Текст книги "Зеро Варош: Полуночное Солнце"

– Привет. – он появился неожиданно, точно призрак, хотя она постоянно озиралась по сторонам. – Прекрасно выглядите. Как вам вид?

– Да, вид действительно чудесный. – кивнула она, разглядывая его лицо на сей раз при ярком солнечном свете. Такие знакомые, почти что родные глаза. Золотисто-карие с зеленым оттенком. – Однако я здесь вовсе не из-за него… Д-дэвид?

Собеседник заметно вздрогнул, будто от неожиданности.

– Мало кто меня так называет. – задумчиво пробормотал он. – Второе имя дала мне моя матушка. Так мы с вами, все-таки, знакомы?

– А ты как считаешь? – спросила она едва ли не с отчаянием. – Ты меня помнишь? Ну… или кортик хотя бы? Прости, что говорю тебе все эти странные вещи, однако я вовсе…

– Перестань… – он порывисто взял ее руку в свою. – Я ждал тебя. Долго и упорно ждал. Просто… Это ты меня прости. Прости за то, что я все еще оказался не готов и ошарашен. Но я правда ждал тебя, поверь. Всю свою никчемную жизнь…

Его голос прозвучал глухо и хрипло. И сердце Мари отчего-то бешено заколотилось в висках, а в горле резко пересохло. Подобный поворот событий превзошел все ее самые смелые ожидания.

– Я не знаю, что я здесь делаю, Дэвид. – едва не плача, прошептала она. – Наверное, просто ищу выход отсюда. Вот только куда и зачем? И сколько еще это может продолжаться? Я застряла, Дэвид… Давно и безнадежно застряла, понимаешь? И уже даже не представляю, ни кто я, ни где я, ни зачем все это со мной происходит…

Слегка отклонившись назад, он внимательно поглядел ей в глаза. Сосредоточенно и долго, словно пытался высмотреть там какую-то истину или что-то понять. И все это время психическое состояние Мари балансировало на тонкой грани. С одной стороны, в глубине ее души вспыхнул предательский лучик надежды, а с другой… С другой она чувствовала себя глупо. Невероятно глупо. Можно даже сказать, полной и беспросветной дурой.

– Я могу показать тебе его. – задумчиво произнес он. – Кортик, о котором ты говорила. Actum ne Agas, ты сказала, так ведь? Это всегда было моим девизом по жизни. Поверь, никто из нас не знает, ни кто он, ни куда ему следует идти, ни что на этом свете хорошо, а что плохо, ни собственной дальнейшей судьбы, ничего… Однако в жизни каждого из нас есть свой особый смысл. Я ждал тебя все эти годы, Мария… Почти всю свою осознанную жизнь. Ты ведь Мария, не так ли?

– Мое имя Мари. – подтвердила она. – Но откуда у тебя этот кортик, Дэвид?

– Это довольно сложно объяснить. – сказал он уже почти на ухо, заставив напрячься от излишней близости. – Что если я скажу, что он появился неожиданно, но ожидаемо, словно некий призрак из прошлой жизни?

Мари понимающе кивнула. И хоть ситуация все сильнее напоминала бред, однако похоже, что их встреча действительно как-то связана с возможностью выхода отсюда. К тому же, разве она сама не говорит подобные бредовые вещи тому же Стэнли? Поэтому любой бред может оказаться вовсе не бредом, если узнать тайный смысл, который лежит в его основе. А вдруг Дэвид тоже странник, и просто не может объяснить ей сейчас, каким образом он сюда попал? Но смогла бы она сама объяснить подобное окружающим?

– Я хотела бы взглянуть на этот кортик. – решительно заявила Мари. – Надеюсь, тебя не слишком затруднит показать его мне?

– Вовсе нет. Это недалеко. То место, где я живу и работаю. – с воодушевлением заверил он. – Полтора часа максимум – и будем на месте. Если, конечно, у тебя есть на это время…

Мари поспешно кивнула. Почему бы и нет? Кто знает, какие решения в этом странном мире – правильные?

Она пока не представляла, что может дать ей эта поездка, как и сам кортик, но ведь не может же все это оказаться случайным? Тем более, что Дэвид, похоже, что-то действительно помнит о них. Надо лишь помочь ему, подтолкнув воспоминания в нужное русло. Или даже попросту продемонстрировав, что ей можно открыться, не опасаясь насмешек и осуждений.

Однако, сидя в кресле чужого автомобиля, Мари незаметно сбросила свои координаты Стэнли, намереваясь повторить это затем ни раз. Не то чтобы у нее внезапно разыгрался приступ паранойи… Просто давняя привычка не доверять людям не давала покоя. И особенно в такие моменты повышенного нервного напряжения, как сейчас.

Нет, понятно, конечно, что это Дэвид. Пока что единственный человек в этом мире, которого она помнит, если не считать смутного чувства узнавания по отношению к Дамьену. Но все же… Воспоминания о нем и их общении отрывочны и слишком сильно напоминают сны.

В пахнущем дорогой кожей салоне старого бордового кадиллака играла приятная музыка Эрика Сати, и это немного успокаивало взвинченные нервы. Сам Дэвид без конца мило ей улыбался. И в этой улыбке сквозило что-то беспомощно-детское. Растерянное. Беззащитное. Одинокое…

По крайней мере ни одна она чувствует себя сейчас отчаянно глупо.

Они ехали молча, хоть Мари и не ощущала никакого психологического напряжения между ними. Просто с некоторыми людьми комфортно даже помолчать вдвоем. И Дэвид, по-видимому, был для нее именно таким человеком.

Минут через сорок автомобиль выехал на загородную трассу, а затем свернул на одну из боковых дорог, которая, часто петляя, прорезала густой тенистый лес. Машинально запоминая путь со всеми его замысловатыми изгибами, Мари, сама не зная отчего, вновь начала нервничать и попыталась незаметно отправить очередную локацию на телефон Стэнли.

И тут произошло нечто действительно страшное…

За следующим крутым поворотом, прямо посреди дороги внезапно возникла фигура тощего человека в клочковатых лохмотьях, со спутанными седыми лохмами и бледным, как известка, лицом. Стоя в центре проезжей части, он зловеще тянул к машине свою костлявую, узловатую руку, словно указывая крючковатым пальцем на кого-то из них.

Столкновение казалось неизбежным, однако Дэвид все-таки умудрился свернуть, резко дернув руль вбок. Едва ли ни чудом они избежали удара о мощный ствол раскидистого дерева, притормозив в какой-то несчастной паре метров. Мари стремительно выскочила из автомобиля и посмотрела в сторону злополучного незнакомца.

Однако на проезжей части уже никого не было. Ни единой живой души. Лишь темные следы шин да рваный туман, расползающийся серыми клочьями по асфальту.

– Господи Боже! – сдавленно вскрикнула она, развернувшись к выскочившему следом Дэвиду. – Что за адскую тварь мы только что видели?

– П-призрак? – беспомощно развел руками мужчина. – Местные низины коварны… Ты не ушиблась, я надеюсь? Мы вполне могли убиться насмерть. Не хочется об этом думать, но все же…

Мари кивнула, сама толком не понимая, соглашается ли с тем, что в порядке или с тем, что они вполне могли погибнуть. Наверное, оба варианта имели в ее сознании равное право на существование.

– И как часто ты видишь призраков, Дэвид? – слегка успокоившись, спросила она.

– Не то чтобы часто… – растерянно пробормотал он. – Ну а ты? Выглядишь так, словно привычна к их преследованиям.

– Просто иногда довольно сложно понять, что вокруг нас действительно реально, а что нет…

Дэвид согласно кивнул и нервно закурил. Его руки слегка дрожали, но в остальном его выдержке можно было позавидовать. Мари решила последовать его примеру и тоже вынула из кармана сигареты, почему-то почувствовав легкое дежавю.

Влажная дорога, тем временем, продолжала выглядеть спокойной и пустынной, будто там никого и не было. Тем не менее галлюцинация вряд ли могла примерещиться двум людям одновременно. Разве нет? А значит это все-таки был призрак. Прямо как на мрачных улочках проклятого Зеро Вароша. Может отсюда и возникло чувство, что подобное уже происходило с ней раньше?

Пока они приходили в себя и курили, Мари вновь незаметно скинула свои координаты Стэнли. Лучше уж перестраховаться, на всякий случай. Вот кто бы их потом искал на этой пустынной обочине, если бы они все-таки врезались в злополучное дерево? Хоть Мари и не уверена, что в подобных переживаниях есть смысл. Ведь если она, допустим, погибнет здесь, то что дальше? Вдруг смерть в этом мире и есть тот самый пресловутый выход отсюда? Как бы печально это ни звучало…

Так называемый загородный домик, куда они в итоге приехали, оказался на деле довольно большим поместьем в палладианском стиле, насколько Мари позволяли определить ее скромные познания в области архитектуры. Тенистый же пейзажный парк, простирающийся от кованных ворот до старого фонтана, украшенного скульптурами ренессансных ангелочков, напомнил ей родную Англию. Все-таки Америка, и впрямь, страна контрастов. Если только согласиться с тем, что этот мир настоящий.

Широкая лестница со слегка растрескавшимися вазонами и статуями античных богов встречала их благородным радушием. Словно время тихонько отмотали назад, позволив с головой окунуться в прошлое.

– И ты здесь живешь? – удивленно спросила Мари у Дэвида, когда они вышли из машины на покрытую светлым гравием дорожку.

Сначала дорогущий автомобиль, а теперь шикарное поместье. По-видимому, оценка антиквариата представляет собой весьма прибыльное занятие.

– Просто работаю. – безразлично пожал он плечами. – Живу я в скромном двухэтажном доме в Саффолке… Это в Англии. Ты когда-нибудь там бывала?

– В Англии бывала, в Саффолке нет. – честно призналась она. – Однако я много о нем слышала. А как ты оказался в Нью-Йорке, Дэвид? Ничего, что я тебя так называю? Ведь я все еще не знаю твоего первого имени.

– Альберт. – подсказал он. – Но продолжай называть меня Дэвид, прошу. Это приятно и так… Особенно. Если ты понимаешь, о чем я.

Что же тут непонятного, если так назвала его мать? Почему-то Мари упорно казалось, что эта женщина уже давно умерла.

Поэтому она с готовностью кивнула. В любом случае, называть его Дэвидом ей и самой гораздо привычней и комфортней. Альберт же казалось слишком строгим именем для его кошачьей натуры.

– Из-за специфики работы мне часто приходится путешествовать. Ведь антиквариат – вовсе не то, что следует оценивать по фотографиям. – пояснил он. – Старинные вещи невероятно капризны и требуют к себе особого отношения. Совсем как некоторые люди…

Внутри поместье казалось немного разбитым и явно требующим ремонта, но все еще выглядело весьма величественно и интригующе. Мари с любопытством вертела головой по сторонам, разглядывая старинную мебель и особенности интерьера. В подобном месте вполне можно было устроить впечатляющую фото-сессию или даже съемки фильма.

– Полуночное Солнце, – с любопытством спросила она Дэвида. – что это значит?

– Название компании, на которую я работаю.

– Это понятно. Однако я спрашиваю о значении самой фразы. Мне отчего-то кажется, что я уже слышала ее раньше.

– Так ведь Осирис… – многозначительно обронил он, пожав плечами. – Давай лучше поднимемся наверх, и я покажу тебе кортик.

Он повернулся и быстро зашагал по скрипучим ступеням старой, но все еще красивой лестницы с резными дубовыми перилами, и Мари пришлось поспешно отправиться следом.

«Осирис и Исида. – думала она, поднимаясь. – Помню, как Джесс говорил мне о них однажды. Совпадение? Вряд ли… Скорей уж наоборот – какой-то тайный знак. Разве все не начинает наконец складываться в цельную картинку?»

В одной из комнат на втором этаже располагалась большая библиотека. И пока Мари с интересом таращилась на корешки старинных фолиантов, Дэвид растворился в таинственных закоулках стеллажей, а затем вернулся оттуда с красивым кортиком на красной бархатной подушке. Тем самым… Вот только на этот раз вовсе не черно-белым.

Даже не видя спрятанного в ножнах клинка, Мари с легкостью узнала памятное для нее оружие. Она с трепетом взяла его в руки, а когда вынула из ножен и увидела гравировку с надписью, едва не разрыдалась от нахлынувших воспоминаний, стремительно обрастающих сейчас вполне ощутимой плотью.

– Мы с тобой были вместе когда-то. – глотая слезы, прошептала она, бережно вложила кортик обратно в ножны и вернула его Дэвиду. – Ты и я. Давно. Очень, очень давно. В другой жизни. Вряд ли ты помнишь…

– Не плачь… – он ласково сжал ее руку в своей. – Я знаю, кто ты такая, Мария. Знаю, поверь… Ты – это все. Ты – это свет. Моя прекрасная небесная супруга… Мой хрупкий ангел, сошедший с небес. Твоя истинная сущность – надежда. А также вера и любовь… – его голос заметно дрожал. – Прости мне, пожалуйста, такую дерзость, но могу я тебя обнять?

Растроганная Мари кивнула. Дэвид выглядел очень взволнованным и ранимым. Прям как тогда, когда они внезапно встретились посреди сумасшедшего черно-белого Зеро Вароша. Впервые в ее нынешней, абсолютно ненормальной жизни…

«А в одной из инкарнаций он и вовсе мой муж, трагично погибший на войне…» – с воодушевлением подумала она, трепетно обнимая его в ответ, как вдруг почувствовала резкий укол в шею.

Инстинктивно отдернувшись и оттолкнув от себя мужчину, Мари схватилась ладонью за место укола. Больно…

В руке Дэвида предательски виднелся маленький, тонкий шприц.

– Какого хрена?! – с бешенством выдохнула она, чувствуя как в глазах резко начинает темнеть.

– Так надо. – как ни в чем не бывало пояснил он, теряясь в вихре закружившейся вдруг реальности.

Мари отчаянно попыталась схватиться за стоящий рядом стол, но пальцы безнадежно соскользнули с гладкой столешницы, а ноги подкосились, будто их незаметно подменили на тряпочные. Поэтому все, что она смогла, так это беспомощно рухнуть на колени, ощущая как сознание стремительно ускользает во тьму.

«И все-таки я была права. Никому никогда нельзя верить…» – стало последней ясной мыслью, мелькнувшей в ее быстро угасающем разуме.

А затем все вокруг стремительно рухнуло в черное, как ночь, небытие…

***

Ворон, сидящий на ветке черный ворон. Один глаз его загадочно блестит и смотрит на нее, а другой давным-давно кем-то выбит. Почему-то кажется, что птица должна поведать нечто невероятно важное. В то время как узловатая ветка пугает, напоминая неестественно скрюченную, обугленную руку. Тоскливо накрапывает дождь…

– Бирн! – странно каркает ворон. – Би-и-ирн!!

Его крик раздается во влажном воздухе и впивается в мозг тысячами острых осколков. Больно. Как же это чертовски больно…

Мари судорожно вздрогнула и открыла глаза. Однако вокруг по-прежнему оставалось слишком темно, чтобы увидеть хоть что-то, а также холодно и неожиданно душно.

Видимо поблизости произошло что-то внезапное, что насильно выдернуло ее сознание из глубин небытия. Вряд ли хриплое карканье ворона, но явно какой-то резкий тревожный звук. Понять бы еще какой именно…

Но как же все-таки неимоверно холодно! И почему здесь так холодно и темно? Может это из-за холода конечности практически не ощущаются? Или она уже попросту умерла? Лежит себе на дне глубокой сырой могилы, а все вокруг ей всего лишь снится. Если мертвые способны видеть сны, конечно…

– Мари! – оборвал вялый поток мыслей чей-то далекий, приглушенный крик.

«Так это ведь Стэнли! – мелькнула в ответ молниеносная догадка. – Это точно его голос!»

– Мари-и-и!!

Ей показалось, что крик безнадежно удаляется куда-то, и она попыталась крикнуть в ответ, но изо рта раздался лишь неприятно рваный и невнятный хрип, который она сама едва смогла расслышать.

«Пить… – тотчас же в отчаянии взорвался мозг. – Как же сильно хочется пить…»

Ощущения все больше возвращались к ней, однако их вряд ли можно было назвать приятными. Так, горло кололи тысячи острых иголок, губы потрескались, а язык болезненно распух и едва ворочался.

Но что, все-таки, произошло? Зачем Дэвид так подло поступил с ней? Может она сказала что-то лишнее? Нагло влезла куда-то не туда или узнала то, чего знать не следовало? Да и где он сейчас? Куда провалился?

Стэнли, наверное, смог найти ее по сброшенным координатам. Сколько же времени успело пройти, пока она пребывала в отключке? Пару часов? Сутки? Или даже больше?

Мари упрямо попыталась крикнуть вновь.

– Стэн… ли… – всего лишь невероятно тихий измученный стон. На большее она пока, похоже, попросту не способна.

И тут в груди родился ледяной ужас, вызванный кошмарной догадкой, которая, как ни досадно, едва ли не с самого начала была у нее перед носом. Но почему мы всегда упрямо отмахиваемся от тех выводов, которые противоречат нашим вожделенным ожиданиям, даже если они настолько очевидны?

Выходит, что Дэвид – и есть Черный Пророк. Разве нет? А значит она наконец нашла, что искала…

В голове ее стремительно замелькали подробности их непродолжительного общения, сопоставляемые с фрагментами из материалов изученного дела. И совпадений оказалось не так уж и мало. Так, Дэвид родом из Англии и имеет возможность путешествовать по всему миру. Работает на организацию с масонским или, как минимум, эзотерическим названием. Причем, судя по всему, весьма богатую. Будучи очаровательным в общении, он с легкостью интригует и увлекает женщин. Видит призраков и проявляет признаки явной экзальтации, но при этом хорошо владеет собой. Также артистичен, начитан, умен и, наверняка, неимоверно хитер, о чем говорит даже его лаконичная, невероятно подходящая фамилия. Далеко, кстати, не факт, что настоящая… Вон как ловко он обвел ее вокруг пальца. Да и кто, вообще, может поручиться, что встреча в баре была действительно случайной, а вовсе не разыгранной по предварительному сценарию, словно в театре? Ведь он вполне мог следить за ней уже давно, пронюхав, что она излишне пристрастно копается в расследовании загадочных убийств.

– Че-е-ерт… – выдохнула она, понимая в какой опасности находится сейчас Стэнли.

А ведь это она, беспробудная дура, не только отправилась сюда сама, но и его следом за собой затащила. Хоть и хотела подобного меньше всего на свете.

– Стэнли! – в этот раз крикнуть все-таки удалось, однако в разы тише, чем хотелось бы. – Осторожно! Это он! Маньяк!

Последнее слово заглушил громкий выстрел. А следом еще один…

Что-то с глухим грохотом упало. И все… Ни звуков борьбы, ни дальнейшей стрельбы, ничего. Лишь гробовая, болезненно звенящая в ушах, а оттого еще более зловещая тишина.

Замерев, Мари с отчаянием прислушивалась, однако стук собственного сердца казался слишком громким, мешая уловить хоть что-то. За неимением информации, мозг лихорадочно впивался в те крохи, что оставляла ему сложившаяся ситуация.

Так, у Стэнли точно есть пистолет, но ведь и у Дэвида, наверняка, тоже. Похоже, что они только что стреляли друг в друга, поэтому выстрелов было два, и звучали они немного по-разному. Звук же упавшего тела, а ведь это наверняка был он, говорил, что кто-то в кого-то попал. Вот только кто и в кого конкретно?

У заранее притаившегося Дэвида, хорошо знавшего дом, шансов изначально гораздо больше, чем у взволнованного Стэнли, пытающегося найти в незнакомом месте свою дуреху-напарницу. К тому же, у убийцы со стажем и обычного оператора наверняка разные навыки в обращении с оружием. Явно далеко не в пользу второго…

Тугой комок предательски скапливался в горле, разливая холодный страх и тяжелое чувство вины по венам. Мари остервенело дернулась всем телом и наконец поняла, что руки и ноги онемели оттого, что к чему-то крепко привязаны. И это что-то слишком уж сильно похоже на крест. Мари также не ощущала на себе абсолютно никакой одежды, лишь нечто, напоминающее плотный мешок на голове. И это из-за него ей было так темно и душно.

– Дэвид! – заорала она, что есть силы. Получилось чуточку громче, чем раньше, однако все еще напоминало жалкий мышиный писк. – Не трогай его!! Он здесь не при чем…

Из глаз потекли слезы отчаяния и бессилия. Надежда на то, что Стэнли еще жив, таяла с каждой секундой. А четкий, размеренный звук шагов, сбоку и немного сверху, подтверждал ее самые страшные догадки. Слишком уж спокойная и уверенная походка. Непринужденная и будничная, словно кто-то неторопливо прогуливается по парку.

– Дэвид, пожалуйста…

Она плакала все громче и надрывней и в какой-то момент вдруг услышала, как шаги ненадолго замерли. Следом громко скрипнула массивная дверь. Где-то совсем рядом, почти что над самым ухом. После чего шаги начали чеканно спускаться вниз.

«Я в подвале. – догадалась Мари. – Вот почему здесь так холодно»

– Какого черта ты молчишь?! – всхлипнула она вслух. – Что ты с ним сделал? Отвечай!

Приблизившись к ней вплотную, он аккуратно стянул мешок с ее головы. Свет, хоть и не слишком яркий, заставил Мари болезненно сощуриться.

Обстановка вокруг напоминала подземелье, скудно освещенное одной-единственной лампой, расположенной где-то сбоку, над головой. Напротив мрачно возвышался массивный деревянный стол с глубоким серебряным блюдом по центру и стройными свечами на металлических подсвечниках, расставленных по определенной схеме. На дне блюда слабо поблескивала темная жидкость неприятного вида. Слишком сильно похожая на запекшуюся кровь. Отчего ее внушительное количество не могло ни страшить.

А взгляд стоящего рядом Дэвида, тем временем, выражал заботу и сострадание.

«Да он же чокнутый. – подумала Мари. – И как я это сразу не заметила? Как же, блин, так?»

Похоже, то обстоятельство, что она знала его раньше, хотя, если разобраться, довольно шапочно, сыграло с ней злую шутку. И эти знакомые черты, до сих пор кажущиеся родными и близкими… За ними даже сейчас невероятно сложно разглядеть чудовище.

– Прошу тебя, скажи, что он жив… – прошептала она с мольбой. – Ведь он здесь совсем ни при чем. Это все я. Слышишь?! Я!… Я – тот, кто тебе нужен. И только я! А вовсе не он или кто-то еще…

– Ты права. – с готовностью кивнул он. – Он здесь абсолютно ни при чем. Однако твой друг мог нам помешать. И даже теперь все пошло совсем не так, как я задумывал изначально. – он начал нервно тереть висок. С такой импульсивностью, будто хотел протереть в нем дыру. И было в этом что-то явно нездоровое. – Да хватит орать!! – неожиданно громко закричал он. – У меня все под контролем!!

Мари испуганно вздрогнула, оглохнув от его внезапного крика.

– Нет-нет. – он ласково погладил ее по щеке. – Это я не тебе, моя дорогая. Не бойся. Ты – для меня все… Просто я ненавижу, когда они вмешиваются. Скоро дождь, и им, видите ли, не терпится… Слышишь это? Слышишь, как стрекочат эти жадные ненасытные пасти? Дай им только волю, и они сожрут весь мир, точно полчище голодной саранчи. А потом полетят дальше – жрать следующий…

Сердце Мари испуганно замерло, а в груди неприятно похолодело. А разве не о людях-плащах Дэвид сейчас говорит? Так значит мерзкий Ид все же как-то замешан в этой гнусной истории…

Но что за дьявольская западня ее здесь ждала?

Мари вспомнила слова загадочного Крэвэна о том, что она может оказаться вовсе не готова к тому, чем закончатся ее упрямые поиски истины.

– О ком ты говоришь, Дэвид? – спросила она, пытаясь унять слезы. – О бледных людях в черных дождевиках?

Он посмотрел на нее с нескрываемым благоговением.

– Да. – выдохнул он. – И только ты одна могла спросить меня о них. О приходящих с дождем…

– Расскажи мне о них. – пытаясь наладить с ним утраченный контакт, попросила она. А вдруг Стэнли все еще жив, и от ее поведения зависит не только собственная жизнь, но и его тоже. – Это они заставляют тебя убивать, да? Все эти девушки… Ты принес их им в жертву?

– Н-не совсем так… – заметно разволновался он, несколько раз попытавшись откинуть назад непослушную челку. На лбу его проступила испарина, а взгляд стал еще более диким и безумным. – Но зачем… зачем ты хочешь говорить о них, дорогая? Ведь это сейчас совсем не важно…

– Еще как важно! – упрямо отрезала Мари, чувствуя отчаянный прилив смелости. Она вдруг поняла, что аммонит все еще висит у нее на шее. И, как ни странно, помогает верить, что все происходящее лишь сон, морок, очередная надстройка и не более того. Ну, а если и нет, тогда, тем более, нужно действовать максимально быстро. Пока остается хоть один шанс из тысячи, что ей удастся спасти жизнь другу.

– Приходящие с дождем… – пробормотал Дэвид. – Они забирают души людей в другой мир. А я – всего лишь проводник. Я никого не убивал, Мария. А просто освобождал, ты ведь знаешь. Должна знать… – он судорожно сглотнул и продолжил. – К тому же что, вообще, такое этот никчемный мир? Мрачная юдоль скорби и колыбель разврата. Они все сначала такие чистые… На них ни единого пятнышка, лишь чистая божья благодать. Но мир-упырь не хочет их отпускать. Он жаждет заземлить их, развратить и испачкать. Превратить в жалких падших шлюшек! О-о, как же я ненавижу его за это! Он пачкает все чистое в итоге! Все, абсолютно все!! И скоро вокруг не останется ничего прекрасного. Лишь мерзкая грязь, порок, похоть и грех.

«Плащи свели его с ума. – окончательно убедилась Мари. – Или усугубили и без того глубокое сумасшествие на религиозной почве. Ведь я ничего не знаю о его прошлом здесь. Но что-то сломало его и заставило воспринимать все с такой болезненной извращенностью»

Ей даже стало его искренне жаль. Ведь она, как никто другой, знала насколько тонкой и призрачной может внезапно оказаться грань между рациональностью и безумием. Когда белое внезапно кажется черным, а под ногами стремительно разрастается пропасть.

– Ты прав. Этот мир неправильный. И все наше общество порочно. – промолвила она. – Однако вокруг есть еще очень много прекрасного…

– Да! – экспрессивно прервал ее он. – И потому прекрасное нужно срочно спасать. В этом и есть моя миссия, Мария! Я, конечно же, не могу спасти всех, но каждая из них – это маленькая победа. Победа света небес над адской тьмой мира. Поэтому я и стал для них вынужденным злом, чтобы даровать им добро. Ведь ты сама говорила недавно про выход, помнишь? И была совершенно права! Нам всем нужен выход из этого прогнившего мира – удушливого материального ада, мучительной могилы духа, вынужденного стенать в ней от нестерпимой боли бытия.

Мороз пробежал по коже Мари. Глубина безумия собеседника пугала даже сильнее, чем вся ситуация в целом. Тем более, что в его рассуждениях просматривалось-таки что-то весьма верное, хоть и невероятно искаженное. Точнее искаженным, по большей части, было его вывернутое представление о возможном выходе вовне. Тем не менее, если взглянуть на ситуацию со стороны, разве это не есть тот самый путь, который она так долго и упорно искала? Так в чем же тогда разница между ними?

«А разница в том, что я решаю лишь за себя, но не за других. – ответила она уверенно. – Хоть Дэвид и расценил бы это, наверное, как холодный и бездушный эгоизм»

Но ведь и Джесс, и Джу, и Гейб, и даже Тэус говорили ей когда-то, что никто на свете не в праве решать за нее. И это невероятно верно. И правильно. Потому что никто не в праве решать за других, даже если уверен, что спасает их этим. Поскольку выбор пути, как и ответственность за него, – дело сугубо интимное и добровольное. А иначе просто не будет никакого смысла в свободе воли.

– Дэвид. – сказала она спокойно и даже ласково. – Я хочу, чтобы ты успокоился и мы с тобой конструктивно поговорили. К чему все эти ремни? – она кивнула на свое пристегнутое к большому деревянному кресту запястье, которое уже заметно посинело. – Это ведь я. И мы с тобой всегда должны быть вместе. Поэтому прошу, остановись! Еще не поздно это сделать. Я действительно пришла, чтобы спасти тебя также, как ты стремился спасти этих бедных девушек. И я обещаю, что все будет хорошо. Просто развяжи меня. Давай же. Сделай этот шаг. Ведь это ты, и только ты – хозяин собственных решений. Как и любой другой человек, однажды созданный по образу Его и подобию. А потому ты сможешь это сделать, я в тебя верю…

Он грустно покивал, глядя куда-то в пол, будто боялся обжечься о ее взгляд.

– Да-да, я знаю, все знаю, Мария. Ты… Ты такая особенная. Единственная в своем роде. – сосредоточенно пробормотал он. – А потому я освобожу и тебя тоже. Я должен, просто обязан сделать это для тебя. Ведь ты сама мне говорила, что застряла здесь и ищешь выход. Ты просто испытываешь меня сейчас, верно? Проверяешь мою решимость. Но я сделаю это. Хоть и совсем не так, как освободил их. Вовсе не так, как всех этих несчастных, без пяти минут падших шлюшек… Ты же знаешь, все знаешь… Ведь это же ТЫ. И только ты способна понять, что я вовсе не монстр. Я ждал тебя всегда… Ждал и верил, что ты придешь и спасешь меня однажды. И мы уйдем отсюда вместе. И станем наконец свободны. Моя Мария… Моя надежда… Мой светлый ангел…

Он поднял на нее безумный взгляд и пытливо заглянул в самые глаза. И сердце Мари болезненно сжалось. Ведь оттуда, сквозь пелену безумия, на нее смотрел он – печальный призрак прошлого, в других жизнях милый, трогательный и нежный, а в этой не только сумасшедший, но еще и безмерно несчастный, испуганный, забившийся в дальний угол свой души – Дэвид…

Она запоздало поняла, что произнесла его имя вслух. Так, будто звала. Так, словно утешала. И в голосе ее, и во взгляде сострадание бесследно задушило страх и порицание. Но кто мы такие, чтобы кого-то судить?

Его лицо дрогнуло и мучительно скривилось. Он с трепетом коснулся ее запястья и, прежде чем она успела понять, резанул по венам чем-то острым. Мари сдавленно пискнула, и, несмотря на онемение, почувствовала, как что-то горячее потекло по руке.

Наверно, он все это время прятал лезвие в широком рукаве пальто. Или просто держал обратным хватом. Прямо как Ид, прячущий лезвие в складках плаща. Отстранившись, Дэвид задумчиво уставился на ее окровавленную руку. Из-за онемения и остроты пореза, ей почти совсем не было больно, однако на глаза нахлынули слезы отчаяния и жгучей обиды. Хотелось гневно кричать и вопрошать:

«Зачем?! Черт возьми, зачем?! Чем мы тогда отличаемся от этих пришлых тварей?»

Но Мари не стала кричать на него. А смысл? Ведь это его миссия. И в рамках нее все остается вполне логичным. Своей шизанутой, извращенной, но все-таки логикой. Кто знает, а вдруг и она стала бы точно такой же, попади изначально в какие-нибудь иные, сводящие с ума обстоятельства. Ведь никто никогда не рождается монстром. Монстрами людей делают даже не обстоятельства, а другие люди. Так как даже самая страшная беда не способна принести столько боли, сколько могут причинить отношение других людей и их поступки.

К тому же, в представлениях Дэвида, он совершал все свои преступления из любви и благих побуждений. Именно поэтому его жертвы никогда и не подвергались сексуальному насилию. Его мотивация изначально была иной. Даже раздевая этих несчастных девушек, он, видимо, пытался воссоздать их новорожденную чистоту и безгрешность. Однако все это, конечно, довольно плохо вяжется со следами пыток, обнаруженными на телах некоторых жертв…

Но, как бы там ни было, ей нужно срочно остановить его. Причем прямо здесь и сейчас, потому что другого шанса попросту не будет. Остановить ради других, пока еще живых девушек, среди которых вполне могла оказаться, к примеру, ее сестра. Ради Стэнли, который, возможно, все еще дышит. Ради самого Дэвида, так безнадежно запутавшегося в кошмаре собственного мировосприятия. Ради себя и чистоты собственной совести. А также ради всех тех глубоких, гораздо более ранних светлых чувств и воспоминаний, связанных с ним.