Текст книги "Пираты. Рассказы о знаменитых разбойниках"

Когда время, данное Лафитту на раздумья, истекло, у берега снова появился бриг Локьера с двумя другими кораблями. Несколько дней они стояли в заливе, однако Лафитт сделал вид, что не заметил их. Наконец, англичанам надоело ждать, и они ушли.

Получив от генерала Джексона гарантию безопасного проезда из Баратарии в Новый Орлеан и обратно, Лафитт явился туда и имел беседу с губернатором Клейборном и генералом. После обычных формальностей и приветствий Лафитт сказал губернатору Луизианы примерно следующее: «Я предложил оборонять ту часть Луизианы, которую сейчас держу, но не хочу защищать ее преступником. С надеждой, которую Вы мне внушили, я предлагаю восстановить в звании граждан штата многих людей, которые находятся сейчас под моей командой. Как я уже отмечал ранее, место, которое я занимаю на побережье, имеет важное стратегическое значение. Я предлагаю Вам не только свои услуги для его защиты, но и услуги тех, кто мне подчинен. Единственная награда, о которой я прошу, – прекратить преследование меня и моих сторонников, даровав нам официальное прощение за все совершенное ранее».

«Мой дорогой сэр, – сказал губернатор, который вместе с генералом Джексоном был восхищен его речью, – ваше достойное предложение будет изложено совету штата, а я поговорю с присутствующим здесь августейшим другом об этом важном деле и завтра же пришлю вам ответ». Когда Лафитт уходил, генерал попрощался с ним и сказал: «Я надеюсь, что, когда мы снова встретимся, вы будете уже офицером американской армии».

Беседа Лафитта, генерала Джексона и губернатора Клейборна

Результатом беседы губернатора и генерала стал следующий приказ:

«Губернатор Луизианы узнал о том, что многие личности, обвиняемые в преступлениях против Соединенных Штатов, совершенных ранее в Баратарии, во время нынешнего кризиса выразили желание вступить в армию и отправиться на войну с врагом.

В связи с этим он приглашает их встать под знамена Соединенных Штатов и уполномочен заявить, что, если их поведение на поле боя будет одобрено генерал-майором, этот офицер присоединится к губернатору в просьбе, обращенной к президенту Соединенных Штатов, даровать всем и каждому, кто вступил в армию и храбро воевал, полное и безусловное прощение». Приказы генерала были переданы Лафитту, который распространил их среди своих сторонников. Большая часть пиратов с радостью восприняла условия прощения, изложенные в них. Через несколько дней многие храбрецы и искусные артиллеристы, чьи действия внесли весомый вклад в изгнание захватчиков, вступили в армию Соединенных Штатов и заслужили высшую похвалу со стороны генерала Джексона.

Прокламация президента Соединенных Штатов Америки:

«Среди многочисленных бедствий, порождаемых войнами, которые более двадцати лет с небольшими перерывами сотрясали Европу и затронули другие части земного шара, рассеяние значительного числа обитателей разных стран в горестях и нужде, нанесло большой ущерб человеческому счастью и подвергло суровым испытаниям человеческую добродетель.

Давно уже известно, что многие иностранцы, бежавшие от опасностей, которым они подвергались у себя дома, а также некоторые граждане [США], позабыв о своем долге, способствовали созданию поселения на острове Баратария, неподалеку от устья реки Миссисипи, в целях тайной и незаконной торговли. Правительство Соединенных Штатов приказало разбить и уничтожить это поселение и, получив средства к установлению [имен] преступников самого разного вида, намеревалось уже ответить на требование правосудия и примерно их наказать.

Но недавно стало известно, что эти преступники искренне раскаялись, что они отказались от совершения дурных деяний ради поддержки благого дела и, в частности, проявили при обороне Нового Орлеана чудеса храбрости и преданности. Поэтому преступники, которые отказались помогать врагу в этой войне, несмотря на самые соблазнительные условия, предложенные им, и которые помогли изгнать вражеских захватчиков с территории Соединенных Штатов, не могут больше считаться достойными наказания, а должны получить великодушное прощение.

С огромным удовлетворением мы узнали, что Генеральная ассамблея штата Луизиана искренне рекомендовала даровать всем этим преступникам полное прощение; и в соответствии с этими рекомендациями, а также в свете всех других экстраординарных обстоятельств этого дела я, Джеймс Мэдисон, президент Соединенных Штатов Америки, издал эту прокламацию, в которой дарую и публично объявляю о полном и безусловном прощении всех преступлений, совершенных в нарушение любого акта или актов Конгресса означенных Соединенных Штатов касательно доходов, торговли и навигации или касательно взаимодействия и торговли Соединенных Штатов с иностранными государствами, в любое время до восьмого дня января месяца нынешнего, одна тысяча восемьсот пятнадцатого года любым человеком или всеми людьми, жителями Нового Орлеана или соседних с ним территорий или жителями означенного острова Баратария и соседних с ним мест, при условии, что каждый человек, обратившийся за полным прощением, для того, чтобы получить его, должен предоставить письменное заверение губернатора штата Луизиана, подтверждающее, что этот человек участвовал в обороне Нового Орлеана и соседних территорий во время вторжения, о котором говорилось выше.

Поэтому я уполномочиваю и приказываю, чтобы все иски, судебные преследования и обвинительные акты, касающиеся штрафов, наказаний и конфискаций против любого лица или лиц, которым будет даровано полное прощение, должны быть остановлены и прекращены, а в новых исках отказано. В связи с этим я требую, чтобы все гражданские служащие в соответствии со своим служебным положением немедленно и без колебаний начали претворять эти меры в жизнь.

Дано в городе Вашингтоне, в шестой день февраля года одна тысяча восемьсот пятнадцатого, а независимости Соединенных Штатов тридцать девятого, президентом, Джеймсом Мэдисоном.

Джеймс Монро, действующий Государственный секретарь».

Утром 8 января начали рваться ракеты, загрохотали пушки и раздались крики британских солдат, идущих в атаку. Американцы, защищенные бруствером, со спокойной решимостью ждали их приближения. Враг наступал сомкнутой колонной в шестьдесят человек по фронту, взяв мушкеты на плечо и неся в руках фашины и лестницы. Когда они приблизились, в небо взлетели сотни ракет, и батарея открыла яростный огонь по наступающей колонне. К огню артиллерии присоединились мушкеты и винтовки кентуккийцев и теннессийцев, и несколько мгновений был слышен лишь непрерывный, рокочущий рев огня, который своей силой напоминал раскаты грома. Одно из двацатичетырехфунтовых орудий, установленное в третьей амбразуре бруствера со стороны реки, вызвало, даже в разгар боя, восхищение американцев и британцев умением и быстротой обслуживавшего его расчета. Оно сделалось тем местом, которого больше всего боялись наступавшие враги.

Орудием управляли Лафитт и его лейтенант Доминик с большой группой бывших пиратов, которые в течение всей битвы сражались с непревзойденным мужеством. Они уже дважды заставили британцев отойти, смешав свои ряды. Враг потерял своего главнокомандующего и двух генералов.

Две другие батареи обслуживались жителями Баратарии, которые стреляли с упорством и меткостью опытных артиллеристов. Во время первой атаки колонна врага заняла участок между дамбой и рекой, и натиск его был так силен, что передовые посты вынуждены были отойти, преследуемые по пятам британцами. И прежде чем батареи сумели выбить их оттуда и очистить ров, они захватили редут, прыгая через парапет, и перебили небольшой расчет, защищавший его.

Как только Лафитт, командовавший своими офицерами, которые стояли по одному на каждое орудие, увидел, что враг овладел редутом, он, велев своим самым храбрым бойцам следовать за ним, бросился туда. Спустившись по брустверу своего редута, он прыгнул с саблей в руке в самую гущу вражеских солдат. За ним последовали человек двадцать пиратов, которые прошли хорошую школу в многочисленных битвах на палубе своего корабля.

Изумленные бесстрашием, с которым солдаты противника покинули свой редут и бросились на них, британцы, которых застали врасплох бывшие пираты, привыкшие во время абордажа действовать быстро, смело и решительно, начали отступать. Два британских офицера, подбадривавшие своих людей, пали под саблями нападавших. Вся энергия вражеских солдат была направлена на то, чтобы взобраться на бруствер; один смелый офицер уже был там. Лафитт и его сподвижники в это время, объединившись с отрядом стрелков-добровольцев, образовали заслон, через который они безуспешно пытались пройти.

Поняв, что город им не взять, и убедившись в своих огромных потерях, британцы поспешно отошли, оставив поле боя, усыпанное трупами своих солдат и ранеными.

Генерал Джексон в своем донесении военному секретарю не забыл отметить доблесть «баратарских корсаров», которые, как мы видели, служили в артиллерии. Во время кампании они еще не раз доказали, как сильно недооценил их враг, который незадолго до вторжения в Луизиану надеялся привлечь их на свою сторону. Многие пираты погибли или получили ранения, защищая страну. Их рвение, храбрость и умение заметили все солдаты и офицеры американской армии, которые не могли больше относиться к этим смельчакам как к преступникам. Через несколько дней между Великобританией и Соединенными Штатами был заключен мир.

Пиратское поселение в Баратарии было разрушено; мирная добропорядочная жизнь скоро прискучила Лафитту, и он в 1819 году приобрел несколько быстроходных судов и с большим числом своих последователей прибыл в залив Галвестон в Техасе. Здесь он получил от генерала Лонга офицерское звание. Под его командой находилось пять судов и около трехсот человек команды. Две открытые лодки, которые получили патент у генерала Гумберта из Галвестона, ограбили плантацию на реке Марменто, захватив негров, деньги и многое другое. На реке Сабине они были захвачены шлюпками со шхуны «Рысь», ходившей под флагом США. Лафитт повесил одного из моряков, который опасался мести американского правительства. «Рысь» захватила также одну из его шхун и ее приз. Эта шхуна занималась контрабандной торговлей в Карменто. Один из его крейсеров под названием «Юпитер» благополучно вернулся из короткого рейса с ценным грузом, в основном с деньгами в звонкой монете. Это был первый корабль, который ходил под флагом Техаса. Американское правительство, хорошо понимавшее, что там, где Лафитт, жди пиратства и контрабанды, послало военный корабль, который должен был курсировать в Мексиканском заливе и осматривать берега Техаса. Лафитт был назначен губернатором Галвестона, но один из крейсеров встал на рейде этого порта, чтобы наблюдать за его действиями. Это так раздражало Лафитта, что он написал его командиру, лейтенанту Мэдисону, следующее письмо:

«Командующему американским крейсером, стоящим на рейде порта Галвестон

Сэр, я убежден, что Вы командуете военным кораблем по приказу своего правительства. Поэтому я решил, что справедливо будет спросить: почему вы торчите у входа в этот порт, не сообщив мне о своих намерениях? Этим посланием извещаю Вас, что порт Галвестон принадлежит республике Техас и является ее собственностью; он стал открытым портом 9 октября прошлого года. Поскольку высший совет означенной республики посчитал возможным назначить меня губернатором этого порта; вследствие этого, если у Вас имеются какие-нибудь требования к означенному правительству или людям, принадлежащим или живущим в этом месте, будьте добры послать офицера с изложением этих требований. Могу Вас заверить, что с ним будут обращаться с величайшей вежливостью и предоставят все то, что потребуется. Но если Вам приказано или Вы попытаетесь силой войти в этот порт, моя присяга и мой долг перед правительством заставят меня дать Вам отпор, хотя и ценой собственной жизни.

Чтобы подтвердить, что мои намерения направлены на благо и спокойствие Вашего правительства, посылаю вместе с этим письмом список имен нескольких пленников, которые вчера были доставлены в тюрьму и судом, назначенным для этой цели, были признаны виновными в краже некоторого количества негров и денег у жителей Соединенных Штатов. Джентльмен, доставивший это послание, если потребуется, даст Вам всю необходимую информацию о нашем порте.

Искренне Ваш Ж. Лафитт».

Примерно в это же время человек по имени Митчелл, который раньше принадлежал к пиратам Лафитта, собрал сто пятьдесят головорезов и укрепился на острове неподалеку от Баратарии, установив на нем несколько пушек. Он поклялся, что он сам и все его люди погибнут в своих окопах, но не сдадутся никому. Однажды четыре человека из этой банды приехали в Новый Орлеан развлечься; городской страже сообщили об этом, и дом, где они остановились, был окружен. Четверо головорезов, держа в обеих руках взведенные пистолеты, выскочили на улицу и прошли сквозь толпу, которая покорно расступалась перед ними. Никто не решился их арестовать.

Однажды катер Соединенных Штатов «Алабама», двигаясь к месту своей стоянки в устье Миссисипи, захватил пиратскую шхуну, принадлежавшую Лафитту. Эта шхуна имела команду из двадцати пяти моряков и несла две пушки. Она была снаряжена в Новом Орлеане и находилась под командованием одного из лейтенантов Лафитта по имени Ле Фаж. Шхуна вела за собой захваченное судно; увидев, что за ней гонится катер, пираты открыли огонь из мушкетов. Катер тоже принялся ее обстреливать; разгорелся бой, завершившийся победой катерников, у которых четыре человека были ранены, причем двое – очень опасно. Каперы потеряли шесть человек убитыми; их шхуна и приз были взяты в плен и отведены в залив Святого Джона. После этого была послана экспедиция, которой было приказано изгнать Митчелла и его головорезов с острова, который они захватили; встав на якорь, американцы послали Митчеллу приказ сдаться, но в отчет раздалась пушечная стрельба с бруствера. Суда подошли поближе к острову, отправив на берег лодки с десантом, они открыли по пиратам огонь. Десант высадился под сильным шрапнельным огнем и, бесстрашно выстроившись в боевой порядок, пошел на штурм. Он понес большие потери, но морякам удалось подняться на бруствер и пойти в штыковую атаку. После отчаянного сопротивления пираты побежали; многих удалось взять в плен, но Митчелл и большая часть головорезов сумели скрыться в кипарисовых болотах, где найти их было совершенно невозможно.

Было захвачено большое количество грузов и денег, а также иной добычи. Двадцать пленных пиратов были доставлены в Новый Орлеан, где они предстали перед выездной сессией окружного суда под председательством судьи Холла. Шестнадцать человек были признаны виновными; когда судья зачитал смертный приговор закоренелым преступникам, некоторые из них закричали: «Бог задумал убить нас!»

Когда рассказ об этом достиг ушей Лафитта, он сразу же понял, что правительство США решило очистить море от его кораблей, а против него начата война на уничтожение.

Смерть Лафитта

В приступе отчаяния он приобрел большую быстроходную шестнадцатипушечную бригантину и, отобрав себе сто шестьдесят опытных моряков, вышел в море как обычный пират, собираясь грабить суда всех стран и ни у кого не просить пощады и не давать ее никому. Командир британского военного шлюпа, курсировавшего в Мексиканском заливе, узнав о том, что в море вышел сам Лафитт, велел матросам на марсе не спускать с моря глаз. Однажды утром один офицер осматривал в бинокль море и обнаружил длинное, темное с виду судно с низкой осадкой, но с очень высокими мачтами и белоснежными парусами. Поскольку ветер был попутный, шлюп мог легко догнать этот корабль; капитан приказал поднять все паруса и бросился в погоню. Как только Лафитт понял, что его хотят захватить, он приказал убрать все навесы и поднять большой квадратный парус. Бригантина понеслась по волнам, но по мере того, как ветер крепчал, шлюп все быстрее приближался к пирату, который, осознав, что шансов спастись нет, решил продать свою жизнь подороже; пушки были заряжены, и в шлюп полетели снаряды, убив нескольких человек и срубив фор-марс у мачты. Капитан шлюпа выжидал, когда они окажутся на расстоянии одного кабельтова от бригантины, после чего открыл огонь из бортовых пушек и орудий малого калибра. Однако борт шлюпа оказался слишком высоким, и снаряды пролетели поверх корпуса бригантины, тем не менее сумели нанести ей урон: упал фор-марс мачты, усы главного гафеля были повреждены, и большая часть рангоута с грохотом обрушилась на палубу; было убито десять пиратов, но сам Лафитт не пострадал. Люди со шлюпа спрыгнули на корму, завязался бой на пистолетах и саблях; Лафитт получил две раны и упал: шрапнелью ему перебило кость правой ноги, а в живот вонзилась сабля, но его пираты сражались как львы, и палуба по щиколотку была залита кровью. Капитан военного корабля получил такой сильный удар прикладом мушкета по голове, что без памяти свалился рядом с Лафиттом, который поднял кинжал, чтобы вонзить ему в сердце. Но силы его иссякли, голова кружилась, рука дрогнула, и нож соскользнул и вонзился в правое бедро капитана. Собрав последние силы, он вытащил кинжал и разорвал рану. Снова занеся дымящийся клинок над телом врага, Лафитт положил левую руку на область его сердца, чтобы не промахнуться, но в глазах его помутилось, и, вонзив кинжал в левое бедро капитана, он умер.

Очистив верхнюю палубу, военные моряки бросились на главную палубу, чтобы завершить захват судна. Здесь началась ужасная резня, пока пираты не запросили пощады и бой не закончился. Всех сдавшихся отвезли на Ямайку и судили Адмиралтейским судом. Шестнадцать человек были приговорены к смерти, из них шесть были позже помилованы, а десять – казнены.

Так погиб Лафитт, человек превосходного таланта, обширных знаний в морском деле, храбрости и огромной физической силы; к сожалению, его карьера была отмечена самыми черными преступлениями.

Жизнь капитана Робертса

Бартоломей Робертс учился на моряка. Однажды во время плавания, выполняя свои законные обязанности, он в ноябре 1719 года подошел к Гвинейскому побережью, где был захвачен в плен пиратом Дэвисом. Сначала он ни в какую не соглашался заняться пиратским промыслом и, если бы ему представилась такая возможность, непременно бы сбежал.

Однако со временем, как это случалось со многими, высокое положение среди пиратов заглушило укоры его совести и примирило с тем, что он раньше ненавидел.

После того как Дэвис пал так низко, те, кто присвоил себе право Господне, собрались, чтобы выбрать нового командира. На этот пост претендовало несколько кандидатов, которые достигли высокого положения среди своих товарищей; каждый из них полагал, что именно он достоин командовать. Один из них обратился к собравшимся «лордам» с такими словами:

«Для всеобщего блага и поддержания требуется руководитель, но реальная власть принадлежит всему нашему братству, поэтому если человек, которого мы изберем, не будет действовать и управлять в интересах общего блага, то будет смещен, а на его место избран другой.

Это требование исходит от нас, – продолжал он, – и, если наш капитан окажется слишком властным и когда-нибудь превысит свои полномочия, в расход его! Его смерть станет предостережением для преемников; пусть они знают, что неверные решения приводят к гибели; но я советую, по трезвом размышлении, выбрать человека храброго и искусного в морском деле, который, благодаря своему уму и храбрости, лучше всех сможет защитить наше сообщество и уберечь нас от опасностей и бурь ненадежной стихии, а также от фатальных последствий анархии. Таким я считаю Робертса – этот парень во всех отношениях достоин нашего доверия и почестей».

Этой речи аплодировали все, кроме господина Симпсона, который сильно надеялся получить пост командира. Наконец, мрачным тоном он заявил, что ему не важно, кого они изберут капитаном, лишь бы не паписта[1]1
  Паписты – это католики.


[Закрыть], ибо он люто ненавидит папистов, которые казнили его отца за то, что он участвовал в восстании Монмута.

Таким образом, несмотря на то, что Робертс находился в их рядах всего несколько недель, его избрание было утверждено «палатой лордов и палатой общин». Сделав бесстрастное лицо, Робертс принял на себя командование, заявив: «Раз уж я измарал свои руки в грязи и сделался пиратом, то лучше быть командиром, чем рядовым».

Итак, капитан был выбран, а должности тех офицеров, которые погибли вместе с Дэвисом, получили новые люди, после чего было решено не покидать этого места, пока Дэвис не будет отомщен. Соответственно, на берег высадился десант в тридцать человек под командованием пирата по имени Кеннеди, храброго и умелого парня, и под прикрытием корабельных пушек поднялся на гору, где стоял форт.

Увидев их, португальцы бежали и укрылись в городе. Пираты заняли крепость, подожгли ее, а пушки сбросили в море.

Не удовлетворившись этим, кто-то предложил высадиться еще раз и поджечь город. Робертс, однако, напомнил об опасности, в которой они в результате окажутся: позади города рос густой лес, где жители смогут спрятаться, а когда их жизнь будет поставлена на карту, станут упорно сопротивляться. К тому же сожжение или разрушение нескольких домишек вовсе не стоит их трудов и потерь, которые они могут при этом понести. Эта благоразумная речь возымела действие, и пираты согласились ограничиться сожжением французского судна и разрушением нескольких домов в городе пушечными ядрами, что должно было продемонстрировать горожанам их крайнее недовольство.

Робертс отправился на юг, захватил голландское судно, шедшее из Гвинеи, и, забрав все, что пиратам показалось ценным, отпустил с миром. Через два дня он захватил английское судно; его команда присоединилась к пиратам, а сам корабль был разграблен и сожжен. После этого они направились к острову Святого Томаса. Не встретив по пути ничего, что можно было бы захватить, он зашел в Анамабоу, где отремонтировал свой корабль и пополнил запасы воды. Выйдя снова в море, он предложил пиратам проголосовать, куда плыть – в Ост-Индию или в Бразилию. Была выбрана Бразилия, куда они и прибыли через двадцать восемь дней.

Девять недель наши храбрецы курсировали у побережья Бразилии, держась подальше от берега, но не увидели ни одного паруса; они пришли в такое отчаяние, что приняли решение уйти в Вест-Индию. Перед отплытием они решили зайти в залив Лос-Тодос-Сантос и на подходе к нему неожиданно наткнулись на португальский флот, состоявший из сорока двух кораблей, который вышел из порта и направлялся в Лиссабон. Несколько судов были хорошо вооружены; они лежали в дрейфе, ожидая подхода двух семидесятипушечных военных кораблей, которые должны были их сопровождать. Робертс подумал, что риск, конечно, велик, но надо попытаться напасть на них, поэтому он смешался с рядами судов, велев своим людям спрятаться, пока он не решит, как надо действовать. Робертс подошел к борту одного из португальских судов и приказал его капитану, не поднимая шума, явиться к нему, пригрозив, что в случае сопротивления или сигнала тревоги пощады не будет. Португальцы, изумленные этой угрозой и блеском пиратских сабель, безоговорочно подчинились, и капитан явился к Робертсу. Тот дружески приветствовал его и сообщил, что он находится на корабле джентльменов удачи и что от него им нужно только одно – чтобы он сообщил, какой из кораблей португальского флота везет самый дорогой груз. Если он подчинится, то живым и здоровым вернется к себе на судно; в противном случае его ждет немедленная смерть.

Капитан указал на сорокапушечное судно с командой из ста пятидесяти человек. Вооружение этого корабля во много раз превосходило вооружение Робертса, но он подошел к нему, прихватив с собой капитана захваченного судна. Сблизившись бортами, Робертс велел своему пленнику спросить: «Как дела у главного капитана?» – и пригласить его на пиратский корабль, поскольку хочет сообщить ему нечто важное. Ему ответили: «Подождите – у него есть дела поважнее». Робертс, однако, заметив необычную суету на португальском судне, понял, что там догадались, кто они, и, подведя корабль прямо к его борту, послал своих пиратов на абордаж. Они перебили всех, кто пытался сопротивляться, и захватили судно. В их руки попали мешки с сахаром и табаком, множество шкур и четыре тысячи золотых мойдоров, помимо других ценных грузов.

Овладев таким богатством, пираты принялись искать безопасное место, где могли бы предаться веселью и распутству. Таким местом был выбран остров Дьявола на реке Суринам; они отправились туда и были радостно встречены губернатором и обитателями этого места.

После этого они захватили на реке шлюп, командир которого сообщил им, что шел сюда вместе с бригантиной, нагруженной продовольствием. Пираты были в восторге от этой новости, ибо их собственные запасы подходили к концу. Решив, что ради этого стоит отправиться в незнакомые места, Робертс с командой из сорока человек бросился на шлюпе в погоню за бригантиной. Подгоняемый нуждой и веря в свою удачу, которая до этого ни разу его не подводила, Робертс думал, что быстро ее догонит и захватит со всем ее грузом, но, к его великому разочарованию, он преследовал ее восемь дней, но так и не смог догнать. К тому же он заблудился. Он велел бросить якорь и послал лодку с несколькими моряками, которые должны были сообщить остальным о постигшей их неудаче.

Ни пищи, ни воды у них почти не осталось; разобрав часть пола в каюте, они соорудили из досок нечто вроде плота с каболками, на котором добрались до берега и привезли на судно пресную воду, чтобы не умереть от жажды. Когда их терпение совсем истощилось, вернулась посланная лодка, но вместо провизии привезла неприятное известие о том, что лейтенант, которого звали Кеннеди, сбежал с обоими судами.

Отчаяние и гнев Робертса усиливались от осознания своей собственной недальновидности и поспешности, а также подлости, которую совершили Кеннеди и его команда. Подгоняемый необходимостью сделать что-то, чтобы не допустить в дальнейшем ничего подобного, он задумался над тем, как ему обеспечить преданность команды. Решив по своей глупости, что его пираты станут соблюдать клятвы, правила или постановления, он составил свод правил для поддержания порядка и единства в своем крошечном сообществе, хотя знал, что этой публике не было никакого дела до человеческих и божеских законов.

Необходимость раздобыть продовольствие заставила Робертса перейти к действиям, и его небольшой шлюп отправился в Вест-Индию. Вскоре им удалось захватить два шлюпа, которые снабдили их провизией, а через несколько дней – бригантину. После этого они направились на Барбадос. Неподалеку от этого острова им встретился десятипушечный корабль из Бристоля с богатым грузом; задержав его на три дня, они ограбили это судно дочиста, а потом отпустили восвояси. Капитан этого корабля, однако, сообщил губернатору Барбадоса о нападении, которому они подверглись, а тот выслал в море двадцатипушечный корабль с командой из восьмидесяти человек, велев найти пиратов и утопить.

Этим судном командовал Роджерс, который на второй день плавания обнаружил Робертса. Не зная о том, что его ищут, Робертс двинулся ему навстречу. Он приветствовал его пушечным салютом, но вместо ответного выстрела Роджерс дал залп из всех своих бортовых пушек, сопровождаемый троекратным «ура!». Разгорелся яростный бой, и Робертс, понимая, что скоро будет потоплен, сбросил в море лишний груз и бежал.

Добравшись до острова Доминика, он пополнил запасы воды и закупил у местных жителей провизию, расплатившись за нее товарами с захваченных кораблей. Здесь он встретил пятнадцать англичан, которых оставило на этом острове французское судно, захватившее их корабль; поступив на службу к Робертсу, они пополнили его команду.

Зная, что корпус его судна нуждается в очистке, Робертс решил заняться этим на островах Гранады, хотя и понимал, что место для такой операции не совсем подходящее. Это решение чуть было не оказалось для него роковым, ибо губернатор Мартиники снарядил для его поимки два шлюпа. Пираты, однако, прибыли в намеченное место, с необычной быстротой очистили корпус и ночью ушли в море, а утром здесь появились шлюпы губернатора.

С островов Гранады Робертс отправился к острову Ньюфаундленд. В июне 1720 года он прибыл на его банки и вошел в гавань Трепасси с развевающимся черным флагом, под бой барабанов и рев труб. В порту стояло не менее двадцати двух судов; увидев корабль пиратов, команды бросили их и бежали на берег. Невозможно описать ущерб, который разбойники причинили Трепасси; они сжигали и топили корабли, уничтожали плантации и грабили дома местных жителей. Власть в руках жестоких и невежественных людей делает их наглыми, свирепыми и распущенными. Они, в буквальном смысле, теряют разум, сея пылающие головни, стрелы и смерть и восклицая: «Какое отличное развлечение!»

В этом хаосе Робертс распорядился сохранить одну галеру, которую он снарядил и снабдил командой для своих собственных надобностей. На банках он встретил десять французских судов и уничтожил их все, за исключением одного двадцатишестипушечного корабля, который захватил и увел с собой, назвав «Фортуной». После этого он отдал галеру из Бристоля французу, а сам отправился на поиски новых приключений. Вскоре он захватил несколько новых призов и пополнил их моряками свою команду. Одним из них был очень богатый корабль «Самуил»; на его борту находилось несколько респектабельных пассажиров, с которыми обошлись очень грубо, пригрозив убить, если они не отдадут свои деньги и товары. Пираты забрали с корабля все, что могло пригодиться их кораблю и им самим, на сумму восемь или девять тысяч фунтов. Потом они стали решать, что сделать с «Самуилом» – потопить его или сжечь, но в это время на горизонте был замечен парус, и они бросили разграбленное судно и погнались за ним. К полуночи судно было захвачено; им оказался «Снег», шедший из Бристоля; зная, что его капитан – англичанин, они расправились с ним с варварской жестокостью. Два дня спустя их добычей стали «Маленький Йорк» из Виргинии и «Любовь» из Ливерпуля; оба были разграблены и отпущены. В течение трех дней пираты захватили три новых судна; забрав все их грузы, одно они затопили, а два других отпустили.

После этого они пошли в Вест-Индию, но, обнаружив, что у них кончается провизия, направились к острову Святого Христофора. Губернатор острова отказался предоставить им провизию, тогда они обстреляли город и сожгли два судна. После этого они явились на остров Святого Варфоломея, губернатор которого снабдил их всем необходимым и всячески старался ублажить. Отдохнув и набрав больше припасов, они единодушно проголосовали за то, чтобы плыть к побережью Гвинеи. По пути они захватили французский корабль и, увидев, что он оборудован гораздо лучше, чем их собственный, заявили капитану, что, «поскольку справедливый обмен – это не грабеж», они поменяются с ним шлюпами и, пересев на французский корабль, отплыли. Но, выйдя по ошибке из зоны действия пассатов, они вынуждены были повернуть назад в Вест-Индию.