Книга: Чжуан-цзы - Чжуан-цзы

При внешне простом недеянии, на самом деле следовать этому учению очень сложно. Ведь в паре с бедами идет и счастье. Без расставаний нет любви, без болезни нет выздоровления. Эмоции – маятник, остановив в одном направлении, будешь вынужден остановить и в другом. И что тогда? Нужна ли такая гармония? Легко ли отказаться от своего мимолетного счастья ради вечного спокойствия?

Книга состоит из 33 глав. Первые 7 вроде как написаны самим Чжуан-цзы. Во всех последующих главах, кроме заключительной либо обсасываются идеи первых семи, либо обсуждается, какие же конфуцианцы…конфуциани…конфуциасты…эээ…последователи учения Конфуция с ним во главе никчемные. Но это по моему восприятию, могу предположить, что нюансы не разглядела а) потому что это перевод, пусть и качественный, но с древнекитайского, б) мне до просветления, как до Китая пешком. Может показаться, что мое отношение к книги нейтральное, а возможно, даже отрицательное, но все совсем наоборот. Книга действительно напоминает успокоительное, многое из нее применимо на практике, несмотря на возраст, она особенно актуальна сейчас, в это безумно несущееся время.

Ныне же услышал речи Чжуанцзы и удивился, так они неясны.

Здесь и начинается интересное. Вы уже снова куда-то бежите, засыпаете в метро, хлопаете дверьми, нажимаете кнопки, водителе пальцем по стеклу, сплетничаете, смеетесь, ощущаете вдохновение, создаете новое, думаете о старом и вдруг понимаете, что в основе всего этого — пустота, о которой так много говорил китайский философ, а вы - собиратель ярлыков.

В Поднебесной умеют стремиться к познанию неизвестного, но не умеют стремиться к познанию известного. Все умеют обсуждать то, что считается недобрым, но не умеют обсуждать то, что считается добрым, - это и ведет к большой смуте. Поэтому-то наверху и затмевается свет солнца и луны, а внизу истощается сила гор и рек; уменьшаются дары четырех времен года.

...размышлял о них, но не мог их постичь; смотрел на них, но не смог их увидеть; следовал за ними, но не мог их догнать. Бездумно стоял я на пути к четырем пустотам, опираясь на высокий платан, и пел. Зрение истощилось в стремлении все увидеть, силы истощились в стремлении все догнать. Я не сумел всего достичь, и тело наполнилось пустотой, успокоилось, поэтому-то и ты успокоился и предался бездействию

.

Бездействие — не порок. Пустота может наполнять. Суетливая любознательность — опустошать. Попытки найти ответ или решение в этой книге не тщетны, просто искать нужно не в строках, и не между ними, а в воздухе, в себе самом, в пустоте, нигде и везде.

Еще можно кропотливо изучать эту древнюю книгу даосских притч, чтобы напомнить себе, что учителя и мастера это не только седовласые старички с доброй усмешкой за которыми плетутся толпы внимающих учеников. Это люди, лидеры, борющиеся за свое влияние, за свои идеи, и их последователей. Люди, которым присуще всё человеческое. Люди, жившие в эпоху ничем не отличающуюся от нашей.

Это было время расцвета «учёных ста школ». Время широкого распространения идей конфуцианства, даосизма, легизма, моизма. «Странствующие мыслители» нередко занимали видные должности, предлагали правителям враждующих царств свои программы реформ, а попутно и личностного совершенствования, говорили о политике. Их умению остановиться и бездействовать в пустоте я лично завидую.

Сами тексты были созданы в конце III в.до н.э. Но известность получили почти тысячу лет спустя. Книга Чжуан-цзы стала особенно востребована во время правления императора Сюаньцзуна династии Тан. Тогда она получила титул «Наньхуа чжэньцзин» (南華真經), что означает «истинные классические трактаты из Южного Китая».

NB. На русский язык "Чжуанцзы" в разное время переводили три специалиста. - Л.Д. Позднеева, В.В.Малявин, Б.Б. Виногродский. Сложность текста, его специфика давали основания каждому из переводчиков создавать свой вариант и не мне их анализировать, но важно знать, что Малявин, например, называет героев по-китайски, т.е. без перевода, что напоминает о бесконечном споре лингвистов об именах собственных. Позднеева же имена объясняет. Китайский, полагаю, мы знаем хуже английского, и кажется важным, что Полководец Облаков задавал вопросы именно Безначальному Хаосу, а не Хун Мэну.

Однажды Чжуану Чжоу приснилось, что он – бабочка, весело порхающая бабочка. Он наслаждался от души и не сознавал, что он – Чжоу. Hо вдруг проснулся, удивился, что он – Чжоу, и не мог понять: снилось ли Чжоу, что он – бабочка, или бабочке снится, что она – Чжоу. Это и называют превращением вещей, тогда как между мною, Чжоу, и бабочкой непременно существует различие.

Данный труд гениален, начиная со своей структуры и заканчивая своим посылом. Но его нельзя просто читать как книгу, по уму его нужно преподавать. Серьезно! Если его пытаться объяснять кому-то, то больше начнешь видеть и понимать сам, в этом наверное и есть вся суть проповедей, пытаясь объяснить сложное простым, ты видишь глубину и тайны под ним. Я безумно довольна этой книгой))

Поэтому сам факт существования "Чжуан-цзы", одного из главных трактатов даосизма наряду с Дао-дэ-цзин , представляется парадоксом, ведь принято считать, что знание Дао невозможно передать с помощью слов, изначально таящих в себе двойственность. Поэтому неподготовленному читателю может показаться, что древние авторы грешат излишней образностью и туманностью выражений - но разве есть иной способ передачи неинтеллектуального знания, кроме как метафорой, намеком, сравнением? К тому же не следует забывать, что при переводе теряется огромная доля смысла, как бы ни была хороша и поэтична работа Малявина.

Анализировать перевод этих древних текстов, создание которых восходит к первым векам нашей эры, - безнадежно. Поэтому воздержусь и от интенсивного цитирования. К "Чжуан-цзы" надо прийти самостоятельно, понимая при этом, что особой мудрости как таковой это чтение не даст - лишь сможет указать направление к осознанию сущности вещей и собственной природы, что гораздо важнее, ведь жизнь и в самом деле мимолетна.