Текст книги "Древние цивилизации Евразии. Исторический путь от возникновения человечества до крушения Римской империи"

Израиль и его Бог

Если бы мы вдруг увидели Давида «скачущим и танцующим пред Господом», то могли бы четко понять, что столкнулись с неким местным обрядом. Поклонение Яхве было связано с кровавыми жертвоприношениями животных, части туш которых сжигались во время проведения ритуала, а остатки готовились и съедались священнослужителями. Во время праздника люди обязательно пили много вина, и оглушающий шум, должно быть, поднимался в небеса вместе с клубами дыма от алтарей. Самого Яхве в ту раннюю эпоху представляли богом бурь, появлявшимся то в облаке, то в горящем кусте. Его голосом был гром, его стрелами – молнии, и он был прежде всего «воином». Люди даже могли верить, что обычно он обитал в ящике, привезенном израильтянами в телеге, – Ковчеге Завета. Израильтяне не сомневались в существовании других божеств, однако Яхве был «ревнивым» Богом, и они должны были быть связаны лишь с ним. От израильтян требовалось «благочестивое» поведение, что до сих пор означало главным образом правильное проведение ритуалов.

Когда израильтяне поселились в Ханаане, они постоянно испытывали соблазн принять местный политеизм. Ханаанейская религия, имевшая развитую мифологию, впечатляющие храмы и статуи богов, отвечала нуждам относительно продвинутой социальной и экономической жизни. Искушение было сильно, и израильтяне часто ему уступали. Тем не менее небольшая прослойка правящей элиты, объединившаяся вокруг жрецов Храма Соломона и прочих святилищ Яхве, разбросанных по всей стране, решительно боролась против религиозного включения их народа в общую систему Ближнего Востока. В этой борьбе за сохранение Завета между Израилем и Богом и родился иудаизм.

Роль пророков

Помимо жрецов, официально поддерживавших прежний порядок, несколько крупных «пророков» появились среди мирян. Их деятельность продолжалась с перерывами примерно с 800 по 500 год до н. э. Чтобы понять этих людей, необходимо четко отличать их от профессиональных предсказателей будущего, которые издавна существовали на Ближнем Востоке и были организованы в «гильдии», где секреты ремесла передавались от отца сыну. Израильские пророки нового типа, напротив, считали себя людьми, призванными Богом передать Его слова людям. Они являлись не предсказателями будущего, а критиками настоящего. Иногда эти пророки бывали «одержимыми» и говорили, находясь почти в экстатическом трансе, однако в другое время от них можно было услышать вполне трезвые, расчетливые, хотя и категоричные, высказывания.

Основная мысль посланий этих пророков была проста. Бог и избранный Им народ были связаны Заветом Моисея: Бог защитит израильтян, если они, в свою очередь, станут постоянно правильно служить Ему. Следствием этого являлась страшная угроза, что, если они собьются с пути, последуют за ложными богами и не станут поступать благочестиво, Он их накажет.

Пророки стояли рядом со священнослужителями в деле превращения религии в основу жизни, в нападках на соблазны политеизма и в призывах вернуться к прежним обычаям. Кроме того, пророки разговаривали с людьми напрямую, минуя обычные религиозные способы передачи. В отличие от священнослужителей они толковали праведную жизнь в еще более строго определенных этических понятиях. Когда пророки видели, как царь или богачи притесняют бедняков, погрязнув в роскоши, в то время как народ продает себя в рабство, или женятся на иноземках, которые приносят с собой чуждые социальные и религиозные обычаи, они высказывали упреки, чем бы им это ни грозило – пренебрежением или даже физическим наказанием. Пророки являлись одновременно и консерваторами, и радикалами. Они не нападали на социальное неравенство или организацию общества, однако требовали, чтобы социальную и экономическую жизнь Израиля определял дух справедливости.

Пророки жили в эпоху, когда политический распад израильских царств был возможен, и их внушающие ужас предсказания обычно воплощались в жизнь. Однако самими этими пророчествами они помогали людям осознать притеснение их со стороны то ассирийцев, то вавилонян, посланных Богом. Израиль должен страдать за свои грехи. Однако в глубине всегда оставалась мысль, что если Израиль очистится и положится на Бога, то будет прощен. Требуемая чистота являлась прежде всего чистотой сердца, а не просто чистотой соблюдения ритуалов и обычаев предков, которые были постепенно приведены в систему в Законе Моисея.

Древнейшие пророки

Похоже, первые пророки нового типа появились в северном царстве Израиля в IX веке до н. э. В этот период бурно развивались торговые отношения между израильтянами и соседями-финикийцами. Правители северного царства были тесно связаны с финикийскими городами-государствами и по торговым делам, и по вопросам общей защиты от ассирийской угрозы. Так, один из выдающихся царей Ахав (869–850 до н. э.) женился на финикийской царевне Иезавели, а также делал и другое, «неугодное пред очами Господа более всех бывших прежде него» (3 Царств, 16: 30).

Последовавшее за этим проникновение чужеземных богов, обрядов и социальных обычаев вызвало суровые порицания со стороны пророка Илии. В знаменитом противоборстве с 450 жрецами Ваала касательно нисхождения огня на жертвенный костер Илия впечатляюще продемонстрировал превосходство своего Бога. В случае с Навуфеем (Навотом) Илия открыто выступил против царя и царицы. Простой крестьянин Навуфей отказался продать свой сад Ахаву. В отличие от большинства ближневосточных правителей царь Израиля был обязан признавать права своих подданных, однако его супруга Иезавель привыкла к единоличной власти и в конце концов тайно организовала казнь Навуфея по судебному приговору – и лишь для того, чтобы столкнуться с суровыми обвинениями Илии как защитника прав народа. Последователь Илии Елисей (Элиша) помог поднять восстание Ииую, который прервал род Ахава и осуществил жуткое предсказание пророка о том, что Иезавель будет выброшена из дворца на корм собакам.

Это восстание стало серьезным испытанием для царской власти северного государства. В VIII столетии до н. э. знать этой страны беспрепятственно наживала огромные, ежедневно возрастающие богатства. Давая зерно в долг под высокие проценты, используя суды и прочие средства, элита все больше и больше низводила крестьян до положения рабов. В этих условиях израильская совесть породила целую череду великих пророков, включая Амоса, Осию, Исайю и Михея, которые осуждали социальную несправедливость и введение чужеземных обычаев.

От времени Амоса до нас дошли рассказы об учениях пророков, полученные из первых рук. Они были или написаны самим пророком, или тщательно сохранены его последователями, ибо люди считали, что пророки передают послания Господа. Современному читателю эти наставления часто кажутся многословными и трудными для восприятия. Они составлены в гармоничной форме стихов, которая требовала повторения одних и тех же мыслей. Книги пророков не были записаны единовременно, а представляли собой сборники поучений и предупреждений, зачастую неоднократно отредактированные в дальнейшем. Богатство образов и неоднородность стиля сбивают с толку человека, воспитанного на логике западной мысли, однако основные идеи выражены четко. На самом деле они являются отголосками прошедших столетий, выражающими громкий протест против несправедливости одних людей по отношению к другим и восхваляющими милосердия Бога.

Амос

Первым и самым «несговорчивым» пророком VIII века до н. э. стал Амос, которого мы и возьмем за образец. Будучи пастухом в Иудее, примерно в 750 году до н. э. Амос внезапно появился в Израиле. Негодуя, он сулил наказание Божье тем, кто покупает «неимущих за серебро и бедных за пару обуви» (Амос, 8: 6) и жаждет, «чтобы прах земной был на голове бедных» (Амос, 2: 7). Амос изображает гнев Господень на избранный народ: «Только вас признал Я из всех племен земли, потому и взыщу с вас за все беззакония ваши» (Амос, 3: 2). Как именно взыщет? Огнем, разрушениями, болезнями посевов, мором и пленом в Дамаске (на северо-востоке, где располагается Ассирия).

Во вселенной существует лишь один Бог. Это подразумевается из описания Амосом наказаний для других народов. В обещании пророка, что все будут страдать «хотя бы сокрылись от очей Моих на дне моря» (Амос, 9: 3), проявляются и Его всемогущество, и Его беспристрастная справедливость. Начиная с VIII века до н. э. пророки обращаются ко всем израильтянам, а не только к царю. Амос четче других пророков различает чистоту ритуальную и чистоту моральную. Его Бог с негодованием отказывается от сжигаемых жертвоприношений и звуков песен, но «пусть, как вода, течет суд, и правда – как сильный поток» (Амос, 5: 24).

Ни священнослужители, ни царь Израиля не смогли стерпеть столь резкие нападки и изгнали Амоса из страны. Однако его пусть и недлинная речь была произнесена и сохранилась, несмотря на то что Израиль пал спустя три десятилетия под превосходящей мощью Ассирии.

Иудея и пророк Иеремия

Во времена величия Ассирийской империи уцелевшее царство Иудея смиренно склонялась перед ней; один царь даже установил колесницу великого ассирийского бога солнца в Иерусалимском храме. Однако за этим фасадом влияние пророков продолжало подталкивать народ к монотеизму и учению об измерении благочестия в категориях морали. Когда солнце Ассирийской империи начало клониться к закату, царь Иудеи Иосия (640–609 до н. э.) предпринял важные шаги для включения этого направления мысли в официальный культ Яхве.

Согласно Второй книге Царств религиозные преобразования Иосии в 621 году до н. э. были вызваны обнаружением в храме Древней книги законов. Этот свиток, спрятанный, возможно, в эпоху владычества Ассирии, предположительно содержал часть Книги Второзакония, поскольку в VII веке до н. э. произошло переписывание прежней, во многом устной, традиции истории и обычаев израильтян в свете откровений пророков. После прилюдного прочтения свитка царь и его народ заключили «завет пред лицем Господа последовать Господу и соблюдать заповеди Его и откровения Его, и уставы Его, от всего сердца своего и от всей души своей, чтобы выполнить слова завета, написанные в книге сей» (2 Паралипоменон, 34: 31). Затем Иосия очистил Иерусалим от всех иноземных культов и разрушил святилища, возведенные вокруг священных камней и деревьев. С этого момента культ Яхве нужно было отправлять только в Иерусалиме, а израильтяне должны были почитать лишь одного Бога.

Однако пророки появились снова, поскольку Иудея была близка к закату и пленению своих сынов. Угрюмый житель столицы Иеремия смог предвидеть политическое будущее. Он знал, что за свои грехи население Иудеи должно быть наказано Вавилонией по воле Божьей. Однажды он поднялся в храме и предрек стране гибель, в другой раз встал около городских ворот и разбил кувшин, символически показывая грядущую судьбу города. Однако чем отчаяннее высказывался Иеремия, тем меньше прислушивались к нему жители. В 597 году до н. э. вавилоняне осадили город. В это время пророк продолжал озвучивать свои мрачные мысли о скором крахе, пока разгневанная толпа не бросила его в цистерну.

Иеремия занимает важное место в развитии иудаизма. Помимо предупреждения Иерусалима о возмездии он настойчиво подчеркивал, что для почитания Яхве не обязателен храм – существенный момент, поскольку храм был разрушен, – и постоянно повторял, что за себя каждый человек отвечает перед Богом сам. Израильтяне могли утратить свое государство и религиозную атрибутику, но были способны и обязаны продолжать служить Господу. Вот только в настоящем Иеремия надежды не видел. Он пережил падение Иерусалима и был увезен в Египет группой беглецов, которые отвернулись от Яхве, чтобы почитать Иштар – Повелительницу неба.

Пленение

Большая часть населения Иудеи продолжала оставаться в родных деревнях, Навуходоносор разрушил столицу и крупные крепости, а вождей угнал в Вавилонию. Здесь большинство из них осели, а некоторые даже добились процветания, однако упрямое «ядро» продолжало надеяться на возвращение в родную землю и отказывалось склониться перед богами Вавилона. Пленение стало первым испытанием веры израильтян в единого Бога. Чтобы ее поддержать, появились несколько великих пророков. Их послания полны надежды, прощения и уверенности, что Бог не забудет свой народ в плену.

Одного из неизвестных пророков, чьи восторженные слова содержатся в Книге Исаии (Исаия, 40–55), обычно называют Вторым Исаией: «Утешайте, утешайте народ Мой, говорит Бог ваш… за неправды его сделано удовлетворение, ибо он от руки Господней принял вдвое за все грехи свои» (Исаия, 40: 1–2). Затем следуют вдохновенные строки, прославляющие могущество Бога как Творца и Господина всего сущего. Все остальные боги – лишь идолы, и избранный народ Господа будет возвращен в Израиль персом Киром. Второй Исаия очень четко выражает представления о существовании единого Бога, любящего и милосердного, а также о том, что поклоняющиеся ему должны быть благочестивыми. Хотя пророк убеждает своих последователей распространить их свет до пределов мира, его основное внимание сосредоточено на самом избранном народе. Эмоциональные строки, полные символизма, сделали Второго Исаию одним из самых известных, хотя при этом одним из самых загадочных, пророков.

Еще один глас надежды исходил от Иезекииля, чье видение долины с иссохшими костями, вновь обретающими плоть и жизнь, является одной из знаменитейших аллегорий среди всех пророческих писаний. Иезекииль четко выражает доктрину индивидуального наказания за неправедные поступки. Этот пророк, как и Второй Исаия, чувствовал, что люди не могут жить лишь одной верой, а нуждаются в ежедневных обрядах и ее физическом средоточии. Для Иезекииля восстановление Иерусалимского Храма являлось настоятельной потребностью.

Усиление иудаизма

У Второго Исаии и Иезекииля уже можно найти основные идеи полностью сложившегося иудаизма следующих столетий. Решительно настроенные евреи, вернувшиеся из Вавилонии после персидского завоевания, незадолго до 500 года до н. э. заново построили храм в Иерусалиме. Основные книги Закона – первые пять книг Ветхого Завета – были обнародованы Ездрой в качестве руководства, как следует жить. Исповедующие иудаизм стали вести образ жизни, в котором признавался только один Бог и требовалось строгое соблюдение обрядов и моральных норм. Таким образом, достижения священнослужителей и пророков были собраны в единое целое. Несмотря на несогласие автора Книги Руфь, смешанные браки запрещались, ибо избранный народ не должен быть испорчен и развращен другими народами. С этого времени евреи во многих религиозных и социальных аспектах резко отмежевались от остального населения Ближнего Востока.

Тем не менее во времена господства Персидской империи евреев часто можно было встретить в Египте и Месопотамии. Здесь они иногда сталкивались со скрытой или явной враждебностью в виде антисемитской пропаганды или волнений. Ядро иудаизма по-прежнему находилось в холмистой стране, лежащей вокруг Иерусалима, где персы позволили организовать зависимое теократическое государство во главе с первосвященником храма, при котором существовал совет, позднее названный Синедрионом.

Иудаизм в последние столетия до н. э.

Еврейское государство в Палестине продолжало существовать под чужеземным владычеством вплоть до 2-го века до н. э. В мире, стремительно расширившемся после завоеваний Александра Македонского (334–323 до н. э.), пришедшие извне идеи – особенно греческие – казались многим евреям заманчивыми. Один из греческих правителей Антиох IV при поддержке части еврейского населения даже учредил в храме культ великого греческого бога Зевса. Однако упрямое ядро верующих вновь отвергло иноземный религиозный и общественный путь развития, а восстание, начатое в 167 году до н. э. маккавеями, обеспечило полную независимость. Евреи сохраняли ее до римского завоевания в 63 году до н. э., положившего конец их политической свободе на два тысячелетия. Новое Государство Израиль появилось лишь в 1948 году.

Ветхий Завет в последние столетия до н. э. был приведен в систему, превратившись в собрание из двадцати четырех исторических, законотворческих, пророческих и поэтических книг, объединенных в Пятикнижие, книги Пророков и Писания. Часть источников восходит ко дням первого заселения Ханаана, а может, и к более ранним, другие воспроизводят такие поздние события, как восстание маккавеев. Однако не все идеи, вошедшие в поздний иудаизм, присутствуют в Ветхом Завете явно.

В Вавилонии евреи столкнулись с учением персидского пророка Зороастра (Заратуштры), жившего в самом начале VI века до н. э. и проповедовавшего столь же развитый этический монотеизм, как и они сами. Каждый последователь Зороастра должен был принять в этой жизни сторону Бога (Ахура-Мазды) или демонов и в зависимости от сделанного выбора в конце этого мира отправиться в рай или в ад. Хотя персы отказались от возвышенных представлений Зороастра в пользу ритуалистического политеизма, его идеи о демонах и о катастрофе, которая произойдет в конце существования мира, повлияли на многих евреев. Также избранный народ, особенно после римского завоевания, обрел больше, чем когда-либо прежде, надежды на Мессию – спасителя из рода Давида, который вернет евреям политическую независимость и даже господствующее положение в мире. Некоторые из крупных еврейских мыслителей даже дошли до признания существования загробной жизни.

Вместе с этими идеями мы дошли до того момента, когда вот-вот возникнет христианство, ибо поначалу основное отличие христиан от иудеев заключалось в уверенности, что Мессия уже пришел в облике Иисуса Христа. К последним векам до н. э. иудаизм превратился в образ жизни, широко распространившийся по Средиземноморью. Помимо Палестины его в основном исповедовали в Греции; Ветхий Завет был переведен на греческий язык в Александрии. Многим чужеземцам не нравилась исключительность иудаизма и некоторые обычаи его Закона, однако других, наоборот, привлекали его строгая этическая составляющая и выработанные представления о Боге как едином, всемогущем и милосердном.

Значение иудаизма

В период от Моисея и до Иисуса Христа иудаизм претерпел значительные изменения, основные аспекты которых были обозначены здесь лишь схематично. Соблазны иноземных культов и экономическая выгода неоднократно почти уводили евреев от Завета их предков; однако у народа всегда появлялись великие лидеры, которые доносили слово Яхве, то пылая гневом, то успокаивая надеждой. Не последним их достижением, если принимать во внимание характер западной цивилизации, стали все усиливающееся убеждение, что каждый человек сам отвечает перед Богом, и неприятие политической автократии. В отличие от следующей группы религиозных мыслителей, о которых мы будем говорить, пророки Израиля не отвергали мир и не соглашались с тщетностью человеческих поступков в рамках общества.

В своем рассказе о происхождении мира и во многих других аспектах иудаизм передал западной цивилизации некоторые важные ближневосточные идеи. И все же в основе своего мировоззрения иудаизм не имеет себе равных, подчеркивая исключительность Бога, которому должен поклоняться праведный человек.

«О, человек! сказано тебе, что – добро и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим» (Михей, 6: 8).

Истоки индийской мысли (2000–500 годы до н. э.)

Теперь мы должны переместиться из Палестины далеко на восток, за пределы Персидской империи, в Индию, где религиозные мыслители пошли совершенно другим, но также очень важным путем. Индия представляет собой субконтинент, равный двум пятым площади Европы и обладающий почти таким же разнообразным ландшафтом, населением и климатом. Весь индийский полуостров никогда не обладал прочным политическим единством, однако его жителей сплачивали другие аспекты жизни. Большая часть Индии находится в тропической и субтропической зонах, здесь регулярно сменяют друг друга муссоны и антимуссоны. Некоторые исследователи выделяют характерные для подобных областей быстрый рост и скорое увядание растительности в качестве основы индийского мировоззрения. Социальной и экономической единицей в Индии являлась деревня земледельцев, которой управляли старшие по возрасту. Настоящие города в Индии были редки до Нового времени, пока она не начала контактировать с Европой.

Индия рано выработала свой взгляд на цель жизни, отличный от иудаизма и Греции, с одной стороны, и от Китая – с другой. Идеи, выраженные в индуизме, оказали на Запад лишь эпизодическое влияние, однако в Азии оно иногда было очень сильным. Буддизм – ответвление индуизма – привлек мир гораздо больше. Чтобы понять не только древнюю историю Азии, но и ее современную ситуацию, необходимо принять во внимание идеи, долгое время существовавшие в индуизме и буддизме.

Приход ариев

Южные части полуострова Индостан – плато Декан и южное побережье – отрезаны от северных горами и пустыней, и развитие здесь зачастую шло другим путем. Основные центры экономической и интеллектуальной активности обычно находились на севере, где Инд на западе и Ганг на востоке образуют большие речные долины. Этот район также ближе всего к материковому массиву Азии, с которым его связывают пути, ведущие через современный Афганистан. Индия, достаточно изолированная, все же не была полностью отрезана ни на суше, ни на море от остальной части Старого Света.

С начала существования человечества индийские культуры взаимодействовали с землями, лежащими к северо-западу от них. Первая цивилизация в долине реки Инд, процветавшая до и после 2000 года до н. э., могла возникнуть под влиянием Месопотамии. Около 1500 года до н. э. волны вторжений индоевропейских племен, называвших себя ариями, то есть «знатными», обрушились на Персию и проникли в Индию, где уничтожили эту первую цивилизацию. Простые члены арийских племен были земледельцами и возделывали пшеницу или разводили скот, поклоняясь многочисленным духам природы. Их обряды сочетались с веселыми празднованиями и обильными возлияниями. Для сопровождения жертвоприношений арии составили гимны, песни и ритуальные формулы на очень раннем варианте санскрита, называемом ведийским. Сохранилось четыре сборника Вед. Самым знаменитым из них является Царская Веда (или Ригведа) – собрание из более чем тысячи гимнов, составленных между 1500 и 1000 годами до н. э. Социальная и религиозная система поздней Индии опирается на идеи, принесенные ариями, и ранее существовавшие обычаи.

Зарождение индуизма

Индийская история остается загадочной на протяжении многих столетий после вторжения ариев. Однако к 500 году до н. э. основная структура индуизма сложилась, хотя об индуизме как таковом едва ли можно было говорить на протяжении еще пяти столетий.

Вторгшиеся арии, вероятно, делились на социальные классы жрецов, воинов, пастухов и земледельцев. Похоже, что это деление легло в основу кастовой системы, то есть деления населения на множество более мелких обособленных наследственных групп, у каждой из которых были свои обряды, связанные с питанием и женитьбой. Хотя некоторые касты ограничивались лишь одним родом занятий, исторической основой этой системы стало социальное деление, а не экономические или религиозные различия. Ни одна другая цивилизованная страна не сохраняла так долго жесткое социальное разграничение, которое с течением времени становилось все более строгим. С одной стороны, существование буквально тысяч каст способствовало сохранению лингвистических и культурных различий, однако с другой – придавало индийскому обществу устойчивость, несмотря на неоднократные вторжения извне. Поскольку индуизм представляет собой систему не только религиозного мышления, но и социального устройства, он распространялся не слишком быстро.

Происходившее в то же время развитие самобытного индийского мировоззрения еще менее понятно, чем ранняя история кастовой системы, хотя в основном над ним трудились брахманы, которые составляли особую жреческую группу. Подтверждение этому содержат Брахманы – комментарии к ритуалам, связанные с Ведами, – и Упанишады. Последнее понятие, означающее «сидения» (искателя истины рядом с мудрецом), служит названием для большого количества философских трактатов, важнейшие из которых датируются VIII–VI веками до н. э.

В этот период, когда пророки Израиля изменяли учение иудаизма, индийские жрецы создавали одну из сложнейших среди всех известных систем ритуалов, а индийские мыслители изучали смысл жизни в мистическом ключе. Великий дух мира, именуемый брахманом, был возведен во всеобъемлющий абсолют, настолько безличный, что его лучше называть «оно» или «то», и настолько неопределимый, что его можно описать лишь через отрицание.

Человеческий дух, или атман, идентичен этому великому духу. Знаменитый шибболет индуизма отныне звучал так: «То ты еси». Это означало, что человек и бог – одно и то же. «Величайший брахман, душа сущего, великая опора вселенной… вечная сущность, то ты еси». Завершить претворение этого принципа в жизнь являлось обязанностью каждого человека, и самым лучшим способом служила медитация, которая часто включала аскетизм и гипноз из техник йоги.

Наказанием за неудачу в достижении цели было возрождение в следующей жизни в иной форме. Как индийские мыслители вывели свое представление о переселении души, неизвестно, однако они превратили его в основной принцип существования и утверждали, что результаты поступков человека (названные кармой) определяют, в какой форме он родится в следующий раз: представителем высшей или низшей касты или же и вовсе опустится ниже, став рисом, деревом, львом, змеей и так далее. Четкое разделение человека и природы, свойственное еврейскому и христианскому мировоззрению, в Индии отсутствовало.

Выводы, сделанные из веры в переселение душ, часто оказывались удручающими, и многие индийские мудрецы с того момента сосредоточились на усилиях по избавлению человека от бесконечного цикла перерождений. Уже в Упанишадах «неразумный» и «запятнанный» считались связанными понятиями, однако «тот, у кого есть разум, кто помнит и всегда чист, воистину достигнет того места, откуда не родится снова». Исключая нарушение душевного равновесия и развивая постижение брахмана, человек становился бессмертным, соединяясь с великим духом мира.

Хотя философские рассуждения «Упанишад» часто являлись противоречивыми, они достигали очень высокого уровня на пути, которым следовали. Мир в их представлениях – это майя, чистая иллюзия, бессмысленное представление «театра теней». Отношения человека с другими людьми имеют гораздо меньше значения, и их можно передать под контроль касты или деревенской верхушки. Неудача Индии в достижении политического единства имела не только этнические и географические, но и психологические причины, индийские мыслители не имели склонности концентрироваться на событиях материального мира или высоко оценить его составляющие.