Текст книги "Синие спички. Underground poetry"

Синие спички
Underground poetry
Даниил Горевич

© Даниил Горевич, 2017

ISBN 978-5-4485-9150-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

13 строк

 
У него жена одна.
А ему хотелось двух.
Или трех, или многих жен,
Как слуг. А он жил бы,
Как дух.
Но ему дали жену одну,
Которую он любил
Или нет, ― не знал.
Он сидел, думал,
Потом встал
И вышел из дома,
Чтобы найти ту,
О которой мечтал.
 

Мобильник

 
Его мобильник,
Как поводок.
Держит его вокруг,
Везде забивает его слух.
Ему уже вышел срок.
Ты предатель?
Или друг? ―
Выстрелил ему вслух,
Замерзнув до кончиков рук.
Ему не нравится его звук.
Похоже, он выпустит из него дух.
 

Два автобуса

 
По трассе в большую жару
Шли каждый сам по себе,
Шли, не думая ни о чем,
Два автобуса по одной полосе.
 
 
Им страсть постучалась вдруг
По крашеным железным спинам,
Им вспомнились фары подруг
И ёкнуло по моторным сердцам.
 
 
Один завалился в мечтах,
На левую пошел сторону.
Другой над собой в облаках
Увидел дневную луну.
 
 
Два автобуса встретились вдруг
И целовали друг друга в лоб,
Замкнулся объятий их круг
Страсть замерла. Стоп.
 

Рыба

 
Известно стало мне,
Что в древние века,
Задолго до Христа Иисуса
Была в земле чужой река,
Где обитала Рыба.
 
 
Имела крылья золотые,
Вздымалась птицей с вод,
Когда хотелось в небо.
И камнем рушилась потом в глубины
Морской зовущей бездны.
 
 
В глазах у Рыбы плыли звезды,
А в крыльях чудились планеты.
Земля смотрела вслед с тоскою,
И провожала голубиным светом,
И пением камней прибрежных.
 
 
Но Рыба возвращалась вновь в лагуну,
От постных взглядов носорогов
Сбегая в черную пучину.
Там дом ее, где мыслила о чем-то,
Что в небе видела. Затем ее не стало.
 

Непонимание

 
Я бы смог избежать смерти,
Но в моей душе пламень.
Я слышал, что ничью песню
Нельзя ни убить, ни ранить.
 
 
Я мог бы назвать имя,
Которое меня убило.
Но имя то не узнает,
Что и я писал песни.
 
 
Писал на обрывках картона,
Писал в золотую осень
Песни для мух осенних
И для птиц, сидящих на крышах.
 
 
Скажите мне кто-то:
Мы воскреснем? По смерти?
Мы найдем ту монету,
Что Христос зажимал в ладонях?
 

Один у дороги

 
Я стоял один у дороги…
Как бездомный пес
Стоит, поджимая лапы,
Я стоял и переминался с ноги на ногу.
Из проезжающей машины
Мне выбросили какую-то гадость,
Похожую на недоеденный бутерброд.
Я подумал, а почему бы
Не броситься, как пес,
За этим бутербродом?
Я был невыносимо голоден.
А голод – серьезная штука.
 

Синие спички

 
Если бы у меня была жена,
Как у Патерсона,
Я бы называл ее по имени,
И тоже целовал бы ее каждое утро.
 
 
Если бы у меня была жена,
Как у Патерсона,
Я бы мог стать водителем автобуса
В маленьком городе.
Но мне нравятся двухярусные автобусы,
Значит, мне нужно было бы жить
В другом – большом городе.
Я люблю большие города.
 
 
Если бы у меня была жена,
Как у Патерсона,
Я бы тоже по вечерам выгуливал своего пса.
Только это был бы не французский бульдог.
Возможно, это была бы овчарка. Или черный водолаз.
Если бы я проходил с ним мимо бара,
Я бы не стал заходить внутрь, оставив собаку у входа.
Я бы прошел мимо.
А если бы и захотел выпить,
То пил бы не пиво,
а кофе двойной «Эспрессо».
А собаку брал бы с собой.
Она бы лежала у моих ног,
Пока я играл бы шахматную партию
И пил кофе.
 
 
Если бы у меня была жена,
Как у Патерсона,
Я жил бы с ней в большом доме.
Только с балконом.
Во всех комнатах у нас были бы цветы.
А черно-белыми только две подушки были бы,
Которые называются угловыми.
На них опираются локтем,
Когда сидят на углу дивана.
 
 
Если бы у меня была жена,
Как у Патерсона,
У нее были бы русые волосы
И синие глаза. Или бирюзовые,
Как морская волна во время прибоя.
 
 
Если бы у меня была жена,
Как у Патерсона,
Я бы не встретил на улице человека,
У которого был черный цвет кожи
И который сорвался с катушек.
Но я мог бы встретить идущую навстречу
Женщину грузного вида,
В руках у нее – набитые овощами сумки.
Ее муж и дети ждут, когда она приготовит
Им овощные салаты.
 
 
Если бы у меня была жена,
Как у Патерсона,
Она бы сберегла мои тетради
С написанными словами,
Которые пришли мне в голову
И прострелили мне несколько
Маленьких дырочек на шинели шрапнелью.
Она бы сберегла тетради,
Но я бы их сжег все равно позже.
 
 
Если бы у меня была жена,
Как у Патерсона,
Я бы тоже жил в Патерсоне.
Я бы любил этот город
И не стал бы рваться из него куда-то.
Да, я любил бы свой город.
И стал бы врачом,
Как Уильям Карлос Уильямс.
 
 
Если бы у меня была жена,
Как у Патерсона,
Она бы спрашивала у меня,
Заглядывая мне в глаза,
Не прочту ли я ей новых стихотворений?
Потому что кроме нее
Никому на свете не интересны мои стихи.
 
 
Если бы у меня была жена,
Как у Патерсона,
Я бы купил синие спички.
Они бы остались лежать на столе
до понедельника.
 

Художница

 
Она была художница юная,
Краски и цвета разбирала тщательно,
Художников и поэтов листала (в альбомах и толстых книгах) за чаем,
И манера ее зевательная
На меня наводила отчаяние.
 

Проповедь

«Небеса проповедуют славу Божию»

(Псалом 18:2)