сблизилась – не та натура. Бывший сыпал идиотскими шутками, напевал под нос самим придуманные песенки и проявлял нездоровую ласку. Когда ему не нравилось поведение Светы, он ласково спрашивал: «Ты спятил, мой ангел?» Первый его комплимент, сделанный через пять минут после знакомства, вообще звучал так:

– Ты такая, хм, фертильная.

Повезло, что не залетела от него. Реально повезло.

Морщась от воспоминаний, Света заглянула на страницу бывшего. Все чистенько и гладенько. Деловое фото в профиле, цитаты о тайм-менеджменте. С виду и не скажешь, что конченый психопат.

В паблике After Cool Stories тем временем выложили подборку лучших песен. Света включила. Уши моментально заныли от хриплых воплей под оглушительные гитары и ударные. Электронные вставки в припевах только усугубляли впечатление.

И кто-то ведь заказывает виниловые пластинки вот с этим. Сколько же пафоса, сколько раздутых страстей, сколько загубленных голосовых связок! Сколько инфантильных фанатов, молящихся на бездарных кумиров, и сколько бездарных кумиров, потакающих инфантильным фанатам!

На третьей композиции Света твердо решила, что хуже этого ничего быть не может. Даже скатившиеся до самого днищенского дна Imagine Dragons. Даже блевотный Серега Уильямс.

А что, если она чего-то не понимает? Что, если у After Cool Stories глубокие тексты? Хорошо, не глубокие – хотя бы технично сделанные?

Зря она проверила эти наивные предположения. Бесполезная лирика с представлениями пятнадцатилетних кретинов о мире. Каждый подросток воображает себя философом и выражается примерно так же, как передовые металлические банды. Cry – die, fire – liar, death – breath, наитупейшие рифмы, штампованные образы, скудная, будто растительность в пустыне, система координат. Немудрено, что в двадцать лет люди с нормальным набором хромосом теряют интерес к этой дряни, если только они не двинутые поклонники.

В сетевом комьюнити между тем выкладывались соболезнования от коллег After Cool Stories по цеху. Какой-то татуированный жиртрест поделился воспоминанием, как Стивенс в «КФС» на спор съел сотню куриных наггетсов, запил их двумя сырыми яйцами и снабдил историю фотографиями.

Это основной пример того, какой большой вдохновляющей личностью ты являлся и как ты хотел, чтобы люди вокруг тебя смеялись и улыбались. Покойся с миром, Брайан. По тебе будут скучать.

Интересно, скольких шприцованных кур убили ради ста наггетсов? Семь? Десять? Пятнадцать? И правда любопытно, какова цена парочки идиотских снимков и ободряющих смешков от дружков-дегенератов? Света не веганила и веганов презирала, но история ее разозлила. Да на эти деньги можно повеселиться куда оригинальнее. Или, если уж на то пошло, угостить пиццей случайных студентов, пусть даже мойщиков туалетов из того же ресторана фастфуда.

Ты скажешь, это так скучно, да, милый-милый Брайан?

Света переключилась на ленту новостей. Япония запустила третью серию экспериментов по выращиванию человеческих органов в свиньях для последующей трансплантации. Коммунисты раскритиковали проект о продаже дорогостоящих лекарств в кредит. Серега Уильямс репостнул комментарий Дудя с поддержкой и прибавил: «Всем слушать культурного министра». Ветеранка фемдвижа Любовь Калугина присоединилась к флешмобу и использовала кровь коровы вместо искусственной. Американские социалисты во главе с чокнутой Шурочкой Кортес официально предложили России выкупить тело Ленина, потому что им мертвый вождь ближе и нужнее.

Смерть, болезни, мертвецы. По логике, соцсети определяют настроение пользователя и подают ему правильный контент. Получается, Света сама тянулась к мертвечине? Или что-то не так с Интернет-алгоритмами?

Ну а что? Трупаки и разложение – это прямо ее. Влечет так, что воротит. От себя это еще худо-бедно скроешь, а от онлайн-платформ нет. Они взывают к твоему бессознательному, выясняют о тебе горькую правду и пихают тебе в лицо.

Света заметила, что не закрыла вкладку с фанатским сообществом After Cool Stories, и ткнула туда. В истории с суицидом появился новый персонаж – подруга Стивенса. Она обнаружила его в ванной без сознания, а в раковине валялся опустевший шприц. По словам девушки, музыкант боролся с героиновой зависимостью. «Скорая помощь» после найденного пульса сделала укол налоксона, и Брайана доставили в больницу. Там у него остановилось сердце.

В конце записи подчеркивалось, что информация неофициальная.

Какое смешное слово – «боролся».

Все встало на свои места. Любитель погонять по вене не справился с управлением и сорвался с обрыва. Смерть такая же заурядная, как и все его так называемое творчество.

Света походила по комнате, выпила вторую таблетку седативного и вернулась к компьютеру. В ленте всплыла цитата.

«Человек – пастух бытия».

М. Хайдеггер, немецкий философ.

Света понятия не имела, кто такой М. Хайдеггер, но с удовольствием растолковала бы умнику, что его хваленый пастух бытия – это не более чем раковая опухоль планеты.

Именно так. Все мы неудачники уже по факту рождения. Нас бросили в мир и наградили в насмешку чувством собственной важности и предчувствием, что вот-вот случится что-то торжественное и судьбоносное. У любого из нас не больше оснований причислять себя к знатокам бытия, чем у улитки.

Света представила, будто это она съела два сырых яйца в «КФС», и ее затошнило. Благо в аптечке завалялся активированный уголь. Вместе с ним Света приняла еще одну таблетку седативного.

Да почему, черт подери, оно не действует, а?

Ей велят потерпеть, не накручивать себя. Мол, депрессия – это не приговор, это надо пережить. Вот только с детства самым сильным ее желанием было сдохнуть. Сдохнуть, исчезнуть, прерваться. Так что надо пережить-то? Жизнь?

От всей этой дряни хотелось быстрее отмыться – в самом прямом смысле.

Света ополоснула душевую кабинку и разделась. В пупке свалялся серый комок, на бледном плече выскочило покраснение, как если бы там целый час скребли твердой стороной губки.

Света отвела взгляд от желтоватого налета на внутренних стенках душевой и отрегулировала напор. Скоро кабинку заполнило паровое облако, клонившее в тревожный сон. Воздуха не хватало. Свете показалось, что она потеряет сознание и, проломив тонкую дверцу, всем телом рухнет с высоты на бетонный пол. Рухнет и ударится головой об унитаз с несмываемым налетом. Света крутанула кран с холодной и спешно намылилась гелем.

Сквозь шум водяного потока почудилось, что в комнате заиграла мелодия смартфона. Опять папа!

Высунувшись из кабинки за полотенцем, Света застыла. Под запотевшим зеркалом, на раковине, рядом с мыльницей лежал шприц с героином. Ум подсказывал, что это зубная щетка. Таких шприцов не существует. Несмотря на осознание, что она творит безумие, Света метнулась из душевой, печатая мокрые следы на плитке, и начала ломать щетку на кусочки, лишь бы никто не воткнул иглу ей в вену.

Через минуту в пальцах осталась главная часть щетки – с бело-голубой щетиной. Света, не отдавая себе отчета, принялась яростно тереть локтевой сгиб сухими волокнами, наказывая себя за никудышность. С каждой секундой жесткая, как железная мочалка, щетина царапала сильнее и сильнее, истончая кожу и приближаясь к вене. Кожа зашлась красными пятнами и завопила, точно ее прижгли. Пламя побежало по сосудам, разнося боль по всем конечностям.

Очнувшись, Света отшвырнула остаток щетки и побежала в комнату. Гнусная игла уже погнала мутную коричневую смерть по венам. Левая рука, куда зарядили дозу, онемела выше локтя, а героин быстро расползался по синим сосудам. В ушах раздавалось нестерпимое шуршание, будто по мокрому лесу продирался зверь и шумели вековые деревья, и этот нарастающий звук шел изнутри. К горлу подступали невидимые когти, и Света действующую – не онемевшей еще правой – руку крепко прижала к ребрам, под которыми прыгало сердце.

Краем глаза Света отметила красный индикатор на ноутбуке – забыла выключить. Доволочившись в темноте до постели, она рухнула лицом в потолок, чтобы ни в коем случае не дать твари взять ее со спины. Кислород кончался, и Света слепо надеялась, что провалится в сон прежде, чем наркотик разорвет ее грудную клетку и вытолкнет взбесившийся кусок мяса, выплюнет изношенную мышцу.

Над ухом заиграла мелодия. Полностью омертвевшая к тому моменту левая шевельнулась, и Света потянулась к телефону. Дезодорант, стоявший на пути, полетел на пол.

– Светланыш, я тебя не разбудил? Ты не отвечала.

Света не смогла произнести ни слова.

– У тебя сегодня голос был… как бы это назвать… странный. Взволнованный. Как ты?

Вместо затверженного «все в порядке» Света выдавила:

– Вызови мне «Скорую». Мне плохо.

– Что стряслось? Давай я приеду.

– Приезжай, только сначала вызови «Скорую».

– Все-все, прямо сейчас же. Держись обязательно. Перезвоню сейчас. Не теряй сознание, ладно?

Света тяжело выдохнула и приподнялась на локте. Контуры комнаты медленно проступали в темноте.