Текст книги "Вербера. Ветер Перемен"

Мысленно паладин уже простился с метаморфом, смирившись с тем, что остаётся без подсказок, и, возможно, отказывается от единственного шанса вернуть себе силу и доброе имя, но зато, по крайней мере, останется честен перед самим собой – не вступив в сговор со злом, не поступившись принципами…

Тварь его уделала. Обманула настолько искусно, что он даже поверил на короткое время, что есть у неё принципы, и ей не всё равно кого убивать, и это настолько ошеломило, что он даже допустил пощёчину – как от настоящей женщины, и ещё какое-то время пребывал в иллюзии, что метаморф не такая уж и тварь…

К счастью, долго притворяться метаморф не стал. То ли не смог, то ли не счёл нужным – стоило заговорить о том, чтобы исключить убийства людей, и тварь практически перекосило от ненависти и злобы.

Нет, договариваться с тварью по-честному нельзя… но и убить теперь совсем сложно – поселилось всё же некоторое сомнение в его душе.

Тварь нужно просто использовать. Если понадобится – обмануть. И неплохо бы раздобыть дополнительную информацию – до этого метаморф Рравешу встречался всего один раз, и знакомство было недолгим…

Он прикрыл глаза, вызывая в памяти карту – если забрать немного южнее, будет небольшой городок, в котором, если верить Главному Инквизитору, что, конечно, сомнительно, но чем боги не шутят, филиал Инквизиторской библиотеки. А заодно там можно будет узнать слухи и сплетни – казнили ли подлого изменника первого паладина, и кого по всей стране разыскивают…

Солнце поднимается всё выше и припекает всё сильнее, и вот уже в тесной, крытой повозке воздух стал раскалённым, и даже засохшая, казалось бы, намертво грязь на лице начала размокать от пота и сползать противными кусками…

Бывший паладин, рассудив, что от заставы они удалились уже на достаточное расстояние и, припомнив, что неподалёку должно быть озеро, где можно привести себя в чуть более нормальный вид, стукнул пару раз в стенку, приказывая метаморфу остановиться. Повозка плавно затормозила, и он полез наружу, прихватив две фляги с водой. Себе и метаморфу. Разумеется, тварь пить не будет – магическое существо, ему ни вода, ни еда не нужны, но надо же как-то эту нечисть приручать…

* * *

Паладин, как и следовало ожидать, спёкся в повозке весьма скоро. Впрочем, вытерпел он куда дольше, чем я думала, а когда вылез, выглядел настолько забавно – с облезающей грязью на щеках и в сползшем набок чепце, что я не смогла подавить смешок. Впрочем, этим же смешком и подавилась – устроившись рядом со мной, лорд Рравеш забрал повод, а мне протянул… воду. В горле сразу стало невыносимо сухо – пить мне хотелось давно, но я как-то настроилась, что до ближайшего привала у меня нет никаких шансов, а поесть получится, видимо, вообще только ночью… теперь же вода была у меня в руках, и желание сделать хотя бы глоток стало нестерпимым. И всё же… Я отвернула крышку и подозрительно, ничуть не таясь под пристальным взглядом паладина, понюхала содержимое. Проследила за тем, как он пьёт из своей фляги… Вроде бы, просто вода. Но как знать?.. Зачем отдельная фляга?

Мои сомнения лорд расценивает, видимо, как отказ – забирает воду обратно. Надо бы просто отвернуться и сделать вид, что ничего не произошло, или же обернуться птицей и найти в лесу любой ручеёк, если только хватит длины проклятого поводка, но я почему-то протягиваю руку и забираю у паладина его собственную флягу. Вода в ней пахнет точно так же, как и в той, что он предлагал мне. Была-не была, делаю глоток. Ещё один, и ещё… Гулять так гулять – допиваю всё.

Лорд молча принимает из моих рук пустую посуду.

– Спасибо, – заставляю сказать себя я. В конце концов, хорошее отношение к себе надо поощрять, особенно от того, кто держит в своих руках твою смерть.

Глава 8

К вечеру мы въехали в ворота какого-то небольшого городка. Рравеш смыл с лица почти всю грязь, здраво полагая, что больную кожной заразой крестьянку в город никто не пустит, однако стражи на воротах не оказалось в принципе. Путешествуй я одна, сочла бы подобную странность достаточным основанием для того, чтобы изучить обстановку, прежде чем соваться внутрь… но я была с новым хозяином, а ему либо напекло солнцем голову, либо от природы осторожности не досталось, и он направил порядком уставшую лошадку прямо в гостеприимно распахнутые ворота. Я покосилась на одиноко реющий над воротами алый флаг Инквизиции – свидетельство, что город под защитой, и промолчала. Город совсем маленький, видимо, раз паладины даже не сочли нужным отметить его своим, серебристо-синим флагом, вряд ли здесь больше двух инквизиторов, а то и вовсе один, и тот умениями не блещет… А Рравешу будет очень полезно оказаться в смертельной опасности – глядишь, охотнее начнёт договариваться.

Впрочем… кажется, ему и в самом деле голову напекло – готова поклясться, что паладин, чуть притормозив и привстав на телеге при въезде, чтобы осмотреться, затем прицельно правил к дому, на высокой крыше которого развивался младший брат алого флага на въезде…

Прохожие по дороге почти не встречались, а те, кто встретился, отводили взгляды, не желая по каким-то причинам встречаться глазами. У одного из прохожих – невысокого мужчины лет сорока я попыталась узнать, где постоялый двор, на что мужчина ссутулился ещё больше и, пробормотав что-то до крайности неразборчивое, но подозрительно похожее на “лучше уезжайте”, ускорил шаг.

Паладина данная ситуация отчего-то ничуть не смутила, и свернуть с намеченного пути не заставила.

– Решил сдаться? – не выдержала и заговорила-таки, когда уже никаких сомнений не осталось, а алый флаг маячил совсем вблизи, буквально через пару-тройку домов. – Давай я тебя прибью? И мучиться будешь меньше – я куда гуманнее инквизиторов, и мне хоть какое удовольствие напоследок!

На самом деле, мне стало страшно. Вдруг он решил не сдаться, а сдать меня? В обмен на… да, в общем, мало ли на что. На какую-то информацию, на помощь, на деньги, на что угодно… А может, надеется, что Инквизиция вытащит из меня то, что я не тороплюсь выкладывать по доброй воле? Не исключено, что Рравеш рассудил как и я – смертельная опасность сильно способствует желанию договориться… а возможностей испортить мне жизнь у него куда больше, как ни крути. Хотя бы только потому, что он после моей смерти будет жить, а вот я его ни на секунду не переживу…

Лорд ограничился насмешливым взглядом, делавшим его отчаянно непохожим на тётушку Крис, несмотря на чепчик и платье, и меня захлестнуло досадой и гневом: он явно заметил и понял мой страх. С другой стороны, может быть, как раз намеренно пугает?..

Не знаю, что собирался сделать Рравеш на самом деле, но в дело вмешался случай – любимый сын богини, говорят, не повинующийся даже ей. Под ноги нашей неспешно бредущей лошадке бросилась женщина. Лошадь шарахнулась в сторону и, сделав пару попыток перейти в галоп, остановилась, женщина же, в последний момент опомнившись, отшатнулась назад, упала, и теперь просто сидела на мостовой, утирая беззвучно текущие слёзы.

Всё-таки тётушка из Рравеша получилась что надо – слушая, как он хлопочет над пострадавшей, я только диву давалась: в первом паладине пропал знатный артист. И голос, и манеры, и движения… не всякий метаморф так справится с ролью противоположного пола. Можно было бы восхититься, но для меня это плохо – ибо свидетельствует о том, что лорд наблюдательный и предусмотрительный. Обдурить такого куда сложнее… Не дожидаясь, пока “тётушка” сгонит меня с телеги, я сама спрыгнула, освобождая место и бросая любопытные взгляды на новую пассажирку.

Женщина была одета хорошо. Учитывая размер города, я бы отнесла её к зажиточным купцам, или даже не очень богатым аристократам, несмотря на заплаканное и опухшее лицо, возраст я определила довольно уверенно – около сорока, может, сорок пять, если пользуется какими-то магическими кремами…

Рравеш – вероятно, сказывается большой опыт утешения плачущих женщин, или же врождённый эгоизм – не пытался узнать, что у несчастной стряслось. Вместо этого он интересовался постоялым двором, рынком, ярмарками и обычаями, и в какой-то момент рыдания женщины будто выключили.

– Вы не местные! – воскликнула она, словно впервые нас увидела. Повторила, словно сама себе не веря: – Не местные!

– Не местные, – согласилась тётя Крис. – Переночевать бы нам где, подскажете, госпожа? И вас куда отвезти скажите, подвезём уж, чай…

– Уезжайте! – решительно велела женщина, я даже обернулась на неё посмотреть. – Прямо сейчас поворачивайте к воротам. Я дам вам денег, много, вам хватит, что бы вы ни искали в этом городе. Но уезжайте прямо сейчас, пока солнце не зашло.

– Как же это так, госпожа? – очень натурально расстроилась тётушка. – Лошадка устала, еле ноги волочит, племянничек мой Фил тоже вон едва плетётся, да и куда ж мы на ночь глядя, а вдруг там звери какие… али того хуже – нечисть!

– Вся нечисть и так уже тут, – губы женщины искривились в горькой усмешке. – Городом правит вампир… и… и он требует… сегодня… себе… мою… дочь! – еле выдавив из себя эти слова, женщина снова заплакала.

– Съесть? – ахнула я в роли Фила, беспрестанно оглядываясь. Ответом меня не удостоили.

– А что инквизитор? – спросил Рравеш, и я не могла не отметить, что талант ему, кажется, изменил. С чего бы простой крестьянке спрашивать так, словно и эта дама, и инквизитор обязаны держать перед ней ответ. Впрочем, погружённая в своё горе женщина ничего не заметила.

– Он давно нас всех предал… я здесь сойду, а вы уезжайте. Вот, возьмите… – женщина пихает тётушке туго набитый кошель.

– Вы хотите, чтобы мы увезли вашу дочь, госпожа?.. – “догадывается” та.

– Никто из нас не может покинуть город, – горько вздыхает женщина. – Если останетесь на ночь, не сможете и вы. Если вообще выживете… Уезжайте. Просто расскажите паладинам, что здесь происходит… это должно закончиться, любой ценой!

– Но вы ходили к инквизитору, госпожа… надеялись на помощь?.. – не успокаивается тётушка.

Уже спустившаяся с телеги женщина горестно смеётся и кивает на кошель в руках Рравеша:

– Я пыталась его подкупить, чтобы он уговорил вампира на другую жертву. Любую другую, хоть бы и на меня… все знают, что тварь продажна. Но он и пальцем не захотел шевельнуть!

– Паладины обо всём узнают, госпожа, – заверил Рравеш женщину. Проводил взглядом её удаляющийся силуэт и перевёл взгляд на меня:

– Что стоишь, метаморф? Давай за ней. Скопируешь её дочь.

– И? – недобро прищуриваюсь я. Нет, женщину и её дочь мне жаль, с другой стороны, то, что они все не могут покинуть город, означает, что вампир и так пьёт их кровь. Вернее, вампиры. Ибо эти твари по одной не селятся, да и не сможет один контролировать целый город…

– И отправишься к вампирам, – видимо, Рравеш пришёл к тем же выводам касательно численности кровососов.

– На ужин? – уточняю я, старательно выгибая бровь. Паладин, ты что, совсем рехнулся? Не знаешь, как распорядиться подарком судьбы в виде метаморфа, так верни обратно, где взял, а лучше отпусти. Вместо того чтобы засовывать вампиру в пасть…

– Не думаю, что тебя там будут кормить, – хмыкает Рравеш. – Впрочем, если будут, можешь и перекусить.

“Жил да был дурак один, в чине “первый паладин”…”

Долго за женщиной идти не пришлось – она очень скоро свернула во двор ухоженного, довольно большого по меркам этого городка двухэтажного дома. Я прошлась вдоль забора, раздумывая, как быть. Дразнилка про паладина складывалась сама собой:

“…Строил глазки королеве для какой-то своей цели.

Метаморфа повстречал, крепко к дереву прижал…

Р-раз, и нету паладина, есть лишь тётушка Кристина”.

Пока я раздумывала, как быть и с какой стороны подступиться – не стоит ли поискать подворотню, чтобы перекинуться в кошку или птичку, и как потом быть с одеждой, в заборе отворилась неприметная калитка – чёрный ход, и оттуда выскользнули две девушки. Одна была одета в элегантное платье красного цвета, с чёрным поясом и довольно-таки глубоким декольте, которое она пыталась спрятать под постоянно распахивающимся плащом, другая же была одета в штаны и мешковатую рубаху, и безыскусно косила под мальчика. Впрочем, в городе, где не бывает приезжих и все всех знают, нет особого смысла стараться с маскировкой, тут скорее был вопрос удобства.

Девушка, наряженная в платье, меня не заметила вообще, та, что в штанах, скользнула взглядом, в котором вяло, шевельнулось любопытство, но она тут же отвернулась. Сёстры – это легко читалось по схожим лицам, быстрым шагом направились в ту сторону, откуда я только что пришла, и мне пришлось-таки спешно перекидываться в птицу и прощаться, по всей видимости, с одеждой – вряд ли я вернусь именно сюда. Впрочем, найду что-нибудь, не впервой.

Готова поспорить, девчонки что-то задумали. Точно не сбежать – кто же бежит без запаса еды и в таком неудобном, ярком платье?..

– … ничего не выйдет! – с отчаянием шептала девушка в красном, еле поспевая за сестрой.

– Хотя бы попытаемся! – зло и азартно отзывалась вторая. Наверное, люди назвали бы ту, что в платье, красавицей, а эту – с неровной стрижкой и мальчишескими манерами, хорошо если хотя бы симпатичной, но вот лично мне она нравилась куда сильнее. С каждой фразой, как её, так и сестры.

– Я боюсь, будет только хуже… – шепчет красавица в красном.

– Хуже? – искренне изумляется её бойкая сестра. – Есть куда хуже?

– А вдруг он придёт потом за нашей семьёй?

– Не придёт, если ты всё сделаешь правильно!

За пару домов до обители инквизитора девчонки разделились. Девушка в платье направилась к парадному входу, а другая скользнула в переулок. Интересно, что они собираются делать?.. Знают ли, что инквизитор уже отказал их матери?

Я опустилась на землю в паре метров от крыльца. Девушка нервно мялась, не решаясь позвонить. Я уже подумывала постучать вместо неё – я, конечно, не дятел, но клювом по двери и ворона может долбануть, но тут она окончательно струсила и собралась уходить…

Вспорхнув, я опустилась ей на плечо. Сжала его когтями, громко каркнула в ухо. Девица завизжала, дёргано взмахнула рукой, пытаясь от меня избавиться, я взлетела, успев клюнуть её в плечо. Не до крови, но чувствительно. Девушка попятилась ближе к двери, я осталась сидеть на дороге, пристально за ней наблюдая. Вряд ли она поняла, что нужно делать, настолько быстро. И точно. Девица попыталась сбежать в другую сторону. Я тут же оказалась перед ней, на уровне лица, пронзительно каркнула, и девушка шарахнулась к крыльцу. Ещё пара попыток сбежать, и девушка обречённо нажимает звонок.

Инквизитор не торопился открывать дверь, так что девушка бросила на меня жалобно-растерянный взгляд. В качестве поддержки и поощрения я снова села ей на плечо. Судя по задрожавшим губам и срывающемуся шёпоту “только не глаза, не выклёвывай мне глаза!”, подбодрить не получилось. Ну и ладно. Зато девица протянула руку и толкнула дверь, которая оказалась не заперта, и даже без дополнительного стимула сделала шаг внутрь.

– Мистер Эван… вы дома? – нерешительно позвала, кажется, сама не зная, что лучше – рассерженный вторжением инквизитор или злобная ворона. Впрочем, учитывая, что уже через час-другой девушку ждёт вампир…

На зов никто не откликнулся, девушка застыла, опасливо косясь на меня, и я каркнула, посылая её дальше. Где, интересно, вторая?

На первом этаже не нашлось никого и ничего интересного, а вот на втором… на полу лежал труп. Из его груди торчал форменный кинжал инквизиции, а в кресле невозмутимо и эффектно устроился… паладин. В чёрном с серебром костюме, вероятно, позаимствованном у убитого инквизитора, с книгой в руках и с самым невозмутимым видом.

– Ах! – сказала будущая жертва вампира, встретившись взглядом с тьмой в глазах паладина.

– Карр! – сказала я. У этого негодяя, видимо, всё-таки есть план? Или он просто пришёл поживиться?

Рравеш молча и повелительно протянул руку, и я послушно перелетела на неё. Нет, совсем не от того, что решила беспрекословно слушаться хозяина, а чтобы пострадавшая от моего клюва и когтей девица точно знала, кого в этом винить. Паладин, вероятно, этого не понял – мало ему женщины лицо царапали, по крайней мере, он слегка погладил меня по перьям. Дурак, как есть, дурак.

– Вы… вы пришли меня спасти! – сделала неожиданный вывод красавица в красном и, ничтоже сумняшеся, сделав пару шагов, опустилась перед паладином на колени. Плащ распахнулся, открывая Рравешу вид на трепетную девичью грудь. Впрочем, уж не знаю, насколько девичью – слишком бесстыдно это красавица на него смотрит… а с другой стороны – что ей терять? – Пожалуйста, помогите… пожалуйста!

Рравеш внимательно изучил предлагаемый вид, потёр плечо, в которое я его совершенно случайно клюнула, и бархатным голосом пообещал:

– Я сделаю всё, что смогу, леди! Как ваше имя?..

– Анна, – прошептала девушка, заливаясь румянцем. Я остро ощутила себя совершенно лишней. Но Рравеш пусть даже не рассчитывает на какое бы то ни было уединение. Хочешь интима – отпусти меня на свободу, лорд. Только так, и никак иначе.

– Анна… – мурлыкнул паладин, как оказалось, ничуть не смущённый присутствием метаморфа. – Раздевайтесь!

– Что?! – воскликнула девушка, краснея ещё больше… и тем не менее, хватаясь за корсаж.

– Карр! – возмутилась я не меньше девушки.

– Что вы себе позволяете?! – поддержала разговор очень вовремя подоспевшая, но застывшая в дверях от подобной наглости сестра Анны. – Кто вы вообще такой?!

– Мне всего лишь нужно ваше платье, Анна, – усмехнулся Рравеш, кажется, весьма довольный произведённым эффектом. – Разумеется, если вы не настаиваете на том, чтобы отправиться к вампирам лично.

Увы, оспаривать право отправиться в логово вампиров никто не стал, и оно с нелёгкой руки Рравеша досталось мне. Впрочем, спасибо и на том, что я не должна была справляться с кровососами голыми руками. Вроде бы. Лорд обещал мне суперэффективное оружие массового поражения. Надеюсь, не шутил.

Сестёр он запер на чердаке, уверив, что это сейчас самое безопасное место в городе. Возможно, так и было. Я же, скопировав Анну, облачилась в её платье и выжидательно уставилась на Рравеша. Он не спеша и крайне торжественно водрузил на стол большую шкатулку, протянул мне какие-то перчатки из плотной кожи, и дождавшись, пока я их надену, откинул крышку.

Заглядывала я с опаской – из шкатулки шёл ослепительно-белый свет. Внутри обнаружились кристаллы, которые и давали свечение, буквально крича, что переполнены белой магией. Мне хотелось зажмуриться и отойти подальше.

– Бери, – сказал паладин. Ну конечно, кто бы сомневался. – У тебя перчатки, бери, не бойся.

Поколебавшись, я всё-таки взяла один. Перчатки работали на славу – ни боли, ни дискомфорта…

– Тебе надо взять с собой все, – тем временем инструктировал меня Рравеш. – Выгрузи где-нибудь в зале, где все соберутся, под стол, например. Один только оставь себе. Твоя задача – приложить кристалл к телу верховного вампира и сразу же бежать – хоть мышкой, хоть птичкой, но как можно дальше. В кристалле белая магия, она уничтожит вампира. От такого количества и прямого контакта не защитится ни один вампир. А остальные кристаллы срезонируют на тёмную силу, высвобождаемую при смерти твоей первой жертвы.

– Откуда? – спросила я, ощупывая платье на предмет потайных карманов. Заниматься прямо сейчас рукоделием, пришивая карманы, не хотелось. – И что, вампиры не почувствуют, что главное блюдо вечера… с начинкой-сюрпризом?

– Не почувствуют. Для верности можно в перчатку спрятать, но у этих кристаллов очень хорошая защита.

У меня было ещё очень много вопросов к паладину, вот только времени на то, чтобы выбивать ответы не было – солнце уже почти полностью скрылось за горизонтом, а значит лже-Анне пора навестить дом главы этого города. Впрочем, паладин не ответит, а кое о чём я и так догадываюсь: главная разница между инквизиторами и паладинами в том, что инквизитором может стать любой обделённый магическими способностями олух, в то время как паладины – все урождённые маги. Видимо, кристаллы – это сила, которую Инквизиция регулярно выделяла хозяину этого дома, а он не мог воспользоваться, так как был помечен вампиром? Или просто не хотел? Боялся?..

Одну перчатку я и в самом деле запихнула в карман – он всё-таки нашёлся, другую – запихала в декольте вместе с одним единственным кристаллом, предназначенным для верховного вампирюги.

Паладин, разумеется, со мной не пошёл, остался охранять сестричек… или сокровища инквизитора от сестричек. Вот тебе и “сделаю, что могу”… Наобещал, и в кусты. То есть, в кресло.

Впрочем, стоит признать, что наличие незнакомого мужчины в костюме инквизитора могло бы насторожить вампиров раньше времени. Как и в женском платье. Но паладина это ничуть не извиняет.

В общем, я брела одна по пустынным улицам, иногда замечая движения занавесок на тёмных или полутёмных окнах, и мне казалось, что я физически чувствую чужое облегчение. И чужой стыд. За то, что рады чужой беде, ибо лучше чужая, чем своя.

Говорят, вампиры ведут себя не так уж и дерзко. До смерти выпивают кого-то не чаще раза в год, а также всех приезжих, кого одобрит инквизитор. Зато от остальной нечисти защищают. Ни одного оборотня или упыря за последние несколько лет… Раньше? Раньше тоже не было, но тогда ж времена поспокойнее были, не то, что сейчас. Да и инквизитор был… посветлее.

До нужного дома я добралась минут за пятнадцать, и это совершенно точно было самое освещённое здание во всём городе. Словно вампиры мстят солнцу, пытаясь светом свечей и магических светильников переплюнуть его гибельный для них свет. Ещё играла музыка – её было слышно за квартал. Что-то изысканное, со скрипками и флейтами, совсем не зловещее, скорее даже пронзительно-нежное… вокруг дома ни души, ни одного экипажа, ни одного зеваки. Вампиры не ездят на балы в экипажах, это дурной тон и показатель слабости – приходят туманом кто подревнее, кто помоложе – обычными летучими мышами… А зеваки… Зевак вампиры любят. Нет, готовить не умеют, сырыми любят. Думаю, местные это быстро поняли.

Так что я шла в полном одиночестве, как будто этот праздник для меня. Как будто это праздник… Интересно, это хоть на одну жертву нагоняет хоть что-то кроме ужаса?..

Дверь распахнулась, когда я была в паре шагов, и за ней никого не было. Позёры. Я вошла в ярко освещённый холл, и тут же рядом возник молодой вампир в старомодном фраке.

– Позвольте ваш плащ, леди, – проворковал он, демонстрируя клыки.

Я без возражений отдала. Вампиры любят церемонии, лоск, показную роскошь… и красное платье Анны пришлось явно по вкусу. С клыков разве что слюна не капала.

– Леди Анна, я так рад… – чуть хриплый баритон.

Я обернулась. Высокий, широкоплечий, волосы тёмные, глаза, как и полагается, красные, в коих ни следа радости, одно лишь пресыщение, кожа и зубы белые, клыки торчат… а грудь кол осиновый просит. Ну или кристалл с белой магией. Никакой симпатии, как не сложно догадаться, я к вампирам не испытываю. Впрочем, вряд ли Анна осмелилась бы об этом сказать, так что придётся и мне промолчать.

Подняла на гада испуганно-затравленный взгляд. Гад довольно улыбнулся – кажется, именно такой эффект и ожидается, пока я справляюсь неплохо…

Словно сглазила – вампир взял меня за руку, и тут же понял, что что-то не так. Наверное, не почувствовал метку вампира. Издалека достаточно было моего слабо-магического фона, а вот вблизи, видимо, подлог стал очевиден.

И что теперь? Броситься убегать от него в зал, в надежде, что он побежит за мной, а там уже и все остальные собрались? И что я успею на ходу незаметно разбросать остальные кристаллы?..

Покушаться на вампира, пока остальные кристаллы так близко ко мне – самоубийство. Если Рравеш прав, и кристаллы срезонируют от выброса тёмной энергии, меня, может, и не спалит как вампиров целиком, но тёмную магию выжжет точно… и я плохо представляю, что тогда от меня останется…

– Вы – не Анна, – тем временем уверенно заявил хозяин дома.

Я промолчала, а он сделал шаг ещё ближе, принюхался, затем ещё раз… и глаза его засияли. Теперь он, кажется, и в самом деле стал рад, и совершенно точно перестал скучать, отыгрывая самим собой навязанную роль. Видимо, такие блюда в город ещё не завозили… Я же слегка занервничала – понятия не имею, что произойдёт, если вампир выпьет крови метаморфа. Судя по реакции данного экземпляра, он станет практически бессмертным и всемогущим. Ну или просто очень счастливым.

– Да! – торжественно изрёк вампирюга, словно уже глотнул моей крови. И мягко потянул за собой вглубь дома. – О, да! Какой невероятный подарок судьбы! Скажите же свои условия, леди! Уверен, мы договоримся.

– А ваши условия? – спросила я, чтобы потянуть время. На горизонте нежданно-негаданно замаячила свобода. Пусть относительная, но у этого вампира точно хватит сил, чтобы одурманить и погрузить в сон потерявшего магию паладина… особенно учитывая, что единственное его оружие против вампиров – кристаллы с чуждой, светлой магией, у меня. Разорвать поводок вампир не сможет, но какая разница, если Рравеш не будет за этот поводок дёргать, а будет в безопасном полусне где-нибудь в тайнике под надёжным присмотром…

– Ваша кровь и ваша любовь раз в неделю, – решительно заявил вампир. Я промолчала. Наверное, меня должно было остановить “ваша любовь”, но думалось почему-то о другом – о рыдающей матери Анны, о её отчаянной сестрёнке – вампир станет сильнее, и шансы города на освобождение совсем упадут. И какое мне до этого дело? Совершенно ведь никакого. Равно как и до представившейся с удивительной ясностью картинки – измождённый Рравеш, весь в шрамах, и над ним склоняется очередной вампир…

– Может быть, раз в месяц, – задумчиво изрёк вампир, не найдя на моём лице должного желания сотрудничать.

В зале, куда привёл меня вампир, огромный овальный стол. На нём только пустые бокалы, расставленные по всему периметру, рядом – стулья с высокими резными спинками, и больше в зале никого… но я чувствую, что остальные тоже здесь. Скрываются, чтобы не мешать старшему вести свою игру. Говорят, вампирам слаще всего кровь влюблённой девушки, для этого и прелюдия.

– Потанцуем? – спрашивает вампир. Притихшая было музыка начинает звучать громче, хотя ни одного музыканта не видно. Я молча протягиваю руку, позволяю себя вести.

А сама пытаюсь преодолеть ступор. Я – метаморф. Я могу перестроить своё тело как угодно в этой ипостаси, я же дразнила Рравеша кривым лицом, я была и невиданной ранее птицей, и кошкой, и мужчиной, пусть только с виду… Кое-как договорившись с собой, отращиваю хвост, и пока мы танцуем по всему залу, аккуратно… ну или по-возможности аккуратно вытряхиваю кристаллы в разных углах. Лично мне звук падения кажется оглушительным, но вампир никак не реагирует, надеюсь, что и остальные тоже не заметят… В любом случае, затягивать нельзя.

– Могу я узнать ваше имя, леди? – шепчет вампирюга.

– А я – ваше? – отзываюсь в ответ.

– Вы можете называть меня, как вам нравится. Любое имя из ваших прекрасных уст меня устроит… – заученно твердит свою партию кандидат на кристалл.

– А вы зовите меня Анной, – решаю, что нет смысла придумывать хоть что-то для того, кто скоро перестанет быть. А вот если не перестанет, тогда и придумаем.

– Кому я обязан вашим визитом? – не унимается вампир. Пожалуй, надо действовать быстрее, пока он не вспомнил, что бесплатный сыр только в мышеловке, а бесплатный метаморф только в западне, устроенной паладином… Впрочем, тут и танец близится к завершению, мой самоуверенный партнёр склоняется ближе, как будто решил, что девушка уже за один танец готова, а может, это он чтобы лучше слышать, мне, в принципе, всё равно. Я не отстраняюсь, и не отвожу взгляда от красных глаз вампира, в которых расползается что-то тёмное, делая их бордовыми… и в то же время тяну перчатку с кристаллом, и каким-то чудом умудрившись не соприкоснуться с источником светлой силы самой, впечатываю ему в шею. Прямо к коже. А то вдруг через одежду не проймёт…

Сначала ничего не происходит. Кажется, вампир даже решил, что это проявление страсти – накрывает мою руку своей, затем перчатка начинает нагреваться, уже почти обжигая ладонь – надевать перчатку у меня времени не было, так что я просто схватила её в охапку. Не дожидаясь, пока до вампира дойдёт, я вырываюсь, оборачиваюсь птицей, но не тут-то было – все окна моментально захлопываются, а в комнате стремительно темнеет – вампиры, кажется, поняли, что что-то не то, начинают проявляться тёмным туманом, мышами… Главный вампир, чьё имя я так и не узнала, а своё название не придумала, начинает светиться изнутри и жутко кричать, а затем вспышка, и от того места, где только что был вампир, во все стороны несётся тёмная сила. Меня задевает по касательной, и пусть эта сила совсем не такая вкусная, как у Рравеша, я всё равно с удовольствием её впитываю. Впрочем, кажется, скоро я отдам её обратно в мир вместе с остальными вампирами – на окнах дубовые ставни и заклятия, мне не выбраться, а разбросанные мной кристаллы уже вспыхивают в разных частях зала, обжигая вампиров, заставляя их корчиться и кричать…

В отчаянной попытке выжить, или как-то минимизировать ущерб, перекидываюсь в истинный облик. Может быть, светлая магия так же глупа, как её служители? Смогла же я войти в здание Инквизиции в этом облике, может, получится выжить и здесь?

Невольно зажмуриваюсь – и прощаясь с бестолковой жизнью, и вопреки всему лелея надежду, и просто от того, что перед глазами творится невообразимое – чередование чёрных и белых вспышек, и каждая чёрная приносит очередную дозу тёмной магии…

Из-за опьянения магией, я плохо помню, что было дальше.

Кажется, у меня хватило ума сменить облик на Анну и даже облачиться обратно в платье. Вроде бы, за мной пришёл Рравеш. По крайней мере, ушла я не сама, и смутно помню, как он спускается по лестнице, держа меня на руках, а я звонко и с выражением читаю ему свой стих, и хвастаюсь хвостом, который бесстыже задирает подол нескромно-красного платья, чтобы показаться во всей красе… Впрочем, возможно, это всё мне уже приснилось, потому что паладин не рассердился на дразнилку вообще ни капельки.

– Сколько тебе лет, метаморф? – спросил он уже где-то на улице. Вероятно, намекал, что стих – детский. Короткий слишком, что ли?

– Двадцать три, – ответил очень пьяный и потому очень честный метаморф.

Зевнул. И окончательно уснул.