Текст книги "Феминиум (сборник)"

Старый друг Андреса Эрсильи при личной встрече оказался подругой. Может быть, поэтому Эрсилья и стеснялся, испрашивая разрешения на встречу, подумала донья Исабель.

– Шкик Ранчон, – представил ее викарий.

Даже если бы гостья носила европейское имя, все равно было бы ясно, что она принадлежит к коренному населению Испании Американской, как и донья Исабель. Такие же черные волосы, смуглая кожа красноватого оттенка, орлиный нос, глубоко сидящие темные глаза. Только гостья была лет на тридцать помоложе. Не красавица, но довольно привлекательна. Стильная стрижка, губы чуть тронуты помадой. Из уважения к епископу – в костюме, несмотря на жаркую погоду. Впрочем, не столь строгого делового фасона, как это принято в официальных кругах Арауканы. Лазурная ткань юбки и пиджака была украшена вышивкой и белыми аппликациями в национальном стиле, на поясе – бисер, морские раковины и затейливая бахрома, на шее – пара ниток крупных кораллов.

– Очень приятно, донья Шкик.

– Знакомство с вашим преосвященством – большая честь для меня. – У нее был низкий приятный голос.

Донья Исабель пригласила гостью сесть и распорядилась принести кофе. Андрес тем временем рассказывал:

– Мы вместе, Шкик и я, посещали семинар по духовным практикам при Лимском университете. И мне кажется, познания Шкик в определенных областях помогут нам выяснить, как совершилось преступление. А следовательно, кто его совершил.

Преподобную Исабель не оставляло впечатление, что Андрес чем-то смущен. Хотя она, кажется, дала понять, что не осуждает знакомства с девушками по молодости лет. Или ему неприятно, что он вынужден раскрыть тайну, которую церковь и полиция скрывают от общественности? Здесь донья Исабель взяла ответственность на себя, но… тогда его можно понять.

– Сдается мне, теперь под выражением «духовные практики» понимается не совсем старые добрые exercitia spiritualis.

– Совершенно верно. – Шкик Ранчон поставила чашку на столик. – Хотя духовные упражнения католического монашества также там изучались. Но наш семинар был организован для изучений методик всех конфессий, признанных в империи. Разработанных каббалой, суфизмом, исконными верованиями Испании Американской…

Пока она произносила этот монолог, донья Исабель снова пристально оглядела гостью – сама не понимая, что ее заставило это сделать, – от макушки до ног в туфлях-«лодочках» на низком каблуке. Туфли были довольно большого размера. Это не страшно, у многих женщин теперь ножка не маленькая, но…

Не размер ног, форма лодыжек задержала ее взгляд.

Фигуру можно изменить с помощью покроя одежды, адамово яблоко спрятать за коралловым ожерельем, но мужские лодыжки все же отличаются от женских.

И ведь не зря Андрес говорил о друге, а не о приятельнице. И при том, что Шкик – имя женское, в разговоре он избегал упоминать «друга» в женском роде.

– Ну, Андрес… – сердито начала преподобная де Оливейра. – Современная церковь, конечно, придерживается либеральных воззрений, но это уже чересчур!

Следующей фразы, а она, по всем признакам, должна была звучать, как «кого ты сюда приволок?», Эрсилья не стал ожидаться.

– Позвольте объяснить, донья Исабель… вы не так поняли. Шкик – лхамана, перерожденный шаман.

– Шаман? – епископ нахмурилась. – Перерожденный? – При нынешней свободе совести шаманизм в империи был официально признанной религией. Но те немногие шаманы, которых встречала в своей жизни донья Исабель, в быту выглядели обычными людьми, а на их религиозных обрядах она, по понятным причинам, не присутствовала. – Насколько мне известно, все шаманы считают, что они не умирают, а перерождаются в новом теле.

– Да, и поэтому термин «перерожденный» по отношению к лхамана не совсем верен. Просто такова традиция перевода. Хотя точнее было бы использовать слово «перевоплощенный». – Если в качестве женского этот голос мог казаться низким, то для мужского был высоковат. – Иногда при перерождении душа шамана воплощается в теле человека другого пола. Но у того изначально тоже есть душа… и с ней следует считаться. Окончательное перерождение шамана происходит во время инициации, которую мы все проходим в отрочестве. Если во время нее душа, вернувшаяся из иного мира, не будет отторгнута и тело не умрет, появляется перерожденный шаман. Мужчина в теле женщины или женщина в теле мужчины. Он или она обязаны жить по обычаям пола, которому принадлежит его душа, и носить соответственную одежду. Иначе пропадает дар. Это явление довольно редко встречается, поэтому вы, возможно, и не знали о нем.

– Но вообще-то о чем-то подобном в среде скифов писал еще Геродот. Следует добавить, – подхватил Эрсилья, – что перерожденные шаманы считаются самыми сильными.

– Это так. – Шкик как будто извинялся… или извинялась. – Поскольку лхамана соединяет две души, то у него два нагуаля, в отличие от других людей. Соответственно, и сила его возрастает.

– Звучит как ересь. Два ангела-хранителя… Впрочем, вы не исповедуете нашей веры…

– Если говорить о сходстве и различии в наших верованиях, то – возможно, вам неприятно это слышать, но такова правда – мапуче считали святую Каталину перерожденным шаманом. Поэтому многие из них поддержали ее во время войны с крестоносцами, несмотря на вековую вражду с испанцами. Они считали, что именно из-за силы перерожденного шамана ей сопутствует удача во всех начинаниях.

– И вы полагаете, – в голосе доньи Исабель не слышалось дружелюбия, – что обладаете такой же силой?

– Никто из нынешних шаманов – ни перерожденных, ни иных – не обладает силой шаманов прошлого. Нынешняя среда гораздо менее враждебна… и в отсутствие войн и религиозных преследований мы определенным образом расслабились.

Де Оливейра хмыкнула.

– Тогда как же вы намереваетесь нам помочь?

– Надеюсь, что смогу, – темные глаза Шкик смотрели в глаза епископа. – С течением веков христианская церковь – все ее ответвления – становилась все более рациональной. Наверное, в глобальном смысле это правильно. Но это делает христиан уязвимыми перед атаками… из иных миров. Так было и раньше, во времена Арауканских войн, хотя некоторые монашеские ордена владели… определенной техникой защиты.

– И вы считаете, что Владислав Йорек стал жертвой подобной атаки.

– Я не исключаю такой возможности. Понимаете, все шаманы так или иначе имеют контакты с миром духов, иначе они не были бы шаманами. Но они черпают свои силы из разных сфер. Одни – из Верхнего мира, Вену Мапу, другие из Нижнего, Шибальбы, в христианстве именуемом преисподней. На самом деле между шаманством и христианской верой есть немало точек соприкосновения. И там и там есть сферы, которые можно назвать Раем и Адом, есть умирающие и воскресающие божества, есть непорочно зачавшие девы – имя одной из них я ношу, есть духи-хранители… впрочем, то же можно сказать обо всех мировых религиях. Но они не идентичны. В частности, техника управляемого и контролируемого транса, во время которого шаман входит в контакт с духами, современному христианству чужда. Ведь так?

– Во всяком случае, тому христианству, которое исповедуем мы. – Донья Исабель говорила сухо, но вынуждена была признать, что в словах Шкик есть определенная правда. Экстазы и озарения, коими славились святые прошлого, остались далеко позади. И это в конфессии, которая именует себя церковью Откровения! Как будто само Откровение было последней вспышкой религиозного озарения… то есть, учитывая его массовый характер, не вспышкой, а скорее, пожаром, выжегшим все последующие проявления подобных сил.

Мысль эта была неприятна, и преподобная Исабель отодвинула ее в глубь сознания.

– А мы практикуем это постоянно. Но, как уже было сказано, с разными целями. Одни шаманы – для исцеления, другие – для того, чтобы причинять людям вред. И для этого им нет необходимости травить жертву или гипнотизировать ее, как предполагает сеньор Сапатеро.

– Я понимаю ход ваших мыслей. И вы предполагаете, кто конкретно мог это сделать? Поскольку у вас есть знакомства в этой среде?

– Сложность в том, что шаманы Шибальбы не афишируют свою деятельность. Разумеется, привлечь их к уголовной ответственности чрезвычайно сложно, почти невозможно. Хотя попытки были – несколько лет назад, в Вальпараисо…

– Помню – тогда что-то писали о секте сатанистов.

– Не совсем так… но тогда деятельность этой группы была признана противозаконной, ее участники арестованы. Но никто не поручится, что обезврежены были все. Возможно, кто-то ушел от ответственности и работает под каким-то легальным прикрытием. Надеюсь, с помощью дона Андреса мне удастся определить, не вступал ли кто-нибудь из них в контакт с Йореком.

Донья Исабель задумалась. Шкик Ранчон определенно знает об инциденте в Вальпараисо больше, чем говорит. Сомнительно, чтоб «перерожденного шамана» привлекали в качестве консультанта госбезопасность или полиция – иначе сейчас они не преминули бы поступить так же. Не исключено, что там какие-то личные счеты. В деревне, где выросла юная Сабелита, старики рассказывали сказки о жестоких битвах, в которые вступали между собой калку прежних веков, и, возможно, это были не совсем сказки. Вопрос в том, насколько деятельность Шкик совместима с учением церкви.

– А вы, донья Шкик, причисляете себя к шаманам Верхнего мира?

Кивок.

– Мой нагуаль – сокол. Дух одной из небесных сфер.

– В таком случае, если ваш труд послужит благу церкви и империи… и просто излечению одного человека… работайте, дети мои.

Инициация перерожденного шамана выпадает на возраст от одиннадцати до четырнадцати лет. (Некстати вспомнилось – именно в возрасте четырнадцати лет святая Каталина, до того даже в окно не видавшая городских улиц, бежала из монастыря в мир.) Поэтому ко времени поступления в университет Шкик уже достаточно давно пребывала в своем нынешнем статусе и чувствовала себя в нем естественно. А вот Андресу стоило немалого труда приучить себя видеть в друге женщину, а не мужчину, переодетого в женское платье. Увы, в университете многие воспринимали такую манеру поведения совершенно однозначно. Между тем, по словам Шкик, «перевоплощение» вовсе не означает автоматического перехода в лагерь сексуальных меньшинств. То есть статус перерожденного шамана дозволяет личные связи по модели того пола, какому принадлежит душа. (Парадоксально, но здесь гомосексуальными считались именно связи с людьми противоположного биологического пола.) Допускался даже брак. Но это не диктовалось. Некоторые шаманы соблюдали целибат, полагая, что это усиливает их способности – это называлось «сохранять верность коричному дереву», которое у шаманов считалось священным. (И опять следовала ссылка на святую Каталину, которая в этом отношении всегда вела жизнь вполне монашескую.) Шкик избрала именно такой путь. Но объяснить это в университете было сложно. Вообще-то сложностей было бы гораздо меньше, если бы ее просто считали женщиной, тем более что не все окружающие так наблюдательны, как донья Исабель. Но на семинаре знали, кем является лауреат мемориальной стипендии имени Альфреда Кребера… Андрес в то время готовился принять сан, и то обстоятельство, что он и Шкик сознательно отринули определенную сторону жизни, выделяло их из остальных участников семинара. Возможно, потому они и подружились.

После окончания университета Шкик переехала в Араукану. Не только потому, что она была родом из провинции Чили. Несмотря на то что здесь располагалась резиденция матриарха, многие столичные чиновники исповедовали исконные религии Испании Американской, и квалифицированному шаману нетрудно было найти работу. С Андресом они с тех пор не встречались, но иногда переписывались, и поэтому он знал ее адрес и телефон.

– Расскажи-ка ты мне об этой истории с сатанистами в Вальпараисо, – сказал он, когда преподобная Исабель вернулась к себе. – Я знаю только то, что сообщалось в новостях, и хочу понять, как это может быть связано с нашим делом.

– Для христиан любая форма поклонения старым богам уже есть сатанизм… но в данном случае их трудно за это осуждать. Эта местность издавна считалась обиталищем Чивато. Христиане считают его воплощением дьявола, и действительно, сходство налицо: это гигантский козел, что ходит на двух ногах и пожирает людей, наслаждаясь их мучениями и страхом. Может быть, испанцы и назвали этот город «Райской долиной», чтоб задобрить Чивато или чтобы избавиться от сглаза. В общем, Чивато – сущность малопривлекательная… но и худшие находили своих почитателей. В данном случае – не только среди маргиналов, но и среди людей образованных. Одни считали культ Чивато верностью традициям наших предков, другие – неким патриотическим действием, неприятием религии оккупантов…

– И они пытались тебя привлечь.

Руки Шкик перебирали сложно сплетенный из полос кожи шнур, привязанный к поясу. В отличие от доньи Исабель, Эрсилья знал, что все эти шнуры, бусины, бахрома на одежде – не украшения, а часть шаманского снаряжения.

– В общем, да. Но для меня это предложение неприемлемо. Чивато, знаешь ли, не гигант мысли. Если ты достаточно умен и не сразу сдашься, он станет загадывать тебе загадки. Если все правильно отгадать, можно от него освободиться. И, говорят, немало людей сумело это сделать.

– У нас тоже есть множество историй о людях, сумевших обхитрить черта.

– Знаю, знаю… Но главная причина, по которой шаман Верхнего мира не может принять этот путь, конечно, в другом. Ты уже слышал: Чивато любит человеческие мучения. Человеческую кровь. Вальпараисо – город портовый, там можно долго скрывать исчезновение людей, особенно из низших классов общества: пьяниц, бродяг, проституток. Долго. Но не бесконечно. Полиция все же вышла на них, несколько случаев ритуальных убийств были доказаны, что и дало возможность квалифицировать деятельность группы как преступную.

– Тут все более-менее ясно, но связи я так и не уловил.

– Ты плохо слушал. Эти люди считали себя патриотами. В какой-то мере – единственно истинными патриотами. Для них было неприемлемо все, что исходит из старой Европы. В том числе – даже те формы вероучения, что адаптированы к условиям Испании Американской – церковь Откровения, или Христа-Кецалькоатля. Годились только исконные религии континента…

– И ради этого они резали алкоголиков и портовых шлюх?

– Ну, не всегда сами резали… Но в целом да. Дабы напитать старых богов и укрепить их нагуалей. В сущности, тот же терроризм, только духовный. А теперь рассмотрим случай с Йореком. Подоплека та же. Акция направлена против представителя враждебной для них страны и враждебной конфессии. Одновременно, если дело получит огласку, в глазах мира будет скомпрометирована церковь Откровения, да и нынешнее правительство, пожалуй, тоже.

– Страшноватые вещи ты говоришь, но похожие на правду. Однако тут метод преступления – если оно вообще имеет место быть, это преступление, – совершенно иной.

– А я не думаю, что уцелевшие участники группы Чивато или их единомышленники повторят ошибки, совершенные в Вальпараисо. На сей раз – никаких действий, подходящих под статьи уголовного кодекса. Тем более что непосредственные исполнители уголовных деяний уже сидят, а новых вербовать опасно. Объектом покушения стало не тело жертвы, а душа. Это работа как раз для шамана.

– И тебе известны шаманы, способные на такое.

– Известны. Впрочем, возможно, на Йорека напал как раз кто-нибудь, кого я не знаю. В любом случае, – эта фраза Шкик предупредила вопрос Эрсильи, – ни один шаман, даже самый лояльный к властям, никогда не заявит на другого в полицию или госбезопасность. Таков обычай. Извини, но придется разбираться самим.

– Ладно. – Андрес чего-то подобного и ожидал. – Мы не идем в полицию с нашими данными, зато полицейские данные пришли к нам. Давай для начала посмотрим распечатки.

Сапатеро дал Андресу списки тех, кто посещал временную резиденцию папского посланника, а также журналистов, присутствовавших на пресловутой пресс-конференции. Сведения о некоторых из них Эрсилья мог найти в сети, но он надеялся, что Шкик, постоянно проживая в столице, может иметь больше информации. Но первый вопрос последовал именно от Шкик.

– Тебе что-нибудь известное об организации под названием «Никах»? Ее представитель был и на встрече с прессой, и у Йорека в доме.

– «Никах»? – Эрсилья наморщил лоб. – Что-то я такое припоминаю. Экологический центр… «Никах» ведь и означает «средоточие», «центр» на киче, если не ошибаюсь?

– Совершенно верно.

– Ну, как водится, борются за спасение лесов Амазонки и против целлюлозно-бумажных фирм на озере Титикака… Издают собственный журнал, его корреспондент и посещал Йорека.

– Ты помнишь, о чем он спрашивал прелата?

– Насколько я помню, на пресс-конференции он вопросов не задавал. Но это еще ничего не значит. Возможно, он брал у Йорека интервью, когда был у него дома. Тебя что-то смущает?

– Пока не знаю. Ты не можешь посмотреть в сети, где они зарегистрированы?

Андрес открыл таблакалькулу, пробежал пальцами по клавиатуре.

– В провинции Гуатемала. В общем, это естественно – раз уж борешься за сохранность лесов, надо быть поближе к объекту охраны.

– А в столице, надо полагать, у них корреспондентский пункт. Все понятно, кроме одного – какой интерес экологическому центру в Йореке?

– А какой интерес в нем доброй половине журналистов, которая там паслась? Приезд нунция в Араукану, как к нему ни относиться, – значительное событие, и о нем готовились писать многие непрофильные издания… особенно если там пахнет скандалом.

– А скандал пытался спровоцировать парень из России… ага, вот он. – Шкик сделала пометку на распечатке. – У Йорека дома он, согласно полицейским сведениям, не появлялся. Я проверю… а вот то, что касается «Никаха», сбрось мне пожалуйста, на меморию. – Один из амулетов, болтавшихся на поясе Шкик, оказался флэш-меморией в замшевом футляре.

– В тебе подозрительности больше, чем в полицейских.

– То-то полиция до сих пор никого не нашла… Я, правда, не знаю, есть ли там что-то, но… шаманы должны полагаться на свою интуицию.

– Но при этом пользоваться сетевой информацией и таскать при себе флэшку.

– Если это считается в наше время приемлемым для католического священника, то почему не для шамана?

Возразить было нечего.

Однако первое, что услышал Эрсилья на следующий день, когда раздался телефонный звонок от Шкик, было:

– Извини за самонадеянность. Похоже, это был ложный след.

– То есть?

– Мне удалось выяснить, кто стоит за «Никахом». Это действительно шаман Шибальбы, и сильный. Но вряд ли он имеет отношение к данному инциденту.

Андрес не стал спрашивать, каким образом удалось это выяснить. Хотя он слышал о шаманских практиках, за все годы ему ни разу не приходилось видеть Шкик за работой. И это, наверное, было правильно. Спросил он другое:

– А можно поподробнее – почему ты так думаешь и какое отношение шаман Нижнего мира имеет к экологической организации? Дело-то благородное.

– Охрана окружающей среды – дело, безусловно, благородное, и многие шаманы сотрудничают в этой сфере. Но специализация «Никаха» – леса бассейна Амазонки. Для шаманов этот край священен и неприкосновенен. Не только потому, что среди тамошних племен многие традиции сохраняются в первозданном виде. Видишь ли, там произрастают некоторые растения, необходимые для ряда шаманских практик. Только там.

– Галлюциногены?

– Давай не будем углубляться… скажем так, употребление их помогает шаманам расширять сознание, достигать определенных сфер иных миров… не становясь при этом наркоманами. Не все шаманы пользуются этими средствами, но многие. Так что для них сохранение амазонской флоры жизненно необходимо. Хотя… – последующая фраза была произнесена с явным нежеланием, – обычные наркосодержащие растения там тоже встречаются.

«Так. Понятно. Стал бы кто финансировать экологический журнал, не имея с этого практической выгоды, увы. Однако один шаман ни за что не станет доносить на другого, даже если тот связан с организованной преступностью, – это вчера мне определенно дали понять».

– Гуатемала входит в сферу распространения этих… хм… растений? – уточнил Эрсилья.

– Да. И Тамасул живет именно там.

– Значит, его зовут Тамасул. И что он собой представляет?

– Ты уже слышал. Один из великих. То есть такой, в роду которого было не менее десяти практикующих шаманов. А родословная Тамасула восходит к доиспанскому периоду. Поэтому он и отказывается носить испанское имя. Мне приходилось с ним сталкиваться, поэтому я кое-что о нем знаю.

– Насколько я понял из твоих намеков, этот милый человек консультирует наркомафию, верно? Почему же ты считаешь, что в данном случае он невиновен?

– Тамасул никогда не был связан с группой Чивато. И не мог быть с ней связан.

– Не мог?

– Сторонники этого культа приносили кровавые жертвы. А Тамасул не может проливать кровь. Для него это табу. У него другие способы… причинять вред.

– Шкик, не стоит себя винить. Возможно, единственная твоя ошибка – убеждение, даже предубеждение, что за шаманской атакой стоят представители группы Чивато. С чего бы? Ведь при нападении кровь не проливалась. А вот мотивы у Тамасула могут быть такие же, как у представителей этого культа. И как специалист по наркотическим веществам, он мог пустить в ход такие, какие официальной медицине неизвестны. Потому эксперты их и не обнаружили. Собственно, подобная версия уже выдвигалась – и коррехидором, и доньей Исабель, но доказательств не было. А здесь… ложный след вполне способен привести к правильной цели.

– Осталось только это доказать. – В голосе Шкик не слышалось энтузиазма.

– Ты можешь распознать действие подобного наркотика?

– Ну… в принципе могу…

– Тогда выезжай к госпиталю Святой Троицы. Я встречу тебя там. Попробую убедить доктора Тлалока, чтоб он позволил тебе осмотреть пациента. И, независимо от того, причастен Тамасул или нет, у нас появится хоть какая-то отправная точка.

До больницы Эрсилью довез Карлос, с которым викарий по пути обсудил некоторые обстоятельства дела. О чем и сообщил Шкик, когда они встретились.

– Было бы неплохо выяснить, находится ли Тамасул в Араукане. С Йореком встречался корреспондент «Никаха» Рауль Очоа. Карлос мог бы проследить за ним. Ты не сбросишь Карлосу фотографию Тамасула?

– Таковой не существует. Вообще никаких изображений. Шаманы вообще чувствительны к таким вещам, а Тамасул в особенности. Но это неважно. Я знаю, как он выглядит, и объясню Карлосу. А ты пока иди, договаривайся с врачом.

Андрес представил Шкик доктору Тлалоку как «независимого эксперта», но, как показалось викарию, психиатр догадался, кто это. Более того, отнесся с почтением, хотя и считался католиком по вероисповеданию. Очевидно, он больше знал о перерожденных шаманах, чем преподобная Исабель.

– Вы можете взглянуть на пациента, сеньорита Ранчон. – В некоторых отношениях доктор был старомоден и не признавал нынешнего обращения «донья» ко всем женщинам – теперь считалось, что обращения «сеньора» или «сеньорита», указывающие на семейный статус, неполиткорректны. – Только недолго. Зрелище не из самых приятных. Как раз кончилось действие седатива, и больной… неспокоен.

– Может быть, так даже и к лучшему. – Кивнув Андресу, Шкик проследовала за доктором в палату, где рычал и бился в путах преподобный Йорек.

До возвращения прошло около получаса или, может быть, чуть меньше. Доктор определенно ждал суждения шамана, но Шкик заговорила, только когда они с Андресом покинули отделение.

– Йорек не отравлен. Он даже не болен ликантропией, как полагает доктор Тлалок. Он не считает себя волком. Он и в самом деле волк.

– В каком смысле?

– В прямом. Его душа здорова, но это не душа человека. Мы умеем видеть такие вещи. А то, что он бесится и бросается на людей, – представь, как бы вел себя волк, если бы его лишили свободы?

– А способен какой-нибудь шаман… как бы это сформулировать… забрать у человека его душу и заменить ее душой животного?

– Заменить – нет. Забрать – некоторые могут. Тамасул, например. Это одно из его умений. Я не могу тебе объяснить, как это делается технически, но шаман Шибальбы забирает душу жертвы в плен. И жертва после этого умирает. Поэтому ему и не было необходимости никому перерезать горло.

– То есть человек, у которого украли душу, выжить не может?

– Может, только… – Шкик умолкла.

– Только что?

– Если он тоже шаман.

– Шкик, о чем ты? Йорек не может быть шаманом. В старой Европе шаманов нет.

– В России есть. Я точно знаю. А это рядом с Польшей.

– У поляков совсем другие традиции. Я перед приездом Йорека много читал, подготовился. Хоть это мне и не пригодилось.

– Вдруг еще пригодится? Что ты мне в университете рассказывал насчет того, как Геродот описывал шаманские традиции у скифов? Разве поляки не потомки скифов?

– Это русские считаются потомками скифов. Да и то вопрос спорный. А поляки возводят свою родословную к сарматам, совсем другому, хоть и родственному скифам, народу. Что также считается спорным.

– С ума свихнуться можно с этой Восточной Европой. Не то что у нас – все понятно. Тем не менее, поскольку ты хоть сколько-нибудь, в отличие от меня, разбираешься в вопросе, прошу, поищи что-нибудь в этом направлении. Вдруг какое-то объяснение отыщется. А я пока помогу Карлосу. Если Тамасул в Араукане, нельзя оставлять Карлоса без защиты.

– Но тебе удалось объяснить ему, как этот Тамасул выглядит?

– Нет. Я ему Тамасула показала. Для этого мне не нужно фотографий.

На следующее утро Эрсилья позвонил Шкик по мобильному.

– Я тут посидел в библиотеке и, кажется, нашел решение. Твой диагноз, похоже, верен – у Йорека может быть сейчас душа волка. Но и я тоже прав. Йорек не шаман. Он – двоедушник.

– Dwoedushnik?

– Дословный перевод – человек с двумя душами.

– У некоторых народов, севернее от нас, двудушными – нахлеве – называются перерожденные шаманы.

– Нет, двоедушник, он же босоркун, если верить справочникам, представляет собой нечто совсем другое. Как пишут антропологи, в Восточной Европе, в частности в Польше, ранее было распространено поверье, что человек способен от рождения обладать двумя душами – человеческой и звериной. Причем эти две души могут даже не подозревать друг о друге. Душа звериная пробуждается, когда человеческая спит, и странствует – тут исследователи расходятся – либо в духе, либо в собственном теле. Пробуждаясь, человек ничего не помнит. Часто считалось, что у мужчины вторая душа принадлежит собаке или волку, а у женщины-двоедушницы – кошке. По смерти человеческая душа отправляется туда, куда и положено обычной человеческой душе: если грешна – то в ад, если нет – то в рай. А звериная душа становится вампиром.

– Вампиром-то почему?

– Не знаю, так в книгах написано. У некоторых народов двоедушники или двоедушницы считались зловредными колдунами и ведьмами, у других – жертвами своеобразной болезни, и считалось, что их можно вылечить, изгнав звериную душу.

– И человек выживал после такого лечения?

– Пишут, что выживал, только долго болел.

– А изгнать – или забрать – человеческую душу, видимо, никому не приходило в голову. – В голосе Шкик слышалась задумчивость. – Возможно, ты действительно прав. Как я понимаю, Йорек был человеком с сильной волей и, по человеческим меркам, здоровой психикой. Он сумел полностью держать под спудом вторую душу, так что о ее существовании не подозревали ни окружающие, ни он сам. Все верно. Покушавшийся не собирался превращать Йорека в волка. Он хотел его убить. Но тело Йорека осталось живым, потому что в этот миг его заняла звериная душа, вырвавшись из-под гнета человеческой.

– Убить? То есть мы опять вернулись к версии политического терроризма?

– Похоже на то. Извини, я сейчас отключаюсь. Продолжу то, о чем мы вчера говорили.

– Ты где? Может, мне подъехать, помочь?

– Ни в коем случае.

Образ Тамасула отпечатан в сознании Карлоса. И когда охранник епископа увидит того, кого нужно, его увидит и Шкик. Очоа покинул корреспондентский пункт «Никаха» на авенида Кауполикан, выкурил сигарету, стоя у машины – «Шочи», некогда серебристой, а теперь цвета пыли. Очоа лет тридцать, но выглядит он старше – одутловат, с желтоватой кожей. Спортивного покроя рубашка и парусиновые брюки явно несвежи. Затем он садится в машину и движется в нижнюю часть города, к торговым рядам в районе Вильягран. Шкик отмечает все его передвижения. В общем-то взгляд Карлоса – нечто вроде прибора слежения, только без техники. К сожалению, шаманы еще не научились вот так, без техники прослушивать телефонные разговоры и черпать информацию из глобальной сети. Вероятно, когда-нибудь это произойдет, но вряд ли в нынешнем поколении. Но и такие, какие есть, шаманы были бы сущей находкой для полиции и спецслужб любой страны. Идеальные убийцы и идеальные разведчики. Загвоздка в том, что шаманы не идут на службу государствам. Даже самые лояльные. Ни добровольно, ни под пытками. Говорят, что во время мировой войны отступления от этого правила случались. Правда, не в Испанской империи. Было дело и у союзников – в Тексасе, в Федерации Великих равнин, в России – и у противников, в Тибете. Но это было давно… и сейчас ведь нет войны… или уже есть?

Все это не отменяет правила. Шаман не служит государству, хотя может служить его жителям. Шаман соблюдает правила, хотя действует сам по себе. Шаман знает о других шаманах, но не объединяется с ними. Хотя было дело, объединились. Только об этом предпочтительнее не знать. Не знают даже многие шаманы.

Но в данный момент думать об этом некогда. В машину Очоа подсел человек. Он мелькнул в поле зрения Карлоса очень быстро, отразившись стекле ближайшей витрины. Так что Шкик видит даже не его, а отражение отражения. Но этого достаточно.

Этот человек стар, с длинными седыми волосами. Одет в стандартный темный костюм, хотя обычно предпочитает традиционную одежду – юбку и пончо. В Буэнос-Айресе и некоторых других городах он не стал бы изменять своего обличия. Но здесь Араукана, город чиновников, и он предпочитает походить на пожилого госслужащего. Того, кем шаман по определению не может быть. Но сейчас шамана в нем выдают только повязка на волосах и амулеты на шее. Их значение может определить лишь знающий человек.

А потом Шкик отчетливо видит его лицо – которого сейчас Карлос не может видеть. Проваленные щеки, длинный костлявый нос, кожа очень темная, темнее, чем у большинства граждан Испании Американской. Он также довольно небольшого роста, но широкоплеч – однако это знает тот, кто видел его раньше.

Тамасула не зря причисляют к великим шаманам. Он заметил, что его отражение в стекле было поймано, хотя и не знает, кто это сделал. Он ищет.

Карлоса необходимо немедленно отозвать. Сейчас Тамасул займется устранением тех, кто может подтвердить его местопребывание в Араукане. За себя Шкик пока не опасается. Тамасул помнит – один шаман не будет свидетельствовать против другого. А вот люди, шаманским даром не обладающие, свободны от этих ограничений. Очоа в том числе.