Текст книги "Отель «Вандом»"

В течение следующих нескольких недель Хилари умудрилась стать врагом чуть не всему персоналу, вложив всю свою энергию в попытки очаровать Хьюза. Она словно выполняла боевое задание – то и дело заходила к нему в офис, пользовалась каждой возможностью поговорить с ним и постоянно спрашивала его совета о том, как у них в отеле принято то или это. Это выглядело чересчур назойливо, но, похоже, Хьюз ничего не имел против, ему это даже льстило. Дженнифер тоже это заметила. Да все заметили. Через месяц всем стало понятно, что она твердо вознамерилась привести владельца отеля к алтарю или хотя бы уложить в постель. Она просила его появляться на каждой свадьбе, бесстыдно с ним флиртовала, и хотя Хьюз по-прежнему вел себя благоразумно и осмотрительно, все видели, что его к ней тянет, а Дженнифер однажды застала их целующимися в его кабинете. Такого она за ним еще никогда не замечала. Хилари преследовала его упорно и непреклонно.

Дженнифер все это очень не нравилось. Все ухищрения и уловки Хилари лежали на поверхности, но она умела быть настолько убедительной и казалась настолько невинной, что Хьюз проглотил крючок, грузило и леску, что для него было крайне нехарактерно. Обычно он вел себя куда разумнее, но эта женщина превосходно освоила правила игры. В свои двадцать семь она была на восемнадцать лет младше его и казалась Дженнифер очень опасной. Элоиза чувствовала то же самое. Да все, кроме Хьюза, ощущали в Хилари эту неискренность, но она играла на Хьюзе, как на скрипке.

Хилари с каждым днем вцеплялась в него все сильнее. Стоило ей войти в комнату, и он становился как одурманенный. Элоиза была просто вне себя и постоянно разговаривала об этом с Джен и Дженнифер. Она хотела защитить отца, но не знала как. И тут вмешалось провидение.

На десятой неделе работы Хилари в отеле, когда все без исключения служащие ненавидели ее, а босс, как казалось, уже сидел у нее в кармане, судьба выступила на стороне Элоизы. Она делала в школе научный проект, и ей не хватило времени на ленч. Вернувшись домой, она буквально умирала от голода, но вместо того чтобы просто заказать еду в обслуживании номеров, как она частенько поступала, Элоиза спустилась в кухню, чтобы найти там что-нибудь самой. Она вошла в холодную кладовую, еще не зная точно, чего хочет, и обнаружила там Хилари, обвившуюся, как змея, вокруг одного из помощников повара. Ее юбка задралась до талии, а он засунул ей руку между ног.

Элоиза еще никогда не видела ничего настолько откровенного, но сразу сообразила, что к чему. Все это слишком ошеломило ее, и она не могла произнести ни слова, а помощник повара прижал Хилари к стенке и засунул руку в свои клетчатые брюки. Элоиза так ничего и не сказала, но с поразительной ясностью сознания подняла свой мобильник и сделала снимок. Помощник повара был итальянцем, молодым, лет двадцати четырех, и невероятно красивым. Даже Элоизе стало понятно, что тут происходит.

Она выскочила из кладовки до того, как они успели остановить ее или отнять мобильник, и уже взлетела до середины лестницы, когда эта парочка со смущенным видом вышла из кладовой. Хилари пыталась принять достойный вид, но только выглядела глупо, а молодой итальянец ухмылялся. Все работники кухни уже несколько недель знали, чем она занимается в промежутках между преследованием Хьюза. Таким образом Хилари удовлетворяла свою похоть, а вот Хьюз был для нее долгосрочным проектом, инвестицией в будущее. В общем, та еще штучка.

Задыхаясь, с растрепавшимися волосами, Элоиза вошла в кабинет отца и уставилась на него через стол.

– Где ты была? Выглядишь так, будто пробежала целую милю, – улыбнулся ей Хьюз.

Элоиза не произнесла ни слова. Она открыла на мобильнике фотографию Хилари и итальянца, положила телефон на стол прямо перед носом отца и выбежала из кабинета, тем самым проиллюстрировав старый афоризм – одна картинка стоит тысячи слов.

Никто никогда не узнал, что произошло потом. Этим же вечером Хьюз молча вернул Элоизе ее мобильник. Фотография Хилари и помощника повара с него исчезла. Хьюз ничего не сказал об этом ни Дженнифер, ни кому-либо другому. Два дня спустя, немного раньше, чем собиралась, вернулась Салли, все еще опиравшаяся на трость, но очень счастливая. А Хилари бесследно исчезла на следующий день после того, как ее сфотографировали с итальянцем. Никто не решался упомянуть ее имя, а самому итальянцу хватило ума молчать. Для него это было всего лишь развлечение.

На следующий день после инцидента с фотографией Хьюз вошел в кабинет, смущенно взглянул на Дженнифер и сел на свое место. В общем-то он отделался «малой кровью», еще не успев окончательно связать себя с ней, но был на волосок от этого. Хилари строила в отношении него громадные планы, и теперь это понимал даже он. И она вовсе не была той невинной овечкой, которой казалась. По чистой случайности дочь уберегла его от ужасной судьбы.

– Полагаю, никогда не поздно побыть дураком, – сказал он с глуповатой улыбкой Дженнифер, наливавшей ему кофе.

– Она очень хорошо знала, что делала, – мягко ответила Дженнифер и вышла из кабинета.

Все они испытывали искреннюю благодарность к Элоизе, видевшей Хилари насквозь и разоблачившей ее перед отцом. Элоиза спасла его.

Глава 5

И в семнадцать лет отель «Вандом» оставался единственным миром Элоизы. Она закончила первый год старшей школы, сдала в лицее экзамены на бакалавра, и отец подыскал ей работу на лето. Пока Элоиза работала у стойки портье, одетая в красивую темно-синюю униформу, как и остальные женщины. Она заполняла документы, но отец организовал ей стажировку в небольшом тихом отеле в Бордо. Им управлял его старый друг по Школе отельеров, и Хьюз подумал, что это будет неплохая летняя работа и прекрасный опыт. Он не ожидал, что Элоиза тоже займется отельным бизнесом, и не думал, что ему этого хочется, но не хотел, чтобы она без дела околачивалась в отеле. Кроме того, часть августа она собиралась провести в Сен-Тропезе с матерью и Грегом. Хьюз был убежденным сторонником того, что свободное время необходимо заполнять с пользой. Он хотел, чтобы осенью Элоиза поступила в колледж, лучше всего в Барнард или в Нью-Йоркский университет, чтобы она могла остаться дома, и считал, что две летние стажировки будут очень выигрышно смотреться в ее заявлении – в его отеле и в Бордо. Элоизе эта мысль тоже понравилась. Она, как и отец, не любила праздности.

Почти в восемнадцать лет в жизни Элоизы возникли большие перемены – в ней появились молодые люди. Она иногда флиртовала с мальчиками в школе, а миссис Ван Дамм представила Элоизу своему внуку Клейтону, приехавшему к ней в гости из Сент-Пола. Они встречались, когда обоим было по тринадцать, а потом забыли друг о друге. Клейтон четыре класса старшей школы проучился в пансионе и закончил его как раз перед тем, как Элоиза начала свою летнюю стажировку в отеле. Бабушка пригласила его пожить у нее в отеле, и он с радостью принял приглашение. И Элоиза ему понравилась. Они вместе пообедали, несколько раз сходили в кино и на концерт в Центральном парке. Осенью он начинал учиться в Йеле, и они с удовольствием вместе проводили время, пока Элоиза не уехала во Францию. Ничего серьезного в этом не было, оба они быстро поняли, что хотят быть просто друзьями. Никакой «химии» между ними не возникло, зато зародилась настоящая дружба. Он на год обогнал Элоизу в школе, оба они немного нервничали из-за поступления в колледж и много об этом разговаривали. Он оказался славным мальчиком, и бабушка с удовольствием видела их вместе. Она их обоих очень любила.

Элоиза выросла красивой девушкой. Работая за стойкой портье, она скалывала свои рыжие волосы в пучок, и Клейтону нравилось поддразнивать ее, когда он пробегал по вестибюлю на улицу. Остальные служащие за стойкой подшучивали над ними обоими, но Элоиза не обращала на это внимания. Ее постоянно спрашивали, есть ли у нее бойфренд, но она честно отвечала, что нет.

В этом году Хьюзу исполнилось пятьдесят, и работал он еще больше. Виски его слегка посеребрились, седина органично вплеталась в темные волосы. Он гордился Элоизой сильнее, чем раньше, очень радовался тому, что она сдала первую часть экзаменов на бакалавра и к концу учебного года собиралась сдать вторую. И еще он хотел, чтобы Элоиза подумала о своей будущей карьере и о том, чем она хочет заниматься. Его мечта о том, что дочь будет работать с ним в отеле, давно потускнела. Хьюз хотел для нее большего, советовал подумать о юридическом факультете, но Элоизу это не прельщало. Он считал, что юридическая карьера откроет Элоизе многие двери, а отель просто сожрет ее жизнь. Единственное, чего он никак не хотел, – это чтобы дочь уехала учиться куда-нибудь далеко. Он знал, что будет скучать без нее, и часто ей об этом говорил. Но она и сама не хотела уезжать. Пока Элоиза не стремилась покинуть уютный кокон отеля и ни разу не бунтовала против него. Вся ее жизнь сосредоточилась тут.

Особенно она обрадовалась, когда у стойки портье появился летний практикант, хорошо воспитанный, интеллигентный юноша из Милана, учившийся в гостиничной школе в Европе и на три месяца приехавший на стажировку в «Вандом». Между ними мгновенно вспыхнуло влечение, и они часто вместе работали у стойки. Звали его Роберто, ему исполнился двадцать один год, и Хьюз ужасно занервничал, увидев однажды вечером, как они шепчутся за стойкой. На следующий же день он заговорил об этом с Дженнифер, бывшей для него лучшим источником материнских советов и женской интуиции.

– Я не хочу, чтобы она ввязывалась в отношения с этим мальчишкой, – несчастным голосом сказал он Дженнифер.

Та засмеялась.

– Не думаю, что вы можете ей запретить, и сомневаюсь, что безмятежность продлится долго. В один прекрасный день она по уши влюбится в какого-нибудь парня, а вам останется только молиться, чтобы он оказался хорошим.

Ее собственные дети успели вступить в брак, и Дженнифер уже стала бабушкой. Больше всего она беспокоилась за Хьюза, боясь, что однажды Элоиза встретит мужчину своей мечты и оставит отца с разбитым сердцем. Дочь давно стала неотъемлемой частью его повседневной жизни, тем более что она редко виделась и общалась с матерью. Между отцом и дочерью возникли необычно близкие узы, и Дженнифер знала, что оба они будут страдать, когда пуповина оборвется.

Хьюз уже тревожился из-за мужчин, которые когда-нибудь будут искать любви Элоизы.

– Роберто меня беспокоит. Он разобьет ее сердце.

Роберто был на четыре года старше Элоизы, более искушенным, чем она, и флиртовал со всеми женщинами, работавшими в службе портье. Элоизу он просто очаровал, и она говорила Дженнифер, что он сексуальный и красивый, с чем трудно было поспорить.

– Через несколько недель она уедет, – напоминала Дженнифер, стремясь успокоить Хьюза по поводу Роберто. – Но раньше или позже она все равно кого-нибудь встретит, и вам лучше привыкнуть к этой мысли, – предупреждала она.

– Я знаю, знаю, – отвечал он с обеспокоенным видом. Дженнифер всегда возвращала его к реальности. – Но все равно приглядывайте за ними и дайте мне знать, если услышите что-нибудь. Он для нее слишком взрослый и, на мой вкус, чересчур льстивый.

В последующие недели они услышали, что Элоиза по уши влюблена в Роберто и ему она вроде бы нравится. Но Роберто не был дураком. В первую очередь ему требовались рекомендации от Хьюза, и он не собирался все портить, развлекаясь с его дочерью, поэтому вел себя осмотрительно и уважительно. Он несколько раз водил Элоизу обедать, в выходные дни она показывала ему Нью-Йорк, а в перерывах в работе они гуляли по парку. Но насколько Хьюз понимал, Элоиза не спала с Роберто. И как раз вовремя уехала в Бордо. Вряд ли бы он рискнул позволить им провести вместе целое лето – слишком уж Роберто был красивым и обаятельным. Дженнифер рассказала Хьюзу, что, по словам Элоизы, она уехала во Францию девственницей. Они, конечно, целовались и обжимались в задней комнате у стойки, но ничего опасного не произошло. А когда в конце августа она вернется из Сен-Тропеза, Роберто уже уедет. Хьюз испытал искреннее облегчение.

Элоиза улетела в Париж первого июля, а оттуда собиралась ехать в Бордо поездом. Друг Хьюза в шато, где она собиралась проходить стажировку, пообещал, что будет хорошо о ней заботиться. У них с женой есть дочь такого же возраста. Элоизе придется работать за стойкой портье и помогать везде, где потребуются дополнительные руки. Они содержали маленький семейный отель с хорошо налаженным бытом, где люди редко останавливались больше, чем на несколько ночей, пока осматривали регион. Элоиза испытывала радостное возбуждение по поводу своего путешествия и новой работы, хотя слегка разочаровалась, когда приехала туда. Полусонный отель, и работы в нем меньше, чем у отца в Нью-Йорке. Шато де Бастонь был маленьким и спокойным, но ей понравилась дочь хозяев, которая возила ее по окрестностям и знакомила со своими друзьями. Элоиза многое узнала о вине и о том, как выращивают виноград. Все здесь было естественным, никакого орошения, как в Калифорнии, а один из виноградарей поведал ей, что виноград должен «пострадать», чтобы из него получилось хорошее вино. Да, Элоиза многое сможет рассказать отцу, когда тот позвонит, и это ее радовало.

– Эта стажировка будет выигрышно смотреться в твоем заявлении, – не раз подчеркивал он. И Элоизе нравилась французская молодежь ее возраста, с которой она познакомилась в Бордо. Первого августа она уезжала в Сен-Тропез и жалела, что покидает Бордо, тем более что представления не имела, с чем ей придется столкнуться при встрече с матерью. Уезжая из Бордо, она чувствовала, что завела здесь настоящих друзей, и пообещала им, что однажды непременно вернется.

Мать с Грегом купили в Сен-Тропезе дом. Элоиза не видела мать больше года. Она не знала, как пройдет эта поездка к ним, но Сен-Тропез в любом случае стоило посетить, и ей уже не терпелось все увидеть.

Из Бордо в Ниццу она добиралась самолетом, а туда мать отправила за ней вертолет, на котором Элоиза и долетела до Сен-Тропеза. До дома она добралась в десять вечера. Мириам повела себя так, будто просто в восторге от встречи, и все восклицала, какая Элоиза хорошенькая, словно это чужой ребенок. Сводные брат и сестра Элоизы бегали по дому. Ариэль исполнилось десять, а Джои девять, и они были все такими же неуправляемыми, как и раньше, и английская няня ничего не могла с ними поделать.

Мириам открыла дочери дверь в прозрачном кружевном платье, под которым не было вообще ничего. В свои сорок два года она по-прежнему оставалась красавицей. У них гостили несколько знаменитых рок-звезд со своими женами. Грег помахал Элоизе от ударной установки, на которой как раз играл, а Мириам с бокалом с руках повела дочь в ее комнату. Но когда она открыла дверь, на кровати совокуплялась какая-то пара.

– Ой, ошиблась комнатой! – хихикнула Мириам. – Как глупо с моей стороны. Но у нас столько гостей, что я просто не помню, кто где живет. Думаю, твоя вот эта. – Она шагнула к следующей двери.

Комната оказалась небольшой, но красивой, украшенной белыми кружевами и голубыми лентами, с кроватью под балдахином. В ней никого не было. Мириам вернулась к гостям, а Элоиза в замешательстве закрыла за ней дверь. Похоже, это будет дикая ночь. Такой красивый дом с видом на океан и бассейном, в котором все плавали нагишом. Спустившись к гостям, Элоиза обнаружила, что все они много пьют и балуются наркотиками. Одни вдыхали дорожки кокаина, другие передавали друг другу «косяки». Элоиза, чувствуя себя отвратительно, отказалась от всех предложений и незаметно вернулась в свою комнату, желая снова оказаться в Бордо со своими французскими друзьями. Сцена с матерью, Грегом и их друзьями произвела на нее тяжелое впечатление, и ей не хотелось иметь с этим ничего общего. Мир матери в Сен-Тропезе пугал Элоизу, но она все же решила попытаться и продержаться до конца. Ей слишком редко удавалось увидеться с матерью, и она хотела дать ей шанс, надеясь, что все как-нибудь уладится.

Утром Элоиза позвонила отцу в Нью-Йорк. Он уже два года не отдыхал и сказал, как сильно завидует, что она проведет месяц в Сен-Тропезе, хотя сам он такие места не любил.

Большая часть гостей Мириам и Грега были англичанами из музыкального мира. Секс и наркотики казались их основным родом деятельности, но отцу она об этом рассказывать не стала. Элоиза не хотела его расстраивать. К ленчу все опять сильно напились.

Когда отец спросил об этом по телефону, он изо всех сил постарался, чтобы его голос звучал небрежно и беспечно. Элоиза сделала то же самое, желая ободрить отца. Он не хотел забирать ее от матери, Элоиза и так слишком редко с ней виделась. Но все же Хьюз знал, что стиль жизни Мириам далек от нравственного.

– Да, тут все немного странно, – призналась Элоиза, но не стала рассказывать, что тут все поголовно, кроме детей, употребляют наркотики. Вчера вечером она видела, как мать тоже нюхала кокаин. – Все ведут себя довольно раскованно.

Именно такой Мириам стала за эти годы, а может, и всегда была.

– Но с тобой все в порядке? Тебе никто не надоедает? – Он боялся, что к дочери начнет приставать какой-нибудь из звездных друзей Грега, но все же верил, что она сумеет с этим справиться. Однако его беспокоило, что Элоизу там защитить некому. Дома ее очень оберегали, и все служащие отеля за ней присматривали.

– Все замечательно. Просто тут все равно что на сцене с рок-звездами.

Утром она попыталась поболтать с Ариэль и Джои, но так и не сумела наладить с ними отношения, как ни старалась. Они вели себя расхлябанно, что неудивительно при жизни, настолько отличающейся от ее. По сравнению со всеми ними Элоиза была страшно консервативна.

– Они принимают наркотики? – Теперь голос Хьюза звучал встревоженно. Он совсем не доверял своей бывшей жене и ее мужу.

– Не знаю, – соврала Элоиза. – Да все нормально, пап. Просто мы с ними давно не виделись, и после Бордо это в некотором роде шок.

Ах, как ей было там весело и хорошо! Намного лучше, чем она ожидала.

– В общем, если все станет слишком странно, просто уезжай. Можешь сказать матери, что у нас тут непредвиденный случай и тебе нужно срочно домой. Полетишь из Ниццы.

– Не волнуйся, папа. Я уже большая девочка, – успокоила его Элоиза. – Посмотрю, как оно пойдет. А по пути домой я могу на пару дней остановиться в Париже.

Две ее школьные подруги как раз сейчас находились в Париже, приехали на лето погостить у родственников.

– Я не хочу, чтобы ты оказалась в Париже одна. Может быть, в Сен-Тропезе все будет хорошо. Попытай удачи, – спокойно сказал отец, не имевший представления о том, что тут происходило. Но Элоиза не хотела ему рассказывать, чтобы не тревожить его лишний раз.

Этим вечером она чувствовала себя еще ужаснее, чем предыдущим. Все опять напились, нюхали кокаин и занимались сексом во всех свободных комнатах, в том числе мать с Грегом и с еще одной парой, о чем они вслух объявили всем и каждому, прежде чем вчетвером подняться наверх. Это было больше, чем Элоиза могла выдержать или знать о собственной матери, и приводило ее в страшное замешательство. Она чувствовала себя втянутой во все это по самые уши, хотя никто даже не пытался ее соблазнить. Кое-кто из друзей Грега попытался к ней подкатиться, но все они быстро понимали, что она чересчур правильная. Элоиза не могла найти общего языка со сводными сестрой и братом, слишком дерзкими и дурно воспитанными, и, что особенно печально, не находила ничего общего с собственной матерью, существом из другого мира. Складывалось впечатление, что Элоиза более взрослый человек, чем мать, которая, похоже, не думала ни о ком, кроме Грега. Казалось, что она полностью утратила интерес даже к их общим детям и не обращала на них никакого внимания.

Проведя еще два дня в Сен-Тропезе, Элоиза решила махнуть рукой на этот визит. Все здесь ее смущало, а мать она почти не видела. Да еще постоянные наркотики – нет, это ей не нравилось. Она жалела сводных брата и сестру, вынужденных расти в подобной атмосфере.

Звонить отцу и сообщать, что уезжает, Элоиза не стала, не хотела его волновать. Кроме того, он бы потребовал, чтобы она возвращалась домой, а она хотела сначала побывать в Париже. Элоиза сказала матери, что ей придется уехать раньше, чем она собиралась, но Мириам не стала возражать и даже не спросила, в чем причина. Она видела, что Элоизе здесь не нравится, да и сама Мириам считала, что дочь мешает ей развлекаться.

Элоиза уехала на следующее утро, пока все еще спали, оставив благодарственную записку. До Ниццы она взяла такси, которое обошлось ей в двести долларов, а оттуда улетела в Париж. В четыре часа пополудни она уже оказалась в городе и, взяв такси, направилась в молодежный хостел, расположенный в старом монастыре в Маре, в четвертом округе. Ничего шикарного, зато чисто и вполне прилично. Там было много приятной на вид молодежи с рюкзаками, в том числе несколько американцев, поздоровавшихся с ней, когда она вошла. Были там и англичане, и австралийцы, несколько итальянцев и двое юношей из Японии. За какие-то смешные деньги Элоизе предложили кровать в комнате на двоих размером с гардеробную, но она все равно испытывала невероятное облегчение, оказавшись тут. К тому времени она бы пошла почти на все, лишь бы уехать из Сен-Тропеза. Мать в очередной раз разочаровала ее, но Элоиза к этому уже привыкла, зато теперь она в Париже и сможет самостоятельно открывать для себя этот город, что приводило ее в восторг. Отец привозил ее сюда ребенком, но на этот раз она собиралась изучать его сама – походить по музеям, посидеть в кафешках, питаться в маленьких бистро, а еще сходить в отели, вдохновившие ее отца на создание своего.

Первым пунктом в ее списке значился отель «Ритц» на площади Вандом. Элоизу предупреждали, что в джинсах ее туда не пустят, поскольку она там не живет, поэтому она надела простые черные брюки, белую блузку и стянула свои длинные рыжие волосы в пучок, как делала во время работы. Так она выглядела немного старше своего возраста. Стоило войти внутрь, и ее охватило благоговение при виде элегантного окружения: длинный, весь в зеркалах, вестибюль, деревянные панели, ливрейные лакеи ее возраста, одетые в почти точно такую же униформу, как посыльные в отеле «Вандом». Она прошла через вестибюль и заглянула в бар. Каждая мелочь в отеле была прекрасна, от цветов до люстр, и теперь она понимала, отчего это так вдохновило отца на создание собственного отеля в таком же стиле.

Воспользовавшись картой города, Элоиза пошла в «Крийон», еще один элегантный старый отель, расположенный на площади Согласия. В купленном путеводителе она прочитала, что много лет назад перед отелем стояла гильотина. «Крийон» тоже был прекрасен. А оттуда Элоиза направилась на улицу Рояль в отель «Морис». Во время Второй мировой войны в нем располагался немецкий штаб. «Морис» тоже относился к лучшим отелям Парижа.

«Плазу Атени» и «Георга V», называвшегося теперь «Четыре сезона», Элоиза приберегла на завтра. Они точно так же впечатлили ее своей элегантностью и красотой. Но сердце ее пленил «Ритц», и она возвращалась туда снова и снова. Она пила чай в саду, воскресным утром завтракала в салоне «Цезарь» и присматривалась к тому, какие идеи можно позаимствовать для «Вандома».

Она сфотографировала на мобильник цветы в «Георге V», чтобы дома показать их Джен. Американский дизайнер Джефф Литэм создал совершенно новый стиль, и его расстановка цветов полностью отличалась от всего, виденного Элоизой раньше. Он ставил длинные стебли в высокие прозрачные вазы под неожиданными углами, и композиции становились настоящими произведениями искусства. Элоиза решила попытаться повторить это в вестибюле своего отеля. Впервые в жизни она ощущала себя полноправным партнером отца и сильнее, чем раньше, гордилась тем, в какую жемчужину тот превратил «Вандом». Париж казался ей меккой гостиничной индустрии, так что она посетила и несколько небольших элегантных отелей вроде «Сент-Джеймса» в шестнадцатом округе, где элегантность Франции сочеталась с атмосферой британского клуба для мужчин – фамильные портреты, деревянные панели и глубокие кожаные диваны в баре.

Элоиза провела в Париже неделю, разыскала каждый отель, о котором когда-либо слышала, и даже несколько совсем маленьких на Левом берегу. А вечером возвращалась в молодежный хостел и планировала, что посмотрит завтра. Через несколько дней ей пришлось поменять хостел, чтобы не превысить разрешенный в нем для проживания лимит дней. Элоиза переехала в другой, неподалеку, тоже расположенный в Маре.

Национальные памятники интересовали ее гораздо меньше, чем отели. Она записывала все, что увидела, и фотографировала то, что, как ей казалось, можно будет повторить дома.

В конце концов ей дозвонился очень расстроенный отец. Сначала он несколько дней подряд названивал в Сен-Тропез, но там никто не брал трубку, а потом Мириам сообщила, что Элоиза больше недели назад уехала в Нью-Йорк. Тогда он попытался дозвониться на мобильник дочери, но она не отвечала. Он звонил и в Бордо, где дочь хозяев сказала ему, что Элоиза в Париже (Элоиза звонила ей, чтобы рассказать о своих приключениях). И только через два дня он отыскал саму Элоизу.

– Где ты остановилась? – раздраженно спросил он, недовольный тем, что Элоиза ему ничего не сообщила. За одно лето она вдруг стала слишком независимой, и это ему не нравилось. Но Элоиза выполняла свое собственное задание и не хотела, чтобы ее заставили вернуться домой, поэтому и старалась как можно дольше оставаться недоступной.

– Я в Париже, осматриваю отели, а живу в очень славном молодежном хостеле в Маре. Папа, здешние отели такие красивые, что мне просто плакать хочется. – Она говорила о них, как о святынях. – А «Ритц» – самый прекрасный отель на свете, после нашего, конечно.

Несмотря на свое недовольство и беспокойство, Хьюз рассмеялся, услышав это.

– Я знаю об этих отелях все. Я в них работал. Но почему ты не позвонила мне, когда уехала из Сен-Тропеза от матери? Что, было так плохо?

– Не так чтобы замечательно, – расплывчато ответила Элоиза.

Хьюз и сам понимал, что она бы не уехала, не будь там все ужасно.

– И не заставляй меня возвращаться домой, – честно предупредила она. – Я все равно хотела посмотреть Париж, причем сама. И очень рада, что приехала сюда.

С тех пор как она оказалась здесь, все стало проясняться, и теперь Элоиза точно знала, чего хочет, но собиралась обсудить с ним это не по телефону, а по возвращении домой.

– Ну а я говорю, чтобы ты немедленно возвращалась. Сажай свою задницу на самолет. Не хочу, чтобы ты одна болталась по Парижу, ты там и так слишком долго пробыла.

Элоизе хотелось остаться тут навсегда.

– Со мной все хорошо, папа. Можно мне остаться еще на несколько дней? Я еще не хочу уезжать.

Хьюз заворчал, но в конце концов позволил ей остаться при условии, что она будет звонить ему дважды в день.

– Конечно, обещаю.

В глубине души Хьюз очень впечатлился тем, что она прекрасно справилась самостоятельно. Дочь действительно выросла.

– И не езди поздно вечером на метро! Бери такси. Деньги нужны?

– Нет, спасибо. Мне хватает.

Он потрясенно понял, что Элоиза вполне уверена в себе. Она покинула дом матери, не важно, по какой причине, отправилась в Париж и, видимо, прекрасно проводит там время. Ему не терпелось скорее ее увидеть, но он понимал, что это очень полезный для нее опыт. Она поработала в Бордо, уехала из Сен-Тропеза и отлично себя чувствует в Париже. Лето оказалось для Элоизы крайне интересным, и ей это нравилось.

Она горячо поблагодарила отца за разрешение задержаться еще на несколько дней и пообещала, что через неделю вернется домой, потому что еще через неделю начинался ее последний учебный год в лицее. Время своего путешествия Элоиза рассчитала блестяще.

Она вернулась, как и обещала, через восемь дней, еще несколько раз заглянув в «Ритц» и в последний вечер выпив что-то в баре «Хемингуэй». Раза два Элоиза встречалась со школьными подружками, да еще несколько раз ее пытались подцепить мужчины в бистро и барах, но она отлично сумела постоять за себя. Из «Ритца» в хостел Элоиза уехала на такси, а рано утром полетела в Нью-Йорк. Поездка в Париж прошла исключительно успешно.

Весь полет до Нью-Йорка она сидела молча, с мечтательным видом. Таможню прошла быстро. Перед отлетом Элоиза позвонила отцу, сообщив номер рейса, и он встречал ее в аэропорту на «роллс-ройсе» с водителем. Счастливо улыбаясь, она прыгнула к нему в объятия, радуясь, что снова дома. Хьюз скучал по ней сильнее, чем готов был признаться.

– Смотри, поступай в Барнард или в Нью-Йоркский университет, – предупредил ее отец, когда они ехали в отель. – Больше я тебя так надолго не отпущу.

Элоиза несколько минут молча смотрела в окно, затем обернулась к отцу с серьезным и решительным видом. Такого он за ней еще никогда не замечал. Она посмотрела ему в глаза, и Хьюз внезапно понял, что перед ним не ребенок, а взрослая женщина.

– Я не буду поступать ни в Барнард, ни в университет, папа. Я собираюсь подавать документы в Школу отельеров в Лозанне, – произнесла она спокойно. Речь шла о той самой школе, в которой когда-то учился Хьюз, но меньше всего он хотел, чтобы Элоиза делала себе карьеру в гостиничной индустрии. Ей придется жертвовать слишком многим, не имея никакой другой жизни. – Я посмотрела в Интернете. У них есть двухгодичная программа, которая мне подходит, и один год из двух – стажировка в гостиницах. Я хочу управлять отелем вместе с тобой, и у меня есть множество идей, которые мы можем попробовать воплотить в жизнь прямо сейчас.

– Когда-то я мечтал, чтобы ты занималась отелем вместе со мной, – печально сказал Хьюз. – Но мне хочется, чтобы ты жила более счастливо. У тебя не будет никакой личной жизни. Никогда не хватит времени на мужа и детей. Посмотри на меня – я работаю по восемнадцать часов в день! Я хочу для тебя лучшего.

– Это все, чего я хочу и что люблю, – твердо произнесла Элоиза и решительно посмотрела на отца. – Я хочу работать с тобой, а не валять дурака, как я делала ребенком. И хочу взять на себя руководство, когда ты состаришься.

После всего, что она увидела летом в Европе, Элоиза хорошенько подумала и была совершенно уверена – она хочет работать в отеле.

– Спасибо большое, пока еще я не дряхлый старец, – засмеялся Хьюз, хотя его это тронуло. – Но ты должна жить лучше, а не работать по восемнадцать часов в сутки всю оставшуюся жизнь. Тебе этого пока хочется, потому что ничего другого ты до сих пор не знала.