Текст книги "Нежный супруг олигарха"

Дарья Донцова
Нежный супруг олигарха

Глава 1

Автоматизация – это попытки мужчин упростить любую работу настолько, чтобы ее могли делать женщины. Вот почему были придуманы посудомоечная и стиральная машины вкупе с пылесосом.

Я вошла на кухню и огляделась по сторонам. В мойке стоят тарелка с остатками геркулесовой каши и симпатичная красная кружка с недопитым кофе – Катюша торопилась на самолет и не убрала за собой. Но моя подруга, даже опаздывая на рейс, не оставила посуду на столе и нацарапала записку на специальной доске ярко-красным фломастером: «Лампуша, извини, кругом беспорядок, будильник не прозвенел, я проспала, не сердись. К.». Но мне бы в голову не пришло злиться на Катю и без ее извинений.

Опять она умчалась в командировку. Увы, даже такому хорошему и самоотверженному доктору, как Екатерина Романова, в больнице платят копейки, поэтому моя подруга и мотается по всей стране. Из-за крошечной зарплаты многие врачи вынуждены брать у пациентов конвертики с хрустящими бумажками. Встречала я медиков, которые еще до приема, абсолютно не стесняясь, заявляют: «Мои услуги стоят дорого, вначале оплатите консультацию, а там посмотрим».

Но это еще не самый худший вариант. Чего греха таить, попадаются и горе-Гиппократы, участники так называемой карусели. При чем здесь любимый детский аттракцион? Объясню. Допустим, приходите вы к терапевту с жалобой на небольшую температуру и вялость, а он (кстати, совершенно справедливо) говорит: «Подобные симптомы присущи разным заболеваниям, сначала надо сделать некоторые анализы».

Далее следуют назначения: вам предписывают пойти в лабораторию и узнать все про свою кровь. То есть провести исследования на СПИД, гепатит и сифилис, поиск онкомаркеров, определение количества сахара, холестерина и так далее. Стоит ли упоминать, что вы оставите кругленькую сумму за анализы, большая часть из которых вам просто не нужна в данный момент? Получив результат, врач сдвинет брови и посоветует вам сходить к гастроэнтерологу. И снова вас ожидают дорогостоящие методы диагностики. Затем вы оказываетесь в кабинете у кардиолога, и далее по кругу – отоларинголог, хирург, невропатолог, фтизиатр, уролог, миколог, психолог… Назначат еще пройти томограф и УЗИ, сделать энцефалограмму…

В процессе беготни по кабинетам температура у вас пропадет, зато появится жуткий страх: если так долго пытаются выяснить причину вашего недуга, значит, положение серьезно. Настроение портится, мозг перестает работать, вы уже не способны спокойно оценить обстановку и задать справедливые вопросы:

– Доктор, о каких шлаках в организме вы ведете речь? Разве я доменная печь? Зачем пугаете меня наличием бактерий, ведь в человеческом теле их много, и большинство из них необходимы. Почему назначаете антибиотики последнего поколения при насморке? Вы и правда полагаете, что настойка из высушенных когтей дикого хорька вылечит меня от заикания? Неужели надо платить бешеные деньги за сеансы психотерапевта, который объяснит мне, что зимой холодно и не сто́ит в декабре ходить в босоножках?

«Карусель» остановится лишь в одном случае – когда алчные эскулапы сообразят: клиент выпотрошен, его счет пуст.

Катюша никогда не участвует в подобных делах, она предпочитает мотаться по командировкам, специалиста из столицы охотно приглашают разные провинциальные, в том числе и частные, клиники. Сегодня Катя отправилась за Урал, в Москву она вернется через две недели. Не будет дома и Вовки: он укатил в том же направлении, что и Катюша, только цель его визита не больница, а зона, где сидит урка, решивший спокойно отмотать срок за небольшое преступление, чтобы скрыть свое участие в убийстве. А Сережка с Юлей уже четвертые сутки бегают по Киеву – их позвали провести там рекламную кампанию какой-то фирмы. В Москве остались лишь я да Лиза с Кирюшкой. Ну и, естественно, собаки.

Сейчас мне предстоит на скорую руку навести в доме порядок, а затем ехать на работу, в детективное агентство «Лисица». Хотя, если я приду не к началу рабочего дня, а чуть позднее, никто не заметит нарушения режима. Мой начальник, Юрий Лисица, считает, что руководитель должен лишь раздавать указания и ругать подчиненных за плохо выполненную работу, причем делает он это наскоком – раз в три дня нагрянет в агентство, устроит «разбор полетов» и вновь удалится, бросив пару загадочных фраз:

– Работать надо лучше. Ну, я пошел по делам. В отличие от вас я не сплю, сидя в конторе, а кручусь-верчусь как сумасшедший.

Боюсь, что после моих слов у вас создастся неправильное впечатление о детективном агентстве. Еще подумаете, что я провожу служебное время в роскошном здании, в котором на ресепшене красуются девушки-модели. Увы, фирма «Лисица» располагается в крохотной комнатенке. Правда, несмотря на малую кубатуру, за офис требуют немалую арендную плату и…

Размышления о тяготах жизни прервал телефонный звонок. Я схватила трубку.

– Ты должна мне помочь! – незамедлительно заорали из нее в ухо.

Я вздрогнула. Есть только одна женщина, способная вместо спокойного «привет» начать разговор с нечеловеческого вопля, – Милена Бахнова. Когда-то Катюша оперировала ее мужа Юру (у бедолаги оказался рак щитовидной железы в запущенной стадии). Благодаря высокому профессионализму Кати и ее самоотверженности в уходе за больным он прожил еще два года, моя подруга буквально подарила ему двадцать четыре месяца жизни. Это понимали все, но вот Милена почему-то решила: раз супруг отправился на тот свет, а Катя лечила его, значит, теперь она должна искупить свою вину перед вдовой трогательной заботой о ней.

Один раз я попыталась вразумить Милену, объяснить ей: если б не Катюша, Юра сошел бы в могилу гораздо раньше, но Бахнова не способна реально оценить ситуацию. И вот парадокс: и я, и Катюша в самом деле почему-то испытываем неловкость перед Миленой и наперебой стараемся выполнять ее просьбы. А они с каждым разом все круче и круче. Так, что у нее на сей раз?

– Скоро приедем к тебе, – тараторила тем временем Милена, – приготовь гостевую комнату.

– Кто? – не поняла я.

– Мы с Вадюшей.

– С кем?

– О боже! – завизжала Милена. – Прекрати задавать идиотские вопросы! Слова сказать не даешь! Я могу выйти замуж? Да или нет? Немедленно отвечай! Почему молчишь?

– Ты же просила не перебивать тебя, – напомнила я.

– Да, – еще сильней обозлилась Милена, – молчи и отвечай. Имею я право завести мужика?

– Конечно, – осторожно подала я голос.

– Но в моем возрасте глупо шляться по дискотекам. Или ты считаешь возможным толкаться в клубе?

– Отчего бы нет? – опрометчиво заявила я. – Ничего плохого в увеселительных заведениях я не вижу.

– Вы только на нее посмотрите! – пришла в ярость Бахнова. – Ты предлагаешь приличной даме надеть юбку до пупа, нацепить светящиеся браслеты и скакать в ужасном шуме с отвязными особами!

Я горько вздохнула и решила помолчать. Пусть Миленка спрашивает что угодно, ответа от меня она не дождется!

– В кафе не пойти, – вещала Бахнова, – от театра меня тошнит, в кино темно, на концертах дураки, причем везде – и на сцене, и в зале… Где провести время с мужиком, если он вот-вот сделает тебе предложение, а?

– Дома, – вырвалось у меня, несмотря на решение не разевать рта.

– Верно, – неожиданно развеселилась моя собеседница, – хорошая идея! Ты забыла, что там у меня Нахрената?

Дама со столь странным и неблагозвучным именем является свекровью Милены. Я не очень сведуща в семейной истории Нахренаты, но знаю, что вообще-то именовать ее свекровью не совсем правильно. Она вышла замуж за отца Юры, когда мальчик еще не ходил в школу. Куда подевалась его родная мать, я понятия не имею – Бахнов никогда при мне не вспоминал о ней. Мамой он звал Нахренату, причем абсолютно искренне, со стороны сразу было видно, что Юрий очень любит свою мачеху.

Милена не москвичка, она приехала в столицу из какого-то маленького городка, чтобы поступить в театральное училище. На первом же экзамене абитуриентка встретила будущего мужа – Бахнов, преподаватель вуза, сразу влюбился в Милю. Надо сказать, что внешность у Милены и сейчас ангельская, совершенно не соответствующая ее характеру, а десять лет назад она и вовсе походила на Снегурочку: белая-белая кожа, голубые глаза, наивный взор, коса до пояса. Еще юную абитуриентку отличало от сверстниц умение жарко краснеть. То, что к трепетной красоте прилагается стервозно-истеричный характер, приятели Юры поняли сразу. Последним, кто разобрался в сущности красавицы, был Бахнов. Думаю, если бы не болезнь, Юра в конце концов оформил бы развод: за год до его смерти между ним и Миленой пробежала целая стая черных кошек. Но Юра угодил в клинику, и ему стало не до выяснения отношений с женой.

После кончины Бахнова Милена осталась жить со свекровью. Молодой вдове просто некуда было деться, собственной жилплощади у нее не имелось, денег на съемную квартиру тоже, а Нахрената ни за что не согласилась бы разменять апартаменты. Не надо думать, что мачеха Юры гречанка или какая-нибудь испанка – Нахрената не имя, а прозвище, на самом деле ее зовут Ольга Ивановна. Почему ее стали звать столь экзотическим образом? Об этом чуть позднее.

– Короче, в восемь вечера мы приедем! – раздался очередной вопль Милены.

– Кто? Куда? – потрясла я головой.

– Опять сорок пять! – вскипела Милена. – Я сто раз повторила! Мне негде встречаться с Вадиком: в общественных местах противно, а дома Нахрената. Кстати, я сказала ей, что еду на съемки, ну да Нахренате на все плевать… Понимаешь, Вадик не должен знать про свекровь, это раз. Про то, что я была замужем, это два. Про отсутствие у меня собственного жилья – это три. Я голову сломала, как мне поступить, и тут сообразила: ваши все разъехались, вот он, шанс! Перебираюсь к тебе! Значит, так… оборудуй гостевую, перетащи из Катькиной комнаты гардероб, на кровать брось покрывало, которым Юлька застилает свою софу. Между нами говоря, у Сережкиной жены барские замашки! Приобрела плед из натуральной норки… Вот транжира!

– Покрывало искусственное, это шкурка Чебурашки, – возмутилась было я, и тут только до меня дошла суть сказанного Миленой. – Погоди! Ты собралась жить в нашей квартире?

– Да, недельки две-три, – застрекотала Бахнова. – Мне вполне хватит, чтобы довести Вадика до кондиции!

Мне не свойственно хамить людям, но сейчас у меня невольно вырвалось:

– Ты офигела? Это абсолютно невозможно!

– Почему? – фыркнула Милена. – Вадик почти созрел, осталась малость – оттащить его в загс. Понимаешь, он… Тут непростая история, сейчас рассказывать ее некогда, приеду пораньше и все объясню.

– Ты меня не поняла, – перебила я Милену, – к нам нельзя.

– Почему?

Действительно! Вот гениальный вопрос! Ответить на него честно: я не собираюсь даже три недели жить с тобой и с абсолютно незнакомым парнем под одной крышей? Но хорошее воспитание, данное мне родителями, не способствовало искренности.

– У меня дети, – попыталась я отбиться от Бахновой.

– Лиза с Кирюшей?

– Да.

– Они не дети, а лошади! – отрезала Милена. – Школу скоро закончат, не младенцы.

– А еще собаки! – в последней надежде воскликнула я. – У твоего Вадима нет часом аллергии? Знаешь, это очень опасно. Случается такая вещь, отек Квинке называется, до больницы довезти не успеют!

– Никакими Квинками Вадюша не страдает, – отрезала Милена. – Он очень богат, но хочет взять в жены обычную женщину. Не гламурную светскую львицу, за которой носится хвост прислуги. А такую, что сможет ловко управиться с хозяйством. Про коня слышала?

– Нет, – ошарашенно ответила я.

– А говорят, что у тебя высшее образование, – с легким презрением отметила Бахнова. – Небось врут люди, всякий человек с десятью классами слышал про лошадь на пожаре.

– У меня за плечами консерватория по классу арфы, а не ветеринарная академия, – буркнула я, ощущая себя паучком, на которого надвигается асфальтоукладчик.

– Еще Пушкин писал, что русская женщина коня на скаку остановит, в горящую хату войдет, – отбрила Милена. – Такую особу и ищет Вадим: самоотверженную, умную, бесстрашную, хозяйку, отличную мать, любящую верную супругу. И он ее нашел – это я! Осталось лишь продемонстрировать свои таланты на деле!

– По-моему, крылатая фраза принадлежит поэту Некрасову, – попыталась я остудить пыл Бахновой. – И ты не умеешь даже картошку чистить!

– От кожуры темнеют пальцы! – возмутилась Милена. – Все, хватит спорить, ровно в двадцать ноль-ноль я дома! То есть у тебя. Предупреди Лизку с Кирюшкой – они мои племянники, и я их обожаю. Вадим хочет, чтобы его вторая половина любила детей. И не забудь сделать ужин! Я его подам, как будто сама приготовила, ясненько?

– Не совсем, и…

– Вадим – олигарх, – со слезой в голосе заговорила вдруг Милена, – дом на Рублевке, бизнес, миллионы, а у меня по вашей с Катей вине умер Юра. Годы летят, судьба подкинула мне шанс… Неужели я могу его упустить? Вадим должен поверить: я лучшая! Лампуша, миленькая, помоги, умоляю! Это последний вариант в моей жизни! Время бежит, мне уже тридцатник стукнул, ну кому я буду нужна через пару лет? Лампочка, солнышко, вся надежда на тебя и детей! Ну подыграйте мне, иначе я проведу старость с Нахренатой!

Если бы Милена продолжала наглеть, я бы сумела дать ей отпор, нашла бы нужные аргументы, вроде: «Можешь потребовать от Нахренаты раздела квартиры, как вдова ты имеешь право на часть имущества». Но Милена перешла к просьбам о помощи, и я моментально попалась на крючок.

– Только не плачь! Конечно, я сделаю все, что смогу.

– Супер! – возликовала нахалка. – Значит, я приеду!

Из трубки понеслись гудки, я растерянно уставилась на телефон. Ну и ну! Почему я согласилась? Не иначе как Милена обладает умением гипнотизировать людей на расстоянии. И что, мне теперь предстоит переставлять мебель? Таскать из комнаты в комнату гардероб? Ну уж нет!

Не успела я со всей остротой оценить размер неприятностей, как телефон вновь зазвонил. Наверняка это снова Милена, теперь она начнет раздавать указания по обустройству спальни.

Ну все, наберусь решимости и твердо заявлю: «Извини, обстоятельства изменились! Только-только я узнала, что к нам направляются дальние родственники из провинции в количестве восемнадцати штук, с ними четыре младенца и три кошки». Или нет, лучше сообщу: «В школе у детей эпидемия лихорадки мча-мча, объявлен карантин, у дверей нашей квартиры стоит патруль из санэпидемстанции, хватает всех, кто пытается войти в дом».

– Алло! – раздался в трубке незнакомый и очень сердитый женский голос. – Романову немедленно позовите!

– Слушаю вас, – удивленно ответила я.

– Если не хотите крупных неприятностей, немедленно идите в школу!

– Куда? – растерялась я. – К кому?

– Кирилл Романов ваш? – завопила баба. – Отвратительный ребенок, позор учебного заведения!

У меня подкосились ноги.

– Что случилось?

– Узнаете на месте! В кабинете директора!

– Мальчик здоров? – я попыталась выяснить хоть что-то.

– Лучше б он переломал руки-ноги и голову вдобавок, – сообщила милая дама, – всем спокойнее, когда Романов в гипсе. Короче, коли через полчаса не явитесь, мы вызываем милицию!

– Стойте! – закричала я. – Уже бегу!

Бросив телефон на банкетку у двери, я схватила сумку, натянула на себя ветровку, закрыла дверь и дрожащими руками начала запирать замок. Ключ никак не хотел попадать в скважину. К сожалению, теперь просто захлопнуть створку нельзя. Раньше я пару раз выскакивала выбрасывать мусор, забыв связку ключей, и потом приходилось вызывать слесаря. За день до отъезда в командировку Вовка поставил новомодный замок, и вот сейчас я никак не могу справиться с ним.

Глава 2

Тот, кто имеет ребенка школьного возраста, да еще мальчика, очень хорошо поймет меня. Нет, девочки тоже способны на безобразия, но они у них не имеют таких последствий, а Кирюша с упорством совершал все мальчишеские глупости: подкладывал кнопки на стулья одноклассницам, связывал их косы, бросал в лужу карбид, поджигал пластмассовую расческу, устанавливал сверху на дверь плошку с водой. Всех его шалостей я сейчас и не вспомню. Сильно подозреваю, что остальные мальчики проделывали то же самое, но Кирюшке в отличие от других негодников патологически не везло – озорник хотел разыграть одноклассников, а попадались на крючок учителя.

Взять хотя бы историю с водой. Желая облить ненавистного Леню Нарусова, Кирюша все великолепно рассчитал. Одноклассники уже сидели на местах, не хватало лишь Лени.

– Идет! – завопила Наташа Русакова, помогавшая Кирюшке.

Тот живо водрузил миску на дверь и сел за парту. Класс затаил дыхание, ручка опустилась, дверь распахнулась, вода полилась прямо на голову… завуча, преподавателя биологии Олега Ивановича, а из-за его спины выглядывал абсолютно сухой Ленька.

– Кто это придумал? – завизжал Олег Иванович.

– Кирилл Романов, – мигом «слила» приятеля Русакова.

Кирюшка попытался объяснить, что западня была расставлена на Нарусова, но никто его слушать не стал. Чтобы школьника Романова не выставили из учебного заведения, мне пришлось покупать для кабинета биологии скелет человека, пособие, о котором мечтал Олег Иванович. После благополучного завершения скандала я взяла с Кирюшки честное слово, что отныне он разбирается с приятелями вне класса.

И он сдержал обещание. В октябре Кирик повздорил с Мишкой Сергеевым и решил его проучить. На сей раз Кирюша учел абсолютно все. На большой перемене он услышал разговор ненавистного Сергеева с Игорем Перовым:

– Следующий урок матиш, будет контрольная, но я ее писать не стану.

– Сбежишь? – покачал головой Перов. – Не советую, Верка заметит и родителям позвонит.

– Не, – захихикал Сергеев, – я лучше придумал. Начнется матиш, я руку подниму и в туалет попрошусь. Скажу, в столовке пирог с мясом купил, теперь живот болит. Ну и просижу в тубзике до звонка!

– Глупо, – пожал плечами Игорь.

– Сам дурак, – ответил Миша.

Кирюша моментально сообразил, как надо действовать. Он помчался в аптеку и купил мазь, которую используют для лечения радикулита. Она вязкая и очень жгучая, в упаковке даже лежит небольшая круглая лопаточка, чтобы человек, которому предстоит натирать поясницу, сам в ней не испачкался. И совсем беда, если мазь попадет на слизистую.

Кирюша выждал, когда школьники после звонка разбегутся по классам, щедро помазал мазью… ручку на двери мужского туалета и полетел на математику.

Сначала действие разыгрывалось в нужном ключе. Не успела учительница алгебры написать на доске варианты контрольной, как Мишка попросился в сортир. И был отпущен с миром.

Кирюша затаился, он ожидал услышать вопль. Вообще говоря, он предполагал, что события будут разворачиваться так: Сергеев распахнет дверь в тубзик, слегка запачкает пальцы, потом вытащит сигарету, и часть мази переместится на фильтр. Дальнейшее понятно.

И тут на самом деле раздался крик. Он прокатился по коридору, стих, затем возник вновь, но теперь уже орал целый хор. Дверь класса распахнулась, появилась директриса Нелли Лазаревна и скомандовала, словно старший офицер ОМОНа в момент взятия террористов:

– Всем встать лицом к стене, ноги на ширину плеч, руки упереть в стену! Вера Владимировна, живо открывайте их рюкзаки, ищем мазь от радикулита! Запах специфический, я отлично с ним знакома, сколько раз мужу спину лечила…

Миша Сергеев не пострадал. Не успел. За минуту до него в сортир зашел физик Семен Михайлович, решивший справить малую нужду. На беду, Семен Михайлович был подвержен приступам радикулита, а еще он муж директрисы. Когда супруг, воя, словно обезумевшая электричка, влетел, забыв застегнуть брюки, в кабинет к жене и начальнице, Нелли Лазаревна моментально поняла по характерному аромату, что случилось.

Початый тюбик нашли среди учебников Кирюшки. На сей раз нам пришлось оплачивать поход Семена Михайловича в частную клинику к урологу и покупать занавески для всего школьного здания – директриса оценила нанесенный мужу ущерб в драпировках.

Подергав дверь квартиры за ручку и убедившись, что она тщательно заперта, я подскочила к лифту, нажала на кнопку и застонала. Вот так всегда! Не работает! Или соседи перевозят мебель. Ну почему, когда торопишься, по дороге постоянно случаются заминки? Пришлось бежать вниз по лестнице. Выскочив из подъезда, я решила: раз школа совсем недалеко, до нее быстрее добраться пешком, чем рулить на машине.

Думая лишь о том, как бы поскорее оказаться на месте, я помчалась через двор и… налетела на худого невысокого парня в темно-синей куртке и черной дурацкой бейсболке, на которой белыми нитками был вышит череп.

– Ой! – воскликнул юноша и упал.

Я остановилась и начала извиняться:

– Простите, я не нарочно толкнула вас.

– Ерунда, – беззлобно ответил молодой человек, вставая.

Правда, сразу подняться на ноги ему не удалось, и он уцепился за мое плечо, чтобы принять вертикальное положение.

– Понимаете, я очень спешу, из школы позвонили, вызвали к директору, – пустилась я в объяснения, – ребенок набезобразничал, педагоги собрались милицию вызвать! Дома, кроме меня, никого… Да еще пришлось с десятого этажа пешком бежать, лифт не работает…

– Идите спокойно, – беззлобно прервал меня юноша, с которого во время падения загадочным образом не свалилась идиотская кепка с черепом, – вы тут ни при чем, у меня ботинки скользкие.

Я невольно бросила взгляд на обувь пострадавшего. Пару лет назад Лизавета тоже обожала такие «копыта» – высокие, почти до колена, на толстой подошве. Просто радость родителей, а не штиблеты, их практически невозможно сносить.

– Вы в порядке? – еще раз уточнила я.

– Да, – кивнул парень, – гоните в школу.

Я, обрадованная неконфликтностью юноши, понеслась дальше. Наконец влетела в здание школы и тут же наткнулась на Нелли Лазаревну, нервно прохаживающуюся по холлу.

– Романова! – гаркнула она. – Явились! А ну сюда!

Крепкие пальцы вцепились в мое плечо. Нелли Лазаревна крупная особа, ее вес, вероятно, зашкаливает за стокилограммовую отметку, я в два раза легче. А еще у меня есть неприятная особенность: едва переступив порог школы, я превращаюсь в покорное существо, да и взгляд Нелли Лазаревны обладает гипнотическим на меня действием. Наверное, у нее в роду были кобры.

Директриса допинала меня до двери и втолкнула в помещение, где стояла отвратительная вонь.

– Это мужской туалет, – заявила она.

Я зажала нос рукой и совершенно искренне воскликнула:

– Какой ужас! А где унитаз?

– Издеваетесь? – сдвинула брови Нелли. – Она еще спрашивает!

– Простите, – пролепетала я, – но я всегда полагала, что унитаз – основная деталь сортира. Но тут его нет, потому я и спрашиваю.

– Он был! – неожиданно жалобно ответила директриса.

– Так куда же он подевался? – удивилась я.

Брови Нелли Лазаревны превратились в сплошную черную линию, директриса вновь вцепилась в мое плечо, вытолкнула в коридор, довела до своего кабинета и грозно объявила:

– Теперь пусть ученик Романов объяснит вам суть произошедшего!

Кирюшка, тихо стоявший между книжным шкафом и окном, заныл:

– Это случайно вышло…

– Молчать! – гаркнула Нелли Лазаревна. – Говорить по порядку: ать, два!

Очевидно, Кирюша привык к весьма странным выражениям педагогов, потому что мигом перестал стонать и стал довольно бойко живописать события. В сжатой форме его рассказ звучал так.

У автомобиля в моторе есть клапан, а в нем находится вещество под названием натрий. Если выковырнуть его и бросить в воду, то получится прикол. Об этом Кирюше сообщил Федя Баскаков, отец которого владеет сервисом, и он же – то есть мальчик, а не папа – притащил сегодня в школу этот самый злополучный клапан.

Решив, что урок географии обойдется без них, ребята отправились в туалет, где потратили довольно много времени, расковыривая деталь мотора. В конце концов цель была достигнута, и школьники начали швырять в унитаз натрий, который очень весело шипел.

В самый разгар забавы в сортир вошел физрук Иван Николаевич, как всегда, несколько навеселе.

– Ну и чем вы тут занимаетесь, лодыри? – загремел он. – Небось курите? А ну, отошли в сторону, дымить вредно!

С этими словами физрук швырнул в унитаз непогашенный окурок.

И тут у Кирюшки закончились связные фразы, из его рта посыпались почти одни междометия:

– Тут… вау… ба-бах!!! Лузик в осколки… дерьмо вверх… фу… во… супер… ваще… Федька в стену… я в раковину… Тудух! Трах! Блямс! О-о-о! Йес!!! А Иван Николаевич… хи-хи-хи… того самого… Прикол!

– Что с учителем? – дрожащим голосом поинтересовалась я.

– Разве алкоголика сразу убьешь? – непедагогично заявила Нелли Лазаревна. – Сейчас он отмыться пытается.

– Весь был в какашках! – захихикал Кирюша.

Я живо наступила ему на ногу. В общем-то, я его понимаю. Конечно, приятно увидеть противного преподавателя в непрезентабельном виде, но не следует демонстрировать свой восторг Нелли Лазаревне.

– О, эти дети! Хулиганы! – завопила директриса.

– Они не виноваты, – живо отреагировала я.

– Бросали в воду натрий!

– Он всего лишь шипел, – напомнила я. – А потом пришел Иван Николаевич и швырнул окурок.

– Безобразие! – пошла пятнами Нелли.

– Согласна, – кивнула я, – учитель не имеет права курить в школьном сортире.

Директриса заморгала и предприняла еще одну попытку наезда:

– Я немедленно сообщу об этом в детскую комнату милиции!

– Отлично! – недрогнувшим голосом заявила я в свою очередь. – Тогда я сейчас вызову соответствующую службу, пусть определят количество алкоголя в крови физрука. Интересно, кто из школьной администрации допустил пьяницу к детям?

Почувствовав шаткость своей позиции, Нелли Лазаревна сменила тон, и мы начали торговаться. В конце концов консенсус был достигнут: я покупаю новый унитаз, родители Федора оплачивают его установку, а Иван Николаевич отмывает сортир. Хочет – пусть сам орудует тряпкой, хочет – нанимает уборщицу или приводит жену, важен результат, а не то, кто выполнит работу.

Всю дорогу до дома я пыталась внушить Кирюше, что нужно думать головой, прежде чем что-либо делать, а он бубнил в ответ:

– Случайно вышло… я не хотел… давай никому из наших не будем рассказывать…

Дойдя до двери квартиры, я начала искать ключи, но они никак не попадались под руку.

– Лампудель, ты забыла запереть замок! – вдруг с укоризной воскликнул мальчик.

– Не может быть! Я отлично помню, как совала ключ в скважину! – ответила я. – Еще злилась, что не получается, очень торопилась в школу. Точно знаю, что тщательно закрыла квартиру.

– Смотри! – засмеялся Кирюша и толкнул железную дверь, та легко отворилась.

Я заморгала. Конечно, я могу порой забыть о чем-то и даже пару раз убегала из дома без сумки, но сегодня не тот случай. Я не только два раза повернула ключ в скважине, но и подергала за ручку. Было заперто!

– Ну точно! – веселился Кирюша, входя в прихожую. – Вон твоя связка, валяется на тумбе.

Я поразилась до глубины души. Может, я заболела? Почему я столь уверена, что воспользовалась ключами, а потом положила их в сумку? Ведь сейчас они преспокойно лежат на комоде. Наверное, пора пить таблетки от маразма!

– Слышь, Лампудель, – обрадовался Кирюшка, – предлагаю бартерную сделку: ты никому не рассказываешь про школу, я молчу о незапертой двери. Идет?

Я машинально кивнула и пошла в Катюшину спальню. После визита в школу у меня заболела голова, и я подумала: на работу можно поехать позднее, ничего не случится, если я опоздаю, клиенты в очереди не стоят. К тому же вечером приедет Милена с кавалером, и раз уж я согласилась их принять, надо подготовить гостевую комнату. А постельное белье хранится в большом стенном шкафу.

Я перешагнула порог спальни и ощутила озноб. Вроде все как всегда, кроме маленькой детали: небольшой шкафчик у кровати раскрыт, верхний ящик выдвинут, и внутри него пусто.

Я рухнула на постель и замерла. Перед глазами маячил опустошенный ящик. Внезапно мне стало ясно, что произошло. Я вовсе не растяпа, я заперла дверь и понеслась к Кирюшке в школу, а по дороге воришка запустил лапу в мою сумку, вытащил оттуда ключи и решил поживиться. Вот почему связка лежит на тумбе, а дверь открыта. Мерзкий вор проявил благородство – бросил ненужные ему ключи на месте преступления. Думаю, бесполезно искать на них отпечатки пальцев, негодяй наверняка орудовал в перчатках. И он унес шкатулку! А это невероятная беда.