Текст книги "Третий вариант"

ГЛАВА 10
Продолжение событий. День первый

Любой дилетант, взявшийся за мою работу, пришел бы в ужас. Человеку есть где спрятаться на нашей большой планете. Кажется, столько городов и поселков, стран и континентов, что можно затеряться на любом из них. На самом деле это далеко не так. Если вы ищете определенное лицо, то у него может быть очень узкий круг мест, куда можно поехать, имея огромные деньги.

Такой человек, как Касимов, не мог поехать в Мангумбу, которая находится в Конго, на границе с Заиром. Вы никогда не слышали о таком городке? Очень хорошо. Наверняка никогда не слышал о нем и мой «клиент». Выбросьте этот городок из головы, я просто привел его в качестве примера. Обеспеченный человек желает пользоваться всеми плодами человеческой цивилизации, наслаждаясь комфортом, который дают большие деньги. Куда может скрыться человек, имеющий большие деньги?

Это первый вопрос. Второй вопрос: в какие страны мог получить визу Рашид Касимов? Судя по тому, что он не получал визы в Швейцарию, можно сделать два вывода. Либо у него есть сообщник, которому он безгранично доверяет. Либо он сам жил в Швейцарии, но под другой фамилией. Второе больше похоже на правду. Бизнесмены такого уровня редко доверяют кому-либо свои секреты. Тем более связанные с огромными деньгами. Мои заказчики умудрились проверить все данные через швейцарское посольство, вышли даже на министерство иностранных дел Швейцарии, правильно посчитав, что Рашид Касимов не запрашивал и не получал визы в Швейцарию.

Отсюда следовало, что паспорт был заготовлен давно и визу он получал в другом государстве. А проверить всех иностранцев из стран СНГ, посетивших Швейцарию за последние полгода, было не под силу даже моим заказчикам. А мне самому нужно было исходить из твердого факта, что Касимов все-таки побывал в Швейцарии.

Ребята, которых представлял мой «владелец скотобойни», как я его для себя окрестил, сумели проявить инициативу и даже определенную выдумку. Они с фотографией Касимова проехали по всем отелям Цюриха, предположив, что он мог остановиться в гостинице под чужой фамилией. Все было безрезультатно. Человек с таким лицом в Цюрихе не останавливался ни в одном из отелей.

Вы чувствуете, какую большую работу они проделали? И как легко можно было бы найти Касимова, будь он менее внимательным и не столь изворотливым. Похоже, он предвидел, что его будут искать с особой настойчивостью, и принял необходимые меры предосторожности. И хотя мне от этого только тяжелее, тем не менее он молодец, предусмотрел даже такие мелочи.

Читая досье более внимательно, я обратил внимание на подтверждение из швейцарских банков о том, что деньги переводил и снимал со счетов человек, очень похожий на Касимова. Когда его фотографию предъявили служащим банка, они подтвердили, что приходил именно он, из чего следовало, что в московской могиле лежит совсем другой человек.

Подводя итог, можно констатировать, что никто не знал, куда он мог уехать и, самое главное, под какой фамилией. И в какую страну получал визу. Теперь нужно было узнавать все по очереди.

Мои заказчики добросовестно обошли не только все отели в Цюрихе. Они побывали даже во всех частных пансионах, показывая фотографию Касимова. Но так и не смогли ничего узнать. У меня несколько другой метод поиска. Я сам долгое время скрывался от всего мира и примерно знаю, как это лучше делать. Касимов провел в банке целый день, но он должен был понимать, что за один день может не управиться. Значит, у него был выработан план действий. А план мог включать в себя остановку где-либо недалеко от Цюриха, чтобы иметь возможность приезжать и уезжать на поезде, не полагаясь на летное расписание поздней осенью.

У него были свои «Леньки» в Швейцарии, это ясно. Остается их вычислить. При этом место его проживания должно отвечать сразу нескольким факторам. Во-первых, быть связано с Цюрихом железнодорожным либо автомобильным сообщением, чтобы он мог быстро добраться до города и так же быстро его покинуть. Во-вторых, место его проживания должно иметь выход на крупные города, где есть аэропорты, откуда он мог сразу улететь. Значит, выбор не так уж велик. Во всяком случае, уже очерчивается более конкретный район поиска. И очень важно, что он вряд ли остался в самой Швейцарии. Психологически это почти невозможно, он бы чувствовал себя здесь не в своей тарелке, хотя мог бы и использовать подобный трюк. Но в Швейцарии очень сложные иммиграционные законы, и каждого иностранца, желающего остаться в стране, обязательно регистрируют и берут на учет. Человек с такими деньгами просто не мог бы спрятаться в маленькой Швейцарии. Вернее, я сказал неправильно, рядовой человек, конечно, смог бы продержаться несколько недель или месяцев. Но не с такими деньгами, как у моего клиента. Суммы просто обязывают не прятаться в горной альпийской деревне.

На очень важный вопрос ответа в досье я не находил. Почему мои заказчики, обладающие, судя по документам, невероятными связями и возможностями, просто не обратились в эти швейцарские банки с просьбой выяснить, куда были переведены деньги со счетов. Ведь заказчики, судя по всему, люди очень даже государственные. Тогда в чем причина их поразительного невежества? Или они принципиально не хотели этого делать? А может, просто не могли? И тогда некоторые факты выглядят совсем по-другому.

Как ни крути, а придется лететь в Швейцарию, чтобы разобраться на месте. И вряд ли я управлюсь за один день. Во-первых, не знаю языков, во-вторых, у меня пока нет визы. А заказчики дали мне такой нереальный срок. В любом случае нужно позвонить «владельцу скотобойни», чтобы он дал мне переводчика и побыстрее оформил визу. На следующий день я ему звоню, конечно, из другого района города. Мне не нужны неприятности с нанимателями. Но тот, как истинный профессионал, не задает мне лишних вопросов. Просто говорит, что вычтет из моего срока два дня, которые понадобятся на оформление визы.

– Вы думаете, он все-таки в Швейцарии? – интересуется этот неприятный тип.

– Пока ничего не думаю. Считаю, что поиски нужно начинать оттуда.

– Мы перерыли весь Цюрих и все ближайшие города и селения. Мои люди провели там больше трех месяцев, мы не нашли никаких следов. Почему вы считаете, что вы умнее всех моих людей?

– Так считаете вы сами, – вынужден напомнить я, – иначе не стали бы меня приглашать.

Он даже хмыкает от удовольствия. Ему нравится такой неожиданный удар. И он расписывается в своем поражении.

– Согласен. У вас есть заграничный паспорт или его нужно изготовить? Тогда вам придется прислать нам свои фотографии и желательно имя, на которое вы хотели бы получить документы.

Это уже очень интересно. Похоже, он не просто «владелец скотобойни», но «главный мясник» в каком-то ведомстве.

– У меня есть паспорт, – сухо говорю я, – на имя Махрушкина. Пришлю его вам сегодня. Передам через Глухаря.

– Интересная фамилия, – смеется собеседник. – Больше у вас нет никаких просьб?

– Есть. Еще одна. Можете включить ее в счет, заплатив часть моего гонорара. Мне нужен переводчик, хорошо знающий английский и немецкий языки. Желательно, эти два языка.

– Легче найти двух переводчиков, – бормочет «главный мясник». – Где я вам найду такого человека?

– В таком случае давайте двоих, – соглашаюсь я, – но учтите, что визы им нужно сделать, как и мне, очень срочно. Чтобы мы могли выехать вместе. Имейте в виду, я готов платить им хорошую зарплату. Но мне нужны высококвалифицированные переводчики. И желательно не болтуны.

– Хорошо, – недовольно соглашается он. – Вы еще не начали искать, а уже выдвигаете столько требований. С вами трудно работать, Левша.

Нужно сразу пресекать такие фамильярности, обращение только на «вы».

– Я могу и отказаться, – отвечаю сухо, – слава богу, я не потратил из ваших денег ни одного доллара.

Это ему не нравится. Очень не нравится.

– Не валяйте дурака, – строго говорит собеседник. – Переводчиков мы вам найдем. Это не проблема. И не нужно так сразу отказываться. Выйти из игры вам будет довольно сложно. Вы ведь умный человек, должны все понимать. Или вы найдете нашего клиента, или вы его не найдете. Третьего варианта не будет. Никаких отказов мы не потерпим. Мы же с вами не в игрушки играем. И не потеряйте его досье.

Примерно так я и думал. Они уже крепко держат меня за жабры. Никто не разрешит мне выйти теперь из этой игры. После чтения досье становится ясно, какие силы стоят за розысками исчезнувшего коммерсанта. Они не потерпят, чтобы их дурачил однорукий инвалид, даже такой специалист, как я. Они меня просто прихлопнут, как муху. И размажут по стене. Но у меня есть небольшое преимущество перед «главным мясником», о котором он даже не подозревает. Он ничего не знает о «третьем варианте». Он даже не задумывается о нем. А я всегда держу в уме, про запас, этот самый третий вариант, который позволяет мне чувствовать себя несколько увереннее.

Все следующее утро я, отослав паспорт, изучаю досье, обращая внимание на те мелочи, которые поначалу пропускал. Теперь я почти наизусть знаю биографию моего подопечного. Постепенно я словно вживаюсь в него, в его недостатки и достоинства. Теперь я знаю его сильные и слабые черты характера, его друзей и близких, его привычки, даже любимые напитки. Я знаю о нем все, больше, чем все. Но не знаю пока главного – где он сейчас находится.

Самое интересное, что, судя по досье, Касимовым интересуются прежде всего в Москве и, похоже, «главный мясник» сидит в Ленинграде исключительно из-за меня. Представляю, сколько неприятностей я могу навлечь на себя, если вправду мне вдруг придет в голову отказаться от этого дела. С другой стороны, мой паспорт наверняка уже послан в Москву, чтобы проставить визу в швейцарском посольстве. Неужели они действительно сумеют управиться за два дня? Это было бы совсем неплохо. Вечером этого первого дня, который у меня все равно вычтут, я звоню «мяснику».

– Вам не надоел Ленинград? – спрашиваю, пока он не успел опомниться.

– В каком смысле? – Кажется, он все-таки удивлен.

– Давайте перенесем наши встречи в столицу, – предлагаю я. – Вы ведь из-за меня сидите здесь, а я чувствую себя немного виноватым.

Этот тип явно с юмором. Он прекрасно понимает и миролюбиво отвечает:

– Хорошо. Переедем из Санкт-Петербурга в Москву. Я улечу сегодня ночью. Когда вы сможете мне позвонить?

– Послезавтра утром, как и договаривались. Только скажите, куда звонить.

Он диктует номер телефона, а я его запоминаю, как всегда, не записывая. В нашем деле лишние бумажки и плохая память так же вредны, как и слишком хорошая память. Все нужно помнить, но в меру. А если помнишь, то не вспоминать ненароком.

– Вы все поняли? – спрашивает меня «главный мясник».

– Все, – любезно говорю я, – только у меня к вам одна просьба.

– Еще одна? Про переводчиков я помню. Завтра мне обещали их найти.

– Нет. На этот раз более легкая. Пожалуйста, никогда не называйте мой город Санкт-Петербургом. Мне это неприятно. Называйте его Ленинградом.

Он смеется.

– Еще не хватает, чтобы вы были идейным коммунистом.

– Нет. Я идейный идиот. Просто у меня такой бзик. Вас не очень затруднит моя просьба?

– Не очень, – весело говорит он. – У меня к вам тоже одна просьба. Только ответьте, если можно, без уверток. Вы действительно полагаете, что сумеете найти человека, которого мы столько искали?

Я молчу. Видимо, он и сам в этом сомневается. «Главный мясник», конечно, профессиональный «хирург», и ему неприятно, что его операцию доверили какому-то местному знахарю или шаману, не совсем понимающему, о какой важной операции идет речь. Примерно все это я уловил в его вопросе. И понял, что должен ответить максимально прямо, как он и просил.

– Вы что-нибудь слышали о «третьем варианте»? – спрашиваю я.

– О чем? – Конечно, он никогда об этом не слышал. Ведь это мое собственное изобретение.

– При броске любой монеты существуют два варианта, – охотно поясняю я заказчику. – Либо первый вариант – монета упадет на «орла», либо второй вариант, когда выпадает «решка».

– А какой же тогда «третий вариант»? – подозрительно спрашивает «главный мясник», отчасти полагая, что я снова начал дурачиться.

– Это тот невероятный случай, когда монета падает на ребро. Или повисает в воздухе, не долетев до земли. Вот это я и называю третьим вариантом. В исключительных случаях бывает и такое.

Он молчит. Долго молчит, очевидно, переваривая сказанное.

– Хорошо, – говорит он наконец, – поставим на третий вариант. Это как «зеро» в рулетке. Не черное и не красное. Только там цифра – ноль, а у вас, я надеюсь, выпадет совсем другая цифра.

И опускает трубку. Все-таки ему не понравился этот вариант. Наверное, как и всем, кто имел со мной дело. Я ведь точно знаю, что третий вариант – реальность. И выпадает не так уж редко. Может быть, чаще, чем «зеро» в рулетке.

ГЛАВА 11
За шесть месяцев до событий

Кириллу Петровичу позвонили около пяти часов утра, взволнованный голос Потапенко развеял остатки сна.

– Срочно приезжай на работу, – даже не попросил, а почти потребовал начальник службы безопасности, – машину мы за тобой уже выслали.

– А что случилось? – закричал Мясников, теряя самообладание.

– Наш Игнат Мальчиков ранен. Сейчас он в реанимации. Тяжелая черепно-мозговая травма, врачи опасаются за его жизнь.

– А где были твои люди? – разъяренно спросил банкир, уже ничего не соображая от гнева.

– Мы послали за тобой машину с охраной, – вместо ответа сказал Потапенко, – срочно приезжай сюда. Ты нам нужен.

Мясников сообразил, что дальнейший разговор по телефону просто опасен, и отключился. Одеваясь, он никак не мог найти свой ремень, из-за чего разозлился окончательно и даже уронил стоявший в кабинете светильник. А когда на звон разбитого стекла вышла супруга, он просто накричал на нее.

Когда он приехал в банк, было уже достаточно светло. Его поразило присутствие стольких людей. «Неужели все они подчиняются Потапенко?» – мелькнула почему-то тревожная мысль. Кажется, он совсем ничего не знал о собственной службе безопасности.

В его приемной находились двое незнакомых людей, а в кабинете расположился сам начальник службы безопасности. Увидев Мясникова, он хмуро кивнул, словно был здесь хозяином. Ошалевший от свалившихся проблем, Мясников прошел к своему столу, но сел почему-то напротив Потапенко, а не на свое привычное место.

– Ночью совершено нападение на Игната Мальчикова, – повторил Потапенко. – У него отняли портфель, а самого ударили по голове. Врачи пока к нему никого не пускают.

– Где же была твоя охрана? – устало спросил Мясников.

– В том-то все и дело. На него напали двое неизвестных рядом с домом, и мои ребята его подстраховали. Сумели нейтрализовать нападавших и дали ему возможность уйти. Но в подъезде его дома оказался кто-то еще, он и бабахнул Игната по голове. Надеюсь, в портфеле ничего ценного не было?

– Не было, – зло ответил Мясников, – мы думали послать все документы утром в аэропорт. А как Суркова? Может, ее тоже «бабахнули по голове»?

– С ней все в порядке, – успокоил Потапенко, – она дома и сейчас спит.

– Ну, слава богу, хоть ее не тронули. Вы узнали, кто были эти нападавшие?

Потапенко утвердительно кивнул:

– Мы свое дело знаем. Я дилетантов у себя не держу, у меня работают только «бывшие», хотя ты иногда и ворчишь, что мы много денег требуем.

– Кто? – прервал его словоизлияния Мясников.

– Одного из нападавших мы убрали. Второй сейчас внизу, в нашем подвале.

– В хранилище? – вскочил Мясников. – Совсем с ума сошел! Туда же нельзя пускать посторонних.

– Он никому ничего не расскажет, – успокоил его Потапенко, – ты не волнуйся, Кирилл Петрович.

– Как вы туда попали? А сигнализация?

– Не дури, – ласково сказал Потапенко, – мы ведь сами обеспечиваем службу безопасности, а значит, знаем, как отключить сигнализацию.

– Слишком много знаете, – не выдержал Мясников. – Пойдем посмотрим, кто это был.

Он уже поднялся, чтобы идти вниз, но вдруг резко обернулся к начальнику службы безопасности.

– А что значат твои слова – «одного убрали»?

– То и значат, – хладнокровно ответил Потапенко.

Мясников ахнул, как-то растерянно повертел головой и сел в кресло.

– Убили, что ли? – спросил он трагическим голосом.

– Нет, – спокойно сказал Потапенко, – конечно, нет. Просто какой-то хулиган полез на моих людей с ножом. Вот они и защищались. Это была типичная самооборона.

– Что с ним стало?

– Умер, – коротко сообщил Потапенко.

– Господи, – вздохнул Мясников, – только этого мне не хватало. Вся репутация банка к чертовой матери. Начнут писать, что мы связаны с мафией.

– Опять ты нас недооцениваешь, Кирилл Петрович, – Потапенко сделал попытку улыбнуться. – Мы ведь не хотим банк подводить. И тебя вместе с ним. А стрелявшие ребята работают совсем в другой охранной фирме, которая к нашему банку не имеет никакого отношения.

Мясников в очередной раз подумал, что у него слишком умный начальник службы безопасности, который в любой момент может взять его за горло. Но сейчас нужно было решать проблему с деньгами, оставшимися в швейцарском банке. Он молча поднялся и вышел из кабинета. Потапенко последовал за ним.

Спустившись в лифте на первый этаж, они прошли еще ниже, в хранилище. Дверь, туда ведущая, была открыта, повсюду горел свет. Мясников, опасливо озираясь, словно ожидая увидеть бандитов, вошел в помещение. Следом бесшумно двигался Потапенко.

К решетке, отделяющей их помещение от следующего, был прикован парень лет двадцати пяти. Лицо его представляло один сплошной синяк. На полу виднелись кровавые пятна. Очевидно, с ним уже серьезно поговорили, так как парень всхлипывал, пытаясь облизнуть распухшие губы. Рядом стояли два наблюдавших за ним охранника.

Мясников нахмурился: только этого не хватало. В его банке уже применяют пытки. Он брезгливо покосился на охранников и подошел ближе.

– Ну, что тут у вас?

Потапенко стоял позади.

– Он опять замолчал? – спросил начальник службы безопасности.

Один из парней лениво ткнул прикованного к решетке кулаком.

– Говори, гнида!

– Нас послал… нас послал… Ринат Хайфулин… – начал несчастный, давясь слезами, – он приказал… он приказал… чтобы мы проследили за… Пальчиковым… Мальчиковым… Чтобы проследили и отняли портфель, если… у него будет. Если будет. Вот и все.

Мясников нахмурился. Хайфулин – близкий друг Касимова. О том, кто должен полететь завтра в Швейцарию, знал только Рашид Касимов. Сомнений не оставалось: именно Касимов организовал нападение на Кондакова в Будапеште. Он же пытался теперь убрать Мальчикова. Значит, все ясно. Рашид решил сыграть в одиночку. Мясников подумал, что слишком большие деньги вскружили голову этому бизнесмену.

– Больше ничего? – спросил он строго.

– Ничего.

– Все ясно. – Мясников повернулся, чтобы уйти, но увидел лицо Потапенко. Тот покачал головой, словно требуя задержаться. Кажется, в этот вечер он ощущал себя хозяином положения.

– В чем дело? – строго спросил Мясников. Охранник должен почувствовать, кто здесь главный. И все должны чувствовать. – Что еще у тебя?

– Он не знает, кто напал на Мальчикова, – сообщил Потапенко.

– Как не знает? – Мясников ничего не понимал. – Они и напали.

– Они напали вдвоем. Но, кроме них, Хайфулин никого не посылал, – доброжелательно объяснил Потапенко, очевидно, заметивший нервозность банкира и начинавший сознавать, что несколько перегибает со своей независимостью.

– Как это не посылал? – удивился Мясников. – А кто тогда напал на нашего сотрудника?

Он спросил это вообще, обращаясь к Потапенко. Но один из стоявших рядом парней принял это за вопрос, обращенный к пленнику. И, ударив его короткой эластичной палкой по почкам, прикрикнул:

– Слышишь, тебя спрашивают!

– Перестаньте, – возмутился Мясников, уже не сдерживаясь, – устроили в банке пыточную камеру. Вон отсюда, вы оба! Слышите, вон отсюда!

Оба парня растерянно посмотрели друг на друга, на Потапенко. Очевидно, уловив в его лице согласие, они, ни слова не говоря, вышли из помещения.

– И чтобы я их никогда больше здесь не видел! – продолжал бушевать банкир.

Потапенко молчал, понимая его состояние.

– Сколько человек послал Хайфулин? – спросил Мясников, уже обращаясь к пленнику.

– Нас двоих, – всхлипнул тот, поняв, что этот нервный человек здесь главный и от него теперь зависит его собственная жизнь.

– Может, он послал еще кого-нибудь? – предположил Потапенко.

– Нет, – упрямо ответил пленник, – только нас. Он приказал отнять портфель, но не трогать самого Мальчикова. Говорил, что он должен быть целым и невредимым. Ему завтра куда-то лететь.

– Сука Рашид, – прошептал Мясников, – это все его рук дело.

Потапенко сжал его локоть, словно просил не проявлять раньше времени эмоции.

– Он не велел трогать нашего сотрудника? – уточнил Потапенко.

– Да, – выдохнул пленник.

– Все ясно, – кивнул Потапенко, – мы можем подняться наверх. – А что будет с этим? – показал Мясников на прикованного к решетке парня.

– Завтра мы его отпустим, – невозмутимо ответил Потапенко. – Ведь мы узнали все, что хотели.

Парень заплакал. Очевидно, понял так, что его не собираются убивать.

Мясников снова нахмурился, но, не сказав больше ни слова, вышел из помещения. Поднимаясь по лестнице, он увидел у входа обоих палачей и молча прошел мимо них. Потапенко, поднимавшийся следом, сказал своим подчиненным достаточно громко, чтобы услышал банкир:

– Завтра его отпустите…

И, когда один из них понимающе кивнул, он очень тихо добавил:

– В соседнюю канализацию.

Парни весело закивали, но Мясников был уже далеко. Когда они поднялись в кабинет, он, не сдерживаясь, стукнул кулаком по столу:

– Значит, все это Рашид Касимов! Кроме него, никто не мог такого организовать. Я размажу его по стене. Расскажу о его махинациях таким людям, что они оставят от него мокрое место.

– Подожди, – прервал его Потапенко, – у нас, кажется, обнаружилось какое-то несовпадение.

– Я ему покажу, – бормотал Мясников, – он еще не знает, с кем связался. Если я только позвоню и расскажу владельцам денег, что он хочет с ними сделать, его разрежут на кусочки. И всех его людей – тоже.

– Это не его люди забрали портфель, – перебил Потапенко.

– Что? – не понял банкир.

– Это не его люди забрали портфель, – четко выговаривая, повторил Потапенко.

– Ну да, правильно. Это сделали люди Хайфулина.

– Это не их люди забрали портфель, – снова возразил Потапенко.

– Ничего не понимаю, – растерянно взглянул на начальника службы безопасности Мясников, – как это не они? А этот парень?

– Им приказали только забрать портфель, – напомнил Потапенко. – Я знаю Хайфулина. Да и Рашид Касимов совсем не дурак. Зачем им нападать на нашего сотрудника? Зачем грохать по голове, рискуя убить и наверняка зная, что теперь он ни при каких обстоятельствах в Цюрих уже не поедет.

– Но ведь это только они знали о поездке наших сотрудников в Цюрих, – напомнил Мясников, все еще не успокоившийся.

– Правильно, – кивнул рассудительный Потапенко, – но зачем им отправлять в больницу Мальчикова? Не лучше ли просто забрать его документы, что они и собирались сделать. А вдруг в портфеле Игната Мальчикова ничего не будет, что и оказалось на самом деле. Зачем сразу бить его по голове? Это только в том случае, если они не хотят, чтобы Мальчиков летел в Швейцарию. Может, они уже сами перевели деньги?

– Нет, – твердо сказал Мясников, – деньгами занимался наш банк. Они все еще там, в Швейцарии.

– Тогда зачем Касимову отправлять в больницу нашего сотрудника? И вообще, зачем ему портфель Мальчикова? Может, деньги все-таки уже не там?

В голосе Потапенко появились какие-то следовательские нотки, и Мясников изумленно посмотрел на него.

– Ты меня подозреваешь?

– Я просто спрашиваю.

– Нет, ты не просто спрашиваешь. Ты меня подозреваешь.

– Я хочу знать, что происходит. И мне совершенно ясно, что люди Хайфулина не стали бы бить по голове нашего сотрудника, если деньги все еще находятся в швейцарском банке.

– Откуда ты знаешь о деньгах? – вдруг вспомнил Мясников.

– У меня должность такая, – засмеялся Потапенко, – я про все должен знать.

– Думаешь, там был еще кто-то третий? – наконец понял банкир.

– Точно. И этот «третий» не хотел, чтобы Мальчиков летел в Швейцарию. Точно так же, как не хотел пускать туда и нашего Кондакова. Ты не знаешь, кто бы это мог быть?

Мясников закрыл глаза. – Проклятые деньги, – прохрипел он, – начинаешь подозревать кого угодно. Никому нельзя верить.

– Вот это правильно, – кивнул Потапенко, – когда речь идет об очень больших деньгах, нельзя доверять никому. А мне можно. Ведь я обязан обеспечивать твою безопасность.

– Кончай валять дурака, – сказал банкир, – нужно срочно найти этого подлеца Рашида и поговорить с ним откровенно. Дело слишком важное, чтобы тянуть.

– У вас мало времени? – понял Потапенко.

Мясников посмотрел на него. Его старый знакомый оказался слишком опытным человеком, чтобы от него что-то скрывать.

– У нас мало времени, – кивнул он, выделяя второе слово.