Текст книги "Перепутье"

– Как тебе понравился ленч?

– Очень понравился. – Сейчас он выглядел куда более счастливым, чем раньше; он просто сиял, держась за руку отца. – Мы идем на кукольный спектакль.

– Хотите пойти с нами? – с улыбкой предложил Ник; Лиана не знала, что ответить. Она хотела подождать Армана в каюте, но, с другой стороны, можно оставить ему записку и отвести детей на спектакль.

– Да, пожалуй. Я зайду за девочками, и мы догоним вас. – Возвращаясь в «Трувиль», Лиана подумала, что Хиллари Бернхам, вероятно, не слишком много времени уделяет сыну, и она была недалека от истины. Мари-Анж и Элизабет играли у себя в комнате. Гувернантка хотела уложить их поспать, но Лиана их спасла. Она быстро набросала записку Арману: «Ушла с девочками на кукольный спектакль. Целую, Лиана», и они втроем побежали в детскую игровую комнату, расположенную на той же палубе. Представление должно было вот-вот начаться. Лиана и девочки уселись на свободные места рядом с Ником и Джоном. Свет тут же погас, и на сцене появились куклы. Следующий час пролетел незаметно под смех и восклицания детей, которые от души веселились и аплодировали.

– Вот здорово! – Джон широко улыбался Нику. – Можно мы пойдем на карусель? – Карусель как раз начинала работать, стюардессы помогали детям взбираться на лошадок, неподалеку другие стюардессы готовили огромные порции мороженого. «Нормандия» оказалась сказочной страной не только для взрослых, но и для детей. Элизабет и Мари-Анж тут же оседлали лошадок по соседству со своим новым другом, вся тройка весело замахала руками, и карусель закружилась.

Лиана и Ник некоторое время смотрели на смеющихся и болтающих ребятишек.

– Мы встретили вашего сына сегодня утром в бассейне, и мне сразу показалось, что я его уже где-то видела, – сказала Лиана. – Если бы не волосы, он был бы вашей точной копией.

– А девочки – вашей.

Лиана считала, что Элизабет больше похожа на Армана, но обе унаследовали ее белокурые волосы. В молодости Арман был брюнетом, почти таким же, как маленький Джон, и даже сейчас, когда его голова почти поседела, все же было очевидно, что он никогда не был блондином. Ник же, широкоплечий, зеленоглазый, светловолосый, напоминал викинга.

– Они надолго запомнят это веселое путешествие.

Лиана кивнула. Ей подумалось, что она сама вряд ли запомнит его как особенно веселое, как, впрочем, и Ник. Ее все больше угнетало постоянное отсутствие Армана. Хиллари, как видно, тоже не баловала Ника своим обществом. Во всяком случае, на ленч Ник пришел один. Интересно, думала Лиана, как развлекается эта Хиллари. Она явно принадлежит к тому типу женщин, которые чувствуют себя хорошо только в окружении мужчин, когда на них шикарные платья, меха и драгоценности. Трудно представить ее плавающей в бассейне, читающей на палубе или играющей в теннис. И, как бы прочитав ее мысли, Ник повернулся к ней.

– Вы уже играли в теннис?

– Нет. Боюсь, я играю не слишком хорошо.

– Я тоже, но если у вас найдется время, я бы с удовольствием составил вам компанию. Я видел вашего мужа сегодня в курительной комнате, у него, наверное, много работы; если он не возражает, я с радостью сыграю с вами. – Он говорил чистосердечно, без всякой задней мысли, и Лиана подумала, что он, наверное, очень одинок.

– Разве миссис Бернхам не играет? – Нику показалось, что Лиана произнесла это с мягким укором.

– Она играла в детстве, в Ньюпорте, но теперь не хочет. – Он помолчал. – Вы из Сан-Франциско, не так ли?

Лиана удивилась тому, что он это знает; Ник прочитал на ее лице немой вопрос и с улыбкой ответил:

– Вчера кто-то упоминал вашу девичью фамилию – Крокетт, кажется? – Она кивнула. – Мой отец не раз имел деловые контакты с вашим отцом. – В это легко было поверить – ее отец заключал множество контрактов на поставку стали для своих кораблей. – У нас был даже офис в Сан-Франциско. Прекрасный город, но мне всегда казалось, что он находится где-то на краю света.

– Париж – тоже не такое уж плохое место, – улыбнулась Лиана.

– Конечно. – Ник усмехнулся. И на «Нормандии» совсем неплохо, да и во всех других местах, где им с Хиллари приходилось бывать. Плохо другое – то, что Хиллари ничего не нравилось, но на то у нее имелись свои причины. – Вашего мужа переводят во Францию?

– Не знаю, надолго ли. Он многие годы жил за рубежом, я думаю, начальство решило, что ему пора немного побыть дома.

– А где вы жили до Штатов?

– В Лондоне, а еще раньше в Вене.

– Я очень люблю эти города. Надеюсь, мне удастся туда заехать, когда буду возвращаться из Берлина. – Он сказал это спокойно и просто, как бы желая подчеркнуть, что ему нечего скрывать. Лиана не верила своим ушам.

– Вы собираетесь жить в Берлине?

– Нет, в Париже, но в Берлине у меня дела.

– Он внимательно наблюдал за ее реакцией. Было нетрудно заметить, как напряглась Лиана от одного только слова «Берлин». – Мой бизнес, миссис де Вильер, продажа стали. К сожалению, иногда приходится иметь дело с людьми, которые не очень нравятся. – Почти то же самое говорил и Арман, но Лиана не могла принять подобных объяснений.

– В конце концов, всем нам придется выбирать, на чьей мы стороне.

– Да. – Он кивнул, соглашаясь с ней. – Придется, но не сейчас, как я понимаю. И поскольку я заключил контракты, я должен их выполнять.

– Вы торгуете и с англичанами?

– Раньше торговал. Теперь они подписали другие соглашения.

– Может быть, им не понравились ваши связи в Берлине? – Произнеся это, Лиана внезапно покраснела, осознав, что зашла слишком далеко. – Извините, мне очень жаль… Я не хотела… Мне не следовало говорить этого.

Ник Бернхам снова дружелюбно улыбнулся. Слова Лианы не обидели его, напротив, он почувствовал уважение к ней за ее откровенность.

– Возможно, вы правы, не стоит извиняться. Вы верно заметили – придет время, когда всем нам придется выбирать. Я только стараюсь, чтобы мои взгляды не влияли на мою работу. Я просто не могу себе этого позволить. Но я солидарен с вашими чувствами. – Ник смотрел на нее спокойно, и ей стало вдвойне неловко за свои слова. Перед ней стоял уверенный красивый человек, в котором чувствовались открытость и честность. Он не рисовался и не старался произвести впечатление. Даже в том, как ласково он разговаривал с сыном, проявлялась его внутренняя сила. На такого человека можно положиться в любых обстоятельствах, с ним не страшно даже в шторм.

Лиана обернулась и увидела Армана, который стоял у двери и искал ее глазами. Она помахала ему рукой; когда он подошел, она заметила, что выглядит он таким же усталым, как и раньше в Вашингтоне.

– Ну как спектакль? – Он ласково поцеловал Лиану в щеку и оглянулся на дочек, все еще крутившихся на карусели. К ним снова вернулся Ник, ненадолго подходивший к сыну. Мужчины обменялись рукопожатием.

– Закончили работу, господин посол?

– Более или менее, по крайней мере, на сегодня. – Он улыбнулся жене. – Ленч, наверное, прошел невесело?

– Немного. Но, к счастью, мистер Бернхам очень любезно пригласил нас сюда. Сегодня утром девочки познакомились в бассейне с его сыном и уже подружились. – Она, улыбаясь, смотрела на Армана. – Где Жак? Ты еще не выбросил его за борт?

– Выбросил бы, если б мог. Только ведь этот портфель не утонет, а будет гнаться за мной до самого Гавра, как акула, и сожрет меня, как только я сойду на берег. – Лиана и Ник засмеялись. Еще несколько минут" они говорили о корабле, о спектакле, который вечером будет показан в театре. Этот спектакль стал сенсацией прошлого сезона в Париже, Лиана и Арман очень хотели посмотреть его. – Может быть, вы с миссис Бернхам присоединитесь к нам?

– Нет, моя жена не говорит по-французски, – с сожалением ответил Ник своим новым друзьям. – Мы могли бы вместе посидеть после спектакля.

Лиана и Арман с радостью поддержали эту идею. Однако в восемь часов, когда спектакль закончился, Ника и Хиллари в Большом салоне уже не было, и Лиана уговорила Армана вернуться в зимний сад. Они просидели там за шампанским несколько часов. Вокруг стояли аквариумы с редкими рыбами и клетки с экзотическими птицами. Арман признался, что даже рад, что Бернхамы не пришли. Ник ему понравился, но перспектива весь вечер отражать атаки Хиллари не очень его привлекала. Лиана только согласилась с мужем.

– Ник предложил мне как-нибудь сыграть с ним в теннис, пока ты занят. Ты не возражаешь? – Она подняла на мужа синие глаза.

– Конечно нет. Мне так неловко, что я оставляю тебя скучать одну.

– На таком корабле? – засмеялась Лиана. – Это мне было бы неловко, если бы я не нашла здесь, чем заняться.

– Тебе тут хорошо?

– Очень хорошо, любимый. – Она наклонилась к нему и прошептала: – Особенно сейчас.

Посидев еще немного, они вышли на палубу, дошли до кафе-гриль, медленно вернулись обратно, потом поднялись на свою террасу и вошли в каюту. Было около двух часов ночи, и Лиана засыпала на ходу.

– Завтра утром ты снова будешь работать?

– Придется. Почему бы тебе не поиграть в теннис с этим молодым человеком? Не вижу в этом ничего плохого.

Лиана могла только согласиться – Ник действительно не был похож на человека, который станет ухаживать за чужой женой, да у него и без этого хватает забот.

Они удобно устроились в постели. Арман обнял жену, намереваясь достойно завершить этот длинный день. Но их желаниям не суждено было сбыться – усталость взяла свое, и они уснули почти одновременно.

Глава седьмая

Джон с гувернанткой играл на палубе, а Ник пил кофе в столовой, когда появилась Хиллари в белых брюках и красной шелковой рубашке мужского покроя. Цвет рубашки удачно сочетался с блеском ее темных волос и белизной кожи.

– Куда это ты так рано? – Накануне днем она вот так же исчезла, сказав Нику, что идет в бассейн на массаж, а потом в косметический салон. Эти процедуры заняли почти весь день.

– Прогуляюсь немного, – холодно сказала она.

– Есть будешь?

– Нет, спасибо. Хочу сначала немного поплавать. Я поем позже.

– Ладно. Где мы встретимся перед ленчем?

Хиллари ненадолго заколебалась. В конце концов, если она села на этот пароход, ей все-таки придется как-то ладить с ним.

– Как насчет кафе-гриль?

– А почему бы не пойти в большую столовую?

– У нас за столом такие зануды, мне скучно до смерти.

Накануне вечером она ушла из-за стола, не дожидаясь десерта, и Нику пришлось целых два часа искать ее. Она из любопытства спустилась на палубу второго класса, а вернувшись, заявила, что там чертовски забавно. Ник заметил, что ей не следует туда ходить.

– Это еще почему? – раздраженно спросила Хиллари. Нику пришлось объяснить ей, что кроме всего прочего там просто опасно появляться с таким количеством драгоценностей. – Боишься, что меня ограбят? – засмеялась Хиллари.

Весь вечер она казалась покладистой, и только когда Ник предложил пойти посидеть с де Вильерами, Хиллари наотрез отказалась, обозвав их чванливыми занудами, и ушла в свою комнату, захватив с собой бутылку шампанского. Ник видел, что здесь, на корабле, она слишком много пьет. Она и в Нью-Йорке пила немало, но там Ник реже видел ее. Здесь же она была на глазах, и он не мог не заметить, с какой скоростью исчезают из бара бутылки. Хиллари опустошала их одна, запершись у себя в комнате.

– Хил… – Нику хотелось сказать ей что-нибудь, прежде чем она уйдет. – Может быть, погуляем вместе? – Ему почему-то казалось, что он должен быть рядом с ней. Он обещал себе накануне отъезда, что на корабле у них все пойдет иначе, чем дома.

Но ничего не получалось, да и не могло получиться. Хиллари просто не хотела, чтобы он был рядом с ней. Вот и сейчас она только покачала головой.

– Нет уж, спасибо. Мне еще нужно зайти на массаж до ленча.

– Снова массаж? – В его голосе прозвучало недоверие, и он рассердился за это на самого себя. Смешно до такой степени подозревать собственную жену, но она уже столько раз изменяла ему, что он поневоле отмечал каждый ее шаг.

– Да, снова.

– Увидимся за ленчем.

Она кивнула и закрыла дверь. Несколько минут спустя вошел Джон.

– Мама ушла?

– Да. Она пошла на массаж в бассейн, как вчера.

Джон смущенно посмотрел на отца и покачал головой:

– Она ведь не знает, где находится бассейн. Я хотел показать его ей вчера, но она сказала, что занята.

Ник кивнул, притворившись, что не расслышал, но слышал он даже слишком много. Значит, она и сейчас ушла вовсе не в бассейн. Но куда? И с кем? Во второй класс? В третий? Не может же он разыскивать ее по всему кораблю. Ник заставил себя не думать о жене и повернулся к сыну.

– Хочешь, пойдем посмотрим на собак?

– Конечно.

Взяв за руку сразу просиявшего мальчика, Ник отправился с ним на верхнюю палубу, где размещались дюжина французских пуделей, сенбернар, датский дог, два маленьких злых мопса и пекинес. Джон по очереди обошел их всех, поиграв с каждым. Ник с отсутствующим видом смотрел в воду, погруженный в свои мысли. Он опять думал о Хиллари. На миг ему захотелось перевернуть корабль вверх дном и найти ее, но он тут же понял, что это бессмысленно. Их война длилась уже девять лет, и он давно проиграл ее. Ник хорошо это знал. Даже на корабле Хиллари оставалась такой же, как в Нью-Йорке или Бостоне, – насквозь испорченной. Единственное, за что он был ей благодарен – это сын. Ник оглянулся на Джона и улыбнулся. Мальчик держал на руках смешного фыркающего мопса.

– Папа, когда мы приедем в Париж, ты мне купишь собаку?

– Хорошо, но это зависит от того, какой у нас будет дом.

– Мы, правда, возьмем собаку? – Ник засмеялся, глядя на Джона, у которого от восторга глаза чуть не выскочили из орбит.

– Посмотрим. А теперь отпусти своего дружка, и я отведу тебя в игровую комнату, к другим твоим друзьям.

– Ладно. А мы сюда еще придем?

– Конечно.

Когда они уходили, Ник оглянулся на теннисные корты и вспомнил, что накануне пригласил сюда Лиану. Было бы очень кстати сыграть сейчас пару геймов. До ленча оставалась еще уйма времени, и ему просто необходимо было хоть чем-то заняться, чтобы успокоить нервы. По крайней мере в одном Хиллари была права: люди за их столом в Большом обеденном зале действительно оказались необычайно скучными. На корабле молодежи почти не было – все-таки путешествие стоило немало. Большинство пассажиров первого класса составляли преуспевающие бизнесмены, известные журналисты и писатели, адвокаты и банкиры, музыканты и дирижеры; все они уже добились определенного положения в жизни и, естественно, были старше Ника – за исключением Лианы и его собственной жены. Он давно привык быть самым молодым среди окружающих, но сейчас его это тяготило – Нику очень не хватало друга одного с ним возраста.

Он проводил сына в игровую комнату, где уже резвились дочери де Вильеров. После минутного раздумья Ник пошел в сторону кафе-гриля и вскоре увидел Лиану. Она сидела на скамейке с книгой, и ветер трепал ее белокурые волосы.

Поколебавшись с минуту, Ник подошел к ней.

– Здравствуйте.

Она удивленно вскинула глаза, но, узнав его, улыбнулась. На ней был розовый свитер и серые брюки, шею украшала двойная нитка жемчуга. В таком наряде удобно гулять по палубам – как раз это она и собиралась делать.

– Я вам помешал?

Он стоял перед ней, засунув руки в карманы и подставив лицо ветру, – стройный, красивый в своих фланелевых брюках и блейзере, однако сегодня его костюм дополнял ярко-красный галстук, завязанный бантом.

– Нисколько. – Она закрыла книгу и подвинулась, освобождая место для него.

– Господин посол снова за работой?

– Конечно. – Она улыбнулась. – Его секретарь приходит каждое утро ровно в девять и таким огромным крюком, знаете, как в водевиле, не спрашивая, позавтракал Арман или нет, вытаскивает его из каюты.

Ник усмехнулся, представив себе эту сцену.

– Я видел вчера этого Жака. Вид у него действительно весьма суровый.

– Он когда-нибудь станет хорошим послом. – Улыбнулась Лиана. – Слава Богу, Арман" никогда не был похож на него.

– Где вы познакомились с Арманом?

Вопрос был довольно дерзким, но Нику давно хотелось его задать. Он видел, что де Вильеров связывает глубокое и сильное чувство, которому не мешает ни огромная разница в возрасте, ни постоянная занятость Армана. Его восхищало то, с каким пониманием Лиана относится к мужу, как терпеливо ждет его. Ник ломал голову, как мужчина находит такую женщину. Вероятно, первое, что для этого нужно, – не поддаваться слепо чарам восемнадцатилетней дебютантки. Хотя, судя по возрасту старшей из девочек, Лиана тоже вышла замуж совсем молодой. Ник решил, что ей еще нет и тридцати. На самом деле Лиане уже исполнилось тридцать два, но в отличие от Хиллари она и в молодости была достаточно зрелой, чтобы принять на себя всю ответственность, связанную с замужеством.

– Мы познакомились в Сан-Франциско, я была тогда еще совсем молодой.

– Вы и сейчас молоды.

– О нет. – Она засмеялась. – Тогда мне было всего пятнадцать…

В дороге люди часто рассказывают друг другу то, чего ни за что не сказали бы в другое время. Поколебавшись с минуту, Лиана повернулась к Нику, подняв на него широко открытые синие глаза:

– Я очень любила жену Армана. Моя мама умерла, когда я только родилась, и Одиль, его жена, стала для меня второй матерью. Он служил в то время генеральным консулом в Сан-Франциско.

– Они развелись?

Ник был заинтригован. Эта женщина казалась воплощенной добродетелью, меньше всего она походила на соблазнительницу и разрушительницу домашнего очага. Лиана покачала головой.

– Нет. Одиль умерла, когда мне исполнилось восемнадцать. Арман очень переживал, да и все мы. Я почти год не могла опомниться.

– И он полюбил вас? История начинала проясняться.

Лиана погрузилась в теплую волну воспоминаний; ее глаза, казалось, смотрели в давно минувшее, на губах играла мягкая улыбка.

– Не сразу. Прошло почти два года, прежде чем мы поняли, что значим друг для друга. Когда мы наконец признались в этом себе, мне уже шел двадцать второй год. Вот тогда мы обручились.

– А потом поженились, и с тех пор живете счастливо, – закончил Ник. Эта история, так похожая на сказку, очень нравилась ему.

– Нет. Сразу после помолвки Армана перевели в Вену. А отец настоял, чтобы я закончила курс в Миллз. Тот год показался вечностью, но мы его пережили. Мы каждый день писали друг другу. Когда я наконец закончила учебу, он приехал, мы поженились, и я последовала за ним. – Теперь она улыбалась широко. – Вена замечательный город. Мы были там очень счастливы. Потом Армана перевели в Лондон. Мари-Анж родилась в Вене, а Элизабет – в Лондоне. Из Лондона мы вернулись в Штаты.

– Ваш отец, наверное, очень радовался, что вы вернулись. – Едва произнеся эти слова, Ник вдруг с ужасом вспомнил, что старый Крокетт умер десять лет назад.

– Нет, отца тогда уже не было в живых. Он умер сразу после рождения Элизабет. – Она мягко улыбнулась Нику, заметив его смущение. – Кажется, это было так давно.

– Вы часто приезжали в Сан-Франциско?

– Нет. У меня там ничего не осталось. В нашем доме живет мой дядя, но мы с ним всегда были чужими… И потом… – В ее голосе появилась нежность. – … Мой дом там, где Арман.

– Он очень счастливый человек.

– Не всегда. – Она засмеялась. – В каждой реке есть свои подводные камни. Со мной тоже бывает нелегко. Арман очень хороший, добрый, мудрый человек, и я очень счастлива с ним. Отец всегда считал, что мне нужен человек намного старше меня; наверное, он был прав. Я слишком долго жила одна с отцом.

– Ваш муж похож на него?

Теперь, выслушав ее рассказ, Ник захотел узнать о де Вильерах как можно больше.

– Что вы, совсем не похож. Но отец хорошо подготовил меня к жизни. Во-первых, я сама вела дом, и потом, я все время слышала, как они с дядей обсуждают свои деловые проблемы.

– Вы были единственным ребенком?

– Да.

– Моя жена тоже. И тем не менее она совершенно лишена чувства ответственности. Она выросла в ожидании того, что ее жизнь будет сплошным праздником.

– Она очень красива. С такой внешностью трудно не стать избалованной. Красивые женщины часто думают, что их жизнь должна быть необыкновенной, не такой, как у других.

Слушая ее, Ник так и хотел спросить: «А вы? Почему вы не такая?» Лиана тоже была красивой, но совсем иначе, чем Хиллари: более спокойной, мягкой, женственной. Но Ник не решился высказать этого.

– Знаете, странно, что мы не познакомились раньше. Ведь наши отцы часто встречались, заключали контракты, и потом, мы с вами почти одного возраста.

Их семьи действительно принадлежали к достаточно узкому кругу богатейших промышленников страны. Возможно, если бы Лиана училась в колледже на Восточном побережье, он бы встретил ее на балу или вечеринке, но она училась в Миллз, а Ник немногим раньше в Йельском университете, поэтому их пути пересеклись только сейчас, на «Нормандии», в открытом море.

– Мой отец был настоящим отшельником. Я видела очень немногих из тех, с кем он был знаком или имел деловые связи. Он так и не смог оправиться после смерти моей матери. Удивительно даже, что я встретила Армана и Одиль, – наверное, он хотел похвастать, как я говорю по-французски. – Лиана припомнила рассказ Одиль об их первой встрече с Гаррисоном. Но, не желая вновь пускаться в воспоминания, она повернулась к Нику. – Между прочим, где миссис Бернхам? – В вопросе не было ничего бестактного, но, взглянув на Ника, она сразу же из поняла, что именно этого-то и нельзя было спрашивать.

– Ушла на массаж. Я потому и отправился искать вас. – Лиана удивленно отложила книгу. – Я хотел предложить вам поиграть в теннис. Мы вчера говорили об этом, помните? Может быть, пойдем прямо сейчас? На кортах никого нет, я только что оттуда. Мы с Джоном ходили смотреть на собак. Позволите вы мне ненадолго оторвать вас от книги?

Лиана на минуту задумалась и взглянула на часы.

– В полдень мы встречаемся с Арманом. Он обещал сегодня обязательно освободиться до ленча.

– Отлично. А мы с Хиллари договорились встретиться в час у кафе-гриль.

– Тогда давайте сыграем, – улыбнулась Лиана. У нее никогда еще не было друга-мужчины, не считая, конечно, Армана, и это показалось ей занятным. – Встретимся на корте, я пойду переоденусь.

– Десять минут? – Он взглянул на часы.

– Хорошо. – Они встали и поднялись на верхнюю палубу, каждый в свою каюту. Через десять минут они вновь встретились на корте. Лиана надела плиссированное платье для тенниса, высоко открывавшее ее стройные ноги. Ник переоделся в белые шорты и теннисный свитер. Игра началась неторопливо и беззаботно. Ник дважды выиграл, но в конце концов Лиана, к немалому его удивлению, собралась с силами к выиграла у него со счетом 6:2. Игра завершилась рукопожатием через сетку. Внезапно они оба почувствовали себя молодыми, счастливыми, свободными.

– Вы обманывали меня. Вы очень хорошо играете, – сказала Лиана, еще не отдышавшись от быстрой игры.

– Вовсе нет. Да и вы играете неплохо. – Для Ника игра послужила хорошей разрядкой, и он чувствовал себя намного лучше. – Спасибо. Это как раз то, что мне было нужно.

Лиана посмотрела на него снизу вверх:

– Вам, с вашим ростом, наверное, тесно здесь. Каким бы большим ни был корабль, все равно это ограниченное пространство. Вас, должно быть, это угнетает.

– Я бы не сказал. Просто иногда хочется отвлечься от всех проблем.

Лиана вспомнила его контракты с Парижем и Берлином одновременно, но теперь этот факт почему-то уже не казался ей таким важным. Он порядочный и честный человек. Трудно устоять и не поддаться его обаянию, и Лиана чувствовала себя с ним все свободнее.

– В самом деле, мне это здорово помогло. Еще раз спасибо.

– Всегда рада, – улыбнулась она. – При таком количестве еды, как здесь, полезно иногда размяться.

– Тогда давайте сыграем еще. Завтра в это же время, идет?

– Хорошо. – Она взглянула на часы. – А сейчас мне в самом деле надо бежать. Арман, наверное, уже ждет меня.

– Передайте ему привет, – крикнул Ник, когда она уже бежала к «Трувилю».

– Обязательно. – Она помахала ему рукой и исчезла. Ник еще долго стоял, опершись о перила, и вспоминал рассказ Лианы. История ее замужества произвела на него большое впечатление. Арман был как раз тем человеком, какой ей нужен. И Лиана, кажется, понимает это.

В час Ник направился к кафе-гриль. Подходя к условленному месту, он увидел Хиллари, которая смотрела на него, как на приближающийся злой рок. Ник снова надел свой блейзер и брюки, на Хиллари было синее шелковое платье и открытые синие туфли на высоких каблуках.

– Как массаж? – Ник сделал знак официанту и заказал виски себе и Хиллари.

– Прекрасно.

– Так где, говоришь, у тебя массаж? – Ник с притворным спокойствием потягивал виски, глядя прямо в глаза Хиллари.

– Ты что, следишь за мной?

– Не знаю, Хил. Ты считаешь, уже надо?

– Какая тебе разница, ходила я на массаж или нет? – Хиллари отвела глаза, как будто ей надоело смотреть на него, но было заметно, что она нервничает. Ей стало очень неуютно под его холодным пристальным взором.

– Для меня важно, лжешь ты или нет. Я уже говорил тебе, что все, что ты здесь делаешь, очень быстро станет известно всем. У меня сложилось впечатление, что ты слишком много времени проводишь во втором классе, и я хочу, чтобы это прекратилось.

– Тупой сноб. Что же, я должна сидеть с этими развалинами, которые родились еще до нашей эры? По крайней мере, там, внизу, хоть есть люди помоложе. Не забывай, мой дорогой, я не такая старая, как ты.

– Будет неприятно, если мне придется запереть тебя в каюте. – В глазах Ника мелькнули злые огоньки, но Хиллари только засмеялась:

– Не будь ослом. Я просто вызову горничную. Или ты привяжешь меня к кровати?

– Кажется, ты сама на это напрашиваешься. Кого ты здесь нашла, Хил. Старого нью-йоркского друга или кого-то поновее?

– Никого я не находила. Просто компания молодых людей, которые путешествуют не в такой роскоши, как ты.

– Ну так сделай одолжение, попрощайся с ними. Не делай из себя посмешище, не изображай богатую простушку, которая хочет пообщаться с простонародьем.

– Они так не думают.

– Ты плохо их знаешь. Это очень старая игра. Я делал то же самое, когда был мальчишкой. Но я тогда учился в колледже и не был женат. Я не хочу надоедать тебе, Хил, но ты не свободная женщина, и едешь ты не во втором классе, а здесь, в люксе. Могло бы быть и хуже, правда.

– Куда уж хуже. – Она снова стала похожей на маленькую капризную девчонку. – Мне скучно до смерти.

– Ничего, потерпишь немного. Через два дня мы будем в Париже.

Хиллари не ответила Она заказала еще виски, съев при этом только половину сандвича. После ленча Ник решил прогуляться с ней по магазинам, надеясь, что это немного отвлечет ее от новых друзей. Но стоило ему уйти в бассейн за Джоном, как Хиллари исчезла. Ник ждал ее в каюте, пока она не вернулась. Когда она появилась на пороге, он вдруг почувствовал, что теряет контроль над собой. Его захлестнула бешеная ярость – не соображая, что делает, он размахнулся, чтобы дать ей пощечину, но, к счастью, заметил в этот момент Джона, выглянувшего из своей комнаты. При виде сына Ник пришел в себя и опустил руку. Уже не первый раз Хиллари буквально толкала его к пропасти, но никогда раньше ему не стоило такого труда удержаться и не ударить ее. Он видел, что она изрядно выпила. Внезапно Ник вздрогнул, как от удара: на шее Хиллари краснел след от укуса. Он подтащил ее к зеркалу, дрожа от отвращения и ярости.

– Как ты смеешь возвращаться сюда в таком виде, ты, шлюха! Как ты смеешь! – Он понимал, что Джонни у себя в комнате прекрасно его слышит, но не мог остановиться. Хиллари с силой вырвалась.

– И что же я должна была делать? Остаться там?

– Может быть.

– Может быть, и останусь.

– Ради Бога, Хил, что с тобой? Неужели ты совсем потеряла стыд? Как ты можешь валиться в первую попавшуюся постель?

Хиллари не стала сдерживаться и с размаху дала Нику пощечину.

– Я уже говорила тебе – буду делать все, что хочу, черт бы тебя побрал! Ты думаешь, сукин сын, что я – твоя вещь? Тебя интересует только твой паршивый завод, твои контракты, твоя идиотская династия! А мне-то что до этого? Какое мне дело до твоей империи? Мне наплевать на все это! Слышишь? Наплевать на тебя и на твой бизнес!

Она замолчала, сообразив, что сказала лишнее. Ник отвернулся и со слезами на глазах молча вышел на террасу. Хиллари некоторое время смотрела на него через открытую дверь, потом вышла за ним. Ник стоял, склонившись над перилами.

– Прости меня, Ник, – сказала Хиллари хрипло.

– Оставь меня.

Что-то детское появилось у него в голосе, и на миг Хиллари стало даже жаль его. Но он оставался ее злейшим врагом, человеком, который лишал ее свободы. Ник повернулся к ней, в его глазах блестели слезы.

– Вернись в каюту.

– Ты что, плачешь? – Хиллари была потрясена.

– Да, плачу. – Казалось, он нисколько не стыдился своих слез, и это еще больше потрясло Хиллари. Мужчины не плачут. По крайней мере, те сильные мужчины, которых она знала. А Ник Бернхам плакал. А ведь он очень сильный человек. Ник сейчас глубоко страдал, мучительно сожалея о той глупости, которую совершил, женившись на этой женщине. – Игра кончена, Хил.

– Хочешь развестись? – оживилась Хиллари. Ник посмотрел ей прямо в глаза.

– Нет, не хочу. И, думаю, никогда не захочу. Ты можешь избавиться от меня только одним способом. Как только ты согласишься на мое условие, я немедленно даю тебе развод. Но до этого дня ты моя жена. Запомни это. И еще. С данного момента мне нет дела ни до тебя, ни до твоих похождений.

– Ты хочешь, чтобы я отказалась от Джонни?

– Именно.

– Этого я никогда не сделаю.

– Почему? Ведь тебе он не нужен, так же как и я. – Ник, разумеется, был абсолютно прав, но Хиллари не собиралась уступать.

– Джонни я не отдам, – злобно сказала она. Ник всегда придумывает что-нибудь, чтобы осложнить ей жизнь. Вот и теперь дразнит ее разговорами о разводе, а сам спит и видит, как бы отнять у нее сына. – Позабудь об этом.

– Почему же? – Ник заметил, что она прикрыла шею шарфом, и вдруг ему снова захотелось ударить ее.

– Что подумают люди, если я от него откажусь?

– Тебя это волнует?

– Конечно. Еще подумают, что я пьяница или какая-нибудь дрянь.

– Так ты и есть пьяница. И даже хуже – ты шлюха.

– Если ты, сукин сын, еще будешь оскорблять меня, ребенка тебе не видать как своих ушей!

– Ладно. Запомни вот что: можешь убираться когда захочешь. Но одна – без него.

Хиллари хотела сказать еще что-то обидное, но внезапно почувствовала, что говорить ей нечего. Она прекрасно понимала, что, если развод начнет она сама, ей потребуется представить доказательства его неверности, а это невыполнимая задача. Ник был ей верен. В редкие минуты их близости он бывал таким страстным, каким может стать только мужчина, сгорающий от одиночества и желания. Хиллари задохнулась от бессильной ярости. Она никогда, никогда не добьется от него того, что ей нужно. И почему она должна отдавать ему Джона? В конце концов, это ее сын. Через несколько лет он подрастет, и с ним станет довольно занятно. У него появятся друзья, а Хиллари нравится общество молодых людей. Она просто не любит возиться с малышами, вот и все. Нет, она никогда не отдаст Джона. Если она это сделает, у нее за спиной начнутся пересуды. Скажут еще, что Ник ее бросил, это уже совсем невыносимо. Если они расстанутся, пусть все знают – это она его бросила.