Текст книги "Депрессия. Торг. Писательство"

«Что ест ваш герой?»
Наит Мерилион
Эссе

Когда журнал «Рассказы» предложил мне написать эссе о писательских фишках, я сразу поняла, что буду писать про быт, еду и раскрытие героев через детали.

Все эти мелочи: что герой поел на завтрак, насколько горячим был кофе, позволяет ли себе герой выйти из дома в мятом свитере и почему он так не любит торговцев на рынках.

Зачастую мы увлекаемся важной миссией (если речь о героическом фэнтези), отношениями (если речь о любовном романе), стремительным сюжетом (если создаем, например, детективную или приключенческую историю) и забываем о том, что большую часть жизни занимают не великие подвиги и любовные потрясения, а каждодневные рутинные мелочи. Один не может уйти из кухни, не перемыв всю посуду, второй ест на ходу, вытирая перепачканные руки о штаны, – в этих мелочах прячется та самая «живость».

Героя прекрасно охарактеризует что-то вроде: «Мэли завидовали все вокруг, только никто не знал, что она позволяла себе носить носки с дырками и каждое утро тратила по часу на то, чтобы выпрямить непослушные кудряшки».

Одним предложением можно показать отношение общества к Мэли, отношение самой Мэли к себе и ту иллюзию, которую она создает. Можно показать и более глубокую травму Мэли, добавив драмы: «Мэли завидовали все вокруг, только никто не знал, что она позволяла себе носить носки с дырками и каждое утро выжигала непослушные кудряшки, пока те не принимали единственно приемлемую форму – прямую!».

То есть она уже не просто пытается себя поменять, она не принимает себя вовсе! Мэли не просто борется с кудряшками – она выжигает их; так мы увеличиваем градус эмоций, идем в глубину.

И все в деталях: носки с дырками, кудряшки. Мы не говорим напрямую, как Мэли к себе относится, мы это показываем.

Именно детали понятны читателю, они делают персонажа близким, живым, именно в них можно найти сходство со своей жизнью.

Детали – это крючки. Бытовые детали – крючки с наживкой!

Скажем, вот сидит наш герой, и раздается телефонный звонок, который ломает его жизнь.

Мы способны головой понять, что произошло нечто плохое. Но сопереживать герою мы начнем, если до звонка он будет не просто сидеть, а «жить».

Достанет пакет холодного сока и выпьет залпом, или будет стоять у плиты и варить кофе в турке, рассматривая пенку, или будет разрезать перец и бороться с прилипающими к пальцам семенами. Все это – знакомое нам – позволит начать испытывать к герою чувства. А потом дзинь! – и мы уже в какой-то степени ломаемся вместе с персонажем.

До своей писательской деятельности я была человеком крайне невнимательным. Мало кто поверит, но вот вам реальная история.

В университете моя подруга, которая два курса проходила брюнеткой, однажды запорхнула в аудиторию с волосами цвета сожженного безе! А я что? Машинально взяла у нее из рук злаковый батончик – банановый, мой любимый, и тут же начала говорить о том, что пару отменили и можно сходить на только вышедший «Мальчишник в Вегасе». И не потому, что я проигнорировала кардинальную смену ее образа. Нет! Я вечно витала в своих мыслях и не заметила новый цвет ее волос. А для девушки это вовсе не мелочь.

Чтобы емко описать те отношения с подругой, скажу так: она очень обиделась на меня. Вот прям очень. Но простила, как только я сделала брови домиком. А я сразу так сделала, потому что знала – сработает!

И не надо объяснять, что подруга сильно меня любила. А я позволяла себя любить.

О чем сейчас, например, очень жалею. Жизнь нас развела.

Я думала, она поступит в один из университетов Лондона или, на худой конец, Милана и будет покорять модную индустрию. А она переехала в другую страну. Не в Англию и не в Италию. И посвятила себя семье. Сейчас у нее трое прекрасных сыновей.

Кстати, вы заметили детали в описании подруги? Здесь, на мой взгляд, получилось одним сравнением показать сразу несколько характеристик. Волосы цвета сожженного безе – понятно, что волосы она сожгла, понятен цвет, такой карамельный. А еще безе – нечто воздушное, что тоже характеризует подругу. И все мы знаем, как сладко пахнет безе, – она предпочитала сладкие ароматы.

Далее мы видим, что я машинально взяла злаковый батончик, а она знала мои пристрастия. Это говорит о ее внимании ко мне и о том, что я воспринимала заботу как должное.

А теперь будет интересный момент. В описании выше я позвала подругу на «Мальчишник в Вегасе».

«Да какая разница?» – спросите вы.

Сейчас увидим.

В 2009 году на экраны вышли также «Аватар», «Сумерки», «Ангелы и демоны», «Гарри Поттер и Принц полукровка».

В большинстве своем читатели знают все эти фильмы. И то, какой фильм выбирает персонаж, влияет на читательское восприятие.

Итак: я не заметила цвет ее волос, машинально взяла батончик, позвала на «Мальчишник в Вегасе», а когда подруга обиделась, я сделала брови домиком – кто я? Манипуляторша и эгоистка. Мой образ не очень приятен.

И я ни в чем не соврала, кроме одной детали: выбор фильма.

В 2009 году на экраны еще вышел «Ледниковый период 3: Эра динозавров».

Помню, как сидела в аудитории, дробила каблуком пол в ожидании подруги. Все уже ушли, а она опаздывала на отмененную пару. Сеанс через двадцать минут, а нам нужно успеть вызвать такси, доехать до кинотеатра и обязательно купить соленый попкорн с томатным соком. (Вы пробовали это сочетание? Если нет, попробуйте: очень вкусно!)

Когда она зашла, для меня уже ничего не существовало, кроме желания успеть на мультик!

Меняем «Мальчишник в Вегасе» на «Ледниковый период», и читатель понимает, что перед ним не манипуляторша и стерва, а ребенок, который еще не научился самому важному: главное – это люди.

Теперь мы получаем другую картинку. Взрослую, заботливую подругу, которая явно психологически старше меня. И собственно меня, которая покорила подругу любовью к жизни, детской непосредственностью и умением радоваться простым вещам. Поэтому и брови домиком работали.

Конечно, читатель не будет проводить глубокий анализ ваших персонажей, но образ будет складываться сам собой в подсознании, благодаря правильно подобранным деталям.

Почему так важно, что едят герои?

Описания блюд всегда будят вкусовые рецепторы, мы получаем возможность синхронизироваться с героем и еще больше погрузиться в мир, о котором читаем.

Лучше не брать какие-то заоблачные блюда. Желательно подбирать простую еду.

К примеру, кофе по утрам пьет каждый второй. Хлеб, сыр, томаты, мед, орехи – это то, что находится в общем доступе. И читатель, если проникнется персонажем и его историей, невольно захочет присоединиться к трапезе. И тому есть в моей практике живой пример.

В одной из моих книг ярко описаны гранаты и то, как по-разному их едят главные герои. На гранате завязано несколько эмоциональных моментов (психологических и романтических), в некотором роде он становится символом персонажей, их взаимоотношений.

В своем блоге я попросила подписчиков помочь мне с книгой: задачей было прочитать ее за неделю и дать мне обратную связь. Мне хотелось понять, как читатели воспримут мир, персонажей, все ли понятно или им остро чего-то не хватает.

И знаете, что случилось, помимо ценнейших отзывов, которые я получила от тридцати восьми человек? Они стали присылать мне фотографии гранатов! Кто-то чистил их, отделяя каждое зернышко, и сервировал в прозрачную тарелку с красивой ложечкой, как главная героиня. А кто-то просто разрезал гранат на четыре части и фоткал на фоне распечатанной рукописи.

Неосознанно мои дорогие читатели хотели стать ближе к персонажам. И, чтобы ощутить общность с ними на физическом уровне, достаточно было просто купить гранат! А как его есть – каждый выбирал сам.

Расскажу еще об одном чудесном приеме. Всего за одно предложение можно показать, что между одним эпизодом и другим прошло много времени. И это без использования простой фразы вроде «наступила осень».

В рассказе, который будет опубликован в сборнике, я специально использовала этот прием. Главная героиня проходит мимо булочной и подмечает деталь: сезонный пирог с малинового сменился на тыквенный. И даже не зная, в каком месяце собирают малину, а в каком тыкву, читатель поймет: прошло время.

Скажите же, гораздо симпатичнее подметить начинку пирога, чем написать «прошло три месяца».

Еще один прием с использованием пищи – это, конечно, характеристика вкуса! Один и тот же продукт мы можем описать по-разному, тем самым отразив эмоциональное состояние персонажа!

И вместо «ей стало тоскливо» скажем что-то вроде: «И почему-то вино внезапно стало кислым. Еще пару минут назад она морщилась от чрезмерной сладости, а теперь раз – кислятина!».

В своем рассказе «Билась красная птица» с помощью вкуса напитка я показываю эмоциональное состояние главной героини: «Глотнула кофе. Вкус такой, будто на дне чашки что-то стухло».

Еще один интересный момент: температура еды или напитков влияет на читательское восприятие! Например, чашка горячего чая или тарелка горячего супа гармонично вписывается в обед двух друзей, располагающий к доверительной беседе.

А вот холодный коктейль – это больше про светское общение, интриги, деловые договоренности. Холодный коктейль – это про дистанцию между персонажами.

Мы подсознательно больше расположены к чему-то горячему и теплому, чем к холодному!

Поговорим о яблоках.

Когда я начала писать эту статью, вспомнила два отличных примера использования яблок… не в литературе, а в театре!

Если будет время, очень рекомендую посмотреть пластический спектакль хореографа Артура Питы по повести Кафки «Превращение». Спектакль называется «Метаморфозы».

Пластический спектакль – это спектакль без слов. Чтобы показать отношение матери к Грегору, используется яблоко! Каждое утро мать оставляет сыну лучшее яблоко, чтобы он взял его с собой на работу. Также рутину жизни отражает продавщица кофе на станции. Главный герой совершает одни и те же бытовые действия – это прекрасно характеризует его жизнь и внутреннее состояние!

А в спектакле Данилы Чащина «Леди Макбет Мценского уезда» (с Кристиной Асмус в главной роли) шикарно поставлена сцена убийства мужа. Великолепная находка, на мой взгляд. Героиня Асмус стоит в одном конце сцены возле стола, на столе черная скатерть и целая гора красных глянцевых яблок. Асмус берет молоток и с экспрессией методично бьет по яблокам. Во все стороны летят красно-белые куски. И хотя муж сидит в другом конце сцены, зрители прекрасно понимают, что главная героиня не яблоки долбит, а молотком до умопомрачения забивает мужа! Вот такая сцена, необычная, экспрессивная, – убийство подано через яблоки. Это впечатляет.

Еще одна рекомендация – находите необычные сочетания продуктов. Как вы уже поняли, я обожаю в кинотеатре попкорн с томатным соком. Это непопулярно: томатный сок никогда не встретишь на кассе кинотеатра, поэтому все время заранее захожу в супермаркет и беру пару маленьких пакетиков с трубочкой. И вот это сочетание – просто восторг!

Если ваш персонаж стал читателю близок, он тоже захочет попробовать какое-то необычное сочетание обычных продуктов – и оп! – вы уже немного повлияли на него!

Специально для этой статьи у себя в блоге я попросила подписчиков накидать идей, относящихся к еде и чувствам. Еда – это не просто закрытие базовой потребности. Это ощущения, моменты из жизни, воспоминания! Это как взять в руки игрушку из детства или почувствовать аромат, тот самый, с отдыха в Греции, когда вы были очень свободны и очень счастливы.

Я собрала для вас описания моих читателей и после каждого добавила небольшой анализ.

Вот что получилось.

«В детстве любила такой обед: чебурек и стакан томатного сока. Это был самый дешевый обед. Чебурек за 11 копеек и сок за 10 копеек. И идти недолго, на первый этаж дома, где жила. Но было очень вкусно! Причем была очень атмосферная обстановка в этом кафе под названием «Снежинка». Чебурек делали прямо при тебе: раскатывали тесто, клали мясо, потом отправляли на сковороду с бурно шипящим маслом. И ты, провожая взглядом свой чебурек, как бы участвовал в его приготовлении. Горячий, пышущий ароматом чебурек торжественно несся на стол, а вокруг были люди с разговорами о том, о сем, и ты, маленький, был в гуще событий, и не было одиночества! Это было чудесное время! Я бы каждый день туда ходила обедать. Но наступил день, и мама мне запретила. Я с горечью вздыхала и проходила мимо моей любимой кафешки. Но в памяти она у меня до сих пор: ароматно-аппетитное послевкусие свободы и радости детства».

Здесь сочетание чебурека с томатным соком – это и доброе воспоминание, и желание чувствовать себя чуть менее одиноко. Однажды рассказав читателю о таком воспоминании, вы впоследствии в любой момент можете вставить что-то вроде «так сильно захотелось того самого чебурека с томатным соком…» И сразу будет понятно, что вашему персонажу стало одиноко, что он ностальгирует и т. д.

«У меня из еды – виноград и сырная тарелка с хлебушком! В этом есть что-то от успешного успеха и богатства!»

Рисуется образ девушки, которая отчаянно копит на поход в ресторан, где заказывает сырную тарелку с виноградом, орехами и медом. Сидит потом за столиком, где скатерть выглядит лучше и богаче ее платья. С отчаянием и жадным блеском в глазах рассматривает завсегдатаев популярного места. Официант подносит ей заказ. Теперь и у нее на несколько минут есть то, что ненадолго сравняет ее с другими посетителями.

«А я просто люблю еду, притом, мне кажется, что я ем все! На каком-то этапе у меня есть предпочтения. Например, сейчас это салат с ростбифом, но знаю, что рано или поздно появится новый фаворит».

Такую черту я бы подарила персонажу, от которого до самой развязки непонятно, что ожидать! Можно дать узнаваемую реплику: «Все знают, что больше коллекции своих шляпок я люблю только…» – и вот тут можно постоянно менять: «только сливочное мороженое», «только красное сухое», «только салат с ростбифом». Получается объемная характеристика: переменчивый вкус, нарочитая легкомысленность натуры, ставящей на первое место шляпки. Такой персонаж кажется беспечным, но это обманчиво! Именно такие женщины совершают дворцовые перевороты.

«Счастье – это сыр с медом».

Заметила, что очень многие люди ассоциируют мед с чем-то счастливым, уютным. Можно просто добавить меда в быт, и триггер сработает сам собой. Основной массе читателей станет тепло и уютно.

«Очень люблю сочетание хорошего американо или эспрессо с заварным пирожным. Строгость крепкого кофе мягко оттеняется нежностью заварного пирожного – богатое ощущение!»

А здесь у меня возникли ассоциации с какой-нибудь парижской кафешкой. Моя главная героиня села бы за столик и так, между делом, заказала бы крепкий черный кофе и заварное пирожное.

Конечно, не между делом. Конечно, нет. Для нее это особое сочетание. Она здесь часто гуляла с мужем. Вот они шли по аллее, брали кулек жареных каштанов, а потом садились за этот самый столик. Муж всегда заказывал черный кофе, а она – пирожное. Вот это было богатство!

«Мой утренний овсяноблин: в геркулес, замоченный в молоке, добавить 2 яйца, обжарить с двух сторон, – вкуснота невероятная. Мед либо сметана сверху – и я чувствую себя готовой покорить этот день, ну и Эверест в придачу».

Не стесняйтесь в художественных текстах давать рецепты от лица героя. Одного будет достаточно. Но, по моему мнению, в коротких рассказах лучше потратить знаки на другие вещи, если, конечно, этот самый рецепт не является сюжетообразующим элементом.

«Я в детстве с ума сходила по маринованному чесноку, иногда говорила маме, что не усну, пока не съем зубчик чеснока.

Мамин «Том Ям» и ребрышки свиные, котлетки тоже мамины обожаю. И чай. Мама в детстве варила «липтон» – в кастрюле литров на десять несколько пакетиков чая и лимоны, протертые с сахаром…

Бутерброд – хлеб, бальзамический уксус, оливковое масло, соль и перец. Мама придумала этот рецепт в Греции.

Папина яичница по выходным – с колбасой, помидорами, сыром, луком, перцем болгарским, зеленью.

И еще папа запекает у нас мясо в горшочках – божественное!»

Лучшее вдохновение – это люди вокруг. От одной фразы может родиться сюжет, от одной истории – целая книга. Как часто теплые воспоминания из детства связаны с едой: мамин чай, папина яичница. А еще мороженое самое вкусное из детства, хлеб, который несешь из пекарни и на морозе откусываешь от еще горячей буханки – самый вкусный кусок именно этот!

Можно поставить себе задачу подмечать все детали по конкретной теме. Например, две недели следить за тем, как едят люди и что едят. Накидаю пару наблюдений, из которых можно сложить портрет персонажа.

Заваривает тот же пакетик чая по три раза.

Облизывает палец, а затем собирает им крошки со стола и отправляет в рот.

Кусочком хлеба протирает тарелку супа, чтобы ни капли не оставить.

Эти три детали хорошо опишут персонажа. Они все об одном, их можно раскидать по тексту, плавно выстраивая образ в голове читателя.

И ни слова про экономию и пережитый голод. Мы и так уже все показали!

И в завершении расскажу о своем опыте с едой. С 2014 по 2019 год моя деятельность была связана с поездками и соревнованиями. Мы с мужем объехали полмира. И знаете, сейчас, спустя три года, мы вспоминаем не мои победы или поражения на чемпионатах.

Мы вспоминаем мелочи, от которых мурашки по коже и теплота в сердце.

Багет и баночку творожного сыра в Париже! Дождь застал нас далеко от отеля. Ночь, все закрыто. И вот мы спрятались под крышей одного из домов. Пили вино прямо из бутылки, ели хлеб с сыром и смеялись.

А еще мы вспоминаем террасу в Венеции. Подумать только, совсем случайно оказались в отеле с террасой на главный канал! Мы сидели и пили кофе… и снова вино вприкуску с большими оливками! Смотрели на проплывающие гондолы. Это было прямо перед карантином.

А недавно айфон сам создал видео из воспоминаний, и мелькнули две огроменные порции салатов! Для меня это целая история.

23 июня 2018 года. Чемпионат мира по футболу, матч Германия – Швеция. И мы оказались в тот момент в городке Вюрцбург. Вышли на улицу, чтобы поужинать. А в городе творится просто сумасшествие! Экраны по всему городу, люди с флагами и кружками пива, все кафе – настежь, все у экранов! Счет 1:1.

Мы с трудом отыскали свободный столик – повезло чудом. И заказали два салата. Порции такие огромные, что я даже не съела. И вот эти салаты, эта суета, то молчание, то единогласный вскрик толпы болельщиков – и «2:1»! Германия забила решающий гол. Мы с мужем никогда не были футбольными фанатами, но в тот вечер на какие-то мгновения стали ими, как и весь этот шумный, счастливый до хрипоты Вюрцбург.

Казалось бы, какие-то там салаты…

Неимоверное количество раз мы вспоминали этот момент, сидя на балконе во время карантина.

Вот она, жизнь, – в маленьких деталях, пестрых, теплых, нелепых, съедобных и нет, ярких и мрачных, сладких и кислых.

И пусть ваши герои всегда едят вкусно, ругаются громко, побеждают триумфально, проигрывают и отчаиваются, переживают, падают и поднимаются, уходят в тень или же решаются на подвиги – словом, просто живут и не забывают при этом в перерыве между сюжетными поворотами выпить чашечку хорошего кофе!

«Раз – и мост рухнул!»
Наит Мерилион
Рассказ

Юльта навсегда запомнила вкус того утра в брошенном доме. Она добавила в чай чуть больше сахара, а от бессонной ночи съела не одну, а целых три пачки крекеров с перцем. И теперь на языке огонь от горячего чая и жгучих специй.

Она даже не сразу поняла, что произошло. Крошки на столе подпрыгнули, замерли в воздухе единым горизонтом, со шкафа посыпалась посуда.

Электрическая дрожь в теле, повсюду осколки, в ушах металлический звон, и оно – кровавое марево за окном.

Кто-то взорвал межфрагментарный мост! Только что на осколки разбилась и жизнь всего Фисе!

Вот в руках была чашка – и вот ее уже нет. Только что в мыслях планы, планы, планы, а теперь…

…только язык по-прежнему горит от крекеров с перцем.

Юльта не должна была ночевать сегодня здесь, но Ясный уже был на пороге:

– Туманова мать! Ты что тут делаешь?!

Хруст осколков под ногами. Звук, который еще долго будет преследовать Юльту, как предвестник неминуемой катастрофы. Это тогда она, глупая, думала, что главная катастрофа уже произошла.

Ясный потянул подругу за собой прочь из дома.

– Нужно уходить! Быстрее!

В ногах путался Пылюга. Ясный подхватил его, и вот уже втроем они бежали к городской черте.

Раздался второй взрыв.

Юльта очутилась на земле. Песок в носу, во рту привкус крови и все еще… жгучего перца.

Фисе остался без связи с миром. И пусть этот мир сам по себе был давно разбит на фрагменты – внешняя связь была необходима как воздух. Тогда, конечно, стоило думать о глобальном: как пережить грядущий голод, беспорядки, панику; но первое, что выкрикнула Юльта, было:

– Я что, никогда теперь не попаду на Фрайкоп?!

Пусть жизнь рухнула, но то, что в этой разрухе нет больше места мечте, – этого она выдержать не смогла!

Ясный свернул папиросу и закурил, глядя на слетевшиеся к месту крушения маячки:

– Может, к лучшему.

Пылюга ткнулся головой в руку Юльты, оставив толстенный слой пыли на запястье.

Кота они создали вместе. Целый год копили силу, не тратили, чтобы одним жарким августовским днем превратить всю накопившуюся пыль на чердаке в кота. У Ясного началась аллергия. Если б Юльта знала, что так будет, настояла бы на том, чтобы, подкопив еще силы, создать животное из песка.

«Мы ж его создали! Теперь, пока сила не кончится, будем его любить».

«А когда кончится…»

«Тогда будем любить память о нем».

Ясному едва исполнилось четырнадцать, а Юльта уже считала его самым мудрым человеком на всем Фисе.

Ясный стоял у обрыва, стряхивая пепел в никуда, и слушал, слушал, как фрагмент бьется в истерике, воют сирены, горланят вестники. Слушал и молча курил.

– Это сколько же силы нужно, чтобы взорвать мост… – Юльта не спрашивала, рассуждала. – У нас здесь нет таких сильных магов, Ясный… Кто мог это сделать? И зачем?

– Да какая разница! Нам сейчас не об этом думать нужно. – Он затушил окурок в песке и положил в карман. – По домам идти пора.

Помог Юльте подняться, отряхнул ей подол платья, словно заботливый старший брат, улыбнулся.

– Пыльная вся, – сказал он, заглядывая подруге в глаза. – А кот, гляди, сегодня особенно ласковый. Кто его заберет? – И сразу же, не дожидаясь ответа: – Забирай ты! Уверен, твой папка будет доволен тем, что случилось. Вы с матерью хоть отдохнете…

Юльта тайком закусила язык: только бы не разреветься от страха. Щелкнула пальцами, и кот обернулся клубком пыли. Теперь его удобно спрятать в кармане.

– Может, это мой отец и сделал, – сказала тихо и сама себе не поверила, – он же всегда так ненавидел другие фрагменты…

– Не другие фрагменты, – поправил Ясный, – а тот факт, что из-за них потерял дело всей жизни. А теперь его ви́на будут покупать по всему фрагменту!

– Фисийские вина худшие из всех.

– Да, но других-то теперь не будет. Так что рухнувший мост не трагедия!

– Но мы же с тобой хотели сбежать на Фрайкоп! Мы же мечтали!

– Есть мечты, а есть жизнь, в которой тебя каждый день бьет родной папка! Разве можно так?

Как-то Ясный даже заявился к нему на разговор. Только вместо этого вышла отменная драка. С тех пор Ясный на пороге их дома не появлялся. Но как «родной папка» может причинять столько боли, у него по-прежнему в голове не укладывалось.

– Может, оно и к лучшему! – сказал он. – Пока мост будут восстанавливать, наши хлеборобы, виноделы, ремесленники встанут с колен!

Глупо было спорить с человеком, который так яростно верил в то, что мост рухнул к лучшему.

– Ну Ясному-то и так все ясно! – Юльта примирительно улыбнулась. Эта фраза всегда вызывала улыбку. Нелепая игра слов.

Ясного звали так не потому, что ему все было ясно, а потому, что он родился в день, когда туман чуть рассеялся и жители увидели над Фисе клочок незабудкового неба. С тех пор туман только густел, повадился питаться козами и овцами, уничтожал пшеницу. Какие тут дирижабли? Один лишь мост…

Давно Юльта не видела горящих газет в руках фисийцев, огонь не обжигал их рук, а вот главная новость кого-то сжигала заживо. Кого-то, у кого так бойко все эти годы шла торговля с другими фрагментами, кто поступил в университеты Фрайкопа и Рондокорта. Сгорали все те, кто еще вчера мог назвать себя счастливцем, везунчиком. Юльта так себя назвать не могла, но она тоже горела вместе с ними заживо!

Когда восстановят мост? Кто это сделает, если на фрагменте такой дефицит сильных магов? Станут ли вообще восстанавливать мост или же так и останутся они здесь, отрезанные от всего мира, доживать никому не нужную жизнь?

– Его должны выжечь! Этого человека, который воспользовался силой и разрушил наши жизни! – со злобой проговорила Юльта, бросив в урну горящую газету.

Ясный пожал плечами, купил два сахарных рожка на оставшиеся монеты и протянул Юльте.

– Нет желания есть!

– Как знаешь. – Он достал из пакета рожок и, обжигая пальцы, принялся уплетать горячую выпечку.

– Мне так больно! Этот человек украл у нас будущее! Разве можно думать о рожках сейчас?

– Будущее? – Ясный рассмеялся, высыпал в рот крошки из пакета. – Он подарил вам настоящее.

Настоящее. Это где-то в других домах горели свечи, друг друга держали за руки, щедро сыпали специи в чай и заедали малиновый пирог волшебным «все будет хорошо». В доме Юльты было тихо. Отец напился и уснул, а мама нервно постукивала спицами. Могла бы связать уже сто с лишним шарфов, уж они бы вместе придумали, как их продать! Но разве нужны были фисийские шарфы, когда с Рондокорта везли нежнейшие платки из козьего пуха?

– Мост взорвали, мам…

«Знаю», сказанное едва слышно между непрерывным «цок-цок» спиц. Бестолковое вязание, чтобы промотать еще один вечер.

– С Рондокорта платки больше не привезут. – Юльта на цыпочках подкралась к столу: чайник холодный, но она не посмела разогреть воду. Свист может разбудить отца… и тогда никаких тебе «цок-цок».

– Может, будем вместе шарфы вязать и продавать? Говорят, зима будет холодная.

«Можно и шарфы» и снова «цок-цок», а следом «воду не грей».

Вспомнился горячий рожок, который Ясный купил для Юльты, а она по глупости отказалась.

Наверное, хорошо, что мост рухнул. Теперь они с мамой смогут вязать шарфы. А отец сможет продавать свои кислые вина.

– Мам, а жизнь может стать такой, чтобы мечты стали не нужны?

«Цок-цок-цок».

– Чтобы было так хорошо… что и мечтать не надо?

«Можно и шарфы», «иди спать».

Юльта не стала допивать незаварившийся чай, забралась под одеяло, щелкнула пальцами: Пылюга собрался из клубка пропитанной силой пыли, заворочался, скрутился под боком.

– Хороший мой, – шепотом произнесла Юльта, – как же хочется, чтобы ты подольше побыл с нами…

В ту ночь получилось уснуть как никогда быстро. Юльта будет вспоминать это время после катастрофы как лучшее в жизни…

Седьмой раз Юльта держала в руках горящую газету, заедая новости сахарным рожком.

– Врачи в ужасе от происходящего! Ну кто мог взорвать мост прямо перед поставкой целой партии медикаментов? – Юльта не обращалась к Ясному, бросила фразу в воздух.

Но ее тут же подхватил прохожий:

– Враг Фисе! Его надо судить! И выжечь!

Ясный усмехнулся, это только с Юльтой он не вступал в рассуждения о происшествии.

– Может, теперь наши медики, готовые в любой момент отсюда сбежать, пораскинут своими мозгами и придумают что-то свое?

Юльта отошла подальше от разгоревшегося спора. Седьмую ночь отец не пил, и она засыпала под размеренное «цок-цок». Седьмой раз слышала от мамы заветное «можно и шарфы». Тяжело было сокрушаться о больницах, о лишившихся продовольственных поставок магазинах, студентах, ученых, чьи планы рухнули, когда седьмую ночь подряд отец ее не бил!

Силу несовершеннолетние получали только по вторникам. И Юльта все успевала истратить на то, чтобы обезболить их с мамой. Вот если бы мама выходила из дома, хотя бы чтобы получать силу, можно было бы противостоять отцу.

А теперь у Юльты появились накопления. Вот бы сотворить для Ясного зуб! Бедняга получал так мало силы. А все, что выдавали, проигрывал.

У каждого свои недостатки…

Даже Пылюгу они сделали не пополам, Юльта вложила восемьдесят процентов.

Вот сколько сил у Ясного и Юльты на двоих – на кота размером с ладошку!

Какой там Фрайкоп? Кому нужны такие слабые маги?

И что лучше, Юльта пока не поняла: седьмая ночь без побоев или же былая возможность жить мечтой?

А Ясный, снова с фонарем под глазом, злобно щелкает городейские орешки, плюет под ноги прохожим.

У каждого свои недостатки…

– Позволишь себя обезболить? – Юльта лишних вопросов не задавала: оставалось только гадать, кто и почему обезобразил лицо друга. Это все «Горбатый пес»! Разве можно пускать туда несовершеннолетних?

– Так холодно, – выдохнул Ясный, – так по-хорошему холодно. Раньше ты так не делала!

– У меня появилось время, чтобы изучить новое плетение. Я теперь лучше могу обезболивать! А если подкоплю силы, то смогу вырастить тебе зуб. Может, через полгода…

Фисе раскололся пополам: все разделилось на «до» и «после», и все разделились на тех, кто в ужасе от случившегося, и тех, кто втайне этому рад.

А Юльта оказалась где-то посередине. Что, например, делать тем, кто тяжело заболеет? Или уже болеет, а лекарства заканчиваются?

– А запасы зерна-то у нас вообще есть?

– Года на два. Голод не страшен, Юльта! Не бойся!

– А если мы так ничего и не вырастим?

– Вырастим! Надо просто вникнуть, как прокормить туман…

Ясному всегда было все ясно. Все у него было как-то легко и просто. И Юльта заразилась этой легкостью на какой-то миг.

Закрыла глаза: вот бы запечатлеть этот момент!

Два бутерброда с ветчиной и острым томатным соусом, еще теплые! В руках шуршит бумажка, пальцы нащупывают мягкую вафельную салфетку. В соседнем кафе что-то подгорело, ветер тащит по улице бумажные стаканчики: «шур-шур», мирно так «шур-шур». Едва уловим запах цветущей календулы на подоконниках пекарни. Пылюга точит коготки о колени – больно, но мешать ему не хочется. Ясный терпеливо щелкает орехи. Когда Юльта запоминает момент, ее трогать нельзя, он это уже знает. И ничего, что бутерброды остывают. И ничего, что мост рухнул, в конце концов главное, что Юльта по-прежнему может вот так закрывать глаза, и слушать, и вдыхать мир.

– Всем явиться в Палату на сдачу плетения! – раздалось в конце улицы.

Раз – и момент пропал!

– Всем, у кого не осталось силы, явиться к Передатчикам, а затем в Палату! Резервы сил с Фрайкопа еще есть! – кричал булочник, поспешно ковылявший с горящей газетой в руках. Он заметил Юльту и Ясного, сидевших на бортике клумбы. – Слышали?! У всех проверят манеру плетения! И вычислят террориста!