Текст книги "Пробуждение: преодоление препятствий к реализации возможностей человека"

Часть Первая
Возможности

1. СОСТОЯНИЯ СОЗНАНИЯ И ПРОСВЕТЛЕНИЕ

Эта книга – о просветлении и о состояниях сознания, о методах, способствующих достижению просветления, и в особенности о тех препятствиях, из-за которых мы остаемся в непросветленном состоянии неведения.

Понятия состояния сознания и просветление являются новыми для нашей культуры. Хотя сейчас экспериментирование с измененными состояниями сознания и желание достичь просветления стало важной частью жизни некоторых людей, идеи, которые ассоциируются с этими понятиями, редко бывают достаточно ясными. Кроме того, с этими понятиями связаны многочисленные мистификации, которые лишь мешают нашему пониманию и процессу роста. По этой причине первая глава будет посвящена прояснению того, что именно мы понимаем под состояниями сознания, под измененными состояниями сознания и под просветлением. Это определит общие перспективы наших возможностей. Мы также дадим общий обзор возможных препятствий на пути к полной реализации нашего потенциала, что может быть полезно для лучшего понимания того, что же именно мешает достижению просветления. Этому будет специально посвящена следующая часть нашей книги.

В этой же главе я буду разбирать три основные идеи: Что мы имеем в виду, говоря о просветлении? Что такое измененные состояния сознания? Каким образом измененные состояния сознания могут быть использованы для движения по пути к просветлению или быть частью просветления?

Давайте начнем с того, что четко определим значение понятия «состояния сознания». Существует обычное, но бесполезное для нас значение этих слов, которое относится к тому, что человек переживает в настоящий момент. Так, когда вы едите, вы находитесь в состоянии сознания, которое можно было бы назвать «вкус пищи». Если после этого вы начинаете думать о каких-то финансовых проблемах, то вы входите в «финансовое» состояние сознания, и так далее. Но это значение слишком широко для того, чтобы это понятие могло быть полезно для нас. Научное определение того, что такое «состояния сознания», я предложил в своей книге «Состояния сознания», и, согласно этому определению, мы будем использовать термин «состояние» для основных изменений способа функционирования сознания. Например, если я спрошу вас: «Не видите ли вы прямо сейчас обычный ночной сон, и вам просто снится, что вы читаете эту книгу, но вскоре вы проснетесь у себя дома в постели?», я не думаю, что вы ответите утвердительно. На самом деле, когда я задавал этот вопрос во время длинных лекций, порой находились такие, кто поднимал свою руку, чтобы ответить «да», но подобные люди просто любят играть словами. И если я спрашиваю такого человека, готов ли он поспорить со мной на пятьдесят долларов, что через пять минут он проснется у себя дома в постели, он признает, что ему, конечно же, известно, что он не спит.

Этим примером я хотел показать, что существуют общепринятые разграничения между различными состояниями. Обычно в нашем уме существует некоторый паттерн, некоторый стереотипный образ, к которому мы обращаемся в таких случаях и с помощью которого мы классифицируем то, в каком состоянии сейчас находимся. И если вы в настоящий момент обратитесь к образу вашего умственного функционирования, то это будет явно не тот паттерн, который обычно называется состоянием сна. Скорее всего вы сможете назвать этот паттерн бодрствующим, или обычным, сознанием. Отличие достаточно ясное, и большинство из нас согласится, что сон принципиально отличается от бодрствования.

Для того чтобы быть более точным в моем системном подходе к пониманию измененных состояний сознания, я определил дискретное состояние сознания для данного индивида (индивидуальные различия являются очень важным фактором) как уникальную конфигурацию, или систему, психологических структур либо подсистем таких структур. Части, или аспекты, ума, которые при этом могут быть выделены для аналитических целей (такие как память, процесс оценивания, чувство идентичности), объединены в определенные паттерны, или системы. Такие паттерны, или системы, и есть состояния сознания. Природа этих паттернов и элементов, из которых эти паттерны состоят, определяет, что мы можем в этом состоянии и чего не можем. Во сне полет по своей воле вполне возможен. Я не хочу сказать, что это абсолютно невозможно в обычном сознании, но, как правило, сделать это довольно трудно.

Состояние сознания – это динамический процесс; его отдельные аспекты в своих частях могут постоянно изменяться, в то время как общий паттерн будет оставаться тем же самым. Так, например, мои последние пять мыслей отличаются друг от друга по своему содержанию, но все они являются частями одного общего типа сознания, который я называю обычным сознанием. Иногда мне кажется, что состояние сознания работает подобно жонглеру, подбрасывающему несколько шариков: шарики все время движутся по кругу и сменяют друг друга, но общий рисунок их движения остается одним и тем же.

Устойчивый паттерн состояния сознания обеспечивает целостность сознания в постоянно меняющемся мире. «Структуры, действующие в дискретном состоянии сознания, создают систему, в которой действие каждой из ее частей, каждой из психологических структур... стабилизируется функционированием всех остальных структур с помощью обратной связи, так что система (отдельное дискретное состояние сознания) сохраняет свой общий тип функционирования в постоянно меняющейся окружающей среде». Если бы я, находясь возле вас, внезапно хлопнул в ладоши, вы бы вздрогнули. Это было бы изменение в окружающем мире и в текущем внутреннем функционировании вашей психики, но при этом маловероятно, что вы внезапно войдете в «транс», достигнете просветления, потеряете сознание, или что-нибудь вроде этого. Так ваше состояние сознания сохраняет свою целостность в изменяющемся мире.

Состояние сознания является измененным, если оно явно отличается от некоторого основного состояния, с которым мы его сравниваем. Поскольку в качестве стандарта для сравнения мы, как правило, используем обычное состояние бодрствования, то такое состояние, как ночное сновидение, тоже можно считать измененным. Другими хорошо известными примерами измененных состояний являются гипнотическое состояние, состояния, порождаемые психоактивными веществами, например алкоголем, состояния, вызываемые сильными эмоциями, такими как гнев, паника, депрессия или приподнятое настроение [2  2. Слабые эмоции могут возникать в различных состояниях, но когда их интенсивность переходит определенную критическую точку, происходит реорганизация сознания в дискретное эмоциональное состояние, которое отличается от того состояния, в котором эти эмоции появились.


[Закрыть]], а также состояния, вызываемые медитативными практиками.

Мой собственный интерес к измененным состояниям сознания возник у меня еще в детском возрасте. Сколько я себя помню, мои сновидения были реалистичными и яркими. Мои родители, будучи с точки зрения нашей культуры совершенно нормальными людьми, говорили мне, что сновидения нереальны и не надо обращать на них внимания, но мой непосредственный опыт противоречил этой типичной для западной культуры точке зрения. Как люди могли отбрасывать столь реальные аспекты жизни? Почему я так быстро забывал свои сновидения? Как бы мне усовершенствовать свою жизнь в сновидениях? Один вопрос в особенности занимал меня: если я могу летать во сне с помощью определенного акта воли, то почему я не могу заставить этот же акт воли работать и в состоянии бодрствования, так чтобы я мог летать здесь, в этом мире?

Мой детский интерес к сновидениям был одной из причин, по которым я стал психологом, и многие из моих ранних исследовательских проектов были связаны со сновидениями. Однако измененным состоянием, которое производило на меня наибольшее впечатление в самом начале моей исследовательской деятельности, был гипноз, и я воспользуюсь им в качестве примера, чтобы вкратце проиллюстрировать чрезвычайную мощь измененных состояний сознания в отношении изменения восприятия того, что мы считаем реальным. (Мы рассмотрим гипноз более подробно в главе девятой, где это поможет нам лучше понять проблемы обыденного сознания).

Чтобы вызвать гипнотическое состояние, мы садились вместе с добровольцем, который изъявлял готовность быть загипнотизированным. Предполагалось, что мы оба были вполне нормальными людьми. Предполагалось также, что мы оба видели одну и ту же комнату, которую могли видеть и другие люди, а наши уши слышали обычные реальные звуки в этой комнате. Мы обоняли те запахи, которые там были, и чувствовали твердость реальных объектов в этой комнате.

Затем я начинал говорить. Исследователи дали такому способу говорения специальное название «процедуры гипнотической индукции», но в своей основе это просто произнесение слов. Гипнотизируемому субъекту не дают никаких мощных психотропных веществ, его не помещают в какую-либо особую окружающую обстановку, и на его мозг не оказывается никаких внешних воздействий – и тем не менее за двадцать минут я мог полностью изменить ту вселенную, в которой он жил.

После нескольких моих слов субъект уже не мог поднять свою руку. Еще после нескольких слов он начинал слышать голоса, как будто он был в комнате не один. Еще несколько слов – и он мог открыть глаза и увидеть нечто такое, что, кроме него, не мог видеть никто, или же, при соответствующем внушении, какой-нибудь реальный объект, находящийся в комнате на видном месте, становился для него невидимым.

По мере продолжения внушения у субъекта могли возникать видения, иногда столь же яркие, как самые яркие ночные сновидения. Затем, по мере продолжения внушения, субъект мог полностью забыть настоящее и почувствовать себя в пятилетнем возрасте, ведя себя так, как он это делал в детстве. Еще одно внушение – и после пробуждения субъект не мог вспомнить ничего из того, что происходило с ним, пока он был в состоянии гипноза.

Можно было полностью устранить даже столь фундаментальное ощущение, как боль. Несмотря на то что я наблюдал это много раз, меня до сих пор поражает процедура теста, который мы называли «невосприимчивостью к запаху нашатырного спирта». Я мог внушить субъекту, что он сейчас не воспринимает никаких запахов. Затем я открывал бутылочку с нашатырным спиртом, подносил ее на расстояние двух сантиметров к его носу и предлагал ему как следует вдохнуть. Запах нашатырного спирта – это не просто очень резкий запах, он вызывает еще и очень болезненные ощущения, как будто ваши ноздри жжет огонь. Хотя я сам невольно морщился, хорошо поддающийся гипнозу субъект мог сделать глубокий вдох. И никакой реакции! У него на глазах не появлялись слезы, он не отдергивал голову и не проявлял никакого беспокойства. «Чувствуете ли вы какой-нибудь запах?» – спрашивал я. «Нет», – отвечал он.

Тем читателям, которые после прочтения этих строк захотят освежить в памяти запах нашатырного спирта, я бы посоветовал начать с очень небольшого вдоха!

Наша обычная точка зрения состоит в том, что мы живем в реальном мире и воспринимаем его таким, каков он есть. Эта книга в ваших руках реальна, она ощущается как твердый предмет потому, что она является твердым предметом, и вы видите слова, напечатанные на страницах книги, потому что они действительно там есть. И тем не менее эта обычная реальность может исчезать в результате всего лишь нескольких минут произнесения слов. Книга в ваших руках может исчезнуть вообще, или же она может показаться уже не твердой, а мягкой, а привычные вам слова могут превратиться в бессмысленный набор букв. Можем ли мы после этого воспринимать общеизвестную мудрость обыденного сознания как нечто само собой разумеющееся?

Некоторой части моего ума кажется очень забавным, что я собираюсь писать о природе просветления. Какая самонадеянность! Разве просветление это не что-то такое, чем обладают и что понимают лишь сверхчеловеческие существа? И что же может сказать об этом западный психолог?

Как я более подробно поясню далее, многие из наиболее важных аспектов просветления по самой своей природе не вербальны, их нельзя передать словами. Слова не могут ухватить суть этого знания. Кроме того, просветление связано с определенными видами знания, которое является специфичным для некоторого особого состояния сознания и не может быть адекватно постигнуто в нашем обыденном состоянии сознания – это я также подробно объясню дальше. Хороши же мы сейчас, если, говоря обо всем этом, используем слова нашего обыденного состояния сознания. В некотором смысле это, конечно же, глупо – пытаться говорить о просветлении словами. Но тем не менее слова в нашем обыденном состоянии тоже могут быть полезны для того, чтобы размышлять о просветлении, особенно если мы будем следить за тем, чтобы не путать слова с реальными вещами. Помня об этом, давайте попробуем рассмотреть некоторые аспекты того, чем является просветление, и потом увидим, как с этим связаны измененные состояния сознания.

Для начала, мне кажется, полезно думать о просветлении не как об отдельном и самодостаточном состоянии, но как о континууме, или непрерывной последовательности, развития. Просто представлять себе просветление как некую совершенно непостижимую для нас конечную точку, без каких-либо промежуточных стадий приближения к ней, нет никакого смысла – это действительно затруднит все наши попытки говорить об этом, равно как и вообще все попытки, связанные с достижением просветления. Так, например, по сравнению с нами летчика можно считать «просвещенным», или «просветленным», в отношении всего, что касается самолета, но он пришел к этому состоянию не с помощью какого-то одного магического акта; он долго учился, проходя через ряд последовательных состояний от совершенного неведения, «непросветленности» в отношении всего, что связано с полетами, к состоянию знания об этом все больше и больше. Когда мы рассматриваем просветление как непрерывную последовательность, мы можем видеть в нем процесс, а не просто какое-то конечное состояние.

В этом целостном процессе просветления есть отдельные «скачки», создаваемые действием измененных состояний, и это как раз те случаи, когда особую важность приобретает знание, специфичное для тех или иных состояний сознания.

Феномен знания, связанного с определенными состояниями, является важным для понимания того, почему полное и совершенное просветление должно включать в себя измененные состояния сознания. В каком-то особом состоянии вы можете получить и/или глубже понять определенные виды знания, которые вы не способны адекватно постичь в других состояниях сознания. Таким образом, если вы не можете войти в определенное состояние, вы никогда не сможете полностью понять некоторые вещи. В той мере, в какой эти вещи важны, ваша жизнь без них оказывается обедненной: вы вынуждены довольствоваться их неполным и часто искаженным пониманием, основанным не на собственном опыте, а на описаниях, сделанных другими людьми.

Представьте себе человека без музыкального образования и способностей, который в первый раз слушает симфонию. Это может произвести на него сильное эмоциональное впечатление, и затем он может рассказывать своим друзьям, что симфония была прекрасна, что она глубоко тронула его, или, например, может говорить о богатстве звука. Описание такого типа подобно тому, как если бы кто-то другой рассказывал вам, что в измененном состоянии он «непосредственно переживал Бесконечную Любовь как сущность вселенной». Это звучит впечатляюще, но мало что дает, если ваша цель состоит в том, чтобы передать звучание симфонии.

А теперь представьте себе подготовленного музыканта, который слушает ту же самую симфонию. В дополнение к тому, что он глубоко тронут ею, музыкант мог бы описать ее (по крайней мере другим музыкантам) в совершенно точных понятиях нот, тональностей и мелодий или даже записать ее в виде партитуры настолько правильно, что другие музыканты смогли бы воссоздать симфонию почти в точности так, как она была первоначально исполнена. Музыкант, как специалист, имеет гораздо большее понимание симфонии, чем неподготовленный слушатель. Знания музыканта в этом случае подобны знанию, обусловленному специфическим состоянием. Точно так же человек, который непосредственно пережил определенного рода знание в измененном состоянии сознания, способен понять его в гораздо большей степени, чем человек, ум которого никогда не функционировал таким образом. Так, например, чтение обзорного философского анализа мистических переживаний состояния единства со всей вселенной может быть интеллектуально весьма вдохновляющим, но маловероятно, что оно придаст новый смысл всей вашей жизни, подобно тому, как это, вероятно, произошло с теми людьми, которые имели непосредственное переживание единства с вселенной.

В этой главе я коснусь темы полезности и применимости знания, обусловленного специфическими состояниями, не ставя вопроса о достоверности этого знания. Однако исходя из практических соображений, мы должны помнить, что тот факт, что некоторые вещи кажутся истинными в определенных измененных состояниях сознания, еще не означает, что они действительно истинны. Любого рода знания, полученные как в обычном состоянии сознания, так и в измененных состояниях, следует всегда, когда это возможно, проверять с помощью других аспектов нашего познания. А привлекательные иллюзии возникают в любых состояниях.

Есть некоторые вещи, которые в нашей дискуссии о просветлении я буду принимать как данные, хотя в другом контексте каждая из них могла бы стать темой детального разбора и исследования.

Наличие осознавания

Первое – это наличие осознавания, или осведомленности [3  3. В английском языке не существует глагола, соответствующего русскому «осознавать»; вместо него используется словосочетание «to be aware» (быть осведомленным, осознающим), аналогичное пассивной форме глагола, что особо подчеркивает пассивную, воспринимающую роль субъекта осознания. Существительное «awareness» буквально означает «осознание, осведомленность» как некое данное субъекту знание о существовании чего-то, не обязательно предполагающее возможность сознательного понимания (conscious awareness), то есть отдания себе отчета в этом знании. Напротив, в мистических традициях, которым следует автор данной книги, осознавание понимается как волевой акт субъекта, основанный на изначально присущей ему способности быть осведомленным. В еще более радикальном варианте осведомленности, или сознанию, приписывается онтологический статус неотъемлемого качества реальности: оно просто есть. независимо от того, ассоциируется ли оно в данный момент с каким-либо субъектом (и объектом). Поэтому в русском переводе «осознание», «осознавание» и «осведомленность» используются взаимозаменяющим образом, в зависимости от конкретного контекста. – Прим. ред.


[Закрыть]]. Эта наша фундаментальная способность получать опыт, способность знать, что мы существуем, та способность осознавать вещи вокруг нас, которая не может быть объяснена с помощью каких-либо других понятий. Современная западная наука предполагает, что осознавание можно объяснить как один из аспектов функционирования мозга, низводя его таким образом к «не более чем» одной из форм деятельности центральной нервной системы, но это предположение является просто частью существующих сегодня убеждений и образа мыслей, а не результатом серьезных научных исследований. И действительно, сама наука может восприниматься как одна из производных осознавания, так что нам не следует ожидать, что часть могла бы объяснять целое.

Может быть, мы никогда не будем способны объяснить осознание, но то, что мы можем осознавать, – это аксиома.

Сознание имитирует окружающий мир

Второе – это то, что одной из главных функций сознания, под которым я понимаю ту чрезвычайно развитую, заученную и ставшую привычной систему восприятия, мыслей и чувств, которую мы обычно считаем нашим разумом, является имитация окружающего мира. Сознание, особенно в его аспектах восприятия, создает внутреннее представление внешнего мира; таким образом, мы имеем в себе достаточно хорошую «карту» внешнего мира, с помощью которой можем определить свое место в нем.

Многие из вас слышали о тренажерах для обучения летчиков, где с помощью проецируемых изображений создается иллюзия действительного полета. Можно обучать летчиков, давая им читать различные наставления и инструкции, а затем сажать их в кабину настоящего самолета, чтобы они учились им управлять. Это хорошая, но весьма дорогостоящая система обучения. Ведь если курсант сделает ошибку, самолет разобьется. В результате – ни курсанта, ни самолета. Вместо того чтобы рисковать самолетом и жизнью курсанта, можно посадить его в специальную комнату, которая изнутри выглядит точь-в-точь как кабина самолета, которым он учится управлять. Когда курсант садится в кресло и нажимает нужные кнопки, система имитации начинает работать, он слышит звук двигателей, чувствует вибрацию пола, видит показания приборов – число оборотов двигателя, температуру, давление масла и т.п. Когда он смотрит в «окно кабины», то он видит взлетную полосу, здания аэродрома, и все это движется и меняется по мере того, как он «управляет» самолетом. В том, что касается восприятия курсанта и реакции окружающей среды на его действия, это аналогично управлению реальным самолетом, однако с одним принципиальным отличием: если будет допущена роковая ошибка, которая может привести к катастрофе, то вместо действительной гибели самолета и пилота в «окне кабины» просто появится надпись «АВАРИЯ», после чего курсант может продолжать тренироваться дальше.

Научные знания принципов функционирования мозга и психологии восприятия создали весьма полезную модель реальности как жизни в чрезвычайно сложном и хитроумном имитаторе. Согласно этой модели, сознание находится внутри мозга. При этом сознание, как таковое, не имеет непосредственного доступа к окружающему миру (если исключить возможность экстрасенсорного восприятия, как это делают большинство ученых), но только лишь к процессам, происходящим в мозгу. Эти мозговые процессы используют ту информацию о внешнем мире, которой снабжают нас органы чувств, и создают имитацию этого мира, подобно тому, как механизмы в имитаторе полетов создают иллюзию нахождения внутри летящего самолета. Так же и то, что мы «видим», – это не сам свет, который попадает в наши глаза, а лишь рисунок нервных импульсов, которые были вызваны светом, проникшим в глаза.

Такая мозговая имитация является нашим основным инструментом, с помощью которого мы действуем в повседневной реальности, и очень важно, чтобы эта имитация была точной. Постольку поскольку эта имитационная модель полезна, можно сказать, что степень точности такой имитации является одним из аспектов просветления. А то, в какой степени имитация является лишь бледным отражением самой реальности, и то, в какой степени мы ошибочно отождествляем имитацию, то есть нашу опытную реальность, с действительной реальностью, – это важные аспекты отсутствия просветления. Отметьте при этом, что реальность, о точности имитации которой мы здесь говорим, это вовсе не обязательно то же самое, что в нашем обществе принято считать реальным. К этому моменту я еще буду возвращаться много раз.

Мы обладаем изначальной природой

В-третьих, мы имеем изначальную природу, нашу сущность. Быть человеком – это означает иметь определенные характеристики, возможности, ограничения. Мы не горы, не дельфины, не гориллы и не ангелы – мы люди. Я не буду пытаться здесь определить, что собой представляет эта изначальная природа. Но жизненно важно, однако, не путать то, чем наша подлинная природа является на самом деле, с тем, что мы о ней можем думать или что нам о ней говорят.

Мы обладаем приобретенной природой

В-четвертых, у нас есть то, что можно назвать нашей приобретенной природой. Чем бы ни являлась наша изначальная природа, она подвергается воздействию чрезвычайно большого количества ограничений, искажений, обусловливания, воспитания и подавления в процессе нашей адаптации к культуре. По мере того как из нас делают нормальных людей, соответствующих существующему в нашей культуре образу нормальности, наша подлинная природа подвергается избирательной культивации. Наше восприятие, наше мышление, наши эмоциональные чувства, наши убеждения и интуиция, наше поведение – все это подвергается мощному формирующему влиянию со стороны социума. И наше обыденное сознание в этом смысле также является не «естественным», а приобретенным свойством. Оно становится для нас источником как множества полезных навыков, так и множества безумных и бесполезных страданий.

Было бы большой ошибкой путать нашу приобретенную природу, продукт нашей личной и культурной истории, с нашей подлинной природой. И все же большинство людей впадают в это заблуждение, тем самым лишая себя многих подлинно человеческих возможностей. В следующих разделах мы будем подробнее рассматривать те процессы, с помощью которых наша приобретенная природа подавляет нашу подлинную природу.

Чтобы постоянно помнить о приобретенной, наполовину случайной и обусловленной природе нашего обычного сознания, в дальнейшем обсуждении я более не буду использовать выражение обычное сознание, с присутствующими в нем оттенками естественности и нормальности. Вместо этого я предложу технический термин, который я ввел несколько лет назад, – сознание консенсуса, или согласованное сознание, как напоминание о том, в какой степени наше повседневное сознание сформировано теми общепринятыми соглашениями и убеждениями, которые существуют в нашей культуре.