Текст книги "Level Up. Рестарт"

Данияр Сугралинов
Level Up. РЕСТАРТ

Составитель серии Алексей Бобл

Разработка серийного оформления Владиславы Матвеевой

В оформлении переплета использована работа художника Владимира Манюхина

Глава 1
Утро дня, в который все началось

Я готов подстригать вашу лужайку целую неделю, две недели подряд… Но только не на этой неделе…

«Симпсоны»

Сначала Игра заменила мне реальность. А потом и сама реальность стала игрой…

Жизнь не удалась. К тридцати с лишним годам я обзавелся женой, нерегулярными подработками на фрилансе, хорошим мощным компьютером, рогой 100-го уровня[1]1
  Рога – герой имеет в виду, что посвятил много времени «прокачке» своего персонажа класса «Разбойник» в компьютерной игре, от англ. Rogue.


[Закрыть] в популярной онлайн-игре и пивным брюшком. А еще я писал книги. То есть книгу. Не дописал.

Раньше мне льстило, когда меня называли писателем, но с возрастом пришла горькая правда – я не писатель. А называют меня так лишь потому, что другим социальным статусом я не обзавелся.

Так кто же я? Бывший менеджер по продажам десятка компаний с задатками пиарщика? Сегодня каждый второй в сети может назвать себя блогером, интернет-маркетологом или пиарщиком. Да и продажник из меня не вышел. Мне надо верить в то, что я продаю, а как в это верить, если точно знаешь, что впариваешь клиенту ненужное ему дерьмо?

Я продавал спутниковое ТВ дачникам, чьи огороды кормили их семьи весь год; продавал сверхмощные пылесосы впечатлительным пенсионерам; фильтры питьевой воды тем, чей основной рацион составляла лапша быстрого приготовления; веб-сайты начинающим предпринимателям, которые делали первые шаги в бизнесе на деньги, взятые в кредит под залог единственной квартиры. Я продавал интернет-рекламу, туристические путевки, препараты для похудения и таблетки для очищения организма от паразитов.

Продавал плохо и нигде долго не задерживался. В свободное, да и в рабочее время я вел блог и писал небольшие рассказики на потеху своей немногочисленной публике. Это дало мне основание полагать, что я – хороший интернет-маркетолог.

Я даже нашел работу в этом направлении, но первая же очная ставка с директором, запросившим данные по конверсии, среднему чеку, отказам, проценту вовлеченности, LTV[2]2
  LTV–Lifetime Value, или «жизненный цикл клиента». Показывает размер прибыли компании с одного клиента за все время сотрудничества.


[Закрыть] и прочему цифровому срезу показателей интернет-магазина компании, обнаружила мою некомпетентность. Быть интернет-маркетологом оказалось не просто вести блог компании, собирая лайки и комментарии, а много большее. Испытательный срок? Мне даже не дали его доработать.

Оскорбленный и возмущенный, я решил погрузиться в профессию и всему научиться. Накачал кучу курсов, учебников, видеоуроков, записался на несколько вебинаров.

Меня хватило на неделю, причем первые дней пять я просто радовался тому, какой я молодец, что скоро все изучу, вникну, стану крутым спецом и меня на рынке оценят так высоко, что карьера пойдет в гору, а там – машина, квартира, отпуск у моря и прочие прелести жизни обеспеченного человека. Радовался, но начало обучения откладывал, пока эйфория от мнимых будущих успехов не закончилась и я не оказался там, где и был. А когда все-таки титаническим усилием воли заставил себя сесть и начать обучение, вдруг загрустил, приуныл, а на второй день понял, что не мое.

Следующий год перебивался случайными заработками – что-то от рекламы в блоге, что-то с биржи фриланса. Моя жена Яна все еще верила в меня и мой потенциал, но уже как-то слабенько. Ее молодость уходила – она младше меня почти на восемь лет, а когда подружки в который раз обсуждают, кто и куда в отпуск, где лучше шопинг, а где – пляжный отдых, а ты в лучшем случае сходишь с мужем в кино на предпоказ для блогеров, меркнет любая вера в кого бы то ни было.

Хотя вот Маркес, который Габриэль Гарсия, много лет сидел на шее жены с целым выводком; технически только сношался, жрал и писал «Сто лет одиночества», и ничего, не выветрилась, не исчезла вера жены в своего мужа.

С Яной иначе. Она и моложе, и детьми мы так и не обзавелись, а потому все чаще в ее словах мелькали сарказм и ирония, когда речь заходила о моей будущей книге.

Вообще с каждым месяцем я словно терял уважение жены – понемногу, капля за каплей. Это проявлялось в мелочах, которые я поначалу не замечал…

А с моей книгой вышло так. В какой-то момент я вдруг осознал, что мне скоро тридцать, за спиной никаких особых достижений и, собственно, жизнь уже на пике и скоро пора с ярмарки. Хорошо помню этот момент – после какой-то адовой гулянки я проснулся и решил написать нетленку. Думал, это будет легко, тем более такому таланту, как я.

Это оказалось непросто. То ли переоценил отмеренную мне долю таланта, то ли его у меня отродясь не было, но мозги скрипели, нехотя выдавая строку за строкой, а потом руки удаляли все написанное. Первую страницу писал три месяца, при этом докладывая в блоге, как у меня замечательно идет работа над книгой и что дошел уже до двенадцатой главы. Знакомые просили дать почитать, но, уверен, даже если бы мне было что дать и я дал, они бы не прочли. Но показывать мне было нечего, и я отговаривался тем, что не хочу выкладывать недописанное.

Помню, как я наконец закончил третью главу и, не сдержавшись – захотелось дозы лайков, комментариев и оценок, – выложил все в сеть. Перед этим я просил почитать Яну, но она отказалась:

– Не, Панфилов, ты уж допиши книгу, а я все целиком прочту. Не люблю читать и смотреть незаконченные вещи.

Много позже она все-таки прочла то, что было готово. Видимо, уже не верила, что я вообще допишу книгу.

Я выложил написанное не у себя в блоге, а на популярном литературном портале под псевдонимом. Спать в ту ночь ложился, как в детстве перед рыбалкой с отцом – в предвкушении радости, грядущего успеха и счастья. Так и представлял себе, как просыпаюсь утром, неспешно принимаю душ, чищу зубы, бреюсь, завариваю чашку крепчайшего кофе, закуриваю и открываю страницу с первой главой – а там восхищенные комментарии читателей и требования скорее выложить продолжение.

Проснувшись к обеду, даже не почистив зубы, кинулся к компу.

Два прочтения. Ноль лайков. И один комментарий: «Не смог дочитать. Автор, больше не пиши!»

Признаюсь, именно назло этому комментатору решил, что писать буду! Скурив полпачки сигарет, я тут же сел за продолжение.

Не писалось. Ни в тот день, ни на следующий, ни вообще – я больше не написал ни одной новой строчки. Писать мешало не только отсутствие мыслей, но и то, что я не умел сосредоточиться. Меня постоянно отвлекали уведомления из социальных сетей, чатов, кот Вася (об этом позже), Яна, мухи, сквозняк, закипевший чайник, закончившийся в кружке кофе, интересные посты и статьи, желание поспать, новая серия любимого сериала, желание поесть, перекуры, неудобный стул, который я сменил на неудобное кресло с распродажи… Писать мешало все, но больше всего мешала Игра.

Именно так – с большой буквы. Игра заменила мне реальность. Именно в ней я познакомился с Яной, там добился наибольших жизненных успехов (ха-ха, это не шутка, я действительно так считаю). Наш клан одно время был вторым на сервере в рейтинге, попасть к нам хотели многие, но мы брали не всех. Далеко не всех.

Я, как заместитель главы клана, отвечал за многие внутриклановые процессы, что отнимало много времени. Различные услуги, которые мы предоставляли богатеньким игрокам, приносили определенный доход как самому клану, так и его руководству, но в реальных деньгах это выражалось в таких суммах, что озвучивать цифры мне стыдно.

Всю прошлую ночь мы «осваивали» новый контент[3]3
  В MMORPG-играх часто выходят обновления, содержащие новые локации, монстров и подземелья, требующие «освоения», что значит изучение тактик против новых рейдовых боссов.


[Закрыть], что выражалось в бесконечных попытках завалить очередного нового босса[4]4
  Босс, рейдовый босс – игровой монстр, убить которого возможно силами «рейда», большой группой игроков, знающих тактику и выполняющих каждый свою роль.


[Закрыть], наших смертях, вайпах[5]5
  Вайп – смерть всех участников рейдовой группы.


[Закрыть], новых попытках, ругани на канале[6]6
  Внутриклановый канал связи для голосового общения.


[Закрыть], накапливающейся усталости и потере концентрации. Мы вайпались раз за разом, и прогресса было не видно, но все уперлись и делали все новые и новые попытки. Безуспешно.

Для многих из нас реальной жизнью давно стала жизнь игровая. Мы, как настоящие хардкорные игроки-задроты, именно в игре жили, общались, социализировались, добивались целей. В игре все твои действия оцифрованы в обоих смыслах и любое действие или бездействие поощряется вполне ощутимым опытом, золотом, очками достижений, репутации или наградой за закрытый квест. Это делает твои отношения с игровым миром честными и понятными. Наверное, поэтому я стал целеустремленным в игре, а не в жизни.

И именно поэтому нам было важно пройти рейдовый инст[7]7
  Инст, инстанс от англ. Instance Dungeon – «подземелья по заказу», ваша копия подземелья. В момент прохождения в инсте могут находиться только члены одной группы/рейда.


[Закрыть] именно в эту ночь, пока нас не опередили другие кланы.

Не прошли…

В реальном мире уже рассвело, когда мы завершили рейд и разошлись. Я на короткое время уснул с недопитой бутылкой пива в руке, но был разбужен вставшей Яной.

Один мой друг заметил, как «совы» очень корректно, заботливо и бережно относятся к «жаворонкам», когда те рано засыпают: «Тише-тише, люди… человек же спит. Давайте одеялом укроем». И как откровенно по-хамски ведут себя «жаворонки» по отношению к «совам», мирно спящим до полудня! Яна – не исключение.

– Панфилов, просыпайся! Иди завтракать! Опять всю ночь играл?

Жена включает телевизор, распахивает окна и перемещается на кухню громыхать сковородой. Оттуда слышится ее голос:

– Панфилов! Я на работу опаздываю! Вставай!

Совместный завтрак – наша нерушимая традиция, заложенная во времена совместных бессонных ночей то в постели, то в игре. Потом Янка окончила институт, получила диплом, нашла работу, и наши режимы дня стали несовместимы. Но завтракали мы всегда вместе.

Чрезмерно бодрый закадровый голос из рекламы стирального порошка разум воспринимает как безусловную помеху, которую надо срочно устранить, пока она не расплавила мозг. Я, не открывая глаз, на ощупь нахожу пульт и снижаю громкость.

Потом добираюсь до ванной, включаю воду, обжигаюсь, чертыхаюсь, просыпаюсь, добавляю холодной, умываюсь и чищу зубы. Из зеркала на меня недобро и исподлобья смотрит двадцать четвертая реинкарнация помеси гоблина и орка.

– Все-таки стоит побриться, – думаю я. – Как-нибудь. На днях…

Мы молча завтракаем, сидя напротив друг друга за маленьким обеденным столиком у стены. Я вяло пережевываю омлет, а Янка – пьет кофе, одновременно рассматривая себя в зеркальце и красясь.

Вспоминаю, как с ней познакомился. Случилось это в Игре, когда я, скучая в ожидании рейда, летал на своем огненном фениксе по Калимдору и увидел в локальном чате крик о помощи от жрицы невысокого уровня с ником «Хильяна». Маленькую жрицу обижал плохой ордынский ганкер[8]8
  Ганкер – плохой, плохой персонаж! Атакует противника, заведомо не готового к бою. Например, тех, кто намного ниже уровнем или находится в бою с одним или несколькими мобами, или из укрытия со спины, вследствие чего атакуемый не способен оценить обстановку и полноценно оказать сопротивление.


[Закрыть]. Пришлось вмешаться и выручить, после чего она внесла меня в список друзей. Следующие пару месяцев я помогал ей с прокачкой персонажа, мы стали общаться в голосовом чате, пока не выяснили, что живем в одном городе. Я пригласил ее в наш клан, и на очередной клановой попойке мы познакомились в реале…

– Тебе что, нравятся блондинки? – нарушает тишину Яна.

Я мешкаю с ответом. Блондинки мне нравятся. Но так же мне нравятся брюнетки, шатенки и рыжие. В студенчестве я был влюблен в девушку с синими волосами, и когда она обрилась наголо, любил ее не меньше.

Родной цвет волос Яны – каштановый, но в данный момент она жгучая брюнетка.

– Мне не важен цвет волос. И не важно, кто мне нравится! Последние… э-ээ… четыре года я люблю только тебя.

Сам понимаю, насколько неестественно это прозвучало. Яна недоверчиво хмыкает:

– Ну да, как же. А в книге ты пишешь о блондинке. Хорошо хоть, помнишь, сколько мы вместе!

Я давлюсь только что откушенным куском бутерброда с сыром и колбасой. Действительно, в книге главный герой влюбляется в блондинку. Но то главный герой, а тут – я. Откашлявшись, прожевав и проглотив, отвечаю: «Это не я так считаю. Это главный герой».

– Гер-р-рой – штаны с дырой, – тянет она.

Недокрашенный глаз придает ей черты Двуликого, бывшего окружного прокурора Готэм-сити. С ее носка слетает тапка – нервничая, она всегда раскачивает ногу.

– Герой книги, ты же понимаешь? Просто я пишу от первого лица, мне так удобнее.

– Врешь ты все, Панфилов. Я тебя насквозь вижу, вон уже краснеешь и рука дрожит.

Рука дрожит не поэтому, это тремор с похмелья, но она права. Вру.

– Ладно, пейсатель, – она намеренно искажает слово, – мне пора на работу.

Обдает меня приторно-возбуждающим шлейфом духов, чмокает в губы и уходит.

Хлопает дверь.

Я смотрю на бутерброд в руке. Есть совершенно не хочется. Хочется спать.

Кладу голову на руки и осматриваю нашу кухоньку съемной «двушки», в которой воцарился дух уныния и нищеты. Над раковиной обвалилась плитка, из крана с убийственной монотонностью капает, сломанная дверца духовки всегда открыта. Плита в бурых разводах, а рыжевато-серый от табачного дыма потолок нависает так депрессивно, что хочется прямо сейчас выйти через комнату на балкон, сесть на его рассохшиеся деревянные перила, свесить ноги на улицу, поболтать ими и спрыгнуть вниз…

Встаю. Оставив грязную посуду на столе, выхожу из кухни и иду на балкон. Яркий солнечный свет бьет по глазам. Щурюсь, потягиваюсь, прогоняя ломоту из одеревеневшего тела, и лезу в карман за пачкой сигарет.

Пачка пуста. Горестно матерюсь и вздыхаю. Уже не хочется ничего. Постабстинентный синдром в классическом проявлении. Я переваливаюсь через перила балкона и с восьмого этажа смотрю вниз на двор. В жидко-стальной луже быстро проплывают облачка, а ее поверхность манит. На мгновение в разрыве между пробегающими облаками мелькает луч солнца.

Слепну, но словно получаю заряд.

В глазах плывет. Зрение дает сбой: передо мной мелькают мушки в виде каких-то знаков, символов и цифр. Присаживаюсь на старую раздолбанную шатающуюся табуретку и протираю глаза.

Проморгавшись, решаю выйти на улицу и пройтись до магазина, чтобы купить сигарет, кофе и, вернувшись, засесть за книгу, которую никак не закончу.

Почему-то мне кажется, что стоит ее дописать, так сразу все у меня наладится.

Просто надо закончить книгу.

Глава 2
WTF?!!

Где мы, чувак?! Кажется, это страна летучих мышей!

«Страх и ненависть в Лас-Вегасе»

Осторожно перепрыгиваю лужи, чтобы не промочить ноги. Левая кроссовка просит каши, но починить лень. Сдать в ремонт – нет лишних денег. Купить новые кроссовки? Есть расходы поважнее – аренда квартиры, коммунальные услуги, оплата Интернета, продукты, в конце концов. Хотя, будь моя воля, я бы сначала купил кроссовки, но семейный бюджет в надежных Янкиных руках.

Двор у нас прямо эталонный для этого района. Асфальт разворотили, провели раскопки водопроводных труб, закопали. За пару лет утрамбовалось, но при первом дожде превращается в болото. Грязь, мусор, летающие по двору пакеты, сколотые бордюры, чахлый кустарник, протянутые веревки с развешенным бельем, щербатые разнородные окна и балконы, – и рад бы порадоваться глаз, да нечему. Разве что преддверие лета и распускающаяся зелень деревьев создают со школьных времен особое, предканикулярное настроение.

Там, где когда-то подразумевался детский городок, прочно обосновались местные забулдыги. Часть из них – мои ровесники, застрявшие в подростковом развитии. Другие – помладше, на побегушках у них. С ними же сидит Ягоза, авторитетный в этой локации сухощавый мужик неопределенного возраста, синий от наколок, в трико с растянутыми коленками и в зеленой футболке на три размера больше с принтом Че Гевары. Этот у них за главного. Лениво потягивает алкогольный коктейль из смятой банки, одновременно дымя сигареткой. Ягоза пьет «Ягу» – картина маслом.

Скучают, страдая от безденежья и безделья. Отсюда вижу, как им хочется выпить – «Яга» не в счет, это для них так, вместо воды.

Один раскачивается на турнике, изображая гимнаста. Заметив меня, он спрыгивает, сплевывает на руки и трет ладони друг о друга.

– Фил! Здорово!

Остальные, мельком взглянув, продолжают заниматься своими делами.

Не жду ничего хорошего. Слава, или Сява, как его все зовут, как-то привязался ко мне по пути из магазина домой. Тогда я был в хорошем настроении – неплохо заработал и накупил деликатесов, чтобы отметить вечером с Яной. Мы разговорились, я великодушно угостил его бутылкой пива и ушел домой, напрочь забыв и о нем, и о разговоре.

А вот он не забыл, как выяснилось. Теперь каждый раз, встречая меня, он лезет обниматься, между делом пытаясь стрельнуть то сигарету, то денег.

– Здорово, Сява!

Он подходит ко мне, сильно жмет руку, приобнимает, похлопывая по спине, и слегка проводит руками по задним карманам джинсов, словно обыскивая. В глазах снова мутнеет. Я упорно вглядываюсь в его лицо, но вижу все расплывчато.

– Ох е… Ты чего такой шалой? – В его голосе ни капли сочувствия, так, подметил факт.

– Что-то хреново, обожди, – я отстраняюсь, пытаясь привести себя в порядок. Тру глаза, всматриваюсь, изо всех сил напрягая зрение.

Сявино лицо обретает резкость. Только сейчас замечаю, что у него очень густые и длинные ресницы. Наверное, был очень красивым ребенком, но взрослая жизнь все испортила. Лоснящаяся кожа в оспинах, перебитый кривой нос, прокуренные желтые зубы, сальные волосы…

А это что за фигня?!

Я вглядываюсь, снова тру глаза, смотрю – фигня не пропадает!

Сява пугается и озирается.

– Не понял! Ты че, Фил? Че не так? А? Ху…

– Погоди! – перебиваю и провожу рукой над его головой. Рука ничего не чувствует. Но это есть!

Перехватывает дыхание, я не могу отвести взгляд от четкой и недвусмысленной зеленой надписи, словно витающей в воздухе над Сявиной головой:

Вячеслав ‘Сява’ Заяцев, 28 лет

– Заяцев??!

– Что? – вздрагивает Сява.

– Твоя фамилия Заяцев?

– Э… Да… А ты… Откуда ты знаешь?

Я молчу, усиленно думаю. Мои мысли – мои скакуны, все как в песне. Эскадрон моих мыслей шальных мечется по полю сознания, не в силах совместить реальное с нереальным. Все это может быть галлюцинацией – от недосыпа, от переигрывания, от похмелья. Сосредотачиваюсь на надписи, и вдруг она растягивается вниз, словно развернувшийся свиток.

Вячеслав ‘Сява’ Заяцев, 28 лет

Текущий статус: безработный.

Четвертый уровень социальной значимости.

Не классифицирован.

Холост.

Замечен в противоправных действиях!

Последняя строчка мерцает красным. Сосредоточив взгляд на ней, я пробую «раскрыть» и ее, но ничего не выходит. Из ступора меня выводит безработный В. Заяцев с четвертым уровнем социальной значимости:

– Фил! Фил! Але, чудила!

Текст сворачивается до первоначальной строчки.

– Слушай, а почему не Зайцев? – вдруг спрашиваю я.

– А, так это… – Сява мнется. – У предка фамилия была просто Заяц, а потом зачем-то в паспорте «Заяцев» написали. – А тебе зачем?

– Так «Зайцев» же будет, если склонять.

– А, ну да, ну да… – подозрительно легко соглашается со мной он. – Ну, так это… Я пойду?

– Надо – иди.

– А это… Сигаретки не будет?

– Не-а, кончились.

Сява вздыхает о чем-то своем, разворачивается и уходит назад.

– Сява, стой!

Он оборачивается и вздергивает подбородок:

– Чего тебе?

– Тебе двадцать восемь?

Он кивает и идет дальше. Надпись над его головой все так же мне сообщает, что этот человек – Вячеслав ‘Сява’ Заяцев двадцати восьми лет, но по мере его отдаления уменьшается в размерах, пока вовсе не пропадает.

Я не рискую идти за ним, чтобы проверить, работает ли это с другими. Резко хочется курить, и я выхожу из двора на улицу.

Иду, вглядываясь в прохожих, предметы, знаки, вывески, проезжающие машины, но ничего похожего с Сявой не происходит. Пытаюсь списать все на переутомление, но фамилия! Я не знал и не мог знать его фамилии, как и его возраста!

Все еще в раздумьях, захожу в магазин, подхожу к кассе, протягиваю деньги.

– «Кент», четверку.

Молодящаяся продавщица, прижав телефон плечом к уху, с кем-то разговаривает. Не прерывая беседы, берет деньги, отсчитывает сдачу и вместе с пачкой сигарет кладет на прилавок. На секунду ее взгляд пересекается с моим.

– Бинго! – восклицаю я, дрожащей рукой беру сдачу и сигареты, пихаю их как придется в карман и вылетаю на улицу.

Сразу, как только продавщица посмотрела мне в глаза, над нею появился системный текст:

Валентина ‘Валя’ Гашкина, 38 лет

На улице, чертыхнувшись, я понимаю, что свалял дурака. Возвращаюсь, снова протягиваю деньги:

– Валентина, забыл, дайте, пожалуйста, еще зажигалку.

– Я перезвоню, – говорит она кому-то в трубку и смотрит на меня. В глазах недопонимание. Видимо, списывает меня в разряд местных алкашей, знающих всех продавщиц района поименно, и успокаивается.

Пока она тянется за зажигалкой, я успеваю «раскрыть» блок информации.

Валентина ‘Валя’ Гашкина, 38 лет

Текущий статус: продавец-кассир.

Девятый уровень социальной значимости.

Класс: торговец третьего уровня.

Вдова. Дети: сын Игорь, 18 лет; сын Иван, 11 лет.

Замечена в противоправных действиях!

Решаю идти до конца в своем эксперименте.

– Как дела, Валентина? Как Игорек, Ванька?

Вот здесь ее пробрало, она снова уставилась на меня с зажигалкой в руке, пытаясь вспомнить, откуда я ее могу знать. Не вспомнив, но решив для себя, что мы знакомы, но признаваться в том, что не помнит – неудобно, она все-таки отвечает:

– Игорь нормально, в универе своем учится, на второй курс почти перешел. Ванька вот совсем хулиган, двоечник! Уж его Игорь вроде воспитывает, а все не то, нет у Ваньки того уважения, что к отцу…

Внезапно прерывается, удивленная собственной откровенностью. Вздыхает, протягивает зажигалку.

– Вы уж простите… Откуда вы меня знаете?

– Встречались как-то у общих знакомых, – мямлю я, беру зажигалку и ухожу.

Выйдя из магазина, быстро иду в сторону аллеи, на ходу распаковывая пачку сигарет. Сминаю обертку, закидываю в урну, прикуриваю, затягиваюсь. По пути думаю: что же за противоправные действия совершила продавщица? Подворовывает из кассы по мелочи?

Дойдя до первой же лавочки, сажусь, устало откинув ноги. Никотин разливается по артериям и достигает мозга.

В периферии зрения что-то мигает, заставляя меня скосить взгляд. Оттуда выскакивает, укрупняясь, текст, но на этот раз он обо мне.

Внимание! Легкая степень отравления!

Снижение жизненных сил на 0,00018 %.

Текущее значение жизненных сил: 69,31882 %.

Вчитываясь, я снова затягиваюсь. Число снижения жизненных сил меняется на 0,00021 %. Я смаргиваю, и текст исчезает куда-то за край зрения.

Жизненные силы – это хэпэ[9]9
  HP – от англ. Hit Point, числовое значение показателя здоровья персонажа в компьютерных и видеоиграх.


[Закрыть]?

Я докурил сигарету, представляя, как с каждой затяжкой теряю 0,00003 % жизненных сил. Курить становится противно, срабатывает геймерский опыт избегать дебафов и негативных дотов[10]10
  ДОТ – (англ.), Damage over time (DoT) – урон, получаемый персонажем компьютерной игры на протяжении определенного времени.


[Закрыть]. Дальше курю уже из принципа.

Стоп, а сколько у меня всего жизни?

В левом нижнем краю поля зрения проявляется красная шкала, заполненная на те самые 69 % с небольшим. Не понял, а где остальные 30 % с небольшим сил?

Это что, я одной сигаретой себе снес треть здоровья? Или это некий накопительный эффект от…

Понятно, от чего. Бессонные ночи, плохое питание, алкоголь, курение, адская экология, наконец. Понятно.

Это – понятно.

Но все остальное!

Да что за чушь происходит?..