Текст книги "Муму с аквалангом"

Глава 8

– Ужасная история! – воскликнула я. – Но, вероятно, ты ошибаешься.

Эмма сняла очки.

– Посмотри внимательно! Восстановить мой прежний облик невозможно. И мне еще повезло.

– Ты так считаешь? – пролепетала я.

– Повезло в том, что у нас с Эммой был один цвет радужки, – внезапно с отчаянием засмеялась она. – Поэтому я живу зрячей. А вот если бы у подруги были карие глаза…

– Пожалуйста, замолчи! – взмолилась я.

Эмма встала с ковра и села на диван.

– Я Софья! – торжественно объявила она. – Эй, почему ты молчишь? Надеюсь, не считаешь меня сумасшедшей?

– Иногда человеку снится сон, такой четкий, цветной, натуральный…

– Это не глюк! – возмутилась Эмма. – Теперь я помню все!

– Про аварию?

– Да, – кивнула она. – И не только. Одним словом, я Софья Калистидас и хочу вернуть свое имя.

– Надо спокойно обдумать ситуацию, – промямлила я. – Допустим, все так, как ты утверждаешь. Но для начала вспомни, что твой отец до сих пор сидит в тюрьме. Едва ты заявишь о вашем родстве, как тоже станешь объектом преследования греческих властей. И подумай о папе. Ты же наверняка захочешь увидеться с ним. Да он же сразу заработает сердечный приступ! И Антон так просто не выпустит из рук деньги Эммы. Кто сейчас в вашей семье распоряжается финансовыми потоками?

– Муж. У него есть доверенность на все банковские операции, – ответила Эмма. – Но он отлично зарабатывает. Я ему больше не нужна, даже мешаю.

– Если станешь уверять окружающих, что ты Софья, будет только хуже, – пообещала я, – можешь вместо шикарного дома во Флоридосе очутиться в греческой тюрьме. Сильно сомневаюсь, что там лучше, чем в шезлонге на берегу моря.

– Пусть! – топнула ногой Эмма. – Хочу правды!

– Поспелов примчится из Москвы и объявит тебя сумасшедшей, – предостерегла я. – Запрет тебя в клинике, посадит на лекарства.

– А я буду всем твердить: Антон убийца! – закричала Эмма. – Он… он…

– Можешь сколько угодно говорить психиатрам правду, – пожала я плечами, – они давно привыкли общаться с Наполеонами, Гитлерами, английскими королевами и говорящими банными вениками.

– И что же мне делать? – растерялась Эмма.

– Во-первых, не орать. Сама говорила, что в особняке есть соглядатай, приставленный Поспеловым.

– Прислуга живет в садовом домике, – пояснила Эмма. – Поздним вечером можно разговаривать свободно.

– Ладно, – успокоилась я. – У нас есть два пути. Первый: попытаемся найти человека, который сумеет опознать в тебе либо Софью, либо Эмму. Второй: заставляем Антона признаться в содеянном. Вот если он покается и расскажет правду, тогда все станет на место.

– Действительно, – дернула плечом хозяйка виллы.

– И еще одно. До окончательного выяснения обстоятельств ты – Эмма. Я называю тебя так и считаю законной женой Поспелова.

– Ты поможешь мне? – зашептала она. – Ну скажи «да»! Я ведь совсем одна – ни подруг, ни родственников. В Москве меня давным-давно забыли, я туда не езжу, а в Греции друзей не завела. Да и с кем тут дружить? Здесь лишь Ниночки, эти идиотки в золоте. Мало-мальский интерес я почувствовала к Жаклин, но той друзья не нужны. Умоляю, Вилка!

– Хорошо, – не подумав, ляпнула я. – Но будем действовать осторожно. Кстати, мне очень не нравится Жаклин.

– Ты ее не видела! – возмутилась Эмма.

– Верно, – согласилась я, – есть у меня такой грешок – я могу составить мнение о человеке, не зная его лично. Извини, я очень устала, день был ужасно длинный.

– Намек понят, – улыбнулась Эмма, – иди домой. До завтра. Сомневаюсь, правда, что я усну, буду думать…

– Неплохое занятие, – улыбнулась я, – фитнес для мозга. После завтрака приду к тебе.

– Лучше встретиться на пляже – в особняке будет горничная.

– Точно! Проведем совещание на море, – засмеялась я. – Все будет хорошо. Знаешь, один раз я попала в жуткую ситуацию… И ничего, оклемалась. Жизнь замечательная штука. То, что вечером кажется непреодолимой преградой, утром раскалывается, словно зрелый орех.

– Оптимизм разбушевался, – засмеялась Эмма. – На, держи ключи от машины.

– Зачем? – удивилась я.

– Наверняка понадобится куда-нибудь ездить, – вздохнула Эмма. – А мне без водителя нельзя, поэтому по делам придется мотаться тебе.

– Домработница донесет Антону, что ты отдала автомобиль неизвестно кому, тот испугается и примчится.

– Прислуга в курсе, что я твоя фанатка и готова ради тебя на все, – потерла руки Поспелова, – У меня тут две тачки, «мерс» и джип Антона. «Мерседес» твой, катайся куда хочешь. Даже лучше будет, если и правда начнешь путешествовать: смотайся в Сантири, в Афины. Ты же на отдыхе! Пусть соглядатаи видят – Арина Виолова развлекается. Где лучше всего спрятать соломинку?

– В стоге сена, – кивнула я.

– О! – подняла указательный палец Эмма. – Точно подмечено. А тайную поездку можно легко замаскировать под экскурсию.

Придя в бунгало, я рухнула в кровать и, несмотря на относительно ранний час, решила заснуть. А что главное для человека, который хочет без проблем отправиться в гости к Морфею? Нужно сказать себе: «Обо всех делах я подумаю завтра».

Я закрыла глаза, произнесла кодовую фразу, перевернулась на живот, вытянула правую руку вдоль подушки… Пальцы наткнулись на нечто мягкое, пушистое. Сон мигом улетучился. Я зажгла ночник и обнаружила в изголовье кровати очаровательную плюшевую игрушку, белую кошечку. Очевидно, Раиса, решив ублажить постоялицу, положила мне небольшой презент от отеля. Милый знак внимания, нечто вроде открытки с добрыми пожеланиями.

К глазам подступили слезы. Не посчитайте меня истеричкой, просто я не помню, чтобы кто-нибудь делал мне презенты без повода. Мачеха хоть и хорошо относилась ко мне, но ей редко приходила в голову мысль меня побаловать. Томочка, с которой мы прожили вместе много лет, а потом расстались из-за моей глупой непримиримости [3]3
  Об истории отношений Виолы и Тамары и об их разрыве читайте в книгах Дарьи Донцовой «Черт из табакерки» и «Зимнее лето весны», издательство «Эксмо».


[Закрыть], любила делать кулинарные сюрпризы. Придешь домой после тяжелого рабочего дня, а на кухне тебя ждут творожные пончики. Но игрушки мы друг другу не дарили. И мой бывший муж, Олег Куприн, не заморачивался знаками внимания. Нет, он не был жаден, но, как большинство мужчин, считал, что кровью и потом заработанные деньги нужно тратить на необходимые вещи: зимнее пальто, ботинки или, в конце концов, сумку. Плюшевые изделия в топ-лист не входили. Конечно, можно самой приобрести симпатичную поделку, но эффект не тот. А здесь умилительная игрушка… Ясное дело, Раиса действует по приказу администрации пафосного отеля, но все равно приятно!

Я погладила кошечку. Надо же, совсем как настоящая, даже теплая. Здорово научились делать имитации. Внезапно игрушка подняла голову.

– Живая! – ахнула я. – Ты откуда взялась? Ну и дела!

– Р-р-р, – деликатно сказала кошка.

Я испытала изумление:

– Собака? Но почему с кошачим хвостом?

– М-м-м, – простонало существо.

– А морда как у болонки, – прошептала я.

Котопес зевнул и пополз ко мне, подергивая носом. И тут меня осенило.

Когда я нашла Муму, то не отдала ее хозяйке. Руки у девицы были заняты пакетами с покупками, и мне пришлось положить сопящую собачку в свою сумку. А потом… потом, я просто не вынула ее! Бросила объемистую торбу в спальне, затем занялась делами Эммы, мы провели несколько часов в разговорах… Муму приучена к переноскам, Нина везде бегает с собачкой. Бедная псинка тихо спала, потом выбралась из сумки, походила по бескрайнему номеру и привычно запрыгнула на постель.

– Милая! Ты же, наверное, голодная? Весь вечер ничего не ела… – засюсюкала я, вскакивая с кровати. – Поехали домой! Небось, твоя мамочка в обмороке валяется. Муму! Ау! Отзовись!

– Р-р-р, – тихо прозвучало из подушек.

Я подхватила крохотное тельце, положила в сумку и позвонила Раисе.

– Слушаю, – ответила администратор.

– Говорит Виола Тараканова. Простите за беспокойство, у вас, наверное, уже закончился рабочий день…

– Всегда к вашим услугам. Могу вам чем-то помочь?

– Вы знаете девушку по имени Нина? Она живет во Флоридосе постоянно, в собственном доме, имеет крохотную беленькую собачку по кличке Муму. Я хотела спросить, где этот дом находится.

– Очевидно, речь идет о жене Петра Зарубина, – сказала Раиса. – Ее вилла расположена неподалеку от вашего бунгало. Называется «Нина», в честь хозяйки.

– Огромное спасибо, – обрадовалась я и хотела повесить трубку.

– Госпожа Виола! – вдруг окликнула меня Раиса. – Вы собрались в гости? Извините, если мой вопрос показался вам неуместным.

– Ничего, все нормально. Я познакомилась с Ниной, мы вместе ездили на меховую фабрику. А что?

Раиса деликатно кашлянула.

– Не сочтите это вмешательством в ваши личные дела, но… кхм… кхм…

– Договаривайте.

– Нина – шестая жена Зарубина. Думаю, вам сейчас лучше к ней не ходить.

– Раиса, я способна сама сообразить, с кем мне следует общаться, – сердито сказала я. – Не нуждаюсь в няньках и не спрашивала вашего совета. Спасибо за адрес.

– Петр Зарубин славится взрывным характером, – продолжала Раиса. – Все его супруги, глупые девочки самого юного возраста, – бывшие модели. Всякий раз бизнесмен рвет отношения…

– Огромное спасибо за помощь! – гаркнула я и выключила телефон.

Может, в категоричной форме заявить администрации отеля: «Я не нуждаюсь ни в материнской заботе, ни в излишней опеке обслуживающего персонала»?

На улице было тепло, пахло цветами и опять трещали цикады. Я пошла по тропинке, вьющейся между незнакомыми кустами. Наверное, аура пафосно дорогого отеля повлияла на мой мозг, раз я стала злиться на Раису, которая не сделала мне ничего дурного, но сейчас, на свежем воздухе, наваждение прошло. Какая замечательная тишина стоит вокруг, лишь совсем неподалеку стучит дятел: тук-тук-тук… Звук становился все громче и в конце концов стал оглушительным. Если это птица, то она – размером со слона.

Ряд кустов закончился, открылся большой белый дом со ставнями, выкрашенными в цвет неба. Входная дверь тоже оказалась синей, к ней была приставлена лестница, на верхней ступеньке которой стоял черноволосый парень в сером комбинезоне. В руках он держал огромный молоток, которым сбивал название виллы. От слова «Нина» остались две первые буквы, а последние, превращенные в крошево, валялись на темной садовой плитке.

У подножья стремянки спиной ко мне стояла Ниночка. Она азартно подпрыгивала, белокурые локоны метались по ее плечам.

– Эй, чурка! – хрипловатым голосом заорала Нина. – Чебурек, очнись! Не спи, работай!

Грек молча посмотрел на хозяйку.

– Ну чмо! – возмутилась Ниночка, очевидно, успевшая после нашего расставания простудиться. – Че вытаращился? Работай! Не понимаешь? Фу! Нанялся служить к Зарубину, а по-русски не говоришь. Вот долдон! Работай! Арбайтен, арбайтен! А то свои бабки не получишь.

Нина обернулась, увидела меня.

– Привет, – помахала я рукой.

– О, ты по-русски можешь? – странно обрадовалась девица.

– Естественно, – изумилась я.

– Оклад шикарный, приступай! – рявкнула Нина. – Для начала вымой быстро весь дом. Мне ее запах мерзок.

Я попятилась. Может, Нина подхватила вирус?

– Че буркалы таращишь? – скривилась она. – Ждешь, пока кто-нибудь тут в морскую свинку превратится? Спорим, это будешь ты! Ну, бери тряпку или катись отсюда!

– Я принесла твою собачку, – осторожно сказала я и вытащила Муму из сумки.

– Ты ваще кто? – поинтересовалась вдруг Нина.

– Я Виола. Мы с тобой сегодня ездили на меховую фабрику. Я вернулась к себе и нашла в своей сумке Муму, – максимально доходчиво изложила я краткую версию событий.

– Вы из наших? – нежно пропела Нина, внезапно растеряв все хамство. – Ох, простите, не разглядела, что одежда приличная, и украшений не вижу.

– Ниночка, – ласково сказала я, – ты хорошо себя чувствуешь?

– Меня зовут Алиса, – заявила девушка и изящной рукой убрала со лба свисающую до глаз густую челку.

У меня отвисла челюсть. Губы блондинки, как и у Нины, явно накачаны гелем, нос идентичной формы, глаза голубые, кудри соломенно-пепельные, фигура стройная, кофточка со стразами, джинсовые мини-шортики расшиты розовыми цветочками. Но вот лоб-то оказался другой формы. Сейчас мне стало понятно: между клонами есть различие.

– А где Нина? – вырвалось у меня.

Алиса подбоченилась.

– Я жена Петра Зарубина. И этот дом теперь будет носить имя «Катя».

– Логично, – кивнула я, – вы Алиса, дом «Катя». Господин Зарубин, наверное, мусульманин?

– С чего вы взяли? – удивилась Алиса.

– Еще утром тут жила его первая жена Нина.

– Ха, первая! – захохотала Алиса. – Шестая она была, прошмандовка. Усе, нету красоты. Петечка ее выгнал вместе с хабаром. Теперь тут мое гнездо.

– А где Нина?

– Сантири, – парень-грек неожиданно обрел дар речи. – Ей нет здесь, он кричать Сантири. Мебель тащить, дом купить. Уан, ту, фри, фо, файв – рядом. Сикс к ним.

– Ну ваще! – возмутилась Алиса. – Какого хрена ты со мной не говорил?

– Ты орать, мы думать, – спокойно пояснил грек. – Они кричать. Потом… фу, нет… Выкинуть их. Вон.

– Он на что намекает? – покраснела Алиса. – Кого выкинут вон?

Грек начал долбить молотком по букве «Н».

– Насколько я поняла, грек сообщил: Нина уехала в Сантири, ей там Петр приобрел жилье, как и предыдущим супругам. Наверное они организовали клуб бывших жен Зарубина, – стараясь убрать из голоса ехидство, пояснила я и пошла на парковку к «Мерседесу».

Глава 9

После тихого сонного Флоридоса Сантири показался мне центром карнавала. Поселок был значительно больше курорта для богачей, тут имелась бездна гостиниц, на каждом углу было по трактиру, по тротуарам шлялись толпы туристов. Очевидно, вечером здесь начиналась самая активная жизнь.

Я притормозила у небольшого кафе, высунулась в окно и спросила у толстого пожилого грека, мирно курившего у входа:

– Простите, где тут у вас район частных вилл?

Старик собрал лоб морщинами.

– Москва? – поинтересовался он.

– Москва, – в тон ему ответила я.

Не говоря ни слова, дедушка исчез внутри заведения, я растерялась. Может, он не любит русских?

– Хто тута из наших? – заорали из харчевни, и на тротуар выскочила крупная тетка в голубом платье. – Чаво хочешь? Поесть? Топай сюды. К другим не ходи, отравють! Бачишь там красные зонты? Уже трое у них от инфекции загнулись, а у нас…

– Я ищу район частных домов, – перебила я «рекламное выступление».

– Они внизу, – пояснила бабенка. – Кати по проспекту до древнегреческих развалин. Храм увидишь, бери влево. Не заплутаешь. Туда туристы прут, на каменюки побачить. Ну шо за смысел пялиться на то, шо до тэбе сломали, а?

– Действительно, – кивнула, усмехнувшись, я, – булыжник он и в Греции булыжник.

Тетка махнула рукой, я поехала в указанном направлении. Миновала останки культового сооружения, повернула на перекрестке и очутилась в ином мире. Свет, шум, гам, веселье остались за спиной, впереди за ажурными заборами стояли белые виллы. Казалось, район вымер, здесь даже собаки не лаяли.

Внезапно до ушей донесся грохот и визг.

– Ваще! Суки!

Я нажала на газ. Похоже, Нина там, выясняет отношения с кем-то из местных жильцов.

Интуиция меня не подвела, через пару секунд я увидела Нину, которая, топая ногами, визжала:

– Осторожнее! Уроды!

Около настежь открытых ворот последней виллы стоял небольшой грузовичок, возле которого суетились смуглые мужчины в комбинезонах.

– Что случилось? – спросила я, выскакивая из «мерса».

Нина замолчала, потом бросилась мне на шею:

– Виолочка, кисонька… Сука! Не ты, он сук. Сукее не встречала. Скот! Мерзотина!

Продолжая выкрикивать оскорбления, Нина села на бордюр тротуара, в то же мгновение один из грузчиков уронил медный кувшин, над дорогой поплыл звон.

– Козлы! – подскочила Нина. – Руки оборву, чурки! Шевелитесь! Арбайтен, арбайтен…

Я потрясла головой. Просто день сурка, честное слово. Интересно, по какой причине олигарх Зарубин совершил рокировку жен? Девушки выглядят одинаково, одеваются под копирку и в разговоре употребляют сходные выражения. Может, не стоило менять шило на мыло?

– Петька сволочь, – заплакала Нина, – развелся со мной. Я-то думала, он со свекровью летит, шубу ей купила, а он прибыл из Москвы с новой бабой. Та сразу выступать начала. Но я не сдалась! Поставила условие: увезу все свое. Он сказал: «Лады. Но за один раз, даю тебе два часа времени!» И пошла карусель – я складываю, Алиска вытаскивает… Пришлось ей рыло пропечатать. Так она мне нос расцарапала и ноготь сорвала.

Нина растопырила пальцы и повертела перед моим носом ладошкой.

– Видишь? И ведь не поправить маникюр! Тут один приличный мастер на всех – Лика, но она в отпуске. Ходить мне теперь без ногтя…

– Высокие у вас в семье отношения, – отметила я. – Но как же муж сумел развестись? Я думала, этот процесс тянется не один месяц. И нужно твое согласие.

Нина подошла к «Мерседесу» и влезла в салон.

– Петька дрянь! Вишь, дома стоят? Там его предыдущие бывшие живут, а теперь и я тут. Зарубин условие ставит: быстро уходишь – получаешь виллу, содержание и все вещи, какие упрешь. Захочешь судиться – голой оставит. Ну я не растерялась! Ой, оборванка… Стой! Оборванка! Оборванка!

С легкостью вспугнутого зайца Нина побежала по улице, я кинулась за ней, стараясь рассмотреть объект преследования.

Спортивная подготовка бывшей жены олигарха оказалась лучше моей. Ну да это не удивительно, небось Нина посещает фитнес-зал, регулярно тренирует мышцы, а мне, собственно, и некогда заниматься физкультурой. Еле-еле дыша и ощущая резкую боль в правом боку, я добралась, наконец, до эпицентра событий. На тротуаре стояла испуганная смуглая женщина, в руках она держала небольшой диванчик, очевидно, сделанный из пластика и поролона. Темно-зеленая обивка, золотой шнур, рюшечки по бокам были изрядно потрепаны.

– Оборванка! – орала Нина, пытаясь вырвать у гречанки мебель. – Оборванка!

– Ноу, ноу, – шептала тетка, не отдавая добычу. – Ноу!

– Оборванка! – Нина перешла в диапазон ультразвука.

– Остановись, – попросила я. – Женщина вполне прилично выглядит. Да, она одета недорого, но вполне чисто и аккуратно. Ее нельзя назвать оборванкой.

– Она украла мою оборванку, – запыхтела Нина и предприняла новую атаку на даму: – Отдай оборванку!

– Ноу, ноу, – чуть не плакала гречанка. – Ай… донт… май… май… май… ноу!

– Оборванка! – все визжала Нина.

– Оттоманка! – осенило меня. – Ты ведешь речь о диванчике!

– О чем же еще? – взвилась Нина. – Эта дрянь шла мимо и сперла из машины оборванку.

– Оттоманку, – поправила я.

– Без разницы. Она моя, мною у Петьки отбитая. Не отдам!

– Ноу, ноу, – зарыдала гречанка. – Ноу! Плиз, май!

– Че она про весну толкует? – поитересовалась Нина. – Все май да май у нее.

– Дама уверяет, что этот диван ее собственность, – сказала я. – Вообще-то я не сильна в английском, но, думаю, поняла ее верно.

– Йес, йес, – закивала жительница Сантири, – май! Итс… э… фром… э… э… супермаркет.

– Теперь че она несет? – спросила Нина.

– Купила в магазине, – перевела я.

– Брешет! Она потертая, на оборванке сто лет сидели! – возмутилась Нина и дернула диванчик к себе.

– Ноу, – сантирийка вцепилась мертвой хваткой в зеленое чудовище. – Мадам Флора… э… гоу… гоу… май, маркет, твенти доллар, секонд-хэнд.

– Приобрела у некой Флоры за двадцать баксов, – ловко справилась я с ролью переводчицы. – Мебель не новая, все разумно.

– Ха! – подпрыгнула Нина. – Врет! Знаю я их, чурки, гастарбайтеры хреновы. Моя оборванка.

Бывшая жена Зарубина вцепилась в диванчик, но гречанка не собиралась уступать.

– Послушай, кто-то должен проявить понимание, – я решила привести Нину в чувство.

– Кто-то, но не я, – последовало в ответ. – Ну я им покажу, гастарбайтерам!

– Вообще-то ты не права, – усмехнулась я. – Дама живет в своей стране, а ты приезжая. Вряд ли гречанку в Греции можно назвать гастарбайтером. Скорей уж ты, Нина, тут в гостях. Неужели тебе не стыдно?

– Моя оборванка!

– Не позорь Россию, – решила я надавить на чувство национальной гордости.

– Все равно, пусть вернет оборванку, – Нина стояла насмерть.

– Оттоманку, – безнадежно вздохнула я.

– Без разницы. Мое!

– Ты обеспеченная женщина, а дерешься из-за столетнего дивана.

– Ха, это дело принципа, – пропыхтела Нина. – Зарубину его не оставила и этой не дам. Дай сюда!

Издав победный клич, Нина выдернула «оборванку», гречанка отступила назад.

– Мое! – констатировала Нина. – Пошли, Виола. Пусть спасибо скажет, что мы в полицию не обратились.

– Уж извините, – забормотала я, глядя на мрачное лицо побежденной женщины, – плиз, мерси. То есть… черт, не умею по-английски. Sprechen Sie deutsch?

– Ноу, ай донт спик, – прошептала тетка.

– Мерси, – повторила я. – Сэнкью. Гуд бай.

– Хорош с ворюгой болтать, – Нина пнула меня в бок диванчиком. – Идем в дом, а то чурки без внимания остались, щас все упрут. Слышь, а Петька-то лоханулся!

– Где? – устало спросила я. – Вернее, в чем ошибка твоего бывшего мужа?

– «Ламборджинчик»! – взвизгнула Нина. – Зарубин решил, что он в гараже, но машиночка-то в ремонте, я ее завтра заберу. Не поездит Алиска на моем «ламборджинчике», вот!

– Поздравляю, – сказала я. – Ладно, мне пора. Держи.

– Этта че? – отпрыгнула в сторону Нина. – Кошка? Я их не люблю.

– Ты не узнала Муму?

– Кого?

– Муму!

– Где?

Я тяжело вздохнула. Драка с гречанкой отрицательно повлияла на и без того не большие умственные способности блодинки.

– Твоя собачка. Муму.

– Ваще!

– Забрала ее с фабрики.

– Охреневаю!

– Я забыла вернуть ее тебе.

– Гонишь!

– Вечером обнаружила Муму в своей кровати.

– Ну, блин!

– И сейчас привезла болонку.

– Ты на нее глядела?

– Конечно, очень внимательно осмотрела.

– С хвоста кошка, с лица собака.

Я призвала на помощь все свое самообладание.

– Да, согласна. Муму немного необычна, но это же твое животное. Забирай.

Нина вытаращила глаза:

– Не, Мумуша там.

– Где?

– На вилле.

– Ты оставила питомицу Алисе?

– Офонарела? При мне доченька, – подбоченилась Нина, – спит на новом месте, переехала в корзинке.

– Ошибаешься, она тут! – спорила я.

– Настаиваешь? – заржала Нина. – Давай, заруливай в дом, поглядишь на Мумунделя…

Предложение прозвучало вовремя, мы с Ниной как раз подошли к двери. Девушка дернула за ручку.

– Ноги не вытирай, все равно чурки мебель носят. Налево, в гостиную. Вот, поздоровайся. Мумуся, мое сокровище!

Я уставилась на псинку, которую Нина подхватила с кресла.

– У Мумуши одно ухо черное, другое белое, нос с пятнышком, – чирикала хозяйка. – Мумулечка, мое солнышко… Ну как ты могла спутать мою красавицу с чудищем, которое держишь в руках? Оно похоже на шапку, которую мне Руфус в подарок дал. Ты меня там бросила, уехала! До сих пор, кстати, мне неприятно, но я не злопамятная, просто запоминаю обиды. Ладно, простила! Ты в пролете, мне Руфус пледик всучил и шапчонку.

Я молча села на стул и прижала к себе котопса. Конечно, хозяин меховой фабрики мечтал избавиться от настырной покупательницы, он был готов всучить ей что угодно, лишь бы нахалка ушла.

– Ща, покажу, – метнулась Нина к одной из сумок, стоявших у стены. – Во!

Я перевела взгляд на белый берет. Весьма неудобный головной убор. Шапчонка сшита из белой шкурки, сбоку свисал длинный, отчаянно смахивающий на кошачий, хвост. Котособачка, увидев беретку, внезапно тоненько завыла. Спустя мгновение зарыдала и Муму.

– Доченька… – засуетилась Нина. – Что с тобой? Кисонька моя! Лапочка, не рви маме сердечко, ответь…

Я еще раз осмотрела хвост мехового изделия, перевела взгляд на котопсинку, мгновенно поняла, из кого Руфус шьет манто, и в полном ужасе сказала:

– Думаю, они оплакивают свою бабушку.

– Прекрати! – обозлилась Нина. – Бабушка моей Муму никак не может быть родней бабке этого… бр… не знаю кого.

Мне стало обидно за котопса. Я встала.

– Хорошо, если Лео не твой, то мы поехали домой.

– Кто такой Лео? – вздернула выщипанные брови Нина.

– Он, – я потрясла котопсом.

– Ага, – растерялась Нина. – Извини, он очень миленький. Постой, ты его себе оставишь?

– Если верну Руфусу, он сошьет из Лео шапку, – поморщилась я.

– Что это? – вдруг прошептала Нина.

– Лео, – ответила я, – он похож на Муму. Правда, не имеет родословной и не куплен за жуткие деньги, но, думаю, тоже очень хочет жить.

– Я о другом, – прошипела Нина. – В углу, у камина стоит!

Я прищурилась и увидела знакомое зеленое чудовище.

– Оттоманка. Ты ее отбила у бедной во всех смыслах гречанки.

– Я оставила оборванку у входа!

– Нет, путаешь, она здесь.

– Я не дура!

– Конечно, нет, просто ты устала, – толерантно сказала я. – Суматошный день, переезд…

– Хозяйка, – прогудели из коридора, – кудыть софку тащить?

– Кого? – завизжала Нина.

В гостиную вошел русый парень в сильно потертых джинсах.

– Звиняйте, – сказал он, – я ихний менеджер, Гриша. Вы довольны работой бригады? Тады расплатиться надо.

– Почему раньше не пришел? – накинулась на юношу Нина. – Твои чурки по-русски ни бельмеса! Ишь, хитренький, думал, пусть хозяйка сама с гастарбайтерами чикается, а я за деньгами притопаю…

– Звиняйте, – повторил Гриша, – у меня машина сломалась. Там еще софка осталась! Ее где ставить?

– Софа! – осенило меня.

– Ну! Говорю же, софка, – переступил с ноги на ногу Гриша.

– Больше нету сил, – простонала Нина, – кругом одни дебилы! Тащите мебель сюда, завтра разберусь.

– Феокос, неси! – заорал Гриша.

В комнате незамедлительно материализовался грек с зеленым чудовищем в руках.

– Оборванка! – взвизгнула Нина.

Я прикусила губу.

– Ничего вещь, – крякнул Гриша. – Их местная фабрика делает, тут недалеко, за горой. Хорошо покупаются, у многих в домах стоят. Только мало цветов – синий и лягушачий. Лично мне голубой нравится.

– Две оборванки! – простонала Нина.

– Здорово, – закивал Гриша. – Как подсвечники – пара.

– Две оборванки! – повторяла Нина.

– Отлично, – уже с тревогой повторил менеджер.

Я привалилась к стене. Значит, оттоманка местного производства. Олигарх решил сэкономить на обстановке виллы. И правда, зачем тратиться, если бывшая жена заберет мебель с собой? Когда меняешь шестую спутницу жизни, становишься предусмотрительным.

Наверное, встреченная нами в недобрый час гречанка купила в комиссионном магазинчике подержанный диванчик, мирно тащила его домой, и тут появилась Нина, решившая, что ее обокрали. Представляю, какие ужасы сейчас рассказывает несчастная тетка своим близким. Мол, на нее налетела русская мафия, ограбила, чуть не убила, похитила дорогую вещь… Вот из таких глупостей и рождаются газетные сенсации!

– Две оборванки, – оторопело твердила Нина. – Откуда вторая? Была же одна!

– Никак не пойму, чем вы недовольны? – занервничал Гриша.

– Лучше б лишняя пара брильянтовых серег обнаружилась! – завизжала Нина. – Принесли хрень!

Менеджер стал бочком пробираться к двери, но я опередила парня, успела выскочить на улицу до него, села в «Мерседес» и унеслась прочь со скоростью ракеты. Меньше всего мне хотелось увидеть бедную гречанку, спешащую в компании с мужем и сыновьями к дому экс-мадам Зарубиной. Надеюсь, до Нины дойдет суть дела, и она попытается вернуть отбитую в тяжелом бою «оборванку» законной владелице.