Текст книги "Избранница звёзд"

Глава 7

Я переместилась к алтарю в центре собора, меня тут же окутал свежий весенний воздух. Когда я уходила, было лето. Под ногами зеленела молодая трава, пестревшая цветками клевера. Алтарь стоял незыблемо. Я провела пальцами по его прохладному камню – в прошлый раз здесь пылал жар, как в разогретой печи.

На мне было то же платье, что и в тот день, когда я откликнулась на зов Солнца: простое льняное, серого цвета, с вышивкой в виде зеленых листьев, двумя рядами спускающихся по юбке. Я сама их вышила. На удивление, оно не пострадало. Больше у меня ничего не было, даже вышивки, которая теперь принадлежала моей звезде.

Я вскинула голову к небесам и впервые за десять месяцев увидела голубое небо и мягкие облака, смотревшие на меня в ответ. День. Рассвет. Я любовалась им добрую минуту, затем повернулась обратно к собору и к арке, ведущей в неф.

На лице расплылась широкая улыбка. Что скажут деревенские, когда увидят меня живой и невредимой? Что подумают родители и сестры? Возможно, нам удастся вновь испытать ту близость, которую я уловила перед входом в залитый Солнцем собор. Мои истории и почести, обещанные мне богом, перекинут мостик через пропасть, разделявшую нас.

Мне также хотелось вновь увидеть Кана и удостовериться, что он счастлив. В сердце всегда будет жить любовь к нему, однако ничто не разрушит и не потревожит мой недавно обретенный душевный покой. Наша встреча будет наполнена одной лишь радостью.

Подобрав полы платья, я поспешила внутрь собора. Оттуда доносился шум, несмотря на ранний час. Возможно, отец? Как смотрителю, именно ему полагалось подметать в храме божьем. С бешено колотящимся сердцем я миновала главный вход и, завернув за угол, увидела подметавшего пол мужчину в чепце. Но не своего отца.

– Ох, – выдохнула я, и тот поднял на меня взгляд. Я не встречала его прежде. Ему было около пятидесяти, он носил изящные очки и белую епитрахиль, расшитую золотом. Подобного я тоже раньше не видела. – П-простите. Обозналась.

Он улыбнулся.

– Это всего лишь я, – убрав одну руку с метлы, он поправил очки и прищурился, рассматривая меня.

Внезапно сконфузившись, я спросила:

– Это ведь Эндвивер, верно?

– Да, разумеется. – Он шагнул ближе. Затем вдруг переменился в лице и резко побледнел. – Превеликие боги!

Я неловко поежилась.

– Что такое?

– Вы… Нет, быть того не может!..

– Что такое? – повторила я.

Он выпустил метлу, и она упала.

– Пресвятая женщина… как вас зовут?

– Церис Вендин, – представилась я, и мужчина произнес мою фамилию вместе со мной. Он смотрел на меня круглыми глазами, и я улыбнулась. – Знаю, никто не ждал моего возвращения. Вероятно, вы встречались с моим отцом. – Внезапно по спине пробежал холодок. – С ним все хорошо?

Этот мужчина выполнял обязанности моего отца.

Он замешкал, прежде чем ответить.

– Ох, я… Идите-ка за мной.

Он направился в глубь собора, слегка прихрамывая. Невзирая на ярое желание вернуться домой, я последовала за мужчиной мимо внутренней галереи к маленькой дверке, ведущей на кладбище. Сердце застряло в горле, не позволяя ни говорить, ни дышать. Территория выглядела больше, чем я запомнила, впрочем, я нечасто туда ходила.

Мужчина приостановился, затем повел меня к ряду надгробий, которые были заметно выше и более богато украшены, чем остальные. Они выглядели старинными, даже обветшалыми, надписи почти не читались, сверху во все стороны торчали каменные лучи, как у Солнца, укороченные и затупленные ветром и дождем.

– Вот тут покоятся Вендины, – он указал на них слабым взмахом руки.

– Вендины́, – повторила я, подчеркнув «ы». Затем взглянула на ряд других могил за ними, еще более старых. Разве не там похоронены мои бабушка с дедушкой?.. Возможно, я что-то напутала.

Я провела пальцами по верхушке самого высокого надгробия. На нем различалась выбитая буква «А» и поблекшее Солнце сверху. Я покачала головой.

– Этим надгробиям, верно, несколько веков. Когда я уходила, мои родные пребывали в добром здравии.

Мужчина не ответил, и я повернулась к нему. В его взгляде читалась печаль, и он нахмурился. Я выпрямилась, ожидая объяснения, но он сказал только:

– Вы в самом деле Церис Вендин из Эндвивера.

Он говорил таким тоном, будто объявлял королеву. Я кивнула.

– Идемте, – он направился обратно в собор.

Я спешно его нагнала.

– Вы чего-то недоговариваете? Как вас зовут?

–

– Я – отец Айдан, ваше высочество, – он кашлянул, прикрыв рот рукой. – Избранница звезд. Прошу меня извинить, не знаю, как к вам обращаться.

– Можно просто Церис, – заверила я его. Он покачал головой, словно возражая.

Мы вернулись в собор, и отец Айдан подвел меня к саду, однако на полпути я встала как вкопанная, заметив статую, стоявшую прямо напротив абсида, – ее не было там во время моего последнего визита. Мраморная скульптура в натуральную величину на высоком пьедестале. Женщина в развевающихся одеяниях, голову венчала корона из солнечных спиц, а в вытянутой руке лежала пятиконечная звезда.

И у нее явно было мое лицо.

Раскрыв рот, я на деревянных ногах подошла ближе. Дотронулась до подола каменного платья, гладкого от прикосновений миллиона пальцев. Внимательно разглядела свое лицо – благочестивое и излучающее мудрость, с выражением, которого, по-моему, у меня никогда на самом деле не было. Оно выглядело прекрасным и вдохновляющим.

Неудивительно, что отец Айдан меня узнал.

– Красиво, не правда ли? – прошептал он.

Я кивнула.

– Кто ее изваял?

– Увы, мне неведомо.

Взгляд вновь опустился на подол платья. Вероятно, скульптор работал быстро над моим образом, раз статую уже выставили. Как сотрудник собора мог не знать его имени? И почему камень был таким серым, словно… старым? Прямо как те надгробия…

– Отец Ай-дан, – проговорила я, выделяя каждый слог его имени, – долго ли я отсутствовала?

Он с трудом сглотнул и огляделся. Словно разыскивал место, куда меня можно усадить.

– В Священных Писаниях сказано, что вы ушли в три тысячи четырехсот четвертом году, избранница звезд, – он вяло махнул на пьедестал, где я теперь разглядела выгравированные четыре цифры.

Отец Айдан не продолжил, и сквозь сжавшееся горло я задала другой вопрос:

– А сейчас какой год?

«Прошу, скажите три тысячи четыреста пятый!» – мысленно молила я.

Он ответил прямо:

– Четыре тысячи сто пятый.

Я отшатнулась от статуи, будто она меня ужалила. Дыхание перехватило. Мне не хватало воздуха. На мгновение я вновь очутилась под факелом Солнца, сгорающей в его пламени, ползущей по раскаленным камням.

Я моргнула, и все опять стало холодным и серым. Камень, воздух, свет восходящего Солнца, проникавший через окна. Мои по-прежнему босые ноги были ледяными.

– Четыре тысячи сто пятый?

Отец Айдан кивнул.

Ухватившись за платье статуи, я медленно опустилась на пол.

– Семьсот лет? Я отсутствовала семьсот лет?

Он потянулся ко мне.

– Избранница звезд…

Я шарахнулась в сторону, юбка задралась до середины икры.

– Я только недавно была тут. Десять месяцев назад – столько, сколько вынашивают смертного ребенка. Я должна была умереть, но не умерла. Я выжила! – с каждым словом мой голос становился все громче. – Выжила, и Он отправил меня обратно. Как возможно, что прошло целых семьсот лет?

Бедный отец, казалось, был на грани слез.

– Я… я не ведаю путей богов, избранница звезд. Не больше того, что они мне открывают. Прошу… позвольте принести вам воды и хлеба. На сытый желудок будет легче.

Однако я уже вскочила, мотая головой, будто могла опровергнуть правдивость его слов, затем кинулась через собор, мимо сада, по нефу к тяжелым двойным дверям входа. С разбегу привалилась к правой половине, распахивая ее.

Меня тут же окутал весенний воздух, и на мгновение Эндвивер предстал предо мной именно таким, каким я его запомнила. Но вскоре одно за другим в глаза начали бросаться мелкие отличия: этого дома не было, и того, что за ним, у Фарнтонов появился забор, а огород исчез…

Я двинулась вперед по деревне, обошла отбившуюся от стада овцу. Люди медленно начинали день, приступали к домашним делам, к работе. Тут мужчина прицепил плуг к волу. Там женщина несла полные ведра в руках. А там девушка повязывала фартук на осиной талии. Все они – незнакомцы.

Меня охватила паника, и я ускорилась – будто быстрое движение могло выжечь всю непривычность столь привычного места. Дорога вела к моему дому, но, приблизившись к нему, я заметила пристройку, а у окна сидела пышнотелая женщина, кормящая грудью дитя, и смотрела на меня незнакомыми глазами. Я сменила направление и кинулась к лесу. Миновала мужчину, который меня окликнул, и другого, посмотревшего на меня так же, как отец Айдан. Все вокруг носили странные одежды: у женщин были более глубокие вырезы на груди и широкие рукава, поверх юбок – яркие фартуки. У мужчин были закатанные манжеты и острые воротнички. Одно мое платье выделяло меня среди других – голубую сойку в стае воробьев.

Я бежала до тех пор, пока не достигла дома, который строил для нас Кан. Он стоял полностью доделанным, рядом раскинулся огород. На крыше лежала не солома, а темная черепица. Птицы пометили стены. Землю прорезала новая дорожка, ведущая к площади. А сама деревня… она стала огромной. Гораздо больше, чем раньше…

Я остановилась, пытаясь отдышаться. С каждым выдохом в голове вспыхивало: «Семьсот лет! Семьсот лет! Семьсот лет!»

Эндвивер был уже не тот, каким я его покинула.

И жили в нем не мои друзья, соседи, родные. Нет, все они давно мертвы, осталась лишь я одна.

В одиночестве.

* * *

Я сидела у камина и пила чай из тысячелистника, обхватив чашку пальцами, чтобы согреться. Отец Айдан нашел меня на улице, поглощенную горем, и с помощью жены уговорил зайти к ним в гости – в их старый дом, под несколько столетий, тем не менее в мое время его не было.

В мое время!

Я отпила еще чая, по горлу приятно разлилось тепло, и я взглянула в окно на послеполуденное небо. На Солнце. Знал ли Он, куда меня отправил?

Кольцо на пальце сияло янтарной полоской. Попытался ли Он меня найти?

Внезапно в окне появилось чье-то лицо. В дом заглянул отрок, при виде меня его глаза округлились.

Шайла, хозяйка, тоже заметила любопытного. Цокнув языком, широкими шагами подошла к окну и задернула тонкую занавесь.

– Она вам не курица на рынке!

– Нет, она – настоящее чудо, – добавил отец Айдан и улыбнулся мне со своего места в противоположном конце комнаты, за коротким деревянным столом. – Чудо! Разумеется, им интересно.

Нахмурившись, Шайла подошла к другому окну и выглянула на улицу.

– Их там уже с дюжину собралось.

– Я немного навела шуму, – произнесла я.

Шайла повернулась, собираясь было ответить, но лишь окинула меня восторженным взглядом. Она тоже узнала меня по статуе в храме. Как и все остальные.

– О вас написано в Писании, – сообщил отец Айдан так, будто весть о столь большой чести смягчит мое замешательство, мое потрясение. – О том, как вы понравились Богу-Солнцу, и он решил оставить вас себе.

Я сделала глоток горячего чая.

– Потому что мое тело так и не вернулось?

Отец кивнул.

Впрочем, это ничего не объясняло, и я не подтвердила и не опровергла предположение.

Шайла замялась и ступила в кухню.

– Я приготовлю сытный обед и застелю вам постель. Отдохните денечек, милая. Мы разберемся со всем завтра, когда вы придете в чувства.

Один день мне не поможет.

На это способны только семьсот лет.

* * *

Когда наутро я отправилась обратно в собор, у дома отца Айдана меня ждала толпа.

Такое внимание было мне чуждым. Когда-то давно, быть может, я бы им наслаждалась, однако теперь мысли смешались, и душа пребывала в смятении. Жители деревни всех возрастов собрались у дома еще на рассвете. Вероятно, некоторые прождали всю ночь, чтобы узреть меня хоть мельком. Нет, я была не просто курицей на рынке – я была призовым быком.

Вспомнилось, как я когда-то сравнивала себя со старой коровой на заднем дворе, и я горько усмехнулась над иронией судьбы.

Отец Айдан и Шайла меня сопровождали, встав по бокам, словно так могли меня отчасти укрыть. Я улыбалась и кивала людям на пути, вызывая ропот за спиной.

Придя к собору, я вернулась на кладбище и осмотрела надгробия более обстоятельно. Айданы не ушли, но остались в сторонке, наблюдая за мной издалека, словно за птицей, которая может улететь в любой миг. Только куда мне лететь? Пусть все больше казалось, что мои покровители видят во мне скорее библейское чудо, нежели живого человека со своими мыслями и чувствами, я не знала больше никого, кто мог меня приютить. Все знакомые давным-давно сгинули.

Вдруг прозвучал мужской голос, ознаменовав прибытие третьего лица.

– Как она выжила? – спросил он так, будто меня нет рядом.

Я оглянулась: мужчина около сорока лет был одет в поношенную, но хорошо сшитую одежду и добротную куртку. Отец Айдан жестом пригласил его следовать за ним, и они подошли ко мне.

– Церис, это Тодер, каменщик, который вырезает надгробия. Мы подумали, что он может ответить на кое-какие из ваших вопросов.

Я взглянула на мужчину, затем вновь на древние могильные плиты передо мной.

– Эти он тоже вырезал? – я не сдержала горечи в голосе, о чем тут же пожалела.

– Нет, – ответил Тодер, присаживаясь на корточки рядом, – но здесь работал еще мой отец и его отец. Я хорошо знаком с этим местом.

Его слова ненадолго меня обнадежили, и я спросила:

– У вас есть записи?

Он смутился.

– Н-нет. Таких старых записей у нас не сохранилось, миледи.

– Церис, – поправила я.

Затем повернулась обратно к надгробию и провела рукой по всей длине камня. На нем проступали несколько букв из «Вендин». Отправилась ли моя семья в райскую загробную жизнь, обещанную мне Солнцем, невзирая на то что я их там не ждала?

– И предупреждая ваш вопрос – я не знаю, как выжила.

Эти слова отчасти опровергали сказанное обо мне в Священном Писании.

Отец Айдан позади заметил:

– Возможно, многие выживали и вернулись в другое время…

– Нет, – уверенно возразила я. – Они все погибли в родах.

Опустилась тишина, подобно снежному покрывалу.

Прочистив горло, Тодер встал и перешел к следующему ряду могил.

– Эти относятся к году три тысячи восемьсот, – объяснил он, и я последовала за ним. Тодер прошел чуть дальше. – Эти более новые.

Действительно, надписи на них проступали отчетливее. Я прочитала ближайшую.

– Не думаю, что семья Перрос мне поможет.

Тодер покачал головой.

– Судя по размещению… вероятно, женщина из рода Вендинов вышла замуж за члена семьи Перрос. Вот почему могил Вендинов становится меньше.

И вновь в душе затлел уголек надежды, и я прочитала имена на надгробиях Перрос.

– Они еще здесь? Их потомки?

Возможно, у меня все же есть семья в Эндвивере, просто та, которую я пока не встречала. По крайней мере одна из сестер вышла замуж. У нее также были дети, раз на участке Вендинов стояли надгробия 3800-х годов.

Отец Айдан беспокойно засуетился.

– Б-боюсь, что нет.

– Спросим Джона, – предложил Тодер. – Возможно, он знает.

Меня отвели к Джону Эллису, старейшему жителю Энвивера в свои семьдесят четыре года. По пути к нему нас сопровождала толпа, и проблеск надежды в груди смягчил мой нрав, поэтому я жала встречным руки и кивала, когда они произносили мое имя или спрашивали, правдива ли моя история. Многие отнеслись ко мне как к некоему святому полубогу. Некоторые смотрели с недоверием. Впрочем, я не горела желанием кому-то что-то доказывать.

На удивление, мы отправились к моему дому. Дому, построенному Каном. Тому, где я родила бы смертных детей, если бы жизнь пошла своим чередом.

– Это семейный дом? – слабым голосом спросила я отца Айдана. – Или предыдущие хозяева переехали?

– Мне лишь известно, что Эллисы жили тут еще до того, как прибыли мои предки.

Кан носил фамилию Аллир. Возможно, она изменилась за прошедшие века? Внезапно мне отчаянно захотелось посмотреть и на их могилы и проверить, сменились ли фамилии через браки.

Заходя, я оглядела дверь, затем камин, кухню и подсобные помещения, пытаясь представить себя хозяйкой дома. Получалось с трудом.

Джон сидел в кресле-качалке у догорающего камина, волосы у него были редкие и седые, лицо узким, только скулы выпирали. После изрядной доли объяснений и попыток восстановить воспоминания он смог ответить на вопросы. Его глаза загорелись, он постукивал указательным пальцем по подлокотнику кресла.

– Помню-помню. Перрос… Он занимался ковкой. Кузнец. Женился на той худенькой девчушке и нанялся в подмастерье в другом месте, – он кивнул. – Кажется, уехал в… Недайю.

В Недайю! Я ухватилась за знакомое название. Город располагался на северо-западе от Эндвивера. Торговцы, путешествовавшие через нашу деревню, всегда либо приезжали из Недайи, либо туда направлялись. Поговаривали, у них там есть библиотека, а дороги вымощены камнями.

– Вы помните, как давно это было? – спросила я.

Джон пожал плечами.

– Я был мальчонкой. Младше тебя, – он взмахом руки указал на меня.

Значит, лет пятьдесят назад. Не так уж давно. Сменилось два или три поколения. Молодой кузнец, уехавший из деревни, возможно, уже умер, но у него наверняка осталась семья.

– Тогда мне нужно в Недайю, – проговорила я.

Из горла Шайлы вырвался сдавленный всхлип.

– О, Церис, скажите, что вы не уйдете! Вы нужны нам здесь.

Я с удивлением уставилась на нее.

– Зачем?

Она не ответила. Отец Айдан положил ладонь ей на плечо, его взгляд нашел меня.

– Вы – символ надежды. Для народа. Вы были им на протяжении… столетий.

– Я всего лишь выжившая, – возразила я, – а вовсе не бог.

– Но бог вас коснулся, – прошептала Шайла.

Мои щеки вспыхнули.

– Это ничего не значит!

Рука метнулась к животу, словно пытаясь найти там пульсирующее тепло моей дочери. Однако лоно оставалось холодным, и при воспоминании об этом внутри зазияла пустота.

Когда мы поблагодарили старца и вышли обратно на весенний воздух, я сказала:

– Все мое имущество… уже давно сгинуло, – я взглянула в направлении своего старого дома. – Для путешествия у меня нет ничего.

Шайла и отец Айдан обменялись взглядами. Затем женщина ласково взяла меня под руку.

– Не волнуйтесь, Церис. Мы позаботимся о том, чтобы у вас было все необходимое.

* * *

Шайла сдержала обещание. Они с остальными эндвиверцами обеспечили меня всем, что мне могло понадобиться. Вот только не тем, чего мне хотелось.

Я надеялась получить котомку или сумку для переноски вещей. Немного еды: если мне не изменяла память, ближайший город, Тераста, располагался в сутках пути, и там можно будет пополнить запасы. У меня не было ни обуви, ни современной одежды, ни денег. Я изъявила готовность работать ради этих вещей, однако Шайла с отцом Айданом и слышать ничего не желали. Они предоставили мне теплую комнату в своем доме. Одна из местных женщин отдала мне свое лучшее платье, а Шайла начала шить новое и нашла обувь, лишь немного мне великоватую. Народ кормил меня три раза в день, предлагал масла для ванн и гребни для волос с красивой резьбой. Весьма благородно с их стороны.

Однако чем чаще я заговаривала о путешествии в Недайю ради поисков потомков сестры, тем больше жители деревни меня обступали. Они отчаянно хотели, чтобы я осталась с ними, и мне становилось все труднее находить уединение. Меня мучила совесть за желание уйти, пока однажды ночью мое окно не заколотили гвоздями. Именно тогда я поняла: никто не намерен меня отпускать. Невзирая на всю оказываемую мне щедрость, я была пленницей. А ведь меня не лишали свободы даже в дворце Солнца.

Отец Айдан каждый день заставлял меня ходить в собор, чтобы народ мог увидеть, потрогать, даже помолиться живой звездной матери. Последнее встревожило меня до такой степени, что я отказалась выходить из дома, пока не прекратятся молитвы. Тогда люди начали мне петь:

 
Она вошла в бушующий огонь,
Дева, что готовилась стать женой,
И раскрыла свое чистое сердце,
Даровав городу честь и покой,
Дети, когда вы ночью глядите в небо,
На вас в ответ глядит ее дитя.
 

В Священных Писаниях обещали, что память обо мне увековечат в песне, но я никак не ожидала ее услышать! Мелодия была приятная и запоминающаяся, она начала преследовать меня во снах.

На восьмой день пребывания в Эндвивере я стояла в апсиде собора во время службы и смотрела на свое каменное подобие. Вокруг эхом разносилась песнь обо мне, словно колыбельная. И внезапно я осознала, что ничем не отличаюсь от статуи, высеченной в мою честь: неподвижная, неизменная и в полном подчинении прихотям окружающих.

Я пожертвовала собой ради блага любимых. И, надо признать, по несколько эгоистичным причинам. Мой уход описали в песнях и историях, которые передавались из поколения в поколение, искажались и приукрашивались, и в конце концов меня начали идеализировать до такой степени, что поставили выше самого Солнца. Все это казалось ужасно неправильным. Невыносимым.

Единственное, о чем я мечтала, – это семья и место, которое смогу назвать домом. И если они и существовали, то на другом конце страны, в городе Недайя. Однако мне не воссоединиться с ними, не покинув малую родину.

Я взглянула на янтарную полоску священного кольца на пальце. Солнце мог меня найти, пока оно активировано. Но когда Он найдет время? Он упоминал неурядицы с Луной. Сколько времени продлится это противоборство небесных сил?

Вдруг понадобится еще семьсот лет?

И вот, когда песнь закончилась, а я улыбнулась прихожанам и поблагодарила их, внутри созрело решение: нужно бежать. Одно было ясно: покинув Эндвивер, я никогда не смогу вернуться.