Текст книги "Зеро Варош: Точка невозврата"

Зеро Варош: Точка невозврата
Даниэль Вайс

© Даниэль Вайс, 2023

ISBN 978-5-0051-9834-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЧАСТЬ 1. НУЛЕВАЯ ОТМЕТКА

«Страх отнимает память»

Фукидид

«Добро пожаловать в Зеро Варош!» – приветливо гласила старая облупленная вывеска на обочине заброшенного безлюдного шоссе.

Стройная черноволосая девушка в кожаных брюках и куртке-косухе недоуменно смотрела на нее своими большими зелеными глазами и отчаянно пыталась понять, как умудрилась оказаться здесь. Ведь с того момента, как она очнулась, происходящее неизменно напоминало затяжной дурной сон или глупую компьютерную игру, в героиню которой она внезапно превратилась.

«Что за странное название? Славянское, что ли? Варош вроде означает город… Где-то мне это уже встречалось… Так что, тогда, получается? Нулевой город, что ли? Звучит, честно говоря, как название глупого ужастика» – удрученно размышляла она, пытаясь раскурить измятую сигарету, зажатую между плохо гнущимися от холода пальцами.

Ей просто нужно сосредоточиться. Наверняка даже у настолько невероятной ситуации есть какое-то логическое объяснение.

Итак, она четко помнит, что ее зовут Мари Ровер, как и то, кто она и откуда. По крайней мере, ей так казалось… Как бы там ни было, Мари сразу же поняла, что попала в аварию, когда очнулась на этой Богом забытой трассе, неподалеку от своего валяющегося на боку мотоцикла. Но вот как она сюда попала? И почему все вокруг выглядит таким ненормальным? На эти вопросы ответов пока не было.

Само же местечко, надо отметить, выглядело весьма удручающе и напоминало декорации к дурацкому фильму ужасов. Повсюду рваными клочьями стелился грязно-серый туман, прошиваемый с неба таким же серым, мерзким дождем, без перерыва плачущим в совершенно бесцветном и невероятно унылом мире. Где единственными достопримечательностями смотрелись обшарпанный указатель да безмолвные призраки строений, возвышающиеся в мглистой дымке неподалеку. Но самым необычным было то, что во всей этой сырой, промозглой серости лишь сама Мари и ее вещи продолжали сохранять привычные глазу оттенки, словно тоскливый мелкий дождь еще не успел вымыть из них напрочь все краски.

Странная дыра с нелепым названием. Середина ничего и центр нигде… Точно мрачная кромка между жизнью и смертью. И стоит ли удивляться, что все аккумуляторы и батареи, включая ту, что в телефоне, внезапно оказались полностью исчерпанными, будто насухо высосанными миром-вампиром, похожим на огромную грязную губку. Кто знает, не выпил бы он и ее жизнь, продлись обморок немного дольше.

Мари тяжело вздохнула. Голова раскалывалась на части и ощутимо кружилась. Она уже выпила найденную в рюкзаке таблетку обезболивающего, но лекарство еще не успело подействовать. Беглый осмотр вещей дал понять, что ничего особо полезного у нее с собой нет. Только наличие охотничьего ножа в ножнах на щиколотке не могло ни радовать сердце. Сама не зная почему, Мари безрадостно отметила, что никакой еды у нее в сумке нет, а питьевой воды лишь начатая бутылка. Словно предчувствовала, что застряла в этой мрачной дыре надолго. Вот только почему? Потому ли, что это местечко само по себе вызывало ощущение заброшенности? Или потому, что оно было таким серым и унылым?

Пытаясь логически объяснить бесцветность окружающего мира, Мари предположила, что это могут быть последствия травмы мозга, от которой голова так сильно болела, а воспоминая об аварии и событиях, что ей предшествовали, куда-то бесследно улетучились и упрямо не желали возвращаться. Но следы запекшейся крови на бледных, посиневших от холода пальцах, привычная окраска мотоцикла и собственных вещей в рюкзаке, а также потерянный и испуганный взгляд зеленых глаз, подчеркнутых слегка расплывшейся от влаги темной косметикой, что отражались в уцелевшем после аварии зеркале заднего вида, вызывали сомнения в истинности подобной версии. Больше похоже, что она просто чужак в этом ненормальном мире. Инородное тело, попавшее сюда каким-то случайным и неведомым образом.

Окружающий туман казался излишне плотным и словно маслянистым, оседая на коже и волосах противной скользкой пленкой. Мари раздраженно собрала тяжелое от влаги каре в практичный хвостик на затылке, заправив конец длинной, асимметричной челки за ухо. Ведь совершенно неизвестно сколько еще придется проторчать на улице.

Однако самое неприятное в ситуации было то, что сердце просто разрывалось от целого вороха тревожных предчувствий и навязчивых дежавю. Будто бы Мари уже бывала здесь раньше. И вроде как в прошлый раз все закончилось чем-то трагичным. А еще она очень сильно волновалась за сестру. Так как ощущение того, что Энни в опасности не только не покидало разум с момента, как она очнулась, но и перерастало в параноидальную уверенность, стремительно растущую на фоне полного отсутствия связи.

Да еще этот загадочный кулон на шее, по какой-то причине не дающий покоя мыслям. Красивый, обрамленный серебристым металлом камень, представляющий собой распиленную вдоль окаменевшую ракушку наутилуса. Мари помнила, что он называется аммонитом, и что ей подарил его какой-то парень, лицо которого она могла представить лишь очень смутно. Странно то, что Мари не помнила, ни кто этот парень, ни почему он подарил ей этот кулон. Однако помнила, что у него был точно такой же, но из второй половины раковины, что символично отражало их связь, как связь двух половинок камня между собой. Вспоминая об этом сквозь туман головной боли, Мари ощущала в душе такие ностальгические и теплые чувства, словно загадочный парень был для нее кем-то очень важным. Вот только она не могла вспомнить не только его лица и имени, но даже ничего об их общении, которое наверняка должна была запомнить, так как обычно не доверяла мужчинам, никогда не имея среди них ни любовников, ни возлюбленных, ни даже друзей или приятелей. Виной такому предвзятому отношению было то, что Мари изначально, как многие детдомовские дети, была весьма нелюдимой особой, а в шестнадцать еще и подверглась сексуальному насилию со стороны взрослого мужчины. Поэтому она просто не понимала и не представляла, что могло связывать ее с парнем, да еще и, судя по смутному образу в голове, довольно красивым. Ведь Мари даже сейчас осознавала, какие восхищенные чувства он в ней вызывал.

«Ерунда какая-то… – растерянно подумала она. – Не могла же я настолько плохо запомнить его, учитывая каким из ряда вон выходящим персонажем он был. И эти теплые чувства… Разве они могли возникнуть на пустом месте? Нас с ним точно что-то сильно связывало. Да и сердце подсказывает, что он был очень дорог. Но только по какой причине? Ведь если она была романтической, я просто должна была его запомнить, разве нет?»

В любом случае, Мари не могла найти ответа на этот вопрос. Может позже она сможет вспомнить об этом парне чуточку больше. А сейчас ей необходимо решать, что делать дальше. Что гораздо важней и насущней, чем воспоминания, хоть и бесспорно приятные, о таинственном юноше из прошлого.

Несмотря на то, что ситуация была мрачной, невероятной и даже почему-то заранее казалась безысходной, Мари была бойцом по природе, а значит никогда не сдавалась и не опускала руки. Да и был ли смысл в том, чтобы сидеть на одном месте, горько хныкать и отчаиваться? Уж лучше попытаться хоть что-нибудь предпринять. Поэтому, поразмыслив немного, она решила убрать мотоцикл на обочину и отправиться в ближайший город, чтобы попробовать найти там помощь или, на худой конец, телефон.

И хоть на первый взгляд безмолвный, никак неосвещенный Зеро Варош больше походил на давно заброшенный город-призрак, Мари все же надеялась встретить там кого-нибудь живого. Может сторожа или кого-то в этом роде… Да и особого выбора в сложившейся ситуации попросту не было. За то время, пока она находилась на шоссе, Мари так и не увидела и не услышала никого и ничего ни поблизости, ни вдали. Ни единого человека, ни звука транспорта, ни даже животного или птицы, что и вовсе загадочно. Не может же быть, чтобы все птицы и насекомые вокруг попросту вымерли. Если, конечно, не наступил внезапный апокалипсис, который Мари нечаянно пропустила, в то время пока валялась на трассе без сознания.

Как бы там ни было, но надежда, как говорится, умирает последней, и поэтому проверить город все-таки стоило. Да и нужно же было сделать хоть что-то! Иначе можно просто сойти с ума, безрезультатно торча посреди этой промозглой трассы и пытаясь вспомнить утраченные фрагменты прошлого.

Приняв решение и надежно прикрыв мотоцикл от случайных любопытных глаз ветками, Мари забросила потертый рюкзак за спину, а затем, прихрамывая и тихо чертыхаясь, неторопливо побрела в сторону темнеющих в тумане строений Зеро Вароша.

Она старалась не думать о плохом, чтобы не упасть в пучину безысходности и отчаяния, поэтому размышляла о том, как может выглядеть надежда. То живительное чувство, что дает силы и уверенность идти дальше, несмотря ни на что. Ведь если сама надежда выглядит настолько же серо и уныло, как этот невзрачный городишко, то это, черт возьми, весьма печально.

Словно в ответ на эти мысли, встретившие ее пустынные улочки оказались изрядно разбитыми и заброшенными. Черные зияющие провалы стен, груды битого кирпича, растрескавшиеся стены домов, кое-где увитые жесткими ветками покрытого острыми шипами растения, из-за бесцветности и почти полного отсутствия листьев, похожего на замысловато заплетенную колючую проволоку, расколотая плитка или растрескавшийся асфальт под ногами – все это пока не вселяло особых надежд в ее сердце. К тому же кривые низины между улицами и разверзнутые пасти лишенных дверей входов казались наполненными жуткими призраками. Поэтому Мари то и дело останавливалась и напряженно прислушивалась, так как эхо собственных шагов казалось звуками крадущихся в тумане неведомых тварей, выслеживающих ее будто хищники легкую добычу.

Озноб от влажного воздуха усиливался разбегающимися по телу мурашками страха, из-за чего она не могла унять стук зубов. Глупое, выводящее из себя ощущение, будто она попала в компьютерную игрушку-бродилку на улицах проклятого городишки многократно усилилось. Как усилилось и навязчивое чувство тревожного дежавю, словно подобный бред уже происходил с ней раньше. Недружелюбная, похожая на липкий ночной кошмар атмосфера города хорошо соответствовала его странному названию. Кто знает, а может именно так и выглядит Ад?

Ощущения бредового сна с каждым шагом усиливалось, и в какой-то момент Мари не выдержала и больно ущипнула себя за бедро. Прищемленная кожа тотчас отозвалась тысячами болезненных иголок, но Мари вдруг с отчаянием поняла, что подобная проверка не имеет никакого смысла. Ведь если все окружающее – всего лишь сон, и ей сниться, что она щипает себя в нем, то тогда почему ей не может присниться и то, что в ответ на это становится больно? Тем не менее, если это и сон, то слишком уж продуманный и подробный – настолько, что его практически невозможно отличить от реальности. Но кто, вообще, может поручиться за то, что сама реальность не является сном Бога? Ведь есть же на свете народы, которые верят в подобные представления.

Мари вдруг заметила, что начала жалобно, еле слышно поскуливать, как заблудившийся щенок, потерявший из виду хозяина. Она ненадолго остановилась и попыталась волевым усилием взять себя в руки, одновременно несколько раз безуспешно пошарив по одним и тем же карманам куртки в поисках пачки сигарет.

«Так, мисс Ровер!! А ну сейчас же успокойся, маленькая трусиха! – мысленно отчитала она себя, чиркая зажигалкой и стараясь унять дрожь в руках. – От того, что ты трясешься, трусливо поджав хвост, ситуация твоя лучше не станет. И ты прекрасно это знаешь»

Так-то оно так, но одно дело сказать это себе, а другое – действительно успокоиться. И особенно сейчас, когда к навязчивому, изрядно надоевшему дежавю присоединилось параноидальное чувство, что кто-то невидимый следит за тобой. Так настойчиво и внимательно…

Сложно представить, насколько сильно испугалась бы Мари и как громко закричала, если бы каким-то образом смогла обнаружить, что это не так уж и далеко от истины. Ведь с одной из темных крыш ближайших полуразрушенных домов за ней наблюдали две пары цепких, пристальных глаз.

Высокие фигуры в длинных черных пальто глядели на девушку издали и о чем-то тихо, почти беззвучно переговаривались. Затем один из них подошел к противоположному от ее местонахождения краю крыши и, мягко и легко, будто совершенно ничего не весил, спрыгнул вниз. Приземлившись там, он прошмыгнул вдоль по улице, поспешно теряясь в серых клочьях густого тумана. Проследив его путь, второй человек, или же какое-то его подобие, развернулся на пятках и абсолютно бесследно растворился во влажном, промозглом воздухе. И крыша здания осталась такой же пустой и заброшенной, как и все соседние, словно на ней никого и не было…

На счастье Мари, она этого попросту не видела, продолжая тем временем нервно курить и пытаться успокоить лихорадочно бьющееся сердце. В результате параноидальное чувство слежки слегка отступило, и хотя бы зубы перестали клацать друг об друга, словно у отчаянно замерзшего человека.

«Надо срочно успокоиться и продолжать идти дальше» – решила она.

Ей почему-то казалось, что стоя на одном месте, она подвергает себя гораздо большему риску, чем когда передвигается. Хотя все могло быть и с точностью до наоборот.

«Будто можно найти в этой бредовой ситуации хоть какой-то здравое решение» – не без иронии подумала она, пытаясь понять как выйти к центру города.

Проблема заключалась еще и в том, что ни названий улиц, ни прочих дорожных указателей здесь не сохранилось, а может никогда и не было. Но, свернув на очередную разбитую дорогу, Мари отметила, что та выглядит гораздо шире предыдущих, а значит может оказаться одной из главных, двигаясь по которой, она имеет шанс постепенно добраться до центра города. Или хотя бы до одной из местных площадей. Сделав ставку на это, Мари ускорила шаг. То ли от страха, то ли под действием обезболивающего, она наконец почувствовала себя менее разбитой, и практически перестала хромать.

Пока она шла по улице, начало казаться, что туман становится все менее плотным, собираясь в рваные облака в низинах и заботливо укутывая руины разбитых домов. В центре же проспекта видимость была намного лучше. Казалось также, что и дома начинали выглядеть менее разбитыми, а некоторые даже почти целыми, горделиво поблескивая сохранившимися в окнах стеклами.

Все эти наблюдения позволяли надеяться, что она идет в верном направлении. Кто знает, а вдруг в центре города все же сохранилась какая-то жизнь? Надежда была, конечно, призрачной. Однако это чувство иногда напоминает пиявку. Никакая логика и разумные доводы не в силах оторвать ее от сердца. С той лишь разницей, что пиявки вытягивают жизнь, а надежда, наоборот, насыщает. Оттого и оторвать ее от сердца настолько нелегко. Ведь без нее оно вряд ли сможет продолжать биться.

Надежда – недостижимая иллюзия, пленительный мираж, который поддерживает жизнь. То, что заставляет двигаться дальше, несмотря ни на что. Вот и сейчас, шагая по улицам города-призрака, больше похожего на лимб, чем на реальность, Мари не могла отбросить ее в сторону. Ведь это именно надежда давала сил продолжать идти дальше. Навстречу неизвестности. Наперекор отчаянию и страху. Вперед и только вперед…

***

Двигаясь по бесконечно длинной туманной улице Зеро Вароша, Мари постепенно утратила чувство времени. Ведь в окружающей бесцветной реальности даже не было понятно, какое сейчас время суток. Утро, день или же вечер? Влажный воздух прошивал насквозь мелкий дождик, соединяя тонкими, невесомыми нитями тучи на небе и туман на земле. Утонувшая в нем улица выглядела крайне уныло. Сколько Мари уже бредет по ней? Несколько минут, час или еще дольше? Время вообще утратило привычное ощущение, став призрачным и абсолютно невоспринимаемым, точно во сне. Иногда ей даже казалось, что она и не идет вовсе, а лишь топчется на месте, воображая, что идет.

Но наконец сквозь мглистую дымку тумана начали прорисовываться смутные темные силуэты. Они зловеще виднелись посреди проезжей части, а также загадочно маячили на тротуарах. Мари тут же замедлилась, лихорадочно пытаясь понять что это, и крадучись приблизилась к ближайшей группе мрачных теней. Каково же было ее удивление, когда она поняла, что эти тени – ни что иное, как покосившиеся могильные камни и старые кривые кресты. Подойдя к одному из них вплотную, она даже смогла разглядеть осыпавшуюся, плохо сохранившуюся и почти совсем нечитаемую надпись.

«Что еще за дьявольская ерунда? Это улица, вообще, или кладбище? – изумленно подумала Мари и почувствовала резкую вспышку дежавю. – И откуда это ощущение, будто я уже видела подобный бред раньше?»

Она поспешно вскинула голову и пытливо вгляделась в плотную пелену тумана. И через несколько секунд смогла разглядеть там искомые очертания остова светофора, криво нависающего над дорогой и взирающего на нее своими пустыми, разбитыми дырами-глазницами.

«Вот черт! – ахнула про себя Мари, – Я точно бывала здесь раньше! Вот только когда?»

Под ногой что-то тихо зашуршало, и она, опасливо отступив, заметила, что то, что казалось ей черной травой, пробивавшейся вокруг креста сквозь трещины в асфальте, внезапно зашевелилось и начало расползаться во все стороны, будто черви или тонкие змеи. Мари тихо вскрикнула и попятилась сильнее, опасаясь, что неведомые твари заползут на ботинки. Но темные, юркие создания, были ли они живыми существами или лишь призраками, расползаясь по асфальту, вновь бесследно растворялись в тумане. А некоторые даже будто впитывались в него, при ближайшем рассмотрении оказываясь лишь замысловатыми трещинами. И пока Мари разглядывала их, с неба начал медленно и тихо падать темный снег.

Она вновь запрокинула голову, протянув ладонь навстречу хлопьям снежинок. Грязно-серые, они казались слишком тяжелыми и, попадая на кожу, почему-то не таяли и не ощущались холодными. Мари осторожно растерла несколько хлопьев пальцами и начала недоуменно разглядывать черные разводы, оставшиеся на бледной ладошке.

«Это пепел? – предположила она про себя. – Или такой необычный снег? Хотя больше похоже на пепел…»

Пока она задумчиво разглядывала серые хлопья, большая темная тень беззвучно пролетела над головою. Мари быстро посмотрела вверх, но ничего не увидела и даже не поняла, что это было. Птица? Галлюцинация? Или что-то еще?…

Продолжая озираться по сторонам, она, крадучись, двинулась по улице дальше, аккуратно обходя то и дело выныривающие из тумана кресты и могильные камни.

«Может это был стервятник? Или крупная ворона… В конце концов, это все-таки кладбище»

Мари вдруг почему-то показалось, что ее мысли слишком громкие. Громкие настолько, что их может кто-нибудь услышать. Осознавая, что это больше похоже на приступ паники или бред, она все равно попыталась думать как можно тише, как бы невероятно это не звучало. И из-за леденящего сердце страха наивно казалось, что у нее даже получается.

Но тут под подошвой ботинка что-то слишком громко хрустнуло, словно она нечаянно раздавила стекло. Мари неосознанно пригнулась, ненадолго замерев и притаившись. Внимательно поглядев под ноги, она увидела, что наступила на край большой лужи, покрытой толстым льдом, поверхность которой слегка скрадывалась туманом.

Что это?! В самом деле лед? Но неужто вокруг настолько холодно, что вода в луже замерзла? Однако Мари не ощущала сильного холода. В вязком, влажном тумане было, конечно, сыро и свежо, но далеко не морозно. Хотя, если у нее действительно травма мозга, может чувства попросту притупились? Но тогда почему в воздухе совсем нет дышков? Или просто асфальт из-за стелющегося по нему тумана более холодный, чем воздух над ним?

Окончательно запутавшись в подобных размышлениях, Мари недоуменно взяла в руку осколок льда и тут же вздрогнула, невольно выронив его обратно. Вот только вздрогнула она отнюдь не от холода, а от резкой обжигающей боли. По пальцу скользнула пунцовая капля крови. Упав в лужу, она расплылась в серой воде яркими алыми разводами. Точно вспышка жизни в безжизненной мертвой среде.

– Так это стекло? – сдавленно выдохнула Мари.

Да, так и есть. Лужу на асфальте действительно покрывало стекло, застывшее на ней словно лед. И это стало последней каплей для уставшего и измученного разума.

«Травма мозга?! Да ладно… И при какой такой травме, интересно, можно видеть подобный сверх-реалистичный абсурд? Гораздо больше похоже на то, что этот мир попросту ненастоящий»

Но тогда что он такое? Кошмарный сон? Иллюзия или мираж? Виртуальная реальность? Высоко-температурный бред? Галлюцинация? Или, может быть, даже лимб? И откуда взялось это периодически всплывающее чувство дежавю, которое уже начинает откровенно раздражать?

Словно в ответ на эти мысли, мозг вдруг пронзила мощная вспышка. Яркое и подробное видение. Обжигающе холодная, даже ледяная вода. Она везде, повсюду. И Мари тонет в ней. Ей нечем дышать… А в толще воды, тем временем, расползаются темно-красные ленты-разводы. Лениво и медленно, будто призрачные змеи… Вот только что это такое? Кровь? Это кровь?… О, Боже! Это действительно кровь! Но откуда она взялась, и почему ее слишком много? Пунцовая жидкость растворяется в ледяной воде, ухудшая и без того плохую видимость и нагнетая сильнейшее чувство беды, а также не только физического, но и психологического удушья… Давящее ощущение тесного, замкнутого пространства, из которого нет никакой возможности выбраться.

«Господи, чья это кровь?!! Моя?! Чужая?!»

Мари тихо вскрикнула, запоздало зажав рот ладонью, испуганно попятилась от лужи и едва не грохнулась на мостовую неподалеку. Наваждение прошло также внезапно, как и накатило, однако в груди забилась, словно птица, пока еще тихая, но плавно нарастающая истерика. Мари продолжала пятиться от этого мерзкого и неприятного места, пока не уткнулась бедром в очередной могильный камень. И почему-то ей совершенно не захотелось его разглядывать. В мозгу возникла навязчивая, параноидальная идея, что она может прочесть на нем собственное имя. Попятившись на сей раз уже от камня, Мари перешла с проезжей части на тротуар. Она обессиленно опустилась на бордюр, пытаясь справиться с душащим приступом панической атаки. Ее мелко трясло, глаза наполнились слезами, перед взглядом бегали черные точки, а в груди повис тяжелый, противный комок. Дрожащими руками Мари достала сигареты и попыталась закурить… Раза с третьего ей это удалось.

Затянувшись едким табачным дымом, она почувствовала, как медленно выплывает обратно в реальность. Обморок был так близко. Главное сейчас хотя бы немного успокоиться. Ведь если поддаться приступам паники, то будет гораздо хуже. Заметив, что она снова тихо и жалобно поскуливает, Мари испуганно вздрогнула и тут же затихла, напряженно прислушиваясь. Интуиция подсказывала, что не стоит привлекать к себе лишнее внимание в этом жутком и больном мире. Неизвестно еще, что за тень мелькала недавно над головой.

Тем не менее, вокруг стояла гробовая тишина. Слишком уж тихая. Тихая до такой степени, что начинало звенеть в ушах. Тихая настолько, что начинало казаться, что внезапно полностью оглох… Или нет?…

Мари готова была поклясться, что она все-таки что-то слышит. Или даже скорее чувствует на самом пороге слышимости… Повинуясь нахлынувшему чувству, она медленно повернула голову туда, откуда пришла.

Сквозь серый сумрак тумана что-то медленно и неумолимо двигалось, причем двигалось сюда. И это что-то было похоже на приземистую, слегка квадратную фигуру человека в черном. Причем черными были не только его одежда, но также шея, волосы и даже кисти рук. На голове серым, слегка светящимся овалом выделялось лишь продолговатое лицо с круглыми провалами глаз и огромным перекошенным ртом. Казалось, что незнакомец, подобно герою картины Мунка, натужно вопит от отчаяния, ужаса или боли, однако изо рта его не исходило ни звука. Хотя нет… Призрак звука все-таки был. И это именно его Мари скорее ощущала кожей, чем слышала. Будто какой-то еле слышный треск или даже вибрация атмосферы.

И тут Мари резко поняла, что уже с минуту как не дышит и судорожно втянула воздух. Просто Это… То, что сейчас двигалось к ней, не могло быть живым человеком. И сердце, соглашаясь с разумом, отсчитывало удары через один. Ледяная дрожь пронзала острыми иглами обмершее тело, а время словно остановилось, засмотревшись на приближающийся кошмар вместе с Мари.

Серое лицо незнакомца медленно развернулось к ней. На нем что-то будто бы дрогнуло, и неожиданно грубые черты пошли полосами и крупной рябью помех, точно на экране старого черно-белого телевизора. Одновременно с этим противный треск начал стремительно нарастать, словно кто-то резко вывернул ручку громкости до упора.

Мари не просто вскрикнула, а истошно завопила, оглушив даже саму себя, и стремглав бросилась от жуткого призрака прочь. Паника охватила разум, и она просто бежала, толком не разбирая дороги, в противоположную сторону, стараясь лишь не вписаться ни во что неожиданное с размаху.

Она бежала и бежала, не чувствуя ног, почти ничего не соображая от страха и выбирая дорогу в тумане на каком-то автопилоте. В мозгу бешеным ритмом стучал ужас и одна-единственная четкая мысль: «Прочь! Прочь от этой твари!!». Сердце готово было выпрыгнуть из грудной клетки наружу, а тело совершенно не осознавало усталости.

Мари не поняла, как долго неслась по улицам словно сумасшедшая, но когда наконец вылетела на похожий на заброшенную стоянку пустырь, легкие ее пылали как обожженные, а сердце отчаянно колотилось в висках, губах и кончиках пальцев. По лбу обильными ручейками струился пот. Попадая в глаза, он нещадно обжигал их своей солью.

Буквально из последних сил Мари доковыляла по поваленного бетонного столба и изнеможденно опустилась на него, пытаясь хоть чуточку отдышаться. Состояние вновь казалось предобморочным. Кровь так громко шумела в голове, что мешала не только прислушаться, но даже думать. Дрожащей рукой утерев пот со лба, Мари опасливо озиралась по сторонам.

Не было похоже, что ее кто-то преследовал, однако страх никак не хотел отпускать из липких объятий ее затравленное сердце. Несмотря на то, что она обычно старалась в любой ситуации сохранять спокойствие и ясность мысли, в этот раз должна была признать, что паника захватила все ее естество. Но кто бы не запаниковал, увидев ТАКОЕ?… Удивительно еще, что она попросту не умерла на месте от ужаса.

Кое-как поймав дыхание, Мари вновь начала тихонько поскуливать, почти не в силах ничего с этим поделать. Если так будет продолжаться, то ее сердце точно не выдержит и остановится от страха и отчаяния.

– Господи, пожалуйста. – тихо шептала Мари. – Прошу тебя, Господи… Мне так страшно… Так страшно…

Тихие, зловещие улочки Зеро Вароша все меньше напоминали ей глупую компьютерную игру, а все больше Ад или Чистилище…

Ей начало мерещиться, что она слышит тихие шепоты или даже отзвуки шепотов в тумане. Будто какие-то невидимые сущности переговаривались между собой, на незнакомом и странном языке. Вроде бы скандинавским. А может кельтским или славянским… Мари не была уверена. Она плохо разбиралась в иностранных языках, едва осилив помимо родного один лишь французский. В какой-то момент ей даже показалось, что это и не другой язык вовсе, а лишь реверсированные звуки, будто кто-то прокручивает заранее записанную речь наоборот.

«Но может все-таки славянский? – вяло подумала она, отмечая, что начинает неизбежно впадать в психологический ступор. – Разве название этого проклятого города не на одном из славянских языков?»

Ступор был ожидаемой реакцией организма на продолжительную панику. За истерикой обычно следует апатия. Иначе человек попросту выключится, израсходовав весь ресурс психических сил. Вот и Мари готова была думать сейчас о чем угодно, что только не вызывает стресс. Даже тупо уставиться в одну точку и не думать толком ни о чем.

Резкий звук, теперь явно похожий на громкий крик, прокрученный наоборот, раздался откуда-то сбоку. Мари нервно вздрогнула. Ступор и бездействие могут быть опасны ничуть не меньше истерики. Поднявшись с насиженного места, она осторожно подошла к краю площадки и заглянула на ближайшую боковую улочку.

В нескольких десятках метров, на крыше одного из трехэтажных домов стоял человек. Он был в черных брюках, белой рубашке и почему-то босиком. Мари толком не видела отсюда его лица, но что-то вдруг показалось в этом человеке знакомым, будто она хорошо знала его раньше, просто не могла узнать. В груди начало стремительно нарастать сильное чувство тревоги, каким-то образом связанное с тем, что незнакомец необут. Словно это представляло собой явный признак надвигающейся трагедии.

Мари медленно двинулась по улице, влекомая к новому видению точно гипнозом. Ей вовсе не было страшно, лишь очень тревожно. И через несколько секунд она поняла почему…

Незнакомец внезапно уверенно шагнул с крыши и, совершенно не пытаясь сгруппироваться, безвольным кульком рухнул с большой высоты на асфальт. Мари вскрикнула и поэтому не поняла, то ли это ее крик заглушил звук удара от грохнувшегося тела, то ли его попросту не было. Но интуиция, тем не менее, подсказывала, что увиденное не больше, чем иллюзия. Этакий мираж, будто тебе показали объемное кино без звука.

Поэтому подбежав к месту падения человека, она совсем не удивилась, когда не обнаружила никакого тела в стелющемся по асфальту тумане. Хотя кое-что там все-таки было… А именно большое темное пятно: липкое, будто начавшая сворачиваться кровь, но черное и тугое, точно смола. Но самым необычным казались влипшие в него многочисленные белые перья. Большинство из них были грязными и сломанными, словно их вдавили в асфальт с размаху, но некоторые оставались пронзительно белыми, продолжая падать на зловещее пятно откуда-то сверху.

Сердце тут же болезненно заныло.

Мари подняла голову, глядя как перья и пух падают сверху, словно слишком крупный снег. На сей раз легкий и белоснежный. Она осторожно перехватила пальцами перо, которое опускалось, кружась, ей прямо на лицо, и тихо заплакала. Ощущение давно забытой беды нахлынуло беспощадной волною…

Мари беспомощно села на асфальт, продолжая плакать и обреченно крутить перышко в руке. Она плакала и плакала, даже сама не зная, кого именно оплакивает, но от того печаль не становилась менее горькой. Казалось, что она только что видела смерть надежды. Смерть кого-то дорогого и близкого, кого знала когда-то и даже любила, однако безнадежно забыла. Отчего боль в душе становилась еще острее и тоскливее.