Текст книги "Запретная любовь"

– Почему вы так убеждены в этом? – удивилась Мередит и добавила: – Вот я была, например, единственной дочерью.

– А я – единственным сыном, – ответил Кэллен.

Это признание подтвердило ее догадку: почему-то ей с самого начала казалось, что у Кэла нет ни братьев, ни сестер. Может быть, ему не хватало мягкости, особой душевной теплоты, характерной для людей, выросших в большой семье.

– Тогда мне казалось, что так и должно быть; но теперь, оглядываясь на свое детство, вижу, что многое упустил из-за того, что рос один. Будь у меня брат или сестра, я вырос бы добрее, терпимее, легче научился бы ладить с людьми... Нет, детей в семье должно быть много. В этом я твердо убежден.

– Странно, что жена с вами согласилась.

– Она хотела сохранить семью – как и я. Не знаю, правда; я-то желал этого искренне, а вот она... – Кэл умолк на миг, потом продолжил: – Разумеется, ничего не вышло. Из Шарлотты не получилось хорошей матери: работа всегда интересовала ее куда больше детей. Все заботы о малышах она переложила на няню, а сама появлялась дома раз в месяц. Привозила им подарки, трепала по головке, спрашивала, как дела, и снова улетала. Постепенно она стала приезжать все реже и реже. Говорила, что дети слишком шумят и не дают ей отдохнуть. Она... им я этого, конечно, никогда не скажу... но думаю, она никогда их не любила.

Мередит горестно покачала головой.

«Такое может случиться и со мной, – подумала она. – Предположим, поддавшись на уговоры Стива, я рожу ребенка и не смогу его полюбить. А что может быть страшнее для крохи, чем равнодушие матери?»

– А где сейчас Шарлотта?

– Это отдельная история.

Кэл снова замолчал надолго, нервно барабаня пальцами по столу. Мередит терпеливо ждала продолжения. Должно быть, Кэллену не часто приходится изливать душу, теперь, чувствовала Мередит, он не остановится, пока не расскажет все до конца.

– Семь лет мы с ней прожили вместе – плохо ли, хорошо ли, – и вдруг в один прекрасный день она является ко мне на работу и требует развода. – В голосе Кэла звучала горькая ирония. – Как так? В чем дело? «Кэллен, – говорит она, – я должна тебе кое в чем признаться, пожалуйста, не сердись». Оказывается, все эти годы она изменяла мне со своим партнером-адвокатом!

Мередит ахнула.

– Справедливости ради должен отметить, – размеренным голосом продолжал Кэл, – что с ним она закрутила роман еще до того, как познакомилась со мной. Но он не хотел жить с ней вместе, терзался, видишь ли, какими-то сложными сомнениями, а тут как раз подвернулся я... Ну вот, а теперь, выждав семь лет, благородный любовник одумался и заявил, что готов на ней жениться. Не раздумывая, она бросила меня, бросила троих детей, они поженились, уехали в Лондон и открыли новое дело. И, насколько я знаю, счастливы вместе. Стоит ли добавлять, что детей у них нет?

– И... давно это случилось?

– Восемь лет назад, – коротко ответил Кэл.

«Но эта рана свежа, словно все произошло вчера», – мысленно добавила Мередит.

– А она хотя бы видится с детьми?

– Да, прилетает пару раз в году, когда кто-нибудь из ее английских клиентов снимается в Голливуде, и на несколько дней заезжает к нам. А каждое лето ребята ездят вместе с ней в Ниццу. На целую неделю, подумать только, как щедро со стороны матери – целую неделю провести вместе с детьми!

«Что за бессердечная женщина эта Шарлотта! – с неприязнью подумала Мередит. – Неужели ей совсем не жаль детей?»

– Господи, как они, наверно, ее ненавидят!.. Или, может быть, надеются, что она вернется?

– Ни то ни другое. Принимают Шарлотту такой, как она есть. У них ведь нет другой матери, так что сравнивать не с кем. Кроме того, я все время рядом. Дом мой в пяти минутах езды от офиса. Я стараюсь не засиживаться на работе допоздна, а они знают мой рабочий телефон и, если стряслось что-то срочное, всегда могут позвонить. Выходные для меня неприкосновенны, а летом я каждый год беру отпуск и еду с ними на озеро Тахо. Только в этом году, к сожалению, не удалось – столько забот с этим акционированием... И, вы знаете, – задумчиво продолжал он, – нам хорошо вместе. Думаю, можно сказать, что у нас почти идеальная семья. Не совсем идеальная – потому что нет матери. Зато отец вкалывает за двоих.

– Почему вы не женились во второй раз? – спросила Мередит после некоторых колебаний. – Не так-то просто в одиночку растить троих.

Кэл ответил не сразу.

– По мне, одному как раз легче. Не с кем спорить о методах воспитания. Некому доказывать, что ты прав. Сам принимаешь решения, сам воплощаешь их в жизнь, сам отвечаешь за то, что делаешь. Я предпочитаю полагаться только на себя. – Помолчав, он добавил: – Если совсем честно... Я доверился Шарлотте – и видите, чем это кончилось? Нет, больше я в такую ловушку не попаду.

– Но ведь не все женщины такие... – пробормотала Мередит.

– Может быть. Но лучше не рисковать.

Мередит хотела бы защитить честь своего пола; на языке у нее уже вертелось резкое возражение, но она прикусила язык. Может быть, Кэл ей и друг (точнее, может стать другом), но прежде всего – клиент. А с клиентами ссориться нельзя.

– Вижу, ее измена поразила вас до глубины души, – осторожно заметила она. – Вы подозревали что-то подобное?

– Ни секунды! Я верил Шарлотте, как самому себе верю. А знаете, что меня сильнее всего проняло?

Кэл наклонился вперед, глаза его горели, он говорил глухим голосом, словно каждое слово давалось ему с трудом.

– То, как она гордилась своей порядочностью! Как же – изменяла мужу с одним-единственным мужчиной, причем по любви. Почти что верная жена! Не то что другие, которые спят с кем попало... В конце концов она набралась храбрости и все мне честно рассказала. А мне ее честность вот здесь... – И он провел ладонью по горлу.

Мередит подалась вперед и положила руку на его напряженно сжатый кулак.

– Кэл, – негромко заговорила она, – я понимаю вашу обиду. Но прошло восемь лет. Не пора ли все забыть?

– Забыть? Надеюсь, вы не думаете, что я ночами не сплю, мечтая о мести? – усмехнулся Кэл. – Я давно все забыл. Но только глупец совершает одну и ту же ошибку дважды. Нет, я не стану класть голову на плаху! Ни одной хищнице не удастся больше поживиться моим сердцем. В самой счастливой супружеской жизни есть что-то от гладиаторских игрищ, а я пока не жажду оказаться в пасти льва.

Мередит опустила глаза. Слова Кэла жестоки и несправедливы, но его трудно винить. Предательство Шарлотты оставило в его душе незаживающую рану. Может быть, самое лучшее сейчас – сменить тему.

– Сколько лет вашим детям?

Кэл вмиг преобразился. Нетрудно было догадаться, что он обожает своих детей.

– Мэри Эллен – четырнадцать, самый трудный возраст! Еще год назад мое слово было для нее законом, а теперь она спорит со мной по любому поводу, уверяет, что я отстал от жизни и стремительно впадаю в маразм. Джули двенадцать, и я для нее еще «любимый папочка», но, боюсь, такая идиллия недолго продлится. А Эндрю всего девять, и он, слава богу, меня обожает. Надеюсь как-нибудь вас с ними познакомить... Мерри.

Он назвал ее тем же уменьшительным именем, каким всегда называл Стив. Но Мередит и не думала возражать: ей это даже понравилось. Это создавало между ними какую-то особую атмосферу доверия и интимности.

– Я хотела бы их увидеть. Судя по вашим словам, они симпатичные ребята.

Она невольно задумалась о том, каково этим ребятам без матери – особенно девочкам в трудном подростковом возрасте... Должно быть, очень тяжело. Да и Кэлу не легче.

До сих пор Мередит видела в Кэле лишь удачливого бизнесмена; сегодня он открылся ей с неожиданной стороны. Перед ней предстал человек, переживший тяжелое разочарование, человек уязвленный и страдающий. Деликатность мешала ей поинтересоваться, есть ли у него любимая женщина или он из тех разочарованных мужчин, что довольствуются случайными подругами на одну ночь и зачеркивают женщину, едва она пытается подойти слишком близко. Да, скорее всего так и есть. Предательство жены научило его не доверять женщинам и избегать прочных связей. Он многое теряет – но, в конце концов, это его выбор...

Размышления ее прервало неожиданное замечание Кэла, странным образом перекликающееся с ее мыслями.

– Не думаю, что вы поступаете правильно, отказываясь от возможности иметь детей. Лишаете себя уникального опыта.

– На ребенка у меня нет времени. Я слишком занята и не хочу, едва оправившись после родов, бросать ребенка на попечение няни и бежать на работу. Малышу нужна хорошая мать, которая всегда рядом, всегда заботится о нем, а я... боюсь, преданной матери из меня не получится. Работа для меня всегда будет стоять на первом месте.

– Мередит, а вы сами верите в то, что говорите? – спросил вдруг Кэл, взглянув на нее странным взглядом.

– Что?!

– Простите, – смущенно пробормотал Кэллен, словно опомнившись. – Мне не следовало... нет, ничего.

– Нет уж, продолжайте, раз начали!

– Конечно, я лезу не в свое дело, но, как говорится, откровенность за откровенность. Мне просто пришло в голову: может быть, это отговорка? Ведь существуют самые неожиданные ситуации. Увы, мой печальный опыт обогатил меня и многими знаниями. Люди ищут объяснения своим решениям и поступкам, а на самом деле они лежат совершенно в иной области. А что, если вы не хотите иметь ребенка от мужа, потому что подсознательно чувствуете, что ваша с ним связь не так уж прочна?

Мередит изумленно смотрела на Кэллена, а потом энергично затрясла головой.

– Что значит «не так прочна»? Да куда уж прочнее! Мы со Стивом ни разу не поссорились – это за четырнадцать-то лет! Нет-нет, все дело в моей работе – и только.

– Вот так же отвечала и Шарлотта, когда я впервые заговорил о детях, – вздохнул Кэллен. – И, должно быть, искренне верила в то, что говорит. Но она обманывала и себя, и меня. Правда в том, что она не любила меня и не доверяла мне, поэтому и не хотела от меня ребенка. Может быть, и вы, Мередит, не доверяете своему доктору? Или своим собственным чувствам к нему?

Мередит совсем растерялась. Это неожиданное обвинение казалось настолько смехотворным, что она даже не нашлась что ответить.

– Господь с вами, Кэл, о чем вы говорите! Мы со Стивом любим друг друга так, как только могут любить муж и жена! На свете встречаются женщины, лишенные материнского инстинкта, – наверно, и я из таких. Хорошая мать из меня не выйдет, но, уверяю вас, это не имеет никакого отношения к Стиву и к нашей семейной жизни!

– И все же, Мередит, мне кажется, что вы не вполне честны с собой. Любящая женщина всегда хочет иметь детей от любимого – разве не так?

Растерянность Мередит сменилась злостью. Почему, черт возьми, она должна перед ним оправдываться и что-то ему доказывать?

– Вы несете чушь и сами прекрасно это понимаете! По-вашему, все любящие женщины мечтают о бессонных ночах и грязных пеленках? Вот уж не ожидала от вас такого мужского шовинизма! Знаете что, будем считать, что вы неудачно пошутили, и забудем об этом разговоре!

– Простите, Мередит. Мне не следовало начинать этот разговор. Это ваша проблема, и вам лучше знать, как ее решать. И все же подумайте о моих словах. Подумайте и попробуйте честно ответить самой себе, почему вы не хотите иметь детей.

– Да потому, – с жаром ответила Мередит, – что вот уже двенадцать лет я занимаюсь тем, что мне нравится больше всего на свете, и не собираюсь бросать это занятие ради чего бы то ни было другого! А работать и воспитывать детей одновременно у меня не получится.

– Неправда. Все получится – стоит только захотеть. Поймите, Мередит, работа, даже самая любимая, не может заменить ребенка. Клиенты приходят и уходят, а ребенок остается навсегда. Подумайте об этом.

Взглянув на Мередит, Кэллен понял, что она готова взорваться, и заговорил о другом.

Следующие два часа они говорили только о работе. Кэл был, как всегда, остроумен, вежлив и предупредителен, и к концу ужина Мередит почти забыла о его странной выходке. Но неприятный осадок, как оказалось, остался.

Вернувшись к себе в номер, она снова задумалась о неожиданной выходке Кэла. Надо же такое сказать – она, видите ли, недостаточно любит Стива! Что Кэл себе позволяет!

Она не хочет иметь детей, потому что... потому что боится совершить непоправимую ошибку. Работа отнимает у нее все время и силы: чтобы заниматься ребенком, ей придется уволиться и несколько лет сидеть дома, а это означает крах карьеры. Даже Стив это понимает – почему же не понимает Кэллен?

Да, он со своими тремя детьми справляется, но это не значит, что того же можно требовать от каждого. У него перед глазами живой пример – его жена. Она не хотела иметь детей – должно быть, догадывалась, что не способна на материнские чувства, – но Кэл не пожалел трудов, чтобы ее уломать. Чем это кончилось, он сегодня рассказал. Интересно, сам-то понимает, что в этой грустной истории есть и его вина?

Нет, никогда в жизни Мередит не поступит, как Шарлотта Доу! Что может быть хуже этого – родить ребенка и бросить, оставить без матери, нанеся ни в чем не повинному созданию глубокую душевную рану?

Кэл ошибается; собственный опыт играет с ним дурную шутку. Из-за предательства жены он теперь во всех женщинах видит обманщиц и изменниц. Как убедить его, что он не прав?.. И, если уж на то пошло, почему Мередит так переживает из-за его слов? Почему мнение этого, в общем-то, чужого человека вдруг стало для нее так важно и она теперь лежит без сна из-за того, что он усомнился в ее искренности?

Больше часа проворочавшись в постели, Мередит решила встать и позвонить Стиву. Просто чтобы сказать, что соскучилась и любит его. Но медсестра, что взяла трубку, ответила, что доктор Уитмен пять минут назад был здесь, а вот сейчас куда-то вышел. Мередит сбросила свой номер ему на пейджер и попросила позвонить, как только он освободится.

Но время шло, а Стив не звонил.

«Все это ерунда, – думала она, постепенно погружаясь в дремоту. – Я же знаю, что люблю Стива! И он знает. Вот что главное. Какая нам разница, что думает об этом посторонний человек, который никогда не видел Стива и едва знаком со мной! А то, что я не хочу иметь детей... ну, не хочу, и что ж такого?.. У меня просто другие приоритеты... это неважно, и никого это не касается... Да и вообще, пошел он к черту, этот Кэл!»

Наконец Мередит заснула, но сон ее был неспокоен. Всю ночь она металась: то снилось ей, что Стив обвиняет ее в обмане, измене и еще бог знает в каких грехах; то ее окружала толпа детей – маленьких бесенят со злобными усмешками на уродливых рожицах; они прыгали вокруг нее, грозили ей кулачками и, кривляясь, вопили: «Ты не любишь нас, значит, не любишь и его!»

Глава 5

Первая презентация в Чикаго прошла как нельзя лучше. Кэллен произнес яркую убедительную речь, и даже Чарли Макинтош, вопреки их с Мередит опасениям, держался в рамках, не проявляя особого энтузиазма, но и не давая воли своим чувствам. Слушатели задавали разумные и деловые вопросы, а Кэллен объяснял им все, что они хотели услышать. То же повторилось и в Миннеаполисе.

В Лос-Анджелес Кэл и Мередит прилетели в самом боевом настроении. Успех акции превзошел ожидания: если так пойдет и дальше, говорила Мередит, дело кончится превышением номинальной стоимости акции – это означало, что Кэллен получит гораздо больше инвесторов, чем ему нужно, а значит, сможет с полным правом повысить цены на акции и получить прибыль, о которой даже не мечтал.

Совместное путешествие сблизило Кэла и Мередит: уже в Миннеаполисе они перешли на «ты». Кэллен держался безупречно, и Мередит уже почти простила ему тот неприятный разговор о любви и детях. Он сам был несчастлив в браке, думала она; ничего удивительного, что и о чужих отношениях он судит по своему опыту. С того дня словно по молчаливому соглашению ни один из них не упоминал более о своей личной жизни.

Дважды Мередит разговаривала со Стивом. Его рабочее расписание постепенно вошло в обычную колею.

В Лос-Анджелесе Мередит и Кэл провели четыре презентации, а в перерывах успели еще и побеседовать с несколькими инвесторами в частном порядке. На второй день после ужина они сели на самолет и в четверть одиннадцатого уже приземлились в Сан-Франциско. Шофер Кэллена встретил их в аэропорту: он должен был доставить Мередит в отель «Фейрмонт». Сам же Кэллен ехал домой, в Пало-Альто, чтобы уже к утренней презентации вернуться в город. Позади были три дня напряженной и плодотворной работы, и теперь он предвкушал отдых в семейном кругу.

– Ты не будешь скучать одна? – заботливо спросил он Мередит.

В последнее время они то и дело менялись ролями. Во время встреч и презентаций обо всем заботилась Мередит, но в дороге и в перерывах между официальными мероприятиями командование брал на себя Кэл.

– Не хочется бросать тебя здесь, в аэропорту, – добавил он.

– Я редко скучаю, – с улыбкой ответила она. – Поезжай домой, дети, наверно, тебя заждались. А я приму горячую ванну и наконец отдохну. Увидимся утром.

– Буду здесь в половине восьмого, – пообещал он.

Презентация была назначена на восемь. День предстоял насыщенный: деловой завтрак, деловой обед, две встречи с крупными инвесторами – представителями медицинских университетов, а затем ночной рейс в Нью-Йорк – домой, где Мередит ждал Стив.

– Мередит, а может быть, завтра почтишь мой дом своим присутствием? – неожиданно предложил Кэл.

Но Мередит не торопилась соглашаться. Пойти к Кэлу в гости – значит перевести отношения на более личный уровень, а этого ей не хотелось.

– Господи, Кэл! Ты еще не устал от меня? Не хочу мешать тебе общаться с детьми. Не беспокойся, я и одна найду чем заняться.

– Тебе тоже надо отдыхать, – не сдавался Кэл. – А ребятам ты понравишься, я уверен.

– Завтра решим, ладно? – уклонилась она от прямого ответа. – А теперь до свидания.

Когда Мередит вошла к себе в номер, телефон уже звонил. Это был Стив.

– Привет! Ты где пропадаешь? Я вычислил – ты уже десять минут назад должна была появиться в номере.

– Уточняла кое-что с Кэлом. В субботу утром прилечу. Ужасно соскучилась и устала.

– Я освобожусь завтра вечером. Когда ты приедешь, скорее всего буду спать. Прыгай ко мне в постель – я мигом проснусь!

– Самое приятное предложение за всю неделю! – улыбнулась Мередит, счастливая уже оттого, что слышит его голос.

О том неприятном разговоре с Кэлом она старалась не думать. Надо же было ему такое сказать, что в глубине души она не любит Стива! Конечно, Кэл умен и знает свое дело, но в том, что касается человеческого сердца, он – скептик или, хуже того, циник. К тому же, как видно, обо всех женщинах судит по своей неверной жене.

– Надеюсь, кроме меня, никто не приглашал тебя в постель? Кстати, как там этот Доу, не пристает к тебе?

– Господи, Стив! Что за глупости ты говоришь! У нас чисто деловые отношения.

– И как дела?

– Отлично! Не могу дождаться, когда мы окажемся в Нью-Йорке. В понедельник у нас намечен Бостон. Я вылетаю ночным рейсом в воскресенье, так что у нас с тобой целых два дня впереди!

– Ах, черт! Этого я и боялся. В воскресенье я замещаю Лукаса.

– Значит, остается суббота.

– Господи боже! Можно подумать, я женат на стюардессе! Хотя нет, стюардессы не заставляют мужей накрывать на стол.

– Хочешь, я захвачу с собой пару бутылочек текилы?

– Главное, себя захвати! Ты не представляешь, как мне тебя не хватает!

Поговорив еще несколько минут, они распрощались. С полчаса Мередит нежилась в горячей ванне, а затем с книгой в руках легла в постель. Но почитать ей не пришлось: позвонил Кэл.

– Даже странно, что приходится звонить тебе по междугородному, – заметил он. – Я привык, что ты все время где-то рядом.

– Боюсь, к концу следующей недели не будешь знать, куда от меня деваться. Может быть, уже в Нью-Йорке видеть меня не сможешь. Кстати, в Нью-Йорке нас ждет большое сражение.

– Знаю и волнуюсь ужасно!

– Успокойся, Кэл. Все идет как нельзя лучше, результаты говорят сами за себя. А наше объявление будут читать, как справочник «Кто есть кто в инвестиционном бизнесе».

Мередит говорила об объявлении, которое будет опубликовано в «Уолл-стрит джорнэл» на следующий день после окончания кампании. Там будет объявлено о начале акционирования и перечислены все, кто, убежденный эффективной рекламой, подписал договор о намерении купить акции. Мередит была уверена, что список получится впечатляющий.

– Спасибо тебе, Мередит, – проникновенно произнес Кэл. – Не знаю, как бы я со всем этим справился, не будь тебя.

– Ну что за глупости! – решительно отрезала Мередит, и Кэл громко рассмеялся. Чем больше он узнавал эту женщину, тем больше восхищался ею – ее искренностью, непосредственностью, полным отсутствием тщеславия. – Скажи лучше, как твои ребята? Обрадовались, наверно, увидев наконец отца?

– Они уже спали, и я не стал их будить. Наша домоправительница отправляет их спать в десять – и правильно делает. Увижусь с ними завтра. Но сперва заеду к себе на работу. Составишь мне компанию?

– Согласна. По дороге в аэропорт, – твердо добавила Мередит.

Она по-прежнему считала, что дома у Кэллена ей делать нечего. Кэл не стал настаивать и пожелал ей спокойной ночи.

Ночью Мередит снился Стив, и она счастливо улыбалась во сне. Проснулась она бодрая и отдохнувшая.

В половине восьмого Мередит встретилась с Кэлом в холле отеля. Они прогулялись немного по Хантингтон-парку, а затем вернулись, чтобы выпить перед презентацией по чашке кофе. Утро выдалось прохладное: дул легкий ветерок, над городом клубился туман. После многодневного сидения в душных комнатах прохлада приятно освежала.

– Готов к следующему раунду? – спросила Мередит.

– Надеюсь. А ты? Еще не устала от «Доу-Тех»?

После ночи, проведенной в родном доме, Кэл выглядел помолодевшим; он буквально лучился энергией.

– Конечно, нет, – улыбнулась Мередит. Официантка поставила перед ней вторую чашку кофе. – Нам предстоит покорить еще множество миров!

Кэл и Мередит не сомневались, что в Сан-Франциско их ждет успех – ведь это родной город Кэла, и местные деловые круги хорошо знакомы с главой «Доу-Тех».

Обе презентации прошли отлично; единственным минусом можно было считать лишь неизбежных «резиновых» цыплят, поданных на обед. К половине третьего программа была завершена. Взглянув на часы, Кэллен сказал, что собирается ехать в офис, и пригласил с собой Мередит.

«Может быть, мне стоит вылететь пораньше?» – задумалась Мередит. Если она вылетит в пять, то в Нью-Йорке окажется в час ночи. Для Стива это будет приятный сюрприз.

Но, позвонив в аэропорт, Мередит узнала, что на этот рейс все билеты проданы. Придется лететь ночью, как она и собиралась с самого начала.

– Ничего, – бодро сказала Мередит, – отдохну в отеле перед вылетом.

Но Кэл был настойчив. Ему очень хотелось познакомить Мередит со своими сотрудниками. Он давно мечтает показать ей своих ребятишек. А если она не согласится, он сгребет ее в охапку и потащит силой.

– Но тебя целую неделю не было дома! Неужели тебе так хочется, чтобы под ногами путался посторонний человек? – протестовала Мередит.

– А мне нравится, когда ты путаешься под ногами. И потом, я жажду получить от тебя какой-нибудь дельный совет. Ведь за последний месяц ты узнала о «Доу-Тех» все, что знаю я! Верю, что твой свежий взгляд увидит то, что для меня неприметно.

Кэл гордился своей фирмой. Он так настаивал, что просто невозможно было отказаться!

И Мередит сдалась!

Она поднялась к себе в номер, чтобы взять сумки, а в половине четвертого они уже входили в офис Кэллена, расположенный в Пало-Альто. Сотрудники радостно приветствовали босса и, столпившись вокруг, азартно и шумно расспрашивали, как идет рекламная кампания.

– Пока что все отлично, – с широкой улыбкой отвечал Кэллен. А затем, повернувшись к Мередит, добавил: – И благодарить за это следует миссис Уитмен!

Чарли Макинтоша с ними не было: после обеда в «Фейрмонте» он отправился домой, заявив, что, мол, уже не тот, что прежде, и вся эта суета его утомила. И Мередит была только рада его отсутствию. Как она ни старалась быть терпеливой и понимающей, постоянное ворчание Чарли действовало ей на нервы и портило удовольствие от работы.

Оставшись с Кэлом наедине, она заговорила о Макинтоше, и Кэл ответил, что чувствует то же самое.

– Ума не приложу, что мне делать, Мерри. Я устал от этого постоянного противостояния. Чарльз против акционирования, он по-прежнему уверен, что я совершаю непоправимую ошибку. Наша нынешняя работа ему отвратительна, болтовня аналитиков противна, крючкотворы из комиссии наводят на него тоску, а наших будущих акционеров он просто видеть не может! Я бился с ним и так, и этак, объяснял, какую гору денег мы все на этом заработаем, – бесполезно!

– Давай я с ним поговорю, – предложила Мередит. – Может быть, мне удастся если не убедить, то хотя бы немного смягчить нашего ворчуна.

– Не самая удачная мысль, – покачал головой Кэл.

Он давно уже заметил, что Макинтош за что-то невзлюбил Мередит. Пока что Чарли не выходил за рамки приличий, но Кэллен не раз замечал, какие ядовитые взгляды бросает на Мередит его финансовый директор.

– Вот что: подождем немного. Он же разумный человек, со временем он успокоится и поймет, что наш проект ничем не грозит компании. Понимаешь, я знаю Чарли с детства. Он – старый друг моего отца, и мне не хочется на него давить. Тем более я всегда ценил его как отличного профессионала.

– Смотри, Кэл, – заметила Мередит, – пока будем выжидать, как бы он не распугал нам всех инвесторов.

– Бедняга Чарли! – грустно покачал головой Кэллен. – Порой я его просто убить готов, а иной раз, как задумаюсь, становится его очень жаль. Он сильно сдал за последнее время. Лет десять назад ему равных не было! Хорошо помню, как он меня, неопытного юнца, учил всяким финансовым премудростям. А теперь Чарли стареет и теряет хватку. Уже не воспринимает нового, не поспевает за бегом времени. А врожденное упорство, которому он обязан столькими своими успехами, теперь мешает ему признать, что пора отойти в сторону и дать дорогу молодым.

Мередит не сводила с него пристального взгляда.

– Я понимаю твои чувства, Кэл, – заговорила она мягко, – но не понимаю, почему ты позволяешь им одержать верх над разумом. Нельзя же держать на таком важном посту человека, который уже не отвечает сегодняшним требованиям! Чарли тормозит развитие компании, его упрямство может принести серьезный вред. Я не говорю, что ты должен его уволить, но подумать об этом ты обязан.

– Нет, Мередит, ты не понимаешь! – резко ответил Кэл. – Я не могу заговорить с ним об уходе на пенсию, потому что... да потому, черт возьми, что пройдет десять-пятнадцать лет, и я стану таким же! В каком-то смысле это и моя собственная проблема.

«Нет, таким ты никогда не станешь!» – хотела ответить Мередит, но что-то сжало ей горло. В голосе Кэла звучала настоящая боль. Мередит редко задумывалась о его возрасте – подтянутый, бодрый, энергичный, Кэл казался ей ровесником. Но вот теперь он напомнил ей о том, что жизнь его перевалила за половину и лучшие годы остались позади. Неудивительно, что судьбу Чарли он принимает так близко к сердцу!

Напрасно, как видно, Мередит осуждала Кэла в душевной черствости. Нет, жизнь не смогла изменить Кэла – его щедрое сердце было по-прежнему способно на глубокие и сильные чувства. Шарлотта разрушила его веру в любовь, но в душе его остались нерастраченные запасы тепла и доброты.

Мередит поспешила сменить тему – начала расспрашивать Кэла о работе фирмы. И он принял эту игру.

Разговор был интересный, и вскоре оба увлеклись. Кэл горячо объяснял Мередит многие особенности деятельности фирмы, с заметной гордостью говорил о своей команде, о новых разработках. Снова и снова Мередит отдавала должное гибкому и творческому уму Кэла, его неуемной энергии и интуиции. Теперь она хорошо понимала, почему Кэл смог добиться успеха.

Около половины шестого он вдруг задал ей странный вопрос:

– Скажи, Мередит, ты никогда не думала о том, чтобы сменить работу? В солидной компании ты была бы оценена по достоинству. Я сам мог бы предложить тебе весьма выгодные условия.

– Я всем довольна, – улыбнулась Мередит.

– Неужели не хочется большего? – с сомнением спросил Кэллен. – Вот что, Мерри: если вдруг надумаешь уйти из своей фирмы, позвони мне. Буду ждать.

– Спасибо, Кэл, я очень польщена, но пока что уходить не собираюсь.

Такая мысль не приходила ей в голову. Куда она уйдет? Менять работу, может быть, даже переезжать... нет, это не для нее и не для Стива. В Нью-Йорке прошла вся их жизнь, слишком многое для них связано с этим городом.

– А все же подумай, – продолжал Кэллен. – Да, ты стала партнером в фирме, но сможешь ли подняться выше? Над тобой – несколько руководителей, солидных, уважаемых в деловых кругах людей. Ты прекрасно знаешь, они никогда не допустят в свой круг женщину. Они не дадут тебе расти. Ты неминуемо упрешься в прозрачный потолок, невидимый, но прочный.

– Времена меняются, – попробовала протестовать Мередит. – Может быть, изменятся и нравы Уолл-стрит. – Но в душе она была согласна с Кэлом. Именно так и обстояли дела.

– Твое начальство оценило твою продуктивную работу, они признали твои достоинства и готовы поручать тебе тяжелую и сложную работу. Но на встречи с клиентами тебя всегда будет сопровождать какой-нибудь Пол Блэк. И вся слава будет доставаться ему, а не тебе.

Кэл словно читал ее мысли. Но признаваться в этом она не хотела.

– Хорошо, мистер Доу, – улыбнулась она. – Чего же вы от меня хотите? Чтобы я высказала все это им в лицо и гордо ушла? То-то они обрадуются!

– Нет, Мередит. Просто хочу, чтобы ты подумала об этом на досуге. Поверь, у меня было время оценить тебя. Ведь мы с тобой отлично сработались! У нас очень много общего в самом подходе к делу. Понимаешь, мне не хочется тебя терять, ведь не так часто встречаешь человека, в котором чувствуешь родственную душу.

– Ну, пока что ты ничего не потерял, верно?

– Конечно, нет! Наоборот, приобрел. Даже подумать не могу – как я стану обходиться без тебя? Наверно, буду звонить тебе каждый день и спрашивать совета по любому поводу.

Мередит звонко рассмеялась в ответ.

– Говорю тебе, к концу тура ты не будешь знать, куда от меня деваться! Но, если захочешь – звони, конечно. Рада буду помочь тебе советом, – добавила Мередит искренне.

– А твоя секретарша мне ответит, что ты уехала в очередное турне с каким-то новичком, который дрожит, хнычет и цепляется за тебя, как всего несколько дней назад делал я.

– Не припомню, чтобы ты хныкал, Кэл! Нет, сразу после возвращения я никуда не поеду. Нам со Стивом надо побыть вместе. Ведь мы уже несколько месяцев почти не видим друг друга.

– Не понимаю, как ты выдерживаешь такую жизнь! – искренне изумился Кэл. – Может быть, поэтому вы со Стивом уже четырнадцать лет вместе? Вы редко видитесь, и у вас не было времени друг другу надоесть. – «Хотя... мы с Шарлоттой тоже нечасто виделись, но нам это не помогло», – грустно добавил он про себя.