Текст книги "Мудрость палача"

– Друга пожалел? – усмехнулся Рашников. – А он бы тебя пожалел?

Генерал закусил губу. Он слишком хорошо знал, как действуют в подобных случаях его коллеги. Личные отношения – не в счет. Друзей сдают налево и направо, не задумываясь, если того требуют обстоятельства.

– Он мой друг, – хмуро произнес генерал, – мы знакомы уже много лет.

– Ты ведь знаешь все лучше меня, генерал. В нашем деле друзей не бывает. Раньше нужно было думать. Раз ты взял его машину, значит, понимал, чем это может закончиться. Если я его не уберу, ты все равно потом его сам уберешь. И сотрудника, который тебя встречал, тоже уберешь. Считай, что я тебе помогаю. От греха уберегаю. Пусть он будет на моей совести.

Генерал промолчал. Он понимал, что Рашников прав.

– Кто еще знает о вашем приезде? – продолжал допрос «ликвидатор».

– Никто. Мы приехали на поезде вдвоем.

– Кто проверял мою «легенду»?

– Саша Собников. Тот самый, который приехал со мной.

Рашников молча смотрел на него.

– Он мой сотрудник, – чуть не крикнул генерал.

– Не имеет значения, – ровным голосом ответил убийца, – все, кто могут вычислить нашу встречу, должны исчезнуть. Таково правило «ликвидаторов». Ты ведь знаешь, почему мы все одиноки. Мы не можем себе позволить завести семью, так как наши близкие автоматически стали бы заложниками в наших операциях. Твой сотрудник – уже состоявшийся «заложник». Таково правило профессионалов. Если у тебя есть возражения, можешь сам решать свои проблемы.

– Хватит, – свистящим шепотом произнес генерал, – кто еще? Кого ты еще хочешь уничтожить, прежде чем начнешь свою работу? Мою жену? Моих детей? Они знают, что меня сегодня нет в Москве, рядом с ними.

– Они не знают, что ты в Твери, – рассудительно сказал Рашников, – и ты им никогда об этом не расскажешь.

– Ты маньяк, – убежденно сказал генерал, – ты получаешь удовольствие от своей работы.

– Свою работу нужно любить, – улыбнулся убийца, – в этом и есть высшая мудрость палача. Если не будешь любить свою работу, будешь чувствовать себя обычным уличным убийцей. А вот если тебе нравится то, что ты делаешь, и если за это еще хорошо платят, тогда все правильно. Палач должен быть уверен в том, что кровь он проливает не по своей вине. Это не его инициатива. Он всего лишь выполняет работу. На палачей никогда не обижались. Ведь нельзя же, например, обижаться на нож гильотины. Палачам никто никогда не мстит. А почему? Да потому, что убийство остается на совести человека, отдавшего приказ на уничтожение жертвы, приговорившего другого человека к смерти, заказавшего убийство и оплатившего его.

– Ты философ, – мрачно заметил генерал.

– В нашей профессии иначе нельзя, – сказал Рашников. – Говорят, что лучшим палачом во Франции был знаменитый Самсон. Он виртуозно работал, устраивая из казни настоящее представление. Но однажды, отрубив женщине голову, он поднял ее за волосы и дал ей пощечину. Это была Шарлотта Корде, заколовшая Марата. Ее приговорили к смерти, а палач, выполнивший свою работу, уже после смерти ударил ее по щеке. Ты знаешь, что его за это наказали? В решении французского суда, причем, учти, революционного суда, было сказано, что палач Самсон получил приказ только отрубить женщине голову, но не оскорблять ее, даже после смерти. Какая высокая патетика!

Генерал с нарастающим чувством тревоги следил за тем, как разгорались глаза убийцы. Тот был явно воодушевлен своей речью.

– Что тебе нужно для выполнения нашего заказа? – спросил генерал.

– Прежде всего аванс. Двадцать пять процентов. Кроме того, деньги на текущие расходы. Можешь не беспокоиться, я не сбегу, не брошу же я оставшиеся семьсот пятьдесят тысяч долларов.

– Аванс – десять процентов, – быстро предложил генерал, – и еще двадцать процентов на текущие расходы. Я нас должны быть гарантии. Триста тысяч тоже немалые деньги. Тогда за нами останется еще девятьсот. Кстати, триста тысяч – это ровно двадцать пять процентов от общей суммы.

– Торгуешься, – поморщился Рашников. – Ладно, пусть будет, как ты говоришь. Только устрой так, чтобы я больше ни по какому поводу ни с кем не вступал в контакт. Только с тобой. Иначе мне придется убирать всех свидетелей.

– Собников – офицер центрального аппарата, – хмуро проговорил генерал, – если с ним что-нибудь случится, начнется специальное расследование. Он занимает в Москве большой пост. На виду у всех. Подключат наших специалистов, прокуратуру. Со здешними двумя, которых ты собрался убрать, тоже хлопот не оберешься. Ты уверен, что знаешь, как нужно действовать?

Внутренне он уже примирился с тем, что придется сдать и своего старого товарища, и молодого коллегу – майора Собникова. Такая операция, какую он готовил, не обходится без жертв – таковы правила игры, такова своеобразная плата на успешную работу «ликвидатора». Он больше не упоминал о своем тверском друге и тем самым как бы уже исключил его из списка живых.

– Ты когда-нибудь слышал о «Шакале»? – вдруг спросил Рашников.

– Конечно, слышал, – отвлекся от своих мыслей генерал, – сейчас о нем пишут книги и ставят фильмы. А почему ты спрашиваешь?

– Две операции мы проводили с ним совместно. Тогда он был совсем молодым и никому не известным «шакаленком». Карлос Рамирос Ильич. Так звали этого придурка. Даже в имени его была какая-то насмешка. А как глупо он потом попался в Африке! Все пишут о нем как о великом герое, а его взяли в Африке необученные болваны, которые только недавно слезли с дерева.

– Его взяли французские спецслужбы, – возразил генерал.

– По наводке африканцев, – отмахнулся Рашников. – Слава богу, я еще не забыл английский и смотрю все зарубежные передачи. Но в чем была его сила? Почему ему столько лет удавалось уходить от всех спецслужб мира, почему до этого случая никому и никогда не удавалось его вычислить? Вот ты не знаешь ответа на этот вопрос. И никто не знает. А я знаю, – торжествующе сказал «ликвидатор».

– Почему? – словно зачарованный, спросил генерал.

– Он никому не доверял, – усмехнулся Рашников, – то есть абсолютно никому. Он уже тогда, в начале семидесятых, сумел все правильно просчитать. Любая организация, как бы сильно законспирирована она ни была, состоит из живых людей. Любая секретная организация – это прежде всего бюрократическая машина, принимающая заказы от политиков и контролирующая их выполнение своими агентами. Рано или поздно в любой машине может произойти сбой: либо в организации появится предатель, либо сама организация решит сдать своего агента. Чаще всего эти сволочи-политики избавляются от собственных агентов.

Ты же помнишь, что творилось в Москве в девяносто первом. Гнида Бакатин не нашел ничего лучшего, как отдать схему прослушивания американского посольства их послу. А как сдавали наших агентов за рубежом! Мы ведь так никогда и не узнаем, скольких сдали эти «перестроившиеся» генералы. А мерзавец Козырев! Он ведь не только Хонеккера сдал. Он заставил десятки наших агентов в Германии окончательно сделать выбор в пользу американцев. Вспомни, что у вас творилось, генерал. Даже Маркуса Вольфа, самого великого разведчика из всех живущих на земле, заставили уехать из нашей страны. Вспомни! И как контрразведку трахали все, кому не лень, тоже вспомни. Хорошо, что «академик» хоть разведку чудом каким-то сумел сохранить, хотя многих тогда все равно пришлось отозвать. Вспомни все это.

И согласись, что Шакал был прав, уже тогда поняв, что доверять нельзя абсолютно никому. Ни нашим спецслужбам, ни восточным немцам. Он ведь учился в Москве и неплохо знал наши порядки. Единственным условием выживания было полное отсутствие контроля и каких бы то ни было контактов с нашими агентами. Он этого правила придерживался, вот и весь фокус. А потом пишущая братия чуть не во всех уголках мира начала сочинять легенду о неуловимом Шакале, о его подвигах и невероятных приключениях.

Разгадка-то банальна. Он был неуправляемый сукин сын и всегда ждал подвоха одновременно от Москвы и Вашингтона, никогда не доверяя полностью никому из своих связных. И он был тысячу раз прав: из пяти «ликвидаторов», о которых я слышал в КГБ, четверых убрали наши же спецслужбы. Интересная статистика, тебе не кажется?

– Нет, – генерал хотел еще что-то сказать, но закашлялся. Затем, достав платок, вытер невольно выступившие слезы. – Нет, – упрямо повторил он, – я не занимаюсь статистикой.

– Напрасно, – усмехнулся Рашников, – а я ведь был наставником «Шакала». Мне даже немного обидно. Ведь все знали, что Шакал учился у Посла. Теперь о нем знает весь мир, а про меня забыли. Впрочем, я не в обиде, но сюда, в эту глушь, я приехал только с одной-единственной целью. Повторить его трюк. Заставить всех забыть обо мне. И ждать, ждать столько, сколько понадобится. Чтобы однажды передо мной появился такой вот генерал, рассказал бы о некоем особом задании и предложил бы за него хорошие деньги. Большие, настоящие деньги. И вот тогда я исчезну отсюда по-настоящему. Исчезну навсегда, чтобы воскреснуть где-нибудь на Западе.

Генерал молчал. Он понимал, что все сказанное правда, но даже внутренне не хотел с этим соглашаться. Он не стал продолжать этот разговор и просто поинтересовался:

– Когда ты сможешь получить деньги?

– Это мы сейчас обговорим, – рассудительно ответил хозяин дома. – Сегодня воскресенье. Я позвоню тебе в среду. Какой у тебя мобильный телефон?

– Почему в среду? – не понял генерал. – На что тебе эти три дня?

– Генерал, – укоризненно произнес хозяин дома. В его взгляде проскользнула едва заметная ирония. Гость нахмурился. Он все понял.

– Ладно, пусть будет через три дня, – зло сказал он.

– Телефон, – терпеливо напомнил Рашников, – вы там в своих кабинетах теряете квалификацию.

Генерал, чертыхнувшись, произнес номер своего телефона. Рашников выслушал, кивнул. Записывать он ничего не стал.

– И учти, что оставшуюся сумму ты переведешь на мой счет в одном зарубежном банке. Я тебе сейчас напишу название банка и номер счета. А ты уж постарайся все запомнить, чтобы ничего не перепутать. Это мое условие. Иначе в среду я не приеду.

– Ты мне не доверяешь? – удивился генерал.

– Конечно, нет. Ты такой же профессионал, как и я. После того как твой заказ будет выполнен, останется только один человек, который будет знать о нашей встрече. Этим человеком буду я. Неужели ты думаешь, что я могу тебе довериться? А ты сам уверен, что удержишься от такого искушения – разом решить все проблемы? Нет, генерал, я уже сюда не вернусь. И вообще больше никогда с тобой не увижусь. Я думаю, ты особенно не будешь скучать по мне.

– Не буду, – признался генерал. – Назови банк и номер счета.

– Я лучше напишу, – Рашников взял лист бумаги и написал название банка и номер счета. Генерал долго смотрел на лист бумаги, запоминая цифры. Наконец кивнул головой. Рашников аккуратно сложил лист пополам и убрал его в карман.

– Ты отправишь туда оставшиеся девятьсот тысяч, – напомнил Рашников, – переведешь деньги на счет с таким условием, что они будут разблокированы только через два месяца. Ровно через два месяца, день в день. Как видишь, у тебя будут гарантии. Если за два месяца я не сделаю того, о чем ты просишь, ты сможешь заблокировать получение денег. Хотя я считаю, что этот вариант исключен. Думаю, тебе хватит трех дней, чтобы перевести деньги. Девятьсот тысяч не такая уж большая сумма.

– Хватит, – кивнул гость. – Я меня к тебе только один вопрос. Откуда у тебя счет в банке? Я тебя есть помощник? Или ты заранее предвидел такую возможность? Заранее все просчитал?

– А иначе зачем бы я уехал из Москвы, – вдруг спросил «ликвидатор», – продал свою квартиру, вышел на пенсию и приехал сюда, в эту глушь, работать в спорткомплексе? Помощник… – он зло ухмыльнулся. – В нашем деле помощники не нужны. Думаешь, я идиот? Я, по-твоему, должен был остаться в Москве и жить на свою нищенскую пенсию? Я двадцать пять лет отдал КГБ, имел звание полковника, и что? Мне даже пенсию не платили вовремя. Что я должен был делать? Ходить на митинги под красными знаменами? Права качать, пенсию свою требовать? Глядишь, и ваша служба обратила бы на меня внимание. А в один прекрасный момент меня «случайно» сбила бы машина. Ну и что мне оставалось? Я уже тогда понял, что этот бардак надолго. Нужно было уйти в тень, затаиться, выждать, осмотреться. Я ведь знал, что однажды меня отыщут и предложат настоящее дело. И я готов к этому. Насчет моих отпусков ты был прав. Дважды мои товарищи находили меня. Заказы были пустяковыми, платили за них гроши. И хотя, по большому счету, я не имел права рисковать, но приходилось браться за эту работу: мне нужно было на что-то жить, лишних денег у меня не было – не скопил.

На самом же деле я сидел и ждал такого клиента, как ты, Кирюша. Чтобы сумел меня вычислить, разыскать, сумел меня уговорить. Я столько лет ждал этого разговора. И все эти годы питался одной ненавистью и одними воспоминаниями. Так что подготовился к этой встрече я давно. И о счете в банке позаботился, и обо всем остальном. Через два месяца меня в стране не будет. Паспорт у меня уже есть. Остается только выполнить твой «заказ» и исчезнуть. Навсегда выбраться из этого дерьма, Кирюша. Здесь бардак еще надолго. А мне это надоело. Мне уже много лет. На Западе я бы уже давно был миллионером. За то, что я сделал для страны, для нашей службы, мне должны были построить виллу и дать кучу девочек в придачу, обеспечив пожизненным содержанием. А вместо этого я живу в этой дыре на нищенскую пенсию и фиговую зарплату, которую мне уже несколько месяцев не выплачивают. Хочешь знать, какая у меня зарплата? Десять долларов по нынешнему курсу. Если я в Москве сяду перед нашим ведомством и буду просить подаяние, то я за один день заработаю больше. Ты понял? Ничего больше объяснять не требуется?

Генерал был поражен этим обрушившимся на него потоком затаенной злобы и ненависти. В словах хозяина дома было столько эмоций и энергии, что он почти физически почувствовал их воздействие на себя. Он не без труда перевел дыхание, поспешно поднялся и направился к двери.

– Я все сделаю, – пообещал он на прощание, – деньги переведу на твой счет. Я тебя все?

– Адреса, – ласково напомнил убийца, – ты должен мне назвать адреса майора Собникова, твоего местного друга и имя того парня, что встречал вас на вокзале. Мы ведь договорились?

Я генерала дернулось лицо. Он нахмурился, хотел сказать нечто обидное. Но, взглянув на хозяина дома, еще не остывшего от своего монолога, он промолчал. Немного помедлив, он взял лист бумаги и размашисто написал два адреса. Потом дописал имя сотрудника, передавшего им на вокзале машину. Показал бумагу Рашникову, высоко подняв руку. В отличие от руки убийцы, его – дрожала.

– Запомнил? – спросил он нетвердым голосом.

– Да, – кивнул тот.

Генерал скомкал бумагу и сунул ее в карман. Вышел их комнаты, спустился по лестнице. Убийца шел следом, ступая мягко и бесшумно. Генералу было неприятно чувствовать у себя за спиной этого человека. Он чуть согнул плечи. Спустившись вниз, он повернулся к Рашникову.

– Договорились, – сказал он, – жду тебя в Москве, – не протягивая руки, он кивнул на прощание и вышел из дома.

Рашников, оставшись один, криво усмехнулся.

– «Чувство реальности», – передразнил он своего гостя и коротко и зло рассмеялся.

Генерал сел в машину, приказал Собникову:

– Поехали быстрее.

– Все в порядке, Кирилл Сергеевич? – спросил майор.

– Все, – ответил генерал. Он искоса взглянул на Собникова. Потом неожиданно спросил: – Я тебя семья есть?

– Есть, – улыбнулся тот, – недавно женился. Жена ребенка ждет...

Генерал закрыл глаза. Он чувствовал себя подлецом. Хотя, как профессионал, вынужден был признать: Рашников прав. На самом деле участь Собникова была решена уже тогда, когда он взялся за разработку этого особого дела. Рано или поздно майора должны были убрать. Генерал снова посмотрел на сидевшего рядом с ним человека. Ему было уже не так стыдно. В конце концов, такая у них работа. Как сказал Рашников, в этом и состоит высшая мудрость палача. Нужно любить эту проклятую работу.

День пятый. Тверь. Понедельник. 25 июня.

Он возвращался домой, уставший от напряжения прошедшего дня. Раньше сотрудники контрразведки, особенно на местах, ничем не отличались от обычных чиновников. Они собирали сведения о неблагонадежных и контролировали перемещения всех иностранцев, даже случайно попадавших в их район или область. Но все изменилось в девяностые, когда криминогенная обстановка стала напоминать военные действия внутри страны. Распоясавшиеся уголовники всех мастей, почувствовав, что реальной власти в государстве нет, а чиновники, получившие возможность безнаказанно разворовывать доставшиеся им богатства огромной страны, заняты лишь тем, чтобы урвать кусок побольше, начали быстро и уверенно завоевывать позиции, подчиняя своему влиянию все новые сферы деятельности, объявив войну собственному населению. Все магазины и местные предприятия немедленно были обложены данью. Система хищений с помощью фальшивых авизо, получение льготных государственных кредитов под смехотворные проценты в условиях галопирующей инфляции, поражали своими масштабами. Миллиарды долларов бесконтрольно ходили по стране. Вдобавок ко всему те, кто были призваны охранять оружие некогда самой мощной армии, занялись его разворовыванием и распродажей. Таким образом, криминальный мир получил огромные деньги и возможность вооружаться. В той настоящей войне, которую он объявил государству, последнее, ясно, проигрывало.

Сотрудники милиции и ФСБ уже привыкли к многочисленным потерям в своих рядах. На работу офицеры выходили в бронежилетах и с табельным оружием, отлично сознавая, что каждый день, проведенный на службе, может оказаться последним.

Юрий Аримов пришел на службу в КГБ еще в те благословенные времена, когда на работу можно было ходить в костюме и галстуке, а рабочий день, начинавшийся с чашечки кофе, заканчивался ровно в шесть часов вечера. В отдаленном районе Тверской области, называвшейся раньше Калининской, где он начинал свою службу, все было тихо и спокойно. Иностранцев сюда не пускали, несколько информаторов с военных и полувоенных заводов исправно передавали свои сообщения, – в общем, шла обычная, будничная работа. Так было первые пять лет. Но затем все изменилось, особенно после того, как лет десять назад он переехал в Тверь, уже вернувшую себе к тому времени свое исконное имя. В городе начали появляться рэкетиры, сколотившие свои банды, активизировались мошенники и карманники, участились разбои и убийства.

Теперь, собираясь на службу, нередко приходилось надевать пуленепробиваемый жилет, да и заниматься приходилось все больше обезвреживанием опасных преступников. К сожалению, почти все преступники, с которыми приходилось сталкиваться, теперь были из разряда «особо опасных». Они были отлично вооружены, имели собственных информаторов среди правоохранительных служб, часто обладали опытом, которого не было у молодых офицеров милиции, и имели гораздо лучшее техническое оснащение.

Вчера у Аримова был выходной, но отдохнуть ему не удалось. Его вызвал полковник Кулаков, заместитель начальника областного управления по оперативной работе, и приказал встретить на вокзале двоих приезжих из Москвы. Тем нужна была машина, и Аримов вынужден был бросить все свои дела, встретить гостей на вокзале, отдать им ключи от автомобиля, а затем поздно вечером забрать машину в том же месте. Одни ключи были у него, а вторые незнакомцы спрятали в багажнике, как они и договорились.

Непонятно, зачем надо было затевать все это и почему нельзя было просто прикрепить автомобиль к приехавшим. Впрочем, Аримов догадался, что пожаловали важные гости и им, по всей видимости, нужно было обеспечить конфиденциальность. Иногда подобные поручения случались в их управлении, так что майор особенно не удивился. А вот следующий день принес неприятное известие. Рано утром его разбудили, сообщив, что днем в город пожалует сам Глухарь – так звали бандита, освободившегося два месяца назад и теперь терроризировавшего вместе со своими людьми сразу несколько районов области. Его подручные занимались рэкетом по всей территории области, но в некоторых районах их власть была просто безгранична. Известно было, что у Глухаря были свои люди среди сотрудников милиции. Поэтому к поимке бандитов пришлось подключиться и областному управлению ФСБ.

Засада оказалась неудачной. Глухарь подставил вместо себя троих бандитов, которые оказали ожесточенное сопротивление. В результате один сотрудник ФСБ был убит, а еще один тяжело ранен. К счастью, бандиты уйти не смогли. Двое были застрелены на месте, одного взяли раненым. Вернее, поначалу решили, что он мертв, и только поэтому не добили, как первых двоих. Оперативники не прощали, когда стреляли в их товарищей. Они отстреливали врагов, как волков, не давая никому пощады. И даже сдавшиеся бандиты получали пулю в лоб. Оперативники уже давно не верили ни в силу суда, ни в силу прокуратуры.

Аримов возвращался домой грязный и уставший. Часы показывали уже девятый час вечера. Вряд ли его будут искать так поздно в управлении, и он, не заезжая на работу, решил отправиться к себе, чтобы принять душ и отдохнуть.

Его довезли до дома коллеги. В автомобиле кроме него было двое сотрудников контрразведки. Вид у всех был немного забавным. Дело в том, что операция по задержанию бандитов проводилась прямо на улице, так что пришлось соблюдать конспирацию, чтоб не выдать себя раньше времени: бронежилеты на оперативниках были надеты под одеждой. Отчего они выглядели неестественно толстыми и неуклюжими.

Аримов попрощался со своими коллегами и, выйдя из машины, зашагал к дому. Надетая на нем куртка скрывала его неуклюжие формы. Он торопился скорее принять душ и лечь спать. Дома его никто не ждал. Несмотря на свои тридцать семь лет, он был еще не женат, предпочитая вести холостяцкий образ жизни. Кроме того, его профессия не располагала к ранней женитьбе, забота о хлебе насущном, домашние хлопоты и упорядоченный образ жизни не очень с ней вязались.

Было уже достаточно поздно, и во дворе почти никого не было. Подойдя к своему подъезду, Аримов открыл дверь и вошел. Дом был обычный, не элитный и стоял он не в центре города. Аримов получил эту квартиру четыре года назад и с тех пор жил здесь, даже не пытаясь переехать поближе к центру.

Пол в подъезде был заплеван, остро пахло мочой. На лестнице, как всегда, было темно. Лампочки разбивали или выкручивали с завидным постоянством, так что соседи отчаялись и перестали их менять, понимая, сколь это бесполезно. Аримов поморщился, поднимаясь наверх. Майор жил на последнем этаже, а лифт в их пятиэтажном доме не был предусмотрен.

На каждой площадке располагались две квартиры, рядом с его двухкомнатной находилась еще одна трехкомнатная, в которой жила семья бухгалтера какой-то фабрики. Семья была большая: сам хозяин квартиры, его жена и трое маленьких детей. Аримов иногда подвозил двоих старших детей в школу. Сейчас его машина стояла на ремонте, поэтому он и попросил коллег подбросить его до дому.

Уже на четвертом этаже его что-то смутило. После всех событий сегодняшнего дня нервы были так напряжены и восприятие обострено, что он улавливал какие-то вещи, которые в обычном состоянии ускользнули бы от его внимания. Еще никого не видя, он нутром почувствовал чье-то постороннее присутствие. Поднявшись еще на несколько ступенек, Аримов поднял голову. Сверху неторопливо спускался пожилой человек, лет шестидесяти. Наверное, к соседям приходил, подумал Аримов, посторонившись, чтобы пропустить старика. Тот так же неторопливо сделал еще несколько шагов, пройдя мимо поднимавшегося майора. И только оказавшись внизу, поднял голову и тихо спросил:

– Вы Юрий Аримов?

– Да, – улыбнулся майор, – вы приходили ко мне?

Реакция старика оказалась неожиданной. В руке у него мгновенно появился пистолет. Первый выстрел был точно в сердце, второй должен был пробить печень. Третий – в легкое. Аримов пошатнулся, схватился за перила и затем упал. Он явно не ожидал такого нападения. Старик удовлетворенно кивнул и наклонился к Аримову. Ему не понравилось выражение лица майора. И то, как он упал. Смертельно раненные люди обычно так не падают, это уж убийца знал точно.

Но он все три раза стрелял наверняка. Он не мог промахнуться с расстояния в один метр. В этот момент Аримов, чертыхаясь, начал подниматься. В руках у него был пистолет. Это было как видение, как ночной кошмар, чей-то дурной розыгрыш.

Пока Аримов поднимал руку, прошла целая секунда. Или чуть меньше. За это время Рашников понял, что произошло нечто невероятное. Таких случаев бывает один на тысячу. Я его жертвы оказался бронежилет, и выстрелы не могли причинить особого вреда.

И в тот момент, когда Рашников понял, что произошло, он неожиданно сделал шаг назад, оступился и кубарем покатился по ступенькам вниз. Это спасло ему жизнь. Аримов целился противнику прямо в голову, но из-за того, что тот оступился, выстрел попал в стену. Однако, падая, Рашников сам успел выстрелить и на этот раз не промахнулся.

Пуля попала точно в горло. Это был настоящий профессиональный выстрел убийцы. Горло не было защищено бронежилетом. Аримов захрипел и во второй раз упал. Пистолет выпал у него из рук. Он несколько раз дернулся. Убийца поднялся, подошел ближе и сделал еще один выстрел. Последний. Контрольный.

Он постоял еще несколько секунд, затем наклонил голову, как бы отдавая должное коллеге, и, повернувшись, тихо стал спускаться вниз.

Через полчаса Аримова обнаружила жена бухгалтера, спускавшаяся к соседке. Наткнувшись на мертвое тело, она сумела подавить крик. Ее громкий голос напугал бы детей, и они наверняка выскочили бы на площадку. Женщина взяла себя в руки, спустилась этажом ниже и от соседей позвонила в милицию.