Текст книги "Новая жизнь"

Глава III

И когда я думал о ней, на меня снизошел нежданно сладкий сон, и в нем предстало мне дивное видение: казалось мне, что в комнате своей я увидел облако огненного цвета и внутри его я различил облик мужа страшного вида[4]4
  Это был Амур.


[Закрыть] для тех, кто на него взглянет.

И показался он мне сам таким веселым, что удивительно, и в словах своих он выразил многое, но я понял только вот что: вот властелин твой.

И казалось мне, что я вижу в его руках обнаженное существо, которое спало, обернутое, как мне думалось, в легкую ткань кровавого цвета, и, когда я посмотрел на него очень внимательно, я узнал в ней ту, которая накануне соизволила мне поклониться. В одной руке, казалось мне, держал он что-то, что горело ярко, и я услышал такие слова: смотри, вот сердце твое. И немного погодя он разбудил ту, которая спала, и с большим старанием и искусством он заставил ее отведать того, что горело в его руках, и она исполнила это с некоторым сомнением[5]5
  Аллегория съеденного возлюбленным сердца своей милой нередко встречается в средневековой поэзии.


[Закрыть].

И после этого очень скоро его веселость перешла в горчайший плач, и так, плача, он охватил донну своими руками, и с нею вместе, как мне казалось, он полетел к небу, отчего я исполнился такой тоскою, что слабый сон мой не мог выдержать больше, он порвался, и я внезапно проснулся. И сейчас же я начал размышлять. Я нашел, что час, когда явилось мне это видение, был четвертый в ночи, и, таким образом, ясно выходило, что он был и первым часом девяти последних часов ночи. И, думая о том, что я увидел, решил я рассказать об этом многим знаменитым трубадурам[6]6
  Следуя провансальской традиции, Данте здесь употребляет слово trovatori, в других местах poeti.


[Закрыть] того времени. И так как я сам тоже обладал уже раньше искусством слагать слова в рифмы, я задумал написать сонет, в котором, приветствуя всех верных Амуру, я прошу их объяснить мое видение, причем я должен был изложить все, что мне приснилось. И тогда я начал этот сонет.

Сонет I

 
К вам, души нежных и сердца влюбленных,
От имени Амура я с приветом:
Кто познакомится с моим сонетом,
Пусть смысл его откроет потаенный.
Был третий час на небесах бездонных,[7]7
  Собственно говоря, Данте говорит о первой «трети ночи», не указывая точно часа. Перевожу третий час, т. к. эта цифра везде играет у Данте особую мистическую роль, как и 9.


[Закрыть]
Когда всего богаче звезды светом, —
Дрожу я при воспоминаньи этом,
Амур предстал моим очам смущенным.
Он сердце нес мое и ликованья,
Казалось, полон был; спокойно спящей
В его руках, в прозрачном одеянье,
Увидел я мадонну; на прощанье
От пламенного сердца ей, дрожащей,
Отведать дал он и исчез с рыданьем.
 

Этот сонет разделяется на две части: в первой я шлю привет и прошу отклика; во второй я объясняю, на что именно нужно ответить.

Вторая часть начинается так: был третий час. На этот сонет ответили многие различными мнениями[8]8
  Между другими поэтами, ответившими Данте, были Чино да Пистойя и Данте да Майяно, оба известные поэты того времени.


[Закрыть], между ними был тот, кого я считаю своим лучшим другом[9]9
  Это был друг Данте и впоследствии его политический противник – Гвидо Кавальканти.


[Закрыть], и тогда я написал сонет, который начинается так: Vedesti al mio parere ogni valore.

И это было началом нашей дружбы с ним, когда он узнал, что пославший ему сонет был я.

Истинное значение моего сновидения не было тогда понято никем, а теперь ясно самым простым людям.

Глава IV

Со времени этого видения мой естественный дух стал терпеть затруднения в своей деятельности, т. е. душа моя вся была отдана мыслям о той благороднейшей, и я сделался в короткое время таким хрупким и слабым, что многим друзьям тяжело было на меня смотреть, a другие, полные недоброжелательства, старались разузнать от меня о том, что я так хотел скрыть от всех. Но я, понимая все коварство задаваемых мне вопросов, по воле Амура, приказывавшего мне сообразно с велениями разума, отвечал им: это Амур так властвует надо мною. Я говорил: Амур, – потому что на своем лице я носил такие явные знаки его, которых нельзя было скрыть. И когда меня спрашивали: ради кого же тебя так измучил Амур? – я смотрел на них, улыбаясь, и не отвечал им ничего.

Глава V

Однажды, когда эта благороднейшая находилась там, где раздаются слова в честь царицы славы[10]10
  Т. е. в церкви, где поют хвалу Деве Mаpии.


[Закрыть], я помещался в таком месте, откуда мог видеть свое блаженство, а между ею и мною по прямой линии сидела благородная донна очень привлекательного вида; она оглядывалась на меня часто, дивясь тому, что я смотрю в ее сторону, и ей казалось, что взгляд мой кончался как раз на ней, и многие из присутствовавших замечали это и так уверились в том, что, когда я выходил оттуда, я слышал, как мне говорили вслед: видел, как эта донна заставляет его томиться! И когда они называли ее, я понял, что эта была как раз та, что сидела по прямой линии, которая вела от благороднейшей Беатриче и кончалась в моих глазах. И я успокоился, поняв, что моя тайна в тот день не была открыта по лицу моему.

И сейчас же я решил сделать из этой донны ширму для истины и в короткое время устроил так, что в мою тайну поверили многие из тех людей, которые обо мне рассуждали. Этою донной прикрывался я многие месяцы и годы; и, чтобы еще больше заставить поверить всех, я написал для нее несколько рифмованных пустячков, которые я не хочу приводить здесь, где подобает говорить только об одной благороднейшей Беатриче, поэтому я пропускаю их все и буду здесь записывать только то, что послужит в похвалу ей.

Глава VI

В те времена, когда донна эта служила ширмою для великой любви моей, я захотел со своей стороны как-нибудь запечатлеть имя своей благороднейшей, окружив ее именами других дам, и между прочим упомянуть имя этой донны. И я выбрал имена шестидесяти самых прекрасных дам того города, куда угодно было поместить мою донну Всевышнему[11]11
  Флоренция.


[Закрыть], и написал эпистолу в форме сирвента[12]12
  Сирвентом, или сирвентесом, провансальцы называли пьесы, трактующие в стихах не о любви, а о предметах более серьезного характера, таких как мораль, политика.


[Закрыть], я не привожу ее здесь и упоминаю об этом только вот зачем: когда я ее составлял, чудесным образом случилось, что имя моей донны пришлось как раз под цифрою девять, среди имен других дам, а не под каким-нибудь иным числом.

Глава VII

Случилось, что донна, которая помогала мне столько времени скрывать мои чувства, уехала из вышеупомянутого города и отправилась в далекую страну, и я, испуганный тем, что исчезла моя прекрасная защита, так сильно огорчился этим, как и сам не мог бы раньше поверить. И я подумал, что мне надлежит сказать что-нибудь горестное по поводу ее отъезда, иначе могут скоро догадаться о моем притворстве. Тогда я решил написать жалобу в форме сонета, который я приведу здесь, потому что моя донна была прямой причиной некоторых слов, находящихся в сонете этом, как будет ясно всем, кто понимает. И тогда я написал этот сонет.

Сонет II

 
О вы, что Амура путями идете, взгляните
И сами скажите,
Что скорби сильнее моей вы не знали.
Молю об одном: моим вздохам внемлите, —
Тогда вы решите,
Что стал я обителью горькой печали.
Амур бесконечной своей добротою,
Хоть этого я и не стою,
Всю жизнь мою сделал столь чудной и нежной,
Что люди кругом вопрошали друг друга:
За что, за какие заслуги
Он радостью полон такой безмятежной?
Теперь я утратил всю бодрость былую,
Что только любимая мне посылала,
Суровая бедность настала,
О ней без страданий сказать не могу я,
И людям теперь я таким подражаю,
Что бедность стыдятся высказывать злую;
И видом веселость являя живую,
Томлюся я в сердце своем и рыдаю[13]13
  Этот сонет несколько отличается своей формой от остальных.


[Закрыть].
 

Этот сонет имеет две главные части. В первой я призываю верных Амуру словами Иеремии-пророка: «О, вы все блуждающие по дорогам, остановитесь и взгляните, есть ли где скорбь, подобная моей». И я прошу их выслушать меня. Во второй части я рассказываю о том, что сделал со мною Амур с другим значением, о котором нельзя догадаться по началу и концу сонета, и говорю дальше о том, что я потерял. Вторая часть начинается словами: Амур бесконечной своей добротою.

Глава VIII

После отъезда той благородной донны Господу угодно было отозвать к славе Своей молодую и очень красивую донну, которая была очень любима в том городе; и я видел, как тело ее, лишенное души, лежало, окруженное толпою донн, и они горько над нею плакали. Тогда я вспомнил, что видал ее в обществе моей благороднейшей, и не мог удержать слез; так, плача, я решился сказать несколько слов об ее смерти ради того, что я несколько раз видел ее с моею донной. И на это я как раз намекаю в последней части сонета, как будет совершенно ясно тому, кто понимает. И тогда написал я два сонета, из которых один начинается словами: Амур рыдает, а второй: злодейка смерть.

Сонет III

 
Амур рыдает, горе всем влюбленным.
Но что ж ему печаль ту причинило?
Он слышит, как, чело склонив уныло,
С тоской во взорах горько плачут донны,
Злодейка смерть, рукою непреклонной
Ты сердце благородное сгубила
И мир всего прекрасного лишила,
Что, кроме чести, оценить мы склонны.
Внемлите, как Амур ей шлет хваленья,
Его я слышал горестные стоны
Над телом, распростертым без дыханья,
Он часто на небо смотрел в томленьи,
Куда пошла душа достойной донны,
Еще недавно полной ликованья.
 

Этот первый сонет делится на две части. В первой я прошу и призываю верного амура плакать, потому что синьор их плачет, и говорю: но что же причинило ему ту печаль? – для того, чтобы они приготовились меня слушать. Во второй части я рассказываю об этой причине, в третьей – говорю о тех почестях, которые оказал Амур этой донне. Вторая начинается словами: он слышит; третья: внемлите.

Сонет IV

 
Злодейка смерть, чужда ты состраданья,
Праматерь древняя терзанья,
Судья неумолимый и жестокий,
Меня наполнила ты горестью глубокой,
Иду я одиноко,
Твердя без устали хулы и порицанья.
И чтобы ты не знала оправданья,
Я сделаю признанье:
Коварства, лжи и зла в тебе так много!
Сердца людей исполню я тревогой
Тех, что Амур ведет своей дорогой,
Сказав, какие ты готовишь им страданья.
Ты благородство унесла с собою,
И мир всего того, что в донне ценно,
Лишен тобой, презренной,
Веселья вместе с прелестью живою.
Но больше говорить о ней не стоит,
Для всех ее заслуги несомненны.
Лишь праведник блаженный
Ее достоин видеть пред собою[14]14
  Точный смысл таков: Данте видел умершую в обществе Беатриче, а так как все, кто видит и слышит Беатриче, становятся совершеннее и лучше, то и эта донна может рассчитывать на жизнь вечную с праведниками.


[Закрыть].
 

Этот сонет разделяется на четыре части: в первой я называю смерть некоторыми подобающими ей именами; во второй, говоря с нею, объясняю ей причину, по которой я начал проклинать; в третьей я ее посрамляю; в четвертой я обращаюсь к неопределенному лицу, хоть оно в моих мыслях вполне определенно. Вторая часть начинается словами: меня наполнила ты… Третья словами: и чтобы ты не знала оправданья. Четвертая словами: лишь праведник блаженный.

Глава IX

Через несколько дней после смерти этой донны случилось так, что я должен был покинуть упомянутый город и отправиться в те края, где обитала благородная дама, служившая мне защитой. И уже немного пути оставалось мне сделать до того места, где она жила. И хотя я находился в обществе многих людей, но по виду моему было ясно, что путь тот мне неприятен, и вздохи мои не могли рассеять печали, которая наполняла сердце мое по мере того, как я удалялся от своего блаженства.

И тогда сладчайший властитель мой, который господствовал надо мною силою моей благороднейшей донны, предстал мне в воображении моем как пилигрим, одетый в легкие одежды из грубой и убогой ткани. Он показался мне унылым, смотрел в землю и только несколько раз взглянул, как мне показалось, на прекрасную реку, быструю и светлую, которая течет вдоль той дороги, по которой я ехал. И почудилось мне, что Амур меня окликнул и сказал мне такие слова: я иду от той донны, которая долго служила тебе защитой, и я знаю, что она больше не вернется, и сердце твое, которое ты отдавал на служение ей по моему велению, оно со мною, я несу его той донне, что будет впредь служить тебе защитой, как была эта (и он назвал мне ее, так что я узнал ее хорошо). Но об этих словах моих, если ты что-нибудь захочешь рассказать, сделай это так,чтобы никто не догадался о твоей притворной любви, какую ты выражал той донне и какую надлежит тебе выказывать и новой[15]15
  У провансальцев тоже находим выражение: fenhar l'amor, т. е. притворяться любящими; зачастую для того, чтоб скрыть свою подлинную любовь, они воспевали для отвода глаз другую донну. Это совпадает вполне с дантевской ширмой.


[Закрыть]. И, сказав такие слова, исчезло это видение мое внезапно, оно потрясло меня так,[16]16
  Темное место. Буквально: «…он оставил мне значительную часть самого себя», т. е. любви или любовного волнения, это неясно.


[Закрыть] что я, изменившись в лице своем, ехал в этот день задумчивый и сопровождаемый частыми вздохами. И вечером я написал такой сонет.

Сонет V

 
Вчера я ехал скучною дорогой[17]17
  Быть может, Данте ехал вдоль реки Арно вместе с флорентийскими войсками для сражения с гибеллинами в Ареццо.


[Закрыть],
Томяся и тоскуя всей душою.
Как вдруг в одежде легкой предо мною
Предстал Амур, как пилигрим убогий.
Унылый и исполненный тревоги,
Расставшись будто с властию былою,
Стыдясь людей, с поникшей головою,
Вздыхая, шел Амур своей дорогой!
Меня по имени он называя,
Сказал: из дальнего иду я края,
Твое там сердце долго пребывало;
Чтоб радость новую оно узнало,
Его тeбе опять я возвращаю.
Тут он исчез, а как – я сам не знаю.
 

Этот сонет делится на три части: в первой части я говорю, как мне явился амур и зачем он мне показался; во второй говорю, это он мне поведал, но не совсем ясно, из страха, чтобы я не выдал своей тайны; в третьей части говорю, как он исчез. Вторая начинается словами: меня по имени; третья: тут он исчез.

Глава X

По возвращении моем я стал искать ту донну, которую мне назвал мой господин на дороге вздохов, и, чтоб не распространяться долго об этом, скажу, что в короткое время я сделал ее своею защитой и многие люди болтали об этом больше, чем этого требовала благопристойность, отчего мне часто становилось очень тяжело. И по этой причине (так как эта тайная молва порочила меня) эта благороднейшая, которая была разрушительницей всех пороков и царицей добродетели, проходя где-то мимо меня, отказала мне в своем сладчайшем поклоне, а в нем заключалось все мое блаженство. И я, изменяя своему первоначальному намерению, захотел дать понять, какое благодетельное значение имело для меня ее приветствие.

Глава XI

Я утверждаю, что, когда она, бывало, появлялась откуда-нибудь, надежда на ее чудесный привет уничтожала в моей душе все враждебное, мною овладевало пламя милосердия, которое заставляло меня прощать всякому, кто меня мог обидеть, и если бы тогда меня о чем-нибудь спросили, ответ мой был бы только один: Амур, – и лицо мое было бы одето смирением. И когда она была близка к тому, чтобы поклониться мне, дух любовный, уничтожая всех других духов чувств, толкал вперед слабых духов зрения и говорил им: идите и почтите Вашу донну, – а сам он занимал их место. И тот, кто пожелал бы узнать, что такое любовь, мог бы понять это, глядя в трепетные глаза мои. И когда эта благороднейшая донна кланялась, любовь не могла затемнить мне моего несказанного блаженства, но от полноты нежности она становилась такой сильной, что мое тело, которое в то время было целиком в ее власти, делалось таким тяжелым, как неодушевленный предмет. Таким образом, ясно выходит, что в ее привете заключалось все мое блаженство, и оно во много раз превышало и затопляло всю мою силу.

Глава XII

Итак, возвращаясь к сказанному, я говорю: когда мое блаженство было от меня отнято, меня охватила такая печаль, что, удалившись от людей в уединенное место, я оросил землю горчайшими слезами; и эти слезы меня немножко облегчили, и я ушел в свою комнату, где я мог плакать, не будучи услышанным. И там взывал к милости, достойной донны, говоря: «Амур, помоги твоему верному». Я заснул наконец, как побитый ребенок, в слезах. И случилось так, что во сне я увидел в моей комнате вдали от меня юношу, одетого в белоснежные одежды, и казалось, он глубоко задумался. Он обратил взор туда, где я лежал, и, поглядев на меня некоторое время, вздохнул и, как мне показалось, позвал меня и сказал мне такие слова: «Сын мой, время пришло окончить притворство наше». Тогда мне показалось, что я узнал его, так как он называл меня так уже много раз в моих сновидениях. И я видел, что он как будто плакал горестно и, казалось, ждал от меня какого-нибудь слова; и я, решившись, начал говорить с ним так: «Благородной синьор, о чем ты плачешь?» А он мне ответил такими словами: «Я как бы центр круга, от которого равно отстоят части окружности, ты же нет»[18]18
  Темное место, толкуемое различно. Скорее всего, это значит, что Амур – представитель идеальной божественной любви, не знающей изменения, а о неверности смертного Данте Амур проливал слезы.


[Закрыть].

И тогда, задумавшись над его словами, я решил, что он говорил со мною очень темно, и я, сделав усилие над собою, сказал ему так: «Почему, синьор мой, говоришь ты со мною так темно?» А он сказал мне по-итальянски: «Не спрашивай больше того, что тебе полезно».

И тогда я начал рассуждать о поклоне, в котором мне было отказано, и спросил его о причине, а он ответил мне на это так: «Наша Беатриче услыхала от некоторых людей, когда речь зашла о тебе, что ты докучаешь донне, которую я тебе назвал на дороге вздохов. И поэтому эта благороднейшая противница всякой докуки не соблаговолила поклониться тебе, боясь быть навязчивой. И так как отсюда явствует, что ей стала известна твоя тайна, которая длилась так долго, я хочу, чтобы ты рассказал в нескольких рифмованных словах о том, с какою силой я владею тобой через нее и как ты с самой ранней юности принадлежал лишь ей. И в этом ты призовешь в свидетели того, кто об этом знает, и попросишь его сообщить ей об этом; а так как я и есть этот свидетель, охотно подтвержу это. И таким образом она узнает о твоих желаниях и, услышав о чувстве твоем, поймет, что ее обманули. Эти слова ты должен заключить в самую середину стиха, чтобы сразу не начинать с этого, ибо это недостойно. И не посылай их никуда без меня, чтобы слова эти были ей понятны, и тебе следует облечь их в слабую гармонию, и я там буду всегда, когда будет необходимо».

И, сказав такие слова, он исчез, и сон мой прервался, и я сообразил, что это видение явилось мне в девять часов данного дня, и я ушел из своей комнаты, решив написать балладу, в которой я последовал совету моего синьора. Вот какова эта баллада.

Баллада

 
Хочу, баллада, чтобы ты явилась
С Амуром вместе к донне на свиданье
И то, что ты споешь мне в оправданье,
Властителем моим ей подтвердилось.
Так благородна ты, моя баллада,
Что и без всякой свиты
Повсюду можешь ты летать спокойно;
Но если для тебя еще защиты надо,
Амура позови ты, —
Быть без него балладе непристойно,
Одна ты там не можешь быть покойной, —
Мадонна на меня разгневана ужасно,
И без Амура к ней идти опасно.
Тебя там могут встретить оскорбленья.
К ней прилетев, начни ты нежным тоном
Так речь свою пред нею,
Склонив ее сначала к состраданью:
Мадонна, тот, кем послан я с поклоном,
Коль милостью своею
Его простите, молит о вниманьи,
Амур всегда меняет по желанью
Весь вид его пред Вашей красотою,
А потому он занялся другою,
Хоть сердцем он не знает измененья.
Скажи: Мадонна, верен он остался
Вам всей своей душою
И все мечты Вам отдал на служенье.
Он рано Вашим стал и не менялся.
И коль ее не тронешь речью тою,
Пусть у Амура спросит подтвержденья.
Смиренно обрати ты к ней моленье,
Коль был ей в тягость, чтоб его простила.
Пускай она прикажет лечь в могилу,
И я ее исполню повеленье.
Того, кто полон жалости прекрасной,
Проси, моя баллада,
Мадонне за меня замолвить слово.
Тебе, во имя песни сладкогласной,
Остаться с нею надо
И обо мне поговорить с ней снова,
И, если робкого простить она готова,
Пусть даст ему о мире весть благую,
Баллада нежная, тебя послать хочу я
Туда, где ты заслужишь уваженье.
 

Эта баллада разделяется на три части: в первой я говорю ей, куда она идет, и ободряю ее, чтобы придать ей уверенности, и сообщаю, кого она должна взять с собою для того, чтобы лететь спокойно без всякой опасности; во второй части я рассказываю о том, что ей надлежит сделать; в третьей – предоставляю ей лететь, когда она хочет, поручая ее нежный полет власти судьбы. Вторая часть начинается словами: к ней прилетев; третья: баллада нежная.

Быть может, кто-нибудь не согласится со мною и скажет, что ему непонятно, к кому относятся мои слова во втором лице, потому что баллада не то лицо, к кому я обращаюсь. На это я отвечу, что сомнение это я намерен разрешить и разъяснить в этой книжке – в одном месте, еще более темном, – и тогда поймет тот, кто сомневался и кто хотел протестовать каким-нибудь образом.

Глава XIII

После описанного мною видения, сказав все те слова, которые внушил мне Амур, я стал терзаться различными мыслями; я боролся с ними и против каждой из них был беззащитен, а среди этих мыслей четыре, казалось, отнимали у меня покой. Одна из них была такая: прекрасна власть Амура, ибо она отвращает помыслы верных ему от всяких низменных предметов. Другая же мысль была такова: недобрая власть у Амура, ибо, чем вернее ему слуга его, тем больше мучительных ударов выпадает ему на долю. И следующая мысль была такая: имя Амура так сладко для слуха, и мне кажется невозможным, чтобы деяния его касались иных вещей, кроме как нежных, так как имена соответствуют названным вещам, как написано: имена суть следствия вещей[19]19
  Это изречение неизвестно откуда взято.


[Закрыть]. Четвертая мысль была такая: донна, ради которой тебя так терзает Амур, не похожа на других донн так, чтобы легко менялось ее сердце. И каждая из этих мыслей меня мучила несказанно, и я стал подобен тому, кто не знает, по какой дороге ему нужно идти, и хочет идти, а сам не знает, куда ему идти надлежит. И мне захотелось найти какой-нибудь общий путь для них, на котором бы они все сошлись, но этот путь оказался враждебным для меня, так как мне оставалось только взывать о милости и отдать себя в ее руки. И, пребывая в этом состоянии, я был охвачен желанием написать об этом несколько рифмованных строк, и тогда получился вот какой сонет.