Текст книги "Атомный поезд. Том 2"

– А вот давайте мои попробуем, – по-прежнему улыбаясь, чужак протянул пачку «Мальборо».

После некоторого замешательства путейцы экономно притушили свои сигареты и приняли угощение.

– Меня Василием зовут, я сам-то из Тиходонска, сейчас в Москве живу, – сообщил «Иванов». – А этой роскошью шеф угостил, когда я два пропавших вагона нашел. Там как раз «Мальборо» везли. Только мне не нравятся. Форсу много, а не забирает. Сладкие какие-то.

Фраза была тщательно продуманна. И могла вызвать только положительную реакцию.

– Это точно, – кивнул заросший, а его молчаливые коллеги оживились и согласно заулыбались.

– А ты чего, вагоны ищешь?

– Я все ищу. Про частных детективов слыхали?

– У нас они не водются, – вмешался другой монтер с острым, как у Буратино, носом. – А в кино видали.

– В кино одно вранье показывают, – сплюнул Василий. – А не выпить ли нам водочки? У меня с собой, и закусь имеется.

Работяги переглянулись. Предложение было дельным и характеризовало нового знакомого исключительно с положительной стороны.

– Это можно… Дело все равно идет к обеду. Надо только мастера предупредить…

Консенсус был достигнут. Компания расположилась в полуразвалившейся беседке за растущим вокруг депо кустарником, Василий достал из своей сумки две бутылки водки, шмат сала, черный хлеб и две луковицы. Монтеры одобрительно переглянулись. Приезжий действительно оказался простым хорошим мужиком, которому и помочь не грех. А в том, что помощь ему понадобится, никто не сомневался: не будет же он ни с того, ни с сего поить незнакомых людей! Отношения складывались ясные и незамысловатые: мы у тебя угощения не просили, сможем – поможем, нет – извини!

Выпили за знакомство, за железнодорожников, за родителей.

– А ведь у меня дело есть, мужики, вы-год-но-е! – сказал Василий, когда первая бутылка подошла к концу. – На этом деле мы все хорошо заработать можем…

Сотрапезники кивнули, хотя понимали, что ничего, кроме нескольких бутылок водки, они не заработают, сколь бы выгодным ни было предлагаемое дело.

– Я сейчас на одну фирму работаю. А у нее вагон обокрали. На десять миллионов! Если поможете – пятьсот тысяч наши. Поделим на четверых! Ну, извините, не поровну: триста мне, двести вам. Годится?

Зарплата монтера пути составляет две тысячи триста рублей в месяц. Суммы, о которых говорил Василий, на этом фоне представлялись совершенно нереальными и интереса для дальнейшего обсуждения не представляли. Но вторая бутылка водки была вполне реальной, она стояла на застеленном газеткой столе и представляла несомненный интерес.

– А где разбомбили вагон-то? – поинтересовался похожий на Буратино.

Василий пожал плечами.

– Кто знает… Из Москвы вышел целый, а в Новороссийск пришел прорубленный… В составе охрана была, говорят, где-то в вашем районе…

Монтеры покачали головами.

– Может, у нас, а может, и не у нас. Что взяли-то?

– Алмазные буровые коронки, – сказал Василий. – Они никому не нужны, там другие алмазы, технические… Короче, обычному человеку без пользы. А когда бурить надо, через каменную породу пробираться, тогда им цены нет! Поэтому и дорогие! Их в Турцию по контракту отправляли.

При слове «Турция» небритый оживился.

– У нас недавно турецкий контейнер прорубили. Угря с Саввой сцапали, да Лаврентьича с ними, только Лаврентьича потом выпустили. Он рассказывал: предупреждал, мол, дураков, на иностранное не лезть! А они позарились! Вот и сидят теперь!

– Да ну?! – вскинулся Василий. – А сколько им дали-то?

– Пока нисколько. Суд только завтра начнется.

– Так, может, они и наш вагон взломали? – озабоченно насупил брови Василий и начал разливать вторую бутылку.

– Вряд ли. Куда бы они эти бурильные головки дели?

– Все равно, спросить надо, – не согласился Василий.

– Как же ты спросишь, если они в тюрьме сидят?

– Так, может, условно дадут! И сразу выпустят!

Востроносый с сомнением хмыкнул.

– Савве, может, и дадут условно. А Угорь уже сидел, ему на полную катушку вкатят…

– Тогда у этого, Лаврентьича, надо спрашивать! Познакомите с ним, мужики?

Небритый со скрипом потер щетину.

– Познакомить не познакомим, это ведь дело щепетильное… А показать его со стороны покажем. А там ты уже сам подходи да выспрашивай. Нам в эти дела встревать негоже…

– Ладно, мужики, разве я не понимаю? Я ведь тоже раньше на заводе пахал… Давайте выпьем, что ли?

Через полтора часа Василий так же по-свойски беседовал за кружкой пива с Иваном Лаврентьичем Пименовым. Теперь они стояли за высоким столиком в привокзальной пивной, грызли сухую тарашку, время от времени опрокидывали по сто граммов водочки и запивали почти прозрачным «Жигулевским».

– Так кто предложил на турецкий-то контейнер идти? – в очередной раз спрашивал он, изображая полное непонимание столь опасной глупости. И Лаврентьич с ним полностью соглашался.

– Говорю же – козлы! Или Саввка предложил, или Угорь, точно и не упомню. А я им сказал: нельзя на иностранный груз замахиваться, могут матку вывернуть!

Испитое лицо Лаврентьича раскраснелось, глаза воинственно блестели.

– А они в ответ: не боись, сейчас все можно… Вот тебе и можно! Всю станцию раком поставили, и меня в кутузку посадили, хорошо, скоро выпустили! Коз-злы!

– Может, подсказал им кто? Или надводку дал? – продолжал выпытывать Василий.

– Да какое там! За полчаса у них и мысли такой не было! А потом увидели товарняк с турецкими вагонами, вот и стрельнуло в заднице!

– Ладно, а как насчет моего вагона? Может, его тоже они прорубили?

Лаврентьич прищурился и доверительно приблизил лицо к уху собеседника.

– Я тебе точно говорю: никакого вагона с алмазами у нас не рубили…

– Да он не с алмазами! С буровыми коронками, а в них алмазы – это совсем другое дело!

Пименов зажмурился и замотал головой так, что она могла оторваться от морщинистой шеи.

– Все одно. Говорю – не трогали твоего вагона! Ищи свои алмазы в другом месте!

– Да это не настоящие алмазы, они просто так называются!

«Иванов» нарочно зацикливал собеседника на мифических буровых коронках. И это у него получалось. Лаврентьич с пеной у рта доказывал, что никакого другого вагона его друзья не грабили. Все остальные расспросы Василия отошли на задний план и забылись. Допив водку и пиво, новые знакомые расстались.

– Завтра в суд вызывают, – кряхтел Лаврентьич. – Хошь не хошь, а надо идти, деваться некуда…

– Я тоже приду, – пообещал Василий. – А потом треснем по маленькой. Где тут у вас суд-то?

За пятьсот рублей «Иванов» переночевал в комнате отдыха машинистов. Перед тем как заснуть, подвел промежуточные итоги. Свою миссию он почти выполнил. Кража в действительности имела место, ее план возник внезапно и не был кем-то подсказан, воры арестованы. Концы с концами сходятся.

Конечно, можно предположить, что все это правдоподобная имитация. Петр Васильевич ориентировал его именно на такую возможность. Теперь важно узнать, как накажут воров. Если чисто символически, значит, действительно кража могла быть имитированной. Если наказание окажется суровым, это подтвердит первоначальный вывод. Можно усложнить рассуждения и предположить, что, несмотря на суровость наказания, воров тайно освободят, сделают пластическую операцию и, снабдив новыми документами, переселят в отдаленную местность. Но это версия для голливудского фильма, а не для простецкой российской действительности. И «Иванов» спокойно заснул, как человек, честно выполнивший свой долг.

Процесс о взломе контейнера был рядовым, но народу в зале суда собралось довольно много: железнодорожников дело очень волновало. Подсудимые отказались от сделанных ранее признаний, отпечатков пальцев и показаний Лаврентьича, настаивая на своей полной невиновности и требуя оправдательного приговора. Это было обычное поведение преступников в эру поголовной невиновности.

Объявив перерыв, судья Давыдов зашел к председателю суда и доложил обстановку.

– Это те, за которых из ФСБ просили? – наморщил лоб начальник. – Они больше не звонили?

– Да нет, – покачал головой Давыдов.

– Ну, тогда смотрите сами. Времена теперь другие. Мы независимы и никому не подчиняемся.

– Но там этот заграничный контейнер… В общем-то, дело мутное, шпионажем пахнет…

Давыдову уже стукнуло пятьдесят девять, как человек старой закалки он с пиететом относился к госбезопасности. Но председателю было всего тридцать семь, и он принадлежал к новой формации, в которой уважают только того, кто может поставить на должность или отстранить от нее.

– Это нас не касается. Есть уголовное дело, его надо разрешить по существу. Вот и разрешайте.

Наглое поведение подсудимых сыграло свою роль. Давыдов приговорил Саватеева и Угольникова к пяти годам лишения свободы каждого. Как говорится, на полную катушку.

Выйдя из суда, «Иванов» наткнулся на поджидающего его Лаврентьича. Тот был явно расстроен.

– Пойдем, выпьем, – предложил он. – Вишь, козлы, что удумали, теперь выходит, что это я их посадил!

«Иванов» покачал головой.

– Не могу, батя. Мой вагон, кажется, нашелся. Поеду разбираться…

На следующий день подробный отчет «Иванова» получил неприметный российский гражданин Петр Васильевич Потапов, известный в московской резидентуре ЦРУ под псевдонимом «Слон». Суть отчета он, зайдя в интернет-кафе, сбросил в виде криминального репортажа на безобидный е-мейл, один из сотен тысяч в мировой компьютерной сети. А еще через несколько часов, отчет прочел Ричард Фоук и окончательно убедился, что провал одного звена операции «Сеть» является случайностью.

* * *

Через несколько дней после возвращения из рейса Александр получил первую зарплату. Со всеми надбавками она оказалась в два с лишним раза больше, чем у обычного ракетчика. Распираемый гордостью, он пришел домой и развернул перед Оксаной веером хрустящие купюры. Супруга вначале обрадовалась, но тут же потухла.

– Тут и потратить не на что… Разве что отложить до лучших времен…

– Зачем откладывать, – возразил Александр. – Это событие нужно отметить. Давай выедем в Кротово, Шульгин сказал, что там есть неплохой ресторанчик.

Оксана снова повеселела.

– Ой, как здорово! Я уже забыла про развлечения!

Они выбрались вчетвером: Кудасовы и Шульгин с подругой – грудастой буфетчицей Светой. Для конспирации все вышли из части порознь и топали пешком метров пятьсот, а за лесополосой их поджидал убитый «Москвич» одного из местных жителей, с которым Шульгин поддерживал приятельские отношения. Оксана надела свой красный сарафан, босоножки на «шпильках» и жемчужные украшения. Когда она пробиралась по пыльному проселку мимо бурьяна и лопухов, казалось, что это какая-то кинозвезда, спрыгнувшая из нездешней экранной жизни в сельскую глубинку Тиходонского края. Идти было неудобно, ноги и босоножки запылились, приподнятое настроение сменилось раздражением.

– Давай быстрее, подруга! – с хохотом подбадривала ее Света. Она надела короткое ярко-голубое платье в блестках и кроссовки, которые уже в машине сменила на черные «лодочки». Кавалеры в гражданских костюмах с галстуками выглядели вполне цивильно, только водитель, веселый увалень Толян, был в военном камуфляже с закатанными рукавами. Кудасов подумал было, что он тоже военный, но по разговору быстро понял, что к армии тот не имеет ни малейшего отношения.

– На пилораме работы стало невпроворот! – радостно сообщил тот. – Как консервный завод тиходонские выкупили, так и строят все, так и ремонтируют. Говорят, скоро на полную мощность запустят… Но рабочих, в основном, привозных наймут. Наших брать не хотят: пьянь – говорят. Да оно и правильно. Только и приезжие пить будут, без этого не обойдется.

Взяв у Александра платок, Оксана вытерла ноги, отряхнула босоножки.

– Неужели, чтобы куда-то выйти, надо всей перемазаться? Что же это за место такое? – пожаловалась она неизвестно кому.

– Э-э-э, девушка, это ты еще не перемазалась! – радостно захохотал Толян. – Погоди, вот осень придет, так ты по нашей грязи в сапогах не пройдешь!

– Не подливай масла, Толян! – осадил водителя Шульгин.

– Не пройдет, клянусь, не пройдет! Сапоги в грязи останутся. Разве что босой… Тогда можно… Кстати, про сапоги… Ты, Игорь, форму-то получил? Отдал бы мне ватник и сапоги, а то я те сносил уже…

В Кротово за прошедшие полтора месяца произошли заметные изменения. Заброшенное общежитие консервного завода полным ходом ремонтировалось, на площади появились две торговые палатки и красочный, похожий на цирк «шапито», шатер пивной, изрисованный логотипами «Балтика». Из цирка круглосуточно доносилась громкая музыка, но почти все места оставались свободными: аборигенов отпугивала не роль дрессированных животных, а несуразные цены – кружка слабого пенистого напитка стоила столько же, сколько бутылка забористого самогона. А если цена одна, то зачем покупать слабое вместо крепкого? Этот нехитрый принцип практичные селяне исповедовали задолго до того, как навязчивая реклама попыталась сделать из него откровение. Поэтому наиболее посещаемым злачным местом оставалась поселковая чайная, на которую привесили фанерную вывеску «Ресторан», с незатейливым ассортиментом блюд и развлечений: антрекот с жареной картошкой, гуляш, и отдельно мясо из гуляша, которое в сочетании опять-таки с жареной картошкой называлось уже красиво и непонятно «бефстроганов».

Шульгин расторопно сделал заказ, полная неулыбчивая официантка быстро принесла салаты, графинчик с коньяком и шампанское.

Небольшой зал был полон. Судя по лицам посетителей, здесь собралась не самая порядочная и интеллигентная публика. За двумя сдвинутыми столиками сидели явно приезжие кавказцы, наверное, строители. Они то и дело приглашали трех вульгарных крашеных блондинок, веселившихся в чисто женской компании. Из дальнего угла за происходящим угрюмо наблюдали четыре молодых крепких парня специфической блатной внешности.

По плебейской традиции старания музыкантов многократно усиливались мощной аппаратурой: с советских времен отдых принято связывать с музыкой, и чем музыка громче, тем отдых лучше.

– Ну, за первую офицерскую получку! – прокричал Шульгин, однако сквозь грохот динамиков разобрать слова можно было только по губам. Впрочем, все и так было ясно.

Офицеры с дамами пили и закусывали, девушки отдавали предпочтение шампанскому, молодые люди – более крепким напиткам. Как-то очень быстро все оказалось выпито, и Шульгин повторил заказ.

– А патруль сюда не зайдет?! – наклонившись к самому уху товарища, крикнул Кудасов.

Тот помотал головой.

– Нет! Внутри редко проверяют! И график заранее составляют, тогда мы узнаем и сюда не ходим!

– А если в поселке засветимся?! – продолжал беспокоиться Кудасов.

Он чувствовал себя нарушителем и от этого испытывал дискомфорт. Стоя на пороге ответственной должности нельзя попадаться на нарушениях приказов. А еще лучше совсем не допускать этих нарушений. По натуре Александр был человеком дисциплинированным и сегодняшний проступок совершил только ради Оксаны.

– Смотря кто в патруле будет! Офицеров обычно не трогают! Если не сильно пьяный! – прокричал Шульгин. – Пойдем лучше потанцуем!

Офицеры подхватили Оксану со Светой и принялись кружиться по залу. Алкоголь сделал свое дело: настроение улучшилось, музыка уже не казалась навязчиво громкой, блондинки вульгарными, а хмурые парни – приблатненными. Было весело, наступило расслабление и отдохновение души. Оксана раскраснелась и заливисто смеялась, в этом шалмане она была, несомненно, самой красивой девушкой.

Время пролетело быстро, Шульгин посмотрел на часы: Толян должен был забрать их в девять тридцать. Оставалось еще сорок минут.

Внезапно к столику подошел небритый кавказец лет тридцати, он был сильно пьян и заметно покачивался. Начав что-то говорить Оксане и не сумев перекричать оркестр, он схватил девушку за руку и стал поднимать со стула.

– Эй, эй, ты чего! – Кудасов вскочил и оттолкнул наглеца.

Тот отлетел в сторону и с трудом удержался на ногах. Музыка смолкла.

– Ты кого толкаешь?! – ощерился кавказец, обнажая золотые зубы. – Пойдем, выйдем!

– Сам выходи! Спать иди! – зло сказал Кудасов, внимательно следя за руками противника.

– Ну ладно, раз так – жалеть будешь! – процедил золотозубый и неверной походкой вернулся к землякам. Те недобро уставились на офицеров. Их было человек десять.

– Надо уходить, пока они не опомнились, – сказал Шульгин, подзывая официантку. Лицо у него было озабоченным.

Но Александр чувствовал, что без драки не обойдется. Причем драка будет не киношной, в которой два офицера сноровисто разбрасывают кучу негодяев, а реальной, и десятеро легко изобьют двоих. Потому что офицеров хотя и учили рукопашному бою, но попутно, а в основном их обучали инженерным расчетам и массе сложных военно-технических дисциплин, которые сейчас никак не могли помочь. Помочь мог бы положенный офицеру табельный «ПМ», но он стоит в оружейной пирамиде… А у этих наверняка в карманах ножи…

У Александра взмокрели ладони и засосало под ложечкой. Он положил на стол деньги. Может, Толян уже подъехал и они успеют вскочить в машину… До части несколько минут езды, а там часовые… Хотя возвращаться следует осторожно, не поднимая шума, но сейчас этим придется пренебречь…

– Пошли, – обитатели военного городка встали и направились к выходу. Кавказцы провожали их недобрыми взглядами и о чем-то спорили, сильно размахивая руками.

– Мне надо в туалет, – сказала вдруг Оксана, когда они вышли в вестибюль.

Черт, как не вовремя! Но что можно на это возразить?

– Давай, только быстро!

Шульгин взял Свету под локоть.

– Мы выйдем, поищем Толяна…

– Давайте, – пожал плечами Кудасов, хотя это ему не понравилось.

Он остался один в маленьком замызганном вестибюле, в маленьком замызганном поселке, один на один с опасностью… Почему они не выходят? Это обстоятельство не успокаивало, а настораживало еще больше. Трудно предположить, что эта публика откажется от мести… Если бы золотозубый пошел следом, это бы означало, что они удовольствуются обычным мордобитием. Но если они выйдут позже, конспиративно, значит собираются учинить что-нибудь похуже… Кудасов испытывал сильное волнение, грозящее перерасти в страх. И ему было стыдно своих чувств. Старший лейтенант российской армии, будущий командир пуска… Разве может он бояться какой-то шантрапы?! Ему предстоит запускать ракеты, уничтожающие целые города и страны! Но… Если сейчас его искалечат, то ничего запускать не придется и вся российская армия ему не поможет…

Из зала снова загремела музыка. В проеме двери мелькнула хищная мордочка с редкими черными усиками и тут же скрылась. Где же Оксана?!

Жена появилась через несколько минут с улыбкой на лице.

– А где Игорь со Светой? Они вернулись танцевать?

– Быстро пошли отсюда! – схватив Оксану под локоть, Александр потащил ее к выходу.

Уже стемнело, дул прохладный ветерок. Фонари, как и следовало ожидать, не горели. Ни Толяна с его «Москвичом», ни Шульгина со Светланой видно не было. В отдалении, на фоне освещенной площади, колыхались какие-то силуэты.

– Туда! Быстро!

– Да куда ты так спешишь? – удивлялась Оксана. – Где наши друзья?

Сейчас она предельно раздражала Кудасова.

– Не знаю, – сквозь зубы процедил он. – Надеюсь, ждут нас на площади.

На самом деле у него появилась неприятная мысль, что сослуживец просто-напросто сбежал. Смотался. «Сделал ноги».

Они прошли метров пятьдесят, когда сзади послышался шум вывалившей из «чайной» компании. Раздался протяжный свист.

– Вот они! А ну стойте!

– Беги! – Кудасов толкнул жену в спину.

– Не могу, я же на каблуках…

– Так сними их, к чертовой матери! – рявкнул он.

– Стой! Я из тебя шашлык сделаю! – гортанно крикнул кто-то.

Сзади раздался топот ног. Во дворах всполошенно залаяли собаки. Александр нагнулся, пошарил по земле, но ни камня, ни палки под руку не попадалось. Если бы с ним были два-три «черных автоматчика»! Эти парни и черту голову скрутят…

Оксана побежала, зажав босоножки в руках. Кудасов помчался за ней. Он вполне мог убежать, но Оксана бежала медленно, то и дело спотыкаясь. Преследователи догоняли. Их было меньше, чем за столом, – человека четыре. Вполне понятно: пить, кушать, отдыхать – это одно, а драться – совсем другое. У них тоже очко играет… Если показать им ствол пистолета, они мгновенно слиняют… Но пистолета не было!

Когда расстояние сократилось до нескольких метров, Кудасов остановился и повернулся к врагам лицом. Над ними ржаво скрипел фонарь, желтый круг света раскачивался из стороны в сторону. Впереди, тяжело дыша, бежал золотозубый. Александр размахнулся, метя в челюсть, но сильного удара не получилось – так, тычок вскользь по жесткой щетине.

– Глохот куным! – выругался тот и повис у Кудасова на шее, ногами пытаясь сделать подножку. Сильно воняло потом, перегаром и табаком. Схватив жилистую руку, Александр вывернул кисть, – это было почти все, что он помнил из курса рукопашного боя. Но прием помог освободиться. Резко повернувшись, он бросил противника на землю. Но тут набежали остальные, со всех сторон посыпались удары. Некоторые были несильными, некоторые тяжелыми, грозящими сбить с ног. Кудасов уворачивался и отбивался, но было ясно, что долго он не продержится.

– Что вы делаете! Милиция! На помощь! – изо всех сил кричала Оксана.

Собаки продолжали лаять, но было ясно, что никто не выйдет на темную улицу.

– Дайте мине эту суку! – золотозубый поднялся на ноги, в руке у него что-то блестело.

– Помогите, убивают! – надрывалась Оксана.

Раздался скрип тормозов, Кудасову почудилось, что на выручку пришел патруль милиции. Но это оказался огромный белый джип, милиция на таких не ездит, скорей всего – подоспели дружки нападающих. В отчаянии он с маху ударил кого-то в ухо и попал хорошо: тот отлетел в сторону и привалился к забору.

Из джипа вылезла огромная фигура и влезла в самую гущу драки.

Бац! Золотозубый побежал спиной вперед и с утробным стоном опрокинулся навзничь. Бац! Согнулся и рухнул ничком его приятель. Бац! Растянулся на пыльной дороге третий…

Все закончилось в один миг. Кудасов не мог поверить в столь чудесное спасение. Оксана по инерции продолжала визжать.

– Успокойся, Барби! – раздался уверенный баритон из джипа. – Уже все в порядке. Дядя Сурен подоспел вовремя!

Оглянувшись, Кудасов узнал сомнительного доброго дядюшку, устроившего им свадьбу. Вот дела, откуда он здесь взялся?

– Как ты здесь оказалась, Барби? – спросил Степан Григорьевич.

– Ой, Алик! Суренчик! – радостно закричала Оксана и тут же поправилась:

– Здравствуйте, Степан Григорьевич! Мы же здесь живем! Не прямо здесь, а в военном городке! Сашу сюда распределили!

– А, так ты с законным супругом! Я молодого мужа и не узнал…

– А вы что здесь делаете? – спросил Кудасов. Он вновь испытывал двойственные чувства: с одной стороны, Степан Григорьевич их спас, с другой – этот человек был ему неприятен. В значительной мере теми непонятными отношениями, которые связывали его с Оксаной.

– А я поднимаю на ноги российскую глубинку, – засмеялся тот. – Купил консервный завод, скоро запущу его на полную мощность… Ну, давайте, лезьте в машину, поговорим в более приятном месте.

Распластанные фигуры начали шевелиться. В тусклом свете желтого фонаря на земле блестели какие-то камешки. Присмотревшись, Александр понял, что это золотые зубы.

Подсадив Оксану на высокую подножку, он залез в просторное кожаное нутро «Лендкрузера». Это был оазис уюта, комфорта и безопасности. Здесь приятно пахло, аппаратура климат-контроля поддерживала нужную температуру и влажность воздуха, показалось даже, что пахнет морем. Алик, отряхнув руки, занял место водителя. Ровно заурчал мотор. Поверженные противники ошалело поднимались на ноги. Один, наклонившись, чиркал спичками и рассматривал что-то на земле. Он искал свои зубы.

– Поехали, – приказал Степан Григорьевич.

«Более приятным местом» оказалась все та же самая переименованная в ресторан чайная. Белый джип остановился у крыльца.

– Там друзья этих, – испуганно сказала Оксана. – Ну этих…

– С которыми я дрался, – прояснил вопрос Александр.

– Вот и хорошо, – засмеялся Степан Григорьевич. – Сейчас за беспокойство получим!

Он бодро выпрыгнул из джипа, галантно подал руку Оксане и пошел впереди, но почти сразу его обогнал Алик. Александр с женой отставали на два шага. В таком порядке все четверо и вошли в гремящий музыкой зал. Там почти ничего не изменилось, только веселья поубавилось – наиболее активные весельчаки приводили себя в порядок на улице, поэтому у блондинок не было партнеров, и площадка для танцев пустовала.

Оставшиеся за столом кавказцы то и дело поглядывали на дверь, явно ожидая возвращения соплеменников. Увидев Степана Григорьевича и его спутников, они пришли в замешательство. Хмурые парни в углу приподнялись и почтительно его поприветствовали. Навстречу выбежала полная официантка, которая теперь лучилась приветливостью и радушием.

– Добрый вечер, Степан Григорьевич! Вы в зал или в кабинетик?

– Здесь сядем, с народом, – покровительственно отозвался тот.

– Сейчас, я только скатерочку свежую застелю!

– И звук убавь, вы что, все глухие? Инвалиды мне не нужны – всех уволю!

Через пару минут Степан Григорьевич и Кудасовы сидели за накрытым хрустящей скатертью столом, а Алик развернул стул и устроился чуть в стороне, внимательно оглядывая зал. Навязчивая музыка смолкла. Можно было спокойно разговаривать.

– Эта чайная тоже ваша? – спросил Александр.

Степан Григорьевич кивнул.

– Тоже. Я здесь все куплю. Или почти все. Надо нормальную жизнь налаживать, а все связано: завод заработает – без складов хороших не обойтись, потом хочу железнодорожную ветку провести, чтобы вагонами, а не машинами продукцию вывозить. А о человеческом факторе помнить надо? Надо! Карнеги говорил, что для успеха дела заниматься им должны довольные люди. Общежитие для рабочих сделаю, гостиницу для приезжих построю, ресторан в нормальный вид приведу, баню поставлю… А потом думаю в мэры избраться! Как считаешь, Оксана, из меня выйдет хороший мэр?

Сияющая официантка принесла красиво нарезанный арбуз, коробку конфет, бутылку шампанского и пузатую бутылку коньяка. Но это были совсем не те шампанское и коньяк, которые пили офицеры час назад. «Дон Периньон» и «Корвуазье», французские изыски, на зарплату ракетчика, даже со всеми надбавками, такие не купишь.

– Откуда здесь такие напитки? – судя по тону, Оксана тоже верно оценила угощение. – На столах ничего подобного не видно…

– Мои личные запасы. Гостям их не подают. Да здесь и спроса на такое нет. Но это уже не мои проблемы!

Официантка наполнила бокалы до краев: Оксане – шампанским, мужчинам – коньяком. Очевидно, такая у Степана Григорьевича была мода.

– Давайте выпьем за встречу! – будущий мэр Кротово залпом осушил свой бокал. Его лицо покраснело.

Изысканно и тихо заиграл оркестр. Диссонансом новой музыке явились четверо ввалившихся в зал людей. В грязной помятой одежде, они еле держались на ногах. Но не от выпитого. На лицах были ссадины и кровоподтеки, у одного вдребезги разбиты губы. Они подошли к притихшим землякам и, размахивая руками, стали что-то гортанно кричать, перемежая родной язык густым русским матом. Но тут вновь наступила тишина. Все четверо опасливо оглянулись на Алика, после чего застыли как соляные столбы.

Один из хмурых парней подошел к Степану Григорьевичу.

– Может, поставить черножопых на перья? Они совсем обнаглели!

Тот покачал головой.

– Не надо пока. Просто объясни им порядок. И пришли ко мне старшего.

Подбежавшая официантка быстро наполнила бокалы. Александр из своего отпил лишь немного, и Степан Григорьевич недовольно спросил:

– Разве я угощаю плохим коньяком?

– Нет, просто это слишком большая порция…

– Разве чудесное спасение не стоит, чтобы за него выпить? При другом раскладе ты бы лежал на улице с разбитым черепом и переломанными костями. А сейчас сидишь за хорошим столом, живой и невредимый. Так что пей!

Александру не понравился этот тон, но он все же выпил бокал до дна. В голове сразу зашумело.

– Извините нас, это недоразумение, – к столику подошел невысокий полный кавказец с округлым животом и узенькими седыми усиками. Он был похож на колобка. На его лице застыло почтительное выражение вежливого внимания.

– Ребята горячие, Оганес хотел пригласить девушку, только и всего…

– С ним будет особый разговор, – безразличным тоном произнес Степан Григорьевич. – А ты собери со своих друзей по пятьсот баксов. Вас сколько, десять? Перемножь по-быстрому…

– Но…

Смуглое лицо побледнело.

– Дрались только трое…

– А остальные их не остановили! Значит, все виноваты! Даю тебе пять минут.

Колобок заметно растерялся.

– У нас столько не наберется…

Степан Григорьевич безразлично махнул рукой.

– Это не мой вопрос. Пять минут. А потом… Сам знаешь: счетчик и все такое… И пусть подойдет этот, как там его… Оганес.

Губы Оганеса напоминали сырой бифштекс.

– Ишвините, – прошепелявил он и протянул раскрытую ладонь, на которой лежали три выбитых зуба, как доказательство искупления вины.

– Ты мою племянницу обидел, гнида! – будущий мэр Кротово приподнялся из-за стола. – Извиняйся как положено, сука! На колени!

– Што?.. – Оганес попятился.

– Быстро! На колени!

Тот затряс головой и понизил голос.

– При семляках не могу… Потом стану…

– Алик!

Телохранитель подошел вплотную и коротко ударил Оганеса в живот. Ноги у него подогнулись и он упал на колени. Золотые зубы вновь рассыпались, на этот раз по потертому деревянному полу.

– Теперь извиняйся!

– Ишвините…

– Лучше извиняйся, искренней!

– Ишвините, я больфе не буду… Ишвините…

Такого в кротовской чайной еще не видели. Посторонние посетители начали поспешно расплачиваться и расходиться. На друзей Оганеса эта сцена тоже произвела впечатление. Колобок бочком скользнул к столу и положил что-то завернутое в салфетку.

– Здесь две тысячи и часы. Швейцарские, золотые… Больше нету…

– Ладно, черт с вами! – Степан Григорьевич самолично наполнил бокалы. – Пошли отсюда! И имей в виду, я никому не позволю делать здесь погоду!

– Давайте за справедливость, – он поднял свой бокал.

– И за тех людей, которые умеют ее устанавливать! – Оксана весело рассмеялась и первой чокнулась с будущим мэром. – Саша, что же ты?

Александр тоже выпил. И тут же почувствовал, что эта порция была лишней. Она отделяла просто выпившего человека от пьяного.

– Я открою тебе один секрет, – продолжала смеяться изрядно охмелевшая Оксана. – Это Степан Григорьевич оставил тебя в Тиходонске. Ну, в смысле здесь, недалеко…

Степан Григорьевич поморщился.

– Не надо об этом…

– Как не надо? Как раз надо! Но зачем ты… зачем вы посадили его на этот дурацкий поезд?

Несмотря на свое состояние, Александр ударил жену по ноге. Она вздрогнула, но по инерции закончила фразу: